Текст книги "Шизофрениада, или «Операция S»"

Наутро Ирфан уже возлежал у дастархона и ждал пробуждения странного гостя. Якубжан появился в чистом подаренном хозяином халате. Отдых сказался и на лице пастуха. Взгляд выдавал умного, решительного человека и лишь уголки глаз говорили опытному старцу о многом: о раздумьях, переживаниях и вселенской скоби путника…

Якубжан старался не показывать и не выдавать свое состояние, но Учителю было понятно все. Умный и отважный в помыслах, Якубжан не решался на внутренний Выбор! А это качество мудрейший принимал за слабость воли. И был, наверное, прав…

Всю ночь учитель готовился к важному и тайному… Готовил себя… молился, вспоминал тайные секреты Булат Гири и… гнал прочь собственные сомнения.

– Как спалось благородному Якубжану? Желанье изменить свою Судьбу и Мир вокруг себя еще все живы?

– О да, мудрейший Ирфан! Неужели это все-таки возможно? Благодарности моей не будет границ! Я подвину Горы и Звезды, и отплачу за все достойно!

– Не надо сдвигать горы и беспокоить Небо, мой друг! Это совсем ни к чему. Владыка Небесный дал знак, он согласился! Хоть вымолить это было не так просто…

А что снилось тебе, Якубжан? Или ночь прошла спокойно и без сновидений? – Ифан слегка прищурил веки, – ему было известно все!

– Спасибо за обильный стол и за прием гостеприимный!

Заснул я сразу…

Как убитый.

Но в полночь комнату мою наполнили виденья…

– Я ничего не слышал, Якубжан!

И комната твоя покойно пребывала в час ночной.

Так значит, гостю что-то помешало мирно почивать?

– Да, уважаемый Ирфан. Наверное, я видел сон…

 
Там был Орел… и Лев,
Что бережно держал Змею в огромной пасти!
И тихо проплывала Лебедь…
 

– Что еще ты видел, не молчи!

– Еще… я Круг увидел и… Иглу.

– Игла проткнула Круг?!

Теперь уже возбуждению самого старика не было предела! Он, он создал образ! И образ оживал на его глазах… как когда-то давно там, в ските, в предгорьях Кавказа!

– Да! Странно… потом все смолкло и виденья прекратились. Гостеприимный дом был тих в объятьях Ночи.

«Ну вот, свершилось!» – подумал мудрец и незаметно от гостя, довольный, потер сухие ладони рук.

– И это все, что было?

– Спал как младенец в старой юрте… под песни матери родной.

– Тогда начнем! Не будем медлить!

Сын мой, что означают эти две черты, что сторонами делят пространство на четыре части?

– Учитель, это свет Звезды!

– Да, Якубжан… Звезды, что именем зовется «Солнце»! Чье имя прославляют племена, укрывшись за высокою грядой в твоем родном краю…

– Я знаю это! Там, в горах, одна Звезда сменяется другою… Дневная стража уступает пост второй, ночной. .. передавая свет Двух Скрещенных Лучей!

– Ты прав! Я вижу – времени ты зря не тратил на бойкие забавы вольных пастухов!

 
– Я видел Небо, Солнце и Луну.
И сотни Звезд, мерцающих так ярко…
Сомкнув ресницы, наблюдал сквозь них
Свет Неземной!
 

Ирфан задумался. А затем, сняв с груди нательный амулет, передал его Якубжану со словами:

 
– Пусть Звездный Крест тебе останется напоминаньем,
И оберегом вечным, талисманом,
И обязательством-Заветом, данным перед Небом…
И обещаньем мне, что никогда…
Ни трубный Славы глас, ни золота пожар
Не заслонит в Душе твоей Свет Воскресающей Звезды!
Молись на Алую Зарю! И… не теряй подарка!
 

Якубжан был взволнован не меньше старика. Сдавленным голосом он тихо произнес:

– Учитель! Да не сотрется в памяти моей и доля малая, мгновенье нашей встречи!

– Якубжан, в этом Мире ни что не появляется из ниоткуда, и никогда не исчезает в никуда! Это – РУМ! Знай это твердо, сынок! Ты просишь изменить свое отношение к окружающим тебя вещам и событиям, взглянуть на мир другим, спокойным и бодрым взглядом? Я в силах исполнить твое желание. Но знай, что удалив из твоей Сути призраков сомненья и скорби, место не останется полым. Его заполнят другие страсти… Одолеешь ли ты влияние этих новых «гостей»?

– Я сделаю все, что в моих силах, уважаемый Ирфан… и даже более того!

– Ну вот… чтобы тебе было легче справиться и удержать призраков в узде, я награжу тебя Решительностью и Величайшей Волей! Постарайся распорядиться этим подарком с умом и по предначертанию! Нойля, принеси нам напиток! Тот, что я готовил ночью!

Ближе к вечеру Якубжан почувствовал себя плохо… Женщины были сильно напуганы, всполошились и пытались хлопотать вокруг лежавшего в постели гостя. Но Ирфан строго приказал им оставаться на своей половине.

В полночь Ирфан бесшумно отворил засов калитки и впустил в дом старого друга, лекаря Джафара. Джафар, ловко орудуя острым ножом, сделал на груди почти бездыханного Якубжана короткий надрез, и молодая, с темными сгустками, горячая кровь пастуха устремилась в небольшой медный таз, вовремя подставленный Учителем. Затем, сделав несколько стежков и зашив рану, Джафар произнес:

– Ну вот и все! Я высвободил то, что ты просил, Дело сделано! – И уже уходя, он полушутя напутствовал Ирфана: – Мой старый друг, вечно самонадеянный маг Ирфан, тебе следовало бы быть поосмотрительней! Парень не ел досыта и не пил много дней. Ты гостеприимный хозяин, но меру нужно знать! Надеюсь, что ты уверен в том, на что ты решился этой ночью? Да еще и меня сподобил на это! Эх, не было печали!.. Не пожалеть бы после…

Ирфан лукаво усмехнулся в свою седую бороду. Морщины, как зарубки на дереве, легли в уголках его глаз.

– Я благодарен тебе, Джафар! Все будет ладно! Я обещаю тебе, что не навлеку позора и бесчестья на наш го род, прощай!

И, незаметно опустив за пояс Джафара несколько золотых, старик проводил гостя за ворота.

Якубжан проснулся в хорошем настроении, поприветствовал хозяина и с удовольствием принялся уплетать приготовленные блюда.

– Я вижу, ты готов к дальнему обратному пути, Якубжан? – спросил мудрец.

– Сил теперь столько, Учитель, что мне кажется, что я смогу преодолеть весь путь за неделю!

– Якубжан, ты сможешь теперь преодолеть многое, я знаю! И даже взлетишь в ночное Небо и коснешься Звезд!.. Все… все будет! Но потом…

– Уважаемый Ирфан, скажи, что приключилось ночью в доме? Мне стало плохо? Я видел утром на постели кровь и пятна крови… на груди. Наверное, вечером я потерял сознанье и наткнулся на острые шипы кактуса в саду? Это так, Учитель?

– Не придавай значенья пустякам, Якубжан! Просто ты устал и… заснул. Мы отнесли тебя в опочивальню. Ну, вот и все… пожалуй. Я поведал тебе все, что мне позволено сказать…

Не будем медлить! Возьми с собой в дорогу переметную суму. В ней лепешки, рис и вода. На первое время тебе должно хватить, а там уж не далеко и до родного очага! Даст Бог, свидимся еще!

А сейчас… Бери моего буланого скакуна, он помчит тебя самою короткою дорогой до отчего аула. Прощай, Пастух… Якубжан!

– Нет, Учитель! Только лишь до скорой новой встречи! И держи ворота всегда открытыми! Не далек тот день, когда обозы с золотом и дарами остановятся у твоего дома, чтобы отблагодарить Хозяина за радушный прием!

Якубжан, лихо вскочив на резвого коня, сделал прощальный круг. Затем подбросил вверх и поймал свою войлочную шляпу, и, салютовав облаком пыли из– под копыт жеребца, исчез в лучах поднимающегося над городом Светила.

* * *

Прошло не так много времени с той встречи, но до Ирфана уже дошла весть о том, что в Восточной Стороне объявился отважный воин. И что этот Герой собрал воинство себе под стать. Да такое, что ни один караван из Персии, Поднебесной или Индии уж не минует с той поры застав удалого разбойника, не уплатив богатого выкупа. Те же храбрецы, что отказывались платить дань новоявленному хану Степи, нашли свое вечное успокоение вдоль пыльных нитей торговых путей…

– Как имя этого Батыра? – спрашивал Ирфан у заезжих торговцев с городского базара. Но никто не мог ответить ему вразумительно на этот вопрос.

– Якубжан? Ескендир? – допытывался старик.

Но купцы лишь пожимали плечами. Отвечали, что толком сами не знают его имени, и что кажется, кто-то рассказывал, что в Степи его почитали за… «Железного Хранителя». Но почему «Железного» и кого и что охраняющего – так никто и не ведал!

У мудрого Ирфана на сей счет были свои мысли…

«Новая Суть и оживший Образ уже проявляют себя в этом Мире! И как ярко?! Не слишком ли рано… может, я ошибся в расчетах, напутал… позабыв тайную химию Учителя Булат Гири?! О Небо, и увы мне, самонадеянному. .. Будем ждать новостей!»

И эти новости не заставили себя долго ждать.

Неизвестный смельчак сумел быстро укрепить свою власть. Вначале в степях и горах Алтая, затем от Итиля и до Байкала. Заставил поволноваться даже самого Великого Хана Поднебесной! А затем, уверовав в свою чудесную силу, стал прославлять везде имя Владыки Небес. Но… по-своему, на свой лад!

Спустя каких-то двадцать лет, степной разбойник с именем Закона Небес на своих красных знаменах был признан всеми народами Единственным Повелителем Востока! А за свою величайшую набожность он был наречен Великим Пастырем и даже… Железным Царем! Все стало подвластно этому… Железному Пастырю, и даже горделивые иронцы признали его верховенство над собой! Шли годы…

Якубжан, сидя в богатом шатре, не раз намеревался приказать своим военачальникам снарядить караван с богатыми дарами в дом Ирфана. Но дела обстояли таким образом и события менялись с такой быстротой, что он забывал о данном старцу обещании…

В одном из сражений чернобородый индус с дикими, горящими пламенем глазами успел зацепить Якубжана своей кривой саблей. Хлынула кровь, броня была порвана и подарок Ирфана на кожаном витом шнуре скатился с доспехов батыра и, соскользнув с крупа верного боевого коня, навсегда остался в далекой чужой земле…

Дорогую цену заплатила Южная Страна за утрату талисмана грозного Владыки. Якубжан повелел умертвить семьдесят тысяч непокорных язычников. Пирамиды из черепов неверных долго еще служили армиям победителя как веховые столбы. Поганые кумиры несговорчивых безбожников были разрушены везде, где бы ни ступала нога Хана! И их бесстыжие обнаженные божки в шутовских коронах из перьев усеяли капища врага. А фигурки порочных богинь, Дев сладострастья, остались лежать у храмов, кривляясь и извиваясь своей нагой змеиной красотой в последнем танце… в пыли и забвении.

Якубжан выжил…

В честь своих побед он избрал себе другое имя… и правильно сделал. Ведь он уже давно почувствовал себя внутри… совсем-совсем другим! Еще тогда, после встречи с волшебником из Самарканда. Талисман Ирфана сменил другой оберег. Двурогий свет этой Полуночной Стражи Неба часто напоминал Якубжану кривую сталь индуса в том недавнем бою!

«Значит Провидение свершилось!» – рассуждал он, и остался навсегда верен новому талисману, храня его как зеницу ока.

Да… Якубжан стал совсем-совсем другим…

Алчность дарила ему минуты счастья, когда повозки с захваченным богатством шли нескончаемым потоком в его Верховную Ставку…

Прелюбодеяние и чревоугодие – покой и сладостные мгновения от овладения добычей: телами и яствами!

Зависть и Гнев заставляли Хана безжалостно уничтожать соперников, врагов и их кумиры, оставляя за собой разрушенные города и горы черепов на дорогах Войны!

Но даже в эти часы он был… счастлив!

Гордыня его ликовала!

Тщеславие было вознаграждено!

Гордый Владыка в память о своем спасителе увековечил его имя, назвав сына Ирфаном. Мальчишка рос любознательным, бодрым и никогда не унывал. Все подмечал и задавал придворным ученым разные неудобные и сложные вопросы…

Долгой и блистательной была жизнь Царя. Но не было в ней только одного: уныния и беспощадного, ноющего, тягостного чувства угрызения совести и Раскаяния за содеянное…

Народ его любил! А когда Владыка предстал перед Всевышним, то стал почитаем как Святой!

Ирфан, конечно же, не дожил до этих дней…

Старики рассказывали, что уже совсем дряхлый и хромой, Мудрец долго и часто спорил о чем-то со своей любимой женой, сидя в саду под тутовым деревом. А она что-то тихо и с укором выговаривала мужу. И тогда Ирфан, обидевшись на все и вся, уходил в свои покои и долго-долго работал, аккуратно облекая свои мысли старым уйгурским письмом в толстой кожаной тетради на дорогой самаркандской бумаге. Что он там записывал? О чем размышлял старик? Никто уже и не ответит…

Уже после смерти Ирфана, лекарь Джафар как-то раз сказал своему внуку Алиму: «Знаешь, мой мальчик, Смертные Грехи не возвышают Душу человека, не дают ему достичь вершин Истины. Они лежат, как поваленные старые деревья, как омуты речные на путях к Небесам! Но… без этих ужасных Грехов человеку не доступно простое чувство победы и счастья, пусть даже обманчивого.

Без этих наследных Грехов остается лишь Уныние от понимания горестной и тягостной сути Жизни – своей и окружающих тебя людей. А с этим, Алим, человеку жить невозможно, да и незачем!»

И тогда Джафар, как будто сам удивленный собственным мудрствованием, утвердительно произнес: «Грех это! Ты хорошо понял меня, маленький батыр? Держи дедушкины четки и беги, играй!»

Малыш ухватил подарок и весело побежал к дому. Джафар после этого еще долго почесывал затылок, морщил лоб и думал про себя: «Старый стал совсем! А так ничего в жизни и не понял до конца…

Где заканчивается Добро и начинается Зло… или наоборот?

Уныние… Гордыня?.. Пройдет жизнь, а с ней и все Грехи сами собой! Так-то! Да и до встречи с Ирфаном уже не долго…

Ну, может, вот тогда-то все обсудим и договорим?..»

Проект «Буратино»
Досужие разговоры о литературе и смыслах жизни Профессора, Егорши и Журналиста на собрании «A. M. Лиги»

«"Ты будешь делать глупости и горько плакать! Несчастное, глупое деревянное существо с деревянными мозгами!"

И вещий Сверчок покинул жилище, где жил сто лет, навсегда…»

(А. Толстой. «Золотой Ключик или Приключения Буратино», сказка)

– Егор Алексеевич, скажите, а вы любите сказки?

– Так мы же с тобой, Сергеич, этими сказками, вроде как и заняты… Расшифровываем, думаем да гадаем, что и в каком веке учудили разные «сказочники». Какие с дубьем и мушкетами, а которые с бумагой, пером и… хоругвями!

– Нет, я не так выразился. Я имел в виду народные сказки! Или сказки, написанные классиками литературы для… детей. Ну, например: «Приключения Буратино, или Золотой Ключик». Вы читали это… произведение?

– Ну читать, прямо скажу, не читал! А вот диафильмы в детстве страсть как любил! Мне матушка много прикупала. И каждая сказка – история, каждая пленка – в отдельном бочонке, черном! Сколько их у меня было? И не счесть! Повесишь простынь на дверь, свет в комнате погасишь – и сиди, любуйся на разные сказочные рожицы. Главное – это чтобы поменьше шастали туда-сюда и дверью не баловались. Квартира-то коммунальная была. Мы в четырнадцати метрах вчетвером обретались: отец с матерью, сестра и… я. А еще – собака! Так-то, профессор! При таком жилищно-квартирном коллапсе не дадут спокойно фильмы крутить. Не выйдет никак. Да… а чем это тебе Буратино не по нраву стал? Чего это ты на деревянную чурку ополчился? Давай колись, Макиавелли ты наш сердешный!

– Я бы не хотел выглядеть в ваших глазах, друзья мои, этаким… «сумасшедшим профессором», который…

– А кто ты есть, Сергеич?! Как раз больной на голову ученый! Ну же, не сердись, это я шутю!

– Повторюсь, не совсем адекватным исследователем и аналитиком, которого одолевают маниакальные, навязчивые мысли. И весь смысл жизни которого сводится к поиску доказательств и подтверждений «главной теории». Ну, вы, друзья, понимаете, о чем это я?..

– Александр Сергеевич, вы уже давно должны были бы привыкнуть к такой… вольной манере разговора Егорши! Он ведь у нас такой шутник!

– Да, господин Журналист, а еще он – большой проказник!

– Вот-вот, ну чистый… Буратино!

– Баста! Хорош хихикать! Ты вот спрашиваешь, мол, понимаем ли, о чем разговор? А то?! Еще бы не понять?! Если бы ты, Сергеич, не вовлек меня во всю эту историческую «бесовщину», то я бы точно решил, что у тебя «не все дома»! Тут ведь прямо как в том анекдоте про психиатра и пациента. Помнишь, чай?

– Егорша, не томи, рассказывай! Анекдотов «про психов» мы знаем достаточно много.

– Ну, слушайте, коли хотите.

Короче, врач-психиатр кажет больному рисованный квадрат, интересуется, дескать, что видите-наблюдаете на рисунке. А псих ему: «Это – место мужское, причинное!». Ладно… «Ну а это что такое, на другом листе? Что изображено?» И показывает ему новое художество, но уже – с треугольником. «А это, – говорит псих, – это… голые бабы!» «Добро», – решает про себя доктор и подносит больному пред ясные его очи картинку: квадраты, круги, треугольники и всяческие параллелепипеды! И интересуется бедняга: дескать, что вы тут узрели, товарищ вы наш нездоровый? А псих-то смотрит на доктора серьезно так… с интересом, и озабоченно ему, доктору, замечает: «Да вы, профессор, как я погляжу, – полный, как есть, извращенец!» На том визит и закончился…

– Смею надеяться, Егор Алексеевич, что мы с вами находимся все-таки в несколько иной ситуации?! Вы – не псих, и я…

– Не-а, Сергеич. Как раз в той самой ситуации мы тут и сидим с тобой, по уши в… этой самой субстанции!

– …я не психиатр с нездоровыми наклонностями! Ну да… ладно. А если серьезно, вам не кажется теперь, после всех наших долгих ночных бдений и философских разговоров, что сюжет этой притчи о куклах чем-то напоминает вполне реальные коллизии по поиску счастья в нашем совсем не кукольном мире? В человеческом обществе, в Мире Людей?

– Куклы-марионетки на службе у кукловодов, так что ли? Так это и ежу понятно!

– Егор, профессор имел в виду, что смыслы сказки намного шире. И не сводятся только лишь к отношениям начальник – подчиненный!

– Чего? Не понял…

– Стоп, успокойтесь, друзья! Вот вы тут, Егор Алексеевич, про ежа вспоминали? Думаю все же, что как раз этому незлому колючему комочку эта связь текстов сказки и намеки на наше общество не вполне ясны и даже полностью непонятны! Многое-многое ускользнуло от внимания читателя в… тень. Миллионы мальчиков и девочек в нашей стране радостно вспоминают приключения деревянного человечка Буратино. Его отважную борьбу с грозным Карабасом Барабасом, и то, как с помощью волшебного ключа куклы нашли… «страну Счастья»!

– Ну-ко, дай вспомню… Ага! Буратино своим крепким долгим носом распорол картинку – очаг намалеванный!

– Так, а за ним, Егор Алексеевич, за этим Очагом скрывалась… потайная дверца.

– Дай сообразить, не торопи, Сергеич! Короче, дверцу ту отомкнули ключом заветным. Тем самым, что бабка Тортила – Змеиная башка сохраняла до поры аж на самом на дне озера!

– Все верно, Егорша! А было той «бабке» уже лет за триста! То есть ключик-то древний был…

– Ты, Жорик, давай не умничай шибко, мне Сергеича и одного хватает до сыти, во как! Ты знай записывай и готовь наши философские диспуты, допустим, к печати! Как ране условились, понял?

– Не волнуйтесь вы так, Егор Алексеевич! Господин Журналист подметил вполне верно: мы можем предположить, что дверь к «счастью» удалось открыть условным «ключом», ключом древних знаний прежних поколений и народов! Хотя ключ этот раньше находился у самого директора кукольного театра – Карабаса!

– Эко тебя опять куда повело? Не знал бы я тебя, так решил бы, что ты треугольников с квадратами нагляделся через край, вот тебя, мол, и лихоманит! А вдруг и никакие это не «древние знания», а задумка чья-то? Что, о таком и не подумал?

– Будет тебе, Егорша! Что ты пикируешься с Александром Сергеевичем? Давай-ка посерьезнее! Мне что потом к печати готовить, твои шуточки да подковырки?

– Хорош лечить, понял!

– И все же, Егор Алексеевич, если, будучи взрослыми и вдумчивыми людьми, внимательно проанализировать тексты этого якобы «сказочного» произведения, то вполне логично предположить, представить себе два абсолютно полярных Мира. Два способа существования людей… я хотел сказать – марионеток! Ну… кукол!

– Так, врубаюсь поманеньку, ученая вы братия! Значит, коли по простому, по-русски: Мир Счастья и Мир Страдания, так что ли? Что же получаем в итоге? Перво-наперво Мир хреновый, где куколок… людишек, значит, обижают. Бьют, не кормят, но используют «по полной программе». А за Главного в том хре… не хорошем Мире – сам злой Барабасыч! Едем дальше?..

– Заметим, кстати, друзья мои, что такое имя этому «варвару» выбрано не просто так!

– Да, Александр Сергеевич! Удивительное дело: «Карабас Барабас»! А почему писатель Алексей Толстой наградил эту неприятную личность таким странным, непривычным для нашего слуха именем?

– Друзья мои, как раз вполне себе… привычным. Логика вполне понятна! Ведь все, что для нас неприятно и кажется опасным, все это исходит от чего-то чуждого, не родного! Так уж устроена психология человека! Назвав своего отрицательного героя Карабасом Барабасом, писатель Толстой еще раз подчеркнул, обратил внимание читателя на чуждый менталитет и характер этого кровожадного, тупого делягу – «охотнорядца» и торгаша антрепренера! Врага-инородца придумать очень легко! Вполне себе восточное, тюрко-арабское имя, образованное от знакомых слов и сочетаний!

– Все верно, Сергеич! Варвар он и есть!

– Кара Баши Бар Аббас?! Верно, уважаемый Александр Сергеевич? Ведь так?

– К чему такое длинное обращение ко мне, господин Журналист? Называйте меня проще: Профессор! А-а! Вот вы и попались! Видели бы вы свое вытянувшееся от удивления лицо! Это я решил опробовать способ «а-ля Егор Алексеевич»! Ну что ж, профессор так профессор…

Все верно, друзья мои! Но если бы только эта причина заставила Алексея Толстого дать такое прозвище неприятному герою «сказки». Думаю, что в конце нашего блиц-литературного расследования мы обо всем догадаемся и поймем этот хитрый ход до конца!

– Что, Сергеич, опять вопрос: Запад – Восток?! Неужто в точку попал?

– Как всегда, Орлиный Глаз Егор Алексеевич! Герои-куклы, простые бесправные марионетки, глубоко страдают в мире, где правит бал восточный Деспот!

– Я и говорю: Варвар с плеткой!

– С плеткой-семихвосткой, Егорша! И не ты, а я это сказал!

– Ты, Журналист, лучше пиши записывай! А на научную степень даже не рассчитывай! Правильно, Сергеич? На нас бы хоть с профессором хватило…

– Не отвлекайтесь, Егор! Продолжим! Итак, не смотря на трудности и горести, наши удивительные отважные человечки все-таки находят способ обмануть злодеев и…

– Ключом Волшебным дверку открывают!

– Не торопитесь, друзья! А что было изображено на старинной дверце?

– А я… хрен его знает, запамятывал, Сергеич!

– Тренируйте память, коллега! Современная наука рекомендует в нашем возрасте почаще разминать эту «серую мышцу»! Давать ей посильные нагрузки.

– А нельзя это потом обсудить, Александр Сергеевич? Извините…

– Ну-с, что же было изображено на старинной двери, покрытой паутиной и многовековым слоем пыли? Подскажу: сквозь всю эту кромешную многовековую грязь… на поверхности полотна дверцы… угадывалось… угадывалось изображение… ну? Что угадывалось-то, друзья? Вспоминайте! Ну, уж вы то, господин Журналист? Ведь вы намного моложе нас, должны бы, кажется, помнить?!

– Да… что-то было! Это точно, вот те крест!

– Верно, там был своеобразный абрис…

– Черта? Сатаны? Никак не вспомню, Сергеич! Ну, не томи, Гамлет ты наш Смоктуновский!

– Но что я так до сих пор и не понял, мои дорогие, это то, что смог ли увидеть это нарисованное изображение сам Буратино? А если и увидел, то задумался ли? А остальные кукольные друзья, – они обратили на это внимание? Ведь на тайной двери, как сообщает нам автор, смутно угадывался образ… главного героя, самого Бу-ра-ти-но!

– Ничего себе, Александр Сергеевич!

– Ив чем тут прикол-изюмина? Вразумите, умники!

– Егор Алексеевич, а это, я так думаю, хороший явный намек на то, что весь этот путь через «лабиринт»… особый путь к Счастью через «тернии» и «тайный ход» – он был заранее кем-то предопределен!

– Да ну? Я ж только что тебе об этом самом…

– То есть вы хотите сказать Александр Сергеевич, что все эти испытания на пути к обретению счастья были уготованы ради Буратино?

– Ага, Жорик! И для таких, как он! Для тех, кто с деревянной башкой! И все-таки интересно, а сам Буратино – древесные мозги, он-то понял, дотумкал?

– Егор Алексеевич, вы же сами невысокого мнения о его умственных способностях! Уверен, что нет! А может это даже и не входило в задачу оформителей интерьера двери? Но есть и другая догадка…

– Профессор, а может быть эта сказка и есть шифр, своего рода сложно представленная подсказка для читателя?

– Вот и я о том же, господин Журналист.

– Для каких-растаких читателей, для детишек, что ли?

– Да, друг Егор, детишек… нашего с вами возраста и членов «A.M. Лиги» при этом!

– Или автор, как его? Лев Толстой? Короче, может он сказку-то сам для себя писал? Мол, написал, все сам знаю и понимаю! А вы думайте, гадайте да мозги плющите хорошенько! А все одно – ни в жиссь вам мою шифровку не одолеть! Так, что ль?

– Не Лев, а Алексей!

– Так вот, писатель Алексей Толстой, обладая обширными знаниями, имел также очень непростой взгляд на историю, философию и политику. Будучи при этом обласкан властью за свою особую творческую манеру подать в нужном свете почти любое историческое событие (опуская при этом неудобные факты). Могу допустить, что А. Толстой создал в форме так называемой «сказки» вполне понятную схему того, к чему идет все человечество!

– Не может быть, Александр Сергеевич?! Я просто поражен!

– Так он, что? Тоже из этих, из «М. Клуба»?

– Не вполне уверен. До некоторых вещей люди, обладающие аналитическим умом, способны додуматься и сами, не состоя ни в каких тайных оккультных сообществах!

– Короче, все как всегда. «Из зопов» язык? Я верно кумекаю?

– Эзопов, друг Егор! Скорее всего, вы правы!

Иногда необходимо умерить свое авторское тщеславие, скрыть главные мысли и догадки для того, чтобы произведение вышло в печать. А тот, кто в «теме», тот обязательно все поймет! Вспомните произведения «Петр Первый», «Хождение по мукам», «Гиперболоид инженера Гарина»! Ну и… «Граф Калиостро», наконец!

– Про Гарина этого – классный фильм! Вот бы нам сейчас такую штуковину, как у инженера, сюда… в палату! Я бы тогда им, сукиным детям!..

– Егорша, не шуми! Не сбивай с мысли Профессора! Мы слушаем вас, Александр Сергеевич, продолжайте!

– А я и не сбиваю, я… конкре… конкретизирую, образно выражаясь!

– Что ж, продолжим наши «сказочные» прения!

– А нут-ко, Сергеич, напомни, что за «счастье» такое «народное» великое обнаружилось в оконцовке? Чем «сердце успокоилось»?