Текст книги "Рассказы 1"

Леетш не произнес ни слова в ответ на эту обличительную речь. Перед глазами стояла полупрозрачная фигура, выплывающая из серого облака, которая пожирала его своими пустыми глазами и кривила пепельные губы в презрительной улыбке.

– Ну все, пойдем, немчура, – снисходительно сказал солдат, рванув Кунке за рукав куртки.

Она распахнулась, и что-то сверкающее соскочило с его шеи и упало в солому на полу. Конвоир нагнулся, подбирая разбросанные по полу вещицы.

– Что там? – поинтересовался русский офицер, перехвативший взволнованный взгляд немецкого солдата.

– Безделушки какие-то, – ответил красноармеец, протягивая вещицы командиру. – Серебряные, кажись.

– Сережки, – констатировал офицер, подставляя под них свою ладонь. – Причудливая мода – ожерелье из сережек…

Осекшись, он положил сережки на стол и принялся перебирать фотокарточки. Найдя нужную, он придвинул к себе керосиновую лампу и долго всматривался в нее. Потом схватил лупу с развернутой тут же карты и принялся еще тщательней изучать изображение. Затем перевел лупу на одно из украшений. Посмотрел на побледневшего Кунке, на сосредоточенно сверлившего взглядом золотую звезду Леетша и зацокал языком.

– Вы очень плохой сыщик, Фриц, – сказал русский, дав знак не уводить Кунке. – Мне сложно понять ваш фанатизм и внимание столь высокопоставленных персон рейха именно к этому преступлению, но, отдаю вам должное, – вы оказались правы. Он действительно насильник и животное, каких поискать.

Леетш, пребывавший в прострации, с трудом вернулся в реальность, осмысливая обращенные к нему слова. Полные непонимания глаза его уставились на русского, который в одной руке держал фотокарточку обезображенной девушки, а в другой – одну из сережек, упавших с шеи Кунке.

– Стойте! О чем вы?! – воскликнул Бодвин и тут же получил удар прикладом автомата в солнечное сплетение, заставивший его замолчать.

– Этот негодяй срывал сережки со своих жертв, – продолжал русский. – Вырывал вместе с мочкой. На память. Вот одна из них в моей руке. А вторая – на ухе девушки на этой фотокарточке.

– Мой бог… – прошептал Леетш, вглядываясь в изображение на фотографии.

– Тут еще четыре сережки. Но, уверен, далеко не все его жертвы носили подобные украшения. Ох уж эти психические отклонения. Потрошители всегда имеют свои слабости, которые в итоге и выводят их на чистую воду, – констатировал русский офицер и строго посмотрел на дрожащего от волнения и страха Кунке. – Что мне с тобой делать? Вернуть в Германию или вздернуть во дворе?

– Пожалуйста, прошу, не надо… – пробормотал Кунке и разрыдался, захлебываясь соплями и слюной.

– Как поступим? – спросил русский.

Расслабившись, он закинул ногу на ногу, достал из нагрудного кармана пачку американских сигарет и закурил. Пуская клубы дыма, он изложил на родном языке суть происходящего своим подчиненным, заставив их единодушно удивиться лихому повороту истории с необычным пленником. Завязалась оживленная дискуссия, сопровождаемая периодическим избиением рыдающего Кунке, который повалился на пол и скорчился в позе эмбриона.

– Ты же понимаешь, Фриц, что просто так мы тебя отпустить не можем, – сказал наконец офицер, докурив сигарету, и все окружающие тотчас замолчали. – Меня мои командиры не поймут. Вот если бы ты дал что-то стоящее взамен… Не знаю даже что. Ведь если ты всего лишь полицейский, то мало что смыслишь в военном деле.

– Смыслю, – уверенно ответил Леетш и кивнул на карту. – В штабе пятьсот первого полка я видел карту их оборонительных позиций…

– Серьезно? – в очередной раз удивился русский. – Черт побери, Фриц, я только решил, что ты фанатичный патриот, а ты вот так просто предаешь своих солдат, сражающихся в том числе и за тебя? Объясни, чем так важно этому группенфюреру преступление против какой-то девушки из деревни? У вас что, изнасилования – такая редкость? Тут явно что-то нечисто, Фриц. И пока ты мне не расскажешь все как есть, я точно вас не отпущу.

– Расскажу, – без раздумий ответил следователь.

Вкрадчивый шепот заскрежетал по его мозгу, а пепельные пальцы острыми коготками вонзились в грудную клетку, под которой бешено колотилось сердце.

«Прокляты… Все вы теперь прокляты одним грехом, что совершил солдат… Не будет побед, не будет триумфа, пока не постигнет заслуженная кара того, кто совершил это со мной…»

– Она – внебрачная дочь фюрера, – сглотнув комок в горле, произнес Леетш, пытаясь заглушить царапающие его разум коготки.

– Адольфа Гитлера? – не поверил русский.

«Мне нужно отмщение… Найди его… Его смерть или смерть Тысячелетнего рейха… Он истязал мою плоть так, как я буду истязать плоть германских солдат, пока справедливость не восторжествует…»

– Да, – следователь кивнул и до боли сжал кулаки, впиваясь ногтями в собственные ладони, чтобы хоть как-то прогнать наваждение. – Он как-то отдыхал на курорте неподалеку, еще до того, как стал канцлером, и, насколько мне известно, в ходе отдыха на свет появилась эта девочка.

– Во дела, братцы, – русский офицер присвистнул. – А насильничек-то наш пришил дочку Гитлера.

– Лучше бы самого Гитлера хорошенечко отделал, – бросил кто-то, и все опять дружно засмеялись, добавив Кунке еще пару пинков.

– А ты видел, Фриц, самого-то фюрера? – поинтересовался офицер с искренним любопытством.

Леетш кивнул.

«Оберштурмфюрер… Вы видели? Видели?! Мой бог, наконец-то хоть кто-то ее увидел, кроме меня! Вы должны сделать все, оберштурмфюрер, чтобы спасти наш рейх! Сделайте это ради меня! Отечество вас не забудет!»

– Правда, что он кокаинщик, и что у него припадки эпилептические? И что он уже плохо соображает?

Следователь покраснел, придя в ярость от столь неуважительных слов в адрес фюрера, но сдержался и как можно более спокойным тоном ответил:

– Он болезненно переживает поражения на фронте и бедствия, которые терпит германский народ.

– Ну, это нормально, – лицо русского опять приобрело наглое и веселое выражение. – Вот прокатим его в клетке, как обезьянку, от Ленинграда до Сталинграда, посмотрим, как болезненно он переживет зрелище тех бедствий, что претерпел по его вине советский народ. Вот это будет шапито хоть куда.

– Но девушку жаль, конечно, – чуть подумав, грустно добавил он и сердито зыркнул на всхлипывающего Кунке. – Может тут повесим его? А фюреру карточку пошлем?

Леетш промолчал.

– Ладно, Фриц, давай к столу. Показывай, что видел.

За следующие полчаса карта советского разведотряда пополнилась десятком свежих пометок. Разведчики одобрительно кивали, обмениваясь короткими фразами. Однако идея отпустить обоих немцев, да еще и служивших в СС, восторга не вызвала ни у кого. На что их командир ткнул в карту и сказал:

– Каждый кружочек нам бы тут обошелся в одного-двух бойцов. А так, братцы, наши-то в Берлине уже почти. А эти скоро и сами сдадутся, и оберштурмфюрера нашего мы и так возьмем через месяц-другой. Пусть идет свою немчуру дальше пытает и расстреливает. Нам только польза.

В предрассветной дымке русский офицер, укутанный в маскхалат, сделал последний шаг по направлению к подножию высоты, на которой закрепилась поредевшая немецкая рота, и снял с головы Леетша холщовый мешок.

– Взбирайтесь на склон. Надеюсь, вас свои же не пристрелят. А то обидно будет. Моим парням за офицера СС увольнительную бы дали на пару дней.

– Благодарю, – холодно ответил следователь, без всяких эмоций глядя прямо в глаза русского.

– Вдохновил ты меня, Фриц, кстати, – ухмыльнулся русский. – Съезжу-нагажу на ваш рейхстаг хорошенько, а потом в уголовный розыск пойду работать. Из меня Шерлок Холмс получше твоего получится. Прощай, – и с этими словами он растворился в тумане, будто его и не было.

Леетш чуть помедлил, сверля взглядом пустоту, после чего повернулся на север и ткнул Кунке в спину кулаком. Тот что-то промычал сквозь мешок, но, спотыкаясь, послушно побрел вперед.

– Правда отказались сжигать дом с пособниками партизан? – спросил следователь, толкая перед собой хромающего насильника.

– Это все Отто. Он сказал, что пристрелит того, кто осмелится поджечь дом, – всхлипывая, ответил Кунке.

– Понятно, – пробормотал Леетш, вспоминая угрюмое лицо долговязого солдата. – Значит, я все правильно сделал.

– Теперь ты отомщена.

Голос старика дребезжал, подобно треснувшему трамвайному стеклу. Изъеденное стрессами и фармацевтикой лицо исказилось в подобострастной улыбке, направленной в полумрак кабинета. Не получив ожидаемой реакции от пустоты перед собой, старик вздрогнул, и его рука нервно забилась в агонии на столе, сметая важные государственные бумаги во все стороны.

– Ты отомщена! – теперь в голосе звучало отчаяние.

За окном завыли сирены воздушной тревоги. В дверь кабинета настойчиво постучали. Что-то с неестественно громким ревом пронеслось над зданием Рейхсканцелярии, а следом воздух наполнился рыком мощных даймлеровских моторов. Однако старика все это светопреставление за пределами его кабинета ничуть не волновало. Он скрюченными пальцами сжал в еще повиновавшейся руке маленький голубенький конвертик и упрямо сверлил немигающим взглядом пространство перед своим столом.

Стук в дверь прекратился. Конечно, за окном ничего и не думало прекращаться. Налеты на Берлин теперь шли как по расписанию. Но стучавший понял, что у хозяина кабинета наверняка есть причины не открывать дверь. По крайней мере, ближайшие полчаса, пока воздушная армада противника еще далеко.

– Я тут, – вкрадчивый шепот царапнул разум старика, и тот ощутил, как пустота побежала по венам.

– Ты отомщена, – повторил обрадованный старик и махнул бьющейся в конвульсиях рукой в сторону окна. – Мы нашли его. И он понес наказание.

– Правда? – над бездонными провалами глаз, в обрамлении пышных девичьих ресниц, изогнулись удивленными уголками тонкие брови. – Благодарю, мой фюрер. Мне стало намного легче.

Пепел начал рассеиваться, а пустота в теле старика заполняться дряхлой плотью. Он вскочил так резко, что кресло с грохотом упало на спинку, и попытался схватить исчезающую фигуру.

– Проклятье снято?! – взвизгнул старик, беспомощно хватая пальцами воздух. – Ты обещала!

– А ведь и правда… обещала, – согласился шепот.

Серые губы скривились в усмешке. Облако рассеялось, и под пылающим безумием взглядом старика осталась стоять фигура девушки, будто сошедшая с экрана кинотеатра кайзеровской эпохи. Тут и там ее тело подрагивало, искажалось, и сквозь прорехи в серой плоти проглядывало ясное берлинское небо за окном рейхсканцелярии. Старик замер с лицом, перекошенным то ли от ужаса, то ли еще от одного из десятков обуревавших его чувств, и даже взбунтовавшаяся рука прекратила биться в судорогах.

– Мой фюрер, неужели вы думаете, что все, находящееся за гранью вашего понимания, – истинно? – скрежещущий шепот был пропитан глубоким презрением. – Явись пред вами призрак, никс, ве́тте или тролль, вы от каждого бы ожидали исполнения всех его обещаний?

– Что… что ты хочешь сказать? – пролепетал старик, заикаясь.

– Я – бедная сельская девчушка, – пепельные губы широко раздвинулись, оголив сияющие призрачной белизной зубы. – Я ничего не смыслю ни в войнах, ни в политике. Пока мое сердце билось, я знала лишь одно – есть вы, мой фюрер, главный защитник и справедливый судья нашего народа, и только вы можете мне помочь. И, как видите, я не ошиблась. Но от этого я не перестала быть сельской девчушкой, пусть я и всего лишь блеклая тень, связанная с этим миром болью, ненавистью и надеждой, вложенными в неровные строчки моего письма.

Старик больше не пытался ничего не говорить. Он лишь сверлил призрак усталыми помутневшими глазами и инстинктивно вздрагивал от разрывов авиабомб, неуклонно приближавшихся к его кабинету.

– Мой фюрер, я не могу даже заставить шевелиться занавеску на вашем окне, – продолжала девушка и в доказательство своих слов взмахнула бесцветной рукой, проведя ею сквозь кружевную ткань. – Неужели вы могли подумать, что я способна разрушить армии врагов нашего великого Рейха? Я обещала победу в обмен на отмщение. Рассказала вам о проклятье. Приходила во снах. Но мы, девушки, вообще любим фантазировать. Уж вам ли не знать, мой фюрер.

– Но… – выдохнул старик, выпячивая челюсть и багровея от вскипающей в нем бессильной ярости. – Наши поражения! Это твое проклятье, ведьма!

– Я не очень в этом разбираюсь, – хмыкнула девушка, пожимая плечами. – Может, вас проклял кто-то другой? Например, те бесчисленные множества солдат, погибших на полях сражений. Или их дети, жены и матери. Или евреи. В конце концов, нас учили в школе, что именно они виноваты во всех бедах германского народа. Да, думаю, наверняка дело в них, мой фюрер. А я тут совершенно ни при чем.

– Ты обещала! – взорвался старик, схватился за грудь и рухнул на стол, судорожно хватая ртом воздух.

Прежде чем навсегда раствориться в облаке пепла, серые губы прильнули к его уху, и в последний раз вкрадчивый шепот царапнул сковываемый параличом разум:

– Прощайте, мой фюрер. И помните. Призраки тоже врут.

Благодарности

Редакция журнала «Рассказы» выражает благодарность пользователям Svet и Лидер Чувашии, поддержавшим издание на Патреон. Спасибо, что помогаете нам расти и становиться лучше!

Наша страница ВК: https://vk.com/rasskazy_zine

Instagram: https://www.instagram.com/kraftlit_rasskazy

Поддержать проект: https://boosty.to/rasskazy

Дорогой читатель!

Мы будем признательны за обратную связь! Оценить выпуск и оставить отзыв можно на любом литературном ресурсе: Livelib, Fantlab или Litres, а также на странице в социальной сети или блоге с хештегом #журналрассказы

До новых встреч!