Текст книги "Черное сердце"

– Ой, парень, ты уж выбери для своей телочки что-то одно – кожу или паранджу.

– Это моя жена, а не телочка. – Внушительным голосом Джордан советует намотать данный факт себе на ус, разъясняя, что к чему. – На работе мы одеваемся согласно имиджу, дома ходим голые, а по поводу паранджи, которая так запала тебе в душу, я скажу, как обстоят дела: никогда в жизни моя любимая не будет в нее одета, и не только потому, что я доверяю ей – я люблю смотреть, как такие, как ты, мне завидуют.

Артем превращается в быка. Из ноздрей – дым. Он смотрит на красную тряпку, в которую превратился Джордан, и с силой толкает его в грудь.

– Эй! – громко восстает за столиком Владлен Перес, привлекая внимание ползала.

Рома Равич чуть поднимается и зависает в позе сидя-стоя, опасаясь продолжения кулачной дуэли.

– Прошу… – Карина планирует кричать, но на этом моменте ломается ее голос, так что она лишь пищит и чуть не задыхается от страха.

– Что за балет, доктор? Перестань, – критикует Артема Джордан.

– Не нравится, неформал? Будет жестче! – Артем бьет его кулаком. Видимо, несильно, потому что Джордан быстро выпрямляется, цепляется за его рубашку и дает сдачи со всей силы.

Карина выпрыгивает из-за стола вместе с друзьями и своей кипящей кровью в жилах. Она еще никогда не видела, как люди дерутся. И надо признаться, выглядит это совершенно жутко. Особенно если один из участников – человек, которого ты любишь больше всех на свете. Все, чего она хочет, чтобы драка остановилась. Но что-то ей подсказывает, не кончится это хеппи-эндом.

– Нет, народ, перестаньте! Джордан, не отвечай ему!

Пока Артем, склонившись, держит ладонь у рта, Карина закрывает собой мужа. Не рассчитав силы и не сфокусировав зрение, Артем бьет куда попало.

Боль была такая, что у Карины из головы моментом вылетели все стихи, кроме того, она мигом теряет все новейшие воспоминания, включая, где она находится и как зовут всех этих людей вокруг. Перед обмороком она запоминает, как ее ловит муж.

– What have you done now?!1010
  Что ты наделал?!


[Закрыть] – орет Джордан, придерживая в руках Карину. – Карина! Карина! Помогите, что стоите? Позовите кого-нибудь! Вызовите «скорую»! Позовите моего па… директора клуба! Хоть что-нибудь сделайте!

Ему на помощь давно поспели Рома с Владленом, но шок Джордана проявлял себя в панике, о которой он никак не знал до аварии три года назад.

– Ну-ка, ну-ка, успокойся. Мы все здесь, не вопи, все будет ништяк. – Рома гладит его по плечу, пока Владлен деликатно поднимает Карине голову.

– Чтоб крови не наглоталась. – Объясняет он.

– Господи! Простите! Я не хотел! – в пьяной истерике Артем стонет, как сибирская лайка. В этот момент к нему подбегает Петр, и они с другом оттаскивают Артема подальше от тела певицы. – Нет, нет, папа, подождите, пусти! Дайте мне оказать ей помощь, я врач!

– Спасибо, ты уже помог. Вали лесом! – напустился на него Владлен, салфеткой вытирая кровь у Карины на подбородке. Салфетка промокает насквозь, очень быстро становясь красной.

– Рома? – Артем молитвенно уставился на футболиста. Они успели подружиться, и теперь Артем рассчитывает на защиту. Но заступаться не за что. Рома молчит.

Карина, содрогнувшись, на мгновение приходит в себя. Ее муж зовет ее по имени, но она только выплевывает кровь, много крови, и отключается опять. По рекомендации Равича Джордан поднимает ее на руки.

– Только осторожно!

– Я ее в гримерку на диван отнесу. Кто-нибудь… Рома, Владлен… «скорую» вызовите. – Он полностью выпрямляется и видит, как к Карине во имя спасения идет Петр, выделяясь в толпе людей просто уникально, хотя вовсе не выглядит как-то супер-неординарно в духе Дэвида Боуи.

Сперва Доронин гладит ее по щеке, как самого дорогого человека в мире, а затем взводит ладонь над ее лбом, прощупывая клеточки ее мозга, и его взгляд тут же меняется, проникая в глубину. Первым делом Джордан замечает, что от Петра исходит сила, настолько неподвластная простому смертному, что его кидает в дрожь, но вторым делом он замечает, что не ревнует, а ждет, когда тот оценит ситуацию и поможет им. Отчего-то ему становится особенно спокойно за жизнь Карины, когда именно Петр оказывается с ними рядом.

– Все будет хорошо с ней. – Обнадеживает Петр, когда к нему возвращается человеческий взгляд. – Извиняюсь, что не вмешался вовремя. Мы на улице стояли. Артем воспользовался моментом. Я бы своего отморозка к вам не подпустил. Я увезу его домой. Вы уж простите. – Он шарит взглядом по залу, будто ища жемчужину в морской ракушке. – Слава!

– Да? – слащавый паренек подбегает к Доронину-старшему на первый же клич. Тот шепчет ему на ухо и испаряется вместе с другом и сыном.

– Ты чего? – Равич тем временем замечает что-то странное в лице Владлена вместе с потом, и будит его толчком в бок. – Ты почему вспотел?

– Да не знаю, просто его глаза…

Рома кивает, понимая, о ком говорит друг. Он и сам до сих пор под впечатлением.

– Невероятные. – Замечает он.

– Точно. Невероятные.

Парень, которого назвали Славой, обращается к Джордану, так стесняясь изучающих взглядов его друзей, да и самого музыканта тоже, что готов растечься в выраженное жидкое состояние под их ногами. Отец Артема оставил его за главного, и вся операция по спасению планеты легла на его юные плечи. Теперь его щеки наливаются кровью. Вот отлично. Лучшее, что мог сделать для него Петр Иванович, это оставить краснеть перед знаменитыми футболистом, фотографом и двумя музыкантами, пускай и один из них в отключке.

– Вы не переживайте. – Наконец выжимает он, изо всех сил превозмогая смущение. Не привыкать. С этим он борется на работе каждый день, как только может. – Я медбрат. – (Хотя на языке крутится «лох»). – Я окажу Карине первую помощь, пока «скорая» едет, хорошо?

Проснувшись, Карина видит белый размазанный потолок под звуки разговора. Один из голосов принадлежит мужу, другой она не знает, но он такой низкий и чуть смущенный, – она таких еще не слышала. Видимо, он принадлежит медицинскому брату. Карина разглядывает мальчика не сразу, сперва приходится восстановить зрение по клеточкам, но потом внимательно изучает его лицо, припрятанное косой каштановой челкой.

– Я же говорил, все будет в порядке. Пьяный человек, даже мужчина, не сможет вложить в удар всю силу. Хотя врач все равно удивился, что сотрясение самое безобидное.

– Можно ее забрать домой? Тем более это дневной стационар.

– У нас круглосуточный дневной стационар. Ночью ведущие врачи дежурят. Это значит, что если вам реально плохо, то вы можете остаться у нас на ночь. О, ваша жена проснулась. Думаю, ее еще не отпустят. Лучше бы ей здесь побыть.

– Карюша? – над ее лицом навис нечеткий образ Джордана. Карина сразу ощущает его руки и свою боль.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает мальчик в белом халате.

– Как будто опять сбила машина. – Медленно выговаривает Карина, глядя в глаза на редкость яркого голубого оттенка. Она помнит лишь море в самом раю Тайланда настолько же необычного цвета. – И мне больно открывать рот.

– Боюсь, жевать пока будет еще хуже. Меня Славой Логвиным зовут. Я друг Артема. – Представляется он менее навязчиво, чем Доронин-младший.

– Ясно, ну а сколько зубов у меня больше нет?

– Все на месте! Разбита губа с обеих сторон – из этих ран хлестала кровь. Кстати, между прочим, я большой поклонник рок-музыки, считаю, что нет в мире более сильного способа самовыражения, и скажу, что ваше вчерашнее выступление было на самой-самой высоте! Где ваша музыка была раньше? У меня до сих пор ладони болят! Я стоя аплодировал! Ночью почти не спал, даже во сне слушал ваши песни. Не знаю, какие подобрать слова, чтобы сполна-сполна выразить свое восхищение и какой меня пробрал кайф, настолько красива была музыка. Я слушаю рок залпом весь подряд, люблю целую кучу самых разных групп этого мира, но я уже давно не видел ничего подобного! Это было потрясающе, у меня… внутри взорвалась разноцветная бомба, и я… я… знаете, я немного играю на гитаре, Артем тоже, вот. Я хочу поучиться этому у вас! – изливает он на одном дыхании. Разговор о музыке моментально развязывает Славе язык, и он даже не заикается, говоря о ней.

При упоминании такого редкого явления как игра на гитаре среди врачей Джордан с Кариной смотрят на Славу одновременно. В глазах уважение, ошеломление и интерес. Славин экстаз просто обрушился на них радужной волной подорвавшейся бомбы и через мгновение они оба запачканы всей палитрой существующих красок.

– Творческие медики? Такого не встречал даже я. Не в России, не в Америке. – Восхищается Джордан, и Слава краснеет, как роза на снегу.

– Мы не умеем играть так, как вы. – Грустит он или делает вид, потому что это самое лучшее ощущение в мире: видеть восторг в глазах гения. – Не буду напрягать, конечно, но если это возможно, подучите этому меня. Хотя бы на простой акустике. Конечно, я всю жизнь мечтаю о крутой электрогитаре, потому что просто обожаю электронную музыку, но для начала хотя бы акустику в совершенстве освоить. Только вот боюсь, до вас мне все равно будет как до Луны ползком.

Медбрат находится под таким возбуждением, что ему самому требуется первая помощь. И, не оставшись в долгу, в качестве этой помощи выступает Джордан, сжимая в руке его плечо.

– Слав, а зачем тебе становиться вторым Цоем? Ты будь собой, играй, как играешь только один ты. У каждого художника свой неповторимый стиль.

– Ой, спасибо, конечно. И все-таки освоить у профессионала парочку хороших техник делу не навредит. Вы просто мастера горячих шоу.

– Спасибо, ваш друг тоже. – Подчеркивает Карина, прикоснувшись к больному месту на губе. Подушечками пальцев она чувствует пластырь на своей ране. – Дружище, у меня здесь ужас, да?

– Просто пятница-тринадцатое. – Помявшись, говорит Джордан. Его жена выглядит чуть получше тыквы на Хэллоуин с этой подтекшей косметикой, синяками под глазами и ушибом на губе, который не скрывает даже пластырь. – Косяк! Журнашлюхи будут писать, что это с тобой сделал я.

– А мы приведем Артема, и он скажет, что это он. – Нашелся Слава.

– Не увидят они меня, я отсижусь дома.

– Сколько придется отсидеть? Год, что ли?

– Вы только поскорее возвращайтесь на сцену, я хочу удовольствие повторить. Вам удаются любые образы. Я бы вас не пять минут, не два часа, а целые сутки слушал.

– Вы меня сегодня перехвалили, Слава.

– Вас невозможно перехвалить. Бывают концерты, после которых несколько недель очухаться не можешь. Скачивал я тут ваши треки с Интернета, выступления с церемоний, концерт в Америке… Понравилось просто дико! Не представляю, что мои уши раньше слушали. Они у меня как будто выросли заново. Пока что это лучшее из всего, что я слышал. Почему я ленился послушать вас раньше? Это гениально! А когда я куплю диск, вы мне его подпишите?

Карина кивает веками, а потом переглядывается с Джорданом.

– Видишь, как народу нравится? – в ответ тот подмигивает, а потом кое-где снова начинается дождь. – Не плачь.

– Простите, конечно. – Меркнет Слава. – Я перечитал уйму биографий рок-музыкантов, узнавая, почему музыка такая, почему тексты такие. Небось, и у вас за этими шедеврами стоит боль. – Предполагает мальчик, и непогода внутри Джордана умножается. – Не огорчайтесь. Я… ммм, тоже знаю, что это такое.

Лестеры смотрят друг другу в глаза, улыбаясь и лаская свои сплетенные замком руки, пока Слава, отступив от разговора о музыке и прочем, дает рекомендации по поводу дальнейшего лечения. И тут в палату входит высоченный стройный Артем, внося с собой запах божественного одеколона, который почувствовали Карина, Слава, Джордан и все остальные, кто находится в Питере и близлежащих к нему городах. Одного и того же человека Карина рассматривает совершенно по-новому: новизны придает не только медицинский халат, но и вина в лице, от чего оно делается щенячьим. Артем выглядит естественной и вполне невинной версией самого себя, выпившей преображающее зелье, снимающее заклятие порочности. В руках он держит букетик цветов из ярких ромашек, что также не вяжется с его отличительной наглостью.

– Доброе утро. – Молвит он.

– Ты как после бодуна? – спрашивает Слава, подойдя к другу. Он берет у него цветы и ставит их в вазочку на окне. – Ух ты, какие ромашки! Солнышки! Карина, Артем тебе солнышки принес.

– Нормально я после вчерашнего. Ты ведь знаешь, как я справляюсь: желудок с вечера прочистил, и все. Или я не врач? – он прочищает горло и останавливается у изножья кровати. – Джордан, Карина, я пришел извиниться.

– Ой, что это за зайка? Ты ли это, доктор? А где же твой враждебный настрой? Карюша, глянь на него. Неужели все это помещается в одном человеке? Вот артист! И уж, будь любезен, открой тайну века. Поведай. Почему все врачи алкоголики?

– Джордан! – возмущается Карина. – Человек извиняется. Веди себя very good.

– Мне жаль, что так вышло. – Приступает Артем, смело глядя Карине в глаза (Джордан от него отвернулся и сейчас Артема слушает только его обиженный затылок). – Мне стыдно за свое поведение. Даже если бы я попал, куда целился, все равно стыдно. Простите.

– Ничего страшного. – Кивает Карина. – Мы оба прощаем. – Добавляет она строго, по большей части для своего мужа.

– Ладно, мы пойдем. Поправляйтесь. Артемка, пошли. Работать надо. – Зовет Слава, толкая друга к выходу.

– Спасибо еще раз, Славка, что посуетился ради нас. Ты хороший друг. – Говорит Джордан, не поворачивая головы.

Глава 11

В день выписки Джордан по первому требованию приносит Карине ее любимый выходной наряд – джинсы и белую футболку. Они планировали посидеть в кафе и прогуляться после этих сумасшедших дней. Три дня она пролежала в дневном стационаре, куда ее направил Слава, не дождавшись «скорой», которая на выезд не поспешила. Здесь, как запертая в газовой камере, Карина в предвкушении выхода на свежую улицу. Чувствует себя как человек, высадившийся на землю с замкнутого космического корабля. Всегда ненавидела сидеть в помещении более суток! Это делало ее полумертвой. В зеркале вместо человека она после заточения видела мумию. Нет-нет, пора валить отсюда!

Рассказывая мужу, как врачи трое суток не отпускали ее гулять, Карина, полностью одетая, завязывает шнурки на кроссовках, и вдруг в палату стучат.

– Да! – громко отзывается она, и через мгновение видит Петра Доронина с цветами. Судя по красным розам, этот букетик стоит дороже ромашек Артема. Рот Карины растягивается в легкой улыбке. Джордан также не против его присутствия и одним только взглядом приглашает присесть.

– Привет. Ты ведь… не здесь работаешь?

– Нет, Карина, я работал в медицинском центре «Во имя жизни». Привет, Джордан.

– Привет. Насколько я знаю, этот центр лучший в столице. Успешная у вас была карьера…

– Да, пока меня не наградили этим проклятьем. Работа для врача в этом центре равна по крутизне обучению в Гарварде. Ну, что ж. Чтобы смириться и принять жизнь такой, какая есть, тоже нужна сила. Как ты, девочка?

– Ужасно. И еда была мерзкая. – Корчится Карина, вспомнив картофель-пюре, по вкусу напоминающий рвоту. – Меня Славик спасал, приносил мне фрукты, сок и булочки.

– Я созванивался с Логвиным, когда не мог прорваться. Здесь карантин был, все двери бревнами подперли! – возмутился Джордан, убирая с коленки Карины невидимую соринку.

Петр садится рядом с певицей на кровать. Ее муж сидит на стульчике напротив, держа ее сумку наготове – вырваться отсюда, да поскорее.

– В таком случае я рад, что твои мучения закончены.

– Я тоже рада вернуться к мужу и на сцену. Синяк почти не видно, только царапину. Немного грима – и все.

– Можно мне к тебе прикоснуться? Тебе поможет. – Спрашивает вдруг Петр, кинув лаконичный взгляд на Джордана, спрашивая и его в первую очередь. – Я попытаюсь сделать так, чтоб деление твоих клеток ускорилось.

– Что это значит? – хмурится Джордан, полный профан во всех медицинских терминах.

– Ускорится процесс заживления раны. Позвольте попробовать. Я совершенно точно знаю, что хуже не сделаю. Мой сын навредил. Я хочу исправить. Пожалуйста.

Джордан с недоумением жмет плечами. Петр накрывает ладонью травмированный подбородок Карины и сидит с закрытыми глазами чуть больше минуты. Когда он убирает руку, Карина чувствует свободу от боли. Она видит, как расширились глаза ее мужа. Что-то явно изменилось.

– Что со мной? – нетерпеливо спрашивает она.

– Это волшебство, черт возьми. – Выдыхает Джордан. Пальцы ослабевают и почти роняют ее сумку. – Синяк исчез. И рана… она затянулась.

Карина выхватывает у него сумку и после некоторых поисков достает пудреницу. В зеркальце вместо мумии Карина Лестер! Ее свежее лицо без синяка и полумесяцев под глазами. Петр наблюдает за ними с улыбкой, хотя и благодарности с восхищением в ответ не дожидается.

– Я бы мог прийти раньше, но если б это произошло на остром течении раны, она бы зажила частично. Я научился ускорять выздоровление, а не исцелять.

– Петр Иванович. – Говорит впопыхах Джордан. – Это потрясающе!

– Оба называйте меня Петей. Я ваш друг. Старший друг. Но не старый.

– Спасибо. – Карина понимает, этого недостаточно, но не знает, что такого сделать. Особенного.

– Не нужно. Мне благодарность приятна, но не очень важна. Мне нравится это делать для тебя просто так.

– Знаешь, – Джордан понуро выдавливает из себя нечто, являющееся для него почти постыдным, – если представить на мгновение, что я умер, то… я бы хотел, чтоб Карина снова была с кем-то счастлива. Я бы хотел, чтоб этим человеком был ты. Не знаю от чего, но мне вдруг стало легко и хорошо. Не где-то в другом месте, а сейчас, рядом с тобой.

Петр улыбается одним краем рта и просит его руку. Если Джордан говорит правду, то и его душевная трещина затянется под его прикосновением.

– Закрой глаза. Я этого еще не делал, но вероятно, если я могу облегчать боль физическую, то я смогу чем-то помочь твоей душе. Не прячь ее от меня далеко, позволь мне прикоснуться к ней. Я не сделаю ей больно, я психолог и приласкаю ее. Я чувствую, ты все еще страдаешь. И это сильнее, чем у Карины. Ты переживаешь не за ребенка, а за то, как тяжело это может переживать любимая. – Пока Петр это говорит, Джордан начинает заливать его руки слезами, совсем того не желая. Но его линзы застилает, он ничего перед собой не видит, и не понимает, как это происходит. Еще и еще. Так в нем разбиваются его внутренние трагедии. Капля за каплей. И даже музыка в его голове звучит красивее. – Вот так. Плачь. С этими слезами боль и злость покинут тебя и больше не вернутся.

Через пару мгновений Джордан чувствует себя таким странным, словно его тело теперь состоит из воздуха. Все его внутренние монстры потеряли сознание. Тогда психолог медленно отпускает его ладонь. Посмотрев на Петра, Джордан видит человека, который вытянул его из ямы. Он улыбается, чувствуя, как нечто ядовитое и кислое сгорает в нем дотла, и он абсолютно не сомневается, что то была его затяжная депрессия.

– Это не значит, что в жизни больше не будет ситуаций, вызывающих разочарование. Просто теперь вы оба научитесь справляться. И относиться попроще. Это единственный выход, поскольку страдать-то можно и бесконечно, если настойчиво придерживаться этого страдания и не давать времени смывать боль.

Джордан не понимает, что сейчас произошло в мире. Он не понимает, почему так хочет обнять Петра, превратиться в кота и свернуться клубочком у него на коленях. Тепло от него исходит просто чудодейственное. Джордан ничего не говорит, обнимает его, как своего отца никогда не обнимал. Его отец ни разу не достиг потаенных струн его души и не коснулся их с умением, чтобы извлечь такую прекрасную музыку, настоящий романтический хит, который теперь звучит повсюду у него внутри. Сейчас он немного завидует Артему. У Артема прекрасный отец из плоти и крови. А у него в первую очередь бизнесмен, а потом немножко папа, которого не видят его близкие друзья. Бумажный папа. Отец-призрак.

– Родителей не выбирают. Сделай сам первый шаг. – Предлагает Петр, вложив его щеки в свои ладони. – Твой отец ждет от тебя первого шага не меньше, чем я жду его от…

– Вижу, у тебя новый сынок. – Раздается презрительный голос в дверях, разбавляя речь Петра. На пороге завис Артем, а из-за плеча у него выглядывает со своими любопытными ярко-голубыми глазками Слава.

– Куда же без этой парочки? – беззлобно подчеркивает Петр. – Артем, ты извинился перед Кариной? Я так и не услышал от тебя дома вразумительного ответа.

– Еще бы, ведь это не твое дело. – С этими словами Артем испаряется, задрав подбородок и прихватив с собой Славу, как будто друг привязан на поводок.

– Да уж. – Презрительно говорит Карина, недоумевая, как можно так грубо обращаться к папе. – Петя, ты никогда не пробовал его в угол ставить?

– Такого тронь – кости переломает.

– Ужас!

Джордан доводит до сведения Петра, что Артем искренне извинился, и он больше не злится на него, но Петр уже все знает, и это не удивляет никого.

– Зачем же переспросил? Взрослым молодым людям родительский контроль не по нраву. – Со знанием дела говорит Джордан.

– С давних пор мне мечтается, что мой сын станет собой, освободится, вылезет из своей скорлупы и обретет мир внутри себя, но детские травмы плохо поддаются лечению. У него случаются нервные срывы. Я бы помог ему, все-таки психолог, но Артем выстроил вокруг себя колючую проволоку и доверяет только Славику своему. Я рад, что он хоть друга настоящего нашел. Но не могу себе представить, как этот мальчик сумел войти в его сердце, пробраться в этот пункт стратегического значения.

– А что случилось? – Карина деликатно просит у Петра историю по поводу детской травмы.

– Двадцать лет прошло. – Начинает Петр так, что между ними горбятся даже стены палаты. – Их у нас с женой было двое, Артем и Вадим – братья-близнецы. – На лицах Лестеров возникает образ слов «о, боже». – Когда им было по девять, они по своей ребячьей дурости перебегали дорогу (Артем предложил). В результате Артем перебежал, а Вадим не успел. Мама с этим не прожила долго. Умерла от острой сердечной недостаточности, мучаясь от депрессии. Я думаю, она в тот момент перестала сопротивляться своему недугу. Она позволила себе поплыть по течению. Она хотела умереть. Мы похоронили ее через небольшой промежуток времени после Вадима. И остались вдвоем. Я Артема воспитывал один, больше у меня не было серьезных отношений, я до сих пор ищу свою любовь, не хочу жениться ради «надо». Надо – это когда влюбляешься, других причин и смыслов у меня нет. Смысл каждого живого существа на земле – это счастье. Я – хочу быть счастливым. И не собираюсь умирать, пока не доживу до этого.

Рассказывая, Петр не смотрит на молодых мужа с женой, он глядит в изъеденную молью пустоту, наткнувшись на одно из своих самых ужасных воспоминаний. Но когда снова переводит взгляд в этот мир, перед ним находятся два побледневших лица людей, испытавших шок.

– Вот это да. – Сквозь слезы замечает Карина. – Ты проявляешь завидную силу воли, продолжая бороться.

Джордан воздерживается от комментариев по этому поводу.

– Прости меня за дурацкое поведение. – Вздохнув, извиняется он. – Раз сын так с тобой общается, то хоть я не буду. Я своему отцу так не грублю.

– Да, моему только. – Бурчит Карина, и муж бросает на нее оскорбленный взгляд.

Петр смеется, глядя на них, а когда Джордан идет с вещами к выходу, он шепчет Карине на ухо то, что не должно коснуться ушей ее мужа. Петр открывает ей секрет: чтобы у мужчины всегда было хорошее настроение, его нужно «почаще насиловать». Карина обмирает, не веря, действительно ли услышала это, но дает Пете понять, что законспектировала совет и выделила его двойным подчеркиванием.

Впоследствии они остаются настолько ошеломлены откровением Петра, что не могут прийти в себя еще очень долго, даже катаясь на машине и гуляя по парку. Они перебрасываются парой слов по мелочи, не заводя речь о том, что на самом деле крутится в уме. Голова каждого забита порцией самых разных мыслей. И то, что Петр сделал с ее раной… Как она смогла полностью исчезнуть? Неужели такое бывает? В мире присутствуют силы, которые нам неизвестны, но они подвластны сверхчувствительным людям вроде него? А душа Джордана? Как всего пара правильно подобранных слов и одно теплое прикосновение могут разбудить в человеке счастье?

Закрывая глаза, Карина пытается представить Вадима, брата Артема. Она находит этого парня весьма интересным, и думает:

Как было бы здорово, будь в мире таких, как он, на одного больше.

– Бедный Артем, наверное, винит себя в случившемся. Как он с этим живет?

– Срывает злость на других, как я раньше. – Отвечает Джордан, пока они застилают вечером свою кровать чистой постелью.

– Раньше?

– Да. Мне хочется измениться. Я поверил в него, в Петра. И в себя.

Он им проникся. Наверное, это происходит со всеми, от кого Петру удается отгадать пароль.

Карину подрывает спросить, скажет ли он ей теперь те самые слова, поскольку стал намного сильнее, но, вспомнив совет Пети, не заводит разговор на эту тему. Насколько это не важно, притом, как много всего она знает без слов. Кроме того, любовь присутствует в каждом движении тела, – стоит им дотронуться друг до друга, как обоих пробирает до костей.

– Петя так тяжело говорил о Вадиме, ты заметил? Дело не только в самом факте трагедии. Сложив это обстоятельство вместе с непростым характером Артема, с тем, что он даже в детстве был такой рисковый и непослушный, я почему-то очень уверена, что Петя со своей женой Вадима любили больше.

– Я тоже об этом подумал. Если это правда, то неудивительно, почему это могло произойти. Нельзя детей любить вот так – одного за хороший характер, другого ни за что. Подай мне покрывало.

– Зачем? Хочешь застелить?

– Конечно, еще ведь нескоро спать. Солнце даже не село. – Подчеркивает Джордан, на мгновение оглянувшись в окно. – А ты что, уже хочешь спать? – Когда он поворачивает голову, Карина расстегивает на себе его рубашку, которую набросила на себя после душа.

– У меня несколько дней тебя не было. Сколько можно ждать? – шепчет Карина, вызывая у него мечты. От того, как он смотрит, как хмурит идеальные темные брови, от того, как подпирает талию руками, как приоткрывает губы, она в некотором смысле падает в обморок. – Тем более ушиба совсем не осталось, ты можешь меня по-настоящему поцеловать.

– Не, ну это все понятно, я просто не знал, что мы именно здесь будем.

Карина перешагивает через кровать, Джордан ловит ее налету и они сталкиваются в одно целое, как наэлектризованные, и целуются за все упущенное время, которое Карина провела без него.

– Я просто… просто я… думал… что… сегодня ты… захочешь… чего-нибудь особенного. Ты вернулась… Наконец-то… Ты снова дома… Я думал, это надо отметить.

– Особенным будет, если ты замолчишь. – Говорит Карина, стягивая футболку через его щебечущую голову.

Швырнув в стену последнюю вещь, Карина тянет его за собой и они падают на кровать, целуясь и целуясь, сплетаясь, живот к животу, бедра к бедрам, пальцы с пальцами, позволяя чувствам сносить крышу, сносить стены, так страстно и крепко, что это уже почти борьба за жизнь.

– Чего-нибудь хочешь? Такого… – в паузах между поцелуями спрашивает Джордан, и Карина понимает все-все. «Что-нибудь такого» с их языка следует переводить как необычный эксперимент, в основном в виде связываний.

– Нет. Не отходи. – Она хочет, чтоб сегодня они наконец-то смогли прикасаться, обласкать друг друга до смерти, не считая тех тысяч раз, которые они занимались этим только в ее мечтах, в одинокой палате. Она хочет, чтобы он замолчал и просто был с ней, по-настоящему, как у нее в голове, когда она включила кран на полную и сидела под душем в больнице, словно это дождь, тот самый апрельский ливень, напоминающий ей о его поцелуях. А совет, который она выделила двойным подчеркиванием, сработал как часы! Настроение Джордана взлетело ввысь на тысячу километров от земли, из-за чего они еще долго не вылезают из постели.

Но когда он отключается, подмяв под себя подушку, Карина снимает с себя его руку и выбирается из спальни, накинув на плечи шелковый халат. Волосы ей не удается привести в порядок, и она оставляет это на завтра. За длинными волосами ухаживать намного сложнее, чем она думала, но не собирается срезать их на привычную длину.

Металлические прутья ограждения балкона плотно обвивают ветви живого плюща, который растет во дворе дома. Карина смотрит на быстро чернеющее небо с двенадцатого этажа, на звезды и апельсиновую дольку луны, потягивая абрикосовый нектар, а во рту все равно остается вкус поцелуев. Она утыкается носом в местечко на своем плече, где по-особенному ощущается запах его прикосновения. Вся ее кожа до самой крови сладко пахнет его телом.

Рано утром Джордан просыпается первый и уже горит желанием пригласить ее в душ вместе с собой, но, сжалившись над сном Карины, уходит мыться один, клюнув губами уголок ее рта. Карина открывает глаза через пять минут и больше не может спать, прокручивая в голове любовь, музыку, которая ей снилась, стихи, которые пишутся в ее голове. То, что вчера было вечером – было невероятно. Под сильным впечатлением она даже забывает, где у них заваривается чай. В конечном итоге она возвращается с чашкой в комнату и садится за компьютер прочесть то, что написала ночью после сока на балконе, а затем проверяет почту. На «мыло» ей поступило новое сообщение о заявке на дружбу «В контакте».

Карина заходит в социальную сеть на страницу пользователя, который захотел с ней подружиться. Главным фото очередного предполагаемого друга оказалась жуткая картинка в стиле «сплошняком черный цвет», а вместо имени ник на английском языке – «Forever Alone»1111
  Вечно одинок


[Закрыть]. Наверное, у этого человека тарелка с пирогом всегда наполовину пустая. В качестве статуса пользователь вывел слова:

«Вселенная скромного, тихого человека с извращенными мыслями».

Надо отдать ему должное. Впечатляет.

Не зная почему, Карина захотела узнать в лицо Forever Alone и открыла галерею его фотографий. Под колючей проволокой оказался Артем Доронин. И выглядит он круче мужчины-фотомодели в рекламе туалетной воды, а главное – удивительно естественно. Именно такой привлекательностью он и блистает в реальной жизни, всего этого добились вовсе не фотограф и свет. Да, внушительной мышечной массой Артем похвастаться не может, но любые недостатки его внешности спокойно обыгрывают такие достоинства, как впечатляющий рост, горячий взгляд, пышные губы, и – улыбка! Признаться, Карина не представляла себе, что он умеет так улыбаться. Собственно она пока вообще его не знает (она знакома лишь с силой его пьяного удара), но хотела бы заглянуть в него поглубже. Среди фотографий присутствуют и такие, которые намеренно создавались для того, чтоб растопить сердце любой девушки. А точнее, возбудить не менее интересные части тела.