Текст книги "Черный"

Именно такой он представлял себе жизнь на земле – полной улыбок, солнечного света, искусства и красоты.

Одно никак не давало ему покоя: он до сих пор так и не увидел звезды. Каждый раз, возвращаясь домой незадолго до наступления темноты, Кристофер умудрялся накрепко уснуть до самой зари.

«Это акклиматизация, – безапелляционно поясняла Джулия. – Вы никак не можете привыкнуть к разнице во времени с Англией, вот и отключаетесь в детское время».

В этот вечер, отпустив домработницу пораньше, Кристофер налил себе немного вина в широкий стакан и присел в удобное кресло перед панорамным окном, откуда он каждый день наблюдал город во всем его многообразии. Днем он заскочил в магазин, чтобы купить себе мощный телескоп.

Теперь телескоп стоял на треноге у окна, и Кристофер с любопытством прильнул к глазку. Он вертел его в разные стороны, то заглядывал в окна высоток напротив, то смотрел на огромное солнце, тонущее в розовой пене облаков. Машины, люди в машинах, номера, витрины, лобби соседних отелей.

«Сколько людей, – вдруг подумал он, – как их много… за каждым окном. Сколько жизней, сколько судеб, разных историй. И теперь я – всего лишь один из них».

И он отчего-то почувствовал себя невероятно одиноким. Таким незначительным. Он снова вспомнил о белокурой Рэчел с пляжа. Невольно притронулся пальцами к губам. Он немного поразмыслил, потом встал и направился в прихожую, где на комоде оставил свой молчаливый телефон. Едва стоило ему взять трубку в руки, как в квартиру позвонили.

– О! Как мило видеть это удивление на твоем лице! – воскликнул Джон Плейфорд, когда Кристофер в пижаме и халате распахнул перед ним дверь.

Кристофер развел руками и кивком пригласил его войти.

– Так ты почувствовал себя одиноко, Крисси? Кому решил позвонить? – с иронией поинтересовался Джон, усаживаясь в кресло. Дойл предложил ему вина.

– Ты думаешь, Джон Плейфорд пьет какое-то там вино? Тащи коньяк!

– Но у меня…

– Есть. В баре там посмотри.

Пока Кристофер гремел бутылками в баре, Джон любовался панорамой города. Он щелкнул пальцами, и включилась стереосистема, на которую Кристофер до сих пор не обращал никакого внимания. Тихо зазвучал бархатистый голос Шаде. Дойл от неожиданности вскинул брови и обернулся на звук.

– Я подумал, немного приличной музыки к пейзажу не повредит, – с довольным видом прокомментировал Джон. Он многозначительно ухмылялся, наблюдая, как Кристофер возвращается в свое кресло.

– Что смешного?

– Да, собственно, ничего… кроме того, что в жалкие семьдесят два часа от невинного ангела не осталось ровным счетом ничего. Ну… почти ничего. Но это дело времени, – Джон разразился громогласным хохотом.

Кристофер одарил его холодным взглядом. Он понял, что Плейфорд имел в виду.

– О, этот взгляд. Такой…человеческий… – продолжал веселиться Джон. Кристофер вздохнул, уткнулся в глазок телескопа. В доме на другой стороне улицы были ярко освещены окна. Он видел снующих за занавесками людей. Если бы захотел, он мог бы незримо сопровождать их весь вечер, до самого отхода ко сну.

– Я благодарен, что ты зашел, – не отрываясь от телескопа, проговорил Кристофер. – Мне действительно стало одиноко. Не могу взять в толк почему.

– Вот я и заглянул поинтересоваться, как ты тут. Как освоился, нравится ли тебе здесь, хочешь ли ты продолжать весь этот цирк?

– Почему цирк? – Кристофер выпрямился и взглянул на Плейфорда.

– Тебе скучно, Крисси, – Джон подался всем телом к Кристоферу. Его раскосые черные глаза какое-то время сверлили лицо Дойла. – Тебе неимоверно скучно. «Гетти», пляжи, «Поло Лаунж» – это все шикарно. Но, думаешь, это и есть человеческая жизнь?

– Ну да… – с сомнением в голосе ответил Кристофер.

Джон загадочно улыбнулся. Погладил пальцами неопрятный щетинистый подбородок. Помолчал, некоторое время снова испытующе разглядывал Дойла. Тот сидел прямо, не шелохнувшись, выдерживая его взгляд.

– То есть, ты действительно думаешь, что все те люди, которые проходят мимо тебя на улице, живут так, как ты?

Кристофер промолчал. Перед его глазами вмиг промелькнули сотни случайных лиц. Он невольно поёжился. Джон довольно хмыкнул и продолжил:

– Видишь ли, Крисси, человеческая жизнь, как бы тебе сказать, не совсем такая, какой ты ее себе вообразил. Ты вообще получил хоть какое-то представление о людях?

Дойл вновь вспомнил сладость поцелуя на пляже, но это мало относилось к вопросу. Он неопределённо пожал плечами.

– Пора тебе начать знакомиться с миром, – веско произнёс Джон. – И начнём с того, что ты соберёшь эту свою подзорную трубу и вернёшь её обратно в магазин, если, конечно, не собираешься подглядывать за старушками, полощущими свои протезы.

И, как бы отвечая на безмолвный вопрос, Джон простёр руку к окну. Кристофер обернулся и обмер…

За разговором он и не заметил, как на улице сгустилась тьма. Золотые огни города полосовали ночь вдоль и поперёк, но непроглядное небо казалось пустым: на нем не было видно ни единой звезды. Кристофер вскочил из кресла и прильнул лицом к стеклу, надеясь, что звезды просто накрыли плотные облака. Вопреки его надеждам небо было чистым. Только совершенно пустым.

– Не надейся. Их нет. Никогда. Город их ослепляет, – вполголоса сказал Плейфорд.

Разочарование ужалило Кристофера в самое сердце. Он со злостью взглянул на треногу с раструбом телескопа и неожиданно пнул её ногой. Тренога брякнула, тяжело повалилась на пол.

Джон молча улыбнулся, глядя куда-то в сторону.

– И люди живут точно такими же. Ослепленными. Жизнь, Кристофер, это всегда не то, чего ждешь… потому что не видишь того, что тебе уже дано.

Кристофер прижался лбом к стеклу. Он остро ощутил какую-то звенящую пустоту. «Какое значение имеют звезды в этом многомиллионном городе, где полно звезд искусственных?»

Он хотел спросить Плейфорда о чем-то, но, когда обернулся, того уже не было.

Не убирая его пустой бокал, Дойл выключил музыку, прошаркал в свою спальню и рухнул в постель.

                              ***

Я робко взглянул на моего незваного собеседника. От его вида, по телу бежал озноб.

– А зачем мне на землю? – тускло спросил я. – Мечты мечтами, но что я делать-то на земле буду?

– Жить ты будешь на земле! – радостно воскликнул Дьявол и взметнул длинные руки. – Здесь ты живёшь? Здесь ты гниёшь и гнить ещё будешь миллионы лет! Вечно сидеть будешь торчать здесь, пролежни на заднице отращивать.

Дьявол заглянул мне прямо в глаза.

– Расскажи, что ты делаешь каждый день?

– Ничего.

– Ты когда-нибудь выполнял ангельские обязанности – сопровождал души в рай?

– Нет.

– Предотвращал гибель людей?

– Нет.

– Пел в хорах или играл на трубах?

– Нет.

– Нет. Нет. Конечно, нет! – дьявол схватил моё бессильное крыло за край и энергично встряхнул его. Облетело несколько перьев. – Посмотри, у тебя же крылья атрофированы: ты даже не летал никогда!

– Никогда, – сглатывая слезы, признался я. И мне сделалось невыразимо жаль себя, несчастного. – Мне в небо запрещено…

– Да-а-а! – закивал Дьявол. – Боялись, что тебя за вестника Апокалипсиса примут. Жопы свои архангельские прикрывали. Так, и что это за жизнь? А учили тебя чему-нибудь? Ты книги читал? Канта? Достоевского?

– Нет.

– О живописи слышал? Импрессионисты? Кубисты? Сюрреалисты?

– Нет.

– А музыку изучал? Баха от «Депеш Мод» отличить сможешь?

– Нет.

– Ну хоть о науках слышал что-нибудь? Квантовая физика? Эппл Макинтош? Грудные имплантаты, наконец!

– Нет.

– Но ты хоть пытался узнать?

– Нет, – от осознания собственного невежества мне стало так стыдно, что захотелось наложить на себя руки.

Дьявол внезапно расплылся в улыбке и довольно потёр руки:

– Ты ничего не знаешь, ничем не интересуешься, живёшь в своём примитивном замкнутом мирке. Ты – ИДЕАЛЬНЫЙ человек! Будешь там как свой.

Я взглянул на него с интересом. Мысль о полете на землю стала чуть менее пугающей. Принять предложение Дьявола? Это практически пасть. Нет, я не мог покинуть рай, я же – АНГЕЛ!

Дьявол скорчил циничную гримасу:

– Ой-ой-ой! Я – ангел! – передразнил он меня, потом подсел рядом и доверительно обнял за плечи. – Дорогой мой, если верно рассудить, то мы с тобой одного поля ягоды. У тебя крылья – у меня тоже есть крылья, ты живёшь в раю, и я здесь когда-то жил. Меня сбросили, и ты отвергнутый, ты – ангел, и я в прошлом тоже ангел. Но есть между нами одно различие: я восстал! И теперь воцарился в моем собственном антицарстве. А ты смирился, сквасил обречённую морду и с готовностью подставляешь задницу под пинки. Знаешь, в этом ты тоже очень похож на человека. Им скажи слово «смирение», так они именно это и воображают! Ну? И долго ещё ты рад это выносить? Пойми: на что бы ты ни надеялся, чего бы ты ни ждал, оно никогда не наступит! Хотя, может, тебе нравится, когда эти огромные белые парни хлещут тебя своими…ну, ладно.

Обидные слова вогнали меня в краску и великое смущение, но, надо признать, резон в них был несомненный. Действительно, что меня ожидало в будущем? Ничего. Даже с душами грешников в аду что-то происходит, а со мной – ничего.

Тем временем, подперев моё крыло плечом, лукавый продолжал:

– На земле ты станешь человеком, будешь иметь все, что получают от рождения люди. Например, сегодня ты испытал нечто совершенно новое: ты заснул. Заснул, хоть ангелы никогда не спят. Тебе понравилось? Приятно, правда? – он ткнул меня локтем в бок. – Приятно? – Я застенчиво кивнул, он довольно хмыкнул.

– Вот видишь. А люди спят каждый день, по несколько часов, а на небе тем временем светят прекрасные звезды… – он покосился на меня. Он все обо мне знал.

– А спать, когда светят звезды, обязательно?

– Нет, но все люди так делают. Они ещё делают кое-что, когда светят звезды, но тебе об этом знать пока рано. У людей в жизни вообще много радостей. Ну вот, например, слава, власть или… еда…

– Еда? – поморщился я. Мы, ангелы, не питаемся вовсе, как я, или пьём амброзию, которую мне ни разу не давали.

– Ага, – дьявол с удовольствием причмокнул, – кровавые стейки, трюфели, гамбургеры, пицца, устрицы, икра! Многие люди живут вообще только ради того, чтобы жрать!

– Не понял…

– Ну, это долго объяснять, – отмахнулся Дьявол. – Сам поймёшь, если согласишься. Ты представления не имеешь, как увлекательно жить на земле! Тебе не надо будет больше прятаться. Все твои простенькие мечты сбудутся. Проживёшь долгую счастливую жизнь, а когда умрёшь – переродишься в белого прекрасного ангела. И здесь заживёшь нормально.

– Хорошо, а тебе-то что с того? Какое тебе дело до моего жалкого существования?

Дьявол скромно потупил глаза, улыбнулся уголками губ и передёрнул плечами.

– Взамен? Души у тебя нет, взять с тебя нечего. Мне тебя жалко. Считай это благотворительностью.

***

Глава 2.

ЖИЗНЬ.

Кристофер подскочил на кровати от того, что одновременно звонили в дверь, разрывался телефон на тумбочке, брякал набежавшими уведомлениями ноутбук, и где-то еще, наверное, в кармане пиджака в гардеробе, истошно звонил второй телефон. Дойл вылетел из-под одеяла, накинул свой халат и побежал открывать. На ходу приложил трубку к уху. «Дойл, слушаю». На другом конце что-то быстро заговорил мужской голос, но слов Кристофер разобрать не мог: Джулия лезла ему в лицо, визгливо причитая, что забыла дома ключи от его квартиры и подняла его с кровати. Кристофер отмахнулся от горничной и ринулся в гардероб пошарить по карманам пиджаков, где продолжал трезвонить второй телефон.

– Эй! Босс, ты меня слушаешь? – нетерпеливо восклицал мужской голос. – Я тебе говорю, у нас вынос! Какая-то фигня случилась у «Корал». Я пока не знаю, в чем подоплека. Но сейчас крутейший спред! Если мы пойдем интрадей, поднимем минимум бак! Я крою, конечно?

На мгновение Дойл застыл, уставившись на рукав черного бархатного пиджака, в кармане которого только что стих телефон. Он соображал, что означала ахинея, которая обрушилась на него с другого конца провода.

И в этот момент перед его глазами, словно голограмма, замельтешили графики изменения котировок ценных бумаг за последние сутки. Он явственно увидел бегущие строки отчётов мировых финансовых гигантов, заголовки завтрашних газет: «Корал Текнолоджиз Глобал Корпорейшн» предложили пост технического директора подразделения высоких технологий гению компьютерной мысли Винсу Джонстону». В голове Кристофера со скоростью света менялись цифры.

– Крой, – коротко ответил он.

– Да! Да! – торжествующе воскликнул мужской голос. – Пилить будем как всегда?

– Да, как всегда. Семьдесят – мне, тридцать – клади в карман.

– Вот это разговор! Ныряю.

Кристофер отключился. Теперь он знал, что это был Томми Миллер – его бессменный и преданный, как пес, биржевой брокер. Словно тихий шепот сообщил ему, что Томми – паренек двадцати восьми лет, отличник Гарварда. Ни хобби, ни друзей, ни девушек не имеет. Живет на бирже. Смысл жизни видит исключительно в драйве от рискованных финансовых операций. Причина – страсть к азартным играм. Биржа спасает его от тюрьмы. И это неплохо работает: через несколько часов они станут богаче на миллион без угрозы здоровью и свободе.

Кристофер сунул телефон в халат и только собрался запустить руку в карман бархатного пиджака, как в дверь снова позвонили и пронзительный голос Джулии начал стремительно приближаться.

– Мистер Дойл! Мистер Дойл!

Кристофер высунулся из гардеробной.

– Там! – она замахала рукой в сторону прихожей. Оттуда слышались мужские голоса и какой-то непонятный шум. Дойл тотчас забыл о телефоне: через дверной проем гостиной он увидел, как трое мужчин с криками и руганью затаскивают в его квартиру небольшой рояль, тщательно завернутый в упаковочную пленку и картон.

– Что это? – пробормотал он себе под нос.

– Господа хозяева! Кто дома? – позвал один из грузчиков, моложавый мужчина в ветровке с надписью «Божественная доставка – путь только наверх».

Кристофер торопливо подошел к нему:

– Это что? – он кивнул в сторону рояля.

– Как что? – не понял грузчик. – Рояль. Бехштейн.

– Но я… – начал было Кристофер, но мужчина потряс перед его лицом планшетом с бумагами.

– Господин Дойл, у нас все четко. Вы приобрели кабинетный рояль Бехштейн неделю назад через интернет, адрес доставки указали этот. Сегодня мы его доставили. У нас накладные, расписание, все четко.

– Да? – недоверчиво переспросил Кристофер. – Накладные? Ну ладно. Приобрел – так приобрел.

– Вы не пожалеете, – улыбнулся грузчик и фамильярно потрепал его по плечу. – Дьявольский инструмент. Куда его ставить?

Дойл кивнул и взглянул на рояль, с которого еще не сняли упаковку. В руках запульсировала какая-то приятная энергия. Пальцам словно не терпелось пробежаться по клавиатуре.

Кристофер подошел ближе, отодрал кусок картона и провел рукой по теплой лакированной поверхности инструмента. В воображении снова мелькнула картинка: небольшая мастерская в Германии, несколько мастеров вручную собирают его рояль. К ним присоединяется элегантный мужчина в очках. Он садится на вертящийся стульчик и пробует клавиши и играет Шопена. Удовлетворенно кивает.

– У каждого рояля есть душа, господин Дойл. Полагаю, вам это известно, – внезапно послышался голос у Кристофера за спиной. Он резко обернулся. Ему протягивал руку невысокий человек с саквояжем в руках.

– Шон Дункельберг, настройщик, – представился он. – Великолепный инструмент. Поздравляю. Я настрою его для вас так, что звук будет достоин ушей ангелов. Это займёт пару часов.

Кристофер пожал протянутую руку. Как только ладони соприкоснулись, в его голову хлынула информация: «Шон Дункельберг, пятьдесят два года. Профессиональный пианист с идеальным слухом, потомственный настройщик фортепьяно. Разведен, имеет троих детей: тридцати, двадцати пяти и двадцати двух лет. Дети по его стопам не пошли, занимаются кто чем. Курит, не пьет. Имеет двух кошек. Обожает яичницу с беконом, но не ест из-за зашкаливающего холестерина. Набожен, по воскресеньям аккомпанирует церковному хору…»

– Ладно! – нервно выкрикнул Кристофер, желая прервать неизвестного шептуна в своей голове. Он сообразил, что испугал настройщика и добавил, уже тише:

– Пожалуйста, как только грузчики полностью закончат, делайте свое дело. Неважно, сколько времени это займет».

– Может, вы хоть выпьете кофе? А то вам покоя нет, – подошла к Дойлу Джулия. Он молча кивнул и последовал за ней на кухню.

Кристофер сделал пару глотков из большой чашки с эмблемой Лондонской Фондовой биржи. Джулия положила перед ним утренние газеты. Из гостиной продолжали доноситься ругань и возня «божественных доставщиков». Вдруг он вспомнил о телефоне в бархатном пиджаке.

Он зашёл в гардероб, сунул руку в пиджак и сгрёб телефон в ладонь. Хотел вытащить руку, но застрял в прорези кармана. В ту самую минуту в дверь квартиры опять позвонили. Кристофер вздрогнул и с силой дёрнул руку из пиджака. Гладкий, словно камень голыш, телефон выскользнул из его ладони, тяжело стукнулся об пол и завалился за ряд обувных коробок. «Проклятье!» – пробормотал Кристофер. В прихожей послышались новые голоса. Два мужских голоса что-то бубнили, в то время как Джулия им темпераментно возражала. В неразборчивый диалог вмешался еще один, незнакомый ему высокий девичий голос. Кристофер торопливо потянулся вниз, за обувную коробку с логотипом «Джон Лобб». Тянуться за телефоном под рядом костюмов, через обувь было непросто. Ему не хватало совсем немного, чтобы достать злосчастный предмет. Кристофер сделал еще усилие и прихватил телефон двумя пальцами.

«Мистер Дойл! Кристофер, где вы?» – незнакомый девичий голос приближался. Кристофер подался еще немного вперед, чтобы покрепче схватить телефон. Его как-то качнуло в сторону, он потерял равновесие и чтобы удержаться на ногах, обрушился обеими руками на коробку «Джон Лобб». Жёсткая картонная крышка не провалилась, а отскочила в сторону, и Кристофер упёрся ладонями в шикарные новые туфли. Между туфлями был аккуратно уложен небольшой пластиковый пакет, туго набитый каким-то белым порошком. Дойл обрёл равновесие, выудил телефон из-за коробки и подобрал пакет. Он выпрямился и поднёс пакет ближе к глазам. Размером чуть больше мобильника, он был аккуратно свернут, но не запечатан, а заклеен клочком клейкой ленты.

– Кристофер! Ты здесь? Тебя там… – воскликнул девичий голос прямо у его уха. Кристофер поднял глаза. Перед ним стояла хорошенькая курносая блондинка с бежевым портфелем в руках. Одета она была строго: в белую блузу и узкую чёрную юбку, подчёркивающую стройную фигурку. На ногах – черные лодочки на каблучках. Золотистые, полные солнечного света волосы собраны на затылке в длинный тугой хвост.

Она перевела взгляд на пакет в его руке. Лучезарная улыбка вмиг погасла. Она воровато оглянулась и закончила фразу шёпотом, как будто голос внезапно пропал: «Тебя полиция спрашивает»…

Он внимательно посмотрел на неё и невольно пригладил рукой волосы. Сейчас он был рад, что невесть откуда знал: Дороти Андерсен, его ассистентка. Двадцать шесть лет, юридический факультет Калифорнийского университета. Белый «Шевроле», пробежки каждое утро, фраппучино в Старбакс. Джастин Бибер. Джастин Бибер? Это ещё кто?

Яростный шёпот Дороти прервал поток информации в его голове.

– Кристофер! Здесь полиция! – Она сделала страшные глаза на пакет, который тот продолжал сжимать в руке. Послышался топот, мужские голоса наперебой выкрикивали его имя. Дойл представления не имел, что держал в руках, и подумать об этом ему уже было некогда. Он торопливо запихал пакет в другой карман халата и выступил из гардеробной навстречу двум мужчинам в темно-синих ветровках.

– Мистер Дойл? – отсалютовал мужчина постарше.

– Сэр? – гоготнул его более молодой напарник. Старший одарил его сердитым взглядом. «А что? – передёрнул тот плечами. – Он же англичанин. Значит, его надо называть “сэр”».

Кристофер молча переводил взгляд с одного на другого. Неизвестный информатор в его голове сообщал ему детали жизни обоих. Ничего важного для Дойла в них не было.

– Чем обязан визиту, офицер? – спросил он, как только информатор смолк.

– Понимаете, – начал старший, – у нас в доме напротив ограбление. И мы просто обходим соседей. Чистая формальность, – он блеснул полицейским значком перед носом Кристофера.

– Ничего себе формальность. В доме напротив – сто двадцать восемь квартир, в этом доме – их почти двести. Вы хотите сказать, что вы обходите всех? – Кристофер усмехнулся, повернулся спиной и направился в гостиную. Дороти поспешила за ним.

– Откуда вам известно, сколько квартир в доме напротив? – вскинулся молодой офицер, но Дойл не оглянулся на него.

– Не совсем, – ответил старший полицейский за его спиной, – но к вам мы решили заглянуть.

Дойл и не заметил, что, пока он обменивался фразами со старшим офицером, младший уже вовсю шнырял по гостиной. Он на миг замер у рояля, над которым колдовал настройщик, затем над троими грузчиками. Те, бесконечно споря, до сих пор собирали упаковочный картон. Затем офицер надолго застыл у окна.

– Так почему вы пришли ко мне? – с этим вопросом Кристофер обратился, скорее, к молодому полицейскому, чьё поведение совсем ему не понравилось.

– Видите ли, мистер…

– Сэр, – с издёвкой поправил его молодой, не отрываясь от окна.

– Видите ли, – старший испепелил спину напарника взглядом, – ваши окна смотрят прямо на окна квартиры, которая была ограблена. Там живёт одинокая пожилая леди.

Кристофер удивлённо поднял брови и перекинулся взглядами с Дороти. Та скривила рожицу.

Офицер тем временем продолжал:

– А вы – одинокий мужчина. И если бы у вас был телескоп, а вы не подумайте, здесь у многих есть телескопы, то вы могли бы знать все подробности о жизни хозяйки той квартиры. Ну так, чисто гипотетически, так сказать… У вас, кстати, есть телескоп?

Он окинул Кристофера испытующим взглядом. Дойл почувствовал лёгкую дрожь. Он невольно взглянул на своё кресло, где вчера опрокинул телескоп ногой. Его там не было. Он попытался вспомнить, что делал после ухода Плейфорда, но в памяти не всплывало ровным счётом ничего значительного. Он просто отправился спать. Телескоп должен был оставаться на месте. Но он отсутствовал. И хотя это было странно, Кристофер испытал невероятное облегчение.

– Нет, – убедительно ответил он, – у меня нет телескопа, и вообще я сюда въехал совсем недавно…

– Ну да… – протянул старший офицер и вдруг вполголоса пропел, – я чужак. Законный чужак. Я – англичанин… в Эл-Эй.

Кристофер замолчал, но взгляда от офицера не отвёл. Он в задумчивости потёр пальцами губы и медленно произнёс:

– Так вот в чем дело. Я одинокий мужчина, иностранец, недавно въехал. Из моего окна видна квартира пожилой леди, по-видимому, обеспеченной…

– С чего вы решили, что она обеспеченная? – сделал выпад молодой.

– В этих домах малообеспеченные не живут. Да и разве бы вы стали напрягаться из-за украденного телевизора? – парировал Кристофер, – и если бы у меня был телескоп, то…

Горячая волна бешенства окатила его с головы до пят, и он вдруг заорал:

– То вы бы считали меня подозреваемым? Что за адская чушь? Вы в своём уме?

– Мы должны предусмотреть любые возможности, мистер Дойл… сэр… И поскольку, как мы узнали, вы ещё и занимаетесь неясными финансовыми махинациями…

– Не махинациями, а операциями! – Кристофер был в ярости. – Я – финансовый консультант, специалист по рынкам. Я плачу налоги, черт возьми! Вы не понимаете, к кому вы пришли! Вы не представляете, чьими счетами я управляю! Что за дикая чушь!

В тот момент, когда его рот выкрикивал последние фразы, Кристофер поймал себя на мысли, что и сам не знал, чьими счетами управлял.

– Пожалуйста, успокойтесь, сэр, – прохладно произнес старший офицер. Младший тем временем противно усмехался, надменно глядя на Дойла.– Иначе нам придется принять меры.

Дойл почувствовал болезненный щипок в бок. Он оглянулся. Дороти глядела на него с ужасом. «Остановись! Закрой рот! Карман! Пакет в кармане!» – кричали ее глаза.

Он встряхнул головой, точно избавлялся от гнева. Сердце бешено колотилось.

– Я погорячился. Приношу свои извинения, офицеры.

– Понимаете, мистер Дойл, мы могли бы хорошенько пошарить в вашей модной квартирке и наверняка найти что-нибудь интересное, – с отеческой улыбкой проговорил старший офицер. Он потрепал Кристофера по рукаву. – У молодых, свободных, успешных мужчин всегда можно найти что-нибудь интересное. Смотрите – уже время ленча, а вы все еще разгуливаете в шелковом халате. Вот кто знает, что сейчас лежит у вас в кармане?

Кристофера будто ошпарило кипятком. Пакет с белым порошком жёг ему бок, словно разогрелся до сотни градусов и вот-вот подпалит карман. И неважно, что он точно не знал, что внутри пакета. Он вполне догадывался. Внутренний информатор работал без перерывов. Дойл взял себя в руки.

– У меня в кармане телефон, если вас это успокоит, – холодно сказал он.

– Может, и телефон. А может, ещё что-нибудь. Все – дело техники. Так что, у вас действительно нет телескопа?

– Я уже сказал.

– А что вы делали позавчера, с двенадцати дня до шести вечера? – вступил в разговор младший офицер. Кристофер спокойно взглянул на него.

– Позавчера? Ваша расторопность восхищает. Я был сначала в музее «Гетти», а потом – в «Поло Лаунж».

– В «Поло Лаунж»… – передразнил его офицер. – Вы были в «Поло Лаунж» до вечера?

–Да.

– Чем подтвердите свои слова?

Кристофера снова бросило в жар. Он едва удержался от грубости. Вместо этого привычно потер пальцем губы и бесстрастно ответил:

– У меня есть билет в музей и счёт из ресторана. Сейчас.

Не дожидаясь ответа, он покинул их и отправился в гардеробную. В кармане брюк он нашёл и билет в «Гетти», и счёт из «Поло Лаунж». Затем он перешёл в спальню. На тумбочке у кровати лежал фотоальбом «Музей «Гетти». Полное собрание», который он купил во время посещения. Вместо закладки между страниц был вложен чек за покупку.

Все это Дойл продемонстрировал офицерам, ткнув пальцем в дату, время и его собственную подпись, указанные на всех трёх клочках бумаги.

– Если этого вам мало, поезжайте в «Гетти» и в Беверли Отель, и просмотрите записи камер внутреннего наблюдения. При желании меня можно на них увидеть.

– Ладно! – воскликнул старший офицер и примирительно заулыбался. – Кристофер, мы знаем, что вы – уважаемый человек, и действительно просто хотели узнать, может, вы слышали или видели что-нибудь необычное. А у нас с вами вышел такой вот неприятный разговор. В любом случае, будем вам признательны за любую информацию. Если вспомните что-нибудь, пожалуйста, позвоните, – он протянул Кристоферу визитку. Тот кивнул и сунул визитку в карман, к пакету.

С этими словами офицеры покинули его квартиру. Кристофер проводил их взглядом. Джулия кинулась следом, выпроваживая и полицейских, и грузчиков, которые наконец собрали весь картон.

Дойл с усталым вздохом опустился в кресло. Дороти села напротив.

– Кристофер, ты не хочешь перепрятать этот чудесный пакет куда-нибудь, в более надёжное место? – тихо спросила она.

Дойл достал пакет из кармана и снова внимательно оглядел. Теперь он точно знал, что это за порошок, но пока не понимал , что с ним делать. Он молча кивнул. Положил пакет на широкий подлокотник кресла. «Кристофер!» – одёрнула его Дороти. Он махнул рукой и вновь запихнул пакет в карман. Девушка с досадой помотала головой.

В комнате тихо зазвучал рояль. Кристофер и Дороти одновременно обернулись. Из кухни прибежала Джулия. Настройщик играл Баха. Играл самозабвенно, с прикрытыми глазами. Дивная и строгая, полнозвучным потоком музыка заливала комнату, словно кристально чистая вода, пронизанная солнечным светом. Кристофер закрыл глаза и вновь стал безымянным ангелом в Райских Кущах. Перед его внутренним взором мелькнули цветущие сады, засохшая магнолия, зияющий черный ход в его пещеру. Он услышал тихий голос. Голос шептал ему в самое ухо: «Теперь ты далеко… теперь у тебя человеческая… жизнь…»

– Почему ты не берёшь трубку?!! – Все вокруг как будто сдетонировало от взбешённого женского голоса.

Опять незнакомцы. Дойл распахнул глаза.

По комнате металась роскошная брюнетка, ростом чуть ли не выше самого Дойла. Грива темных локонов, полные губы, ноги до небес – девушка была воплощением самой красоты. И хотя от нее невозможно было оторвать взгляд, почему-то сердце Кристофера настороженно притихло. Настройщик замер за роялем. Дороти с интересом переводила глаза с Дойла на девушку. Джулия тихонько вернулась на кухню.

Девушка ткнула пальцем в ассистентку и зарычала:

– Пусть она валит отсюда. Вели ей уйти. Я не желаю её здесь видеть!

Дойл удивлённо повёл бровями и взглянул на Дороти. Та ждала распоряжений.

– Почему ты молчишь? – завопила нежданная гостья. – Прикажи ей уйти!

– Но с чего бы? – попытался возразить Дойл.

– Пусть валит. Быстро. Прямо сейчас. Иначе я нос ей сломаю!

– Что ж, раз так, то… Дори, – вполголоса проговорил Кристофер.

– О! – воскликнула Дороти. – Сегодня на соседней улице фермерский рынок. Я как раз собиралась купить себе еды. Крис, тебе захватить что-нибудь?

Дойл рассеянно кивнул, не отрывая глаз от разъярённой красавицы.

В своих мыслях он уже видел, что связывало его с роскошной брюнеткой. Эти видения на миг вогнали его в краску.

Энджел Дэй, двадцатисемилетняя супермодель «Секрета Виктории». Вместе они были всего несколько месяцев. Учитывая, что до прошлой недели Кристофер якобы обитал в Лондоне и бывал в Лос-Анжелесе наездами, виделись они крайне редко. Тем не менее, короткие, но весьма бурные эпизоды их общения позволяли ей заявлять на него свои права.

– Дори… Крис… – бешено вращая голубыми, искусно подкрашенными глазами, передразнила их Энджел.

«Какое странное имя… – подумал Кристофер. – Случайно это или нет, но моментами весьма похоже».

– Ты трахаешь её?– она подлетела к нему и упёрла указательный палец ему в переносицу. – Скажи! Нет. Не говори. Я и так знаю: ты делаешь это. Ты же ни одной юбки не пропустишь, трахаешь все, что попадается под руку! – Она отскочила и снова заметалась по комнате.

– Ну, я бы не сказал… – с улыбкой попытался возразить Кристофер. Его попытка привела Энджел в такое исступление, что лицо превратилось в алебастровую маску.

– Тогда почему ты не брал сегодня трубку? Я звонила тебе сто раз! Ты ни разу не удосужился перезвонить мне за последние четыре дня! Ты мне изменяешь. По-другому точно быть не может. Я страдаю, сижу у телефона, жду его звонка, а он… Ты кого-то себе нашёл? Признавайся. Нашёл? – она снова подскочила к его креслу и затопала каблуками по паркету. Кристофер едва удержался от желания поджать ноги. Вместо этого он скользнул рукой в карман халата и вынул телефон. «12 пропущенных звонков от Энджел Дэй», – гласило единственное уведомление.

– Прости, Энджи, я не мог взять трубку. Вот мой телефон. Посмотри сама, здесь только твои пропущенные звонок, – он протянул ей трубку.