Текст книги "Западня"

– Да ну? – ответил бархатный голос.

– Ну да, – тихо подтвердила сказанное.

Я сверлила глазами стол, а он меня. Краем глаза мне было видно, как он ухмыляется и ждет продолжения.

– Можно мне… – взглянула я на него, пытаясь быть милой, но тут же осеклась.

– Нет, – ответил он, поняв фразу без продолжения.

– Ну, Илья! – начала я давить на жалость, раскрывая шире глаза.

– Что? – издевался он, ухмыляясь криво.

– Ничего, – отвернулась я и надула губы.

Вилка снова зацепила что-то в тарелке, а глаза уставились на меня.

– Я замерзну и заболею, – не поднимая глаз от поверхности стола, сказала я.

– И что? – издевался бархатный голос.

– Что ты будешь делать со мной, с больной? – я посмотрела ему в глаза, пытаясь переубедить, но тщетно.

– Когда? – снова издевательски произнесли губы, растянутые в ухмылке.

– Что когда? – не поняла и уставилась на него для пояснений.

– Днем или ночью? – пояснил он.

– В промежутках! – со злости выпалила, снова отвернувшись и скрестив руки на груди.

Он растянул рот в улыбке от уха до уха, продолжая созерцать мой профиль вместо тарелки.

– Сейчас доем и покажу, – раздались слова, которые заставили меня вздрогнуть.

– Я заболею, – после паузы, за время которой тарелка опустела, произнесли мои губы.

– Я тебя пожалеть должен? – встав и нависнув за моей спиной в угрожающей позе, опираясь о спинку рукой, произнес он.

– По-моему, у меня миндалины воспаляются, – трогая пальцами шею для пущей убедительности, продолжала я.

– Да ну? – опять произнес он, только вот его рука поползла по шее мимо моих пальцев, вызвав во мне страх.

– Пытки и издевательства запрещены международной конвенцией по правам человека.

– У-уу, – голова склонилась еще ниже.

– Я твоей маме все расскажу, – выложила я свою последнюю козырную карту, быстро выпалив фразу, после которой он заулыбался во весь рот.

– И в подробностях, – тихо раздалось над самым ухом.

Я поджимала плечи, пытаясь освободить свою шею от чужих губ и рук. Последние все настойчивее шарили с шеи вниз, к груди.

– Илья, ну послушай, – хоть как-то пытаясь отгородиться, лепетала я. – У меня правда ничего нет.

Вздох раздался, глубокий и тоскливый, после чего он отстранился и продолжал зависать, опираясь о спинку стула.

– Я не знаю, что должна тебе отдать. Что ты ищешь?

Мои слова подействовали. Я почувствовала, как он задумался, пристально вглядываясь.

– Если ты хотя бы объяснишь, что ищешь…

Он медленно сел напротив меня, уронив рот в сжатый кулак, и пристально стал смотреть.

– Знаешь, я понимаю, чем ты его зацепила, – начал он, как оказалось, о Леше. – Так виртуозно лгать, так тонко! Расскажи, что ты делала, чтобы он так крепко подсел на крючок и решил все бросить в Москве ради твоих капризов? Какие сказки ему рассказывала?

У меня испортилось не только настроение, но и выражение лица.

– Тебе не все ли равно? – фыркнула я.

– Что ты делала? Плакала у него на плече, рассказывая о тяготах жизни и о мечте поехать в Париж? Сама невинность, которую нужно оберегать и защищать, сладостно нежная, которую так хочется, – продолжал он. – Леша не догадывался, что его просто раскручивают на бабки.

– Если ты его с собой сравниваешь, то напрасно, – мои глаза заполыхали ненавистью.

– От чего же? – родинка заходила по правой стороне.

– Я тебя ни о чем не просила, – меня это разозлило еще больше.

Тут он улыбнулся хищно и зло.

– А вот это самое забавное. Так изощренно сыграть жертву, что мужчина сломя голову несется решать все твои проблемы и дела.

– У меня нет никаких дел, – твердо и очень медленно парировала я.

– Ну, тогда иди, – кивнул он в сторону двери.

– Куда?

– На улицу. Выйди, и посмотрим, что с тобой будет, – угрожающе впиваясь глазами и словно подзуживая, сказал Илья. – Боишься?

Я задержала взгляд на нем, потом опустила глаза, и смекнув, как использовать его фразу, медленно встала. Он провожал меня взглядом до самого выхода из столовой. Вот только он совсем не мог видеть следующих действий. Я также медленно прошла по коридору, тихо, почти на цыпочках, надела сверху пиджак, обулась и потянулась к замку. Илья продолжал сидеть на месте ни о чем не подозревая. Я тихонечко стала открывать дверь, чтобы он не услышал, так же тихо ступила за порог, и тихо захлопнула ее. Замок щелкнул, а я быстро нажала кнопку лифта. К несчастью, я была почти внизу, как услышала его топот по лестнице.

– Стой, идиотка! – раздалось по подъезду.

Я опрометью выскочила из подъезда и понеслась что есть мочи. Вот только, во-первых, на каблуках далеко не убежишь, а во-вторых, я так удачно рванула в ненужную сторону, что наткнулась на своего старого знакомого. Откуда он там взялся, мне не понятно. Скорее всего – происки Судьбы!

Мужчина коренастого вида, маленький и неприглядной наружности с отголосками тунисских корней встал на краю улицы, как вкопанный, глядя на меня. Хлопнув пару раз глазами от неожиданности, он икнул. Я вздрогнула и рванула обратно. Он, осознав, что мираж убегать не может, побежал за мной. Я пролетела выигранные у Ильи десять метров дороги, промелькнула мимо него, понеслась в противоположном направлении, уводя за собой мужчину, бежавшего следом и пыхтевшего. Илья смотрел на сцену шалыми глазами. Метров пятнадцать пробежать удалось, после чего туфли опять подвели. Кульминацией стало то, что мужчина догнал меня, схватил прямо за волосы и стал орать все мыслимые ругательства, причем не только на французском, но и на арабском. Мне было жутко больно, хотя кое-какие слова я все же разбирала. Вдруг он меня отпустил. Я смогла выпрямиться и обернуться, после чего увидела своего преследователя плененным. Илья схватил его за шиворот и со всей своей злостью и силой ударил лицом о стену дома. Раздался жуткий звук. Я попыталась даже закрывать глаза руками. Илья ударил еще и еще, так, что лицо мужчины превратилось в кровавое месиво. Его держали за шиворот, ноги у него явно стали ватными, а изо рта лилась кровь вместе со слюной и зубами. Илья ухватил свою жертву поудобнее и потащил ко входу в дом.

– Идем, – грозно раздалось мне со спины.

Я вздрогнула и только успела опомниться, увидела удаляющуюся широкую спину, послушно поплелась, прижимая руки к груди. Мы были на входе, когда я отворила дверь, чтобы Илье было легче втащить свою добычу.

– Стоять, – раздалось вдруг.

Мы встали. Повернув голову, я увидела странную картину. К нам подбегал полицейский, весьма разгневанный.

– Что здесь происходит? Что Вы делаете с этим месье?

– Переведи, я не понимаю, – произнес Илья.

Я перевела слова полицейского, который понял свою оплошность и повторил вопрос на английском. Илья понял вопрос и ответил сам.

– Ничего особенного, – спокойно произнес Илья.

– Что Вам нужно от этого месье?

– Семейные дела, – также спокойно произнес Илья.

– Поясните! – грозно произнес полицейский.

– Жену с любовником застукал, – все также спокойно произнес Илья.

Я от услышанного округлила глаза что было сил, онемела, продолжала крепко держать дверь. Полицейский посмотрел сначала с негодованием на меня, потом на «любовника», оценивая его внешность, затем снова на меня уже с удивлением.

– Месье, это так? – обратился он к любовнику.

Тот вообще слабо соображал, только что-то мычал и называл меня потаскухой.

– Видите, – произнес Илья, вторя ругательству. – Даже не сказала, что замужем, – и встряхнул любовника опять.

Полицейский снова с негодованием посмотрел на меня.

– Вы не можете устраивать потасовки на улице, – произнес он, но уже с чувством понимающего и сопереживающего собрату по несчастью.

– Ну, тогда мы пойдем? – произнес уверенный голос Ильи.

– Куда? – удивился полицейский.

– Домой, – ответил Илья. – Там и поговорим.

– Хорошо, – произнес страж порядка и уступил дорогу.

Илья за шкирку потащил добычу во внутрь, я плелась следом. Стоило входной двери закрыться, как мужчина замахал руками, пытаясь отбиться и сделать себя свободным. Илья пустил в ход кулаки. Пару раз челюсть, а может и что другое на лице, познакомилось с кулаком Ильи, после чего мужчина опять сплюнул кровью и зубами на пол в подъезде.

– Ты кто? – спросил Илья.

Мужчина начал что-то говорить на французском и мычать.

– Что? – морщил лоб Илья. – Что тебе от нее надо?

Тот снова начал говорить в свойственной ему манере, путая слова, вставляя даже арабские. Английский так и не послышался.

– Ничего не понимаю, – сплюнул Илья.

– Конечно. Ты же ему зубы выбил, – подала я голос.

И зря. Илья зыркнул на меня так яростно и зло, сто я чуть не осела на пол под взглядом карих глаз. Могла бы получить за компанию по лицу кулаком Ильи.

– Тогда, может, я тебя спрошу? – прикрикнул он.

– Я его не знаю, – взмолилась я. – Он пристал ко мне на улице. Я еле от него убежала.

– Да когда ты успела?! – завопил Илья во весь голос, так громогласно, что оживились бы соседи в своих квартирах, если бы здесь были.

И тут зазвонил его мобильный, что окончательно вывело Илью из себя. Он поднял трубку, усевшись на мужика, чтобы тот не сбежал, отвечал что-то, причем по-русски, и мельком смотрел на меня. Пару раз мужчина попытался его скинуть, после чего ему стукнули по лбу. Илья хмурился все больше, раздражался и ерзал из-за тунисского француза, который отказывался лежать спокойно. Потом положил трубку, поднял жертву на ноги и произнес.

– Некогда здесь полемику разводить. Извини мужик, – и лупанул его так, что тот потерял сознание.

Я от увиденного была готова лишиться сознания за компанию, тут же лечь рядом с оглушенным мужчиной. Илья взвалил того себе на плечо, вышел из подъезда и зашагал к парковке около дома. Я открыла дверь перед ним с ношей, дождалась, когда он выйдет и последовала за ним, с удивлением обнаружив, что у Ильи есть еще машина.

– Арендованная, скорее всего, – подумала я.

Мужчину кинули в багажник как мешок и захлопнули крышку. Говорить о том, что пленник может там задохнуться, я не стала, дабы не получить от Ильи затрещину. Тот потер кулак и открыл дверь автомобиля, которые ловко достал из кармана джинсов. Задержавшись у открытой двери перед тем, как сесть за руль, он бросил мне.

– Что стоишь? Садись! – рявкнул он.

Я было открыла рот, чтобы спросить, куда мы едем, и можно ли мне остаться, но увидев, что дверь со стороны водителя уже резко захлопнулась, поспешила выполнить приказ. Мотор завелся, мы поехали. Машина понеслась по улицам, я вжималась в сидение и молчала. Куда мы приехали, я не знала.

Илья резко затормозил, приказал мне спрятаться до его возвращения, вышел из машины и исчез куда-то на пятнадцать минут. Я только слышала, как открылся и закрылся багажник, и гадала о последующей судьбе мужчины с выбитыми зубами и изувеченным лицом. Илья вытащил его из багажника и понес куда-то как ковер. Мне стало любопытно, краем глаза я обвела пространство. Меня оставили на какой-то серой улочке, грязноватой, кругом были многоэтажные, но не очень высокие и не очень красивые дома. Район застраивался скорее всего в семидесятые, в начале восьмидесятых годов. Был он неприглядный, мрачный, скучный. Не удивлюсь, если это район с фабриками и заводами. Я еще раз все оглядела и нахмурила брови, как увидела вдалеке приближающуюся знакомую фигуру.

Илья вернулся, хлопнул дверью, завел машину. Он хмурил брови как я, смотрел на меня исподлобья темно-карими глазами и был в бешенстве. Взглянув на него с опаской еще раз, я уставилась на дорогу и притихла, не желая лезть на рожон.

Машина поехала, за окном замелькали улицы. Я еще раз взглянула на водителя, который хмурил брови, и более или менее расслабилась, уверенная, что мы едем обратно, только странной дорогой, которую не узнавала. Но когда через полчаса совсем стемнело, а машина въехала в лес, мне стало жутко.

Водитель молчал и неотрывно смотрел на дорогу, лес становился гуще. Я то и дело поглядывала на Илью, хмурившего брови и сжимавшего со злостью руль до белых костяшек, и все больше паниковала. Мои страхи стали настолько очевидны, что сам водитель обратил внимание, повернул голову в сторону соседки пару раз, чтобы успокоить взглядом. От того, как я вертела головой и вглядывалась в каждое деревце, думая, что под каким-нибудь меня сегодня похоронят, ему стало понятно, что я боюсь до чертиков. От ощущения превосходства водитель скривил рот в ухмылке, только не веселой и злой. Родинки збегали полицу несинхонно.

Машина остановилась около каких-то густых кустов. Илья вынул ключ из замка зажигания и повернулся ко мне. Я оледенела, вжалась в сидение, руками впилась в собственные ляшки. Он смотрел на меня не меньше минуты, молча, чем пугал до одури. Смотрел и ухмылялся. И наконец, произнес.

– Пойдешь вперед, метрах в ста будет загородный дом. На первом этаже, где, скорее всего, только и горит свет, в кабинете будут люди. Посмотри сколько их, и опишешь мне их внешность. Поняла?

Я от страха кашлянула, посмотрела вперед на лобовое стекло. Впереди росли густые кусты, тонувшие в ночной синеве, пугали своей непредсказуемостью. Что за ними? Что прячется в них, или кто? Я вздохнула обреченно, повернулась к водителю и протянула холодные пальцы рук к карману его куртки. Илья замер от неожиданности, и стал наблюдать за мной, не шевелился. Я вытащила телефон из его кармана. Он усмехнулся и назвал код разблокировки. Моя рука потянулась к ручке двери, только чтобы скорее уйти. Мне было так страшно от его вида и взгляда, что я с удовольствием заночевала бы в этом лесу, лишь бы к нему не возвращаться.

Илья оказался прав. Как только я обогнула высокие кусты и прошла прямо метров десять густой лесной полосы, то вышла на ровное ухоженное поле, откуда был виден двухэтажный загородный дом с подъездной дорожкой. Я поняла, что мы подъехали к нему не через парадный вход, который, скорее всего, отгораживали от автодороги ворота, а сбоку, по лесным угодиям, которые примыкали к владению.

Дом квадратный, из кирпича, построенный в начале прошлого века, имел кованные балкончики у каждого окна, на первом и втором этажах. Окна на третьем этаже выскакивали как уши из черной крыши. Здание стояло на площадке, открытое взгляду. Кое-где по бокам в отдалении были зеленые насаждения, но близко к зданию они не подбирались, спрятаться, чтобы подойти незамеченной было невозможно. Илья оказался прав в том, что света не было ни в одном из окон, кроме двух на первом этаже. это позволило мне подойти к зданию с другой стороны, не боясь быть замеченной. Я подошла к темным окнам первого этажа и стала пробираться к тем, в которых горел свет. Преодолев расстояние на цыпочках, сотрясаясь от страха и холода, я подошла к горевшим окнам. Встав поудобнее, я заглянула во внутрь и тут же круглила глаза.

– Вот это встреча! – подумала я.

Спиной ко мне стояли двое мужчин, а лицом – Поль, собственной персоны. Все трое о чем-то разговаривали, причем разговор, как видно, был серьезный и неприятный. Потом двое мужчин задвигались по комнате, а я схватила телефон, чтобы его разблокировать поскорее. Один их мужчин, что постарше, стройный, среднего роста, с аккуратной прической, начал говорить что-то Полю. Тот ему что-то ответил. Затем еще несколько фраз были брошены в воздух. И вдруг, мужчина залепил Полю пощечину. И тут же по-отечески обнял за голову и что-то заговорил, пытаясь убедить. Поль опят начал хмуриться. Я попятилась назад от окна и отошла дальше, спрашивая себя, что все это значит? И как Поль и Илья связаны друг с другом, или не связаны?

Меня затрясло от страха и вереницы вопросов в голове, поэтому я сбежала с места преступления очень быстро. Кутаясь в пиджак, шла по ровному газону до самого лесного массива, путаясь и заплетаясь в длинном полупрозрачном платье и туфлях на каблуке, думая, как мне следует действовать. В голове стояли вопросы, ответов я не находила. Мне пришло на ум только одно, что следует подсобрать информации, чтобы понять происходящее вокруг. Пробравшись через лесную полосу как разбойник, даже свалившись пару раз на землю, я увидела родственника в машине и ускорила шаг. В машину я уже запрыгивала без опаски, желая поскорее согреться.

– Ну, – пробурчал голос.

Я протянула устройство. Он взял телефон из рук, ухмыльнувшись, и уставился на дисплей.

– Моя ты умница, – ухмыльнулся он, родинки побежали к ушам. – Качественно получилось, как на картине!

– Не издевайся, – ответила я, отворачиваясь к боковому окну.

– А этот мужчина почему на всех фотографиях снят со спины? – произнес бархатный голос.

Я взглянула на затылок Поля и вздохнула.

– Он не поворачивался, а потом вообще вышел из комнаты.

Илья спрятал телефон, облокотился о руль, задумавшись. Я молчала и боялась спрашивать о чем-либо. Прошло минуты три. Я подала голос.

– Ты знаешь этих мужчин? – едва слышно произнесла я.

Илья повернулся ко мне, карие глаза как лазером стали жечь лицо.

– А ты? Знаешь?

– Нет, – ответила я.

Илья молчал, но не отпускал взглядом.

– Чей это дом? – попробовала я еще раз.

– Одного из мужчин на фотографии, – родинка убежала к уху из-за ухмылки.

– Какого? – спросила я, хлопая глазами.

– Какая тебе разница, если ты их не знаешь? – он опять увел родинку к ближе к уху.

– Зачем я под их окнами лазила? Это твои знакомые?

– Только один, – ответил Илья.

– Какой?

– Лысый, с животом, – Илья решил стать добрым.

– Некрасивый? – сама не знаю к чему, произнесла я.

– А второй? Красивый? – спросил он с издевкой.

– Оба старые и некрасивые, – ответила я.

– А третий? – Илья впивался глазами.

– Я не знаю. Он все время был спиной. Я не видела лица, – лгала я, глядя в карие глаза.

Илья вдруг протянул руку ко мне. Показалось, что сейчас рука схватит меня за горло и начнет душить, чтобы добиться честного ответа. Еще секунда, и раздался неожиданный звук. Телефон зазвонил, от чего хозяин подскочил на сидении. Рука вернулась обратно, дотянулась до кармана куртки и вытащила ревевшую трубку, настойчиво желавшую поговорить с хозяином. Брови снова сомкнулись на переносице, рот немного скривился, и с губ сорвалось.

– Черт, как всегда не во время.

Я потянулась к дверце и открыла дверь, вставая с места.

– Куда? – резко спросил Илья.

– Не буду мешать разговору, – был тихий ответ.

– Сядь на место, – жестко произнес голос.

– Я не буду уходить далеко.

– Сядь, сказал, – еще более резко произнес сосед, не разводя брови, и сбросил звонок.

Я снова вернулась на место и вздохнула в душе. Прошло немного времени, и тишину снова разорвало телефонным звонком. На этот звонок Илья ответил мгновенно.

– Да, – произнес он и надолго замолк, слушая голос на другом конце.

– Грузи его и вези в… нет, – резко произнес Илья.

Ему опять что-то сказали.

– Совсем молчит? – кажется, уточнял он. – Ладно, не ори. Приеду.

Тут его рука потерла рот.

– Давай, – произнес он и отключился.

Я смотрела в сторону, стараясь не шевелиться, и думала, когда же мы уберемся отсюда. Тело рядом развернулось ко мне и замерло. Я обернулась и замерла сама. Илья смотрел настойчиво и угрожающе, нетрудно было догадаться, что мне хорошо сейчас не будет.

– Ну, и во что ты влипла?

Я округлила глаза, играя дурочку.

– Где ты шлялась, и что делала до моего приезда? – тяжело произнес его голос.

– Ничего, – тихо ответила я.

– Где ты была? – подчеркнул он последнюю фразу.

– За городом, – еще тише ответила я.

– Здесь? – надавил голос.

– Нет, – протянула я.

– Где?

– В Во-ле-Виконт, – брякнула то, что смогла вспомнить.

Илья замолчал и продолжал смотреть на меня въедливо. Я поняла, что он не понял о чем речь, и где может быть это место, но французское название заставило его немного поверить моим словам.

– А на самом деле? – вдруг произнес его голос.

– Смотрела на усадьбу-дворец XVII века, построенную для Николя Фуке, виконта Во и Милён, суперинтенданта финансов при Людовике XIV, короле-Солнце.

– Я могу и с пристрастием допросить, – грозно произнес его голос.

В мозгу сразу всплыло волшебное правило: лучшая защита – это нападение.

– А, ну тогда я пойду, березку подыщу. Под ней меня и похоронишь, хоть ближе к Родине буду.

– Другая бы на твоем месте слезы лила, а ты язвишь!

– А мне, что так, что так – один черт.

Повернула я голову к лобовому стеклу и скрестила руки, презрительно приняв позу ледышки. Он резко схватил за затылок и дернул, приковав глаза к своему лицу.

– Что, физиономия моя не нравится, постоянно отворачиваешь? – зашипел голос.

– Не нравится! – рявкнула я, пытаясь сделать больно, замерла, пристально глядя в карие глаза.

– А что спишь со мной тогда? – этой фразой он довел меня окончательно.

– Больше не стану! – скривив рожу, ответила.

Он еще несколько раз пробежал по лицу глазами, яростно выдохнув, и опять полез целовать. Я зафыркала носом, забила руками, пытаясь отстранить от себя – без толку. Кисти перехватили сильные мужские пальцы, оторвали от его груди, придерживая, чтобы ничто не мешало губам терзать губы, я дергала руками в бесполезных попытках вырваться из оков, и только злилась еще больше.

– А мне вот твоя нравится, даже очень, – наконец оторвавшись, произнес Илья.

Отпустил, что было больше похоже на швырок, впившись руками в руль, кипел яростью и смотрел пристально впереди себя.

– Совесть совсем отсутствует? – в голосе звучала неутихающая ярость.

– Ночи даны, чтобы грешить. Для покаяния есть дни, – съязвила я в сердцах. – С учетом того количества церквей, которые есть в Париже и в окрестностях, успею отмолить все, пока буду здесь находиться после свадьбы.

Он резко взглянул в мою сторону и снова отвернулся, закусив изнутри щеку у губы. Прошло еще минут двадцать, раздался звонок.

– Да, – ответил Илья моментально.

В телефоне зазвучал голос мужчины, монолог был долгим. Илья замолчал, брови поползли вверх.

– Что искал? – мужчина переспросил, ничего не понимая и снова поморщился.

Меня радовало лишь одно, что со мной Илья никак не связывал тунисца, так как не смотрел в мою сторону.

– Что за хрень? – удивленно произнес Илья, потом ненадолго завис, причем его палец начал стучать по рулю, все еще слушая голос в трубке.

– Да, успокойся, приеду! – вздохнул он.

Он выключил телефон и повернул ключ в замке зажигания. Я в душе хлопала в ладоши, когда машина стала покидать лесную полосу и приближалась к городу. За время нашего обратного путешествия Илья то и дело мельком поглядывал на меня, но молчал. Кругом все было темным и мрачным, слабо подсвеченным фонарями, на улицах практически ни души, только кое-где еще встречались машины. Решив не доставать водителя лишними вопросами, протянула руку к его карману, вытащила телефон, после чего снова убрала. Оказалось – уже три часа ночи. Машина затормозила у входа в подъезд. Я вылезла, захлопнула дверь и пошла домой в одиночестве.

Пальцы перебирали ключи, а глаза слипались от усталости. Скинув туфли, медленно дойдя до ванной, я влезла в теплую воду и уснула прямо там. Часа через два, когда вода совсем остыла, а меня начала бить дрожь, я покинула ванну, одела серую кофту и залезла под простыни, коротать остаток ночи в гордом одиночестве.

Заснуть я, конечно, не заснула. Лежала с открытыми глазами, глядя в окна. Утро было серым и тоскливым, дождь мелко моросил по стеклу, и я продолжала ненавидеть парижскую осень и холод, из-за которого никак не могла заснуть. Провертевшись часа два, так и не согревшись, я мерзла и изнывала. Время тянулось ужасно медленно. Было около семи, когда услышала посторонние шаги в квартире. Замерзшее тело лежало ко входной двери спиной бездвижно, глазами уставившись в окна, залитые дождем.

Илья медленно вошел в комнату, сел рядом на кровать, не сводя глаз со своей кофты, перекинулся через мою спину, чтобы взглянуть на лицо. Я подняла на него глаза, продолжая лежать на боку, и молчать. Странное состояние Ильи удивляло и успокаивало одновременно, так как он был не просто спокойным, а будто, наконец, поверил в мою непричастность ко всему, и я, развернувшись, посмотрела на него с нежностью. Потом глаза скользнули к его руке, холодные пальцы дотронулись до ран на костяшках и вернулись обратно. Карие глаза засветились, абсолютно лишенные ярости.

– И почему они приняли ее за тебя? – мягко произнес его голос, не отпуская глазами мое лицо.

– Она – твоя соседка, – тихо произнесла я, не опуская своих глаз.

Бровь над карим глазом чуть вздернулась.

– С первого этажа, – последовало пояснение.

– Я ее не знаю, – искренне произнес мужчина тихим голосом.

Карие глаза еще ненадолго остались на моем лице, молчание затягивалось. Глаза стали ближе. В первый раз я не чувствовала от него ненависти и ярости – это было так приятно, что я растворилась в прелести момента, испытывая спокойствие и негу внутри себя, чувствовала нежность и вселенскую любовь ко всему и всем в благодарность за то, что не надо защищаться и бояться. Рука прошлась по коже пару раз, и сияющие карие глаза стали еще ближе.

– Замерзла? – тихий голос произнес без злобы.

Я ничего не ответила. Мне и не дали ответить. Большое мужское тело прижалось плотнее, начав согревать излюбленным способом: руки пошли знакомыми маршрутами, кожа на лице то и дело чувствовала теплоту щек и дыхание. Долго времени не заняло: телу стало достаточно жарко, чтобы освободиться от одежды. Вдруг раздался телефонный звонок.

– Черт, – произнес мужчина, отстранился, потянулся к телефону, схватив трубку и начал сосредотачиваться, не глядя в мою сторону.

– Калеб, – поздоровался он.

Ему что-то начали говорить.

– Ты здесь? – Илья произнес это немного с издевкой, словно и так знал ответ на вопрос.

Разговор мне сразу не понравился. Я гадала, не ночные ли знакомые ему звонят, сочла за лучшее переключить внимание мужчины с насущных проблем на себя, пока ему опять не наговорили вредной для меня информации, села и прижалась обнаженным телом.

– Катерина… – выдохнул он с надрывом, еле успев прикрыть телефон.

– Мне холодно, – прошептала я, прижавшись плотнее, и дотронулась губами до его ключицы.

– Кто спрашивает? – прозвучал голос бархатный голос совсем близко в уху. – И что он хочет? – часто задышав, продолжил разговор мужчина.

Я вела губами дорожку по шее, а ухом улавливала слова, которые относились ко мне напрямую.

– Он интересуется девушкой, – глухо раздавался голос на другом конце по-английски. – Кажется, у него что-то пропало и должно быть у нее.

– Что-то? – насторожился мужчина, разговаривая по-английски.

– Тебе лучше с ним встретиться, – ответили ему на поставленный вопрос.

Я уже целовала подбородок, подбираясь к родинке у одной из сторон, а сама слушала как одержимая, пытаясь точно разобрать каждое слово.

– Ладно. Я приеду, – ответил мужчина, стараясь быть спокойным. – Пришли адрес.

Ему опять что-то сказали.

– Это далеко? – снова прозвучал вопрос и ответ на другом конце.

Я опустила голову, прижавшись еще плотнее.

– Давай на вечер, после пяти, – была последняя фраза, после которой звонок сбросили.

Илья одной рукой обвил талию, другой откинул телефон и начал целовать.

– Ты опять уедешь надолго? – из-за поцелуев речь была невнятной.

– Да, – ответил он сдавленным голосом.

– Можно мне с тобой? – выдохнула я немного.

– Нет, – так же жестко и глухо ответил голос, как обычно отвечал на мои просьбы.

– Мне страшно, я не хочу оставаться здесь одна.

– Нет, – снова произнес голос.

– Илья! – опять попыталась я уговорить мужчину.

– Нет.

Проспав часов пять, проснувшись от будильника, мы оба вскочили и начали одеваться: Илья – из-за встречи, я – чтобы не замерзнуть. Меня опять заставили идти готовить завтрак. Я вдруг смекнула, что это – отличная возможность убедить Илью взять меня с собой и попробовать убедить отдать мне чемодан, чтобы вернуть рисунок. Ласки особо на него не действовали, требовалось что-то более серьезное. Я осталась в его свитере, сделала лицо как у несчастной овечки, грустное от тревоги, и пошла готовить завтрак.

Илья оделся довольно быстро, ходил туда-сюда, мельком бросая взгляды на меня в кофте, и демонстрировал холодность. Потом сел за стол и начал разглядывать пейзаж в окне, претворяясь, что думает о чем-то серьезном, но боковым зрением наблюдал за мной, что я чувствовала кожей, потому все время отворачивалась от жгучего взгляда, не поднимая глаз. Илья краем глаза пытался уловить мой взгляд – безрезультатно, и не выдержал. Сильное, широкоплечее тело оказалось рядом со мной, наблюдая, как я готовлю.

– Почему не одеваешься? – тихо спросил он.

– Платье испачкала, – вздохнула я, не поднимая глаз от плиты.

– Можно постирать, – произнес тихий голос.

– Я постирала, оно мокрое в ванной висит.

– Намекаешь на чемодан, – ухмыльнулся мужчина, скрестив руки на груди.

– Есть смысл? – тихо произнесла я.

– Отдай мне вещь, что забрала, и я отдам тебе твои вещи, – давил Илья.

И на этой фразе я подняла на него глаза.

– А что я взяла, Илья? – мягко и тихо произнесла я. – Подскажи. На какую букву начинается, на какую заканчивается?

Илья заулыбался широко и криво, не в состоянии сохранять хладнокровие.

– Игры продолжаются! – блестел он глазами и белой широкой улыбкой. – Я смотрю, замуж совсем не хочется!

Я оставила фразу без ответа.

– Когда она должна быть? Сколько времени осталось?

– Неделя, – ответила я.

– Неделя, – повторил он и встал за моей спиной. – Через неделю оденешь белое платье, будешь ежедневно встречать его с улыбкой с работы, ложиться с ним в постель по ночам.

Меня начало воротить от описываемой перспективы и злить то, что Илья бьет по больному.

– Если так сильно хочешь замуж, что ты со мной делаешь?

– Тренируюсь! – съязвила я. – Ночью сплю с тобой, утром завтраки готовлю, днем придирки терплю – все как в сценарии плохого брака.

– Зачем тебе плохой брак? – в мою макушку уперся чужой нос.

– Я обещала, – с грустью ответила я.

– Ты не обязана выполнять то, что пообещала. Ты хочешь не замуж, а Париж, – тихо произнес голос, пытаясь призвать меня к здравомыслию. – Ты уже здесь и можешь остаться на гораздо более долгий срок, чем три месяца.

Я поняла, что Илья обманывает и торгуется со мной, отстранилась и отошла в сторону.

– У меня нет нужной тебе вещи, – услышал переговорщик и увидел мои глаза, прямо смотрящие на него.

– А если я тебя … – тихо и немного со смущение произнес Илья, словно пытаясь нащупать почву для переговоров, – … себе оставлю?

– Зачем? – я пыталась понять, что у него в голове.

– Играться буду, – криво улыбнулся он.

– Не сможешь, – уверенно ответила я и сделала шаг вперед, чтобы приблизиться к нему, внимательнее посмотреть в его глаза.

– Почему?

– Тебе придется меня оставить в Париже, – продолжила я пояснение, самодовольно улыбаясь. – Ты – гражданин Соединенных Штатов, твоя жизнь там. Тебя ждут, телефон звонками оборвали. А у меня даже визы нет!

– Ничего то у тебя нет, – криво улыбнулся он еще раз. – Ни моей вещи, ни визы…