Текст книги "Колечко для наследницы"

Глава 3
Думать и не рисковать. Где терпенье отыскать?

Когда после ночи является утро,

Мы поступаем не глупо, а…

Мудро.

Лазурно-зеленая роспись, имитирующая морские водоросли, играет яркими красками в лучах заглядывающей в оконный проем Адапи. К светилу тянутся нежно-зелеными пушистыми листочками растущие в кадках под окном кустистые рокуансы, готовые зацвести, а потому усыпанные набухшими голубыми почками. Два молоденьких йкурпа, одетые в серо-голубые шерстяные шкурки, весело перепрыгивают с ветки на ветку и нежно урчат. Старший, почти черный, лежащий в тени, лениво за ними наблюдает, приоткрыв один глаз.

Я все это замечаю лишь как фон, меня сейчас занимает совсем другое – неподвижная фигура брата, стоящая ко мне спиной. Скрестив руки и опираясь на стену, Ваймон неотрывно смотрит в пространство коридора за приоткрытой дверью. Я же меряю шагами комнату, нервно комкая концы пояса, перехватывающего белую удлиненную рубашку, лежащую поверх темно-синей юбки. Останавливаюсь, чтобы поинтересоваться:

– Все?

– Нет.

Получить ответ и продолжить движение, пытаясь хоть этим себя отвлечь. Я даже не могу сесть рядом с Варией, которая, посматривая на меня с сочувствием, расположилась на диване и играет с розовым ик’лы. Фрейлина пыталась меня успокоить, отвлечь, но ничего у нее не вышло. Очень уж момент волнующий.

– Все?

– Нет.

Новая дистанция. Дихол! Как же долго. Неужели сделать все по-быстрому так трудно? Мама, когда мы с ней это обсуждали, смеялась, говорила, что мужчина никогда не потратит на нелюбимую женщину больше времени, чем необходимо. Убедится, что свою порцию удовольствия она получила, и на этом завершит процесс. Может… Может, им обоим понравилось? Нет! Даже думать о такой возможности не желаю! Наверняка проблема в самой Рильмине.

– Все?

– Нет.

Очередной забег. Вот уж не думала, что мне будет так сложно. Я за этот год не волновалась столько, сколько за последний час. Казалось бы, ну привязка, ну что такого? Обычное дело. Сбил, и ладно. А по факту столько переживаний! Сомнений. Тревог. Тогрису проще – он делом занят, а я бездействуй и страдай!

– Все?

– Нет.

Гр-р-р… Я сейчас в душе на Драка похожа. Была бы Рильмина жиралью, ей бы точно не поздоровилось. Тогриса мне тоже хочется немного растерзать. Угораздило же его обременить себя этой привязкой и обязанностью ее снять! Еще и по срокам такой длительной. Ну ничего, мне до совершеннолетия пять дней осталось. До помолвки два. Получу право и возможность физического контакта, и все. Пусть жених всецело занимается вопросами моего удовольствия. От себя его не отпущу! Никаких временных любовниц! И уж тем более постоянных.

– Все?!

– Не…

Привычный ответ обрывается, и я тут же бросаюсь к выходу.

– Стоять! – грозным шепотом приказывает Ваймон, перехватывая меня за талию. – Куда понеслась? Мы же договаривались!

– Я не понеслась! Я просто посмотреть! – яростно шиплю, отдирая от себя его руки. – Пусти! Мне надо!

Спорить со мной сейчас бессмысленно. Брат это быстро понимает и отступает, освобождая мне наблюдательный пост. Вовремя. Я успеваю рассмотреть направляющегося в боковой коридор Тогриса. Одет он неряшливо: рубашка не застегнута, лишь заправлена в брюки, жакет в руках. Торопился уйти, по всей видимости. Шагает неторопливо, но без особого воодушевления. На лице усталость и даже что-то брезгливое.

Ага! Ему не понравилось! Не понравилось! Ура!

От облегчения на душе так хорошо становится, радостно, ярко. Я счастливо смеюсь, на краткий миг обнимаю брата и тут же бросаюсь к поднявшейся с дивана Варии. Схватив за руки, кружусь с ней по комнате, не в силах остановить затапливающую меня эйфорию.

Это все гормоны. Влечение. Привязка. Умом я это понимаю. Знаю, что сейчас мой организм все делает для того, чтобы получить то, что ему нужно. А изменить этого не могу. Все мысли только о том, как хорошо мне будет, когда мы с Тогрисом останемся наедине. И как же замечательно, что этот момент настанет совсем скоро!

– Ну хватит, хватит, – ворчит Ваймон. – Вот ведь неугомонная! Ты бы лучше свою энергию на подготовку к свадьбе направила.

– Мне ее на все хватит! – легко парирую, но совет все же не игнорирую. – Вария, идем! Нас примерка ждет! И репетиция!

Брата не зову, он сам следует за нами как приклеенный. И мрачный, потому что хочет он одного, а поступать ему приходится совсем иначе. Он ведь так много сделал, чтобы его мечта исполнилась. Родителям свою позицию объяснил. С Ларилиной напрямую поговорил. Даже ее родителям честно признался. И к отцу Варии слетал, чтобы попросить поддержки. А в итоге… В итоге папа категорично сказал: «Хочешь на Варии жениться – отказывайся от права наследования». Мама вздохнула и посетовала: «Ох уж эти дети, только о себе думают». Отец Варии, у которого, как оказалось, есть своя фаворитка, почесал в затылке и констатировал: «Значит, такова ее судьба». Вице-король, стимулируемый подсказками жены, пообещал будущему зятю отстроить второй дворец, точно такой же, как наш, чтобы и жена и фаворитка чувствовали себя равными. Навязанная невеста расстроилась, разревелась и устроила истерику, а на следующий день приехала с визитом и при моих родителях попросила Ваймона принять от нее кулон в обмен на сбивание привязки. Мол, если не ты, так хоть твой ребенок со мной останется. Украшение брат не взял. Так что теперь у него одновременно со мной состоится свадьба с дочерью вице-короля. Фрейлине ничего не остается, кроме как принять цветок фаворитки и танцевать с Ваймоном второй танец. Отпускать ее он категорически отказался. И привязку до сих пор не сбил. Да и Вария ничего не хочет слышать о расставании, на все готова, лишь бы с ним остаться.

Раньше, возможно, я бы ее понять не смогла. Но теперь прекрасно понимаю, потому что сама в том же положении. Уверена, случись сейчас невероятное, перевернись мир с ног на голову, скажи Тогрис, что я не могу быть ему женой, только фавориткой, и это бы ничего для меня не изменило. Я бы согласилась.

Так что Варии тоже нужно праздничное платье, как и мне. Она на свадьбе должна быть такой же красивой. Ваймон не должен стыдиться своей любимой, пусть и не такой титулованной и богатой, как Ларилина.

– Давайте мы вот эти рюшечки все же уберем. Они ее полнят, – советую портнихе, которая занимается примеркой.

Когда та кивает и снимает отделку, вновь скольжу взглядом по шикарному длинному платью из переливающейся струящейся ткани. Синяя юбка имеет несколько разрезов почти до талии, из них при движении проглядывает вторая – желтая. Цвет неплох сам по себе, но…

– Подъюбник сделаем белым, – решаю все же заменить.

– Но белый ни с чем не сочетается, – пытается переубедить меня женщина, – а желтый будет хорошо гармонировать с ритрасами.

Я именно этого и хочу избежать – лишнего напоминания. Поэтому готова уже настоять на своем. Однако у Варии на этот счет есть свое мнение, и она меня опережает:

– А мне нравится! Пусть остается. Лина, я же говорила, что не требую для себя иного статуса. Меня все устраивает.

Она уверена, что Ваймон любит только ее. Поэтому счастливо улыбается и смотрит в свое будущее с оптимизмом. Больше нет ни слез, ни переживаний.

– Ладно, как знаешь. – Я пожимаю плечами, на этот раз сосредотачиваясь на наряде, что предназначен мне.

Эффектный ничуть не меньше. Ультрамариновые язычки пламени, идущие по низу юбки, охватывают ее синим пожаром, постепенно переходящим в нежно-голубую вышивку на белом фоне. Легкие, почти невесомые рукава закрывают лишь часть плеча, оставляя соблазнительную полоску кожи, а глубокий вырез не намекает, он кричит о достоинствах той части тела, которая так привлекает мужчин.

– Очень красиво! – восхищается Вария, когда портнихе удается наконец подогнать все детали по фигуре.

Я с ней согласна, так что примерку мы заканчиваем быстро. Да и с отработкой фигур танца тоже проблем никаких – недаром же столько лет потратили на обучение.

Хотя нет, есть одна проблема. И имя ей Ваймон.

Он замер у стены, скрестив руки на груди. В его глазах выражение, которое сложно описать словами. Для влюбленного мужчины смотреть, как танцует его девушка, – самое большое испытание на прочность. Я брата понимаю, несомненно, ему хочется забыть обо всех ограничениях, выбросить из головы все обязательства, сбросить с себя груз ответственности и танцевать с той, которую любит. Однако… Однако он этого не делает. И не отворачивается, не выпускает нас из виду ни на мгновение. Это гардеробом мы занимались в его отсутствие, а вот танцуем под строгим надзором. Если бы на месте брата находился посторонний мужчина, такой присмотр был бы неприличным. Но сейчас это не так, а потому мы с Варией без стеснения повторяем за наставницей-танцовщицей основные элементы и фигуры. Задорно смеемся, когда у нас не получается или сбиваемся с ритма. Бегаем по залу и кружимся, выплескивая то напряжение, которое нарастает в предвкушении церемонии.

Скоро! Скоро этот одиночный танец станет парным! Он будет самым важным событием в жизни, переломным, после него нет пути назад, нет возможности передумать и сказать: «Мы ошиблись. Давай пойдем разными дорогами». Связь станет прочной, неразрывной и будет такой же долгой, как наша жизнь.

– Класиво! Как класиво! Я тоже так хочу!

К нашему смеху присоединяется еще один голос. Звонкий, жизнерадостный. Он врывается в зал вместе с шустрым мальчишкой, за которым, по всей видимости, гувернер не уследил. Тот, кстати, тоже появляется, с ужасно виноватым выражением лица, покрасневший, бормочущий извинения, но вынужденный следовать за неугомонным сорванцом. Он пытается Горана поймать, но мальчишка не дается. Прыгает вокруг нас, прячась за юбками и весело требуя:

– Я хочу, хочу! Лина… Нет, Валя пусть со мной танцует! Со мной, со мной, да!

Мы хоть и оказываемся втянуты в процесс, а все равно с умилением за ним наблюдаем. Ваймон же к брату относится с куда большей строгостью, потому ловит, останавливая, и предупреждает:

– Тебе нельзя. С девушками можно танцевать только на свадьбе.

– Почему? – удивляется малыш, который еще только познает законы нашего мира.

– Потому что после танца мужчина и девушка уже не смогут расстаться.

– Мне Валя нлавится, я не хочу с ней ласставаться.

– И мне нравится, – впервые за весь день улыбается Ваймон.

– Жалко, – с милой серьезностью хмурит синие бровки Горан, но не сдается. – А посмотлеть на танец можно?

– Нельзя.

– Тебе можно, а мне нельзя, – обижается братик. Надувает губы и топает ножкой, обутой в лакированный синий сапожок. – Ладно! Вот я выласту и тебе не лазлешу смотлеть, как танцует моя жена!

– А мне разрешишь? – Я не выдерживаю и приседаю, чтобы его обнять.

– Ага.

Маленькие ручки обвивают мою шею. Щеке достается поцелуй, и малыш, забыв о своих обидах, вприпрыжку бежит на выход.

Смешной он. И очень милый. Я рада, что братик родился и подрос раньше, чем я замуж вышла. По крайней мере, родителям будет не так грустно со мной расставаться – у них Горан останется. Да и Ваймон ведь никуда не улетит. Избавится от необходимости за мной присматривать и займется наконец вопросами управления Вионом. Будет у отца учиться быть королем.

Ну а я… Я буду счастлива с тем, кого выбрала. Если, конечно, Рильмина исчезнет из нашей жизни и у Тогриса не возникнет желания снова пригласить ее в комнату для свиданий. Тогда и ее влечение угаснет раньше, чем мы улетим на Томлин.

– Идилинна! Вы опять ошиблись! Неужели так трудно запомнить? Сначала вы стоите здесь, потом отходите вот сюда. Влево, а не вправо! Пожалуйста, будьте внимательнее. Не заставляйте меня краснеть за вас при ваших родителях и гостях.

Я действительно задумалась и ушла в себя. Даже не заметила, как мы вышли на террасу, где нас ждал устроитель церемонии. Теперь он причитает, а я извиняюсь и пытаюсь разобраться в сложной последовательности движений. Когда начать, куда встать, к кому повернуться… Варии куда проще. Ей только в сторонке постоять, цветок принять и на танец выйти. А мне? Мне и к отцу подойти. И сквозь какую-то арку пройти. И жениху руку подать. И подождать… Да кто все это придумал?!

– Как – кто? – изумляется устроитель, всплеснув тонкими руками. – Это же свадебные традиции планет-столиц вместе сложились. Каждая что-то свое внесла, получилась дань уважения мирам, так много значащим для империи!

Мешанина получилась. Потому мне и не освоить быстро, что нет никакой логики. Мало того, все знакомые элементы расставлены шиворот навыворот. Шенориане, у которых арка – это символ защиты от падающих с неба метеоров, под ней несколько часов проводят. Мы же всего лишь краткий миг перед тем, как остаться вдвоем. Ночные часы наедине должны стать для нас проверкой чувств, хотя на Рооотоне для этого ждут наступления краткого дня. А поцелуй, который у ипериан означает помолвку, вообще будет завершением свадьбы!

Сочувствую наследницам, которые будут выходить замуж после меня. Наверняка лет через пятьсот уже все звездные системы нашего скопления будут в составе империи, а планет, побывавших столицами, наберется не пяток, а десяток. В конечном итоге ведь это число и до сотни дойдет. Бедные мои прапраправнучки!

Надеюсь, Тогрис не преподнесет сюрприза в виде какого-нибудь нового действа. Очень не хочется окончательно запутаться. Хотя, конечно, если папа скажет, что так нужно… Эх, не поспоришь.

В общем, в спальню я возвращаюсь еле живая. Можно сказать, доплетаюсь на последнем издыхании, мечтая лишь поесть и упасть на кровать. А ведь завтра еще один сумасшедший день предстоит! И суматохи будет ничуть не меньше, наверное, даже больше, потому что он последний перед помолвкой.

Вария тоже утомлена. Она даже не осталась с Ваймоном на ежедневный часовой тет-а-тет, традиционный с тех пор, как она стала совершеннолетней. Впрочем, сегодня причина, вероятнее всего, не в усталости, а в том, что вторая фрейлина отсутствует – у нее однодневный отпуск. А оставить меня одну, да еще накануне свадьбы… Скандал гарантирован.

Так что брат, пусть и не слишком довольный, проводив нас, все же уходит. А я, вернувшись в комнату из столовой и готовясь ко сну, жду, пока Вария закончит приводить в порядок мои волосы. Смотрю в зеркало, но больше не на себя, а на подругу, по розовым губам которой нет-нет да скользит мечтательная полуулыбка.

Ее состояние, как и недовольство брата, мне понятно. Она на гормональном допинге, а он боится, что ее привязка угаснет, если этот поток эйфории и наслаждения ослабнет.

Я Ваймона и порицаю, и сочувствую ему одновременно. С одной стороны, нечего было переходить к близким отношениям до свадьбы. Сам ведь сорвался! С другой, десять лет воздержания, когда любимая так близко… Кто бы на его месте устоял?

Поначалу я склонна была верить, что встречи брата и фрейлины носят исключительно платонический характер, но потом стала обращать внимание на припухшие губы, растрепавшиеся волосы и томный взгляд, когда Вария возвращалась. Но даже после этого мысль, что изменения могут быть связаны с чем-то большим, чем просто объятия или поцелуи, мне в голову пришла не сразу. Подозрения накатили лавиной, лишь когда Ваймон стал проявлять настойчивость в том, чтобы свидания были регулярными, а о них, кроме нас, никто не знал. Тогда я не удержалась и решила все прояснить.

– Вария, а вы с Ваймоном, случайно, не… – многозначительно не договорив, растянула фразу. Надеялась, что она сама догадается и признается. Увы. Лишь синие глаза лукаво на меня взглянули, сопровождая невинный вопрос.

– Что – не?

– Не любовники? – деликатничать я не стала, напрямую спросила. Но даже это не помогло, потому что фрейлина, посмотрев на меня с укором, спокойно ответила:

– Нет.

Ну-ну. Вижу я это «нет». Вот и сейчас в зеркале именно оно отражается, даром что сегодня парочка в вынужденном воздержании. Зато при первой же возможности Ваймон упущенное наверстает.

Секретность, с которой он это делает, вот что меня беспокоит. Да, я понимаю, что до моей свадьбы официально признать любимую фавориткой Ваймон не может – я же сама такое условие поставила, когда спасала его от скоропалительного брака с Ларилиной. Так что сейчас фактически Вария для моего брата неофициальная любовница, а это считается неприличным. Разовый секс, чтобы сбить привязку, – пожалуйста. То есть получила ты удовольствие, избавилась от влечения к тому, кому ты не нужна, и пошла искать другого, более достойного. Либо стала женой, если он этого хочет. Либо фавориткой – постоянной законной любовницей, раз уж женой никак. Но длительные близкие отношения без обязательств… Это аморально.

Так что я виновата в шатком положении, порицаемом в обществе, в котором находится Вария. Надеюсь, она на меня за это не сильно обижается и отказ признаваться связан не с этим, а с опасениями потерять место фрейлины. Вряд ли мои родители оставили бы без внимания подобное нарушение приличий. Уж если Тогриса за куда меньшее прегрешение попросили улететь, чтобы не было скандала, то Варию с позором выгнали бы точно.

Получается, правильно подружка делает, что все отрицает и даже мне не признается. Вдруг я случайно их тайну выдам? Ведь потом сама себе этого не прощу. Не зря же говорят: меньше знаешь, меньше наделаешь проблем. Себе и другим.

Соединяет два сердечка обручальное…

Колечко.

– Тогрис поставил еще три фрагмента стены-укрепления и говорит: «Будьте внимательнее, Эриш. Прошлый ход вы сделали рискованный. Проиграете». А тот ему: «Не проиграю! Смотрите!» И отправляет боевых юнитов как раз туда, где, скрытые силовым экраном, стоят самые мощные защитные башни Ваймона. Ясное дело, они тут же всех и уничтожили. И все. Дальше играть смысла уже не было.

Я смеюсь, представляя изумленно вытянувшееся лицо молодого томлинца, которого Тогрис по прилете отрекомендовал нам как своего кузена и нового министра внешней политики. Они позавчера с папой и Ваймоном в «Ривус» играли. Само собой, после этого брат с Варией впечатлениями поделился. Вот только вчера она их не пересказала – утром меня совсем иное занимало, а потом забылось.

Зато теперь фрейлина воодушевленно рассказывает, ловко сплетая свои длинные волосы и укладывая их венком на голове. Она приводит себя в порядок, а моей прической занимается Рильмина, появившаяся в нашей спальне под утро.

Томлинка непривычно молчалива. Сама на себя не похожа, словно ее подменили. Раньше она на такой рассказ точно бы отреагировала каким-нибудь язвительным замечанием.

– Ай! Осторожнее! – дернувшись от боли, я хватаюсь за голову. На пол падают заколка и расческа, которыми наперсница так неаккуратно воспользовалась.

– Простите, я случайно, – поднимая вещи, бормочет девушка.

Я даже оглядываюсь и осматриваю комнату, не доверяя собственным глазам, которые в отражении зеркала видят, что Ваймона здесь нет. Значит, нет и необходимости в официальном обращении.

– Рильмина, с тобой все в порядке? – задаю вопрос, начиная чувствовать беспокойство.

– Да, да… – отвечает она с прежней заторможенностью, неторопливо расчесывая мои локоны. И во взгляде поволока. Вот ведь как меняет восприятие мира и поведение длительная привязка! Вернее, процесс избавления от нее. Организм вроде и получил то, что хотел, но до конца еще не прочувствовал – достаточно ему этого или он хочет повторения. А потому не в состоянии определиться, что теперь с этим новым ощущением делать. Этот эффект может на несколько дней растянуться, иногда до месяца требуется, чтобы влечение окончательно сошло на нет. Тут главное, чтобы контакты с мужчиной на этом прекратились.

Любопытно, как быстро моя фрейлина поймет, что все закончилось и Тогрис ей не нужен? И когда же она справится со своими обязанностями? Я такими темпами хорошо если к обеду соберусь.

– Вы еще не готовы? – В раскрывшийся проем заглядывает Ваймон. На меня он смотрит лишь первое мгновение, а дальше только на Варию, хотя по-прежнему говорит со мной. – Идилинна, поторопись. Через полчаса тебя родители ждут в малой гостиной.

Сказал и исчез. Ведь мог и письменным сообщением ограничиться, но все равно пришел лично. Для чего? Да для того, чтобы любимую лишний раз увидеть.

Я его понимаю. У меня самой все мысли о встрече с Тогрисом. Нам ведь так и не удалось побыть вдвоем. Делегация томлинцев прибыла на Вион официальная, многочисленная – все приглашенные на свадьбу. Потому и встреча прошла на высшем уровне, который личных бесед не предполагает. А потом нас обоих взяли в оборот устроители церемонии, да еще и Тогрису пришлось Рильминой заниматься… Так что я с огромным нетерпением иду к родителям, надеясь, что хотя бы после разговора у меня появится шанс на пусть самое-самое коротенькое, но свидание.

И когда, шагнув на порог той самой гостиной, где мы собираемся исключительно в тесном семейном кругу, я вижу своего жениха, это становится приятной неожиданностью. Нарядный, в строгом черном костюме с желтыми вставками, он сидит в кресле напротив дивана, где разместились родители. Я непроизвольно направляюсь к нему, но Ваймон ловит меня за локоть и усаживает в соседнее кресло. Сам остается позади, однако я быстро забываю о его присутствии. Ведь Тогрис смотрит на меня не отрываясь. Я и без того в радостном предвкушении была, а теперь улыбка не сходит с моих губ. Какой же он все же… притягательный! Сидеть так близко и не иметь возможности прикоснуться – невыносимо. Ох, быстрей бы наступило завтра!

– Кхм… – пытается привлечь наше внимание папа, но мы по-прежнему поглощены друг другом, и он не выдерживает: – Так. Лина, Тогрис, хватит! Завтра будете друг другом наслаждаться, а сегодня, прошу, на мне сосредоточьтесь!

Мне с трудом удается опустить взгляд. Теперь я старательно смотрю куда угодно, но не на того, к кому стремлюсь всем сердцем. И слушаю, потому что просто так отец не стал бы нас приглашать. Точно есть важная причина.

– Беседа неофициальная, как вы уже поняли. Вопрос, который нужно обсудить, касается и нас и империи в целом. Мы должны выбрать традицию Томлина, которая станет единой для всех планет империи. Решить, будет ли она удачной и гармоничной, послужит ли сплочению империи и не приведет ли к ее дисбалансу. А затем уже вынести ее на одобрение в совет Объединенных территорий. Тогрис, мы вас слушаем.

Папа говорит мягко, даже маму обнимает, показывая, что обстановка действительно домашняя и уютная. Поэтому в голосе моего суженого нет напряжения.

– Спасибо, Литт, – благодарит он отца, в очередной раз запнувшись перед именем. – У меня два предложения. Первое, это все же законодательно ввести указание титула в официальном разговоре. Я понимаю, вам всем привычно называть просто имя, но для меня это настоящее испытание. Боюсь, что не выдержу, если ко мне как к императору обратятся, игнорируя титул. Вторая традиция очень красивая, она, несомненно, станет украшением свадебной церемонии. Это дарение невесте колечка.

– Мм… – задумывается папа. – С первым понятно. И причины, которые лежат в основе вашей просьбы, тоже. А кольцо?

– На Томлине кольцо, которое мужчина надевает на палец женщине, – это символ зачатия. Демонстрация серьезности намерений и желания иметь от любимой ребенка, а не просто получать и дарить удовольствие.

– Не понимаю, – нервно выдыхает мама, которая к вопросу детей всегда относилась болезненно. – Для этого есть кулоны.

– Кулон – это просьба женщины, а кольцо – принятое мужчиной решение, – объясняет различия Тогрис.

– В каком смысле – принятое? Это обещание, что ребенок будет зачат, когда женщина захочет? Или констатация факта, что женщина забеременеет, потому что мужчина считает это уместным? – не успокаивается мама. И я не понимаю ее волнения, пока не слышу:

– Второе.

– Литт! – едва не задыхается от возмущения родительница. – Это невозможно! Нет, нет и нет! Я против! Вы хотите лишить женщин едва ли не единственного их права? Мы и так во всем ограничены! Работать на ответственных должностях нельзя. В управлении нельзя. А если кого и допускают, то только под строгим контролем. Создать семью или сбить привязку – тоже не мы решаем. Если лишимся возможности планировать рождение детей, кем тогда станем? Безвольными куклами, во всем зависящими от мужчин?

– Милая, успокойся, – примирительно уговаривает папа. – Мы же не ограничиваем вас в выборе одежды, жилья, прислуги, того, чем заниматься в свободное время… У женщин достаточно прав.

– А станет на одно меньше! Лина, не вздумай соглашаться! – вспомнив, что я еще не высказала своего мнения, восклицает мама.

– Дочка? – Папа выжидательно на меня смотрит, а я…

Я в ступоре не меньшем, чем мамино возмущение. Да, мне хочется, чтобы Тогрис был со мной счастлив, но я не готова так быстро заводить детей! Мне хочется хотя бы пару лет наслаждаться единением с тем, кого я люблю. А ребенок при всем том, что у нас будет уйма помощников, все равно отнимет много сил и времени. Получится, что мужа, который и так будет занят вопросами управления, я буду видеть очень редко. И вообще, у меня двести, а то и триста лет в запасе! Куда торопиться?

Одно дело, когда я захочу ребенка, тогда о нем попрошу. И совсем другое – принять кольцо и находиться в постоянном напряжении, зная, что у мужа есть право больше меня не спрашивать и моим мнением на этот счет не интересоваться. То есть я могу забеременеть и сразу после свадьбы, и в любой другой день, когда ему захочется? Ну нет! Никаких колец. Точка.

– Я не приму кольцо, – упрямо заявляю, соглашаясь с мамой. – Я хочу остаться свободной в своем праве решать, когда у нас появится ребенок. И подарю мужу кулон, когда сама захочу забеременеть.

Папа, пожав плечами, вновь притягивает к себе маму, которая, нервничая, выскользнула из его объятий. Она, вздохнув с облегчением, уютно устраивается в кольце его рук, положив голову на плечо. Тогрис тоже вздыхает, но совсем иначе – растерянно, с сожалением. Однако, удивляя меня, не спорит.

– Пусть остается кулон, мне будет приятно его получить. Я просто подумал… – прикусывает губу, словно сомневаясь, говорить или нет. Бросив быстрый взгляд на моего отца, заинтересованно приподнявшего бровь, отступает. – Не важно. Если имперский совет одобрит традицию именования, этого будет более чем достаточно.

Мне же безумно интересно: что он хотел сказать? Вот только не та обстановка и окружение, чтобы спрашивать. А когда оно меняется, мне опять не удается остаться с суженым наедине. Его и моего отца снова ждут на репетиции, обоим императорам – и будущему, и нынешнему – на второй день свадьбы предстоит очень длительная и сложная церемония передачи власти. Да и мне следует повторить последовательность перемещений, чтобы не путаться. А еще нужно выгулять Драка – он и так, бедненький, вчера весь день в загоне сидел, потому что и я и Рильмина заняты были.

– Мне тоже традиция с кольцом не понравилась. Хорошо, что ты отказалась, – неожиданно слышу за спиной, когда в сопровождении фрейлин торопливо иду по парку к побережью. Там, рядом с гидрариумом, поселили моего питомца.

Оглянувшись, вижу догнавшего нас Ваймона. Через мгновение его рука уже обнимает Варию, которая буквально на глазах расцветает и воодушевляется.

– Из-за Ларилины? – спрашиваю, хотя мысль брата мне и так ясна. Если кольцо станет помолвочным, то есть обязательным, то и у мужчины не останется возможности отказаться от рождения детей. Или хотя бы одного ребенка. Фактически он этим подарком своей жене его уже гарантирует.

– Ну да. Я хотя бы на законном основании могу не принимать ее кулона.

– А мой примешь? – игриво интересуется Вария.

– Хоть сейчас, – не задумываясь, отвечает Ваймон. – Подаришь?

– После свадьбы подарю, – смеется фрейлина. – Когда буду уверена, что не разлюбишь.

– А сейчас, значит, не уверена? – наигранно сердится брат. – Ну, держись! Придется тебе доказывать обратное!

Он якобы случайно убирает руки и, когда Вария с визгом подхватывает юбку и бросается наутек, бежит за ней. Дорожка, по которой мы шли, узкая, поэтому девушка с нее сворачивает и лавирует между кустами, не позволяя себя поймать. Ваймон же решительно отсекает ей возможность вернуться ко мне, и они постепенно убегают все дальше, исчезая из виду. Я улыбаюсь и смотрю им вслед, но радость мою быстро приглушают непередаваемо горькие нотки в голосе оставшейся рядом Рильмины.

– Счастливые… – Впрочем, тон быстро меняется, становясь напористым, сердитым. – Но глупые! Ларилина испортит им жизнь. Я бы на месте Варии действовала, а не ждала, пока мужчина проблему устранит.

Подумав, что бессмысленно выяснять, как именно, по ее мнению, следовало поступить фрейлине, я предпочитаю ответ, который польстит самолюбию томлинки. Она и так чувствует себя ущемленной.

– Ты решительнее, чем Вария. А если Ваймон правильно построит семейные отношения, то жена ничего не испортит.

– Н-да? – хмыкает Рильмина. – Я как-то сомневаюсь… Смотри!

Дорожка, свернув, выводит нас на открытую площадку перед глубоко врезающейся в береговую линию узкой полосой залива. И я сразу вижу причину скепсиса наперсницы: у входа в гидрариум, уперев руки в боки, стоит Ларилина. Напротив нее, в позе не менее властной, замер Ваймон, а за ним прячется Вария, которую брат прикрывает своей спиной.

Хотя мы и так идем быстро, я прибавляю шаг и, когда оказываюсь достаточно близко, слышу:

– Не потерплю!

– И не надо!

– Надо! Вай, она же на мое место метит! Разве не видишь? Все делает, чтобы ты с ней на первый танец вышел!

– Это не так! Вария ради меня готова на все. А ты ничем жертвовать не хочешь.

– Да, не хочу! – топает ногой девушка. – Я влюбилась в тебя раньше! И столько ждала не для того, чтобы так просто отдать тебя этой сиурве!

– Выбирай выражения, Ларилина, – злится Ваймон. – Иначе собью привязку насильно, и не жалуйся потом, что не можешь забеременеть.

– Ха! Напугал! Я не дорада! У меня и так детей не будет, раз ты кулон брать не хочешь! Так что какая разница, по какой причине я буду бездетной? А так хотя бы от тебя удовольствие получу…

– Ну хватит! – приказываю, пользуясь тем, что этикет мне это позволяет. Иначе они тут друг другу такого наговорят, что потом сами не рады будут. – Нашли время и место отношения выяснять! Скажи лучше, почему ты здесь одна?

– Родители завтра на жиралях прилетят, – вынужденно переключается на меня девушка. Впрочем, в синих глазах по-прежнему сверкает негодование, перемешанное с обидой. – А я хотела во дворце церемонию отрепетировать. И спальню подобрать, где мы с Ваймоном будем проводить время. Мне не нравятся гостевые покои, в которых я в прошлый раз жила. Мама сказала, что у жены короля, даже будущего, должны быть лучшие комнаты во дворце…

Она плаксиво лепечет, а я на брата смотрю, который едва сдерживается. У меня даже ощущение возникает, что еще немного, и он сорвется. Скажет, что никакой свадьбы не будет, а от трона он отказывается.