Текст книги "Тень чужой души"

Я делаю хриплый вдох, набираю воздуха в лёгкие, и это обжигает все дыхательные пути. Снова кашляю – снова песком, но уже без воды.

– О нет! Какая глупая! Ведь русалки не могут утонуть, они умеют дышать под водой. Сейчас я тебе помогу!

Чьи-то руки подхватывают за плечи, куда-то тащат, заставляя всё тело содрогнуться от новой вспышки боли. Вода больше не обволакивает, кожу щекочет жаркий песок.

Плечи оставляют в покое, теперь трогают мои щёки – маленькая ладонь мягко бьёт по очереди каждую из них.

Я морщусь и выдавливаю:

– Прекрати, – голос хриплый, горло режет от сухости.

– Боже мой! Твоё первое слово! Потрясающе. – К счастью, её «спасительные» движения прекращаются.

– И свой словесный поток, – тихо проговариваю, – тоже прекрати.

– Ого! – восклицает незнакомка и неожиданно начинает хохотать. – Как грубо! Наконец-то и я ощутила на себе твою грубость.

Глаза привыкают к свету. По большей части потому, что весь свет мне закрывает лицо этой странной девушки.

Осматриваю её с подозрением и обнаруживаю, что она одета как я – синий свитер, тёмные джинсы. А волосы? Длинные, покрашенные в чёрный цвет. Даже глаза продумала – ярко-голубые линзы.

Это просто смешно.

– Почему ты выглядишь, как я? – подозрительно прищуриваюсь.

– Ну, чтобы тебе было легче освоиться здесь, разумеется! – хихикает та, обнажая щёлку между зубами. – Ладно, давай руку. Выглядишь ты потрёпанно.

Принимать её руку я не тороплюсь, уж слишком эта девушка подозрительная. Видимо, мои сомнения написаны на лице, потому что она с улыбкой говорит:

– У меня не такая уж страшная рука, Каролина, – и театрально надувает губки.

Мои подозрения ослабевают.

– Значит, знаешь про пророчество? – протягиваю ей руку.

Она обхватывает мою руку своей маленькой ладошкой и тянет на себя. Терплю боль в ранах и поднимаюсь на ноги. Осматриваю бинты – они действительно промокли насквозь, да ещё и окровавлены. Но снимать пока не собираюсь, лучше подождать, пока высохнут, чем занести всякие заразы.

Достаю из заднего кармана листки, которые дала Жизель, проверяю, не сильно ли они промокли, и кладу обратно.

Девушка смотрит на меня с улыбкой, нагло осматривает неестественными глазами с линзами.

Хочу сказать что-нибудь, но тут мой взгляд падает за её спину, и я вздрагиваю. Это тот маяк из моего кошмара. Или?..

Девушка вдруг возникает перед моим лицом:

– В чём дело? У тебя испуганный вид!

Я поднимаю бровь и отхожу в сторону от неё, чтобы взглянуть на маяк. Он выглядит обыкновенным – в сине-красную полоску, с крутящимся фонарём наверху. Стены обвиты зелёным плющом.

Мы на острове – небольшом, но красивом. Маяк занимает лишь середину, остальное место занимают цветы и различные растения. Недалеко видна беседка из тёмного дерева.

Её лицо снова перекрывает вид.

– Красиво? – восхищённо лепечет. – Я бы сказала, сказочно! Правда?

– Не знаю, – сдержанно проговариваю, – ведь ты постоянно мельтешишь у меня перед глазами.

– Ой! Извини. – Она отходит на пару шагов в сторону и терпеливо молчит, ожидая, пока я всё осмотрю.

Фыркаю, смотря на неё, но улыбка меркнет, когда я снова перевожу взгляд на маяк. Смутное чувство тревоги.

– У вас не было здесь бурь? Грома, молнии? – интересуюсь спокойно.

Девушка взрывается хохотом и подскакивает ко мне, решив, что я всё осмотрела.

– Бури, грома и молнии! А ты шутница.

– Похоже, что я шучу? – указываю пальцем на своё серьёзное лицо.

– Никогда, – сдерживая смех, отвечает та.

Я снова с подозрением смотрю на неё.

– Ладно, – медленно говорю. – Может, ты знаешь, что мне нужно сделать, чтобы свершить пророчество?

Воздух снова сотрясается от её громкого, но заразительного хохота. Но когда она видит, что я не смеюсь, то прячет улыбку в кулак. На кисти её руки я замечаю часы в такую же сине-красную полоску, как и маяк.

– Что ты сказала? – смахивает слезу от смеха. – Пророчество?

– Да, ты же знаешь, что я герой из него? – хмурюсь. – Ты ведь откуда-то узнала моё имя.

– Ты герой из пророчества? – расплывается в улыбке. – Круто!

Нет, это уже переходит все границы. Что с ней не так?

– Твоё имя? – строго спрашиваю.

– Ой, смотри! – она быстро показывает пальцем куда-то за мою спину, и я оборачиваюсь.

– Ух ты, – саркастично отзываюсь, – небо.

– Всё, пойдём! – Девушка внезапно подхватывает меня за руку и тащит за собой к маяку. – Я покажу тебе город!

– Город? Посреди острова? – хмурюсь. – И ты так и не…

Я обрываюсь на полуслове, ударившись об дверной косяк.

– Ой! – восклицает моя спутница и начинает усердно тереть мой ушиб на лбу. – Да уж, ты меня ниже, эта дверка в маяк для тебя маловата.

Я угрюмо смотрю на неё сверху вниз.

– Хватит тереть мой лоб.

– Но это помогает!

– Неужели?

– Но ведь уже не болит, правда?

Она улыбается, хватает меня за руку и тащит дальше. Мы заходим в небольшое круглое помещение с двумя лестницами: одна ведёт вниз, другая – наверх.

– Вниз! – сообщает девушка и тянет меня в только ей известном направлении.

– А что наверху?

– Наверху? Ничего важного!

Однако по её голосу становится очевидно, что «ничего важного» означает «нечто действительно значимое», и я с интересом смотрю на лестницу, ведущую наверх, пока она не скрывается за очередным крутым поворотом нашей лестницы.

Спускаемся всё ниже и ниже, и даже воздух становится слегка спёртым. Наконец выходим к огромной, впечатляющей своей золотой рамой бордовой двери, и девушка с нескрываемой радостью открывает её.

То, что открывается взору, действительно невероятно – целый городок под землёй. И это самый обычный городок, здесь есть даже деревья и цветы, и это просто невозможно.

– Городок у нас маленький, но дружелюбный, – говорит девушка позади меня, пока я оглядываю десятки домиков.

Это место ассоциируется у меня с детским магазином, где выставили самые лучшие кукольные домики. Они все такие ненастоящие. Даже деревья кажутся пластиковыми, и, притронувшись к одному из них, я осознаю, что так и есть.

Я попала в увеличенный Детский Мир. Под маяком. Посреди океана.

Дизайн самих домов похож на немецкий, слегка старомодный, но красивый. Когда я была маленькая, мы совсем недолго жили в Германии, в одном из таких домов. Отцовский бизнес тогда только зарождался – и очень успешно.

Я кидаю быстрый взгляд на девушку, на её живое, весёлое лицо, и что-то во мне щёлкает. Мне кажется обязательным сказать что-то приятное, не казаться равнодушной.

– Здесь очень красиво, – выдавливаю улыбку я.

Та улыбается во весь рот, показывая свои забавные зубы с щербинкой. Вроде недостаток, а ей идёт. Перевожу взгляд на город, понимая, что смотрю слишком долго.

Внезапно осознаю, что что-то здесь не так.

– Почему все улицы пусты? – хмурюсь.

И это очень странно – среди десятков домов, освещённых яркими разноцветными фонарями улицами и переулками, среди уникальных магазинчиков и прилавков нет ни одной живой души.

Девушка смеётся на мой вопрос.

– Ты такая смешная! Дома, конечно. Или дежурят.

– Дежурят? – хмурюсь.

– Ну, да. Маяк. Часовой, – хихикает та.

Я какое-то время пронзительно смотрю на неё, пытаясь увидеть то, что кажется мне непонятным и раскрыть это, но вижу лишь её детскую улыбку.

– Знаешь, ты говоришь так, будто я знаю всё это, – наконец произношу я медленно.

– А разве нет? – улыбается та.

Хочу ответить, что нет и попросить объяснить, но девушка вдруг резко взвизгивает и смотрит на свои яркие полосатые часы на руке.

– Мне пора идти! Прогуляйся пока по городу. Я была так рада встретиться с тобой, Каролина!

Заключает меня в объятия довольно надолго, а затем, не дав мне ничего спросить, быстро убегает за бордовую дверь. Туда, откуда мы пришли.

Через пару секунд на весь город бьют колокола, а я стою, растерянная и пытающаяся понять хоть что-нибудь.

Этот Детский Мир уж точно похож на какой-то бредовый сон.

Вздыхаю, достаю из заднего кармана листки. Быстро оглядываю их – к счастью, все слова, написанные аккуратным почерком Жизель, не размылись.

«…последний мир несёт кошмар, он станет новым адом…».

Прочитав первую строчку, я с усмешкой вспоминаю ту странную девушку. Что-то не верится, чтобы здесь таились какие-то кошмары. Она слишком милая, чтобы жить в таком мире.

Продолжаю читать, уже более равнодушно, ничего не ожидая. Неужели я и вправду решила верить каким-то фрагментам из книги, которую нельзя читать?

«…пробьют часы в последний раз,

Когда взойдёт ввысь часовой,

Он сделает последний вдох,

И жизнь его дарует свет,

Последняя надежда…»

Комкаю листы – бессвязные предложения, которые лишь усложняют ситуацию ещё больше. Бросаю скомканную бумагу на искусственную траву, и вздыхаю, осматривая город. Что дальше?

– Эй!

Ловлю себя на мысли, что рада возвращению девушки.

– Как не стыдно мусорить!

Я с невольной улыбкой оборачиваюсь – да, это она, только выглядит совершенно по-другому.

Зелёные волосы свисают вниз, когда наклоняется за комком бумаги на траве; на стройном хрупком теле короткое лёгкое платье салатового цвета с большим рисунком красного яблока посередине. Впивается глазами с зелёными линзами в моё лицо с явным укором. Выглядит гораздо лучше, чем в моей действительно не самой оригинальной одежде.

– Неплохо, – признаюсь я, – но когда ты успела покрасить волосы и переодеться?

Всё ещё старается выглядеть злобно и угрожает мне пальцем:

– Мы ещё не закончили по поводу загрязнения экологии!

– Экология – это наука о взаимодействиях живых организмов и их сообществ между собой и с окружающей средой, – скрестив руки на груди, с усмешкой сообщаю я. – Уверена, что это то, что ты хочешь обсудить?

– Учила биологию, да? – смешно надувает губы.

– Я выучила это для того, чтобы утирать нос таким умникам, как ты, – высовываю язык.

Она не выдерживает и взрывается хохотом.

– Ладно, это смешно. Но обещай больше не мусорить.

– Клянусь, – улыбаюсь.

– Обещания было бы достаточно. С клятвами лучше не играть, – назидательно говорит та, а затем расплывается в улыбке: – В любом случае, привет! Меня зовут Апфэль.

– О, и года не прошло, как ты решила представиться, – усмехаюсь. И откуда вдруг взялся этот задорный сарказм? – Апфель звучит как-то знакомо. Вроде «яблоко» на немецком. – Мой взгляд падает на её платье, и сомнений не остаётся. Также как и в том, что имя ненастоящее. – Очень оригинально, но как твоё настоящее имя?

– Сейчас – Апфель, – убеждённо кивает и хватает меня под руку, таща вперёд, к городу: – Слушай, а что значит «и года не прошло, как ты решила представиться»?

– Только не говори, что ты не разбираешься в фразеологизмах!

Это было бы чересчур даже для неё.

– Нет-нет, – хихикает. – Просто я вроде представилась сразу – неужели это ты такая нетерпеливая? – игриво толкает локтем.

– Могла бы представиться тогда, когда я спрашивала твоё имя на острове.

– О-о! Понимаю. Ты меня путаешь с другим человеком.

– Эм, нет. Не путаю. То, что ты сменила причёску и надела платье не делает тебя другим человеком, мисс-сейчас-Апфель.

Но девушка смотрит на меня своими круглыми глазами как щенок, выглядит так искренне и наивно, что мне хочется ей верить или хотя бы притвориться, что верю.

– Ладно, хорошо. Тогда я тоже представлюсь.

– Не нужно! Тебя здесь все знают.

– Неужели? Так, может, здесь кто-нибудь знает о пророчестве? – заговорщицки подмигиваю я, стараясь вести себя в её стиле, чтобы втереться в доверие.

А, может, мне просто нравится вести себя также свободно и по-детски, как она.

– Пророчества обычно показывают только свои зады, – хихикает Апфель, – так что я предпочитаю не иметь с ними никаких дел. И тебе советую!

Ничего не отвечаю. Спрашиваю лишь, куда мы идём, и она рассказывает, что приготовила рыбий пирог и хочет угостить меня им у себя дома.

– Рыбий пирог? – слегка морщась, переспрашиваю я.

Она кивает, обходя переулок с разноцветными бутиками одежды.

– Пирог из рыбы, – торжественно объявляет та.

– Никогда о таком не слышала, – говорю я.

– О, тут все его едят, – сообщает та беспечно. – Просто обожают.

– Потому что вы живёте посреди океана, должно быть? – предполагаю я с усмешкой.

Апфель на секунду замирает, и мы останавливаемся.

– Никогда об этом не думала, – говорит она и снова набирает ход.

Я сдерживаю смех, наблюдая за ней. Она похожа на активного ребёнка, впечатлительного и эмоционального, удивляющегося каждой мелочи.

При шаге девушка слегка подпрыгивает, и мне неудобно держать её под руку. Я стараюсь слегка отстраниться от неё, но вдруг замечаю красно-синие часы в полоску на её кисти.

– У той девушки были такие же часы! – останавливаю я Апфель, когда мы выходим в жилой квартал.

Она спокойно смотрит на мой палец, указывающий на её кисть.

– Точно такие же, – тонко намекаю я.

– Ну, конечно, – так, словно это очевидно, отвечает та. – Мы все их носим. Без них нам конец.

– Что? Почему?

– Потому что, – теряется. – Потому что! Всё, пойдём! Хватит останавливаться!

Внезапно замечаю, что она разволновалась. Когда Апфель ускоряет шаг, я спрашиваю, что происходит и почему она так торопится. Но та не успевает ответить, потому что мы останавливаемся перед зелёным домом с развешанными яблоками на окнах.

– Апфель, – усмехаюсь я. – Это твой дом, ведь так?

– Добро пожаловать, – довольно торопливо бормочет та и с немного хмурым видом толкает меня внутрь, открывая зелёную дверь.

Внутри пахнет шарлоткой. Повсюду – развешанные разноцветные яблоки, словно гирлянды, и зелёная мебель. Когда я смотрю на девушку, она практически сливается с интерьером.

Нетерпеливо толкает меня на кухню, не давая рассмотреть всё остальное. Сажает за зелёный стул и ставит передо мной с виду обыкновенный пирог, а затем с облегчённым видом садится напротив.

– Я боялась, не успеем! – говорит она.

Беру протянутую ею ложку и втыкаю в пирог, от которого начинает пахнуть рыбой. Неужели в этих снах совсем нет нормальной еды?

– Не успеем? – переспрашиваю я, а затем засовываю кусок пирога в рот. Рыба в сладком хлебе. Никогда не ела ничего подобного, но…

Это оказывается вкусно!

– Я хотела первая дать тебе попробовать этот пирог, – хихикает та. – Понравилось?

– Да, – озадаченно отвечаю я и ем ещё.

Девушка с наслаждением наблюдает за мной. Она явно рада, что мне понравилось.

– Так ты знаешь про два дня? – спрашиваю я с набитым ртом.

– Два дня?

– Ну, да. Ты боялась, что мы не успеем.

– Я снова не понимаю, о чём ты, – улыбается та, затем смотрит на свои часы и говорит: – Я лишь боялась за тот час, что нам дан. У нас есть ещё около получаса. Чем займёмся?

Я отрываюсь от пирога и пронзительно смотрю на Апфель. От её зелёных волос и всего зелёного дома в целом у меня начинает рябить в глазах.

– Слушай, – дожёвываю и серьёзно говорю, – ты думаешь, я здесь всё знаю? Я не понимаю совершенно ничего ни из того, что происходит вокруг, ни из того, что ты говоришь. Почему нам дан лишь час? Откуда звенели колокола? Почему на улицах ни одного человека? Столько вопросов!

И самый главный – как спасти это место от гибели через два дня?

– Ты можешь ответить на них? – спрашиваю я.

– Ты хочешь, чтобы я ответила на все? – удивлённо восклицает та.

– Было бы хорошо.

– Но, Каролина, на это уйдёт больше получаса!

Наступает тишина. Она видит моё хмурое лицо и поспешно говорит:

– Прости, какая я глупая! Конечно! Прости. Да, я… я понимаю, что ты ничего не понимаешь, тут всё очень трудно понять, но… – быстро бормочет.

– Апфель, притормози.

– Прости! Да. Эм, честно говоря, я не знаю, что и сказать, – виновато улыбается. – О! Может, начать всё сначала?

Я вздыхаю.

– Предлагаешь познакомиться заново?

– Как пожелаешь. Я считаю, что пирог – отличное начало.

Я усмехаюсь и пожимаю плечами.

– Ну, давай попробуем.

Ладно, у меня есть ещё два дня в запасе, а эта девушка и её странный мир – уж слишком интересная загадка. К тому же, я чувствую, что она может помочь мне с пророчеством, хоть всячески и отрицает существование подобных вещей.

Закрывает рот руками и говорит изменившимся низким голосом:

– Привет, я мистер Пирог. А тебя как зовут?

Я улыбаюсь, отрываясь от мыслей, и вежливо киваю пирогу.

– Каролина. Приятно познакомиться, мистер Пирог.

– До меня дошли слухи, что вы в этом городке совсем недавно! – таким же голосом продолжает Апфель.

– Это верно, – соглашаюсь я. – Расскажите мне что-нибудь интересное о нём?

Девушка издаёт звуки, будто пирог долго о чём-то размышляет, и я не сдерживаю смешок. Она улыбается и говорит низким голосом:

– У нас достаточно много интересного, мисс Каролина! Но самое интересное – это я! Не желаете меня попробовать?

Я смеюсь и соглашаюсь, съедая очередной кусочек.

– Вы действительно очень вкусный. Стоит признаться, я этого не ожидала, – говорю, не прекращая улыбаться.

От пирога остаётся всего ничего, и Апфель говорит своим голосом, что мистеру Пирогу нужно отдохнуть и что он приносит свои извинения. Я успокаиваю её, мол, мне сполна хватило его компании.

Время проходит незаметно – девушка уже напряжённо смотрит на часы.

– В чём дело? – спрашиваю я. – Час подходит к концу?

Апфель виновато улыбается:

– Скоро и мне придётся вас оставить, мисс Каролина. Через пять минут я должна приступить к дежурству.

– Дежурство?

– На маяке. Моё личное пророчество часового, – шутит она, но для меня это звучит совсем не смешно.

– Часового?!

Я вспоминаю те странные изречения, пророчащие некоему часовому смерть.

– Да. – Та взволнованно смотрит на часы. – Осталось совсем чуть-чуть, Каролина. Пора прощаться. Мне было очень приятно провести с тобой время! И угостить пирогом. Пироги остальных часовых будут не такими вкусными, как мои. – Она заговорщицки подмигивает, затем поднимается со стула.

Я тоже поднимаюсь.

– Остальных часовых? Сколько здесь часовых?

И какой из них должен умереть, согласно пророчеству?

Этому месту с Детским Миром под землёй совсем не свойственна аура смерти, которую описывала Жизель. Но…

– Мы все здесь часовые, Каролина, – торопливо отвечает девушка. – Всё, прощай.

Она быстро целует меня в щёку и крепко обнимает, затем выбегает на улицу. Бегу за ней, но, когда выхожу из дома, её уже нигде не видно.

Через секунду на весь город бьют колокола.

Глава 2

Я застаю Каролину на том же месте, перед зелёным домом Апфель. Она сидит на траве, закрыв глаза и сморщившись от напряжения. Какое-то время не издаю звуков и не сообщаю о своём присутствии; едва дыша, наблюдаю, как пот скатывается с её лба.

Да, Каролина очень красивая – аккуратный вздёрнутый носик, тонкие губы, уголки которых дёргаются сейчас. Мне нравится смотреть на неё, но взволнованный взгляд падает на часы, и я громко пронзаю тишину:

– На траву не справлять свою нужду! – хихикаю, когда Каролина испуганно вздрагивает.

К сожалению, моя шутка не кажется ей смешной. Она осматривает меня довольно угрюмо, скользит взглядом по пышному голубому платью, задерживает глаза на волосах и двух голубых хвостиках. Один глаз синий, другой – розовый.

Вздыхает, поднимается на ноги:

– Ты похожа на бабочку, которую засушили и повесили в рамку какие-то ботаники. Твоё имя на этот раз?..

– Папиллио, – радостно сообщаю я и кружусь, чуть не задевая пышными рукавами лицо Каролины.

Она продолжает равнодушно молчать.

– Тебе не нравится? – грустно бормочу я.

Внезапно она вздрагивает и мягко говорит:

– Нет, тебе идёт. Правда.

Меня трогает её желание не расстраивать меня, но сама Каролина выглядит чем-то озабоченным.

– Что-то случилось?

Она хочет что-то сказать, но вздыхает и просто трёт переносицу.

– Нет. Всё хорошо. – Поднимает пронзительные глаза. – Ты, разумеется, знаешь моё имя, хоть и якобы не встречалась со мной раньше?

– Якобы – смешное слово, но сюда не подходит! – подмигиваю. – Если ты желаешь, можешь представиться. Я притворюсь, что впервые слышу это имя!

– А где ты услышала его в первый раз? – озорным шёпотом, словно это секрет, спрашивает.

Мне нравится, что наши разговоры с Каролиной постоянно перерастают в игру, и она невольно начинает подыгрывать, а, главное, улыбаться.

Я хихикаю, видя, как она игриво прищуривается. Наклоняюсь к ней и шепчу:

– В первый раз? – заговорщицки подмигиваю.

– Именно так.

Задумываюсь. Ответ прост, но я не могу сказать его сейчас.

– Так давно, что уже и не вспомню! – вру, скрывая ложь смехом.

Но Каролина замечает её, поднимает бровь, однако ничего не говорит по этому поводу.

– Ладно, – сдержанно проговаривает, – может, покажешь мне город? Здесь все дома такие яркие, как дом Апфель?

Она оборачивается и замирает – все яблоки, развешанные по дому, сгнили; зелёная краска слезла. Дом, ранее яркий и насыщенный, теперь стоит мрачный и серый.

– Но, – выдыхает Каролина изумлённо, и я сочувственно наблюдаю за ней.

Осторожно встаю рядом, переводя взгляд на дом, и обхватываю её ладонь своей. Чувствую шершавые бинты и стараюсь не сжимать сильно.

– Час прошёл, – говорю и боковым зрением вижу, что Каролина смотрит на меня. Поворачиваю голову и встречаюсь с ней взглядом. – Ну, пойдём смотреть город?

Через полчаса мы заходим в первое попавшееся кафе, потому что я осознаю – Каролина не слушает мои рассказы о городе и не смотрит по сторонам. Вероятно, она всё ещё думает о том мрачном доме.

Наблюдаю за ней – задумчиво кромсает ложкой кусок пирога.

– И здесь просто можно прийти и взять еду? – сомнительно спрашивает Каролина. – Тут нет ни единого работника.

– Дружелюбный город, – подмигиваю я ей, но она остаётся мрачной и задумчивой и снова кромсает пирог.

– Я не понимаю, что случилось с домом Апфель? – угрюмо бормочет она себе под нос. – Прошла всего минута. Чёрт, ненавижу это чувство! Будто что-то ускользает прямо из моих пальцев.

Мне тяжело наблюдать за её хмурым лицом. Больше всего сейчас я бы желала, чтобы она улыбнулась.

– Как тебе пирог? – весело спрашиваю я, но, кажется, делаю только хуже.

Каролина кидает на меня мрачный взгляд и громко кладёт ложку на стол, не попробовав ни одного кусочка.

– Отвечай на мои вопросы, – строго говорит она.

– Хорошо, – растерянно киваю я.

– Где все люди?

– На дежурстве или дома.

– Ну, и сколько же тут домов?

– Я не считала, – отчаянно машу головой я. – Но мой второй. Я

второй, а Апфель была первым.

– Что это значит?

– Часы, разумеется.

Я и не рассчитывала, что мои ответы помогут Каролине разобраться. Она сидит с ещё более хмурым и непонимающим лицом, но ещё слишком рано, чтобы ей стало ясно происходящее.

– А та девушка? – хмуро вспоминает та.

– Та девушка была, – я прикусываю губу, стараясь подобрать слова так, чтобы Каролине было хоть немного понятно. – Она была стрелкой между двенадцатью и первым часом. Она не часовой, она – переход.

– Она встречала меня в этом месте. Она мой переход! – внезапно восклицает Каролина радостно. – Папиллио, мне надо срочно с ней встретиться! Если она переход, то, возможно, именно она…

– Стой, притормози! – хихикаю я неуверенно. – Но… это невозможно.

– Что? Почему? Где она живёт?

– Нигде, – окончательно теряюсь я и испуганно мотаю головой. – Её больше нет.

– Что?!

– А разве не понятно? – вскидываю брови я. – Время ведь уходит. Навсегда.

Каролина долго смотрит на меня, затем опускает глаза и начинает снова кромсать пирог.

Кажется, я медленно начинаю понимать. Нет, определённо все эти образы девушки – не разные люди, в этом я уверена. Поэтому буду называть её саму Икс, как неизвестную переменную.

Нужно решить уравнение, и она – путь к разгадке.

Но чем дольше я с ней, тем больше убеждаюсь в этом, однако в другое время наши разговоры совершенно не относятся к тому, что я ищу, и постепенно это вызывает у меня панику.

Время идёт – и в этом месте это особенно ощущается.

Мы снова прогуливаемся по городу, и я искоса наблюдаю за девушкой. Голубые хвостики болтаются из стороны в сторону, пышное платье с нарисованными на рукавах крыльями развевается при каждом движении.

– Папиллио, – вспоминаю её имя. – Это ведь переводится как «бабочка» с французского?

Она пожимает плечами и продолжает радостно оглядываться по сторонам. Мы проходили её дом – он выглядел под стать её наряду.

Похоже, все дома и имена отражают сущность каждого образа.

– Расскажи о себе, – внезапно прошу я.

Та теряется и неловко хихикает.

– Обо мне?

– Да.

– Даже не знаю, что и сказать.

– Уверена, тебе есть, что рассказать.

– Почему?

Я слегка краснею. Почему она постоянно заставляет меня отвечать на эти глупые вопросы?

– Ну, ты кажешься интересной девушкой.

– Не знаю, не знаю. Мне так не кажется. Да и к тому же, если расскажу свою историю – она уже не будет моей.

– Что это значит?

– Всё тебе приходится объяснять, – хихикает. – История моя, а расскажу её другому человеку – станет и его тоже.

Хмурюсь, пытаясь понять, какое впечатление на меня производят её слова. Скорее, глупое – она рассуждает, как маленький ребёнок.

Горько усмехаюсь:

– Если бы всё было так просто, я бы избавилась от своих самых худших историй.

– Уверена, что она не сделала этого? – вдруг спрашивает та с улыбкой.

Мне нечего ей ответить, поэтому я просто молча оглядываю окружающие нас дома. Все они такие разноцветные и разные.

– У той девушки, что встречала меня, – спрашиваю, – нет дома?

– Не-а.

– Почему?

– Он ей не к чему. Переходы ведь такие короткие.

Задумываюсь. Если учитывать, что та девушка, Апфель и Папиллио – одно лицо, то мне и не нужно искать кого-то конкретного.

Но почему она так убеждённо говорит, что все они разные? Зачем ей это?

Вздыхаю – очередной вопрос без ответа.

– Что случится с твоим домом, когда пройдёт час? – спрашиваю.

– Видимо, то же самое, что и с домом Апфель.

– И я тебя больше не увижу?

Она легкомысленно кивает.

– И тебя это не пугает? – внимательно слежу за её лицом.

На нём действительно нет ни нотки страха.

– Каролина, но ведь это нормально! Это мой долг, моя работа.

– В чём она заключается?

– Я часовой! Что ещё тут можно сказать?

Слово «часовой» уже начинает меня пугать. Оно начинает быть тем словом, что предвещает смерть.

– Слушай, – осторожно начинаю, закусывая губу. – Можно подняться с тобой на маяк?

Она вздрагивает, начинает бормотать что-то невразумительное. Я останавливаюсь, встаю перед ней и беру за руки, заглядывая в глаза.

– Посмотри на меня. Успокойся.

О, я отлично умею успокаивать людей – три года занятий у Фракса научили не только гипнозу. Ведь тогда, когда мы оставались у него в кабинете, часто изучали ещё и психологию. Он отлично умел читать людей.

Папиллио успокаивается. Кажется, я даже помогаю ей найти нужные слова.

– Там абсолютно неинтересно, зачем тебе туда идти? – лепечет она.

– А что мне ещё делать? Город мне уже неинтересен, Папиллио. Я хочу осмотреть остров.

– Остров? – как-то странно переспрашивает Папиллио. – Остров! Конечно, пойдём, я покажу тебе остров! Точнее, – девушка замирает и грустно смотрит на часы. – Не я. Осталось восемь минут.

Смотрю на неё, пытаюсь увидеть нотки страха, тревоги или даже отчаяния, ведь через восемь минут она уйдёт и больше не вернётся. Что с ней происходит там? Считает ли она это смертью?

Я так не думаю. Она выглядит абсолютно безмятежной, и мне не стоит этому удивляться. Икс – это Апфель, Папиллио и та первая девушка без имени, а я будто начинаю верить, что все они разные люди. Её маскарад настолько убедителен, или я просто схожу с ума?

– И каким костюмом ты впечатлишь меня в следующий раз? – Я беру себя в руки, начинаю тонко намекать, что не верю в это, и, кажется, стараюсь убедить в этом не только Икс, но и саму себя.

Та смеётся.

– Какая ты смешная, – хихикает она. – Ты же знаешь, что следующего раза не будет. Не со мной.

– Но вы все похожи, Папиллио. Вы отличаетесь лишь нарядами, причёсками, всей этой мишурой. – Кажется, я начинаю перегибать палку. – Ответь на один вопрос. Есть ли в городе люди, кроме тебя?

Девушка застывает – её улыбка медленно сползает с лица. В какой-то момент она кажется мне такой мрачной, что я мгновенно жалею о заданном вопросе.

– Не люди, – отвечает она неуверенно. – Часы.

– В городе живут часы? – переспрашиваю я хмуро.

– Я второй час. Скоро ты встретишь третий.

– Если так, то ты вернёшься завтра в этом же часу, разве нет?

– Ты как всегда очень логична, – улыбается Икс. – Правда, в этом месте мало кто придерживается логике. – Она указывает пальцем на моё сердце. – Душевная сила.

– Это не ответ, – замечаю я, сомнительно глядя на палец девушки, тыкающий в мою грудь.

Она вздыхает, убирает палец и улыбается.

– Время уходит. Навсегда.

Затем она смотрит на часы, и я понимаю по её лицу, что времени у нас больше нет.

– Прощай. – Она крепко обнимает меня, а я ничего не отвечаю, стою как столб.

Незачем прощаться. Я увижу её снова.

Икс задевает, что я молчу, но она ничего не говорит и уходит слегка поникшая. Когда она заворачивает за какой-то дом, исчезая из моего поля зрения, вздыхаю.

Через минуту звенят колокола.

– Третий час, – шепчу я сама себе.

И куда я, чёрт возьми, попала?

Глава 3

Нахожу её, пытающейся подняться наверх. Она видит меня снизу и ускоряет шаг, переступая через две ступеньки круглой лестницы, и я кричу ей, чтобы она была осторожнее.

– И можно, пожалуйста, быстрее? – также кричу, и мой голос отзывается эхом в высоком круглом пространстве.

Прошло уже шесть минут, а я ещё даже не представилась!

Каролина недоверчиво смотрит на меня сверху вниз, продолжая подниматься, но уже переступая ступеньки как обычно. Её смущает, что я совершенно её не останавливаю.

Вздыхаю и поправляю пышную юбку из роз, шуршащих при каждом моём движении. Затем нетерпеливо смотрю наверх и кусаю ногти. Как я и ожидала, Каролина возвращается вниз, как только обнаруживает, что наверху нет ничего, что успокоило бы её возбуждённый ум.

– Ты постоянно что-то ищешь, – говорю я мрачной Каролине, когда она недовольно спускается и подходит ко мне. – Что ты хотела найти там?

Каролина медленно набирает воздуха в лёгкие.

– Ключ, – выдыхает она наконец. – Где ключ от двери наверху? Она заперта.

– Вход только для часовых. – Я весело пожимаю плечами. – Ты не часовой! С одной стороны, это хорошо! Не нужно каждый час бегать на этот маяк…

– Послушай, Папиллио, – Каролина выглядит уставшей.

– О, я… не Папиллио, – осторожно поправляю я.

– Стой! Дай угадаю. – Она обводит меня взглядом с приподнятой бровью и небольшой скептичностью, которую я стараюсь игнорировать. – Роза? Или Роуз?

– Вообще-то, Триантафилло, – радостно выговариваю. – Люблю греческий.

Бровь Каролины не опускается.

–Это, конечно, круто, что ты умеешь поднимать одну бровь, – признаю, – но всё же можешь не делать это так часто? Я завидую.

Каролина вздыхает, и я хихикаю.

– В любом случае, как тебе мой наряд? – кручусь, шелестя розами на юбке. Бордовые волосы падают на лицо, и я убираю их назад, закрепляя одной из роз. – Нравится?

– Не слишком ли грандиозно?

Каролина оглядывает моё платье, выглядящее и правда впечатляюще из-за большого количества наколенных на него роз. Бордовые волосы, длинные и завитые, ниспадают на плечи, и в прядях спрятаны лепестки цветов.