Текст книги "Черный"

«А! Ох!» – мощный удар сотряс мой череп, круша нос. Миллион раскаленных солнц взорвались перед глазами. Теплая струйка защекотала верхнюю губу. Я хотел слизнуть ее, чтобы попробовать собственную кровь на вкус, – не так уж давно у меня появилась настоящая кровь – и не успел

опомниться, как следующий удар пришелся мне прямо в левый глаз.

«С каким же наслаждением он это делает!»

Я тяжело рухнул на колени. Вслед за этим что-то, должно быть, его нога в полированной туфле, врезалось мне в живот.

«Ведь он никогда не отказывает себе в удовольствии, если выпадает шанс».

Что ж, все должно было случиться именно так.

Меня сломало пополам, в голове зазвенело, удушливый ком подпёр горло.

«Как же все-таки больно быть человеком!» – подумал я и потерял сознание.

Но все по порядку.

Что вы знаете об ангелах? Много чего… ведь вы пишите о них книги, снимаете фильмы, рассказываете истории детям. Иногда верите, что ангелы сидят на вашем правом плече. Что они крылатые, но похожи на людей…

Ни черта мы не похожи.

И знаете, почему?

Потому что мы не умеем любить…

Меня зовут Кристофер Дойл.

Я – чёрный ангел.

Был им когда-то…

Знаете, что значит быть черным ангелом в раю?

Нет, не падшим.

И не афро, как вы скорее всего подумали. Такие тоже есть. Нет, просто чёрным и в перьях. Как… курица.

Генетическая ошибка, сбой в божественном коде мироздания.

Едва моя уродливая фигура проявилась в высших мирах, меня без разговоров отвергли. Лишили ангельских обязанностей и выкинули на окраину вселенной. С доводами было не поспорить: дескать, своим противоречащим доктрине видом, я до обморока напугаю прибывающие на небеса души. Вполне логично, не так ли?

Пролетали века, тысячелетия. Всё вокруг менялось: мимо носились кометы и взрывались сверхновые, в космосе возникали и исчезали жизни, а на земле люди придумывали Отцу новые разные и странные имена. Моё же существование оставалось неизменным и совершенно бессмысленным. Временами, сходя с ума от одиночества, я осмеливался украдкой проникать в царственные обители высших миров. И даже иногда встречал своих нормальных сородичей.

Видели бы вы их блаженные черты, когда я, сжимаясь в жалкую тень, проскальзывал мимо! Они шипели гусями, раскрывали отстиранные до слепящей белизны крылья, заставляли отчаянно бросаться прочь, только чтоб мои косматые черные перья не оскверняли райских обителей. По их убеждению, я должен был безвылазно сидеть в своей унылой берлоге и не оскорблять присутствием тщательно гармонизированной атмосферы.

Знаете, на земле даже самая паршивая дворняга имеет право бегать, где ей вздумается… до поры, до времени.

Так или иначе, я всегда позорно ретировался назад, в своё сумрачное жилище, и долго ещё отсиживался там, зализывая раны.

В жизни я мечтал о двух вещах: увидеть звезды и людей. Если вы не знаете – в высших мирах нет тьмы; мы, ангелы, никогда не спим, поэтому о звёздах я слышал лишь вскользь, и только в мечтах воображал, как может выглядеть чёрное небо с причудливыми россыпями кристаллов по всей поверхности.

Я забивался в глубину пещеры и мечтал. О звёздах, о таинственных и прекрасных людях; о том, как бы я жил, если бы родился таким, как остальные: сопровождал души, слушал бы их жизненные истории, увидел бы людей, может быть, даже стал бы чьим-нибудь хранителем; мечтал ещё, что в будущем будет изобретён способ отбеливания перьев, и я наконец-то заживу как нормальный ангел.

Если б я только мог себе представить, насколько близкими к осуществлению были некоторые мои мечты…

И какими же они были тупыми!

+++

Поток ледяной воды обрушился на мою голову, и я со стоном пришёл в себя. Некоторое время я не мог открыть глаза, потому что Джон продолжал лить на меня ледяную воду из пластиковой бутылки.

– Вали самолёт, сукин сын… – его голос жёг и душил, кромсал заживо, был намного мучительнее всех его мастерских ударов.

Я откашлялся отвратительными сгустками крови и едва подавил очередной рвотный позыв; упёрто мотнул головой.

Джон вздохнул и посмотрел на меня почти с любовью.

– Пойми, Крисси, – вполголоса произнёс Джон, – мысль обрела форму. Теперь у тебя нет выбора… И у меня его тоже нет…

До сих пор не знаю, чего тогда ждал. Когда в твоём существовании нет времени, то вся жизнь представляет собой один застывший момент – и всё, что ты можешь, это просто чего-то ждать. Изменений, освобождения, смерти; хоть чего угодно. Просто ждать.

Я слышал как они прибыли. Ещё бы: они поднимают крыльями шум с десяток военных вертолётов. От нагретого солнцем входа в пещеру, я стремглав бросился в самую тёмную и зябкую глубь. Чтоб ни звука, ни вздоха…

Они делали вид, будто прилетели ухаживать за цветами… Так я и поверил. Намеренно, они галдели и прохаживались туда сюда. Временами я видел их сияющие силуэты у отверстия входа: они заглядывали ко мне. Наверняка им страшно хотелось пробраться внутрь и навести тут… ангельскую ревизию. Но это было запрещено. Они не смели. Я слышал как они переговаривались между собой, временами взрывались неприлично громким хохотом. Издевались, наверное. Мечтали, как расправятся с мерзким чёрным уродом… В такой миг им дай только повод, и они тут же выкурят меня из убежища, набросятся все скопом и станут пинать тренированными крыльями так, что я потом вечность буду раны зализывать.

Потом они побегут к архангелам и нажалуются, что это я на них напал и перья им помял своими боками. Те, конечно, не поверят, но ничего не сделают и серафимам в защиту мою ни слова не скажут. Чтобы до Отца весть о том, что живёт на Небесах чёрный урод, никогда не дошла, чтобы все было тихо и спокойно… Такое уже не раз случалось. Учёный я уже.

Я не чувствовал ни обиды, ни боли. Думаю, они боялись меня – ждали мести… за все эти столетия. Но, изгнанный и вечно избитый, я всё же не держал зла, ведь в своей сути я оставался ангелом. Каким-то не таким… Я даже не знаю, каким, потому что у меня никогда не было повода знакомиться с самим собой. Не было причин, да и интереса тоже не было. Если ты никому не нужен, то на кой чёрт ты нужен себе… или наоборот?… Но всё равно я ангелом оставался, и этого не изменить.

Да пусть себе. Мне главное – сидеть тут тихо и не давать им повода.

И вот так я сидел и сидел, и совсем не заметил, как… задремал. Если вы помните, ангелы никогда не спят, а я вот взял и задремал… Мои веки отяжелели, все вокруг приятно потемнело, и меня охватило такое уютное ощущение покоя, какого я не испытывал от самого рождения.

Сквозь дремоту я почувствовал, как что-то мягкое потёрлось об меня и издало негромкий, протяжный звук, вроде «Мяяяау».

Я приоткрыл глаза. Мой подслеповатый взгляд пошарил в пустой темноте. Мерно капала вода в глубине пещеры. Привычно пахло сырой землёй. По телу пробежало странное покалывание, с холодком. Я опустил голову.

Рядом со мной сидел кот.

Весь чёрный, как я сам, и с полыхающими жёлтыми глазами. Он разинул алый зев, показал мне ряд длинных клыков и, по-моему, улыбнулся. Лениво потянулся, когти блеснули стальными лезвиями.

В любом другом случае я бы уже помер от страха, ведь, несмотря на мою безграмотность, даже я знаю, что чёрный кот – далеко не лучшая компания для самого паршивого ангела. Иногда черным котом прикидывается сам… но тогда это было совсем не страшно.

Я почему-то даже не удивился. Кот оглянулся на светлое пятно входа в пещеру, где все ещё мелькали тени моих сородичей, угрожающе зашипел и постукал толстым хвостом о землю.

– Они долго возятся. – Голос у кота был вкрадчивый, завораживающий. Одним словом – адский.

– Да, долго. – Согласился я.

– Тем лучше. – Усмехнулся кот. – Значит, меня здесь нет. Я – сон, иллюзия. Иначе разве они не учуяли бы моего присутствия? – Кот ухмыльнулся. Меня затрясло.

Он заметил внезапный страх в моих глазах. Мне показалось, что страх польстил ему.

– Ты кто такой? – Робко спросил я.

Горло кота заклокотало. Он смеялся и с издёвкой глазел.

– Ах, как же мне тесно в этой шкуре… – Он снова потянулся, выгнул тощую спину так, что сквозь шкуру проступили бугорки позвонков. – Чёрный, к чему эти вопросы? Ты и сам уже прекрасно понял, кто я. Вот ты… кто такой? Ты знаешь? Как тебя зовут?

– Это неприятный вопрос…– потупился я.

– Да, понимаю, – сочувственно кивнул кот, – тебя должны были назвать Иезекиль, не так ли? Но когда поняли, что вся эта грязь не сойдёт, то не назвали вообще никак. «Чёрный»! И всем сразу понятно. Да, думаю, несладко тебе здесь живётся. И Он представления, кстати, не имеет о твоём существовании.

– Да. Не имеет. Иначе вряд ли бы я в этой пещере столько сидел. Меня бы переродили, – вздохнул я.

– Как же! Переродили, – с сарказмом передразнил меня кот. – Может быть. Только перед этим сколько было бы вони: ай-ай-ай, в раю родился чёрный ангел! Надо же, каков мутант! Кому это нужно? А так ты гниёшь себе тихонько и никому жить не мешаешь.

– Прости, уважаемый, но если и ты пожаловал сюда, чтобы поиздеваться всласть, то, будь добр, уходи. Мне и моих сородичей вполне хватает! – разозлился я.

Кот издевательски загоготал. Обида на судьбу закипала во мне с неистовой силой, она начала переполнять меня, как вода – слишком мелкий колодец. Кот почувствовал это. Он прекратил смеяться, подошёл и прижался ко мне пушистой головой.

– Издевательство – одно из самых сладких занятий. Но я здесь не для этого. Не хочешь ли на землю?

Кот задал этот вопрос так естественно, что я сперва даже не поверил. И промолчал.

Тогда кот отступил от меня на несколько мягких шажков, оглянулся по сторонам, заметил, что белые пятна больше не маячили у входа, и… в мгновение ока сменил обличье.

                              +++

Глава 1.

КРИСТОФЕР ДОЙЛ.

Когда Кристофер Дойл проснулся в своей новой квартире, в престижной высотке в районе Вествуд города Лос-Анджелес, был уже почти полдень. Ярко светило калифорнийское солнце, и сквозь стеклянную стену чертилась графическая панорама города, увенчанного белой короной вывески «Голливуд».

– С добрым утром, Крисси! Как спалось? – громко произнёс косматый черноволосый человек в ладном смокинге. Он сидел, раскинувшись в кресле, напротив кровати Кристофера. Его прищуренные черные глаза сверкали насмешкой.

– Привет… – неуверенно протянул Кристофер в ответ.

Человек с интересом наблюдал за его лицом. Наконец у Кристофера наступило прозрение, и в глазах на миг заискрилась радость.

Он огляделся по сторонам. Белые стены, на одной из которых висело полотно с какой-то непонятной цветной мазней; сверкающий паркетный пол; панорамное окно шириной во всю стену, за которой далеко внизу рядами сновали машины, колыхались пальмы; а в отдалении, покрытые сизоватой дымкой, торчали тощие стебли небоскрёбов.

Это не имело ничего общего ни с черным ангелом, которого должны были звать Иезекиль, ни с его пещерой у мёртвой магнолии.

– А больше и нет ни однокрылого ангела Иезекиля, ни его пещер, – с усмешкой констатировал человек. – Теперь есть Кристофер Дойл. Он англичанин, который недавно попрощался со своим зелёным островом и переехал в Лос-Анджелес.

– Лос-Анджелес?

Человек широко улыбнулся. Клубы дыма на мгновение окутали его лицо.

– Забавно, правда? В мире людей, как видишь, есть город ангелов. И здесь ты будешь просто одним из прочих. Большинство ангелов, правда, живут высоко на холмах или на экранах «Аймакс», но им неистово поклоняются миллионы, так что город с таким названием ещё одним крылатым святошей не удивишь. Итак, вернёмся к тебе. Ты экономист, специалист по ценным бумагам, биржевой игрок, дорогостоящий финансовый консультант. Человек влиятельный, богатый, интеллектуальный. Смыслишь в современном искусстве – вот, обрати внимание на мазню у тебя над кроватью. Чжоу-Чунья. Под миллион долларов. Ты плаваешь акулой на рынке ценных бумаг и играешь миллионами, превращая их в пыль или в золотые горы за считанные минуты. От твоих действий часто зависят судьбы людей. В общем, хорошо себя чувствуешь. Ты не женат, и у тебя нет постоянных отношений, – человек погрозил пальцем и хитро улыбнулся, – но бабник ты калиброванный. По логике вещей, мне стоило бы засунуть тебя в чернокожее тело, но потом я решил, что ты должен быть исключительно белым! Потому что в генах белых людей заключена тягость их преступлений за всю историю расы. Ответственность за тысячи зверских деяний интегрирована в ДНК белого. Тебе необходим этот подсознательный опыт, он должен быть внутри тебя. Иначе – никак. Кроме того, афро слишком импульсивны. А здесь нужен холодный разум. Как твой. Да и вообще… ты уже и так был черным достаточно долго.

– Но я же… ничего не… – испугался Кристофер. Человек жестом остановил его. Кристофер молча наблюдал, как тот достал из кармана пачку сигарет и блестящую зажигалку. Он неспешно прикурил, с удовольствием затянулся, прикрыв глаза, затем выпустил облако дыма прямо в лицо вчерашнему ангелу и проворчал:

– Вейп…айкос… Какой, на хрен, айкос? Это все равно, что дрочить в пылесос. Крис, у тебя есть весь необходимый багаж знаний, тебе не о чем волноваться. Все будет происходить само собой, и ты очень быстро научишься пользоваться своей жизнью. Меня зовут Джон Плейфорд, и я один из твоих постоянных клиентов. У меня вечные проблемы: я игрок, готов поставить на кон душу, но поскольку моё богатство неисчерпаемо и нет души, то я навсегда клиент ви ай пи.

Человек снова усмехнулся и пригладил щетинистый подбородок длинными пальцами с ухоженными ногтями. На белоснежном манжете сверкнул крупный бриллиант.

Кристофер понимающе кивнул. Джон не спеша докурил, продолжая с любопытством разглядывать Дойла.

– А ты красавчик, Крисси… Я бы тебя трахнул… Ну да ладно. Не дрейфь, – он бросил окурок на пол, придавил его ногой, поднялся из кресла и распахнул дверь спальни.

– Ключи в коридоре, машина в гараже, кофе в кофейнике, еда в холодильнике. Устроим тебе каникулы. Осваивайся, притирайся. Твоя жизнь придёт к тебе, когда ты будешь готов. Если что – мой номер в твоём мобильнике на имя Плейфорд. Наслаждайся, Чёрный, – проговорил Джон.

Он подмигнул, развернулся, скрипнув подошвами шикарных полированных туфель, вышел из спальни. Отчеканили его удаляющиеся шаги, затем хлопнула дверь.

Стало очень тихо.

Кристофер откинул одеяло и встал с постели. Подошёл к окну. Толстое стекло, играя солнечными бликами, возвращало ему неясное отражение его собственного лица. Он оставил попытки разглядеть свои черты в стекле и опустил глаза вниз, на бурлящую под окнами жизнь. Он понаблюдал за ней какое-то время, потом собрался с мыслями, решительно прошёл к двери и распахнул её.

У него была великолепная квартира – элегантно обставленная гостиная, просторная столовая с длинным обеденным столом, ещё три спальни, гардероб, кабинет. Дьявол приготовил ему комфортный быт. Но для существа, многие века прожившего в темной пещере, комфорт был странной диковиной.

Кристофер равнодушно осмотрел комнаты и вернулся в спальню: там находилась главная ванная комната, а в ней – зеркало. Его нынешний облик – вот что сейчас было ему интереснее всего.

Он робко приоткрыл дверь ванной комнаты и сразу захлопнул её. Зеркало висело напротив, и в нем он мельком разглядел темноволосую голову с бледным лицом.

Помешкав ещё немного, Кристофер толчком распахнул дверь и вошёл в ванную.

Он увидел себя в зеркале целиком.

Ему было между тридцатью и сорока. Он был высок. Худощав, но сухие мышцы отточены и налиты силой. Розовая ровная кожа. Он невольно провёл ладонью по выпуклой, твёрдой безволосой груди и тут же поднёс ладонь ближе к глазам. Очень длинные изящные пальцы с блестящими ногтями и жёсткими подушечками.

Кристофер снова поднял глаза к зеркалу, чтобы изучить лицо. Вынырнув из-под непослушных прядей волнистых каштановых волос, его взгляд скользнул по благородному гладкому лбу, на миг зацепился за острые, словно высеченные из мрамора, скулы и скатился по прямому носу со слегка вздёрнутым кончиком и мягко вылепленными ноздрями, к высоко прочерченным полным губам.

Самым интересным в его лице были глаза – глубоко посаженные, под густыми резкими бровями. Продолговатые и вытянутые к вискам, очень светлые, почти прозрачные, с черными точками зрачков, они показались ему не вполне человеческими. Пронзительные, следящие, настороженные. Глаза змеи. При этом в целом его лицо имело какое-то неуловимо ребяческое выражение, так что, если не заглядывать в глаза, можно было навскидку дать ему на десяток лет меньше.

Вчерашний ангел ещё ничего не знал о человеческой красоте, но то, что он видел в отражении зеркала, ему несомненно нравилось.

Тёплая кожа, бьющееся сердце. Он провёл рукой по волосам – мягкие завитки защекотали пальцы. Сердце Кристофера наполнилось ликованием: он стал человеком! Настоящим человеком, из плоти и крови.

Повинуясь внутреннему зову, Кристофер зашёл в душевую кабину и отвернул краны. На него хлынула тёплая вода, вызывая в нем блаженное чувство неги. Привычными жестами он брал с полочек гель для душа, шампунь, мыло. Купаться было бесконечно приятно. Вымывшись, Кристофер вытерся полотенцем и снова надолго замер у зеркала. Человеческое тело. Как восхитительно было привыкать к нему.

Когда он пользовался кремом после бритья, входная дверь хлопнула, и раздался женский голос:

– Мистер Дойл, это Джулия. Я пришла!

– Да, Джулия, проходи! – выкрикнул в ответ Кристофер и вздрогнул от тембра собственного голоса. Хотя он представления не имел, кто такая Джулия, но будто внутренний информатор сообщил ему, что она – горничная, которая прибирается в доме и готовит еду.

«Первым настоящим человеком, которого мне суждено увидеть, будет дочерь Евы. Женщина!» – вдруг вспыхнуло в его мозгу. Едва справляясь с любопытством, Дойл накинул на себя халат и выскочил из ванной.

Джулия выкладывала из бумажных пакетов купленные продукты, когда, скользя на начищенном паркете, он вихрем влетел в кухню и резко остановился в дверном проёме.

Хотя Кристофер представления не имел, как выглядят женщины, он все же ощутил весьма жгучее разочарование. Джулия была низенькой, почти квадратной женщиной лет пятидесяти, с крашенными в цвет красного дерева, высоко взбитыми волосами и в узеньких очках, по бокам которых свисали цветные шнурки. Она улыбнулась и спросила с сильным испанским акцентом:

– Мистер Дойл, сегодня вы хотите что-то особенное на ужин?

Он растерянно пожал плечами:

– Нет, ничего такого…

Он замолчал, только пристально наблюдал за вознёй Джулии на кухне. Каждое её движение завораживало его.

Она время от времени кидала на него недоуменные взгляды, ведь он так и продолжал стоять в дверном проёме в полураспахнутом халате. Наконец, Джулия не вытерпела, захлопнула дверь холодильника и взглянула на него в упор:

– С вами все в порядке, Кристофер? Вы какой-то странный…

– Нет, все отлично! – опомнился он. – Чудесно. Просто прекрасно. А вы… – он замешкался, не зная, что сказать, – были здесь вчера?

Джулия в изумлении вскинула брови:

– Конечно! Целый день. Я готовила вам мой фирменный гуакамоле и пончики в шоколаде. Потом выяснилось, что вы не едите пончиков. Вы еще сделали мне комплимент, сказали, что мне идет синий цвет. Потом я помогала вам раскладывать вещи, и вы накричали на меня, когда я уронила ваш ноутбук. Мне даже с сердцем плохо стало. Вы что, позабыли? Вы приболели? Может, вызвать вам врача? – Джулия испытующе взглянула на него поверх очков.

– Нет-нет, я все прекрасно помню… – Кристофер нервно сглотнул и почувствовал, как стиснулись его губы.

– Вы уверены? Вы точно здоровы?

– Уверяю вас, Джулия, все в полном порядке.

– Тогда простите, сэр, я начну работать. Я приготовлю вам перцы риенно, кесадию с цыплёнком и каре ягнёнка со специями, вы не возражаете?

– Нет-нет, не возражаю. Делайте, что хотите. Пожалуйста, – отрывисто отозвался он и выбежал из кухни. Он услышал, как вслед Джулия недовольно пробурчала: «Англичане…»

Значит, его история началась не сегодня. У него есть прошлое… А как его узнать? И надо ли?

Кристофер задержался у зеркала в прихожей, где с интересом разглядывал своё новое лицо. Затем – у зеркала в обширной гардеробной. Он надел голубые джинсы, приятно хрустящую белую сорочку и парусиновые кеды. На руку ему словно сами прыгнули громко тикающие тяжёлые часы с ремешком из крокодиловой кожи.

В прихожей ждал ключ с металлической кругляшкой на брелоке и черные очки в титановой оправе. Он кинул ключ в карман, надел очки, открыл входную дверь и оказался в коридоре, устланном ковровой дорожкой и заставленном кадками с цветами. Обратил внимание на массивную дверь квартиры напротив: она была сделана из лакированного тёмного дерева, с большой медной ручкой в виде львиной головы.

Кристофер спустился вниз и, выходя из лифта, столкнулся с хорошо одетым блондином лет сорока, чьи яркие синие глаза на загорелом лице привлекали невольное внимание. Мужчина улыбнулся, извиняясь, с любопытством взглянул на Дойла и зашёл в лифт.

Вскоре Кристофер сел в серый «Порше» с открытой крышей и не без волнения выехал на парящие раскалённым асфальтом улицы Лос-Анджелеса.

Горячий воздух бульвара Уилшир был насыщен запахами близкого океана, гретой резины автомобильных шин, и кофе. Ряды автомобилей стремительно неслись вдоль прямых улиц с узкими тротуарами, на которых не было видно ни одного пешехода. Кристофер чувствовал себя на удивление уверенно за рулем. Система навигации исправно подсказывала ему правильный путь, но он и без этого устройства прекрасно ориентировался. Должно быть, в неизвестном ему прошлом Кристофер не раз наведывался в Лос-Анджелес из Лондона. Не к Джону Плейфорду ли?

Высокое солнце отражалось в стеклянных облицовках зданий, которые, пока бульвар Уилшир сползал к океану, теряли высоту и всё теснее жались к земле; вскоре место высоток заняли одноэтажные коробки кафе, офисов, маникюрных салонов и магазинов. Дойл съехал на Сан-Висенте, затем повернул налево на Банди и продолжил свой путь в Санта-Монику по Монтане – улице уютной и даже немного богемной. Здесь было куда меньше автомобилей и много людей. Ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы пропустить старушек с надменными собачками, длинноволосых девушек, на ходу прихлебывающих кофе, с разным цветом кожи, но почти всегда в овчинных сапожках на босых стройных ногах; и загорелых молодых бегунов в трусах, темных очках и с непременными проигрывателями, приклеенными чехлами к тренированным бицепсам. И пока они проходили, пробегали, ковыляли мимо, Кристофер жадно разглядывал их. Он не мог насытить свой взор видом людей во всем их многообразии. Время от времени какие-нибудь девушки, проходящие или проезжающие мимо на своих кабриолетах, махали ему рукой и озаряли его ослепительными улыбками. И тогда сердце замирало, он улыбался в ответ, но до смерти боялся, что они попытаются завязать разговор.

Наконец он свернул на Вторую улицу, достиг «Санта-Моника-Плейс», где на бесплатной трехчасовой стоянке оставил свой «Порше». Он не спеша прошел через пассажи торгового центра, глядя на людей, которые сновали взад и вперед с цветными пакетами; насыпал себе конфет на полдоллара из автомата; взял сэндвич в кафе. Некоторое время он неподвижно сидел за столиком. Сэндвич лежал нетронутым на пластиковой тарелке, а люди быстро шли мимо, уткнувшись в экранчики мобильных телефонов; они едва замечали друг друга. В целом, люди были красивы, особенно женщины; иногда даже слишком, что заставляло его сердце биться чаще. На него никто не обращал особого внимания, и сейчас ему самому все труднее верилось, что буквально миг назад он был совершенно иной сущностью.

Кристофер вышел из торгового центра, повернул налево по Бродвею, и через пять минут он уже стянул кеды и босыми ногами побежал по нагретому песку через широкую полосу пляжа к океану, чей дальний край был накрепко сшит с синим небом тонкой строчкой горизонта. Солнце висело в небе, в том самом небе, где ночью зажигаются звезды. Ещё в нем летали огромные атласные чайки, и блестящие самолёты чертили рыхлые полосы.

Легкие Кристофера наполнил прохладный бриз, на коже засверкали капельки океанских брызг, и все его существо переполнилось восторгом и благодарностью: он видел, он чувствовал жизнь. Он дышал.

Люди, прогуливающиеся по пляжу, улыбались его счастью, и тем самым делали его ещё счастливее. Без страха испачкаться, он упал на песок. Солнце ослепляло и горячо трогало лицо, но это было приятно. Он зажмурился, позволив себе раствориться в шуме прибоя и неясном людском гомоне. Так он со всей полнотой ощущал свое присутствие в этом месте, в этот миг.

Вставка Рай 1 – Готово

                         ***

Думаю, в тот роковой день Дьявол каким-то образом усыпил мой страх, иначе как объяснить факт, что вид человека оставил меня равнодушным? Мне было только любопытно смотреть на кого-то похожего на человека – ведь я так мечтал увидеть людей!

В каком– то смысле, ангелы смахивают на людей, но их черты застыли в блаженном экстазе, у них шелковистые кудри и почти бесцветные глаза, всегда полуприкрытые или, наоборот, подкаченные ко лбу; как облако, светящаяся и прохладная кожа; они двигаются, словно мягкие куклы, бесшумно летают, бесшумно ходят, почти не жестикулируют.

Тот, кто стоял передо мной, был определённо другим – взгляд его острых глаз невозможно вынести; он задирает изогнутые брови, отчего лоб прорезают глубокие морщины. Пряди жёстких смоляных волос непослушно падают на скуластое лицо. И сухие ладони с длинными костистыми пальцами.

– Не обольщайся, – жёстко сказал он. – Это не моё обличье, а лишь классическая трактовка, которая мне по душе. Моего лица тебе видеть не суждено. Временно, надеюсь.

– Странно. Я тебя совсем не боюсь, – отстранённо сказал я.

– Я тебя не пугать сюда пришёл. У меня деловое предложение, которого ты, по-моему, не расслышал. Повторю: не хочешь ли отправиться на землю?

– На землю? Зачем?

– Дьявол слегка осерчал:

– По-моему, я переборщил с гипнозом: ты отупел вместо того, чтобы просто расслабиться. Ты что, не слышишь меня, чёрный идиот? На землю хочешь?

И тут я словно бы очнулся.

Моё сердце затрепетало.

Но как же так?..

Как я посмею убежать?

***

– Извините, у вас случайно сигареты не найдётся?

Кристофер не обратил внимания на голос – решил, что обращаются к кому-то другому. Но спустя мгновение голос повторил вопрос, и звучал он намного ближе. Кристофер ощутил аромат мятной жвачки. Открыл глаза и чуть не подскочил. Над ним склонилась очень юная блондинка. Она смущенно рассмеялась и поправила длинные локоны.

– Извините, я не хотела вас напугать.

Кристофер заулыбался в ответ и сел. Девушка была очень красива.

– Что вы спросили? Я не расслышал. Простите, вы не могли бы повторить? – попросил он.

– Я спросила, не найдётся ли у вас сигареты, – девушка чуть зарделась, и это добавило ей очарования. – Хотя на всем пляже запрещено курить, – она опустила васильковые глаза, голос ее понизился до шепота. – Да я и не курю. Это был просто повод… подойти…

Она невинно взглянула на него из-под ресниц. Кристофер не мог оторвать от нее глаз. Она была одета в шорты и тесную футболку, и он сразу смог выяснить для себя прелестную разницу между мужчинами и женщинами. Его пристальный взгляд сконфузил девушку. Она сунула указательный палец в рот и принялась грызть ноготь.

Тогда Кристофер тряхнул головой и спросил:

– А зачем нужен был такой дурацкий повод?

– Ну, нужен же был какой-то повод…

– Для чего?

– Ну, я же не могла подойти и сразу просто так сказать… – она запнулась.

– Что?

Она совсем смутилась, но ответила:

– Что вы привлекательный.

Настала очередь Кристофера краснеть.

– Вы вправду так считаете?

Она молча кивнула и прикоснулась к его лицу. От неожиданности он замер, точно окаменел.

– У вас такие красивые губы. – девушка провела пальцем по контуру его рта. – и ямочки на щеках. И такие глаза.

И вдруг она приблизила к нему своё лицо. Он едва успел вдохнуть аромат мятной жвачки, как она прижалась тёплыми губами к его рту. Горячая волна прокатилась по всему его телу, оставляя за собой бесподобную острую дрожь, как будто тысячи иголочек одновременно покалывали его нутро; несильно, дразня. Кристофер не удержал легкий стон. Солнце, звезды – все будто погасло. Безумно захотелось сделать странную вещь: сжать ее изо всех сил и подмять под себя. Но вместо этого он обхватил ее лицо ладонями и продолжил поцелуй с такой внезапно жадной страстью, что закипела кровь. Девушка вся подалась ему навстречу и тихо замурлыкала, совсем как маленький черный кот в его райской пещере. Он слышал, как ускорило темп ее сердце.

– Эй, ребята! Что это вы тут творите! – раздался вдруг гневный окрик. – Идите в отель и там развлекайтесь как душе угодно!

Кристофер и девушка отпрянули друг от друга. На них сверху потрясала палкой пожилая дама в сопровождении двух сердитых биглей.

Дойл и девушка смущенно захихикали. Но Кристоферу совсем не хотелось ее отпускать. Его кровь продолжала бурлить, и он смотрел на нее так, как если бы взглядом продолжал прерванное занятие. И она вдруг изумленно воскликнула:

– О! Ваши глаза!

– Что с ними?

– Они… черные.

– Что? – недоуменно переспросил Кристофер; кровь мгновенно остыла.

– У вас были светло-голубые глаза, когда я увидела вас, – пояснила она, – а сейчас они потемнели, стали почти черные.

– Это все ваша красота. Она ослепила меня, – нашелся Кристофер. Через ее плечо он заметил, что к ним бежали трое парней и две девушки возраста его новой знакомой. В руках одна из девушек держала волейбольный мяч.

– Эй, Рэчел! – позвал один из парней, худощавый афроамериканец с дерзким взглядом. – Ты куда пропала?

Девушка обернулась на зов, помахала рукой. Но тут же наклонилась к Кристоферу и сунула ему в ладонь записку.

– Позвони, – беззвучно пролепетала она. Вскочила на ноги и устремилась навстречу ребятам.

– Мы же играть собирались, – сердились на нее друзья.

– А это еще кто? – тот же парень мотнул головой в сторону Дойла, но Рэчел увлекла их прочь, и он не расслышал, что же именно она ответила. Кристофер лишь убедился, что на клочке бумаги был написан ее номер. Он сунул его в карман брюк и снова упал на песок. Это было прекрасно!

Когда Дойл вернулся домой, уже почти стемнело. Он не притронулся к еде, чем разочаровал Джулию. Он ждал своей первой встречи со звездами. И хотя воспоминания о новой знакомой отвлекали, он все равно ощущал невероятное волнение и ждал, когда наконец стемнеет окончательно. Кристофер на минуту прилег на кровать, чтобы просто перевести дух и… неожиданно крепко уснул.

Весь следующий день, и день после него, и еще два дня прошли в абсолютном блаженстве. Кристофер разъезжал по городу в своем кабриолете, обедал в «Поло Лаунж» – в отеле Беверли-Хиллз, пил коктейли в «Шато-Мармон», смотрел выставки в «Гетти» и ЛАКМА, дивился человеческому гению, и без устали любовался океаном. Пляжи Малибу, художники Лагуна-Бич, дух истории на Каталине. С ним знакомились улыбающиеся люди, находя его очаровательным. Записочки с номерами телефонов скапливались в каждом кармане. И хотя поцелуй незнакомки на пляже Санта-Моники не шел из головы, набрать ее номер Кристофер так и не решился.