Текст книги "Черный"

И Кристофер улыбнулся. Он не мог видеть своего лица, но чувствовал, что его улыбка была страшной; ледяной и зловещей, как оскал самой смерти. Побледневший генерал глядел на него, не моргая, не в силах отнять от него глаз. Кристофер Дойл будто заполнил собой все пространство, и в неясных отблесках ночного города, позади него замелькали черные тени.

– Вы дьявол… – пролепетал Джеймс Хант. Он неловко вскочил, перевернув кресло, и бросился к выходу. Тяжело прогромыхал по паркету. С силой захлопнулась дверь.

– Да нет, не я… – вполголоса произнёс Дойл, словно возражая вслед Джеймсу Ханту.

Он снова остался один. На столике перед ним в беспорядке валялись пачки стодолларовых банкнот. Кристофер в ошеломлении уставился на деньги.

Послышались звонкие хлопки – из кабинета выглянул Плейфорд. Он вошёл в гостиную, хлопая в ладоши. Достиг середины комнаты и поклонился Кристоферу.

– Браво, Крисси! Это было великолепно, – с торжествующей улыбкой прокомментировал он. – Даже я не сработал бы лучше.

– Кто я? – сипло повторил Дойл свой недавний вопрос.

Плейфорд с недоумением пожал плечами:

– Я не знаю, Крисси. Я познакомился с ангелом, который по чистой случайности получился не того цвета. Или это не случайность? – он довольно ухмыльнулся.

Мучительные сомнения в голове Дойла распугивали все остальные мысли. А что, если белые ангелы были правы насчёт него?..

Плейфорд поставил на место перевёрнутое кресло и сел; закинул ноги на стол, блеснув шикарными полированными туфлями. Принялся складывать банкноты в аккуратные стопки.

– Ты отпустишь девушку? – требовательным тоном спросил Кристофер.

– Тебе-то что с того? – не прерывая занятия, отозвался Джон.

– Она здесь ни при чём.

– Но ты же её не знаешь, не так ли? – Джон взглянул на него из-под длинных прядей черных волос и мерзко осклабился.

– Нет! – Кристофер в предупреждающем жесте выставил вверх палец.

– А то что? – задиристо ухмыльнулся Плейфорд. Разметал рукой только что выстроенные стопки. Удобно развалился в кресле. – Не парься. Отпущу. Как только её папаша проглотит пулю.

– Зачем тебе это?

– Ты дурак? Это моя работа.

– Он пришёл ко мне за помощью.

– Но ты ему отказал.

– Я не отказывал!

– Ты думаешь, после твоего проникновенного монолога у него будет желание вернуться? Ты же не оставил ему выбора. Прямо сейчас он, наверное, пистолет заряжает.

– Но он оставил деньги у меня! Деньги, которые принадлежат его дочери.

Плейфорд равнодушно пожал плечами.

Кристофер вдруг ощутил свою ответственность за судьбу семьи генерала Ханта. Голова тяжело пошла кругом.

– Да успокойся ты, – недовольно проговорил Джон. – С чего ты вообще взял, что он был хорошим отцом? Может, она только и ждёт, кто бы прикончил папочку.

– Нет, я этого не знаю! – Кристофер вскочил, не в силах оставаться на месте. Он заметался по комнате. – Но я буду считать себя виновным, если он умрёт. Я начинаю понимать, зачем ты помог мне бежать из Рая. Я человек, но только с виду. Из-за моей природы я не могу настоящим человеком. Я обладаю необъяснимыми, с точки зрения обычных людей, способностями. И они дают мне право решать их судьбы? Так? Ты хочешь, чтобы я манипулировал людьми? Чтобы отправлял их прямиком к тебе…

– Боже, какой голос! – с восхищением воскликнул Плейфорд. – Какой необыкновенно прекрасный голос. Такой глубокий, ласкающий слух, он как будто гласит – слушай меня, делай, что я велю, я ведь один такой на всем белом свете… Надо было определить тебя в актеры. У тебя бы круто получилось. Говори с людьми, Кристофер, говори с ними. Они будут любить тебя за это. Люди друг с другом вообще мало разговаривают. Они уже отвыкли слушать. Но в целом ты прав. Я, конечно, не назову тебя копьём судьбы, но на поступки людей ты, безусловно, влияешь. Однако не стоит преувеличивать собственные возможности. Твои главные инструменты – мозг и интуиция. Честно говоря, я не задумывался, зачем вытащил тебя из передряги. Просто так. Мы же с тобой в некотором роде одного цвета. Ты не на службе, расслабься. Принимаешь решения ты сам, выбор за тобой в каждом конкретном случае. А я пока просто наблюдаю. У меня есть на твой счёт некоторые соображения, и я пытаюсь выяснить, прав ли я. Видишь ли, мне и самому интересно, зачем ты такой уродился. Твоя природа… – он запнулся.

– Что? – Дойл застыл у окна и смотрел на дом напротив. Интересно, как продвигается расследование ограбления старушки?..

– Не знаю что, – раздражённо бросил Плейфорд. – Разбирайся сам!

Дойл обернулся. Конечно, в кресле никого уже не было.

«Разбирайся сам», – сердито пробурчал он. Кинул взгляд на деньги на столе.

Кристофер подождал ещё какое-то время, не зазвенит ли вновь дверной звонок. Звонок молчал. Шёл первый час ночи.

Кристофер мертвецки устал, но сон не шёл к нему. Он долго лежал, уставившись в пустое чёрное пятно неба в громадном окне.

Потом слетел с кровати, на ходу натянул штаны и сорочку, смахнул со стола деньги в пакет и выбежал из дома.

Прохладный ветер бился в приоткрытое окно серого Порше, пока автомобиль мчался вниз по Уилширу. Кристофер прекрасно знал, куда ехать. Как? Становилось уже неважно. Знать о людях все, что нужно, быстро превратилось в удобную привычку.

Генерал жил в Санта Монике. Кристофер нутром чувствовал, что лучше поднажать. Возможно, счёт шёл на минуты.

Стрелка спидометра подскочила до семидесяти миль в час. Катастрофическая скорость для городских улиц. Едва Дойл подумал об этом, как позади Порше вспыхнули полицейские маяки.

«Водитель серого «Порше», немедленно прижмитесь к тротуару и остановитесь!» – неразборчиво протрещала рация. Кристофер в голос выругался и ударил кулаком по ободу руля. Его первым побуждением было утопить педаль и попытаться уйти от преследования, но он вовремя осознал, что повиновение сэкономит ему намного больше времени, чем беготня от патрульных машин и вертолётов, которая неминуемо закончится в участке.

Патрульный опустил рацию. Он и его напарник не спускали глаз с блестящего серого «Порше». «Спорим на десятку – сейчас побежит», – сказал один. Второй передёрнул плечами: «Не буду я с тобой спорить. Смотри сам».

«Порше» сбросил скорость и послушно съехал на обочину.

– Неужели трезвый?

– Тогда, наверное, с наркотой.

– Сейчас поглядим.

Патрульный снова поднёс рацию к губам:

– Не пытайтесь выйти из машины. Положите руки на руль и не двигайтесь. Мы идём к вам.

Кристофер тяжело вздохнул и сделал, как велели. Полицейские приближались к нему с двух сторон. Все по протоколу: одна рука на расстёгнутой кобуре, вторая – на дубинке. Тот, который подошёл со стороны водителя, достал фонарик и тщательно просветил салон автомобиля. На мгновение Дойл ослеп от колючего голубоватого луча, направленного точно ему в лицо.

– Сэр, предъявите документы. Не делайте никаких резких движений. Спокойно достаньте документы и подайте их мне.

Дойл кивнул. Он поднял левую руку в знак подчинения, правой – пошарил в кармане брюк. К счастью, он машинально сунул документы в карман, перед тем как выскочить из квартиры.

– Почему вы нарушаете скоростной режим? – строго спросил полицейский, скользнув глазами по его бумагам. Он передал их напарнику, и тот отправился в патрульную машину, чтобы прогнать документы через компьютер.

– Я невероятно спешу. Это вопрос жизни и смерти. Меня ждёт очень тяжело больной человек. Счёт его жизни идёт на минуты. Если я не успею на помощь, может случиться непоправимое, – Кристофер постарался говорить как можно спокойнее. Но нервы были на пределе. Ему мерещилось, что генерал медленно открывает рот и кладет ледяное дуло боевого пистолета себе на язык. Закрывает глаза. Опускает палец на спусковой крючок. Его восемнадцатилетняя дочь, ничего не подозревая, читает книгу в своей комнате.

– Вы что, врач? – удивлённо спросил полицейский и заглянул в салон Порше через открытое окно.

– Да, – не моргнув, ответил Дойл, – целитель. Тороплюсь к пациенту.

В некотором смысле он не лгал.

Полицейский замялся. К нему подошёл напарник и начал задавать вопросы. Тот едва слышно отвечал. В голосе сквозили сомнения.

«Он иностранец. Англичанин. У него права международные. Значит, он и месяца здесь ещё не пробыл. Как он может быть лицензированным врачом?» – резонно отозвался напарник с более громким голосом. Они одновременно оглянулись в сторону Дойла и продолжили словесную перепалку так тихо, что Кристофер не смог разобрать больше ни слова. Терпение покорно ждать своей участи полностью иссякло.

– Джентльмены! Ребята! – тогда с жаром обратился к ним Дойл. – Я вас умоляю, я говорю правду. В этот час на улицах немного машин, я шёл по скоростной полосе, ни для кого не представлял угрозы. Я психолог. У меня пациент на грани самоубийства. Здесь важна каждая минута. Я действительно могу не успеть спасти человека. И это будет не на вашей, а на моей совести. Я никогда не смогу себе этого простить! И всегда буду вспоминать вас.

– Мистер Дойл, вы употребляли алкоголь или какие-нибудь препараты, запрещённые к использованию за рулём? – и полицейский снова направил луч фонаря ему в лицо. Кристофер попытался закрыться рукой, но это вызвало недовольный окрик патрульного.

– Нет, – сквозь зубы процедил Дойл. В его голове затикала секундная стрелка.

– Он чист, – уверенно сказал полицейский и спрятал фонарь. Кристофер нервно посмотрел на часы. В этот же момент второй патрульный вернул ему документы.

– Мы поверим вам, мистер Дойл. У вас нет серьёзных нарушений, поэтому на этот раз обойдёмся предупреждением. Мы считаем целесообразным сопроводить вас до места назначения, чтобы вы могли добраться туда как можно быстрее и без новых нарушений.

Кристофер, не раздумывая, согласился.

Теперь утопить педаль можно было без риска оказаться в наручниках. Впереди него на всех парах мчались полицейские с включённой мигалкой.

За несколько кварталов от дома генерала они оставили его одного, чтобы не тревожить погруженный в мирный сон благополучный район.

Небольшой красивый дом генерала, выстроенный в сотне метров от пляжа, спал. Но в окне на втором этаже горел неяркий свет. Настольная лампа или ночник – подумал Кристофер. Он быстро взбежал по терракотовым ступенькам, вытянул руку, чтобы нажать на кнопку звонка, и… вдруг остановил себя. В его воображении ясно зазвенел колокольчик, и в этот же миг раздался выстрел. Дойл резко отдёрнул руку. Он оглянулся по сторонам и торопливо обогнул дом. Ещё раз оглядевшись, перемахнул через невысокий кирпичный забор в маленький садик. Пригнувшись на всякий случай, он пересёк клумбы и приблизился к задней двери, сплошь заплетённой красной бугенвилией. Прижался плечом, надавил на ручку, сильно толкнул. Дверь крякнула и отворилась.

Кристофер оказался в просторной темной столовой. Громко тикали часы на каминной полке. Других звуков слышно не было. Дойл не знал, был ли генерал дома один, но сам он, несомненно, находился здесь.

Озираясь по сторонам, Дойл бесшумно приблизился к лестнице на второй этаж. Он напряжённо вслушивался в ночную тишину и осторожно, стараясь не издать ни звука, преодолевал ступеньку за ступенькой. Он едва дышал. Дойлу казалось, что любое дуновение, любой вздох могли сыграть свою роковую роль. Он крался по лестнице не как вор, а как охотник, боящийся спугнуть крупного зверя. Шаг за шагом, как можно тише. Одна, две, три ступеньки. На следующей ступени под его ногой резко скрипнула половица. Звук показался катастрофически громким в безмолвии дома. Кристофер вздрогнул и застыл. Он прижал подбородок к груди и задержал дыхание, как будто бы так стал невидимым. Дом молчал в ответ. Дойл осторожно выдохнул и сделал ещё шаг наверх.

Тут же рядом с ним мелькнула какая-то тёмная тень и со странным клокочущим звуком бросилась под ноги. Дойл сдержал возглас, но потерял равновесие, чуть было не покатился кубарем вниз по ступеням. Чудом ему удалось одной рукой ухватиться за перила, а второй вовремя удержать пакет с деньгами, который он сжимал под мышкой.

Тень мяукнула. Сбежав по лестнице, кошка блеснула на него глазами, гордо прошествовала через всю комнату нижнего этажа и скрылась во тьме. Дойл ругнулся про себя, затем сделал два широких шага, перемахивая сразу через три ступеньки, и оказался на втором этаже.

Длинный коридор разбегался в обе стороны от лестницы. Несколько дверей были плотно затворены, но в щель под одной из них, в самом конце коридора, слабо протекал свет настольной лампы. Кристофер быстро, но так же осторожно прошагал туда. На минуту остановился. Он прильнул лицом к двери и прислушался. Внутри кто-то был. Кристофер слышал неясное бормотание и какие-то ещё постукивающие звуки. «Значит, пока жив», – с облегчением подумал он. Дойл уверенно толкнул дверь. С мягким стоном дверь медленно отворилась.

                        ***

Меня никто ничему не учил, но недоверие к тёмным силам уже содержалось в ДНК. Что бы он не говорил, я не должен ему верить!

Благотворительностью… Конечно…

Где это видано, чтобы Дьявол кого-то спасал из добрый намерений?

Я смерил его гордым взглядом. Это стоило таких усилий, что пот лоб покрылся каплями пота.

– Не может такого быть, никакой благотворительности! – Твёрдо заявил я. – Говори начистоту, чего ты хочешь!

– М-мм… – Дьявол помотал головой. – Я время от времени буду просить тебя выполнить маленькие поручения. Маленькие и безобидные.

– Какие, например?

Он развёл руками:

– Не могу тебе сказать: пока в мыслях нет ни одного.

Дьявол явно изворачивался. Меня встревожила его ложь, и почти принятое решение существенно ослабло… Я не был готов лететь на землю по поручению Дьявола. Ничего хорошего из этого не могло выйти.

– Нет! Нет! И точка.

Он взглянул на меня с иронией; вытянул жилистую руку и погладил меня по голове:

– Несчастный… – сочувственно мурлыкнул он. – Ты обрекаешь себя на ужас: к тебе же приходил сам Дьявол. Как ты думаешь жить после такого?.. В раю… – он неприятно осклабился и в мгновение ока исчез, оставив после себя только чуть заметную волну тёплого воздуха.

– Но ведь никто не узнает! – воскликнул я вдогонку, но получилось, что в пустоту.

Как только дымка этого странного видения рассеялась, с моих глаз словно спала пелена.

Меня охватил дикий, неуправляемый ужас: ко мне, отвергнутому жителю рая, от которого все только и ждут чего-то мерзкого, именно ко мне, не убоявшись священных границ и архангельских постов, пришёл сам Властитель Тьмы! САМ!

Страх все больше завладевал мною, я застучал зубами и заметался по пещере. Спотыкаясь о колючие камни и сминая собственные обмякшие крылья, я кидался от стены к стене, мне было так страшно, что я едва не расколотил голову о низкие своды своей добровольной темницы.

Ко мне приходил Дьявол с предложением!

Ни в едином из самых фантасмагорических видений не мог я себе вообразить такого. Я чуть было не отдал ему все своё существо за ничтожную мечту! Звезды, люди. Большое дело!

Я же АНГЕЛ! Высшее существо. Да как я мог?!!

Но тут, на пике отчаяния, меня что-то остановило.

«Я ведь чёрный ангел. Родившийся впервые за всю историю рая. Ничто во Вселенной не происходит без веского основания. Значит, появился я на свет таким не случайно. А значит, у меня есть некое предназначение, которого меня все это время лишали. А может, я и был создан, чтобы отправиться на землю? Нет, нет, нет! Тогда бы Он знал обо мне и отправил бы меня с миссией сам! Нет. А может, Он всё знает, но я не знаю, что он это знает…»

Как-то все слишком надуманно.

Я без сил сполз по стене на холодную землю.

За что мне все это? Почему я такой? Почему?

Усталость навалилась на меня. Веки налились тяжестью, и слеза соскользнула по моей чёрной щеке. Я устало закрыл глаза и… снова уснул.

Во сне я увидел ухмыляющуюся мордочку чёрного кота. Он прошёлся туда-сюда мимо меня, а потом шепнул: «Хочешь быть человеком? Решайся!»

***

Глава 3.

ЦЕНА.

Генерал сидел в кожаном кресле, за дубовым столом напротив входа в кабинет, прямо под окном. Он сидел лицом к окну, и, хотя его не было видно из-за массивной спинки кресла, Дойл знал, что перед ним лежал пистолет и рассыпанные по лакированной крышке стола патроны. Рядом стояли фотокарточки его дочери и жены в серебряных рамках. С краю высилась бронзовая настольная лампа с темным абажуром.

Хант что-то невнятно бормотал и вяло перебирал пальцами патроны. Потом вдруг схватил пистолет и принялся торопливо закладывать патроны в магазин. Их было слишком много. Несколько патронов продолжали перекатываться по столу, когда Хант взял пистолет в правую руку и, словно примериваясь, поднёс к лицу.

Он не слышал, как Дойл вошёл в комнату. Вздрогнул всем телом только тогда, когда за ним стукнула дверь. Отнял пистолет от лица. Прерывистым голосом он спросил: «Доченька, Хелен, это ты?» Тут же суетливо кинул пистолет на колени и трясущимися руками принялся сгребать оставшиеся патроны.

– Оставьте все как есть. Это я, Кристофер Дойл.

– Дойл? – генерал резко развернулся к нему в своём крутящемся кресле.

– Вы удивлены?

– Ещё как. Какого черта?.. – генерал воззрился на него с открытой неприязнью.

– Вы забыли деньги, – прервал его Дойл и потряс пакетом. Пересёк комнату, небрежно кинул пакет перед генералом. Сам присел на край стола и уставился на Ханта сверху вниз. Вояка выглядел паршивей, чем каких-то жалких три часа назад. Бледный, с отёчным лицом и сизоватыми мешками под проницательными, но затравленными глазами.

Хант поглядел на пакет так, будто увидел призрак. Открыл его, пошарил внутри рукой, словно слепой.

– Но здесь не двести тысяч.

Дойл с ухмылкой кивнул:

– Восемьсот. Столько, сколько вы просили.

– Но… – генерал посмотрел на него с непониманием.

– Я готов инвестировать эти деньги, – радостно объявил Кристофер.

– Но как инвестировать? – продолжал недоумевать Хант. – Я же должен их все отдать. Как вы хотите их инвестировать? Что это значит? Вы сумасшедший. Или… вы…

Он кинул на него взгляд, полный подозрений.

– Да, вы правы. В вашу дочь, – Дойл улыбнулся. – Я уверен, она толковая девочка. И я готов отдать вам восемьсот тысяч прямо сейчас, с тем условием, что, когда Хелен окончит колледж, она пойдёт работать в мою контору. Я буду вычитать эти деньги из её жалованья. Учитывая средний заработок успешного финансового дельца, она этих вычетов даже не заметит. Так вы сможете гарантировать её стабильное будущее и заживёте с чистой совестью. Плюс соцпакет. Как вам сделка?

– Но почему? В чем причина такой филантропии? – упорствовал в расспросах Хант, но Кристофер уже заметил, с какой алчностью он обнял обеими руками заветный пакет. Он пожал плечами, отвёл взгляд от генерала. Сложил руки на груди, потёр пальцем губы. У него не было вразумительного ответа на этот вопрос. Так, чутье.

– Я не знаю, мистер Хант, – честно ответил он. – На самом деле, люди вовсе не кажутся мне… милыми. Но иногда… что-то срабатывает… где-то… – он развёл руками в знак того, что добавить тут больше нечего.

– Вам же говорили, что я – провидец. Вот и верьте мне на слово, – пошутил он.

Но Ханту было не до шуток. Ещё пять минут назад он был готов пустить себе пулю в лицо. Сейчас все перевернулось, и его проблемы разрешились. Но неужели он может взять почти миллион долларов вот так, без всяких обязательств и гарантий?..

Он поднял глаза на Дойла. Тот оглядывал его кабинет, продолжая задумчиво потирать пальцем губы…

– Можете… – вдруг отозвался Дойл, не глядя на него. – Мне не нужны ваши гарантии. Да и что вы можете мне предложить?.. Я просто знаю, что лучше места Хелен Хант не найти. Вы сами её пришлёте ко мне. Я порядочный… человек, мистер Хант.

Он договорил и взглянул на генерала. Собственно, тому было достаточно слов. Он машинально кивнул. Затем поднял пистолет с колен. Он положил оружие на стол и дико уставился на него. Несколько минут отделили его от рокового шага.

Генерал испытывал странное опустошение. Вроде как все было решено, и это наполнило его последние минуты каким-то смыслом. Теперь этот смысл безвозвратно утерян. Он бросил взгляд на фотографии, расставленные на столе. Его юная дочь, сияющая улыбкой. Красивая, ещё до болезни, жена. Они словно глядели на него с ожиданием. «Я не подведу!» – пообещал про себя Хант.

– Спасибо, мистер Дойл, – сухо сказал он. – Теперь вы свободны.

Кристофер повёл бровями и усмехнулся.

– Вы позволяете мне удалиться? – переспросил он с сарказмом. Генерал молча кивнул. Он устало откинулся на спинку кресла и уронил голову на грудь, будто задремал.

Кристофер ещё пару секунд смотрел на его опущенные веки, потом соскочил со стола и вышел, уверенно чеканя шаг. Теперь красться не было нужды.

В коридоре он столкнулся с Хелен Хант – та возвращалась в свою комнату со стаканом молока. Юная калифорнийка с округлыми формами, загорелыми ногами в коротких фланелевых шортах и солнцем в волосах. Она вскинула на него испуганные небесно-голубые глаза.

– Здрасьте! – приветливо улыбнулся Кристофер. – Не пугайтесь, я знакомый вашего отца. Уже ухожу.

– А-а, – кивнула Хелен и тоже улыбнулась. – Вас проводить?

– Спасибо, я справлюсь.

– Тогда всего хорошего.

Дойл тряхнул головой. Прядь волос упала ему на лоб, но он не стал их поправлять. Ему хотелось убраться из дома Хантов как можно скорее. Он стремительно протопал по лестнице и выскочил через заднюю дверь. Так же перемахнул через забор, не заботясь о том, что его могли заметить бдительные соседи, прыгнул в Порше и рванул прочь.

Странное действие на него оказывали женщины. Их магнетическая энергия отправляла его сердце в галоп, и тело пронизывала нетерпеливая дрожь. Память снова вернула ему лик белокурой Рэчел на пляже, которая невольно стала его собственной Евой.

Лос-Анджелес утопал в море огней, несмотря на позднюю ночь. Фривей продолжал гудеть потоком машин, и в этом океане энергии Кристофер чувствовал себя микроскопической частицей, ничего не значащей по своей сути. Гремящей искрой его кабриолет мчался по шоссе; одной из множества искр. Каждая – сама по себе, отъемлемая, одинокая. Одной больше, одной меньше – никто не заметит. Отчего-то на душе у Дойла стало гадко, и внутри появилось какое-то давящее чувство. Он, неожиданно для самого себя, съехал с фривея на Сансет, промчался вдоль плотных изгородей вилл кинозвезд, свернул на Голливудский бульвар и по Лаурел каньону поднялся на Малхолланд-Драйв. В этот час улица была совершенно безжизненна.

Его машина неутомимо петляла и петляла на темных поворотах, поднимаясь все выше и выше.

В какое-то мгновение свет фар яркой вспышкой отразился в глазах любопытного койота, который выбежал из-под защиты каньона на дорогу. Сердце Кристофера ёкнуло. Он придавил кнопку сигнала. Порш гневно загудел. Животное испуганно метнулось обратно в сухие кусты. Дойл знал, что там есть и другие койоты. Затаясь, они провожали его машину зоркими глазами и не рисковали выйти на свет.

Наконец Кристофер поднялся достаточно высоко. Он припарковался у смотровой площадки и вышел из машины. Холодный влажный воздух заставил его зябко поёжиться. Дойл стиснул себя руками, напряжённо задирая плечи. Ему казалось, что так он меньше мёрз.

Он подошёл к огороженному краю обрыва. Дальше, за сетчатым забором, каньон скатывался на сотни метров вниз, и вся затопленная электрическим светом Долина лежала у ног Кристофера. Далеко во тьме мрачной шеренгой теснились горы Святой Моники, и непроглядное небо искрилось патрульными вертолётами.

Дойл сделал глубокий вдох и широко раскинул руки, будто собрался взлететь.

Он невольно подумал о паре бессильных крыльев, что совсем недавно путались у него под ногами. Единственный ангел за всю историю мироздания, которому ни разу не довелось полетать. А здорово прямо сейчас раскрыть их во всю мощь, разбежаться, наполнить ветром и воспарить над Долиной.

Но Кристофер ещё слишком мало знал о людях, чтобы торопиться с выводами. Он громко выдохнул. Невольно сделал жест руками, будто стряхивая с себя происшествие с генералом. Ему бы радоваться, но почему-то эта история оставила в его душе только гнетущее чувство.

«Надеюсь, я больше никогда о нем не услышу», – пробормотал он. Кристофер подошёл ещё ближе к краю, глянул вниз, в глубину каньона. В темноте ничего нельзя было разобрать. Он зачем-то продолжал упорно вглядываться в темноту, когда услышал, как рядом с его машиной медленно остановился ещё один автомобиль.

– Эй, что ты там делаешь, парень? А ну не вздумай! – резкий окрик заставил Дойла отпрянуть от обрыва. Он оглянулся.

Старый черный «Шевролет Комаро». Несколько парней. Мексиканец, двое белых и афро. Кричал ему темнокожий парнишка лет восемнадцати. Он высовывал голову в красной кепке в окно переднего пассажирского сиденья.

– Привет! Да я в порядке. Это не то… – отозвался Дойл, но вдруг осёкся.

Парни тем временем выбежали из машины и уверенно приближались к нему.

– Чувак, ты сигануть решил что ли? – снова обратился к нему парнишка в красной кепке.

– Ты стой там, на месте. Не дёргайся, мы сейчас тебе поможем, – подхватил мексиканец.

Теперь Кристофер прекрасно осознал их намерения. Ну что ж, дело ясное. Самый тёмный час, пустая Малхолланд Драйв, его серый Порш. А значит, и бумажник, и хорошие часы, и мобильник. И бездонный каньон. Они приближались с разных сторон, осторожно, следя за ним зорко, как койоты. Что делать в подобных ситуациях, Дойл не знал. Он в принципе не знал, что в жизни бывают подобные ситуации. Он ждал, пока они подойдут ближе. Тогда он поймёт, что предпринять.

– Говори, что у тебя есть, кроме пижонской тачки. Не заставляй нас искать, – хрипловатым голосом сказал мощно сбитый коренастый мексиканец с поломанным носом.

– Мы тогда быстро все обтяпаем, – поддакнул один из белых парней. Среднего роста, с темными кругами под глазами и запавшим бледным лицом. Явный наркоман со стажем, но из буйных. Из тех, что растят демона внутри, и, когда он вырывается на свободу, остановить его ярость могут только ствол или супер-доза.

Дойл невольно выставил вперёд руки, словно обозначая невидимый заслон. И парни действительно остановились. В его сознании замелькали страшные картинки. Он переводил внимательный взгляд с одного парня на другого и чувствовал, как чернеют его глаза. Удивительно, но он научился ощущать эту перемену. Парни этого не заметили в темноте, может, к лучшему.

– Джесси, – Дойл указал пальцем на паренька в кепке, самого молодого из них, – передай привет Лориэне. У твоей сестры завтра кастинг, она с успехом пройдёт его, её возьмут в группу. И ты, если последуешь за ней, а не за этими, станешь известным артистом через пару лет. Ты мечтаешь о сцене, Джесси. И ты не хуже Лориэны. Так подумай, что для тебя важно. Сейчас ты стоишь прямо на пороге новой жизни и даже не догадываешься об этом. Это настоящий шанс. Сделай правильный выбор, Джесси. Трамп! – Дойл встретился взглядом с наркоманом. – Ты заныкал пакет со своей дурью под полом в спальне матери ещё месяц назад и забыл про него. Сегодня достанешь и ещё несколько дней продержишься. Но надо торопиться: этой ночью копы не спят. Нуньес? – кивнул в сторону латиноса. – А для тебя плохие новости. Если в субботу не откажешься драться, Рикки сломает тебе три ребра, ключицу и сделает тяжёлое сотрясение мозга. Запустишь его – начнётся эпилепсия. На твоём месте я бы выбрал противника помельче. Ты после травм последнего боя ещё не готов с ним встречаться. Я знаю, у тебя зуб на Рикки, но надо подождать месяц-два. Ты своё отвоюешь. И, наконец, Джонсон. – к последнему белому парню, который держался позади всех, Дойл подошёл почти вплотную. – Ты очень талантливый парень, Джонсон. Зря ты бросил колледж. Проблемы с отцом ты мог бы решить и другим путём. Понимаешь, о чем я? – Кристофер заглянул ему прямо в глаза. Джонсон заёрзал, лицо его залила краска. Он не выдержал и опустил взгляд. Тем временем Кристофер продолжал:

– Твой отец – настоящий зверь, я согласен, но разве он стоит того, чтобы ты принёс ему в жертву свою собственную единственную жизнь? Что тебя ждёт сейчас? Притон, тюрьма, могила. Думаешь, это твоя месть ему? Думаешь, этим ты заставишь его страдать? Нет, – Дойл приблизил к нему лицо и прошептал:

– Это – подарок. Чем ниже ты падёшь, тем больше радости ему доставишь. Хочешь отомстить – стань человеком. Сделай карьеру, о которой он не мог даже мечтать. Стань одним из тех успешных парней, которых он так ненавидит и боится, – он отпрянул от парня и добавил:

– Вернись в колледж. Там тебя хорошо помнят. И ждут. Тебе даже грант дадут, ты прорвёшься. Это реально. Это – твоя настоящая жизнь, а не бред, который происходит прямо сейчас. Поверь мне.

Он убедительно кивнул, подтверждая свои слова. Затем окинул четверых обомлевших ребят суровым взглядом:

– И передавайте привет старине Кингу. Ему бы, кстати, не понравилось, что его курьеры занимаются по ночам подобной ерундой. Вы рискуете подставить всех «калек» из-за тачки и часов.

– Что за фигня? – первым опомнился Нуньес. – Откуда этот пижон столько знает? Откуда ты это знаешь? И Кинг откуда тебе известен? – он угрожающе зарычал и поднял кулаки, готовясь к атаке.

– Слушай, ну его на фиг, давай не будем трогать его, – нерешительно вступился Джесси.

– Да нет, я хочу знать, откуда этот длинномордый ублюдок из Брентвуда знает всю херню про меня. Пусть он мне скажет!

Лицо Нуньеса пошло багровыми пятнами, он продолжал медленно наступать. К нему присоединился Трамп. Известие о нычке так обрадовало его, что кровь с бешеной скоростью хлынула по его голодным венам, и от предвкушения очередной дозы Трампу неистово захотелось крови. Просто чужой крови. Он крался за Нуньесом, след в след, как шакал, жадно глядя на Дойла. Он вцепится прямо в глотку, как только жертва будет повалена на землю. И белая дорогая сорочка пижона станет мокрой от его хлещущей, быстро остывающей крови.

Джонсон и Джесси нерешительно мялись позади.

Тем временем дистанция между нападающими и жертвой постепенно сокращалась. Сердце застучало у Дойла в висках. Он не представлял, что делать. Он просто ждал, выпрямившись и инстинктивно сжав опущенные кулаки.

В какой-то момент Джесси поднял голову в ночное небо и вдруг радостно завопил:

– Парни, валим! Копы!

Все остальные задрали головы вверх. Трогая землю голубоватыми направленными лучами прожекторов, будто щупальцами, к ним приближался патрульный вертолёт. Слух Дойла уловил нарастающий рокот вертушек. Несмотря на темноту, на борту угадывался силуэт полицейского в защитной форме. Он сидел в проёме открытого люка и держал автомат наготове.

– Валим, валим, пока он нас не заметил! – прокричал Нуньес и бросился к машине. Остальные последовали за ним. Не пройдя и пары метров, Нуньес вдруг остановился и оглянулся на Дойла, который так и стоял на прежнем месте: