Текст книги "Черный"

– Если ты сам этого не понимаешь, то нам не о чем с тобой говорить. Убирайся отсюда! – прокричала Мэри из глубины дома, не соизволив даже выглянуть в окно.

Трент взлетел на крыльцо и обрушил кулаки на запертую дверь.

– Открой, Мэри! Открой немедленно! Слышишь? Скажи мне, что я сделал? Что, твою мать?!! – закричал он. Дойл заткнул уши: его сочный, хорошо распетый низкий голос вдруг ушёл в визгливый фальцет. Как ножом по стеклу. Невыносимо. Из глубины дома донёсся детский плач. Гарри…

В этот же момент где-то рядом зарокотал мотор мотоцикла. Дойл оглянулся и замер: из-за живой изгороди соседнего особняка показался мотоциклист. На голове – шлем с опущенным визором, через плечо – большой чёрный фотоаппарат. Он беззаботно помахал им рукой в знак приветствия, выкрутил дроссель мотоцикла и рванул прочь.

– Проклятье! Это папарацци! – Трент в отчаянии заколотил кулаками по двери. – Сукин сын! Ты можешь себе представить, что сегодня будет на всех жёлтых сайтах и в сетях?!!! Ты только вообрази!

Дойл медленно кивнул. Он прекрасно себе представлял, как будет выглядеть эта история в прессе.

– Да, паршиво… Ладно, дело сделано. Это тоже – часть твоей жизни.

– Да хрен со мной! Гарри! Парня сожрут с этими фотографиями. Моего парня! Моего единственного сына!

– Послушай, убиваться нет смысла. Мы сюда приехали, чтобы как раз заняться счастьем Гарри. Давай, говори, что будем делать. Ты же не ранен? Кстати, ты не ранен? – Дойл с беспокойством оглядел музыканта. Вид у него был не очень.

– Да нет, я в норме. Чтоб этого пса разорвало.

Из-за двери послышался глухой рык.

– О! – усмехнулся Дойл. – Ему твоё пожелание не понравилось.

– Поговори с ней, чёрт тебя дери!

– Ладно, я попробую.

Кристофер громко откашлялся и позвонил в дверь. Пёс за дверью зашёлся истошным лаем.

– Прочь. Я разве неясно выразилась? – женщина с вышивкой «невеста» на халате все же высунулась в окно второго этажа. – Вы вынуждаете меня звонить копам.

Дойл задрал голову вверх, пятерней отбросил волосы со лба, улыбнулся и покладисто произнёс:

– Мэри. Ну не станешь же ты натравливать полицию на собственного мужа? Хотя пса ты уже… Ну да ладно. Позволь мне с тобой поговорить. Только мне. Просто дай мне одну минуту, больше я не прошу. Трент подождёт в машине, – он оглянулся на музыканта. Тот кивнул, не отрывая глаз от жены. Глаза его пылали. Был это огонь любви или ярости – сложно сказать.

Мэри молчала какое-то время. Она глядела Кристоферу прямо в глаза. Пауза уже начинала затягиваться, когда она кивнула и коротко бросила: «Заходи».

Трент с облегчением вздохнул.

Дверь перед Кристофером распахнулась. Он вошёл в уютный полумрак жилища Мэри Крейвен. Как только он скрылся за порогом, Трент нехотя побрёл к своей машине.

Пёс не залаял, лишь угрюмо оглядел гостя и улёгся на подстилку в прихожей.

Многослойные занавеси, тяжёлые люстры из хрусталя, мелодично позвякивающие в тишине, дорогая резная мебель с бархатной обивкой, служанки… Родители Мэри Крейвен – богатые люди. Она – интеллектуалка с блестящим образованием. Как же тяжело они переживают её союз с рок-музыкантом, с этим позором в людском обличье. До сих пор не могут смириться. И как прислушивается Мэри к их советам…

Вот она сидит напротив него. Цвет халата выгодно подчёркивает необыкновенный цвет её глаз, которые почти осязаемо прикасаются к его лицу. Статная, длинноногая. Шоколадная холеная кожа. Накручивает тяжёлую иссиня-чёрную прядь на палец. В неловкой тишине слышно, как на втором этаже Гарри играет с няней.

– Мэри…

– Кристофер!

– Нет, Мэри, подожди, – он выставил ладонь перед собой, останавливая её. Она кивнула.

– Насколько я понимаю, ваш конфликт произошёл из-за денег…

– Нет, нет, не только из-за денег, – перебила его Мэри. Она подалась к нему всем телом. – Он абсолютно не понимает, что такое ответственность перед семьёй! Он даже не пытается…

– Нет, давай начнём сначала, – теперь Кристофер перебил её и тоже подался вперёд в своём кресле. – Вы повздорили потому, что он проиграл два миллиона.

– Проиграл? Проиграл?!! – взвилась Мэри. – Мне он сказал, что отдал их на благотворительность! Что деньги были лёгкие, шальные. Что это был порыв. Твою мать! Неожиданный благородный порыв! – глаза её заметались по комнате, грудь тяжело вздымалась. Звуки игры на втором этаже стихли в одно мгновение.

Дойл молча наблюдал за женщиной. Справившись с потрясением, она снова присела, на самый край кресла, словно едва удерживала себя на месте.

– Нет, Мэри. Он не отдал их на благотворительность. Он их проиграл. Это – правда.

– Два миллиона долларов, Кристофер! Люди убивают друг друга за такие деньги… Он ещё и игрок,… и лгун… ко всем его прелестям.

Кристофер уныло кивнул:

– Да, он не подарок. Но ты всегда знала это. Вся его история тебе прекрасна известна. Ты выбрала его, когда он был за чертой. Выбирая его, ты выбирала жизнь на лезвие ножа. Не говори, что это не так. Ты приняла его со всем худшим, что в нем было, Мэри. И этим ты спасла его. Не отвергай его сейчас. Поверь – то, что он сделал,… это… это ничего не значит. Это какая-то нелепость. Это… какой-то бред!

– Ну конечно, – саркастично усмехнулась женщина. Темные пальцы забарабанили по резному подлокотнику кресла. Она судорожно размышляла. Её мысли беспокоили Кристофера.

– Я понимаю. Ты боишься, что это первый звонок…

– Да какой он к чертям первый? Знаешь что, не говори мне про Трента за чертой! – зло бросила Мэри. Красивое лицо на мгновение исказил гнев, но она овладела собой. – Я прекрасно знаю, что такое Трент за чертой. Слишком хорошо.

– Ты боишься, что он постепенно соскользнёт в бездну…

– Соскользнёт в бездну. Какие красивые слова. На долбаную иглу он соскользнёт! В поганый наркоманский кайф. Он провалится прямиком в этот ад, Кристофер. В этот ад, в котором все сказочно прекрасно, все просто волшебно, только останавливается сердце в какой-то момент. В бездну… Это мы провалимся в бездну! Я и Гарри.

– Но, послушай, ты же наверняка допускала возможность, что такой миг настанет. И все равно осталась с ним.

– Нет, нет, нет! – Мэри исступлённо замотала головой, будто отмахивалась от нахлынувших воспоминаний.

– Мэри, я уверен: этого не случится. Тебе нечего бояться. Он мужественный парень, он ставит тебя и сына превыше всего на свете. Но ведь все мы, черт возьми, совершаем иногда ошибки!

– Но у него даже нет сил признаться в ошибках! Он просто лжёт. Как ты прикажешь мне отличать его правду от лжи, если он делает это так беззастенчиво? Благотворительность. Врёт, как дышит. По-твоему, это нормально?

– Да уж, – согласился Дойл, – признаться, мне это тоже не по душе. Я не знал, что он скрыл от тебя правду, и не стану оправдывать.

– Ага, вот он и подослал тебя, чтобы ты своим обаянием выторговал у меня прощение, – она окинула его лицо грустным взглядом. – Ты замечательный парень, Кристофер. Но я пока не готова принимать никаких решений. Положительных уж точно. Прости.

Кристофер кивнул, уставившись на свои ботинки. Он не хотел встречаться с ней взглядом – слишком красноречив. Но Мэри не позволит себе открытых проявлений. По крайней мере, до тех пор, пока судьба их брака не будет решена окончательно. Это успокаивало. Он поднялся, огляделся вокруг, кашлянул и произнёс, по-прежнему не глядя в глаза жене Трента:

– Я все понимаю, Мэри. Только дай шанс, – с этими словами он повернулся к ней спиной и направился к двери. Он уже переступал через порог, когда в спину ему донёсся голос Мэри.

– А может быть, я больше не хочу давать ему шанс. Может быть, я хочу дать его кому-то другому…

Кристофер не оглянулся. Только закрыл за собой дверь.

Мрачный Трент в нетерпении бегал туда сюда, поджидая друга. Однако Кристофер даже не взглянул на него. Открыл помятый Порш, сел и с грохотом захлопнул дверь.

– Эй, ты куда? – Трент бросился к машине. Он вцепился в опущенное стекло так, что побелели пальцы. – Ты что, сдурел? Ты куда собрался? Что она тебе сказала?! Эй, почему ты отворачиваешься? Что случилось, твою мать?!!

Кристофер медленно поднял на него голову. Его окаменевшее лицо походило на средневековое изваяние, и взгляд невозможно было вынести. Трент застонал и невольно отпрянул от машины.

– Так значит, благотворительность… Легкие и шальные деньги… – глухо проговорил Дойл. – Ну, до свидания, Трент. Ты – молодец.

– Кристофер, я объясню! – Крейвен ударил ладонями по кузову машины, но Порш резко сдал назад, с визгом развернулся, описал петлю вокруг него и ненадолго замедлил ход, перед тем как направиться к выезду из Бэль Эйр. Все это время Дойл не сводил глаз с музыканта. Трент чувствовал, что сгорает под гнетом его взгляда. Болезненное чувство вины заполняло его беспомощным отчаянием. Он мечтал провалиться сквозь землю, чтобы освободиться от этого взгляда, чтобы закончилась эта странная пытка.

Наконец серый кабриолет скрылся за поворотом на Сансет, и Крейвен остался в одиночестве. Было тихо, лишь невидимые пересмешники в густых кронах гигантских деревьев продолжали репетировать звук автомобильного движка. Служанка запирала окна, демонстративно хлопая створками.

Трент растерянно наблюдал за ней, но она не удостоила его ни единым взглядом. Внутри него продолжала набирать силу вина. Словно прилив, она заполняла его до самых краёв. Так ужасно он не чувствовал себя очень давно, с самого детства. Вина несла в себе такое неистовое отчаяние, что захотелось скрыться, спрятаться, бежать, куда глаза глядят. Бежать, пока не закончится опора под ногами. А потом из последних сил прыгнуть – и упасть в никуда.

Трент достал телефон. После нескольких гудков послышался мужской голос. На заднем плане Крейвен расслышал звуки бас гитары и звон тарелок барабанной установки.

– Пит, ты в студии?

– Да, Трент. Мы все здесь. Пробуемся.

– Я скоро приеду.

– Давай. Работы полно.

Крейвен кивнул, как если бы его звукорежиссёр Пит Догани мог его видеть, отключился и суетливо забрался в машину, спотыкаясь на ходу. Скорей, скорее отсюда. Музыка – его единственный запасной выход. Лекарь всех его хворей.

***

Почему он не разглядел лжи?… Почему она осталась скрытой от его ума?

Кристофер испытывал боль. Такую гнетущую, тянущую боль где-то в солнечном сплетении, от которой невозможно отвлечься. Она погружала его голову в вязкий, беспросветный, бурый туман. Изменяющие партнёры, мужчины, грабящие чужое наследие, подростки, готовые убить за бумажник, лживые друзья, жены, которые спускают на мужей своих собак, отцы, способные ставить на кон родных детей… Разве такими Чёрный воображал себе людей? Разве в таких людей он верил? Разочарование погрузило его в какой-то странный транс – он продолжал ехать по улицам, не разбирая пути. Цветными пятнами мимо него мелькали встречные автомобили, сигналы светофоров и пешеходы. И даже мыслей в голове не было. Лишь разочарование. Сколько прошло времени, он не знал. Как если бы времени вовсе не существовало.

И вдруг понял, что ему не хочется больше продолжать… продолжать быть Кристофером Дойлом.

Но что тогда?

Дойлу показалось, что внутри него что-то исступлённо, безвыходно забилось, вроде птицы в полностью заваренной стальной клетке. Он невольно прижал правую ладонь к груди. Он чувствовал тепло собственного тела. Чувствовал стук сердца. Он живой человек. Настоящий человек. Значит, он такой же, как они все…

Он испустил горький вздох, и тут постепенно, сквозь туман как будто забрезжил прохладный робкий свет. В нем было лёгкое мановение свежести, как какая-то смутная надежда. Дышать стало легче, и перед глазами отчётливо возникло улыбающееся лицо Рэчел. Она нежно смеялась и повторяла его имя. Он улыбнулся прекрасному видению, решительно провёл ладонью по лицу, смахивая прочь мрачные мысли… и в этот момент услышал истошный вопль: «Стой!!! Стой!!!!!»

Подпрыгнув на сиденье, Кристофер очнулся и ударил по тормозам. В полуметре от его капота, закрываясь руками, на асфальте лежала юная девушка. Рядом валялся её рюкзак.

Дойл вылетел из машины, на ходу ошарашено оглядываясь по сторонам.

Когда он покинул дом Мэри, он повернул не в ту сторону, и теперь его машина торчала посреди Фигероа – загруженной транспортной артерии в деловом центре Лос-Анджелеса.

За полгорода от его дома. Сколько же времени прошло?

Люди по обочинам дороги замерли в ужасе. На одной из нескольких однотипных многоэтажек, прямо над его головой, неприятно пустым белым светом сияла вывеска «Отель Фигероа». Он поморщился, невольно прикрывая глаза.

– Мисс, вы живы? – Дойл подскочил к девушке, упал рядом с ней на колени и бережно прикоснулся к её рукам.

Она отняла ладони от лица, бледного, как мел, но улыбнулась. Улыбка получилась слабой. Очаровательное лицо юной голубоглазой блондинки показалось Дойлу неясно знакомым.

– Вы меня уже сбили? – еле слышно спросила она.

– Нет, мисс, – улыбнулся Дойл. – К счастью, я успел остановиться. Как вы оказались посреди проезжей части? Здесь движение в шесть рядов. Плохая идея – переходить тут дорогу.

Она виновато улыбнулась.

– Я не знаю. Как-то так получилось…

Позади них сердито загудели машины. Какой-то мужчина высунулся из окна своего Линкольна и заорал: «Убирайтесь с проезжей части, вашу мать! Убирай свою тачку, чудило! Нашли место обниматься!» Многоголосый гул поддержал его недовольство, но Кристофер только отмахнулся. Он помог девушке подняться на ноги. Пока она отряхивала розовые бархатные спортивные брюки, он нагнулся, поднял с земли её рюкзак и, выпрямившись во весь рост, встретился с девушкой глазами. И понял, чьи глаза глядели на него сейчас.

– Мне кажется, я вас раньше видела… – неуверенно произнесла она.

– Хелен Хант… – cкорее утверждал, чем спрашивал Дойл. Она кивнула.

Дочь бригадного генерала бронетанковых войск. Вот так встреча.

– Я поняла! – она тоже узнала его. – Вы приходили к моему отцу.

– Да, – кивнул Дойл, – приходил. Как он? Как дела?

Хелен потупилась.

– Его мобилизовали.

Кристофер вздрогнул. Оглянувшись, он увидел, как вместо того чтобы продолжать недовольно сигналить, водители машин принялись объезжать их, как досадную помеху, которую невозможно убрать с пути. Скоро кто-нибудь вызовет полицию, если уже не сделал этого.

Джеймса Ханта мобилизовали…

– И куда?

– В Сирию, – голос девушки дрогнул. Она опустила голову и принялась рыться в рюкзаке, пряча лицо.

Дойл похолодел. В Сирии бои были в самом разгаре. Конфликт интересов нескольких сверхдержав породил в стране такой водоворот геополитической дипломатии, насилия и смерти, что весь мир в страхе наблюдал за ним. Волны от этого водоворота только начинали расходиться по белому свету. И Дойл понимал, что они грозят бедствием всему человечеству. Акции оборонной промышленности взметнулись до небес, а стоимость человеческой жизни обесценилась до нуля.

– Так вы сейчас совсем одна? – голос Кристофера вдруг осип.

Она быстро взглянула на него и как-то рассеянно ответила:

– Н-нет, я… я не одна…

Как это ни странно, но и её мысли вдруг остались недоступными для Дойла. Он ощутил совершенно явный дискомфорт. Его сознание настойчиво пыталось прорваться сквозь преграду, но тщетно. Ясные глаза Хелен Хант были абсолютно непроницаемы.

– Мне пора, – сказала Хелен, тут же махнула ему рукой в знак прощания и без лишних церемоний бросилась дальше, сквозь поток машин, на другую сторону Фигероа.

***

Когда Кристофер добрался домой, было уже за полночь. Без единой мысли в голове он стащил с себя одежду, забрался в лиловый халат, упал в кресло и в каком-то ватном отупении смотрел в окно, на дома на противоположной стороне Сан-Висенте, на безликое чёрное небо, которое время от времени вздрагивало сигнальными огнями патрульных вертолётов.

Подспудно он все ждал, что появится Плейфорд. Просто зайдёт в комнату. Но он не пришёл. Кристофер тяжело поднялся, подошёл к бару и плеснул себе в стакан виски. Поднёс стакан к губам, отпил глоток. Однако алкоголь показался ему столь омерзительным на вкус, что он выплюнул его обратно. А потом просто разжал пальцы и наблюдал, как тяжёлый, поблёскивающий в темноте предмет медленно скользит вниз сквозь густой воздух и падает на пол, рассыпаясь на блестящем полу тысячей сверкающих осколков. Когда звон хрусталя растаял в воздухе, Кристофер прошёл босыми ногами по стеклу, сел за рояль и заиграл. Не зная нот, полностью отдавшись во власть собственных рук, он играл так, будто от этого зависела его жизнь, будто полотно лакированных клавиш открывало для него священные врата в таинственный чертог, где, в наполненной жизнью тьме, хранились ответы на все вопросы человеческого бытия. Он играл, и кожей чувствовал каждый восхитительный полутон, каждый совершенный аккорд удивительной композиции. Он почувствовал себя крылатым и свободным. Могучие крылья легко несли его в глубине небес. Он теперь знал, что значит – летать.

Звонок в дверь обрушил его в полумрак квартиры, с разбитым стаканом и лужицей виски на полу.

Пришёл консьерж, чтобы попросить его прекратить шуметь: он мешал спать соседям.

***

На самом деле, я был благодарен Дьяволу за визит: он научил меня спать. Теперь мне хотя бы было, чем занять свои бесконечные дни. Я почти всё время спал и никак не мог насытиться сладостным состоянием.

Сквозь сон мои чуткие уши уловили неясный нарастающий гул. Я нехотя разлепил веки, и в первые минуты не мог ничего понять. Но гул действительно тревожил мой слух, и он стремительно приближался. Я пробрался к выходу и осторожно выглянул из пещеры.

То, что я увидел, потрясло и ужаснуло меня.

Посреди искрящегося неба, между пышными облаками, выстроившись в идеальный клин, к моей обители летели ангелы. Много ангелов. В дланях они сжимали копья, а тот, что летел в центре, потрясал молнией.

Громовой хор их голосов разносился по необозримым просторам Эдема. Настроены они были враждебно и летели за мной.

Вскоре я смог различить, что именно они пели:

Во славу Отца нашего поразим змею в её же логове,

Выкурим тварь мы нечистую, да свершится суд праведный!

Приютив в своём логове Диавола, порешил он судьбу свою жалкую,

Он, сражённый, исчезнет из Рая, да опустится в ужасы адовы!

Изыди, Чёрный, сатаны прислужник! Изыди, Чёрный!

Ну, вот и все. Они узнали.

И что теперь? Смерть на копьях?

Да, сейчас они меня выпотрошат, потом поднимут на пики и всем расскажут полную подвигов историю, как они выловили тварь в райских кустах и повергли её в Его честь. И Он никогда не узнает, что я был безобидным ангелом.

Нет. Только не это. Не так! Я не должен погибнуть сейчас!

Я не верю, что родился только для того, чтобы вот так угаснуть!

Что делать?!!

Ледяная волна паники перед бесславной кончиной окатила меня с головы до пят. Страх заставил меня вновь метаться по всей моей пещере. Я должен был что-то придумать! Я попытался расправить крылья – хотел неожиданно вылететь из пещеры и бежать, но, несмотря на все усилия, крылья остались безжизненны. Да и куда бежать? Их много, они сильные, настигнут меня в момент или молнию швырнут и собьют меня, как птицу.

Я в панике начал цепляться за стены моей пещеры, словно пытался нащупать любую, пусть самую узкую расщелину, самую ничтожную лазейку, лишь бы спастись. Тем временем они приближались, их пение уже было невыносимо громким. Слова «выкурим тварь мы нечистую» приговором грохотали над моей головой.

Что же делать?

Первая молния ударила в мою магнолию. Ствол затрещал и раскололся надвое. Половина дерева рухнула, завалив вход. Сразу сделалось темно.

– Сейчас я размозжу эту жалкую пещеру. Затем вы метайте в него свои копья! – чётко командовал предводитель отряда. – Только метайте так, чтобы не сразу наповал – пусть пострадает, помучается сотню-другую лет.

– Сотню-другую лет! Сотню-другую лет! – подхватили остальные ангелы.

Я сжался в комок. Выхода не было.

Все. Прощайте, звезды! Прощайте, люди! Прощайте, мои мечты! Прощай, Отец небесный, хоть я тебя никогда и не видел.

Надо мной раздался ужасный грохот, и свод пещеры треснул, как тонкая скорлупка. По потолку поползла трещина. Она росла на глазах. На меня посыпались земля и камни. Мне сделалось так страшно, что я, должно быть, поседел вмиг. Сейчас они вскроют пещеру и найдут не чёрного, а серебряного ангела.

В трещину ударил свет, и ещё одна молния впилась в скалу. Сквозь щель в потолке я увидел белые крылья и сияющие копья моих палачей.

И в этот момент страх исчез. Гибель неизбежна, и бояться её нет причин. От нее не уйти.

– Эй! Черный! – вдруг окликнул меня знакомый голос из самой глубины пещеры. – Ну что, так и будешь сдыхать здесь? Времени думать нет.

Да что тут думать!

Я вскочил на ноги и кинулся на звук голоса. За моей спиной с грохотом обрушились каменные стены, и солнце облило руины безжалостным светом.

Дождем полетели копья. Одно из них угодило мне в левое крыло и пригвоздило к полу. Стараясь освободиться, я рванул что было сил, и крыло с легкостью и безо всякой боли оторвалось. Я кинул на него прощальный взгляд и нырнул во тьму.

Когда пыльная завеса рухнувшей пещеры рассеялась, ангелы с изумлением обнаружили, что несколько золотых копий застряли в оторванном чёрном крыле, но хозяин крыла бесследно исчез. Пещера была пуста.

– Сатана забрал его раньше нас. Везде поспел, – с разочарованием заключил предводитель отряда.

– И пусть с ним. Там ему самое место. Нам меньше руки марать, – раздались возгласы других ангелов за его спиной.

Ангелы подобрали копья, на всякий случай проверили углы, затем выстроились в идеальный клин и полетели назад, по своим делам.

Чёрное крыло так и осталось валяться на земле, между руинами пещеры и расколотым стволом мёртвого дерева.

Больше в раю о Чёрном никто не вспоминал.

                  ***

По пути к дому Кристофера Дороти попала в пробку на фривее. Тысячи машин, плотно прижатые друг к другу узкими полосами движения, застыли намертво. Из-за этого казалось, что все вокруг вдруг умерло, даже птицы остановились в белом, залитом солнцем утреннем небе. Лишь бодрые голоса радиоведущих напоминали о том, что жизнь продолжается, несмотря на утренний дорожный коллапс.

«Проклятье!» – бурчала себе под нос Дороти. Она свирепо оглядывалась вокруг в надежде разглядеть просвет между машинами в соседних полосах, чтобы хоть как-то продвинуться вперёд. «Да, я знаю, что вы тоже спешите! Хватит вам! Заткнитесь уже!» – в бешенстве закричала она, когда, попытавшись впихнуть свой капот между двумя «Тойотами» в левом ряду, была остановлена злыми окриками водителей и басовитым гудением автомобилей. Телефон Дороти разрывался все утро. Томми был в панике: сырьевые бумаги компании «Голд Бонд Ойл» летели к чертям. Несколько «випов» Дойла нищали на глазах. Однако Кристофер дал команду бездействовать. Томми сходил с ума и названивал ей каждые пять минут. Дороти в конце концов смирилась с пробкой и сняла трубку.

– Томми, Крис знает, что делает. Успокойся.

– Откуда ты знаешь, Дори? – истерил парень. – А вдруг на этот раз он ошибся? Все ошибаются! А вдруг он облажался? Тогда мы в полной заднице! Ты понимаешь?

– Дойл никогда не ошибается, – отрезала девушка. – Просто успокойся и жди, как он сказал.

В трубке послышалось тяжёлое сопение брокера.

– Выпей чаю. С ромашкой, – деловито посоветовала Дороти. – Только чаю, слышишь? Никакой кзанакс-шманакс не вздумай, ясно? Сейчас тебя растащит, и вот тогда мы действительно будем в полной заднице!

– Слушай… – понизил голос Томми. Он прикинулся, что не обратил внимания на её последнюю реплику, – а может, он что-то знает? Ну, что-то, чего ещё никто не знает…

– Вот ещё, нашёл секрет, – фыркнула в ответ девушка. – Он всегда что-то знает. Я тебя не узнаю, ты как будто первый день на работе. Это же Дойл!

– Ладно… – Томми шумно выдохнул. – Будем ждать. Попытаюсь не сойти с ума. Пошёл пить чай.

– Давай, давай. Все. На связи.

Дороти отключилась и тоже перевела дух. В этот момент алая «Тесла» в левом ряду одним толчком прошла вперёд на целый кузов, и… о, чудо! – идущий следом за ним чёрный «Порш Каррера» деликатно посигналил, словно приглашая её белый «Шеви» перестроиться перед ним. Дороти высунула белокурую головку в окно и с благодарностью кивнула водителю – красивому моложавому мужчине с косматыми черными волосами и сексапильной щетиной. Он широко улыбнулся в ответ и махнул рукой.

«Вот черт! Красавчик, – пробормотала Дороти. – Как бы познакомиться с таким парнем?»

Но как только она повернула руль, чтобы совершить манёвр, «Порш» сделал внезапный бросок вперёд так, что «Шевроле» Дороти едва не влетел ему в крыло. Девушку обдало жаром.

«Это что за хрень?!»

Привлекательный водитель повернулся к ней и вновь широко улыбнулся. Она окинула его удивлённым взглядом. Он засмеялся и пожал плечами. И снова притормозил, позволяя ей перестроиться перед собой.

«Ну, может, просто так получилось», – оправдала его Дороти.

Но стоило ей подать машину в его сторону, как он тут же повторил свой фокус. Дороти тормознула в нескольких дюймах от столкновения.

Красавчик в «Порше» хохотал во все горло. Он играл с ней.

«Вот ублюдок! Мудак! – в ярости заорала Дороти. – Думаешь, если ты на «Порше», так тебе все можно?!!»

Водитель Порше просто закатился хохотом, увидев её взбешённое лицо. Она вытянула руку и продемонстрировала ему средний палец, на что он широко раскрыл рот и сделал вид, будто облизывает его.

«Падла», – буркнула Дороти и отвернулась. Пробка внезапно расчистилась, путь был полностью свободен.

Чёрная «Каррера» мигнула поворотным сигналом, мужчина улыбнулся ей ещё раз, на прощание, одним рывком перестроился перед ней, нагло подрезав так, что она едва не влетела ему в зад, и сразу исчез далеко впереди, разогнавшись до всех двухсот.

Дороти сокрушённо вздохнула. Она бросила взгляд на часы на приборной доске. Опаздывала уже на полчаса.

Прошло ещё около получаса, перед тем как Дороти поправила волосы, одёрнула узкую юбку и нажала дверной звонок квартиры Дойла. Про себя она репетировала оправдательные реплики, которые выпалит, как только шеф откроет ей дверь.

Щёлкнул замок.

Она уже начала произносить «Кристофер, прости, там была…», когда в дверном проёме, прямо перед ней, возник тот самый водитель чёрного «Порше». Он был высок, статен и действительно головокружительно красив, но в его черных глазах сквозила жестокость. От неожиданности девушка попятилась. Затылок обдало холодом. В уме возник поток претензий и обвинений, который она так бы и выплеснула на этого нахала прямо сейчас. Но не решилась вымолвить ни слова, будто онемела. Она только хлопала ресницами.

Внимательно глядя ей в глаза, незнакомец улыбнулся – опять эта его улыбка, и мягко произнёс:

– Вы, должно быть, Дороти? Заходите, пожалуйста. Шеф вас заждался. Я как раз ухожу. Поменяемся местами?

Дороти шагнула в квартиру, а мужчина – навстречу ей. Они столкнулись и неловко застряли в дверном проёме, протискиваясь мимо друг друга. Будто случайно, он на мгновение прижал её к стене, и у Дороти разом перехватило дыхание. Его тело было твёрдым как камень – это ощущалось даже сквозь одежду, он источал какую-то необыкновенную силу, которая пьянила. Его лицо оказалось совсем близко, дыхание обожгло шею девушки, и ноги вдруг ослабли. Судорожно нащупывая под собой опору, Дороти пугливо вскинула на него глаза и встретилась с его взглядом. Жестокость, которую она прежде заметила в его глазах, смешивалась с невероятной властностью. Это пугало и влекло одновременно. Но пугало все-таки сильнее. Дороти оттолкнулась от стены, рывком высвободилась и заскочила в квартиру.

– Всего хорошего, – хрипло пробормотала она, переводя дыхание. Мужчина окинул её странным взглядом, улыбнулся в ответ:

– Заботься о себе, малышка… – загадочно произнёс он и быстро зашагал к лифту.

Девушка захлопнула дверь и обессилено облокотилась на неё, когда в прихожую влетел улыбающийся Дойл. Едва взглянув на неё, он переменился в лице. Улыбка погасла.

– Джон ушёл? – подозрительно спросил он. Девушка решила, что он сердится из-за её опоздания, кивнула и затараторила оправдания, однако он взмахнул рукой, приказывая замолчать.

– Я знаю. На фривее была пробка… Э-эээ, в гугле видел. Пошли, работать пора, – Кристофер зашагал через квартиру в свой кабинет. – Осталось полчаса.

– Полчаса до чего? – спросила помощница, бросаясь вслед за шефом.

В кабинете громко работал телевизор. Шли очередные новости. На столе аккуратно сложены бумаги, включён компьютер. Дойл кивнул на место за столом. Дороти молча повиновалась и уселась в удобное кожаное рабочее кресло.

– Будь готова вызвать Томми.

– Скайп?

– Нет, просто по телефону. Ему будет не до скайпа через… – он взглянул на часы, – через четыре минуты тридцать пять секунд.

– Готова.

Дороти заёрзала. Надвигалось что-то грандиозное. Так сосредоточен Кристофер бывал только перед очень крупными сделками. Он точно знал что-то исключительное. Сейчас он стоял посреди комнаты, уставившись в никуда, будто прямо в воздухе видел что-то, недоступное взорам простых смертных. Мягкая прядь спадает на лоб, кристальные глаза затуманены, указательный палец медленно поглаживает разомкнутые губы. С лёгким смущением Дороти осознала, что больше всего на свете хотела бы сейчас залезть к нему в штаны.

Внезапно Дойл очнулся – щёлкнул пальцами и бросился к Дороти:

– Набери Томми и дай мне котировки… быстро, быстро! – он нетерпеливо защёлкал пальцами, как танцор фламенко. Девушка сразу вызвала номер брокера и передала трубку Кристоферу. Вслед за этим она открыла окна с финансовыми отчётами мировых рынков. Прищуренные глаза Кристофера заскользили по бегущим строкам. Он довольно ухмыльнулся.

– Томми, ты готов?

– К чему, шеф?

– «Голд Бонд» ушли в полный слив. Сгребай все, что есть!

– Кристофер! – обычно приятный голос Томми сорвался на визг. – Это же полный лось! Все твои випы завязаны на «Голд Бонд»! Они в заднице! Мы летим прямо в трубу! Ты не оклемаешься после этого, Дойл! Пожалуйста!

– Томми, заткнись и успокойся, – Дойл возбуждённо приплясывал на месте. – Выполняй.

Из трубки снова донёсся визгливый протест брокера.

– Немедленно! – прикрикнул Кристофер.

– Работаю, конечно, – траурно отозвался Томми и отключился. Кристофер нетерпеливо забегал по комнате. Дороти ждала дальнейших команд. По спине бежал ледяной озноб. Томми прямо сейчас скупает бумаги фактически мёртвой компании, на все деньги. Это настоящий крах.

Спустя несколько минут телефон зазвонил. Томми загробным голосом отчитался о проведённой сделке.

– Оставайся на линии… – приказал Кристофер, схватил телевизионный пульт и добавил громкость.

Симпатичная телеведущая в модных очках тут же заговорила. «Будто тоже ждала команды финансового аналитика с самыми сексуальными губами на свете», – подумала Дороти.