Текст книги "Черное сердце"

Глава 4

Сережа сидит в коридоре больницы вместе с Владленом, ожидая маму и болтая маленькими ножками в воздухе. Время от времени туда-сюда фланируют врачи. Часы на стене громко отсчитывают чье-то время.

Каждые две секунды в мире кто-то умирает. – Думает Владлен, следя за стрелкой. – Каждый раз, когда я щелкаю пальцами, кто-то умирает. Щелк-щелк.

После ультразвукового исследования сердца Алиса выходит из кабинета не очень веселая. Дома она рассказывает мужу подробности.

– Мама, что случилось? Почему папа плачет? – шепчет ей на ушко Сергей, когда взрослые сидят на кухне, опустив головы над пустым столом.

– Папа устал. Сережа, иди, посмотри телек у нас в комнате. Можешь сам выбрать программу. – Разрешает Алиса, надеясь, что его это увлечет, но Сергей продолжает смотреть на Владлена во все глаза и боится подойти близко.

Большие ладони папы не могут скрыть того, что творится в лице. По нему стекает целый водопад боли. Сделав глубокий вдох, Владлен вытирает лицо и с усилием натягивает улыбку.

– Сергей, все хорошо, у меня просто болит голова.

– Ты лжешь. – Говорит мальчик.

Оба родителя поднимают на него взгляд.

– Не понял…

– Взрослые так себя ведут, если кто-то умер. Или умрет. Кто скоро умрет?

Каждые две секунды кто-то умирает.

Владлен пальчиком зовет к себе сына, и Сережа наконец-то подлетает. Он кладет маленькие ладошки папе на колени, преданно уставившись в глаза.

– Ты знаешь, что означает умереть?

Сережа положительно качает головой.

– Откуда?

– Дядя рассказал. Родион рассказывает мне все! Умереть – это значит уснуть навсегда, не только на одну ночь.

– Лучше б твой дядя нашел себе мальчика навсегда, а не только на одну ночь. Сергей, у нас никто не умер и не умрет. Сегодня на обследовании мы узнали, что мама болеет. Она остается с нами, просто ей надо пить лекарства.

– Почему тогда ты плачешь? – с недоверием, негодующе спрашивает Сережа.

– Я расстроен. Это ведь наша мама, мне жалко ее. – В конце признания Владлен опять напрягается от плача, и тогда Сережа протягивает ручки и вытирает все его слезы.

Но эти мысли… От них все равно не ускользнуть.

Смерть. Повсюду в мире. Каждые две секунды.

Алиса просидела у окна среди своих любимых комнатных растений до позднего вечера, опираясь о раму и гипнотизируя даль. Она опустила ресницы, а ее растения опустили листочки, потому что плачут с ней заодно. Даже маленькие кактусы поежились и выглядят тоскливо. Телепатически они считывают горе своей хозяйки и позволяют себе отдаться печали вместе.

День был полон потрясений, по приходу домой они с Владленом выпили успокоительное средство и почти сразу легли поспать, накрывшись изумительным гладким пледом, подаренным Родионом. В средину кровати между ними подсоседился и Сергей. Благо, мужу с сыном уснуть удалось. Ей – нет.

Когда звонит телефон, она с трудом сползает с подоконника, чтобы на ватных ногах преодолеть расстояние в пять тысяч километров до трубки.

– Привет, это я.

– Карюша… – в голосе у Алисы бессилие. Она сжимает насквозь мокрый платок, которому не удалось вобрать в себя ее отчаяние. Она больна. Серьезно больна! А как же Сережа? Вдруг она умрет?

– Как прошло УЗИ? Джордан разговаривал с Владленом по мобильнику. Я слышала что-то неприятное в голосе. Как и у тебя сейчас. Скажи, дорогая. Хоть что-нибудь.

– У меня порок. – Отвечает Алиса, не затягивая паузу для интриги. Голосовые связки натягиваются тетивой.

– Черт. – Немного помолчав, шепчет Карина. – Что теперь будет?

– Тоска. Буду есть таблетки и соблюдать режим. У меня не самая плохая стадия, когда требуется операция. Пока что. Теперь мне надо идти по направлению к кардиологу и вставать на учет. Никогда бы не подумала, что в двадцать пять заболею сердцем!

– Не думай об этом. Будь оптимистом. На тарелке остался кусочек пирога; надо смотреть на кусочек и облизываться, а не на пустое место и плакать. Все осталось по-прежнему. Ты узнала, и это плюс. Значит, хуже уже не станет. – Карина подбирает слова деликатно, своими речевыми движениями как будто склеивая разбившуюся вазочку. Она надеется, что помогла подруге, но ее собственное сердце обливается кровью и едва выдерживает этот день.

– Чем будем заниматься сегодня? – спрашивает Джордан в воскресенье. – Погода замечательная. Пошли гулять. Помотаемся где-нибудь, у фонтанов сфотографируемся. Скоро родишь, надо запомнить тебя сегодняшней. Ты сегодня потрясающая.

– Спасибо. – Улыбается Карина, складывая белье, которое утюжит муж. Она обожает совместную работу по дому, это невероятно сближает. – Жаль, у Владлена свадьба, точнее свадебная фотосессия. Его ведь сегодня на весь день сняли?

– На ночь сняли его. – Засмеялся Джордан. – Последняя информация для Карины: фотографов не снимают и не заказывают. Их нанимают.

– В общем, Владлен занят, придется самим справляться. Жаль. Потому что он волшебник, а не просто фотограф.

– Это значит, что мы идем?

– Не сидеть же в такой денек дома.

– Точно. Знаешь, а я рад, что все заняты. Давно мечтал побыть вдвоем целый выходной.

Через несколько минут они, держась за руки, выходят в свет. Питер как никогда цветет и пахнет. Солнце, наконец-то, возвращает мрачному городу все возможные цвета. Гулять муж с женой едут на такси. Джордан выразил желание пропустить стаканчик чего-нибудь крепкого, а Карина чувствует себя прекрасно для пеших прогулок. Момент должен быть использован.

Они делают много счастливых восхитительных фотографий, кормят друг друга мороженным, Джордан выпивает стаканчик пива. Карина ведет мужа к скамейке в парк, где захотела посидеть под деревом в тени. Ее спина за пару часов прогулки успела устать, хотя живот был несильно большим. Тем не менее, она придерживает его через легкий розовый сарафан.

Приостановиться ее заставляет неожиданный пинок изнутри. Сильнее, чем всегда.

– Не пугайся. – Говорит Карина встревоженному мужу. – Пихнул меня чуть-чуть.

– Неужто как мой папик загорится стать футболистом? – шутя отзывается он, крепче сжимая ее руку. – Помнишь, ночью, он пнул так, что даже я почувствовал? Спиной. Дал папе пинка! Ишь ты! Не успел родиться, а уже отвоевывает территорию! – Джордан хихикает, поглаживая живот Карины, и ощущает очередной хук справа. – Ой! Я почувствовал! Вот сейчас, своей ладонью! Надо же, он знает, что это его папочка! Он меня слышит! Сына-а-а…

Карина переводит взгляд с живота на него. Джордана сейчас разорвет на кусочки от счастья, словно где-то заиграла его любимая песня. Такие мелочи в их жизни значат для него целый мир. Но больше всего он любит лежать на кровати, прижимаясь к ее животу ухом. Что он хочет услышать? Карина не знает, но лицо его в такие моменты выглядит забавно. «У тебя в животе бьется второе сердце», – любит повторять он.

– Тебе не больно, когда он такое вытворяет?

– Я тебя люблю. – Отвечает Карина. Эти слова часто идут из нее сами, и в очередной раз она понадеялась, что Джордана ударит искорка, он возьмет и выпалит то же самое.

Но он не признается и на этот раз. Даже в такой счастливый, интимный момент. Только сожалеюще улыбается, а потом обнимает.

– Ты знаешь, что я тоже. Идем, пора тебе присесть. – Они идут через дорогу, скрепив руки в замок.

Джордан никогда не любил это место: переход прямо на повороте. Несколько машин приостанавливаются у «зебры», а одна, не глядя на пешеходов, мчится мимо. «Стандартная картина в этой стране» – мелькнула мысль в голове Джордана, и в перспективе надо было сосредоточить все внимание на движении, так почему же он отвлекся?

Задумался, ослабил руку в руке Карины… Потом звонит его телефон, он достает его на ходу, роняет на асфальт… Остается поднять. Карина решительно идет по «зебре», не дожидаясь его (светофор загорается зеленым, у них есть только несколько секунд), и оказывается на пути черной машины, водитель которой так спешит на пожар, что плевать хочет на людей и зеленый цвет. Его машина вылетает со своей полосы на встречку, превышая допустимую скорость.

Джордан лишь поднимает телефон и резко выпрямляется, когда черный монстр кидает кого-то через свое плечо. Он моргает, чтобы отогнать от себя галлюцинацию. Его глаза выпадают из орбит, вместо слез из них течет кислота, а потом он вовсе теряет зрение. В слепоту эту он проваливается надолго. И он не понимает, на самом ли деле это произошло наяву, а не в кошмарном сне. Ничего этого не должно было произойти. Это было бы нечестно. Такое бывает только в ночном кошмаре. Но в кошмаре солнце не светит так ярко.

Рука обмякла, телефон снова разбивается об асфальт, солнце разбивается об асфальт, сердце разбивается об асфальт. Вся его душа, вся планета расшибается в пыль, а потом Джордан становится единственным, кто не увидит Питер в красках.

Не увидит больше никогда.

Дождь вливает изо всех сил. Вода бьет окна в попытках разбить – словно Бог решил включить душ на полную.

– Приснится же, – с усилием выдавливает Джордан, тяжело задышав после долгого болезненного сна. Он пробуждается медленно и со стонами. Суставы разгибаются со скрипом. Затекшие мышцы вообще не слушаются, но он заставляет их всех шевелиться. Он что есть сил отрывает свою спину от кровати (позвоночник с ней просто сплавился), чтобы взять гитару и вызволить из своей головы оглушающую музыку.

Ничего. Не получается.

А музыка все визжит, суровая и тяжелая, используется обезоруживающий скриминг66
  (от англ. scream – выкрик) Один из видов экстремального вокала в рок-музыке


[Закрыть] и полное нажатие на струны. Череп его дает трещину. Только чуть позже Джордан понимает – это всего лишь головная боль. Он видит не родной потолок и приподнимает голову. Больница?

– Карюша. – Он назвал жену по имени, как только увидел, больше не беременную, тоненькую и бледную. С волосами, собранными в косу. В недорогом облегающем спортивном костюме. Что это с ней? Где она?

– Джордан. Лежи, все будет в порядке. Слава богу, шок позади.

Происшествие на дороге вспоминается как сон. А может, это его сбила машина? Все происходило во мраке в тот яркий солнечный день и ему не хватало фонаря, чтобы найти жену. Он вспомнил, как безумную фантазию, что впопыхах ринулся к любимой, а прохожий помог отнести ее на тротуар, кто-то одолжил свою кофту, чтобы под нее подстелить. А потом он остановил машину с парнем, который согласился отвезти их в больницу.

Джордан делает опору на локти. Карина касается его плеч.

– Я ничего не вижу. Линзы…

Она надевает на него очки. Самые его отвратительные очки, в черной цельной оправе. Он их терпеть не может!

К черту, пусть очки.

Джордан удобней поправляет их на носу, и больше о них не думает. Его интересует только здоровье жены и сына.

– Карина, неужели это произошло на самом деле? Ты цела?

– Я только ушибла руку… – Карина, сморщившись в плаче, хватается за живот. Ее кожа стала такой тонкой, что через нее просвечиваются ее птичьи косточки. – В общем, я теперь в порядке. Только мы больше не сможем иметь детей.

Джордан болезненно хихикает, все равно, что спятил.

– Одного нам хватит, Карюша! Лучше один, чем никого, – он садится и берет ее заплаканное лицо в ладони. – Не плачь. – Короткий поцелуй в лоб и он, чуть шатаясь, стоит на ногах, хотя секунду назад не мог держать спину.

– Джо…

Его глаза торопливо обыскивают палату, ища детскую кроватку с сыном. Сейчас он будет отодвигать стены, если не найдет его. А если узнает, что врачи его не спасли, то он будет вскрывать их грудные клетки, чтобы проверить, какого цвета у них сердца.

– Где он? – Джордан строго смотрит на жену. – Его отнесли? – Карина кивает. – Тогда пошли к нему. – Он тянет ее за руку, заставив встать, и тащит к двери. На полпути он останавливается, чтобы оглянуться на Карину, которая к ребенку не спешит. – Почему же ты не ведешь меня к нему? С ним что-то не так?

– Джордан, – изнурительно говорит Карина, смело заглянув ему прямо в глаза. – Его не принесут.

Глаза его блестят под очками, а между бровей проступает морщинка, как трещина в его сердце. Губы раскрываются, как раскрывается рана в его душе.

– Только не говори, что…

– Он умер. – Отвечает Карина.

И зависает тишина. Несколько секунд она видит перед собой только ошалевшие глаза и бледнеющую кожу. А затем тишина разбивается на осколки. Карине приходится защищаться руками, чтобы осколки не поранили ее.

– НЕТ!!! – орет на нее муж, брызгая слюной. – Нет, нет!!! Этого не может быть! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! – Карина отодвигается. По ее щекам катятся слезы. Тяжелые и горькие. Кожа при этом не натягивается и не собирается узлом, с ней вообще ничего не происходит, как будто ее лицо – маска из стекла. – Карина… Его нашли? Или ее?

– Кого?

– Кто был за рулем!

– Я не знаю, не кричи.

– Ненавижу Россию. Никогда здесь никого не находят! – в запале Джордан обрушивает на Карину вопли всех призраков ада и сбивает с прикроватного столика вещи. Стаканчики, флаконы из-под лекарств, шприцы… Все отлетает рикошетом и разбивается о пол и стены.

Он выступает свидетелем обвинения. Впервые в жизни Карина видит в нем что-то противоположное: вся любовь, свойственная мужу, вытеснена ненавистью, хотя эту страну он всегда считал величайшей державой и всю жизнь мечтал прожить в Питере, а Карину никогда не спешил обвинять, даже если она неправа, и мечтал прожить с ней всю оставшуюся жизнь. Но теперь он открыто ненавидит все, что раньше делало его счастливым. Весь мир вокруг окрасился в черный цвет, небо стало такое малое для его среднего роста; все, включая Карину, приобрело враждебную форму, и даже воздух пропитался ядом.

– Подожди, я знаю, – внезапно зашептал он, схватившись за голову. – Этот чертов медиум. Он псих. Больной придурок. Это все он. Он угрожал мне. Я должен был понять. Он нас хочет уничтожить. И у него пока получается. Но не получится. Я его изуродую. Запрячу за решетку, он оттуда вообще никогда не выйдет. У нас в Америке его бы сразу на электрический стул посадили.

– Джо, успокойся, никому неизвестно, кто за этим стоит.

– Это плохо. Но мы узнаем. А потом я его убью.

– И сядешь в тюрьму? – презрительно заканчивает за него Карина.

– Я буду сидеть там и, упиваясь, вспоминать, как купался в его крови.

Ужас шевелится у Карины под кожей, настолько эта беда изменила ее мужа, не оставив его привычным дерзким парнем, а превратив в страшного монстра.

– Это все твои воспаленные эмоции и бурлящая фантазия, надо переждать этот острый момент, а потом разобраться. Я ведь успокоилась, пока ты был без сознания. И ты сделаешь. Угомонись. Иначе точно кого-нибудь убьешь, и я…

– Я хотел этого ребенка! Понимаешь?

– Я тоже хотела.

– А теперь все кончено навсегда? Как так? Почему?

– Я ни в чем не виновата…

– Я хотел этого ребенка! Я хотел того, кто был в тебе! – кричит Джордан, не замечая потоков слез. – Где были твои глаза? Чего ты встала посреди дороги? Не смогла даже убежать! У меня был бы мой сын, моя гордость, если б не ты… – продолжает он бессильно, устав кричать. – Моя плоть и кровь. Ближе него у меня бы никого не было. Почему Бог дал это нам, подразнил, заставил ожидать, а потом забрал? Забрал навсегда! Для чего? Ради чего? Я не могу понять! Карина? Карина, не надо! – Джордан ловит жену в последний момент, когда ее колени касаются пола. Он относит ее, рассыпанную, на свою кровать.

– Все в порядке, я еще здесь, все еще дышу.

Джордан аккуратно поправляет под ней подушку и смахивает с лица все пряди волос, выбившиеся из косы.

– Прости. Я кричу не на тебя. Я от… – он проговаривает эти слова с таким трудом, что Карина читает их по губам. – Извини. Тебе надо отдыхать, не смотри на меня. У нас все будет хорошо. Мы переживем это и станем еще сильнее. Вместе. – Джордан берет ладонь жены и скрепляет их руки в надежный замок. Их обоих трясет, но даже умирать они будут вместе. – Мы ведь друзья детства, верно?

– А друзья друг друга в беде не кидают.

– Никогда!

Обнявшись, они тихо заливают друг друга слезами до тех пор, пока не приходит врач. Карину снова кладут под капельницу, а Джордану вызывают психиатра. Какие волшебные слова использовал доктор, Карина не знает, но после беседы ее мужу стало полегче – вместо того, чтобы видеть в этой ситуации исключительно смерть ребенка, Джордан увидел то, что его жена осталась жива и здорова для полноценной жизни. Это – самое важное.

Впоследствии его выписывают раньше, чем ее. Карина несколько дней лежит одна в отдельной палате и пишет в тетради стихи. В тот момент строки из нее просто прорываются, так и просятся на бумагу, как младенец в объятия к матери. Джордан приходит каждый день. Он ложится вдоль любимой на кровать, их пальцы переплетаются сами, и они вместе разбиваются.

Стихи, написанные Кариной, он забирает домой и читает, предаваясь грусти над английскими строками.

– Они прекрасны. Но почему не на русском? – спросил он однажды вечером, по телефону.

– Это только для нас с тобой. Ты там не плачешь?

– Нет, просто читаю и все.

Но это на все сто процентов была неправда, поскольку совершенно неожиданно Джордан начал подбирать к этим стихам мелодии, проводя с тетрадью и гитарой все свое время, замечая, как легко ему это удается, как музыка, пока он читает стихи, сама звучит у него в голове, как пальцы сами отыскивают на гитаре подходящие аранжировки, как он сам превращается в собственную гитару, знающую, что играть, и с каждым разом это получается настолько гениально, настолько лучше, чем когда-либо, настолько лучше, чем звучит у него в голове, что творчество его захватывает, и он больше не может вырваться из него, хотя думал, что музыку они с женой еще долго не смогут писать.

Это удивительно, но музыка его переполняет, и ей необходимо собственное дыхание. Его музыка идеально скрепляется с ее стихами, так же как они с женой идеально подходят друг другу, складываясь в единый, сочный образ, в одно живое существо.

Как ни печально, но возможно теперь, – думает Джордан, – ото всех этих мучений мы действительно станем рок-музыкантами. Настоящими. Поломанными, но несломленными. Воспламененными. Мрачными. Очень чувственными. А главное – вечными.

Кто знает, может магия существует? Кто знает, может в трагедии есть смысл? И энергию горя можно превратить в музыку, которая станет наивысшим наслаждением? Кто знает, может эта игра стоит свеч? И они превратят свое бессилие в силу!

Глава 5

Сережа играет в стороне от взрослых в уголке комнаты. Рома Равич с напряжением в лице курит на балконе, рядом с ним стоят Владлен и Джордан со стаканом коньяка. Алиса на диване в сотый раз вытирает глаза салфеткой. Карина сидит напротив и плачет, но уже скупо. Не как раньше. Они с Джорданом видели в больнице своего мертвого ребенка, при этом внутри у них все органы остановились, а врачи не отдали им сына. У этих врачей все внутри прекрасно работало. И это не их сотрясало землетрясение, они ни одного толчка под собой не почувствовали, их мир был прекрасен, в то время как мир Карины и Джордана сгорел дотла. Карина никогда не забудет: она схватилась за голову, ее муж захлопнул рот, оба издали раненый вой, а потом одновременно схватили друг друга, чтобы увести. Медсестра сказала:

«Зачем вам нужны эти воспоминания?»

Ладно, любопытство, куда без него-то? Но когда Джордан спросил, куда они дели тело его сына, она также ординарно добавила:

«Выбросили».

И они с Кариной просто выпали из жизни.

– Они его выбросили, ребята. Как очистки от картошки. Чтоб у них руки отсохли!

– Скажи спасибо, что Карину спасли. – Заявляет Владлен, и только когда Джордан сталкивает его с края планеты, он понимает, что сморозил неподходящее.

– Это их работа, иначе пускай уходят на покой! Мы что, должны говорить спасибо за то, что вернулись из их больницы живыми? Спасибо! – Джордан картинно изображает низкий поклон до самого пола. Выглядит комично, но никто не смеется. – Мы должны говорить особенное спасибо за их непосредственные обязанности? Они для того там и находятся, чтоб никто не умер! «Во имя жизни», блин. А этот засранец, который был за рулем? Водятел! Прошло две недели, полиция не может найти машину! Хотя это их работа, причем элементарная. И я, как наперекор, был в таком шоке, что все забыл!

– Ты сказал, начал в больнице вспоминать. – Напоминает Владлен.

– Только общий фон. А как же детали? Хотел бы я вспомнить!

– Хотела бы я забыть. – Донесся тихий голос Карины.

Рома вздыхает, щелчком отправив сигарету в свободный полет. Он обнимает друга за плечи и по-прежнему ничего не говорит. Он не находит никаких слов. Когда с его друзьями случилась эта беда, он узнал нечто новое об ужасе. Это был не тот ужас опоздать на важнейшую тренировку в жизни или просрать блестящий гол в истории футбола, и даже не тот ужас, который охватывает тебя, когда понимаешь, что просыпаешься в больнице весь перебинтованный, из носа торчат какие-то трубки и о спорте тебе придется забыть лет на сто. Но этот ужас был сильнее настолько, что Рома сбился с толку, как если бы потерял подробную инструкцию по выживанию в этом мире. И зачем они смотрели на тельце? Ведь в тот момент их страдание перешло на новый уровень, хотя времени нужно дать шанс излечить эту боль.

Теперь ужас ощущают все. Никогда в жизни они не собирались вместе за тем, чтобы разделять боль вместо радости.

– Не огорчайся, Джордан. – Голос мальчика заставляет друзей оглянуться. Теперь Сережа нашел себе другое занятие, в поедании банановых чипсов. – Я тебя тоже папой называть буду. Бери, угощайся. – Сережа протягивает ему пачку с чипсами.

Улыбнувшись, Джордан опускается на колени. Вместо предложенного угощения он берет в ладони лицо ребенка и крепко целует его лоб.

– Я тебя обожаю. – Говорит он, обнимая мальчика.

Когда Сереже исполнился годик, они с Кариной стали его крестными родителями. Вспомнив об этом, его вдруг осенило, что не все потеряно. Ему необходимо привыкнуть к тому, чего не изменить. Осталось придумать, как. Отгрохать на гитаре такую мощную партию, что Бог, наконец-то, проснется и хотя бы поможет им справиться с тем, от чего не защитил!

– Я тебя тоже люблю, папа. Папа-два. Родитель номер один и два, как теперь в Париже. – Сережа прихлопывает ладошкой рот и убегает с балкона, увидев возмущенный взгляд родного папаши.

– Эй, эй! Кто тебя научил? – принимается парировать Владлен. – Только Родька мог!

– Тихо! Влад, – выпрямившись, перебивает Джордан, – он не врубается, не надо на брата ездить.

– Ну, брат-то врубается! В эту мерзость. Этот чертов… – Владлен осекается, вспомнив, что его слышит маленький сын. – Пойдемте, сядем на диван. Дружище, я налью тебе чайку с мятой.

Пока Джордан с Кариной по настоянию друга пьют мятный чай, а Рома потягивает свой любимый кофе американо, Владлен с Алисой продолжают очень осторожно интересоваться подробностями этой жуткой трагедии, которая коснулась всей их семьи.

– Карюша, папа твой как? – мягко спрашивает Алиса. – В каком он состоянии?

Только Карина приготовилась говорить, как за нее принялся рявкать любимый, но очень громкоголосый и дерзкий муж:

– Да в плохом он состоянии находится! Его качает и трясет, как осенний лист, который сейчас упадет с веточки!

– Спасибо, что дал мне сказать, приятель.

– Что тут еще говорить? Нечего говорить, ситуация полный абзац!

Ребята тяжело вздыхают разом, переглядываясь, ища способы, как помочь своим друзьям. Способы помощи не хотят быть найденными.

– Ничего. – Карина вытирает нос. – Пускай кричит, ему получше станет. Все пройдет. Главное, что мы кроватку продали. И другие вещи. Чтоб лишний раз не бросалось в глаза.

– А, да, машинку, что вы с Алисой нам покупали, мы принесем обратно, Сереже достанется. – Вспомнив, говорит Джордан Владлену.

– Он ими не играет, он их разбирает на запчасти, а потом сдает в металлолом. У него страсть к разрушениям. Поломал нам уже второй цифровик.

– Ого. Свой-то рабочий фотик береги. – Посоветовал Равич.

– Конечно, берегу. – Владлен задумывается. – Камера. Регистратор. Там же есть регистратор, люди! На той дороге!

Джордан делает безнадежную отмашку.

– Не повезло. Чинили его в тот момент. Да, я тоже думал о видеорегистраторе. Будь тот исправен, мы бы наверняка знали, кто этот урод. Все было бы по-другому. Ну… почти все.

– Ты постоянно говоришь «урод». – Прищуривается Владлен. – Почему уверен, что за рулем был мужчина? Ведь мы уже отмели версию, что это Петр Доронин, экстрасенс.

– Это вы отмели. Я – нет. Если авария подстроена, как нам кажется, то это может быть человек, который совершенно точно знал, где мы находимся в определенное время.

– Ты опять! – Карина хлопает ладонями по коленям. – Ты чего, ну?

– Это мог быть любой поклонник. Джона Леннона убил такой же дурак. Ведь врагов у вас нет. – Рассуждает Алиса.

– Враги у наших-то Джордана с Каринкой? – скептически хмыкает Владлен, соглашаясь с женой. – Как узнали их местоположение – загадка. Видимо, определяли по мобильнику. Сейчас это возможно.

– Одно мне очевидно: они совершенно точно не заслужили. – Добавил Равич.

Почти все начали говорить о пострадавших друзьях в третьем лице, точно перед ними их восковые копии, либо они неадекватные.

– «Они» прямо перед тобой, Рома. – Напоминает о себе Джордан.

– Я думаю, скоро полиция это дело замотает. – Предполагает его жена. – Будем сами себя защищать, на них надежды никакой. Так, как мы намерены поступить?

– Надо разработать стратегию. – Говорит Алиса, начиная мыслить в этом направлении.

– Да какая к чертям стратегия и все остальное? – отмахивается Рома. – Дело самое темное из темных. Только помощь волшебника придется впору.

У Карины зажигается лампочка, такая яркая, что ее голова светится.

– Вот именно! Надо обратиться к Доронину! – восклицает она, подскочив на месте.

– К этому клоуну? Ни за что! Не забывай, я его все еще подозреваю.

– Джордан, это глупо. Я верю, он сможет помочь. Он попытается!

– Почему ты так решила? Да и не вздумай деньги ему давать! Петр Иванович к вашим услугам. – Писклявым голосом передразнивает он, как будто Петр Иванович не обладает тем глубоким томным басом, который слышала Карина, и добавляет своим настоящим: – За километр видеть не хочу!

– Не буду я давать деньги, я только найду его и задам вопрос. Правда, не знаю, как его найти. Пока не знаю. Но мы живем в век информации.

– Говорю один раз и повторять не буду. Я запрещаю! Пусть это окажется не он, тем не менее, увижу его рядом с тобой – и ты знаешь, что я сделаю.

– Постой. Не отказывайся от такой возможности. Я чувствую, нам нужен именно он.

– Карина, не выводи меня. Ты знаешь, что я горячий человек.

– Пожалуйста. Я не поддамся его очарованию. Все мои чувства только твои.

Это уж было чересчур.

– Я сказал – нет! – рычит Джордан, превращаясь в сирену, и Карина сокрушенно вздыхает, соглашаясь.

– Может быть ты и прав. Нет, ты абсолютно прав. – Говорит она. – Это глупо. Мы сами справимся. Кто бы ни был за рулем, я его найду. Если его целью было поломать нас, то у него получилось. Но только на первом уровне. На втором я отыграюсь. Он тоже пострадает, я уверена. И мы уйдем на равных.

– Так и будет. – Джордан, поддерживая любимую, сжимает ее плечо.

– Я согласен с вами. – Добавляет Владлен. – И никого он не сломал. И не удастся ему сломать. Он понятия не имеет, какие вы сильные, особенно в команде. Он не понимает, с кем связался.

– Время лечит. Вам надо попытаться оставить это за спиной. – Осторожно начинает Рома. – Впереди целая жизнь и море других не менее интересных побед. Вам повезло в жизни больше, чем многим людям… Все борются, а вы тем более сможете. Мы все еще с вами, и мы как-нибудь справимся.

Алиса с Владленом обнадеживающе улыбаются, соглашаясь с Равичем.

– Да, это так. – С трудом сглотнув, отвечает Карина. – Я пытаюсь. Вы не представляете, как сильно я хочу вернуться к жизни побыстрее. Как можно быстрее. Раз уж эту мечту нам разбили, – она смотрит на Джордана, – мы найдем, где достать другую. – Заканчивает она оптимистично, но себя не обманешь: осколки от этой разбитой мечты сильно поранили их с мужем.

Может, даже изуродовали.