Текст книги "Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава"

− Ева. Я буду звать тебя Ева.

Малышка распахнула огромные раскосые глаза и посмотрела на меня. Узкий зрачок, окруженный мутно-белой радужкой, округлился. Мягкое тело дракончика таяло в моих руках, меняло форму, словно пластилиновое. Я с замиранием сердца следила, как новорожденный дракон превращается в человеческого младенца, и поймала себя на мысли, что держать дракона не так страшно, как человеческого ребенка!

Первое, что сделала Ева в новом образе – напрудила мне в лиф, после чего обворожительно улыбнулась и, умостив пухлую ладошку на моей груди, сладко уснула. Я подобрала верхнюю юбку платья и укутала ребеночка, крепко прижимая к сердцу, как родного. Мне отчаянно, необъяснимо хотелось дать ей будущее, показать мир, научить всему, что знаю, и умею, но что может дать человек дракону? Ей нужна мама. Настоящая дракономама и, надеюсь, нам удастся ее отыскать. А я могу быть для нее ангелом-хранителем…

Я забилась в дальний угол пещеры, прижимая к себе Еву и мурлыкая ей колыбельную. Хотя, если честно, я больше пела себе, чтобы не нервничать, ведь малышка крепко спала. Звуки борьбы все не стихали: стены содрогались от яростных ударов, а крики птиц перемежались с рычанием Гардиана и ревом бушующего пламени, стекающего по сводам стен. Истеричный вопль гром-птицы неожиданно оборвался на высокой ноте и все стихло. Я знала, что Гардиан победил. Выстоял один против семи истребителей драконов, потому что у него было, ради чего биться.

Тишину нарушила тяжелая поступь. В наш закуток, окруженный парящими в воздухе огненными шарами, величественно вошел Гардиан: уставший, израненный, но восхитительно прекрасный. Он хозяйским взором осмотрел малышку, уткнулся в нее горячим носом и фыркнул, пустив из ноздрей клубы горячего дыма.

− Тише, ты ее разбудишь! – пожурила, укачивая девочку. Хотя, Ева спала так крепко, что даже вопли гром-птиц не потревожили ее покой.

Обнюхав малышку, и окатив ее несколько раз горячим дымом, Гардиан отстранился, чтобы исследовать пещеру. Казалось, он что-то искал. Я осторожно поднялась и, прижимая к сердцу драгоценный комочек, укутанный в подол моего платья, последовала за ним. Вскоре дракон остановился и взревел, исступленно ударив лапой о землю. В самом углу лежало еще одно яйцо дракона, точнее – разбитая скорлупа, слизь и пятно крови… Я оторопела и стиснула Евушку сильней. Ее спасение – чудо: гром-птица разбила яйцо, но не успела съесть крошку. А вот второму малышу не повезло, мы опоздали. Когда я вошла в пещеру, то слышала зов одного сознания, второго уже не было.

Гардиан не находил себе места от горя. Не знаю, как скорбят мужчины, не приходилось видеть, но скорбь дракона рвала мне душу. Он метался от Евы к осколкам пустой скорлупы, поддевал ее лапой или носом, тщетно надеясь обнаружить там маленький теплый комочек, ожидающий помощи. Но его не было…

− Гардиан, − позвала сквозь безмолвные слезы. – Второго малыша нет. Ты сделал все, что мог.

Дракон взревел и пустил в потолок струю рыжего пламени. Оно с шипением впилось в каменный свод и растеклось в стороны, опалив меня жаром.

− Гардиан…

Когда на тебя рычит дракон, чья морда больше тебя и чьи зубы острее заточенной косы, полагается, ну, не знаю… упасть в обморок? Побледнеть от страха? Обделаться или, на худой конец, обзавестись шикарным многоступенчатым заиканием.

Дракон рыкнул еще раз. Меня откинуло на шаг назад, и я едва устояла, но страх так и не появился. Гардиан убивался. Дракон из того яйца слишком много для него значил. Он ткнулся носом в Еву и, вскинув морду, взвыл в очередной раз. Я не представляла, как его утешить. Молча стояла рядом, гладила огромную морду, по щекам которой стекали крупные драконьи слезы.

− Это был твой драконенок? – догадалась я.

Огромный сапфировый глаз уставился на меня.

− Мне жаль, Гардиан… Мне так жаль.

Ева крепко спала. После пережитого страха малышка отсыпалась, чувствуя себя в безопасности. А вот Гардиан теперь нескоро обретет покой. Обретет ли его Рейнхарт? Ведь, получается, он тоже потерял ребенка? Или нет? Как это работает?

Мы просидели в тишине несколько часов. Дракон прижимался ко мне, словно мои прикосновения приносили ему облегчение, Ева отдыхала, а я… просто пыталась поддержать их обоих. Гладила, успокаивала, мурлыкала колыбельки. Закончив очередную песню, я тихонько произнесла:

− Ты же понимаешь, нам все равно придется возвращаться. Ты спас Еву, Гардиан.

Он поднял морду и посмотрел на меня одним глазом. Огромный дракон не может смотреть на меня двумя глазами, когда я близко. Рядом с ним я точно букашка.

− Рр-р? – спросил он.

Я не знаю драконьего, но поняла его удивление.

− Прости, я не знаю драконьих традиций. Если ты против, можем дать ей другое имя, или даст ее мать?

Гардиан нахмурил брови и повелительно рыкнул, потеревшись носом о малюсенькую головку девочки. Этим он сказал «Ева, так Ева. Таково решение шайри».

− Кто такая шайри? Ты расскажешь?

Дракон покачал головой, намекая, что сейчас не время, и нам пора возвращаться. А еще он хотел применить ко мне заклинание глубокого сна! Я отшатнулась и зажмурилась. В отличие от подлеца Рейнхарта, Гардиан не давил, он предложил мне выбор.

− Лететь на тебе? – удивилась, когда дракон опустился на передние лапы и выставил в сторону крыло, чтобы я взобралась к нему на спину и уютно устроилась между роговыми наростами на шее. Да-да, я уже присмотрела вполне уютное и с виду безопасное местечко.

Боюсь ли я высоты? До заикания! Почти уверена, что от страха могу оконфузиться, но глядя в умопомрачительные сапфировые глаза своего дракона, я понимала – он скорее крыло себе отгрызет, чем позволит мне упасть. А тем более мне, хранящей на своих руках маленькую засоню. Засоня, к слову, сладенько пошамкала губками в поисках груди. Кому-то пора подкрепиться.

− Ты ведь меня не уронишь? – спросила с улыбкой, вскарабкиваясь на спину дракона. Он обиженно рыкнул в ответ и, когда я устроилась, осторожно поднялся.

Нас даже не качнуло. Мы спокойно добрались до выхода из пещеры (на разбросанные перья с останками гром-птиц я старалась не смотреть), а дальше…

Здесь, пожалуй, я опущу описание следующих пятнадцати минут своей жизни, поскольку приличные (да и неприличные тоже) леди таких слов не используют. Не уверена, что тролли их используют. Во всяком случае, мне доподлинно известно, что одному гоблину его же сородичи отрезали язык за такие выражения.

Я орала. Я ругалась. Я визжала, крепко прижимая к себе малышку. Потом я извинялась перед ней, объясняла, что так выражаться нехорошо, но инстинкт самосохранения и паника брали верх, и я снова орала.

Через четверть часа что-то изменилось. Гардиан стойко терпел мою истерику (возможно, попросту ничего не слышал, ветер свистел так, что закладывало уши!), плавно держал курс и летел образцово-показательно, как на конкурсе…

Смириться с мыслью, что высота меня не убьет, удалось не сразу. Мы пролетали мимо орлов и ворон, которые в панике меняли курс. Мы рассекали густые туманы облаков и опускались ниже, чтобы вдохнуть прохладу озерных гладей. Не заметила, как дикий ужас сменился интересом, а потом – наслаждением.

Малышка открыла глаза – жемчужно-снежные, каких не бывает у людей – и с интересом разглядывала мое лицо. Я рассказывала ей про горы и леса, над которыми мы пролетаем, про лабиринты дорожек и горошины домов, про шпили замков и их обитателей, про бескрайние поля и опасности, которые они могут таить, а Ева все смотрела на меня и… хохотала. Она смеялась так озорно, словно я травила анекдоты. Дети первого дня жизни не смеются, я выросла в многодетной семье и знаю это, но Ева смеялась. И делала это так заразительно, что даже Гардиан не выдерживал, и время от времени под нами вибрировало от глубокого гортанного смеха.

Наконец, впереди показались заснеженные вершины гор – знакомый пейзаж, который я выхватила из окна уборной моего ненаглядного жениха. Мы описали большой круг над жемчужными шапками и устремились к живописному, утопающему в зелени кусочку совершенства. Владениям моего дракона! То есть, владениям гадкого Рейнхарта, я хотела сказать.

Нас встречала целая делегация во главе с Райрой. Огромная площадь перед центральным входом в замок пустовала, а по периметру квадратом встали стражники с копьями. Сначала показалось, что это такая торжественная встреча, но дракон разозлился.

Огненный плевок − и стража бросилась врассыпную, а Райра, выставив перед собой руки, впитала огонь внука и погрозила ему пальцем.

− Гардиан! Немедленно вниз! И прекрати эти свои выходки. Ты знаешь правила!

Стража вернулась на места, а дракон завис в воздухе, не желая приземляться. Он махал мощными крыльями взбивая пыль и шатая стражников. Те с каменными лицами держали равновесие, но нет-нет, и кто-нибудь падал на задницу. Интересно, они тоже драконы? Все до единого?!

− Что происходит? – я погладила Гардиана, чтобы успокоить.

− Рр-рых!

Вот оно что! Кое-кто не хочет возвращать человеческую ипостась.

− Поверь, Рейнхарт мне нравится не больше твоего. Точнее, я терпеть его не могу, но… Он должен помочь Еве. Она малышка, необходимо решить ее судьбу, да и вообще…

Последний аргумент был самым аргументированным. Гардиан нехотя опустился и выставил крыло, позволяя нам с малышкой спуститься. Райра поспешила принять девочку, но та вдруг разразилась жутким плачем и бунтовала до тех пор, пока не вернулась ко мне.

− Шайри, − вдохновенно прошептала бабуля, которую я едва узнала. Она успела переодеться в пышное платье с тугим корсетом, заплести прическу и, что-то подсказывало, найти новую обувь. − Ты действуешь на всех драконов, это поразительно! Малышка обернулась сама? Давно? Был обратный оборот?

Упомянутая ворчливо шлепала губками, устраиваясь удобнее в моих руках.

− Малышка была драконом, когда я ее…

Меня развернули так резко, что я едва не упала.

− Не смей ее касаться, человек!

Рейнхарт выхватил девочку и прижал к груди. О том, что он был голый – умолчу, даже это ничуть не смягчило его скотского поступка!

− Райра, немедленно отнесите малышку лекарям. Пусть ее покормят и проконтролируют оборот. Известите лидера хрустальных о наследнице. Надеюсь, из-за выходки этой недалекой человечки она не потеряет ипостась!

− Рейнхарт, ты…

− Выполнять!

Женщина вздернула подбородок, аккуратно приняла расстроенную малышку и исполнительно кивнула. Не знаю, что у них тут за патриархат, но мне отчаянно хотелось пнуть жениха по яй… куда-нибудь! Место для пинка, собственно, уже успели спрятать в кожаные штаны, принесенные исполнительными слугами.

Пока я испепеляла гада негодующим взглядом, мою руку кто-то сжал.

− Ард Д’Остраф, к вашим услу… оу.

Высокий молодой мужчина, затянутый в черно-изумрудную форму, разочарованно взирал на мой браслет, а я ошеломленно хлопала ресницами, пытаясь отыскать в происходящем логику.

− Почему всякий раз, когда я встречаю очаровательную женщину, оказывается, что она уже принадлежит другому? Это наше семейное проклятье!

Мужчина обворожительно улыбнулся и, извинившись, вернул мою руку на место, так и не поцеловав.

− Не обманывайся, Вайцек. Не все, что блестит – драгоценность, − процедил Рейнхарт, застегивая пуговицы на манжетах рубашки. – Видел бы ты ее пару дней назад.

Стиснула зубы, изображая тугоухость последней степени. Пригладила волосы, растрепавшиеся от полета, разгладила складки на платье. Раньше я носила дорогие наряды, расшитые драгоценными камнями и золотыми нитями, а теперь некое подобие половой тряпки, только не латаное (но уже с боевыми дырами). Впрочем, я и такому рада. Оно хотя бы целее моего прежнего. Жизнь научила меня ценить подарки судьбы.

− Я принадлежу сама себе. Это, − указала на браслет, − недоразумение, которое предстоит решить в скором времени. И я счастлива познакомиться с воспитанным мужчиной. Признаться, последние несколько суток серьезно подорвали мою веру в адекватность мужского рода. Некоторые из вас наивно полагают, что ценность женщины измеряется весом драгоценностей, которые она носит.

Вайцек смотрел на меня с восхищением и широкой улыбкой. Его яркие изумрудные глаза не оставляли сомнений, что передо мной еще один дракон. К тому же, у него была драконья прическа: длинные белоснежные волосы, с несколькими мелкими косичками и вплетенными в них малахитовыми бусинами. Его взгляд притягивал, а манеры подкупали. Я словно вышла из душной комнаты в сад, напоенный жизнью, свежестью и ароматом цветов. Мне хотелось дышать, жить и задержаться в этом состоянии подольше. С Рейном я как сжатая пружина, а с Вайцеком будто парю!

− Я уже говорил, что вы очаровательны?

− Дважды, − улыбнулась, чувствуя, как алеют мои щеки, и наливается кровью взгляд моего ненастоящего жениха. Не помню, чтобы какой-то из пунктов нашей сделки запрещал флиртовать с красивым мужчиной. Драконы не гнушаются заключать союзы с людьми. Если я найду подходящую пару (хотя, сомнительно, что это будет не Кейлар), то вполне могу попытать счастье. − Но я сделаю вид, что не заметила.

− Рейн, она – сокровище. Это правда, что ты решишь проблему с Шаамни?

− Правда, − отрезал мужчина, накидывая на плечи угольно-черный камзол.

− Если я возьму девицу себе, как к этому отнесется твой дракон?

Рейнхарт замер. Потом слишком медленно застегнул серебристую пуговицу, поправил воротник-стойку и поднял на Вайцека взгляд, которым можно убить.

− Он испепелит изумрудный лес до последнего дерева и вернет ее.

Вопреки всякой логике, ард Д’Остраф задорно рассмеялся, словно Рейн травит анекдоты, а не сулит маленький Армагеддон.

− А как к этому отнесешься ты?

− Мне все равно. Как только с ее руки исчезнет Шаамни, делай с ней что угодно. А до тех пор ты и пальцем ее не тронешь.

Я кашлянула, но на меня не обратили внимание. Мужчины, а точнее их драконы, которых я видела огромными призрачными тенями, молотили хвостами по земле, желая перегрызть друг другу глотки. Вопреки этому люди смотрели друг на друга и улыбались. Ну, Рейнхарт в принципе улыбаться не может, его выражению лица позавидует любая статуя, а Вайцек не скрывал великолепные зубы, улыбался от души. Я кашлянула сильнее.

− Да, изумруд моей души, мы понимаем твой намек. Традиции драконов несколько отличаются от ваших, но ты скоро привыкнешь. Драконы мало похожи на человеческих мужчин.

− Вы совершенно правы. Прошу прощения, что заподозрила в вас человечность! Вы такой же самовлюбленный и бесчувственный засранец, как и Рейнхарт. Поэтому можете мериться драконами сколько угодно, но без меня. Я не вещь. Прошу прощения.

Я забылась, и исполнила безукоризненный книксен, положенный в высшем свете, когда дама изволит гневаться, и желает убраться восвояси из неприятного общества. Вообще, у него несколько иное предназначение, но аристократка способна придать тысячу значений, как улыбке, так и книксену. В общем, я элегантно поставила на место двух зарвавшихся самцов, которые сверлили меня вслед задумчивыми взглядами. Неужели попалась? Хотя, если мое происхождение выйдет наружу, я с удовольствием посмотрю на лицо женишка.

Взращивая в себе мысли о мести, прикидывая в уме варианты, как бы похолоднее ее преподнести, я забрела невесть куда. Если учитывать, что в замке Рейна я в принципе не ориентируюсь, то для меня он весь одно большое невесть куда! Мало того, меня еще и втянули в невесть что!

Я едва не применила силу, когда на меня с громким визгом бросилась богато разодетая девица. Краем глаза заметила, как мелькнула копна рыжих волос, а потом меня попытались придушить дружеские объятия Жозефины.

− Ты понимаешь, насколько близко к смерти была?! – возмутилась, унимая ломоту в висках.

Подругу спас только отложенный старт моего дара. Моя сила ограничена только фантазией. Ну и еще немножечко моралью. Совсем чуть-чуть. И, да – временем! Увы, но меня вполне успеют придушить, обокрасть и даже, возможно, надругаться и унести с места преступления прежде, чем наберется нужный уровень силы для удара. Именно поэтому я много болтаю перед лицом опасности. Но конкретно это улыбающееся лицо, стоящее передо мной, опасности не представляло.

− Да перестань, это же я! Да и какая опасность? Мы в доме Рейна! Правящий сапфировых не позволит, чтобы с его женщинами что-то случилось.

Жозефина говорила о моем женихе с таким восхищением, что ее изумрудные глаза сияли. Буквально! А еще зрачки как-то подозрительно заострялись сверху и снизу. Я не слушала ее беззаботного щебетания, а за ладонь оттащила к окну, чтобы приглядеться к глазам и понять, что, кажется, количество драконов на квадратный метр зашкаливает.

− Что с тобой, подруга?

Тряхнула головой, отгоняя галлюцинацию. Ладно, голос в голове, так теперь мне еще и картинки глядеть? Если бы мы с Жози не прожили столько лет под одной крышей, заподозрила бы, что корни ее родового дерева активно топтали драконы. Как минимум, пару яиц там точно прокатилось – не бывает у смертных таких пронзительных глаз цвета молодой травы! Раньше я думала, что в ее родословной отметились ведьмы, а сейчас…

Жозефина щеголяла в роскошном платье из изумрудного шелка. Тугой корсет украшали камелии, вышитые золотой нитью с вкраплением драгоценных камней. Изящная вышивка тянулась по юбке и щедро сдабривала рисунком и камнями окантовку подола. Сколько стоят украшения: изумрудная подвеска в ажурном золоте, серьги и браслет к ней, вообще не берусь судить.

− Жози… откуда это все?

− Щедрость Рейнхарта не знает границ! Помнишь, я читала тебе объявление о том, что у драконов брачный период? Так вот, милорд тоже устраивает отбор и ищет невест! Думаю, попытать счастье.

− Радость моя. Свиней тоже хорошенько откармливают перед забоем!

Она нахмурилась и манерно повела плечиками – как быстро научилась аристократическим ужимкам!

− Сэйри, только не говори, что завидуешь! – она захихикала по-девичьи и, взяв меня за ладони, утянула на бархатную козетку возле окна. – Жизнь так много и часто кусала нас, что мы заслужили счастье. Ты так не думаешь?

− Рейнхарт ассоциируется у меня с чем угодно, но только не со счастьем! Злой, надменный, эгоистичный засранец, ненавидящий людей и все, что с ними связано!

Подруга округлила глаза и замотала головой:

− Что ты такое говоришь? Он был так добр и внимателен к нам с Лихардом! Его осмотрели лучшие лекари стаи и назначили лечение. Брат быстро приходит в себя, завтра переведут в отдельные покои! Кстати, ты бы видела мои апартаменты! Спальня, гардеробная, ванная комната! Представляешь, целая ванная комната с горячей водой!!! – подруга говорила взахлеб, хихикала и хлопала в ладоши, как маленький ребенок. Хотя, она и есть ребенок, которая впервые познала блага цивилизации. Для нее горячая вода в кране сродни воскрешению из мертвых. – А еще ко мне приставили прислугу! А швеи сшили для меня платье и готовят еще три! А тебя где разместили? Пригласишь в гости?

В спальню обожаемого ею Рейнхарта? Вот подруга обрадуется.

− Эм… ну, как тебе сказать, да так, чтоб без поминания тролльего…

Я осторожно почесала за ухом, соображая, как бы выкрутиться, но это сделали за меня. Одна из горничных в накрахмаленном белом фартучке поверх темно-серого платья исполнила книксен и произнесла:

− Прошу прощения, госпожа. Милорд срочно требует вас к себе.

Госпожа – это не я.

То есть, милорд, чтоб его гоблины ночью покусали, требует к себе мою подругу.

Глаза Жозефины загорелись ярко-золотыми звездами. Она наскоро поправила и без того идеальную прическу, подоткнула грудь в корсете, взволнованно прошлась пальцами по кружеву и спросила с придыханием:

− Как я выгляжу?

− Как сумасшедшая в предобморочном состоянии. У тебя даже кровь от лица отхлынула!

− И я ног не чувствую! – хихикнула она. – Что мне сделать, если он меня поцелует?

− Треснуть его статуэткой по голове?

Жози прыснула со смеху, закатила глаза и, помахав мне на прощание, потрусила за горничной. Увлеченность Рейнхартом резко ограничила ее умственные способности. Неужели я тоже становлюсь такой перед Кейларом? Да упаси Исконная магия!

«Шайри, он же не всегда был таким!»

− Кейлар?

«Рейнхарт».

− Прямо вот полегчало! – усмехнулась в ответ. − Думаю, он и родился гордым и напыщенным му… гхм, мужиком. Наверное, первое, что он сделал – обгадил акушерку! Честное слово!

«Новорожденные драконы не испражняются», − надменно заявили мне.

− По всему выходит, у тебя устаревшие сведения. Лиф моего платья еще не высох после Евы.

При мысли о девочке сердце болезненно сжалось. Как она там? В том, что ее не обидят, а напротив окружат заботой – я не сомневалась. Рейнхарт ворвался в гнездо гром-птиц и чуть не погиб ради нее, но ребенку, помимо безопасности и комфорта необходимы любовь и ласка. В том, что недодракон знает о существовании таких слов, у меня обоснованные сомнения!

«Его всего лишь нужно перевоспитать! Совсем чуть-чуть».

− И как перевоспитываются гордые и напыщенные?

«Смирением и воздержанием, дорогуша. Смирением и воздержанием».

− От пищи?

«Гхм… ты, прости Исконная магия, из какого яйца вылупилась?»

− Человеческого. По-моему, это очевидно.

«И то верно. Я забываю, с кем связалась».

− Если что-то не устраивает, ты всегда можешь отсосаться от моих систем жизнеобеспечения и катиться в другое место! Все руки мира к твоим услугам, дорогуша, − передразнила Шаамни и поднялась. Все хорошо, но пора бы мне в опочивальню. Как минимум, застирать платье и причесать волосы.

«Мм, нет. Мне и здесь хорошо. Ты хоть представляешь, как в наши годы сложно найти толкового медиума? Чтобы и поговорить душевно, и чтоб не повредился рассудком при этом?»

− Повре… − я занесла над ступенькой ногу, но затормозила. Медленно опустила ладонь на круглый набалдашник перил и уставилась на балясину за неимением иного собеседника. − Погоди. Стоп-стоп-стоп. И многих ты повредила рассудком прежде, чем нашла меня?

− Госпоже неугодны балясины? – раздался над ухом бесцветный голос дворецкого.

− Что? Ах, балясины. Да нет, что вы. Работа плотника весьма искусна. Мне кажется, или это труды Руперио?

По немолодому лицу дворецкого пробежало изумление. Оно закончило бег на правой приподнятой брови.

− Верно. Господин высоко ценит заслуги милорда и все, что он делает для мира с людьми. Господин Руперио вытесал эту лестницу лично.

Я присвистнула, поглаживая щедро покрытую лаком работу самого известного в мире плотника. Полукровка с эльфийской кровью работает исключительно с известными людьми и нелюдями. Он гений плотницкого мастерства, а еще гениально дерет за свою работу с умением матерого гнома. Матушка в свое время устроила отцу истерику, когда узнала, что ее новый трельяж и кровать тесал не Руперио. Через месяц мебель в материнских покоях, конечно, сменили, но в родовой сокровищнице убавилось на два сундука золота. По-моему, проще было сдать его на переплавку и отлить золотой трельяж. Но считать чужие деньги – последнее дело.

− Великолепно. Феноменально! Руперио мастер от Исконной магии, но страшный барыга! То есть, я хотела сказать непомерно дерет… берет за работу! Ваш милорд, случаем, не работорговец?

Иначе откуда у него такие деньги – ума не приложу.

− Госпожа изволит шутить, − понятливо кивнул дворецкий. – Я предупрежден о вашем смешливом нраве и тонком чувстве юмора, но не знал об эрудированности.

− А вы мне нравитесь. Подскажете, как добраться до спальни?

− Конечно.

Меня послали и выдали инструкции. От сопровождения отказалась – слишком важный разговор с Шаамни, который вести в присутствии дворецкого чревато для репутации.

− Ну-ка давай выкладывай, что ты имела в виду?! – накинулась на негодницу, как только оказалась одна.

«А ты уже была в саду фонтанов? – нахалка нагло перевела тему. – Нет? Искренне советую. В такое время там изломы радуг – взгляд не отвести!»

− Ты мне зубы не заговаривай, иначе на тебе изломы появятся!

«По части зубов не сильна, а вот кишечные расстройства заговорить могу. Вот однажды у Рейнхарта случился…»

− Давай без подробностей. Не уверена, что мы дошли до той степени интимности, чтобы обсуждать… эм… богатство внутреннего мира друг друга.

«Ну, как хочешь».

− Я хочу услышать объяснения!

«Хотеть не вредно, вредно хотеть мало или не то», − любит поговаривать Грыхард. Шаамни молчала, как партизан в тылу врага, хотя, чего я от нее ожидала? Ляпнуть и уйти в себя в ответственный момент − ее девиз по жизни.

Хлопнула входной дверью покоев и, переобувшись в мягкие тапочки со смешными помпончиками, направилась в ванную комнату, на ходу избавляясь от одежды. Мне надо и успокоиться, и помыться, хотя за последние два дня я принимала ванну чаще, чем за прошедшие пять лет! Раньше мне не приходилось летать на гром-птицах и нянчить новорожденных драконов, но…

При мысли о Еве на губах расцвела улыбка, и даже издевательства Рейнхарта померкли на фоне воспоминаний. Теплые ручки так трепетно елозили по моей груди, а жемчужно-белые глазки, в которых плескалось золотое солнце, мешаясь с глянцевой лазурью неба, из памяти не стереть уже никогда. А ее звонкий смех? Как журчанье ручейка в лесу под переливы птичьей трели. Надеюсь, мы с ней еще увидимся!

Рейнхарт

− Передай лично в руки и убедись, что она все поняла! – рыкнул, наспех черкая записку и швыряя в коробку с платьем. Если бы не треклятая Шаамни – запер бы девицу в башне, и сиди она там. Так нет же! Теперь мы связаны невидимыми кандалами и не можем отойти друг от друга далеко. Насколько далеко – пока не проверял, но планирую заняться этим в ближайшее время.

От мысли об этой идиотке меня бросало в дрожь! А ее выходка с драконенком – последняя капля! Расчет был, что она найдет яйца и поможет драконам, раз уж шайри. Помогла так помогла! Хрустальная обернулась человеком, и теперь только Исконной магии известно, выжила ли драконья сущность. Нет большего проклятья для пары, чем появление младенца в человеческой ипостаси! Они, как правило, нежизнеспособны и погибают в первые несколько дней.

В двери робко постучали. Едва различимый шорох платья, судорожный вздох, заполошно бьющееся сердце, аромат печеных яблок с корицей и дикого леса.

− Входи, Жозефина, − отбросил отчет о дерьмовом прошлом этого трогательного создания и поднялся.

Девушка, пылая от смущения, робко вошла в кабинет, заперла за собой двери и исполнила книксен:

− Милорд желали меня видеть? – прощебетала она, не поднимая глаз.

Молодая, свежая, как бутон розы на рассвете. На молочно-белых щеках естественный румянец. Многие дамы наивно полагают, что макияж их красит, но ничто так не привлекает мужчину, как раскаленная кровь, брошенная на белоснежное полотно щек. Пожалуй, она могла стать идеальной женой лет через пять или десять: застенчивая, невинная, красивая и покорная. То есть полная противоположность моей нынешней невестушке, которой не хватает тормозов! Безбашенная грубиянка! Заносчивая невежда! А уж сколько в ней самомнения! Порой ставит себя так, словно выросла не на улице, а во дворце. Ей давно пора понять свое место.

− Милорд? – голос Жозефины дрогнул и она, суетливо перебирая пальцами ткань платья, отважилась поднять взгляд.

Идеальная. С одним изъяном – она дочь моего лучшего друга. Кажется. Во всяком случае, я планирую полностью в этом убедиться прежде, чем сообщать Вайцеку.

− Как ты?

− Замечательно, благодарю за заботу и подарки. Я очень ценю ваше внимание. Раньше я не носила таких дорогих вещей и чувствую себя витриной ювелирного магазина! Мне так неловко…

Она коснулась пальцами сережек и миленько улыбнулась. Насилу отвел взгляд от ее пухлых губ, еще раз напомнив себе, что это – дочь Вайцека!

− Тебе удивительно идет.

− Спасибо.

Она набиралась смелости задать вопрос, а я не без удовольствия наблюдал, как Жозефина покусывает свою аппетитную губку.

− Как я могу вас отблагодарить? – наконец, сорвалось с ее уст. – Вы столько сделали для меня и моего брата!

Думает, у меня здесь приют для сирых и убогих, а мое хобби – переодевать нищенок в принцесс? Нет, красотка. Сугубо меркантильный интерес.

− Начнем с того, что Лихард тебе не брат. Вы просто из одной украденной кладки.

− Простите? – с ее лица схлынула краска.

− Ты же понимаешь, что вы не люди?

Не понимала. Хлопала своими длиннющими ресницами и свято верила в свою человеческую сущность. Говорю же, эта девчонка, шайри которая – сущая отрава для нашего рода! Она самого сильного дракона очеловечит, лишит сил, сделает безвольной оболочкой, мешком кожи с костями и мясом, лишенным первозданного дара! Яд, проклятье… От мысли о ней, у меня закипала кровь и к горлу подкатывало бешенство.

Наречь дракона, да еще и Евой! Единственную наследницу хрустальных! Да как у нее язык повернулся, как она вообще дерзнула?!

− Милорд? – нервно повторила Жозефина. – Что вы имеете в виду?

А мы о чем? Ах, да.

− Я лучше покажу.

А заодно и сам проверю догадку. Возраст, внешность, принадлежность к изумрудным – все совпадает, история ее жизни – тоже. Родители неизвестны, как попала к Танцующим – тоже. Те высасывали из нее с Лихардом силы, но оба выжили. В сказки о милосердии танцующих верится мало, как и в то, что обычным людям удалось от них сбежать и успешно скрываться без магии. Дальше все гладко – сущность дракона пыталась вырваться наружу, но Отрава успешно ее подавляла. Проверю, не убила ли окончательно.

− Дай мне ладони.

Приблизился к девушке вплотную и протянул руки. Она долго не решалась вложить свои хрупкие ладони в мои, будто я предлагал ей руку в комплекте с сердцем и половиной замка.

Ее дрожь вливалась в меня через тонкие девичьи пальцы, холодные, как льдинки. Дрожала Жозефина, увы, не от страсти.

− Боишься? – ухмыльнулся, призывая Гардиана обратиться к драконице девушки.

Шансы достучаться до нее – так себе, скорее всего драконица погибла, но попробовать – мой долг. С другой стороны, если Жозефина не погибла, значит, вылупилась драконом и какое-то время им была. Кто заставил ее обернуться, исполнилось ли ей к тому времени пять лет – слишком много неизвестных переменных.

− Немного. Будет больно?

− Ты справишься, − ответил уклончиво и закрыл глаза, потому что упертый засранец Гардиан не желал подчиняться приказам. Он злился, да что там, он ярился за мое отношение к невестушке. А ведь я был мягок! Исконная магия свидетель, я хотел ей голову оторвать прямо на месте, но сдержался, неужели это не считается? Ну же, Гардиан! Не время выяснять отношения! Ты же хочешь помочь лучшей подруге своей избранницы? Как думаешь, она обрадуется, узнав, что ты не помог Жозефине раскрыть ее сущность?

Сработало! Гардиан откликнулся. В меня ударило мощью первозданной магии, затуманило разум, заволокло потоком чистейшего сознания, растворенного в вечности. Это нельзя познать логически, объяснить словами, это можно только прочувствовать, пропустить через каждую клеточку тела, наполненного легкостью и тяжестью одновременно.