Текст книги "Риффы лестницы в небыль. Новеллы"

Паук дифлантополус

Нашему лабиринту ничто человеческое не чуждо. Посему и у нас, как и у Вас, тоже происходят всякие катаклизмы и трудности жизни. Вот, например, пару лет назад у нас случился паук дифлантополус.

Как это выглядело и происходило? Звездочет сейчас о том Вам подробно поведает.

Сначала в каждом доме и подвале лабиринта из телевизоров пошел дым из ушей, а также шум и шелест от строителей и по совместительству журналистов. Бледные от ужаса, они рассказывали, что из китайского отдаленного квартала идет паук дифлантополус, и всем теперь хана.

Якобы, от одного прикосновения к смертному этого чудовищного паучка любой может скоропостижно отправиться к праотцам. А в больницах лабиринта, тем временем, не хватало конькомест для укушенных этим пауком. Извините, конечно.

От такой шокирующей информации строители лабиринта, все как один, выпали в осадок. И решили, что паук дифлантополус знаменует собой начало апокалипсиса, описанного во всех священных книгах лабиринта. И именно этот паук является первым конем, за которым прискачет и второй конь, а потом еще и зебра. Почему именно так и в такой очередности, и не спрашивайте. Это вопрос не ко мне.

Что было дальше? Строители лабиринта надели на себя всё белое, и даже белые тапочки, и засели дома у окон, высматривая, не идет ли к ним пресловутый китайский дифлантополус. Чтобы их укусить.

Самого паука, при этом, в прошлом якобы покусал не то панголин, не то летучая мышь, и он от этого стал заразным, – такова была легенда. То есть, бедный паук, в общем-то, был не виноват, – но кого это волновало в данных обстоятельствах?

Руководители строительных мероприятий лабиринта сказали по радио гражданам, что очень их любят и крайне сильно о них заботятся. И потому на работу ходить им больше нельзя, ведь именно на работе ждет коварный паук, чтобы смертельно их покусать. Так что лучше «остаться дома». Без зарплаты. И без еды. Зато – в безопасности и при крепком здоровье.

От такой нежной заботы о себе руководства строители лабиринта сначала немножко растерялись. А потом всё-таки запросили разрешение хотя бы иногда выходить на улицу: мусор там вынести или с собачкой погулять. На что было отвечено – дескать, без глупостей, выходить можно, но ненадолго, и только с зеленой марлевой повязкой на левом ухе: она, и лишь она, надежно защитит от укуса смертоносного паука.

Строители стали выходить из домов, но с зелеными марлевыми повязками на ушах. Кое-кто особо умный заикнулся о нарушении прав и свобод, но его быстро закатали в бетон, расширяющий пространство лабиринта – у нас тут новая нормальность, апокалипсис и дифлантополус, какие уж свободы. Надо потерпеть. Что не сделаешь ради всеобщего блага?

Забыла написать, что самого этого паука никто в глаза не видел. Но все очень боялись.

Так сильно, что заболели, притом разными болезнями, почти всеми, указанными в медицинском справочнике. Просто от ужаса. Обстановочка была такая, что врачи от перегрузок сами спрыгивали с краев лабиринта напрочь вниз или направо – куда получится. Куда угодно, только прочь из этого мира, – если что, это Бодлер написал, не я, к нему и все претензии.

Можно тут многое еще рассказать. О том, что вирусологи придумали лечить строителей от паучьего укуса волшебным эликсиром из радуги, от которого у людей окончательно зашли шарики за ролики. И это в то время, когда прекрасно помогло бы народное средство: настой из репейника, который растет на каждом углу лабиринта и на любом пустыре.

И это история про одного лишь первого коня.

Были и другие. Не менее захватывающие внимание строителей и всячески интересные.

Вся эта апокалиптическая катавасия продолжалась в лабиринте до тех пор, пока до одного водителя экскаватора не дошло: люди могут сами строить свое будущее и свою картину мира. Особенно если объединят сознательные усилия и подумают все вместе наконец уже о чем-то хорошем. А не о всяких мрачных апокалиптических конях.

После этого осознания водитель бросил свой экскаватор и ушел в полночь, не оглядываясь. А когда объяснил двум своим друзьям, Авелю и Каину, что надо думать правильные мысли и чувствовать правильные чувства, то они тоже бросили свои совки для строительства новых кварталов. И ушли предаваться оптимистичному созерцанию закатного неба.

С тех пор в нашем лабиринте всё больше и больше сознательных и осознающих строителей.

Вот только противостояние остроконечников с одного берега реки с тупоконечниками с другого берега еще продолжается. А еще недавно от лабиринта сам собой отвалился кусок и прямо по его середине пошла глубокая трещина.

Но это всё потому, что у всех строителей осознающие мыслительные процессы идут с разной скоростью и глубиной.

Вот как только все всё осознают, – всё и наладится. А пока чуть-чуть подождем. Глядишь, и последний конь, то есть зебра, и обойдет наши пенаты стороной.

Р.s. Важно упомянуть, что Наблюдатели над нашими зелеными марлевыми повязками, призванными защищать от всех болезней, просто катались по полу от смеха в своем наблюдательном маяке.

И говорили: ну нельзя, нельзя же быть такими уморительно смешными!

Вспоминая Феллини

Строители, а также по совместимости великие ученые нашего лабиринта, давно установили, что в его пределах протекает несколько рек. А именно – восемь с половиной.

Реки были измерены вдоль и поперек логарифмическими линейками, посчитаны и взвешены на весах, и пробы воды были взяты из каждой реки без исключения. И каждой дано было имя. Последнюю так и назвали – Восемь с половиной.

Реки в ответ на эти действия недоумевали и жмурились, словно от щекотки.

Помимо того, в реках есть полезная вода и бесполезная, ученые установили, что все они ведут в единый водопроводный слив, утекающий в Великую непознаваемую пустоту. Попадая туда, ты оказываешься в пространстве, где невозможно больше ничего спрятать и скрыть.

Подобная чушь о реках черным по белому напечатана в учебниках по географии. Хотя Наблюдатели давным-давно поведали просветленным мудрецам нашего лабиринта, что он вовсе не висит в черных просторах бесконечного космоса бесполезной игрушкой.

Он мерцает скромным таинственным светом, расположенный точно там, где нужно. А именно – в сновидении Создателя.

Вовсе не превозношу сейчас лабиринт, но внутри сновидения и при определенном виде созерцания он правда светится, как и всякий камень. И любая блоха.

Восемь с половиной рек при таком раскладе тоже являются всего-навсего частями сна. То есть, стихотворениями, которые Создатель даже во сне порой бормочет про себя, чтобы не забыть.

Но попробуйте рассказать об этом доблестным строителям лабиринта, особенно отрывая их от работы. Они возмущенно закидают Вас тапками, а также отправят на лечение в психиатрическую лечебницу имени Жанны д^Арк. Возможно, что и принудительно.

Вот поэтому просветленные лабиринта и помалкивают. Только ласково гладят каждую реку по мерцающей, чешуйчатой спине, – отлично зная, что текут они вовсе не в водостоки, ведущие в мировую пустоту, а туда – куда надо, то есть: в иные, более симпатичные места.

Ведь реченьки эти несут намерение Творца и живы от Его живого реченья. А оно неисчерпаемо. И неизреченного всегда больше сказанного.

Что еще можно добавить о реках? Они не обижаются, когда строители с хитрым видом отрывают от них кусочки синей воды, убегают и делают из этих кусочков зеркала. Вставляя их в пластиковые рамки.

Не расстраиваются реки и от того, что им приходится отражать строящиеся на берегах уродливые здания: квадратно-гнездовые, унылые и железобетонные. Преломляя прямые грубые линии, любая река умеет играть даже и с таким негибким материалом, преображая некрасивые куски лабиринта в нечто прекрасное. То есть – в его отражение.

Но чтобы увидеть эту игру речек, надо хотя бы иногда смотреть себе под ноги. И еще по сторонам. А строители не смотрят – им некогда. От зари и до зари они складывают кирпичи и собирают репейник.

Зимой реки крепко замерзают.

Когда по льду начинает бежать и змеиться молниеносная трещина, любой строитель понимает, что наступила весна. Даже в том случае, если он навсегда потерял свои часы.

А при наступлении весны строители, даже самые хмурые, улыбаются, глядя на реки, и немножко светлеют. И то дело.

Бабочка и волшебник

Однажды Волшебник случайно поймал с помощью своего цветного фонаря бабочку.

У нее были большие крылья, как будто вырезанные из сверкающей парчи или цветной бархатной бумаги. Огромные крылья, и чтобы их как следует расправить, бабочке требовалось место. Уже не говоря о том, чтобы летать. Летать в полную силу и на всю катушку она могла только в своем лесу с его туманами и соснами.

Бабочка присела на ослепительный цветной фонарь Волшебника, чтобы отдохнуть; а он – раз, схватил ее и посадил в спичечную коробочку.

Бабочка растерялась.

В спичечной коробке мало места, крылья там не развернуть. Она взяла и притворилась мертвой – вдруг Волшебник зазевается, утратит бдительность, откроет коробочку надолго, чтобы рассмотреть как следует узоры и спирали на ее крыльях, записать все подробности о них в свою волшебную тетрадочку, – а она раз, и улетит в окно! Используя эффект внезапности.

Ждать подходящей минуты ей пришлось долго: Волшебник был умный, открывал коробку совсем ненадолго. Потому что знал, что бабочка только притворяется неподвижной. В конце концов крылья у бабочки от того, что она их не использовала, начали засыхать. Это было совсем уже не дело.

И вот происходящее заметил Тот, в чьем большом кукольном домике жили и Волшебник, и бабочка, и лес, и город с людьми, и паровозики, и реки, и много еще всякого увлекательного и на взгляд аскетичных людей даже и чрезмерного иллюзорного материала.

И Он взял и тряхнул свой кукольный домик.

Что тут началось! Спичечная коробка с бабочкой упала со стола на потолок, открылась, и бабочка вылетела наконец наружу. Волшебник из-за внезапной тряски мироздания тоже полетел вверх-тормашками, размахивая полами своего магического плаща, как крыльями. Чтобы хоть как-то удержать равновесие.

И почувствовал наконец, каково это – быть бабочкой, потому что тебе приходится летать, чтобы не падать, и это вовсе не так весело, как представлялось ему прежде.

Бабочка, в свой черед, тоже осознала, как это – быть волшебником, когда вылетела из дома и увидела, что творится вокруг: деревья перевернулись вверх корнями и начали плясать, в небе засветились одновременно две луны и восемь радуг, паровозики перестали ездить по рельсам, а начали летать по воздуху, а люди бегали во всем этом беспорядке с криками: «Пожар, спасайся кто может!»

Бабочка не отличалась умом и сообразительностью. И совсем не поняла, что изменения в мире произошли от того, что Тот, кому надо, как следует встряхнул свой кукольный дом из чистого озорства. Бабочка почему-то решила, что она теперь сама стала Волшебником, и именно из-за взмахов ее крыльев началась вся эта катавасия.

Что довольно забавно, согласитесь.

В итоге бабочка выяснила, каково это – быть Волшебником, а Волшебник – ощутил себя бабочкой.

Волшебник как раз перестал летать и вращаться кубарем в спятившем с ума мире, повиснув на ветке дерева, которое утомилось и перестало танцевать. На минуточку. Бабочка подлетела к Волшебнику и села ему на нос в знак примирения и более высокой степени осознанности. Ведь можно дружить и без усаживания друг друга в спичечные коробки.

А Тот, кто тряхнул свой кукольный домик, заметил, что все всё поняли, и поставил его обратно, на место, на свою космическую полку.

Где таких игрушек стоит очень-очень много.

Вы даже не можете себе представить, насколько их там больше, чем было игрушек у Вас в детстве.

Ну а о том, что некоторые паровозы из-за этой тряски вышли из строя, а также о том, что в данном мироздании поменялись очертания немногих континентов и изменились контурные карты многих уважающих друг друга стран, мы, пожалуй, промолчим.

Рисуем с натуры. То, чего нет

Вот проснулись Вы однажды весенним утром и поняли, что создали целую галактику. Еще будучи внутри лабиринта.

Но создать галактику – это полдела. Надо же нарисовать к ней иллюстрации.

На первый взгляд может показаться, что тема эта узкая и касается лишь создателей миров и художников. На самом же деле, конечно, это не так.

Каждый человек в любую минуту жизни и занимается чем-то похожим: смеясь, терзаясь, хохоча и сомневаясь в каждом вздохе, создает для себя галактику в заданной им же самим системе координат.

Хочешь, чтобы она выглядела как положено: ось абсцисс и ось ординат – так и будет. Хочешь, чтобы она была исключительно твоя собственная, а выдуманный тобой мир оказался населен молчаливыми и угрюмыми птице-рыбами, ходящими свободно по водам, стенам и потолку – да будет так.

И тогда в твоей собственной системе личного изготовления не будет абсцисс, игреков и зетов, а останутся присутствовать исключительно одни запятые, иероглифы и руны, танцующие прямо на поверхности стен. Создаваемых тобой из ничего. Из точки нуля. Прямо с пустого места. С чистого листа.

Говорят, нельзя создать с нуля? Лишь те говорят, кто не пробовал. Они забыли, как в детстве, зачарованные, следили за умельцами, создающими кораблик в стеклянной бутылке: вот, словно из пустоты возникают снастями, якорь, фонарик вдоль борта, пираты в кубрике. И осьминог, прильнувшим к днищу.

Потому то перед теми, кто всё-таки попробовал и умудрился создать внутри нашего лабиринта подобие своего мира – стоит новая задача.

Нарисовать иллюстрации.

Какая же уважающая себя книга обойдется без иллюстраций? Мир есть, а картинок к нему нет? Непорядок.

Без хорошо и уверенно извлеченных из небытия визуальных воплощений и крепких декораций слепленный тобой мир будет выглядеть слишком скудным.

Поэтому действовать следует так: вообрази всё, что хочешь.

Приготовь холст или хотя бы бумагу, пусть даже упаковочную, из-под селедки. И начинай рисовать. Хочешь себе великую любовь – рисуй ее, только что от души, уж ты постарайся. Воображаешь царственное великолепие известности на весь мир, да так, чтобы даже лимузин подавали к твоему парадному подъезду – рисуй в красках или в гризайли славу и популярность. Желаешь похудеть к новому году – изображай похудение, и будем всем счастье; особенно легкой промышленности.

А если серьезно, то выбрать правильные краски и визуальный ряд для любой вселенной – важнейший вопрос вопросов. Не забудь, что у персонажей, живущих там, не должно быть никаких масок на лице – только венецианские. Может, рыжий нос клоуна, забавный, круглый, который клоуны крепят к лицу, тоже подойдет. Но не более. В данном вопросе не должно быть никакой принудительности.

Хочет человечек, обитающий в твоей волшебной шкатулке, нацепить сверкающую венецианскую маску на лицо, – пусть так сделает.

Или, к примеру, желает разрисовать лоб яркими красками, светящимися в ночи, а может, даже и татуировки на него нанести – на манер туземцев острова Бора-Бора – пусть осуществит и это. Ведь в каждом кармашке данной галактики, имеющей форму не то пальто, не то наполовину съеденной молью шубы, царит свобода выбора.

Вернемся к визуальному ряду. Не слушай критиков, которые настойчиво возьмутся тебя учить, вставлять палки в колеса и говорить, что ты, дескать, используешь цвет, непонятный и даже неизвестный широкой публике. Ну и что? Пусть говорят, что хотят.

Говорить чепуху – это и есть задача критиков, она была таковой во все времена. Надо же им чем-то заниматься. Если отнять у них возможность критиковать твои визуальные ряды для вымышленного мира – глядишь, они и совсем сойдут с ума. А это нежелательно.

Ведь никто ни в реальных, ни в вымышленных мир сходить с ума не должен. Нынче пошел такой поворот событий, что оставшиеся в уме граждане будут в большом дефиците. На вес золота почти.

Вот и рисуй себе правильные иллюстрации, никого не слушая: яркие зонтики, превосходные крылья для каждого дома и даже музея, аксолотлей, бродящих по бульварам вместо дворников, лодки на крышах и крыши в подвалах.

Лучше, конечно, чтобы в твоем мире совсем не было подвалов. Только – хорошо освещенные чердаки.

И ходят многочисленные йоги

Если Вы вдруг наконец почувствовали себя просветленным, у меня есть несколько важных предупреждений. Пожары – вещь неприятная, поэтому от пожарников Вам информация: соблюдайте технику безопасности. Небесный свет на будущей и позапрошлой неделе пойдет такой степени мощности, что даже подготовленных проводников вырубает напрочь. Можно сгореть.

Посему, если Вы вдруг ощутили, что Вам известны все тайны мироздания до последней запятой, подготовьте хоть каплю воды и поставьте банку с ней рядом с собой. Иначе добавите пожарным работы, а у них и без Вас ее достаточно. Они уже три года без отпуска.

Идем дальше… Если Вы всё-таки сумели пропустить через себя поток просветления и при этом устояли на ногах, не торопитесь. Постойте в данном состоянии на месте. Никто от Вас никуда не убежит. То, что волосы загорелись – это ничего, новые пришьем, а вот если Вы от просветления вконец ошалели – плохо, приюты для наполеонов переполнены. Со свободными местами беда, куда ни глянь – мест нет.

Не лезьте во все чудеса сразу. Не жадничайте. Поживите со своим просветлением пару тысяч лет, попривыкайте, – глядишь, Вам и полегчает. И Вам хорошо, – и нам, пожарникам, не надо напрягаться.

Просветлились? Отвлекитесь, сходите в магазин, съешьте что-нибудь охлаждающее… Можно даже с разбега окунуть лицо в колодец. Если рядом нет колодца, ущипните себя – от щекотки придет легкая грусть, хотя бы ненадолго.

Нельзя не добавить сюда и добавление для пробудившихся. Если Вы проснулись, но склонны опять к засыпанию, станьте ежиком.

Тогда во время коварно подкравшегося сна Вы свернетесь в шарик и уколитесь своими же иголками, – и вот уже сна как не бывало. Надежный рецепт для того, чтобы не спать. Ну, или можно еще дышать черным перцем, чихая.

Надеюсь, что буду Вами услышан.

Р.s. Записано со слов пожарника Феди.

Играем в пиратов

Однажды в лабиринте случилось такое событие.

По телевизору выступил президент Арчибальд Почивальевич. При всех своих регалиях. С орденами, в парадном синем парике и с дрессированной говорящей совой на плече.

Строители на время благоговейно выключили бетономешалки. И отложили лопаты, потому что помнили: когда Арчибальд выступал в прошлый раз, он объявлял всесоюзный локдаун и дифлантополус. А это было не так чтобы очень весело. Поэтому, услышав Арчибальда, строители заранее встали перед своими телевизорами по стойке смирно и напряглись.

Председатель всего и вся (он так считал, что было, разумеется, в корне неверно), однако, не сказал ничего страшного. На удивление. Лишь уныло сообщил, что крайне утомился за всё отвечать и быть на посту председателя. Поэтому хочет его покинуть.

Строители уже начали громко кричать «ура» и бросать в воздух каски, но выяснилось, что радовались они несколько преждевременно. Потому что Арчибальд Почивальевич тут же добавил, что уходит с поста он не просто так, бросая тонущий корабль. Уходит он правильно – то есть, оставляя после себя достойного приемника.

И приемником этим станет тот, кто найдет в лабиринте гибель кащееву, то есть судьбу арчибальдову, спрятанную, как и положено, в яйце, яйцо – в дупле неизвестного дерева. А дерево это, якобы, висит на цепях в неведомом подвале не обозначенного ни на одной карте здания.

Только лишь зданий банков и налоговых инспекций в нашем лабиринте на момент объявления президентом конкурса по его замене было одна тысяча восемьсот тридцать три. То есть довольно много.

Попробуй найди гибель кащееву – иголку в стоге сена. А надо ж было не просто найти, а принести эту иголку президенту в его президентский дворец, чтобы он ее разломал, как обещал, а на свое место всеобщего правителя назначил победителя в конкурсе.

Самые умные строители сразу стали говорить, что президент затеял этот конкурс по поиску достойного приемника не просто так. А чтобы ему какой-нибудь дурак нашел и принес эту самую пресловутую иголку, в которой хранится гибель кащеева. Тем самым Арчибальд Почивальевич становился как бы абсолютно вечным и бесконечным. Иголку можно спрятать в надежный сейф, а принесшему – секир башка с плеч, и готово дело.

Но умных среди строителей было не так чтобы много. А посему, расталкивая друг друга локтями, они ринулись искать дерево на цепях, в котором, согласно древним летописям, и должно было храниться яйцо с иголкой внутри. Они прочесывали все подвалы и тупики лабиринта, – каждый хотел стать президентом. Как можно упустить такой прекрасный шанс? Играем в пиратов, ищем сокровище! А как иначе?

Увидев новый незнакомый подвал, два или три строителя вступали в драку, не только бодаясь рогами и пихаясь локтями, но даже и кусаясь. Будучи беспощадными друг к другу на своей дороге к мировому господству и всемогуществу, они не гнушались использовать кулаки, зубы и нецензурную лексику.

Хотелось бы заметить, что автор данного текста сие категорически осуждает. И не приветствует. Конечно, всем хочется счастья и мирового господства. Но это же не повод, в конце концов.

В процессе поиска кащеевой иглы в подвалах лабиринта было обнаружено сто пятьдесят деревьев, закованных в цепи. Их повытаскивали наружу, под звездный свет, чтобы легче было найти в дуплах яйцо с иголкой, то есть гибелью арчибальдовой. Но ничего упорно не находилось, как не искали. Это были не те деревья, какие-то неправильные. Одно хорошо: из-за того, что оголтелые строители повытаскивали их из подвалов, деревья стали улыбаться и, когда никто уже не обращал на них внимания, быстренько вросли корнями прямо в бетон и стекловату.

Одно хорошо: из-за того, что оголтелые строители повытаскивали их из подвалов, деревья улыбнулись и, когда никто уже не обращал на них внимания, быстренько вросли корнями прямо в бетон и стекловату.

Наблюдателям стало гораздо приятнее смотреть на происходящее – раз деревьям весело, значит, всё идёт как надо и можно сходить на обед.

Тем временем отчаявшиеся строители искали сундук, яйцо и иголку уже практически везде: в библиотеках и моргах, в колбасных магазинах и даже в государственной думе. Они всё перессорились между собой и очень устали: ведь постоянно толкать друг друга локтями – крайне утомительно. Отнимает много энергии.

Пока происходили вышеизложенные события, оставленный без внимания строителей лабиринт стал потихоньку шалить.

Кварталы в его восточной части сами собой стали пластилиновыми, стены домов размягчились на солнце и стали гнуться и присаживаться прямо на тротуары. И это мы еще умолчим про пластилиновый запах, далеко не столь приятный, как Шанель номер пять. Но не умолчим про то, что один любопытный гражданин всё-таки попробовал откусить кусочек от пластилиновой водопроводной трубы: оказалось, что это не пластилин, а мармелад.

Северо-западная часть лабиринта, оставшись без попечения и заботы, повела себя еще хуже. Улицы растеряли все свои камни, булыжник и кирпичи. И превратились в швейцарский сыр и мороженое.

Зато уж маргиналы и малоимущие граждане северо-запада не растерялись и быстро съели семнадцать улиц, потому что были голодными, а без основания дома вместе с их обитателями провалились прямо в мировую пустоту. Судьба же съевших улицы и вовсе мне неизвестна.

В связи с чем Арчибальд Почивальевич вынужден был экстренно остановить конкурс по поиск гибельной кащеевой иглы, – нужно было спасать лабиринт от окончательного разрушения. Ибо известно любому руководителю с сотворения веков: если лабиринт разрушен, то управлять как бы и не кем, и главное, ни к чему.

Вот так бесславно закончилась попытка установить мирную сменяемость власти в лабиринте. А жаль.

И только деревья, которые были извлечены из подвалов, довольны.

Цветут и отлично себя чувствуют.