Текст книги "Колечко для наследницы"

– Нет, это у меня на вас такая реакция, – хихикнув, признаюсь и спохватываюсь: – А разве у вас это первый опыт? Я имею в виду формирование влечения у девушки? Или раньше все происходило само собой и вы никогда активного участия в этом не принимали? Вам только сбивать спонтанно возникшие привязки приходилось?

– Кр-хгм… – Из горла мужчины вырывается такой своеобразный звук, что я не удерживаюсь и, пусть на пару секунд, но жертвую ощущениями ради информации. То есть отрываю голову от груди, чтобы увидеть выражение лица.

Ошалевшее, надо признать. От моей прямолинейности, надо полагать. И бесцеремонности, надо думать.

Вот только меня эта тема на самом деле ничуть не смущает. Я же понимаю, что мужчина он взрослый и в отличие от моего брата причин блюсти целибат не имел точно.

– Если не хотите, можете не отвечать, – разрешаю, возвращая голову на место.

– Дело не в сложности признания для меня, – наконец обретает способность говорить Тогрис, – а в том, будет ли вам приятно его слышать. Ваше любопытство, учитывая возраст, понятно и объяснимо, но о последствиях вы вряд ли задумываетесь.

– Не вижу в этом проблемы, – в очередной раз с ним не соглашаюсь, однако решаю на этот раз проявить строптивость. Мне интересно, как он отреагирует. – Ревновать вас глупо, учитывая ваш возраст, – возвращаю томлинцу его же слова. – Так что я совершенно спокойно отнесусь к любому количеству влюбленных девушек, от настойчивого внимания которых вы предпочли отказаться.

И все же вместо признания Тогрис предпочитает уйти от ответа, сделав мне очередной комплимент:

– Вы удивительная, Идилинна. Я с каждой минутой все больше убеждаюсь в том, насколько сильно мне повезло, что вы меня выбрали.

Приятно, конечно, но все же хотелось бы иного. Ну да ладно, успею еще выяснить. Не в этот раз, так в следующий. Найду способ. А пока придется найти более безобидную тему для разговора.

– Тогрис, расскажите мне о вашей семье. Я вам много говорила о своей, а о вашей имею только официальные сведения. Это нечестно!

– На самом деле мне нечем вас удивить, – сокрушается томлинец. – Вряд ли я скажу что-то вам неведомое. Мой отец правит Томлином уже шестой десяток лет, после смерти деда. У меня пять сестер: три старшие и две младшие. Четверо из них имеют семью. Мужа самой старшей, Даграны, вы как раз видели сегодня – его зовут Рил, он мой телохранитель.

Насчет «вряд ли» он точно погорячился. О личности сопровождающего принца томлинца я ничего не знала. А вот о сестрах в новостях писали много. Все же пусть они и не имеют права наследования престола, но родились в королевской династии с сильными расовыми признаками. Ну а то, что их так много… Так ведь в большинстве миров империи перевес рождаемости девочек – стандартное явление. Особенно на планетах, где площадь суши намного больше по сравнению с водными просторами. Найти объяснение этой закономерности пока никто не может, но на Томлине как раз воды очень мало.

– Королевский замок построен в очень удачном месте, – между тем продолжает рассказывать Тогрис, – на плато, открытом ветрам всех направлений. С него краги взлетают увереннее, чем с песчаной низменности. Сейчас, конечно, это уже не столь важно – после вступления в состав Объединенных территорий мы импортируем много техники. А вот раньше, когда краги были единственным средством передвижения, да еще и не самым многочисленным, их наличие имело принципиальное значение. Теперь же они остались как приятное развлечение и память о прошлом, о нашей истории. На них летает только элита.

– А у нас все летают на жиралях. И на агралях плавают, это еще один подвид птиц-ралей. Они все очень похожи внешне, только ногами различаются, ну и, соответственно, способом передвижения, – не удерживаюсь я, почувствовав, что мой собеседник готов замолчать. – Тогрис, знаете, что я подумала? Вы ведь никогда не плавали по большим открытым водным просторам. Давайте завтра устроим морскую прогулку? Вам будет весело, обещаю!

Я отстраняюсь, чтобы увидеть на лице Тогриса радость и воодушевление, ведь предложение на самом деле замечательное. Однако вместо этого в глазах томлинца ясно читаю смятение. Ему и отказывать мне не хочется, и соглашаться тоже… Но почему?

Наверняка мимика у меня в этот момент очень выразительная – цу’лЗар вздыхает и признается:

– Идилинна, я не хочу, чтобы вы видели меня… ущербным. Беспомощным. Мне ведь самостоятельно даже не перебраться с кресла на эту самую аграль. Вернее, я смогу, конечно, ползти, но выглядеть это будет… неэстетично.

– Я понимаю, вы правы, – признаю, мысленно укоряя себя за то, что не подумала о его самолюбии. Для мужчины, особенно привыкшего быть сильным, показаться слабым – настоящее унижение. – Но прогулка все равно состоится, когда вернетесь на Вион здоровым и на своих ногах. Договорились?

– Договорились, – соглашается Тогрис.

Легко соглашается. Уверенно. Значит, взял себя в руки, успокоился, обрел потерянную уверенность относительно будущего. Отличный результат! Мне очень нравится итог нашей встречи… Нет, свидания! Именно так, потому что я все же получила самое главное – понимание, насколько мне рядом с томлинцем хорошо. Приятно, когда его руки не слишком смело, с невероятным трепетом касаются открытых участков кожи, а потом столь же осторожно помогают встать. Радостно от счастья, с которым на меня смотрят оранжевые глаза. Волнующе-тревожно в преддверии завтрашнего дня, ведь прежде чем вернуться со своим телохранителем Рилом в гостевые покои дворца, оставив меня на попечении фрейлины и брата, Тогрис пообещал мне сюрприз.

Теперь я жду его с огромным нетерпением. Что же это будет?

Если в жизни повод яркий, должен ты дарить…

Подарки.

– Идилинна, вам все подходит. Белое хорошо гармонирует с синими волосами, потому как на нем отделка им в тон. Голубое за счет фактуры ткани делает вас очень нежной и невесомой. Темно-синее более плотное, зато хорошо подчеркивает светлый тон кожи…

– Вария! Ты мне совсем не помогаешь! Я все это и так знаю! Мне нужен другой совет. Что понравится Тогрису? – тоскливо тяну, закатывая глаза к мозаике на потолке. Хорошо освещенной, потому что Адапи уже давно встало и даже неуклонно ползет к зениту. А я еще платье не выбрала!

– Но ведь я незнакома со вкусами вашего избранника, – виновато извиняется фрейлина. – И мне трудно предсказать…

Закончить не успевает. Обрывая ее, со спины раздается громкий голос моей мамы:

– Зато я знаю, кто знаком и кому будет совсем не трудно!

Я в отражении зеркала вижу, как она стремительно заходит в комнату. Миниатюрная, привычно уверенная в себе, одетая в ярко-желтое платье в пол, юбка и корсаж которого украшены вышивкой синим растительным орнаментом – этакий компромисс между предпочтениями моего отца и личными симпатиями мамы.

А вот следом за ней появляется еще одна личность, мне незнакомая и очень необычная. Потому я оборачиваюсь не менее быстро и теперь с любопытством рассматриваю молодую девушку, вероятнее всего, мою ровесницу.

Она даже роста со мной одинакового и телосложения похожего, разве что лицо более круглое. Однако вполне симпатичное. Взгляд светло-оранжевых глаз доброжелательный, изгиб полных губ красивый, я бы даже сказала чувственный, носик чуть вздернутый. Песочного цвета коса, перекинутая через плечо на грудь – толстая, с вплетенной в нее атласной желто-зеленой лентой. На платье, кстати, такого же цвета и фактуры вставки, придающие скромному темно-серому наряду более свежий и нарядный вид.

– Знакомьтесь, девочки, – мама времени даром не теряет, – это Рильмина. Она – томлинка, как нетрудно догадаться. Мало того, очень хорошо знакома с цу’лЗаром, потому что… – Она многозначительно замолкает и выразительно смотрит на свою протеже, показывая, что та может продолжить сама.

– Потому что мой брат женат на его старшей сестре.

Голос у девушки тоже приятный. Не такой мягкий и певучий, как у Варии, а звонкий, уверенный. Чувствуется, что по характеру томлинка побойчее вионки. Контраст между ними разительный.

– Вашего брата зовут Рил? – В памяти моментально всплывают детали вчерашнего разговора. Да и имя у девушки явно перекликается с именем телохранителя Тогриса.

– Верно, – улыбается Рильмина. На щеках появляются очаровательные ямочки, а в глазах задорный блеск. – Это была прихоть родителей – назвать всех своих детей так, чтобы первые сочетания букв были одинаковыми. У меня есть еще одна старшая сестра Рилиона и младший брат Рилан.

– Как интересно, – тоже не удерживаюсь от улыбки. Новая знакомая мне нравится своей непосредственностью и, наверное, тем, что многое знает о Тогрисе. Ну не может она, состоящая пусть и не в кровном, но все же родстве, да еще и с таким темпераментом, не интересоваться жизнью принца – будущего короля и императора.

– Мы с папой посовещались, – вновь вмешивается родительница, – и решили, что Рильмина замечательно подходит на должность твоей второй фрейлины. С ее родственниками мы договорились. Она будет готовить тебя к жизни на Томлине. Надеюсь, Идилинна, ты это оценишь.

Ну вот. Мама все же добилась своего. А ведь я все эти годы старательно гасила ее порывы снабдить меня второй наперсницей. Да, мама чуть ли не каждый месяц вспоминала, что Вария со своими обязанностями не справляется. И все равно я сумела сохранить за подругой право быть единственной приближенной.

С другой стороны, это любую другую вионку я воспринимала как угрозу нашей паре – дружной и понимающей друг друга с полуслова, а томлинка, вполне вероятно, будет хорошим дополнением. И главным образом из-за своей осведомленности и живости. Последнего мне в Варии очень не хватает.

Надо отдать Рильмине должное – к своим обязанностям она приступает сразу. Причем настолько качественно, что, когда я вхожу в парадный зал для торжественных встреч, сидящий в кресле Тогрис, едва взглянув на меня, теряет дар речи. Он даже на вопрос моего отца, который тот как раз задал, не смог ответить, лишь растерянно приоткрыл рот. Папа, кстати, тоже замер и про разговор забыл. На его губах появилась слабая улыбка, а взгляд скользнул на маму, которая, несомненно довольная реакцией будущего жениха, одобрительно улыбнулась.

Мне тоже нравится произведенный эффект. Честно говоря, даже не думала, что именно это платье так понравится томлинцу. Сине-зеленое, лишь немного светлее костюма, который выбрал для себя мужчина. Получается, Рильмина знала, как сегодня одет Тогрис? Вероятнее всего, просто видела. Потому что прибыла во дворец в составе томлинской делегации, а ко мне пришла, когда официальная часть встречи действующего и будущего императоров уже начиналась.

С моим появлением церемония завершилась, именно поэтому приглашенные на прием гости незаметно начали покидать зал. Остались немногие приближенные: вице-король, пять министров, их жены, несколько молодых вионцев и девушек.

От невольного вздоха я не удерживаюсь. Как и от сочувственного взгляда в сторону опустившей глаза в пол Варии. Ну да, Ларилина тоже среди гостей. Мало того, она еще и под руку с Ваймоном стоит. Улыбается, что-то ему рассказывает…

Брат недовольства не выказывает, но и счастьем не светится. Он все эти годы соблюдал нейтралитет по отношению к обеим девушкам. Не провоцировал, но и не отталкивал. И о своих чувствах ни словом не обмолвился. Мне тоже пришлось молчать. Любовь брата это не моя тайна, не имею я права ее разглашать. Даже подруге.

– Идилинна! Подойди же к нам. Или ты так и будешь стоять у дверей?

Голос отца заставляет вспомнить о цели визита, и я тут же забываю о брате. У меня свои проблемы, а он пусть занимается своими.

К сидящему в кресле Тогрису ноги меня несут быстрее, чем голова успевает вспомнить, что сначала я все же должна приветствовать отца. Спохватываюсь совсем поздно, когда руки столь же бесконтрольно протягиваются к томлинцу.

Однако папа от нотации воздерживается. Хмыкает, понимающе усмехается и только машет рукой. Типа общайтесь, я не против.

Легкое, практически целомудренное пожатие пальцев быстро превращается в тесный плен, из которого мне совсем не хочется убегать. Я даже не сразу понимаю, что Тогрис тянет меня вниз, вынуждая сесть с ним рядом на невесть откуда взявшееся кресло.

– Вы ведь не передумали? – одними губами, едва слышно спрашивает. А во взгляде волнение, готовность принять любое решение, отступить.

– Нет, конечно, – серьезно отвечаю, хотя рот так и норовит растянуться в улыбке. Какой же Тогрис милый! Даже эта неуверенность характеризует его с лучшей стороны – он ведь о моем счастье думает!

– Через три недели у меня день рождения, – воодушевленный моим постоянством, теперь уже намного громче говорит томлинец. – Но, поскольку в это время меня уже не будет на Вионе, я хочу сделать вам подарок сейчас.

Ах, так вот о каком сюрпризе он говорил!

Я едва не подпрыгиваю от нетерпения в ожидании, когда еще один томлинец, видимо, помощник, которому Тогрис выразительно махнул рукой, принесет мне украшенную шкатулку. Или коробку. Или контейнер… Хм… Я ведь на самом деле понять не могу, что это за предмет. Для украшений великоват, для какой-нибудь одежды определенно мал, для хранения личных мелочей излишне броский, а для учебных предметов и техники он просто неудобен.

Стараясь не выдать своего недоумения, осторожно снимаю украшенную замысловатой вязью и сверкающей инкрустацией крышку. Заглянув внутрь, теряюсь окончательно: практически весь объем занимает желто-коричневый… кусок камня, не иначе. Грубо обработанный, шероховатый, неровный. И наверняка очень тяжелый. Вон с каким трудом томлинец поставил его на торопливо придвинутый кем-то столик.

Может… Может, это для броска в воду? Такой камушек точно большую воронку создаст. Разумеется, при условии, что кое-кому сил хватит отбросить его подальше от берега.

– Это яйцо крага, – разрушает все мои домыслы Тогрис. – Если он вылупится и будет расти рядом с вами, то станет послушным и управляемым. Эти ящеры привязываются к одному седоку и очень неохотно принимают чужаков, так что вам нужен личный краг. Я понимаю, на Вионе громоздкий питомец – не самый удачный вариант. Но они долго растут. Через пять лет этот малыш будет еще некрупной особью. Хотя двоих, а то и троих поднять в воздух сможет. А после свадьбы он вместе с нами полетит на Томлин.

– Как здорово! – восторженно откликаюсь я, осторожно укладывая ладони на шершавую поверхность. На удивление теплую и живую. По ощущениям она даже подрагивает, хотя внешне этого совсем не видно. – А как за ним ухаживать? Чем кормить? Расскажете? – спохватываюсь, сообразив, что, кроме названия, по сути, ничего об этих животных не знаю.

– Вам не о чем волноваться, Идилинна, – успокаивает Тогрис. – И мои советы вряд ли понадобятся. В вашем окружении есть тот, кто прекрасно знает, как растить крага, и поможет в дрессировке.

Мои пальцы вновь оказываются в сильных ладонях. На этот раз мужчина сам проявляет инициативу и это поднимает в душе новую волну нежности. Как же приятно чувствовать, что ты желанна! Я даже на последнюю фразу не сразу внимание обращаю, а когда рядом почему-то оказывается Рильмина, смотрю на нее с недоумением. Фрейлину я к себе не звала.

И лишь когда Тогрис продолжает, меня осеняет, кого же он имел в виду.

– Моя протеже – одна из лучших наездниц. Она со всем справится и воспитает для вас отличного крага.

Протеже?

Я хлопаю глазами, растерянно переводя взгляд с лица избранника на новую наперсницу и обратно. На губах Тогриса легкая покровительственная полуулыбка, выражение глаз спокойное, мягкое. Томлинка же улыбается широко и смотрит на него задорно, мне даже на мгновение показалось с вызовом. Впрочем, нет, наверное, я ошиблась. Это больше похоже на предвкушение и азарт. Она рада новой должности и готова доказать, что с легкостью выполнит возложенные на нее обязанности.

– От лица нашей семьи позвольте выразить вам благодарность за честь, оказанную моей сестре, – отвлекает меня от изучения незнакомый мужской голос.

Я вынужденно сосредотачиваю внимание на стоящем слева телохранителе Тогриса. Теперь, зная о нем куда больше, смотрю на него иначе. На свою сестру он очень похож. Такой же круглолицый, с песочного цвета волосами, заплетенными в короткую косичку. Разве что бледно-оранжевые глаза смотрят серьезно и озабоченно.

Его что-то волнует? Может, он не так уж сильно хотел, чтобы сестра улетала с Томлина? Почему?

– Пять лет, которые Рильмине предстоит жить на Вионе, – долгий срок. За это время ее расовые способности угаснут. И восстановятся не скоро, – высказываю догадку, о которой в суматохе подготовки к встрече даже не задумалась. – Ваша сестра идет на риск, и это заслуживает высокой оценки и благодарности.

– Для нашей семьи нет ничего превыше служения своей династии и империи. И ваше благополучие важнее способностей Рильмины.

Говорит Рил уверенно, не чувствуется в его голосе колебаний или сомнений. Значит, мое предположение все же неверно и причина иная. Но какая?

Теперь я еще внимательнее наблюдаю за своим окружением, стараясь ничего не упустить и получить максимум информации. Завтра ни Тогриса, ни Рила здесь уже не будет, поэтому довольствоваться придется исключительно признаниями Рильмины. Уж я постараюсь добиться от нее откровенности. А пока… Пока ловлю каждое слово, каждый жест, которые позволяют себе мои собеседники.

– Мне обещали ошейник, то есть украшение из томлитонита. Он прекрасно компенсирует отсутствие способностей. Я на пару с молодым крагом буду щеголять в «колье».

Язвит девочка. То ли брата провоцирует, то ли своего покровителя.

Все же Тогриса, потому что, отвечая, именно он недовольно морщится, словно от зубной боли.

– Прекрати, Рильмина. Хватит сравнивать себя с животным.

– Помогая Идилинне, ты приносишь пользу всему Томлину, – добавляет Рил, и понятно становится, что он как раз на стороне принца.

– С меня было бы достаточно пользы, которую я хотела принести одному томлинцу, – фыркает Рильмина. – Увы, он ее не оценил.

Упрек? Упрек. Вопрос: кого же под этим самым «томлинцем» она имеет в виду?

Тогрис равнодушно смотрит на свою протеже и молчит, а вот его телохранитель сестру отчитывает:

– Ты прекрасно сознавала последствия своего решения. Поздно показывать характер.

– Сама разберусь. Ладно хоть поводок не выдали. И намордник не надели.

Резко. Грубо. Видимо, довели девочку. Хорошо, что мои родители этого не слышат, они у затянутого трипслатом прозрачного проема с вице-королем и его женой беседуют. А вот Тогрис определенно сердится.

– Вы заставляете меня жалеть о проявленной по отношению к вам лояльности, фисса Рильмина!

Голос суровый, жесткий, со мной он так никогда не разговаривал. И, кстати, на официальное обращение перешел, устанавливая дистанцию, которой раньше в их отношениях точно не было.

Удивительно и другое – агрессивный запал томлинки тут же исчезает. Она пугается, понимая, что перешла какую-то черту. Опускает глаза в пол и тихо извиняется:

– Простите, ферт. Это все переживания из-за разлуки с семьей, домом. Я буду очень скучать… по Томлину.

Кажется, Тогриса ее ответ не совсем устраивает, особенно заминка перед последним словом, но на этом конфликт он считает исчерпанным. Кивает Рилу, позволяя отступить, и взмахом руки отправляет фрейлину к диванчику у стены, на котором скромно присела Вария.

– Идилинна, надеюсь, вас не сильно расстроила эта некрасивая сцена? Рильмина замечательная девушка, надежная, умная, образованная, из хорошей, уважаемой на Томлине семьи. Да, не всегда думает, прежде чем говорит, но потом ей самой становится стыдно за свою несдержанность.

Моей ладони нежно касаются пальцы мужчины, и я наконец прекращаю изучать неспешно удаляющуюся девичью фигурку, возвращаясь взглядом к принцу. В его глазах снова лишь забота и волнение, а голос настолько обволакивающе мягкий и уютный, что мне, невзирая на присутствие свидетелей, хочется, как вчера на смотровой площадке, пересесть к нему на колени и оказаться ближе. И все же я остаюсь на месте. Лишь протягиваю томлинцу и вторую руку, показывая, что уж на этот контакт сегодня он точно может рассчитывать в полной мере.

– Я доверяю вашему выбору, ферт Тогрис. Вы несомненно действуете в моих интересах. И в интересах империи.

А что еще я должна была сказать? Укорять принца в том, что он навязал мне девицу, не соблюдающую правил субординации? Ссориться перед расставанием, а потом долгие месяцы, а то и годы мучиться? Проще уж сделать вид, что меня все устраивает, и найти общий язык с Рильминой. В конце концов, она ведь не моя нянька. И даже не наставница по этикету. Всего лишь компаньонка и воспитатель крага. Вот кому-кому, а ящеру до деликатности обращения точно не будет никакого дела. Боюсь, как бы, наоборот, не пригодилась резкость томлинки. Какое-то у меня нехорошее предчувствие, что другого тона краг просто не воспримет…

Всех покоряет вновь и вновь большое чувство с именем…

Любовь.

– Драк! Ты… Ты безмозглая скотина! Ты вообще в курсе, сколько за свои несчастные полгода жизни сожрал жиралей? Хотя бы чередовал их с агралями! Ах, ну да! В гидрариуме же мокро! Туда твоя благородная сухая шкура лезть не намерена!

Рильмина, задыхаясь от возмущения, читает нотацию крагу, который при нашем появлении прекратил жевать и прижался к земле, делая вид, что его тут нет. Увы, пытаться слиться с зеленой травой для ящера песочного цвета занятие бессмысленное. Наверное, поэтому малыша не хватает надолго. Он фыркает, встряхивает шипастой головой, избавляясь от перьев, прилипших к мордочке, и, наступив лапой на изодранное тельце, вновь принимается за пиршество. Возможно, он просто понял, что, кроме выговора, никакого наказания не получит?

Ему ведь не впервой в аэрариум наведываться. Причем он постоянно изобретает новые пути проникновения, и попытки изолировать жиралей оказываются бессмысленными. Первый раз банально прошмыгнул незамеченным между ног смотрителей, когда те закрывали загон на ночь. Утром шесть тушек лежали бездыханными – съесть Драк успел лишь одну, и то частично, потому как сытый был. Его ведь кормят до отвала.

Естественно, после этого следить за дверьми стали тщательнее. Не помогло. Краг подкоп сделал. Потом еще один, в другом месте. Когда нижнюю часть загона углубили, забрался по вьюнам, оплетающим стены, и влез в оконный проем под крышей. Пришлось и этот путь закрывать решетками.

Преграда не остановила охотничий азарт крага, который вошел во вкус. Он как раз летать начал и самым наглым образом при свете дня и на глазах у всех завис над крышей, а потом всей массой (которая, несмотря на небольшой размер, была не так уж мала) рухнул вниз. Перекрытие, само собой, не выдержало, в отличие от шкуры крага, на которой не осталось ни царапины. О сохранности не успевших взлететь жиралей можно ничего не говорить. Как и о том, что из моей спальни Драк, которого пришлось там поселить, чтобы он ко мне привык, исчезает не менее изобретательно. Вот вчера, например, когда мы спать ложились, ящер безмятежно сопел в своем углу. При этом утром его там не оказалось, несмотря на закрытые двери и окна. Как он выбрался, осталось загадкой. Впрочем, пока невыясненным был и способ, которым Драк проник в аэрариум. На первый взгляд никаких разрушений в нем нет.

Недоумение наше длится недолго.

– Конвейерная труба для подачи корма, – вздыхает остановившийся рядом смотритель загона. – Он в нее как-то втиснулся. Похоже, всю ночь лез. А защитную решетку своей массой выдавил. Придется и ее укреплять.

– Если он будет есть с таким аппетитом, то не придется. В следующий раз он там застрянет, – рассудительно замечает Вария.

– Хорошо бы понять, почему его к жиралям так тянет, – подхватывает Ваймон.

– У него к ним любовь. Неистребимая, – хмыкает Рильмина.

– Но ведь ты говорила, что на Томлине никаких других животных нет. И краги питаются, обкусывая мясистые плоды растений. Откуда тогда такой сильный охотничий инстинкт? – не выдерживаю я.

– Понятия не имею, – пожимает плечами томлинка. – Может, когда-то давно животные были? И краги их всех пожрали? А потом вынужденно на другую пищу перешли.

М-да… Хорошо что не на самих томлинцев. Похоже, двуногих наездников краги рассматривают как несъедобных. По крайней мере, Драк никого из нас ни разу не попытался укусить даже играючи.

– Ну и что нам делать? – в который раз пытается найти решение Ваймон. – Может, все же на цепь посадим?

– И все испортим, – уверенно отвечает Рильмина. – Краги больше всего на свете личную свободу ценят. Закрытые помещения еще переносят, если рядом с ними будущий наездник, а в остальном… Стоит один раз его ограничить, и все. Больше никого к себе не подпустит. Никогда.

Несколько минут мы молча смотрим, как Драк, жмурясь от удовольствия, с аппетитом глотает мясо и шевелит толстым у основания, коротким хвостом, покрытым роговыми пластинами. А потом умиротворенно отрыгивает, переступая коротенькими ножками. Смотрит на нас ярко-желтыми глазами с узким вертикальным зрачком, останавливает взгляд на мне, издает совершенно милое «ур-р-р» и уверенно подходит, чтобы… Ну да – вытереть свою наглую, перепачканную в крови и перьях мордочку о мою юбку. И решительно улечься в траву… Спать. Устал от непосильных трудов, видимо.

– Ольс, – я разворачиваюсь к смотрителю, – пожалуйста, отнесите Драка в мои покои. А я к папе пойду. Попробую уговорить его временно отправить большую часть жиралей в Вагдрибор. Легче будет следить за сохранностью оставшихся.

– Вам сменить платье нужно, – мягко напоминает Вария.

– Непременно, – соглашаюсь, кивая фрейлинам. – Идемте.

– Подожди, Идилинна, – останавливает меня Ваймон. – Тебе же достаточно помощи одной Рильмины? Мне с Варией нужно поговорить.

Вот как? Интересно, о чем? И почему так срочно?

Вспоминаю, что брат утром сам заглянул к нам в спальню, чего раньше никогда не делал. Наверное, как раз и хотел попросить о личной беседе. Вот только исчезновение Драка нас отвлекло. Ну а в том, что наперсница не в курсе, я даже не сомневаюсь – на ее лице удивление не меньшее, чем у меня. Впрочем, причин для отказа я не вижу, поэтому разрешаю:

– Хорошо. Идем, Рильмина.

Томлинка, в глазах которой светится неприкрытое любопытство, послушно следует за мной, оглядываясь на оставшуюся пару. Однако едва мы оказываемся вне зоны видимости и, соответственно, слышимости, останавливается.

– И что? Вот так просто уйдешь? – несдержанно восклицает она.

– Разумеется. – Мне тоже приходится остановиться. Я за время знакомства с Рильминой уже не раз убедилась, что ее упрямство границ не имеет. И проще выслушать все сразу, чем потом получать отдачу маленькими порциями.

– Разве ты не хочешь узнать, что задумал твой брат?

– Зачем? – пожимаю плечами. – Вария вернется и все нам расскажет.

– А если скроет правду? Или скажет, но не все? – не сдается фрейлина.

– Значит, так нужно. Она в состоянии самостоятельно принимать решения.

– Ладно, – отвечает томлинка тоном, пропитанным несогласием. – Но я бы на твоем месте все же подслушала.

– Это неэтично, – продолжая путь, я отворачиваюсь и стараюсь скрыть улыбку, потому что вспоминаю, как сама однажды именно так поступила. Правда, не совсем по собственной воле.

– Зато информативно, – бурчит Рильмина у меня за спиной.

Я ее не слушаю. Поднимаюсь по лестнице в свою новую комнату. Из маленькой спальни, которую мы столько лет делили с Варией, пришлось переселиться в более просторное помещение, где и столовых хватило на нас всех, и комнат для гигиены. Мне здесь нравится меньше, но, увы, иного варианта нет. Жить отдельно я не могу. Ни из-за фрейлин, ни из-за питомца.

Шагнув на гладкое белоснежное покрытие, первым делом бросаю взгляд в ближайший угол, куда Ольс укладывает ящера, которого нес на руках. Драк спит, свесив лапы и голову. Даже язык высунул. Ему сейчас безразлично, что именно с ним делают, однако он прекрасно чувствует, что вокруг происходит. И тут Рильмина права: если я уйду и дверь закрою… Проблем потом будет выше головы. Кстати, к моему отсутствию при открытых дверях краг относится спокойно. Странное животное.

Вария отсутствует долго. Я успеваю и переодеться, и побывать у отца, и проведать маму, которой врачи, опасаясь за ребенка, посоветовали больше времени проводить в постели. Состояние мамы кажется им не самым благополучным, хоть шел всего второй месяц беременности.

В общем, я уже к себе возвращаюсь, а моя вторая фрейлина все еще гуляет под руку с Ваймоном по дворцовому парку. С открытой террасы-коридора третьего этажа их прекрасно видно. И я, нетерпеливо меряя шагами комнату, даже жалеть начинаю, что не послушала совета Рильмины. О чем так долго можно говорить?

Мое состояние томлинка чувствует. Смешливо фыркает, однако прежде чем успевает высказаться, я прячусь в столовой. Хватит с меня ее провокаций! А то ведь, не ровен час, действительно рвану в парк, отыскивать возможность подслушать.

В комнату мы с Варией возвращаемся одновременно. Я – сытая и сгорающая от любопытства, она… Она потерянная. И на глазах слезы.

– Что случилось? – пугаюсь, бросаясь к ней и хватая за плечи. – Он тебя обидел?

Фрейлина молчит, избегая смотреть на меня, но головой отрицательно качает. Не обидел. Ладно. Тогда что?

Обняв Варию, усаживаю на свою кровать, которая оказывается ближе всего. Глажу по голове, успокаивая и пытаясь разобраться в причинах ее состояния. Что, надо честно признать, оказывается сложным делом. Не потому, что она говорить не хочет. Просто каждое слово дается ей с трудом. А уж связанными фразы можно назвать весьма условно. Мне приходится постараться, чтобы сложить из них цельную картину. В итоге получаю следующее: сначала Ваймон пытал Варию на предмет чувств к нему, а потом и сам признался, что любит.

– Я в обморок чуть не упала, – сквозь всхлипы лепечет подруга. – Думала, он просто терпит меня и ждет, когда привязку… можно будет сбить. А он…

Ну, братик, удивил. Что же ты так внезапно разоткровенничался? Неужели Ларилина пошла в наступление? Других причин я не нахожу, скорее наоборот, вчерашний визит вице-короля во дворец становится понятным. И твое мрачное настроение после посещения. Обсуждали свадьбу, по всей видимости.

Правда, все равно непонятно, чем Вария, то есть ее осведомленность, тебе поможет. Против воли родителей ты не пойдешь и стать женой ей не предложишь, а официально признать своей фавориткой не сможешь, пока она несовершеннолетняя… Стоп!

– Что он попросил? – спрашиваю прямо, потому что только в ответе на этот вопрос и может крыться причина состояния девушки.

Фрейлина снова всхлипывает, комкая воздушную ткань юбки, бросает на меня быстрый затравленный взгляд и с не меньшим опасением смотрит на томлинку.