Текст книги "Черное сердце"

– Боже. Значит, правда, больной поклонник. Как выслеживал нас?

– Это слишком внутренняя информация. Он не толстый явно, я чувствую, как ему легко где-то по чему-то лазать, забираться на деревья, заборы, бегать, очень быстро бегать. Это спортивное тело. Сейчас он далеко от тебя, все время в движении, человек очень активной, организованной работы. Он чуть обидчивый и завистливый, при этом сильный, увлеченный и волевой. Не из тех, кто сдается. Чувствую, как он словно падает, но поднимается все равно.

– А возраст?

– Не младше тебя, но и тридцати еще нет. Возможно, как Джордану – двадцать семь, и выглядит он намного моложе своих лет – как вы. Он каждый день смотрит на твои фотографии. Это, ммм, вырезки из журналов и газет. В основном из журналов. Ты ведь работаешь моделью?

– Да, бывало. Петя, мне страшно.

Петр понимающе качает головой.

– Я чувствую. Не бойся, просто береги себя. И предупреди Джордана своего, пусть будет осторожен. Наймите охрану, хотя бы на время. Этот человек влюблен в тебя, он попытается причинить смерть не тебе, а тому, что мешает ему к тебе подобраться.

– Например, ребенок от другого мужчины.

– Или муж. Точно.

– А если бы он убил меня? Зачем меня сбивать, если я ему нужна?

– Это уязвленное самолюбие. И если б тебя не стало, он бы несильно пострадал от этого. Его бы устроил любой результат.

– Мол, не доставайся же никому?

– Именно.

Карина глубоко дышит, пытаясь отделаться от этого неприятного ощущения – она объект обожания сумасшедшего. А отсутствие о нем сведений лишь обостряет панику.

– Опиши машину. – Просит она. – Я помню, что она была черная и большая.

– Да, это, скорее всего, был джип «Паджеро», выпущенный фирмой «Мицубиси». – Во взгляде Пети проскальзывает испуг, он словно оценивает на заточенность боевой топор. – Он принадлежит не убийце, а кому-то из его приятелей. На своей машине опасно, даже если вы не знакомы. Твой Черный Ромео умеет притворяться. Он выглядит абсолютно нормальным, и ведет себя прекрасно. Я чувствую, что родные его очень любят, а значит, не подозревают. Карина, будет лучше, если эта информация останется между вами с мужем. Это может быть кто угодно, и если информация всплывет, он может загореться желанием навсегда закрыть мне рот.

– Я поняла, Петя.

Петр берет в руки обе ее ладони.

– Не паникуй. Спокойно работайте сегодня, а самое главное, тебе надо все рассказать Джордану. Это нужно не только для честности в ваших отношениях. Джордан может оказаться нежелательным объектом номер один для сумасшедшего. Вот почему я видел, что мы с тобой, возможно, станем женаты. Если Джордана не станет, тебе когда-нибудь опять захочется быть счастливой.

– Нет! Не говори такие вещи! Я его люблю! – вскочив со стула, Карина кричит так, словно конец света в виде смерти ее мужа уже наступил.

Если Джордана не станет…

Как Петя посмел выпалить такие страшные слова и не вздрогнуть? Карине хотелось ударить его!

– Я знаю. Это так. Ты любишь. Вот только люди за жизнь могут встретить не одну великую любовь, ты сможешь влюбиться в кого-то еще, но прости, прости, что сказал так прямо о смерти. Никто не хочет, чтобы кто-то, уступая место новой любви, именно умирал, однако… в этом случае я не вижу расставания, я вижу смерть. Только она сможет разлучить вас. Но все в этом мире можно изменить – я тебя предупредил, а значит, вооружил. Держитесь вместе.

– Мы с Джорданом всю жизнь бок о бок. – В слезах говорит Карина. Одна мысль о том, что это может закончиться, пугает ее до смерти. – Скажи, тебе сильно хочется стать моим мужем вот такой ценой?

Долго Петр ответа не ищет, он постоянно у него на уме.

– Такой ценой я боюсь им стать больше всего на свете.

Глава 7

Сладкозвучная мелодия оживляет квартиру, когда Карина открывает дверь. Ее это удивляет так же, как и удивляет тот факт, что они с Петром, практически чужие люди, без колебаний говорят друг с другом о своем предполагаемом браке, будто речь не идет о чем-то особенном. Будто внутри у них при этом не бушуют океаны.

Похоже, в ее отсутствие Джордан подбирал аккорды на пианино для ее текста, и сумел сочинить кое-что запоминающееся, – то, что остается с тобой навсегда. Они с мужем не понаслышке знают о лечебных свойствах творчества. Все, от чего страдает душа, поможет тебе написать супер-песню.

– До первой столицы пешком и обратно? – спрашивает Джордан, убирая пальцы с клавиш. – Я уж успел целый шедевр написать.

Карина стоит на пороге комнаты, не решаясь войти, не говоря уж о том, что сделал с ней этот вопрос, но даже издалека она видит, как музыка вихрится у мужа внутри, а это как всегда означает, что он теперь поезд, который не остановить.

– Джордан, нам надо серьезно поговорить.

– Поговорим. Сядь-ка, споешь сначала. – Командует он, выдвинув стульчик. – Я придумал нам настоящий хит. Давай-давай. Не терпится послушать готовый материал. Наши песни не существуют, пока ты не споешь. Моя музыка… она жива только вместе с твоим голосом.

Карине ничего не остается делать, Джордан убеждает ее, и разговор приходится отложить.

– Как петь? – спрашивает Карина, убирая за уши прядки волос и глядя на ноты напротив себя. Джордан вписал ее текст между строк.

– Бери пониже. – И его пальцы заиграли, извлекая из инструмента нечто фантастическое. Вступление сделала одна рука, а вторая заработала через несколько секунд.

У них получилось прекрасно совместить английский текст с мелодией. Песню Карина написала в больнице, но слова были довольно бодрыми, фразы обнадеживающими. Ее обязательно надо показать остальным ребятам из группы, и начинать петь хоть сегодня.

– Хорошо вливаешься, как всегда. Это то, чего я хотел. – Хвалит Джордан, когда Карина кладет голову ему на плечо. Он целует ее макушку и смотрит на часы. – Оба-на! Через пару часов надо быть в клубе. Как раз успеем приготовить обед и поесть. Я пойду, поставлю мясо в духовку.

Через час они обедают, но Карина никак не решается открыть рта по поводу сегодняшней вылазки в филиал преисподней на земле. За нее это делает Джордан:

– Ну и что?

– Ты о чем?

– Что тебе наболтал этот старый придурок?

Карина едва не наворачивается. Она таращится на него и попадается под его взгляд, как в разгар наводнения. Рука обмокает и вилка падает, извлекая противный звон из тарелки. Муж застал ее врасплох. Он жует и пристально смотрит в ответ, а Карина понимает, что совсем не может двигаться под этим взглядом, потому что он нанизал ее вместе со стулом на копье.

– Петр Иванович? – уточняет она.

– Петр Иванович?! – Джордан картинно изображает изумление, просто до смеха. – Хм! Я думал, вы не настоль формальны в общении.

– Я тебе все хотела рассказать, когда пришла. Но ты меня отвлек песней.

– И уматной песней! – он вскидывает указательный палец, давая понять, насколько этот момент важен в разговоре. – Затем я почти час готовил курвицу, но ты молчала.

– Курицу.

– Да без разницы.

– Джордан, я… У нас ничего не было.

– Еще не хватало. – Джордан мечет в нее очередной взгляд-молнию. – Я верю, но мне вполне достаточно того, что ты соврала.

– Я объясню тебе свой поступок, скажи сначала, как ты догадался?

– Гм. Вот какой я, по-твоему, идиот. Ты сказала, что фотографии поехала печатать. Знаешь, более дешевой отговорки я еще в жизни не слышал. Сразу видно, что врать не умеем. У нас цветной принтер работает, вообще-то. Это – во-первых. А во-вторых, у тебя сейчас прям самое подходящее время для желания просто так печатать эти фотки с нашей последней прогулки. Ты их напечатала заранее, дома. Уж извини, я в твою сумку залез. Вот. Я высказался, а теперь очень выслушаю, что ты хочешь сказать. Говори. Давай.

– Так не говорят – очень выслушаю.

– Я имел в виду «очень внимательно». Извини, я все-таки наполовину американец. После четырех лет учебы в США у меня два языка сливаются в один. Хватит ржать! – презрительно добавляет Джордан, когда Карина фыркает. – Нашла время все превращать в пошлый анекдот. А теперь говори, о чем начали. Не уходи от темы, я все равно к ней вернусь.

Карина делает глубокий вдох и выдох.

– Понимаешь, я не сказала, куда иду, потому что ты запрещал. Но я была совершенно уверена в том, что нам это поможет. Для меня сейчас нет ничего важнее, чем узнать, кто причинил нам такую боль, и я ради информации об этой сволочи была готова пойти на все. Даже обмануть своего любимого на несколько часов. И это сработало, Петр смог кое-что узнать. Я ничего больше не буду от тебя скрывать, клянусь. Мне нечего прятать! У меня с ним ничего не может быть, мою вселенную составляешь только ты!

Джордан, кривляясь, делает вид, что смахивает под глазами слезки и забрасывает в рот побольше еды, при этом качая головой и закатывая глаза. И как можно делать столько вещей одновременно? Карина притворяется, что не замечает.

– Я клянусь тебе, клянусь своею возможностью еще раз забеременеть.

Муж бросает на нее гневный взгляд. Он уже с ног до головы забросал ее как камнями, этими взглядами.

– Ну точно, пролечиваешь. – Полный рот еды мешает ему говорить отчетливо, но Карина расшифровывает его фразу. Это был его типичный джордановский сленг.

– Я не делаю ничего плохого, дружище.

Джордан качает головой, типа согласен, и швыряет вилку в тарелку – самая отвратительная аранжировка в мире. Противный звон. Боль с доставкой в череп.

– Ладно, и что же он увидел? Кто этот человек?

Карина пересказывает все, что сегодня произошло на сеансе, кроме свечей в гильзе и иланг-иланга. Джордан разозлился, стал орать так, что тарелка опять зазвенела.

– Как ты могла поверить в такую чушь и принять этого засранца всерьез?! Мне надо быть осторожным? Кому надо, так это ему! Да может это действительно был он! Он следил за нами, вот откуда все подробности! А сегодня у него появилась возможность ловко увести твои мысли в другую сторону. Но я считаю, что он себя выдал. Понимаешь? Выдал! А ты – девушка. Девушкам хочется верить в чудеса! Не нужно быть психологом, чтобы знать это.

– Мое чудо – только ты. Но я вынуждена настаивать, что его слова звучали крайне убедительно. Например. Он в подробностях описал твое чувство, когда…

– Я все знаю о своих чувствах! Он – как психолог знает о наших чувствах все! И он играет на них, как на гитаре! Гениальные партии выдает!

Карина понимает, что готова упасть на колени. Она хватается в изгиб его локтя и начинает причитать, гладя его руку, пытаясь вызвать к себе сострадание.

– Джо, у меня нет настроения терпеть твое упрямство, просто оглянись вокруг лишний раз. Я боюсь, что этот злодей отнимет тебя у меня!

– Тогда, Карюша, придется убить его прежде. – Он скидывает с себя ее хрупкие ручки, как стряхнул бы перышко со своих джинсов.

– Джо, больше не думай, что это Петя, ладно? Ведь ты не знаешь, что делаешь.

Джордан щурится.

– Как и ты. Хватит его называть по имени. Узнаю, что ты снова с ним путалась…

– Я ни с кем не путалась! – кричит Карина до першения в горле.

– Замолчи. Я не перевариваю то, что ты сделала. Я тебе запретил заниматься этими глупостями, тем более с Дорониным. Ты сделала вид, что я прав, и поперлась в «спиритический салон». – Скорчив рожу, Джордан изображает пальцами кавычки. – Меня нет. Обращайся ко мне сегодня только по работе. Жаль, что мы вместе работаем. Но ничего. Надеюсь, я переживу. – Он поднимается из-за стола с трудом, поскольку тот успел стать намного меньше него, пока Джордан за ним сидел, и пока внутри у него росла и росла эта злость. – Я приготовил, поэтому ты – приберись, и поедем. Опаздываем.

Карина сдувается, глядя на свою тарелку, в которой портится еда. Жаль расстраивать Джордана, особенно сейчас. Он ведь так старается. Опять начал вкусно готовить. И целовать.

Переведя дух, как силач перед забегом, Карина берет вилку и заставляет себя доесть.

Она никогда не подозревала, что можно находиться вдали друг от друга за тысячи миль притом, что вы стоите на одной сцене в одном клубе и в одном и том же городе. Ей казалось, муж будет изображать глухонемого вечность. Он сказал обращаться к нему по работе, но игнорировал до самого позднего вечера в клубе, и когда ехали домой, также говорил ничуть не больше рыбы. Странно, что на сцене он вел себя, как обычно – улыбался, заводил зал, подпевал. Как он мог быть таким сильным, мощным, в то же время спокойным, и бесстрашным, и свободным, пока музыка изливалась у него изнутри, а над ними от этого подпрыгивала крыша, настолько Джордан был невероятен? Но даже после такого неземного выступления Карина больше не мечтала, что он заговорит с ней сегодня. Она просто смирилась с его ролью Герасима и настроилась на его волну. Его нет – и ее нет. Она – Ежик, он – Мишка в тумане. А быть может, этот туман – Джордан, настолько ему хотелось быть тоскливым сегодня и загородить собой весь свет.

Утро вечер вытесняет. Завтра Джордан поднимется другим вместе с солнцем. Однако он перестает быть туманом уже сегодня, пока Карина стоит в душе после работы, смывая с себя и подводку для глаз, и пот, и экстаз, и запах черного кожаного костюма. Поездка к Петру в любом случае не была бесполезной. Если она и жалеет о чем-то, то только о том, что они с Джорданом сейчас не вместе в этом душе.

Но потом он зовет ее по имени, мигом сократив километры разделяющей их ссоры. Карина застывает, услышав свое имя – то, как он его произнес. Самое приятное случается неожиданно. Когда она откликается, Джордан просит освободить ванную.

Вот оно что, тебе просто понадобилась ванная.

– Ведь ты уже был в душе.

– Да нет, у меня в спальне сюрприз для тебя.

Карина совсем остолбенела под струями воды, не совсем сообразив, что услышала – «сюрприз» или «стриптиз». Видимо, она просто надышалась иланг-илангом. Через пару секунд она поспешно смывает с себя остатки пены, мечты и желания, и выходит проверять это, насухо вытершись.

В спальне Джордан сидит за маленьким стеклянным столиком, накрытым двумя бокалами с вином и фруктами. Он ободряюще подмигивает, увидев жену. Губы Карины от его настроения сразу растягиваются в улыбке, но когда она видит в полумраке, что Джордан сидит перед ней обнаженный, удивление поднимает ее брови к линии волос. Обе ее догадки оказались правы.

– Рок-н-ролл. – Выдыхает Карина, пялясь на его гладкое бедро, такое сладкое, что она удивляется, как ее рука все еще не там. Джордан сидит, закинув ногу на ногу. Это то, чего она ожидала, только намного соблазнительней, и это не только в ее голове. На столике горит пара таких же свеч, как сегодня в салоне у Петра Доронина, но Карина думать забыла обо всех мужчинах на планете, даже удивительно красивых. Сегодня и всегда ее муж как любимая песня, после которой не хочется включать остальные, поскольку эта песня – самая лучшая. И она всегда в тебе, даже когда ты едешь в лифте, смотришь на мост, идешь за хлебом или принимаешь ванну.

– Что, нравлюсь? – бархатно поет Джордан, моргая карими глазами.

– Нравитесь, очень. Особенно, когда улыбаетесь. Улыбнитесь. Наша жизнь не остановилась.

Он заулыбался еще более щедро, довольствуясь миром.

– Ты – меня прости. Я – тебя прощаю.

– Лучшие друзья?

– Лучшие.

– Сделка есть сделка.

– Тогда давай за нее выпьем. – Он берет оба бокала, один протянув Карине. Она его почти взяла, когда муж подтягивает руку обратно к себе. – Сначала разденься.

Карина медлит совсем немного, и то только чтобы заставить его понервничать. Раньше, до брака, она позволяла себе его дразнить – когда они сидели в ресторане, обсуждая детали дальнейшего свидания на ночь, а потом она… просто брала и уезжала, хотя сама от желания сгорала дотла. Это усиливало интерес Джордана, на следующий день он находил ее, чтобы отомстить и способы его мести приходились Карине впору, как платье ее размера. Отпихнув ногой белье, она садится напротив и берет бокал.

– Помнишь, когда мы в старших классах начали встречаться, то ужинали у меня или у тебя дома… такими?

Карина испытывает на вкус слово, перестающее быть обычным в устах Джордана. Какими – такими? Обнаженными? Влюбленными? Или все сразу? Они пробовали все.

– Специально ждали денек, когда кого-то из наших папиков дома не будет, и…

– Да, мы были авантюристы.

– А помнишь, как было классно, когда мы, наконец, себе купили эту квартирку? Могли целыми днями по выходным не одеваться. А сейчас? Почему я стал такой нервный?

Задумавшись над этим мировым вопросом, Карина подпирает голову. Ей бы хотелось продолжать обсуждение темы поинтересней, чем чьи-то нервы. От досады она так резко выдыхает через рот, что едва не тушит одну из свеч.

– Ой! Сорри! – пугается она, когда огонек опасно шевелится. – Ты расслабься. Нашу неприятность не поправить истериками. Не спускай на меня, я ведь не сама это сделала с собой.

– Я больше не стану по этому поводу психовать. По крайней мере, гнать на тебя. Так я еще сильнее оттолкну от себя человека, которым дорожу. И она пойдет плакаться к старому волшебнику, а ведь он такой душка, черт его дери, у него такая классная фигура. – Признается Джордан, отчасти шутя, чем всерьез, но Карина удивляется, что он тоже заметил, будто находился там сегодня с ней, дышал ароматическим воздухом и смотрел ее глазами на ткань его брюк. А затем она осознает потрясающую новость – муж не сердится. – Просто больше так не поступай. – Заканчивает он внушительно.

– Не буду. Но я верю его предчувствиям. Это, правда, может быть только… – Карина замолкает. – Я боюсь потерять тебя.

– Как же приятно это слышать! – отзывается Джордан, сжимая ее свободную руку, впервые за этот сумасшедший день проявив самую правдивую искренность, к тому же умудрился вытянуть ноту счастья из ее самого страшного переживания.

Карина потупляет опустошенный взгляд, рассматривая свой бокал.

– Я серьезно. Надо что-либо выдумать по поводу защиты.

– Обязательно. Не сегодня. Выпьем за жизнь, из которой нас пока не исключили? Самое главное, что ты осталась здесь, со мной. – Говорит он с особой осознанной легкостью, накрывая ее руку ладонью. – Жаль, до меня дошло только сейчас. Пусть Бог поможет нам побыть вместе еще много-много лет.

– Этого я хочу сильнее всего. Для меня жизнь – это не просто быть живой, в первую очередь для меня это быть с тобой.

Опустошив бокал, Джордан берет обе ее руки и ведет по ним ладонями до самых локтей, медленно придвигаясь к ее лицу. На нее это вино тоже действует. А может, только он.

– Я по тебе скучаю. Просто ужасно. Мы уже так давно… – шепчет он и натыкается на ее взгляд, но ему и не приходится договаривать, потому что эту мысль Карина додумывает за него. – Такое впечатление, что целую вечность. – Он касается губами сначала одного, потом второго уголка ее рта. – Посмотрим, хватит ли одной ночи, чтобы заполнить все пробелы. – Взгляд его плывет от желания, и они сливаются в таком неистовом поцелуе, что между ними гаснут свечи.

А под утро Карине снится, как они с Джорданом гуляют в саду, полном прекрасных растений и цветов. Сон такой реалистичный, что она почти слышит их запах. Она прячется за кустами роз, а он бегает за ней, пытаясь поймать. Когда ловит, они целуются под открытым небом.

Позже Карина соображает, что они с любимым снились ей сначала детьми, затем взрослыми, но мало что изменилось в их чувствах. Почему считают, что детская любовь неосознанная? Наоборот дети всегда любят по-настоящему. Вот и их детская любовь и дружба стали настоящими.

В этом же сне они, взявшись за руки, танцуют медленный танец. Весь мир на их стороне. Джордан все время улыбается – таким Карина не видела его сто лет. Так давно, что забыла, какие ровные и белоснежные у него зубы и как красиво растягиваются его губы от этой улыбки, как она его оживляет, как сияют при этом его глаза, как прекрасно все это счастье смотрится на его лице.

Проснувшись, Карина понимает, что посмотрела видео-ролик, а не просто сон. За завтраком вместо чая она предлагает Джордану воплотить фантазию в жизнь – конкретно говоря, собрать денег и снять клип. Причем на ту песню, которую они создали вчера. Эта песня будет идеально сочетаться с тем, что она видела. С тем, что она постарается сделать так же круто, как было у нее в голове.

– Почему бы нет? Тем более, у нас есть Доминик. Он поможет все организовать. Нужно только отблагодарить. – Подмигивает Джордан, не отрывая от нее взгляд. – Ты хоть представляешь, сколько у нас осталось возможностей помимо рождения ребенка? Используем все. Жизнь – одна-единственная.

Карина смотрит в ответ, не мигая. Ее Джордан вернулся! И не только тот, который вчера ее любил. Тот, который готов расти как музыкант. И у них еще целый кусок пирога остался на пустой тарелке.

– Что-то еще? – настаивает он.

– Да. Мне было хорошо ночью.

– О, какая радость! Наконец-то я перестал храпеть. – Шутит он, и Карина корчит гримасу. – Ладно-ладно. Прости. Я тоже побывал в райском саду из твоего сна.

– Заполнить пробел удалось?

– Через край даже. Примечание: это не значит, что я насытился. Иди ко мне.