Текст книги "Черное сердце"

Глава 6

Пару дней назад в гостях у Владлена с Алисой Карина весьма убедительно согласилась с мужем во мнении, что им не следует искать экстрасенса Петра Доронина для выяснения обстоятельств аварии. Но Карина горит серьезным желанием найти человека, который остановил ее второе сердце. И помочь ей может только Петр.

Весь город, вся страна в курсе трагедии. Люди удивлялись, что они с Джорданом продолжили работать в клубе «Плазма» как ни в чем не бывало.

– Что значит, как ни в чем не бывало? – отвечала Карина на вопрос журналиста. – Это самое важное для нас сейчас, музыка помогает нам жить, она никогда не становится тише, особенно когда разбивается сердце – она оглушает нас изнутри. Музыка у нас в душе, а не в гитаре. Инструмент – лишь портал. Вам не придется задавать вопросы, если вы слушаете наши песни – когда вы делаете это, то узнаете о нас все. А мы с Джорданом не отдадимся депрессии. Мы намерены бороться. Мы пишем стихи, придумываем новые мелодии, отдыхаем с друзьями. Жизнь продолжается. Я уверена, поступи мы по-другому, наши поклонники и близкие люди нас бы не поняли. Не будем оборачивать депрессию против нас. Мы соберем все свои чувства и используем во благо дела, через музыку. Вместо того чтобы посещать психолога.

После интервью они вновь окунулись в страстно обожаемую стихию Темной сцены.

– Спасибо! – Карина отвесила поклон. Состоялось их с Джорданом первое выступление после отпуска. Выходя с первой песней, она увидела, что люди приветствуют их стоя. Она почувствовала океан поддержки вокруг и от нахлынувших на нее чувств расплакалась прямо на сцене. Джордан крепко сжал в своей руке ее руку, и они вместе преодолели сильный момент. Они благодарны людям, но одной поддержки недостаточно. Необходимо наказать человека, который убил в них самое большое счастье и вышел сухим, пока они плачут кровавыми слезами. – А сейчас, ребята, мы уйдем на перерыв. Вы подкрепитесь – когда вернемся, будет горячо!

Рок как никогда стал для Карины способом борьбы. Даже в больнице она с захватом написала кипу новых песен. Она рада, что ее тексты становятся более глубокими и необычными, но зачем, зачем такой ценой? Каждое утро она просыпается в отчаянии.

Даже друзей сегодня рядом нет. Только брат Владлена с бойфрендом пришли выразить слова сочувствия. Карина старается не выглядеть неблагодарной, но ей хотелось бы услышать от кого-то совсем другие слова. Всего лишь имя человека, который украл у нее здоровье и счастье стать мамой.

Когда с нее сходит сладковатое послевкусие после шоу, как только она утрачивает надежду увидеть где-нибудь Петра, – любого волшебника, который смог бы помочь, – она внезапно находит экстрасенса, разглядев его в толпе. Петр Доронин выглядит как светлый ангел-спаситель среди толпы чертей в этой преисподней – настолько сильно выделяется в гуще людей в мрачных рокерских одеяниях. Видимо, дело в блондинистых волосах, а может, в добром взгляде, лишенном всякой порочности и суровости от неприятностей судьбы.

Карина плывет к нему, убедившись, что их не видит Джордан. Глаза и губы экстрасенса в нескольких местах украшают мелкие морщинки. Именно украшают, а не портят.

– Здравствуйте. – Говорит Карина, глядя в его лицо широко раскрытыми и ярко накрашенными глазами. Она более чем удивлена, что их мысленная связь состоялась. А ведь она уже почти открыла Гугл.

– Здрасьте. Вы меня хотели видеть. – Констатирует Петр. – Я знаю, что случилось. Из газет. И по интервью из журнала. Вы себя умеете подать, знаете, что и когда говорить. – Его пронзительные серые глаза смотрят ей прямо в душу, словно это пруд чистой воды.

– Приятно слышать. Но сейчас это не важно, вы нужны мне. Точнее, ваши способности.

– Я им сопротивляюсь, как только могу.

– Сейчас – не надо.

– Почему я должен помогать вам?

– Потому что вы не такой зверь, как тот, который сбил меня. Вы можете помочь просто так. Делать добро не ради «спасибо», а для удовольствия. Мы с мужем всегда знали – такими поступками человек помогает самому себе.

– Хм. Вы меня чувствуете не хуже, чем я всех подряд, – замечает Петр, лаконично обведя взглядом зал. – А вдруг я все еще обижен на вашего мужа?

Словно впервые за день вспомнив о муже, Карина оборачивается и находит Джордана на сцене. Что он там до сих пор делает?

– Пойдемте в гримерку, он сейчас пойдет не туда, а за столик к Родиону. Он нас не должен видеть. Идем! – Карина хватает его большую руку, на ощупь сухую и теплую.

Она привела экстрасенса в личную гримерную, где они остались одни и в тишине.

– Почему вы боитесь? Он не так понимает мои визиты? Считает, я завлекаю вас?

– Теперь хуже. – Карина прижимается к двери, подпирая ее. – После вашего предупреждения Джордан подозревает вас в покушении на убийство. Кстати, я не знаю, было ли это покушение на убийство только моего ребенка или меня тоже. Мне страшно. Поэтому вы мне так нужны.

– Постойте. – Петр сокрушенно качает головой. – О боже. Вы хотите сказать, что… вот этот ваш буйный, скандальный муженек-рокер предполагает, что убийца – я?

– Ммм, вообще он не такой уж и буйный. – Неловко хихикает Карина.

– Господи помилуй. Это ж надо было так попасться! – не обращая внимания на ее слова, продолжает паниковать Петр. – О чем я думал, черт возьми? Не смог предусмотреть собственную смерть. Карина, а вы верите, что это безумие сотворил не я? – в надежде спрашивает он.

– Я много лет назад пыталась наравне с друзьями думать о вас плохо, но у меня ничего не получилось. – Быстро находит ответ Карина. – Вы слишком обаятельный. Не только внешне.

– Я вам скажу на будущее: если действительно хотите найти убийцу, знайте, наружность плохого человека вовсе не отталкивающая. Все гораздо хуже: злодей использует собственное обаяние в качестве дымовой завесы.

– Все психиатры так запудривают, как вы? – щурится Карина. Теперь в ее голосе сквозит сомнение, но Петр лишь по-доброму усмехается.

– Я не о себе. Ничего я не запудриваю. И вы сами меня хотели видеть.

– Как узнали?

– В мое окно залетел черный ворон, держа в клюве письмо с молитвой. Шучу. То, как я ощущаю, не объяснить словами. Для этого нужно выдумать новый алфавит. Алфавит ощущений. Я проследил в афише ваше выступление. И вот я здесь. Задайте мне конкретный вопрос. Клянусь, я здесь не для того, чтоб отбить вас у мужа.

Карина переводит дух. Это приятно слышать.

– Я хочу, чтоб вы попытались увидеть, кто меня хотел убить. Как сможете, помогите! Пожалуйста, Петр Иванович!

– Хорошо. Дайте ручки.

Карина кладет свои ладони в его протянутые руки. Петр не закрывает глаза. Смотрит на нее. И заговаривает, пропустив не такую большую паузу, как она ожидала.

– Я вижу, что вы не получили тогда серьезных травм. Через несколько дней вы поднялись с постели и пошли к Джордану. Вы лежали вместе на кровати, а ему было еще хуже, чем вам. Все случилось на его глазах. Его разум оттолкнул это воспоминание, но тело сохранило информацию о шоке. Карина Олеговна, вы могли бы умереть, но у вас был весьма мощный ангел-хранитель. Все, что имелось у него, он подарил вам. Всю свою энергию. Всю жизнь до последней клеточки.

– У меня был ангел? То есть, сейчас я без него?

– Есть и другие, но в тот момент ради вас пожертвовал собою ангел, что внутри. Весь удар принял на себя ваш плод. Когда он бился у вас внутри в тот день, он хотел сказать вам обоим, вам с мужем, что он защитит вас. А еще он говорил «прощай».

Карина, наконец, понимает, о чем он говорит и, не совладав с собой, заливается слезами, хотя и пыталась сдержаться – она кусала себя за губу, она слишком сильно сжимала руки Петра, но все равно выпустила эмоции наружу, лопнула, как воздушный шар.

– Ну ничего, ничего. – Шепчет Петр, крепко прижав ее к себе, и Карина плачет в его горячих руках сильнее. Известным им обоим чудом он догадался, насколько она нуждается сейчас в таких объятьях. – Все пройдет, пройдет и это. Знаете… – он отодвигает Карину, чтобы посмотреть ей в глаза. – Мне нужна ваша свежая фотография. Лучше я сделаю это на работе в спиритическом салоне. Я работаю там после ухода из больницы. – Он протягивает ей визитку, которую нашел в кармане. – С вас я не возьму денег. Можно на «ты»?

– Как-то неудобно, чтоб я вам тыкала. Вы по возрасту как мой папа.

– Мне нет пятидесяти.

– Но сорок-то есть?

– Сорок есть. Давай, нам будет легче в общении.

– Ладно, соглашаюсь. Фотографию я найду, но не сейчас. Я распечатаю новую с прогулки, сделанную в день аварии, и наведаюсь к тебе в салон. Хорошо?

– Отлично. Карина, вопрос. Как ты поняла, что авария была запланированной?

Карина понурилась, разглядывая черную визитку с золотистыми надписями. Петру удается вызвать в ней воспоминание очень отчетливо.

– Машина выскочила внезапно, когда я оказалась на «зебре», а попытавшись убежать, поняла, что он вывернул руль в мою сторону. Это была погоня, он целился. Именно в меня.

– Все ясно. Я жду тебя. Часы приема и телефон – всю информацию увидишь на визитке.

– Ладно. Тебе пора или, может, посмотришь, как я пою? Джордан не увидит тебя. А если увидит, то не сбежит со сцены, чтобы напасть. В зале на него самого тогда нападут фанатки, а это – еще страшнее. – Карина смеется сквозь слезы. – От мужа у меня тогда одни лохмотья останутся.

– Звучит как правда – парень он яркий. Хорошо, я посмотрю шоу. Интересно выглядите. Вы оба. А Джордан просто виртуоз в игре на гитаре.

– Да, американское образование плюс талант.

– Вы играете мрачную музыку только теперь, или раньше тоже играли?

– Раньше – тоже, часто. И, несмотря на это, вовсе я не призываю людей через мою музыку к мыслям типа «жизнь дрянь». Наоборот я говорю «да, мне сейчас плохо, но я найду способ справиться с этим». Многие люди боятся признать, что им хреново. По-моему, именно это скопление в душе и приводит к суицидам. Не надо сдерживаться, надо об этом писать, говорить и петь. А может и кричать. Если это помогает, почему бы нет?

Петр изучил ее оценивающим взглядом, и оценка получилась высшей.

– Ты умна. Особенно для своего возраста. Оставайся такой же.

– Ладно. – Смеется Карина. Сегодня она и поревела и посмеялась, все за один единственный разговор. – Можно узнать, почему ты сопротивляешься дару? Он передался тебе от отца, но как?

– Это родовое… можно смело назвать проклятье.

Карина хмурится.

– За что?

– Я не знаю, насколько достоверны эти сведения, но есть поверие, что несколько веков назад в роду Дорониных были самовлюбленные кретины, и их наказала одна ведьма.

– Нечестно. Почему именно вы? Брось камень, кто без греха. Так можно поступить с каждым.

– Повторюсь, это просто поверие. Как бы там ни было, это проклятье лишило меня дела всей жизни. Я анестезиолог, и не могу назвать даром умение прийти на работу и заранее узнать, кто с чем поступит, кто умрет и как умрет. Врачу эмоции ни к чему, Карина. А после обретения дара, они все принадлежат мне. Можно справиться с собственными чувствами. А как справиться с чувствами тысяч людей? Нет. Больница больше не для меня.

– Поэтому ты уволился?

– И пошел туда, куда заставил меня прийти этот дар.

– А прежде чем ты обрел дар, что было самым неприятным в твоей профессии?

На мгновение после вопроса Петр замолкает, решая, отвечать или нет.

– Смотреть в мертвые глаза. – Отвечает он, и что-то в самом звуке его голоса заставляет Карину поежиться. – Теперь в спиритическом салоне мне самое место. Поневоле. Иногда кажется, что дар мной командует, а не я им. Вот так, не умея пользоваться силами, я определил свое будущее, увидел, что снова женюсь. Может быть. – Он очерчивает ее грустными глазами, и Карина чувствует себя виноватой, что никогда не сможет ему подарить себя. – А ведь хотел только пообщаться с давно меня покинувшими близкими людьми.

– У тебя женщины бывают? – спрашивает Карина и только потом думает. Слава богу, Петр реагирует спокойно.

– Бывают. Но это далеко не те чувства, которые важны по-настоящему.

Карине становится не легче. Она соображает, что под важными чувствами Петр видит ее.

– Сейчас я усиленно занялся тем, чтобы найти способ избавиться от дара. – Говорит он вовремя, поскольку Карина едва не спросила, сколько лет его женщинам. – И пока я не найду его, я ни на ком не женюсь. Это нечестно: знать о жене все не потому, что она так доверяет тебе, а потому что…

– Я врубилась. Да, согласна, нечестно. Но что поделать? – она пожимает плечами, а затем их накрывают теплые ладони Петра.

– Карина, ты справишься с горем. Будь сильной. Когда Джордан начинает орать – не присоединяйся. Он орет не на тебя, а на то, что происходит. Молчи в ответ. Он покричит и замолкнет. Это будет продолжаться недолго. Станешь отвечать – докатитесь до развода. Будете страдать друг без друга.

Карина опускает взгляд, но это не помогает спрятать от Петра новые слезы.

– Я больше не смогу иметь детей. – С трудом признается она. – Для нас с мужем это самый больной удар. Попытайся увидеть: будет или не будет у меня ребенка. Я не могу спать из-за этой мысли, внутри все горит.

– Карина, – Петр касается пальцами ее подбородка и поднимает его вверх. Теперь пожар боли внутри нее начинает тухнуть, словно этой мысли и нет. Как он на мгновение заставил ее думать, что это не самое важное в ее жизни? Прикосновением. – На тарелке остался кусочек пирога, а не пустота. Тебе нужно почаще прислушиваться к своим же словам. Это поможет тебе стать счастливее. У тебя прекрасная жизнь. Ты не на войне, не в аду, а дома, с любимым и с друзьями.

– Это пока неизвестно, на войне или где. Если этот Принц Тьмы настроен решительно, мне грозит опасность.

– Выясним это. В данный момент на горизонте спокойно. Ко мне приходи завтра, а я пока пойду, посижу за стойкой, раз пригласила послушать песню. – Улыбается Петр. Он движется к двери, и Карина отступает, пропуская его.

– Петя…

Он замирает на месте. Внутри плещет фонтан нежности. Самое сладкое за последние годы его жизни случилось здесь и сейчас – собственное имя, произнесенное устами Карины.

Петя – это не то же самое, что Петр Иванович.

– Слушаю тебя.

– Я оказалась на пьедестале успеха, и платой за него стало это горе?

– Нет! – незамедлительно отвечает Петр, ведь сама подобная мысль возмущает его. – Во всем, что случилось, виноват посторонний человек. Вы с мужем при своем уважении ко всем, своей вере в силу доброты и в любовь никогда не заслужите расплаты за успех.

– Но мы ее получили.

– Вы пережили вовсе не то, и не потому, что ты думаешь. Виноват какой-то циничный отвратительный человек. Но не ты. Вы с Джорданом ведь православные люди?

– Да.

– Мы обязательно найдем и накажем этого человека, но когда все кончится, простите его. Просто простите, искренне. А настоящая слава у вас впереди! Продолжайте писать музыку – это один из самых верных способов прикоснуться к сердцам людей.

Прежде чем уйти, Петр ласково сжимает ее хрупкое плечо, оставив в ее душе след, а Карина, вновь оказавшись на сцене, весь вечер чувствует его присутствие, хотя ни разу на него не смотрит. Его радужная энергия придает ей сил сейчас, когда муж не может помочь, поскольку самому необходима немалая выдержка. После выступления она ощупывает барную стойку разыскивающим взглядом, и наконец-то замечает Петра. Глаза его улыбаются.

Он аплодирует стоя.

Открыв глаза следующим утром, Карина сразу приступает разрабатывать в голове план проникновения на сеанс к Петру втайне от Джордана. Ей бы хотелось создавать музыку, а не секреты, но лучше всего она раскроется при появлении положительного результата. Если нет, она просто забудет об этом.

Руки Джордана обвились вокруг ее тела. Карина слышит, как он просыпается. И, видимо, в хорошем настроении, поскольку сразу предлагает завтрак в постель.

Карина не любит есть в постели, поэтому через несколько минут идет на кухню, куда ее зовет муж. Он приготовил омлет, бутерброды и чай. Когда она проходит мимо, его рука останавливает ее, и Джордан, прошептав что-то, сладко и глубоко целует. Первый настоящий поцелуй после горя! Он получается таким крепким, что внутри у Карины вздувается страсть. Все легкие поцелуи в больнице и после нее были солеными, потому что они все время плакали, не могли остановится, но сейчас мягкие губы мужа напоминают на вкус карамельку. Она запускает руки под его футболку и даже подумывает, не отвести ли его обратно в спальню, но вспоминает о важном деле и мысленно обещает им обоим горячей заправки сразу же после своего возвращения. Карина только сейчас понимает, как же замучилась без прежнего Джордана, который любит секс.

Сначала ей кусок не лезет в горло – она задумалась о том, что ей придется прятаться от любимого. Впервые в жизни. Но в этот момент кажется, что она поступает больше правильно, чем подло.

– Как-то ты неохотно ешь. – Негодующе замечает Джордан. – Невкусно?

– Очень вкусно, но аппетита почти нет.

Он глотает то, что жевал, и добавляет, беря в ладони ее руку:

– Это из-за моих истерик. Мне пора научиться сдерживаться и знать, как себя вести. Короче повзрослеть, стать умнее. Прости меня.

– Не извиняйся, я тоже долго кричала в первые дни, обвиняя всех на свете. Тебе повезло не слышать меня.

– Мы это, на врачей будем управу искать или нет? Надо разобраться, по какому праву они приняли за нас решение выбросить тельце ребенка. Может, я хотел его похоронить?

– Мне не верится, что они это решили за нас, но я бы приняла такое же решение.

Джордан пристально смотрит на Карину, и под этим взглядом она ощущает себя другой. Сегодня с ней с самого утра это происходит. Она проснулась, и другая.

– Серьезно? – уточняет муж, и Карина понимает, что оказалась во тьме, а значит, ей не надо останавливаться, иначе она погрязнет. Нужно зайти еще дальше. Свет зажжется в конце.

– Да, а что, не похоже?

– Это все равно не спасет таких медиков.

– Конечно, не спасет. Но наказывать будем не мы. Бог все видел сам.

– Да, это точно. И почему я решил, что я круче него? Он не мог сделать это с нами, чтобы поиздеваться. В этом была определенная цель, нам это еще принесет пользы. Какой – мы поймем позже, да? Все затянется, надо только подождать, правда?

– Да. Будь уверен, говоря такие слова.

– Я их прощаю. Врачей. А вот того, кто был за рулем, нет. Я даже не знаю, кто там был, как я могу простить?

– Мы узнаем. Я точно знаю. – Обнадеживает Карина, приподняв его подбородок, чтобы взгляд Джордана снова устремился на нее. – Обещаю. Знаешь, я хочу распечатать несколько фотографий. Можно взять машину?

– Поехали в фотосалон вместе, мы ведь после обеда сегодня в клубе репетируем. – Его рука оказывается рядом с ее рукой. – Так что мне дома делать нечего.

– Есть. Я оставила у рояля свою тетрадь. Набросай какую-нибудь мелодию для нового текста. А я съезжу быстро. Туда и обратно.

Джордан недоверчиво щурится, но ее руку отпускает.

– Хорошо. Записала фотки, которые хочешь печатать?

Карина напрягается струной.

– Сейчас запишу, можешь посмотреть.

– Не обижайся. У меня сердце не на месте из-за этого Доронина. Если даже он тебя не отобьет, то не дай бог окажется тем самым злодеем.

Карина испускает нелепый смешок.

– То, что я собираюсь сегодня сделать, не имеет к нему отношения. – Говорит она, добавив мысленное «прости».

Ей показалось, Джордан поверил. Ей хотелось бы, чтобы Джордан поверил. Да, лучше бы ему поверить.

Карина влезает в обычные голубые джинсы, которые на ней смотрятся уже не так обычно, и новую цветную кофточку с вырезом. Заплетает волосы в толстую косу, а в завершении образа брызгает на себя любимые духи. Она надеется, это не потому, что она идет встречаться с Петром. Ведь ей всегда нравилось хорошо выглядеть и пахнуть. А сейчас – еще больше понравилось.

Владлен и Алиса проживают в квартире следующего подъезда того же высотного дома, что они с Джорданом, поэтому Карине приходится идти на цыпочках. На улице она караулит их окна, садясь в машину – вдруг, они увидят, что она куда-то поехала, да еще без мужа? Вдруг они позвонят ему и спросят? От этого она чувствует себя еще большей злодейкой, чем дома во время упражнения по навешиванию лапши на уши. Незнакомое будоражащее чувство! Никогда в жизни она не врала мужу и не скрывалась от близкой единственной подруги. Дилетантка.

Через несколько минут она доезжает по указанному на черной визитке адресу. Салон спиритических услуг носит название «Зимняя роза», находится в спальном районе на несколько кварталов дальше любого из исторических мест Питера и еще километров на сто подальше от жизни. У чертей на рогах. Карине название салона сразу внушило тревогу. Ведь зима даже в готической культуре – это большее, чем время года, это время, когда все мертво.

Она проникает в некий филиал преисподней на земле. Карина неторопливо заходит в таинственное фойе с каменными колоннами, украшенными искусственным плющом. Пахнет старым деревом, ароматическим дымом эфирных масел и таинственностью. Карина говорит девушке за стойкой кассы, что пришла к экстрасенсу Петру Доронину. Загадочная девушка в черном бархате не находит ее имени в книге записей, проведя по листу бумаги своим черным трехметровым ногтем. Затем вершатся странные вещи (Карина заранее приготовилась). Кто-то звонит на ее рабочий телефон, и девушка заторможено отвечает:

– Спиритический салон. Что? Нет, вы ошиблись. Это не похоронное бюро. – Переглядываясь с Кариной и хихикая как ведьма, она кладет на старый рычаг старую трубку, не переставая злорадно усмехаться. Макияж ее смел, как у эмо, но кожа бледна, точно она ночует в гробах.

Карине становится дурно. Ей хочется валить, валить подальше отсюда, но какие-то черти (видимо, сотрудники салона), удерживают и удерживают ее на месте, пока она не превращается в третью каменную колону. В голове безумная фантазия: что, если это – похоронное бюро? Что, если клиенты приходят сюда изначально живыми?

– Вы рокерша? – перебивает ее ужасы девушка на кассе.

Карина не находит слов в своем окаменевшем горле, только кивает. Хочется быстрее к Пете на прием! Он ее не успел так напугать.

– Видела, как вы играете. Минуту. – Она вновь снимает трубку своей рукой с ногтями, как у Фредди Крюгера, и звонит Петру в кабинет! В аду, оказывается, имеются кабинеты. Интересно, есть ли у Сатаны конференц-зал? Он ведь, не иначе, тут руководитель.

Петр говорит девушке, чтоб Карину впустили, и она, якобы, расплатится с ним лично. Карину немного ежит. Только сейчас она понимает, что не понимает, что делает! Может и действительно расплатится. Каким-нибудь внутренним органом.

Трусливо ухмыльнувшись секретарше, Карина направляется на нужный этаж по винтовой лестнице, стараясь не слететь с ватных ног. Нежилое здание было старинным, все вокруг выучено в стиле доисторических времен. Бордовые обои, старые пыльные светильники с паутинами, и перила лестницы, потертые руками десятилетий. Дальше Карина двигается по коридору, украшенному черными цветами и статуями страшных существ, которые выскочили из мистических сказок. Она попала не в обычное «похоронное бюро», а в изысканное или прямо на съемочную площадку для клипа хард-рок-группы.

В кабинете Доронина интерьер еще более зловещий. Того и гляди откуда-нибудь выскочит призрак. Множество полок у стен тесной округленной комнаты заставлены цилиндрами с засохшими пауками и змеиными шкурками.

Названия старых книг, которые запутались в паутине, также поражают воображение: «Яды», «Защита от черной магии», «Таро. Подробнейшая инструкция по гаданию», «Смертный сон», «Проклятие. Распознание и лечение», «Курс целительного гипноза», «Тридцать простейших способов приворота», «Классические уроки по вызыванию духов», «История экстрасенсов», «Люди с черным сердцем. Курс защиты». И прочая чертовщина в кожаном уставшем переплете.

Кристальные шары и необычные растения являются частью замкнутого пространства. На круглом столе с красной скатертью стоит только один шар, внутри которого в медленном танце сплетаются сгустки дыма – дым постепенно меняет свой цвет с красного на бледно-розовый. Карина загляделась красотой, чуть нагнувшись. Ее заинтересовало, как именно это работает.

– Эй. Привет.

При звуке голоса она вздрагивает и от испуга теряет сердце. Петр выходит к ней из смежной комнаты и теперь стоит в полумраке. Его черный бархатный пиджак с высоким воротником и бледное лицо освещает теплый свет люстры под низким потолком.

– Привет. Я стучала, ты не слышал.

– Располагайся, пожалуйста. – Петр кивает на стул. Он тоже присаживается, но только после Карины.

Когда они оказываются напротив друг друга, Карина чувствует запах его одеколона, на мгновение задумываясь, что, вероятно, он тоже чувствует ее духи. Если, конечно, ароматическая лампа вскоре не перебивает оба их запаха стойким благоуханием натурального масла.

– Людям с клаустрофобией тут не место, верно? – говорит Петр, заметив, как она оглядывается.

– Да, это так. – Карина делает глубокий вдох. Запах ошеломительный! – Люблю ароматерапию. Какое масло добавил в лампу?

– Иланг-иланг. Что, нравится?

– Очень. – Улыбается она, а затем поглубже вдыхает сладковато-острое испарение масла. Она знает. Интересно, а знает ли Петр? Иланг-иланг стимулирует «то самое» желание.

– Ты напряжена? – спрашивает он, складывая на столе руки.

Да, но только не предлагай меня расслабить, – бьется в Карине мысль, как жилка.

– Чувство вины искрится у тебя в глазах. Мужу не сказала, что пошла ко мне? – скорее констатирует, чем предполагает он.

– Да, Петя, не сказала. Но собираюсь сказать после сеанса. – Карина достает фотографию. Она стоит на ней у фонтана перед великим Петродворцом – беременная, красивая, и еще счастливая среди золотистых скульптур в брызгах воды. Она обязательно вернется к этому состоянию, ведь грех не ценить то, что имеешь, но ей требуется помощь. – Я попрошу тебя по возможности быстрее. Я сказала Джордану, что еду в фотосалон. И мы работаем после обеда. Клуб работает с семи вечера сегодня, надо успеть прорепетировать программу.

– Я постараюсь. – Петр пододвигает к себе фотографию. – Давай создадим более теплую атмосферу, я так еще лучше расслабляюсь, о’кей?

Карина кивает, неловко улыбнувшись, когда Петр поднимается отыскать в полочках пару маленьких свеч в гильзе. Для этого ему приходится немного нагнуться, а его брюки довольно обтягивающие, что не ускользает от глаз Карины – на его теле тонкая ткань смотрится невероятно круто.

Обнаружив, что мысли сворачивают в опасную сторону, Карина спешит отвести от него обалдевший взгляд. Она, пытаясь сосредоточиться только на цели своего пребывания здесь, наблюдает за тем, как Петр расставляет свечки возле шара, а после зажигает их.

– Романтическая атмосфера. Видел бы мой муж… – упрекает себя Карина.

– Ничего страшного, у тебя сработала рефлекторная деятельность.

– Как? Когда?

– Когда ты на мой зад посмотрела. – Уравновешенно уточняет Петр, а почему бы и нет, ведь речь идет всего лишь о чае, о небе, о море, о живописи, о чем угодно, только не о пятой точке.

– Я не смотрела на твой… Не важно. – Карина радуется, что в полумраке не видно ее вспыхнувших щек. Врать она вообще не умеет, лучше будет молчать. – Никогда бы не подумала, что доживу до того дня, когда потеряю сына, но буду сосредотачиваться на обаянии постороннего мужчины.

– Давай я уже начну. – Петр пропускает это откровение и заносит над фотографией ладонь, зная, как тяжело ей далась эта маленькая правда.

Карина жмурится на пару мгновений. На этот раз она чересчур долго держала взгляд на его руках. Она себя не узнает и обвиняет. Но затем приступает к наблюдению.

Петр прикрывает глаза и опускает ладонь на поверхность фотографии, осторожно, будто она горячая. Он выглядит отрешенно, расслабленно. Он, похоже, спит, причем с ровной спиной, но говорить может. Карина просит его комментировать все, что он почувствует.

– Пока мне не приходит ничего из того, что надо узнать. Я чувствую Джордана. То, как он делал эту фотографию. Он сделал несколько снимков. Этот оказался лучшим. Он пару раз смотрел на свои руки. Фотоаппарат у вас маленький, синий. На Джордане была клетчатая, голубая рубашка. Ты улыбалась. Он все время видел твою улыбку. Потом взял за руку. Некоторое время вы шли и шли. И ты, устав, захотела пойти в парк, спрятаться в тень от жары. Ваши пальцы были переплетены в замок – знак глубочайшей связи и привязанности. Ребенок… Джордан чувствует ладонью ребенка.

Карина поражается таким подробностям. При упоминании о малыше ей приходится сдерживать надрывающие слезы.

– Я хочу увести свои мысли в другом направлении. Какие виды имеет на вас человек, совершивший преступление? Что у него за мысли? Или у нее? Было ли место умышленному преступлению? – Петр долго работает молча и, наконец, открывает глаза. Карина прочла в них, что теперь он знает гораздо больше.

– Что скажешь?

– Ужасное ощущение.

– Какое?

– Человека, который видит, как сбивает машина другого человека. Там было много людей. Тех, которым не повезло увидеть это. Но больше всего досталось Джордану. Это был шок. Его сознание мгновенно оттолкнуло реальность, принимая его за сон.

– И какого же ему было это ощущение? – интересуется Карина, но когда он начинает отвечать, она жалеет о том, что спросила.

– Карина, я не знаю, как поточнее передать. Но лучше бы этого не чувствовать. После этого человек прежним не остается. Это ощущение, будто сердце подпрыгивает прямо к горлу, с характерной физической болью, будто оно действительно отрывается и подскакивает. Это ощущение удушья. Это ощущение, что тебя сейчас вырвет. Оцепенение. Торможение всех процессов в организме. Слеп… – он врезается в собственное чувство. – Слепота. У Джордана потемнело в глазах.

Карина кусает палец, теряя две крупные капли.

– И уж совершенно невозможно описать то состояние, когда испугалась ты. Ты просто чудом не покалечилась. Ребенок тебя спас.

– Остановись. – Просит Карина, а потом с силой закусывает губу. Описание Петра оказывается настолько убедительным и правдивым, что она не хочет переживать тот страшный день снова. Она уже чувствует и оцепенение, и тошноту, и то, как отрывается сердце – все эти ощущения ей не нравятся, избавиться бы от них поскорее!

Прикосновение Петра вдруг помогает ей почувствовать облегчение. Открыв глаза, Карина видит, что ее рука находится в его ладони, а через его кожу в ее тело поступают невероятные атомы спокойствия и тепла, частичка за частичкой. А ведь действительно волшебник!

– Прости меня. Говорить – не то, что ощущать. Поговорим о том, собственно, кто стал виновником. Это не женщина, я чувствую мужскую энергию, мужской интерес. Интерес нездоровый, помешанный. Это я как психиатр скажу. Парень с патологией. И, да – авария подстроена. Причем задолго до того дня. Он много раз пытался. Ничего не получалось. Все было не так просто, а тот момент оказался весьма удачен. И главное – удовлетворение. Под ложечкой засосало. Он почувствовал кайф!