Текст книги "История одного злодея"

Отдельные камеры тут были редкостью, потому что у большинства пациентов дефицит внимания вызывал панические атаки, да и перекинуться словечком с таким же несчастным существом вполне себе приятно.

Комната свиданий располагалась сразу же за пустой общей комнатой. Только прошёл завтрак, стоял звон моющейся посуды.

– Ждите здесь.

Женщина отошла за прозрачную дверь и встала прямо напротив неё. Ушла только, когда её сменил грузный санитар с внушительными мускулами. Тут всегда работали крепкие парни, на случай буйства. Люци прибыл сюда уже спокойным, но ещё недостаточно уравновешенным. Ему не раз приходилось быть скрученным или захваченным крепкими руками санитаров. Ностальгия.

Викторию Шилову ввели в комнату под руки две медсестры. Она сползла с их рук на стук, как плохо застывший холодец и Люци вопросительно посмотрел на девушек.

– У неё утром процедуры, выводят токсины по рекомендации лечащего врача. Она может быть немного медлительной, но всё понимает.

Он кивнул, и медсёстры вышли, оставшись рядом с санитаром.

– Никакой интимности, дорогая, придётся посвятить этих неучей в наши отношения.

– Ты… – её мутные голубые глаза за стеной кажущихся слёз сфокусировались на другом конце стола. – Ты…

– Да-да, я знаю, как ты рада увидеть меня. – Люци задрал голову и его редкие зубы показались в ехидной насмешке. – Он всё-таки упрятал тебя.

– Ты… – её слабый голос пробивался сквозь скользкие слюни на подбородке. – Это ты…

– Да-да, я пришёл навестить тебя, – он облокотился на стол и зашептал еле слышно. – Я очень скучал по нашим зажигательным вечерам. Сказать правду, твой муж казался мне куда умнее. Тебя надуть много не надо, но он всё-таки достаточно высоко взлетел, с его-то стартом. Ты не переживай, теперь он мёртв, твои денежки вернутся к тебе, если ты когда-нибудь придёшь в сознание. И если твоя шлюховатая дочь не перережет себе вены во времена своих развлечений. Ты ведь понимаешь, о чём я? Кивни, если понимаешь. – она дёрнула головой, но мышцы слушались плохо. – Ох, милая, с твоими нимфоманскими наклонностями ты уже должна оседлать кого-нибудь санитара. Я угадал?

– Ты…

– Интересно, среди друзей твоего мужа найдётся хоть один, с которым ты не спала? Если бы я только знал об этом, никогда бы к тебе не притронулся.

– Ты…

– Такой доступной богатейки я ещё не видел. Но мы уходим в сторону. Я пришёл сказать тебе, что твоя дочь имеет хватку, больше, чем у тебя или твоего покойного мужа, – Люци облизал губы. – Она прикончила одного из моих парней и скрылась в неизвестном направлении. Но я найду её, ты не переживай.

– Нет…ты…нет…

– Как ты мне отвратительна! Как ненавистна мне вся ваша семейка! Ну ничего, как только я поймаю эту девчонку, я ей покажу, что такое страдание. Если только она не перережет себе вены во время одной из своих игр с лезвием. Ты же в курсе, правда? – Санитар за дверью не спускал с них глаз. – Ах, Вика, мать из тебя вышла никудышная, как и жена. Я же говорил тебе, что таким женщинам суждено прожить в одиночестве свой век, помнишь?

– Ты…мне было 17…

– Ты уже тогда была распутной и коварной. Лезла не в свои дела, – он вдруг понял, что не сможет сдержать злость, если продолжит. – Впрочем, оставим прошлое прошлому.

– Я тебя любила…

– Ты всегда была избалованной, мерзкой дрянью. Вот и всё, что у тебя было. Скоро ты будешь единственной Шиловой. Здесь, в сумасшедшем доме, ты закончишь свой век, уж я об этом позабочусь.

Люци встал, одёрнул пиджак и кивнул санитару. Виктория тихо плакала. Медсёстры посмотрели на гостя недоверчиво, но он уже скрылся за дверями коридора.

Глава 31.

Тихая глушь Подмосковья ласкала уши, солнце упорно светило на промёрзшую за ночь землю. В удивительном лесу неподалеку от дома Люци прогуливался целый час, чтобы дать своей спутнице вдоволь побеситься. До этого момента он и не думал, что у его избранницы такой горячий нрав. Сын дяди Саида может смело сказать ему спасибо за спасение своих нервов. Самого Люци злость Далии только забавляла. По не понятным причинам её лицо было ещё красивее со сдвинутыми бровями и раздуваемыми в порывах гнева ноздрями. Она причитала что-то себе под нос по дороге к дому, а как только вошла, начала шуметь и кричать. Злилась ли она на себя за то, что пустила в свою жизнь такого человека? Злилась ли она на него за то, что он позволил себе воспользоваться её доверием?

Это всё было неважно, потому что они были вдвоём. Люци не думал о поисках, которые развернул в городе Пугин. Он не думал о матери Далии, которая не может уснуть, пока не узнает, что с её дочерью. Он не думал о её отце, который постарел на 10 лет, взяв на себя вину за случившееся. Он не думал о Французе, который узнал о происшествии и велел пристрелить Люци, как только он появится. Он не думал о Далии, которая вытирала слёзы безысходности, понимая, что от ещё одной ночи в дороге она помешается. Он думал только о том, что они двое против всех, в этом маленьком домике, потерянные и счастливые. Даже если Далия пока не понимает, какая это удача.

Любящее сердце простит свои осколки.

Он вошёл в дом, вокруг было тихо. Далия, как море после шторма, спокойно сидела на своей кровати и смотрела в окно. На её открытое, беззлобное лицо падал мягкий свет, отчего происходящее казалось ещё прекраснее.

– Если ты решишь хорошо провести время, мы можем сходить вместе погулять, – она не отвечала. – Я имею ввиду, собрать грибы там, или ягоды. Тут есть видеомагнитофон и штук 40 кассет. Можем найти что-то подходящее.

– Сколько ты будешь держать меня тут?

Её глаза всё также смотрели в сторону, но Люци смутился. У него не было чёткого плана, но он знал, что ситуацию лучше решать по мере поступления проблем. Уже скоро нужны будут продукты. Это уже выход в деревню, как минимум. Но ведь денег достаточно, чтобы скрываться год точно. За это время все внешние факторы отстанут, родственники потеряют надежду и можно будет рассчитывать на хэппи-энд. А какой он, их хэппи-энд? Он же не может жениться, если только не убежит куда-нибудь за границу, например. Рискованно, ведь нужно достать поддельные документы, а значит засветиться. Тут его сцапает Француз, если только к тому моменту он не ляжет в землю или сточную канаву.

– Чтобы перейти на следующую стадию, мне нужно, чтобы ты мне поверила.

– Я тебе верю, – она повернулась к нему так резко, что серьги в её ушах ударились о ткань платка. – Тебе нужны доказательства?

– Да… – он смутился, потому что сам не придумал, каким образом поверит в её доверие.

Далия быстро прошла через дверной проём и несколько досок комнаты, где сидел Люци. Нагнувшись она поцеловала его прямо в губы, резко и недолго, а потом сразу отпрянула назад и выпрямилась.

– Так нормально?

– Зачем ты так…

– Ты не понимаешь, что сейчас испытывает моя семья, не зная, где я, – она стояла прямо, без слёз, но голос её подёргивала злость. – Ты думаешь, это всё шутки, так, развлечение. Понравилась девушка, её можно как тумбу передвинуть в свой дом и всё нормально. Я человек, у меня есть свои чувства, своё мнение. Ты не имеешь права держать меня здесь только потому, что считаешь, что меня не отдадут тебе в жёны. Со всеми нужно договариваться, а не брать силой то, что хочется. Теперь не только моя семья не отдаст меня. Я сама никогда не соглашусь на этот брак, – он насторожился. – Хочешь пытай меня, хочешь убей. Я не боюсь того, что мне суждено. Но согласия на брак ты не получишь.

Люци смерил её фигуру, настроена решительно. Значит будет из принципа упрямиться как осёл. Теперь требуется правда.

– Я бандит, – она застыла. – Слышишь меня? Я бандит, – Далия стояла на своём месте, смотря на него с высоты своего роста. – Как ваш Пугин.

– Семён Карлович…

– Заявился ко мне со своей дамой и пистолетом. Чтобы я больше не подходил к тебе.

– Это неправда.

Он встал, чтобы она могла смотреть ему в глаза, немного задрав свою хорошенькую голову. Её кофейные датчики испытывающее вдирались в собеседника и не находили лжи. На это он и рассчитывал, поэтому сознание его ликовало.

– Я не хотел тебя впутывать в свои дела. Я купил ресторан и новую квартиру, чтобы мы могли жить нормально.

– Я не выйду замуж за бандита.

– Я знаю, – он улыбнулся и дотронулся до её руки. – Поэтому и пытался всё решить мирно, но тихо, чтобы у нас оставалась возможность быть вместе.

– Отец знает?

– Думаю, да. Я не мог ждать, поэтому и привёз тебя сюда, пока ещё ты не знала ни о чём.

Повисло молчание. Нет ничего реалистичнее правды, но Далия думала не об этом. Она пыталась разобраться в чувствах, принесенных этой честностью. С одной стороны семья, которая безусловно права в своём нежелании отдавать дочь за бандита. Она бы сделала также, если бы решение касалось её ребёнка. С другой стороны Люци, который был бандитом, но оставался её лучшим другом, с которым они провели долгие часы и который никогда не относился к ней недостойно до этого дня.

– Я запуталась.

– Я знаю, – он обнял её и победоносно улыбнулся. Червяк сомнения обязательно догрызёт яблоко, если его правильно направить. – Дай нам шанс. Немного времени и обещаю, ты получишь свои ответы.

Глава 32.

Асмодей елозил на своём сидении в кресле самолёта. Он был напряжён и нетерпелив. Один из его ребят сел на хвост Шиловой, но брать её он не давал, хотел всё сделать лично. Дело в том, что его люди хоть и хорошо выдрессированы, но имеют огрехи в исполнении сложных заказов. Убить проще, чем взять живьём. Конечно, среди киллеров и бывших спортсменов тяжело найти кого-то изуродованного хитростью. Как правило, эти люди прямые и простые, поэтому если видят какую-то неприятную историю, тут же стреляют. Лучше переборщить, чем упустить.

Эта девчонка поехала в Москву. Прямиком в Москву. Ни стыда, ни совести, что называется. Хорошо, что у них есть связи в ГАИ, снять показания с камер оказалось не сложно. Современный мир, современные технологии. И не пукнешь, чтобы не зафиксировали.

Его усталые чёрные глаза закрылись, и он подумал, что сейчас самое время выпить холодненькой кока-колы. Однако на борту эконом класса таких услуг почему-то не предоставляют, а ждать бизнеса он не мог.

Астарот часто добродушно посмеивался над Асмодеем. «С такой густой бородой тебе лучше не появляться в аэропорту. Террорист в лучших традициях». Он сжал кулак и открыл глаза. Всего пару часов потерпеть и эта девчонка будет наказана.

В это время Аня прощалась с очередным водителем где-то недалеко от метро. Это был когда-то красивый мужчина, а теперь хорошенький дедушка, понимающей, что засматриваться на молоденьких ему не по рангу. Всю дорогу он болтал о своих детях, и Аня знала, что таким людям достаточно кивать в такт, чтобы всё было как надо. Её это вполне устраивало, ведь она не знала ни один номер телефона наизусть, никому не могла позвонить, предупредить, что едет. Да и родители по воскресеньям дома, в разных комнатах занимаются чем-то глубоко личным. Мать пьёт, отец работает.

До их загородного дома можно было добраться только на такси. Выйдя из метро, девушка поймала попутку, по старинке. Молодой человек, подозрительно спортивный, предложил подвезти. Она сжала в сумочке пистолет Астарота и улыбнулась. Конечно, давайте.

Если бы они хоть немного подумали о том, что Аня провела в их компании достаточно времени, чтобы запомнить кого-то из их людей. Точнее всех. Зрительной памятью Шилова получила аттестат в школе и диплом в университете. Когда дело было в принципе, а не в деньгах, естественно. Что для неё значило лицо, стоящее рядом с бородатым мужиком в Замке Люци? Да ничего, собственно говоря. Если бы не её положение пленницы, в котором так важна концентрация. От любого шага зависит твоя жизнь, в прямом смысле этого слова.

Значит, они уже в курсе, где она.

– Остановите, пожалуйста. Меня что-то укачало.

Молодой человек прижался к обочине, и тут Аня пульнула ему прямо в бок. Тот рукой рванул в дверь машины, но она уже пустила вторую пулю ему в лоб. Кровь залила всё пространство серенького седана и саму Шилову. Она вышла из машины, достала из чемодана одну из своих футболок и протёрла лицо, швырнув её в багажник.

Он оказался достаточно тяжёлым, но если откинуть переднее сидение назад и очень хорошо напереть, то можно перекинуть его туда. Так освободилось водительское сидение.

По сути Шилова знала как водить из сериалов и дотошных кинокартин. На деле оказалось не так уж сложно, ведь автоматическая коробка передач и желание выжить очень хорошие аргументы в пользу скорости обучения.

Безлюдная трасса к их дому, окруженная лесом, ещё полчаса мелькала перед глазами девушки, прежде, чем она нашла те самые ворота. Когда-то её отец привёз сюда совсем маленькую Аню, тогда он ещё любил её. «Смотри, тут мы будем жить. Тебе нравится?» Она кивала головой, сидя на его больших руках. Да, это всё было словно в другой жизни.

Ворота оказались закрыты, и сколько бы она не сигналила, не выходил никто из рабочих. Ей пришлось выбраться и жать на звонок, но реакции не последовало. Ещё подростком она вместе с одним из своих парней, охранником их дома, сделала дыру в заборе, чтобы спокойно ночами придаваться утехам в лесу. Сейчас это место найти было не просто, она давно им не пользовалась, но спустя три ложных попытки, прутики поддались.

Газон перед домом начал прорастать сорняками, это был не добрый знак. Двери дома тоже оказались закрытыми, но Аня часто теряла ключи, поэтому в одном из камней спрятала дубликат. Внутри было тихо. Она крикнула, но ни отец, ни мать не отозвались.

Ей понадобилось время, чтобы обойти весь дом. Никого. В холодильнике гнили продукты, зелень превратила один из ящиков в болото. Если и есть какое-то объяснение этому, то у отца в кабинете.

Он любит простые формы и современные решения. Его кабинет был как всегда прибран, и Аня вспоминала, когда же заходила сюда в последний раз. В узком кресле за столом оказалось удобнее, чем ей казалось. Она сидела там, как завороженная. Столько раз ей приходилось стоять по другую сторону стола с опущенной головой, потом с задранным носом, потом с нахальным безразличием. Столько раз ей приходилось оправдываться, просить, требовать. Отец сидел в своём модном кресле с безразличным видом и отстраненно посматривал на свои бумаги.

Теперь она сидела на его месте и мир отсюда казался таким небольшим. На столе не было ничего лишнего, значит отец уходил из-за стола как обычно. Она открывала шкафчик за шкафчиком. Ничего. Куда они вообще могли подеваться? Тут она вспомнила про адресную книгу. Её вела секретарша отца на случай крушения всей техники. Раз в неделю он возил домашний экземпляр на обновление. Она просунула руку в открытую полку и нащупала толстую книгу имен.

Самые разные фамилии, адреса, цифры. Аня думала, кому следует позвонить, чтобы аккуратно узнать, где её родители. Любой человек мог оказаться подставным и тогда все её усилия окажутся напрасными. Она листала страницу за страницей. Большинство людей были ей не известны, кто-то мелькал на сборах, вечеринках. Но ей нужен был некто приближённый. Тата.

– Алло, – голос в трубке был игривым. – Алло, Борюсик? Ты чего молчишь?

– Это Аня Шилова, – на другом конце послышалась тишина. Она продолжила. – Тата, мне нужно поговорить с отцом и матерью.

– Эм, – она замялась на секунду, но потом холодно продолжила. – Вы, видимо, ещё не в курсе. Ваш отец мёртв и захоронен, рядом со своими родителями, согласно завещанию. Вас мы найти не смогли, но лучше бы вам обратиться к его адвокату, Липову.

– А мама? – у неё во рту резко пересохло, кажется, она не пила целую вечность.

– Её незадолго до смерти Владимира Сергеевича определили в частую клинику Шифоридзе, из-за алкогольной зависимости.

Аня бросила трубку и нашла номер телефона адвоката. Тот рассказал ей о случившемся, она слушала без эмоций, в туманном сне. Отец оставил всё имущество ей, но весь персонал подал заявление на увольнение, поскольку никого не было дома. Мать в курсе, но признана психиатром недееспособной, поэтому решать ничего не может. Липов вежливо предложил оформить для Ани все документы, но в право наследия можно вступить только через полгода. Следователь по делу об убийстве господина Шилова будет рад с ней пообщаться. Вот так.

Она записала номер полицейского, поблагодарила адвоката и повесила трубку. Голова никак не хотела думать. Отца больше нет. Он мёртв. Ей стало больно дышать, но слёз не было. Она встала и пошла на кухню. Выпила стакан воды, ещё один, ещё один. Потом поднялась к матери и нашла бутылку вина в шкафу с драгоценностями. Жадно присосавшись к горлышку, Аня глотала столько, сколько возможно. А потом отбросила бутылку и выдохнула.

Вернувшись в отцовый кабинет, она ещё раз набрала номер Таты.

– Тебе нужна работа?

– Вообще-то, я пока решила пожить для себя…

– Хорошо, тогда подработка в виде разовой акции? Плачу сотку.

– М, – Тата глотнула. – Хорошо. Что нужно делать?

– Мне нужно восстановить все мои карты. Ещё нужна охрана и обслуга в дом. Найди того, кто сделает мне права. И оружие, побольше и посерьёзнее. Записала?

– Да.

– Ещё телефон нормальный, восстанови мою симку. Только быстро.

Она спустилась в гараж и посмотрела на одну из отцовых машин, сиротливо стоящую там. Нацепив дождевик, Аня перегнала сначала одну машину к дальнему озеру, потом другую. Та, что залита кровью, вместе с трупом была опущена на дно озера. Места тут глубокие и не популярные. Максимум один-два рыбака за всё лето, и то по незнанию. К телу она привязала груз, чтобы не всплыло раньше срока, и достала свои вещи. Потом она вернулась к дому и долго в душе отдирала застывшую грязь с чужими кровяными пятнами. Отца больше нет. Она спустилась в столовую и заглянула в холодильник, чтобы найти то, что ещё можно съесть. Прямо посреди её трапезы, в дверь позвонили.

Молодой курьер осмотрел её полуодетое тело, но флиртовать побоялся. Она захлопнула дверь, ни сказав ни слова. В конверте лежали права и новенькая банковская карта на её имя. 11-ый айфон блистал в фирменной упаковке. Он был заряжен, включен. Она синхронизировала свою старую учётку и тут же посыпались данные. Аня облокотилась на высокую стойку, доедая свой обед. Отец не зря держал возле себя эту Тату, она совсем не плоха в своей исполнительности. Его больше нет.

Домашний персонал уже ехал в сторону дома. Аня оставила двери открытыми, ключник заехал сделать дубликаты, так что к вечеру всё устаканится. Ей ещё не было 30, а уже целый дом, недвижимость в городе и за границей, акции, ценные бумаги, деньги в разных банках, охрана, повар, прислуга. Чего только не было у неё, даже Тата, которая в конечном счёте согласилась снова стать секретаршей. Видимо, Борюсик так и не позвонил. Старого офиса отца уже в пользовании не было, ещё при жизни за его спиной активно дышала толпа, жаждущая такую позицию. Успели ли вывезти его труп, прежде, чем туда внесли вещи нового слуги народа?

Аня сжала руль автомобиля отца. Презентабельная машина солидного человека, совершенно не подходила Шиловой. Слишком вальяжная, слишком массивная. Но пока ей выбирали более спортивную версию, а она не могла ждать. Следователь по делу отца объявится очень скоро, а Аня хотела прежде поговорить с Викторией. Мама. Когда она вообще произносила это слово, смотря в лицо пьяненькой женщины с мутными глазами?

Парковаться Шилова не умела, но молодой человек в форме с воодушевлением взялся за такое дело. Она не дожидалась окончания этих рывковых движений и вбежала по широкой лестнице прямо в больницу.

– К Виктории Шиловой.

Старушка за стойкой приспустила очки. Она терпеть не могла избалованных людей с отсутствием вежливости и наказывала их по-своему.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – девушка нетерпеливо постукивала по стойке. – К Виктории Шиловой.

– Посмотрим, – трухлявые пальцы медленно перебирали бумажки, хотя она точно знала, что на компьютере это займёт пару минут.

– А можно побыстрее?

– Конечно, – старушка улыбнулась Ане и замедлила свой темп. Так прошло около 10 минут. – А вот и она. Как вас зовут?

– Анна Шилова. На меня должен быть заказан пропуск.

– Одну секундочку, – старушка открыла поисковую систему и ввела имя. Пропуск тут же показался перед её глазами. – Что-то не находит. Пройдите в бюро пропусков, вон тот кабинет и сделайте бумажный.

– Слушайте, мне некогда возиться с этим. А ну-ка пропустите меня!

Молодой человек в медицинской форме выглянул из-за угла, старушка улыбнулась ей ещё раз.

– Без пропуска нельзя.

В бюро работала молодая девушка, явно зависавшая в ютюбе. Её работа была куда срочнее, и Аня быстро прошмыгнула мимо стойки, но её подхватила рука.

– Милочка, вы знаете правила?

– Да-да, – она попыталась дёрнуться, но старушка крепко держала её локоть.

– Тогда вы в курсе, что одной тут гулять нельзя. Я вас провожу и расскажу, чего ещё нельзя делать.

Ей пришлось просидеть в комнате свиданий минут 20, прежде чем старушка вышла, а тот самый санитар повис возле стеклянной двери. Аню жутко раздражала вся эта медлительность, вся эта обстановка, но она не хотела угодить сюда следом за матерью и позволить дальним родственникам отца распоряжаться их имуществом. Его больше нет.

Викторию привела медсестра. Она выглядела ещё хуже, чем Аня себе представляла. Круги под глазами, больничная одежда, взбухшая от лекарств вена на правой руке, потерянный взгляд. Кажется, она и не понимала, что перед ней её похищенная дочь.

– Вика? – Аня нагнулась над столом, чтобы поймать затухший взгляд матери, но её голова неподвижно лежала, давя подбородком на грудь. – Вика, эта я, Аня. Ты слышишь меня?

Голова зашевелилась, и Виктория подняла свою тяжелую голову, пытаясь сконцентрироваться на дочери. После сегодняшнего визита Люци у неё случился припадок, поэтому ей вкололи побольше успокоительного и отправили поспать. Ещё ни разу у неё не было столько посетителей.

– Послушай, ты в курсе, где ты находишься?

– Б…б…больница, – её вялый язык сопротивлялся, но взгляд продолжал блуждать по комнате. Она не могла сконцентрироваться.

– Отлично, – Аня нетерпеливо ёрзала на стуле, её ищут, ей нельзя быть долго на одном месте. От желания порезаться чесались руки, но санитар всё ещё пристально наблюдал из-за стекла. – Как ты тут оказалась?

– О…о…отец…

– Папа? – женщина кивнула. – Но почему сейчас? Зачем? Он мог и раньше тебя упрятать, когда ты не выходила из запоя месяцами.

– Д…деньги.

– Ага, – она не хотела разбираться в тонкостях случившегося. Этого ответа сейчас было вполне достаточно. – Ты в курсе, что он мёртв?

– Мёртв?

– Мёртв.

– Ох, – на её лице блеснула улыбка, но тут же исчезла. Аня влепила бы ей пощёчину, будь они одни.

– Ты знала, что меня похитили?

– Да…

– Почему вы меня не искали?

– Он… он сам… он сказал…

– Ясно, отец сказал, что разберётся сам. – Женщина кивнула. Аня хорошо знала, что все проблемы в семье Шилов решал сам, а Виктория только напивалась, от радости или от горя.

Первый её запой дочь хорошо помнила, хоть и была тогда глупым ребёнком. Умер брат Ани, Денис. Трагическая случайность, его сбила машина. Никакие подобности никто не рассказывал. Но Аня помнила, что в тот день, когда это случилось, мать схватила бутылку виски и пила до тех пор, пока желание вздохнуть не заставило её отодвинуть горлышко. Зрелище было пугающее, но отец был занят похоронами и расследованием, он не мог или не хотел обсуждать с кем-то случившееся, делиться горем. Он спокойно делал то, что требуется, не запирался в кабинете, не отпихивал крошечную дочь. Он находился в доме, но был совершенно не таким, как раньше.

Виктория так и не вышла на похороны. Она пила долго и много, отец молчал. Наверное, она бы умерла, но из Франции приехала её двоюродная сестра и долго-долго сидела с ней в комнате. Дня через три Виктория вышла к столу, но уже ни с кем не разговаривала. Так Аня узнала о существовании зомби.

– Так, ладно. А теперь хорошо подумай, ты знаешь кого-нибудь по кличке Люци? Может, папа вёл с ним дела, общался? Вспоминай!

– Я знаю… знаю его.

– Отлично. Чем наша семья ему не угодила? Это папа?

– Я любила его…

– Я знаю. Папа тоже тебя любил, по-своему. Напрягись, Вика, мне нужна помощь. У отца есть какие-то документы или сведения против этого Люци? Давай же!

– Он убьёт тебя, – Виктория подняла на неё свои мутные глаза, она плакала. – Он убьёт тебя.

– Нет, он не сможет. Не переживай. Мне просто нужны какие-то ключи, чтобы спасти свою шкуру. Подумай, я прошу тебя!

– Я любила его… я любила…

Она начала выть, и санитар за стеклом открыл дверь. Виктория уткнулась в свои руки и бормотала, бормотала. Как Аня не старалась, ей не удалось ничего расслышать.

– Что вы за люди! – старушка пришла на вой и тут же кивнула санитару, Викторию подняли со стула, она рыдала.

– Нет-нет, подождите! Это очень важно, мы не договорили! – та же старушка рукой отгородила Аню, и та поняла, что бесполезно пытаться. – Вам что, платят за стервозность?

– Ха, – старушка взяла её под руку и повела из комнаты. – Ты, милочка, здесь в первый раз. Не хотелось раньше матушку увидеть? И сразу же довела её до слёз. Вы лучше не заявляйтесь сюда, чтобы дестабилизировать моих пациентов.

– Вы?

– Да, вы! – старушка уже протолкнула её к выходу, а сама отвернулась в сторону своего поста. – Приходил с утра такой же молодчик в круглых очках, а нам откачивай её после вас.

– В круглых очках… Стойте! А как его звали? – она двинулась следом за старушкой.

– Понятия не имею. Он от главврача.

– Лысеет, среднего роста, обходительный, с редкими зубами и ямочками на щеках?

– Похож.

– Твою мать!

Глава 33.

Далия провела три недели в этом мелком домишке на краю мироздания. По крайней мере, так она посчитала. По началу её упрямство не давало Люци особо разгуляться, но в её характере злость долго не оставалась. Она думала о родителях. Сначала постоянно, потом чуть реже. В конце концов, парень предложил послать им весточку, что у неё всё хорошо. Вот тогда-то Далия и оценила своего похитителя. Он рисковал головой, чтобы успокоить её. Это чего-то да стоило.

По возвращению Люци застал дом опустевшим, но волноваться не стал, потому что Далия не стала бы нарушать слово. И правда, она вернулась чуть позже с тарелкой грибов из леса.

– До сентября совсем чуть-чуть. Я подумала, что мне стоит немного отвлечься. Ты отдал записку?

– Да, не переживай.

Его всё ещё верный помощник взял листок и поручился бросить в ящик Али, но вид у него был скверный. Француз не получил сделку, над которой работал Люци, кто-то слил информацию про его побег. Теперь его ищет не только милиция, но и братва. Но ведь оно того стоило, правда?

С того дня прошла неделя, Далия немного успокоилась. Теперь она не проводила долгие часы у окна, она больше гуляла, больше говорила, больше слушала. Каждый вечер они смотрели фильмы, а потом долго обсуждали увиденное.

– Спокойной ночи, – говорила она.

– Спокойных снов, – улыбался он.

Они смеялись, они шутили, они жили.

Пришла осень, но она была такой незаметной и еле слышимой, что они продолжили после завтрака ходить по окрестностям, собирая грибы и ягоды. Далия хорошо готовила, много готовила. За продуктами ездил Люци, куда, она не спрашивала. Они обедали вместе, заваривали чай и усаживались то у окна, то во дворе, в зависимости от погоды. Одна интересная история за другой, им обоим было чем удивить друг друга.

Люци научился касаться её между делом. Аккуратно, без давления, чтобы не вспугнуть. По началу её лицо менялось, и она старалась отпрянуть от этого движения. Но время шло, они жили вместе, хоть и спали в разных комнатах. Этот созданный уют и отсутствие религиозных чтений ослабили её мораль. Она тоже стала его касаться, скорее естественно, чем намеренно.

Молилась она по-прежнему, пять раз в день. Но если раньше это была её релаксация, её размышление, то теперь всё это она открывала другому человеку. Необходимость Аллаха стала незримой, но Далия не чувствовала себя предательницей. Никогда ещё она не жила для себя так полно, так одержимо. Она знала, что любит его.

Быть вместе. Разве можно было представить, что для Люци это станет реальным? Теперь он понимал, почему бандитам не разрешено иметь семью. Он в отличие от большинства хорошо понимал, как боится за хрупкий мир в стенах этого разваливающегося домишки. Он любил её, и лучшей наградой считал то, что знает это. Глупые, романтичные мысли могли бы оскорбить то глубокое чувство, которое пустило корни на дне его души и теперь может быть вырванным только вместе с нею.

– Ты не хочешь съездить в город со мной? Купишь что-нибудь, сменишь обстановку, – Люци сжал её ладонь, было ясно, они сидели на лавочке, опиравшись спинами о дом.

– Почему бы и нет.

Далия волновалась. Разум подсказывал ей бежать, но сердце, сердце, кричало, что, если Аллах дал ей такое счастье, она должна принять это. Но как же родители? Что будет с её семьёй?

Утром они после завтрака сели в машину. Лил дождь, Далия не могла унять подступающее к горлу беспокойство. Что-то случится, что-то точно случится. Посмотрев в зеркало, она не узнала себя. Без косметики, бледная, боящаяся. В её крупных глазах стоял ужас, но Люци делал вид, что не замечает. Всю дорогу, всего-то 20 минут, он спрашивал её, какую она хочет косметику, какие фрукты, какие вещи. Вряд ли в деревенском магазине найдётся что-то подходящее, но стоит попробовать. В Москву ехать далеко и опасно.

Дождь всё лил и лил, дворник отчаянно отбрасывали потоки, но новые волны стекали по стеклу. Далия не слушала Люци, иначе уловила бы напряжение в его голосе, в его смехе, в ненатуральности фраз. Они остановились у ветхого дома, магазина рядом не было. Далия обернулась на водителя, тот тоже подцепил от неё страх. Но в его голубых глазах он казался ещё страшнее, чем в её собственных.

– Послушай, – он взял её за руку, и она поняла, что его сердце бьётся также бешено, как и её собственное. – Нам было хорошо вместе, ведь так?

– Да…

– Вот, – он мял её ладонь и не поднимал глаз. – Я не тот человек, кого ты бы выбрала, я это знаю. Я жил неправильно…

– Люци…

– Послушай, – его голубоватые глаза упрямо упёрлись в её лицо. – Я хочу быть лучше для тебя. Хочу семью, хочу детей. Хочу приходить с работы и видеть, как ты возишься на кухне. Хочу стареть с тобой. Хочу любить тебя. И мне больше недостаточно того, что есть. Тебе придётся принять решение.

– Какое решение?

– Будешь ли ты моей женой?

У неё в груди всё оборвалось, как бывает при самых важных шагах. Что он такое говорит?

– Я не понимаю…

– В этом доме живёт мулла. Тут есть несколько дагестанских семей. Я нашёл их на прошлой неделе, обо всём договорился. Сейчас нас ждут, чтобы совершить обряд, там же регистратор из города. Твой паспорт при мне.