Текст книги "Проститутка, или Долгая дорога к Богу."

Дальнейшая, запрограммированная программа отдыха на природе Оле тоже была чужда: парни достали, привезенные с собой металлические пластины, собрали из них мангальчик, высыпали в него готовый уголь, купленный в магазине, полили какой-то вонючей химической жидкостью, зажгли. Достали в пластиковом ведре замаринованный готовый шашлык, купленный тоже в магазине и стали его готовить на углях, пропитанных вонючей химической жидкостью. Оля была в шоке! Она смотрела на все это и не верила своим глазам: как можно испортить то, что казалось, невозможно испортить?! Плюс ко всему этому у них не было даже никакого вина! Они приехали на шашлыки на электричке, отмечать день рождения с пепси-колой! Даже не с чаем в термосе.

На конюшне Оля была в состоянии гнева. Но теперь, глядя на то, как питерские парни просто не умеют отдыхать, Ольга впала в какой-то грустный ступор. Она просто сидела и безучастно молчала. Парни говорили о том, что здесь дача какого-то очень знаменитого футболиста. Тут Джони заметил, что Оля сидит абсолютно безучастно.

– Оля, ты что грустишь? У тебя же сегодня день рождения. Улыбнись! – начал Джони – Или тебе что-то не нравится, что-то не так?

И тут Олю понесло, раз уж спросили:

– Да, мне не нравится. Мне все не нравится.

– А что именно, можно уточнить? Может мы что-то подправим? – наивно продолжал Джони.

– Вряд ли это уже можно исправить. Мне не понятно абсолютно все. Про конюшню я с Митей дома поговорю, а вот про шашлыки могу вам всем рассказать, может на будущее пригодится.

Во-первых, зачем тащить с собой мангал в лес, если его можно сделать из камней, тем более мы на севере и здесь много камней, ну это ладно. Зачем в лес тащить с собой с города угли?! По-моему, это просто глупо. Мы в лесу! Здесь полно сухих деревьев – это дрова, которые при горении превращаются в угли! Еще преимущество костра в том, что компания сидит у костра, совместно создает этот костер, приносит ветки и тому подобное – это объединяет, сближает и вообще костер – это красиво. А вы просто насыпали магазинных углей, залили вонючей химией… Если вы просто хотите быстро пожрать шашлыка без костра, то вам лучше это делать в шашлычной, потому, что этот шашлык будит плохим.

– Почему? – удивился Митя.

– Потому, – продолжила Оля, – во-первых вы испортили угли, пропитав их химией, теперь дым из углей вонючий химический прокоптит мясо, у мяса будет привкус химии. Ведь что такое шашлык – это подкопчённое мясо, а какой вкус у дерева, тем и прокапчивается мясо. Я достаточно ясно выражаюсь? Вот почему шашлык не делают на еловых дровах – потому, что мясо пропитается еловой смолой, вернее запахом еловой смолы и жрать будет невозможно. На юге, от куда и пошел шашлык, там знают в нем толк. Так вот, там угли делают только из фруктовых деревьев: яблони, вишни, груши. Есть прям особые гурманы, которые предпочитают какой-то один вид, например, грушу. Вот. Так мало того, что мясо теперь будет с привкусом химии, да еще вы его в супермаркете купили – то есть изначально плохое. Мясо на шашлыки нужно мариновать самим: выбирать хорошее мясо, резать правильные куски, мариновать в своем фирменном маринаде. Каждый маринует шашлык по-своему. Вот у меня тоже есть свой секретный маринад, и я его никому не расскажу, только своим детям по наследству передам. Мясо по моему рецепту получается самое лучшее в мире. Этот рецепт мой друг у одного мужика, чей шашлык они попробовали и пришли в полный восторг, до этого уже считая, что умеют правильно мариновать мясо, купил за ящик водки. Вот так. А вы из супермаркета… Там и само мясо плохое, и половина будет просто жир, который выбросим и, скорей всего в уксусе, чтобы дохлое мясо подольше пролежало, а уксус мясо дервенит, мягким и нежным оно уже не будет.

Оля закончила свою речь. Все сидели и молча смотрели, будто ждали продолжения. Оля думала, что обидит их своим высказыванием, но у них у всех был вид не обиженный, не раздраженный, а будто они на лекции у профессора в институте и жалеют только о том, что у них нет тетрадки для конспекта.

– Так давай в следующий раз мы купим с тобой мясо, и ты замаринуешь свой фирменный шашлык. И вообще… Хорошо, не будем тащить угли, сделаем костер, – прервал молчание Кучин. – Вообще она очень хорошо готовит. Мой папа повадился к нам на обед приходить, – хвастаясь, сказал Митя своим друзьям.

Глава 6. Часы.

Домой они явились в семь вечера. Оля сразу подошла к домашнему телефону и позвонила в общежитие к брату на проходную:

– Добрый вечер. Хотела бы вас попросить передать Алексею Галицину в 412 комнату, чтобы он как можно быстрее позвонил своей сестре. Я буду ждать.

– Хорошо. Сейчас скажу. О, Денисов! Загляни к Галицину, скажи, что ему сестра сейчас звонит. Сейчас его позовут.

– Хорошо. Ну, я не буду занимать телефон, пусть он мне позвонит.

– Хорошо. Я скажу, – отвечала консьержка.

– Спасибо, – Оля положила трубку.

"Так, уже семь вечера. Весь день рождения коту, а точнее лошади под хвост. Надо бы душ принять после таких путешествий, но пока я буду в душе – брат позвонит. Да нет времени уже – день прошел." – Оля старалась думать побыстрее. – «Ладно, просто переоденусь, поправлю макияж, лучше конечно умыться и снова накраситься, но это тоже долго». Оля переодевалась. Митя был в душе. Позвонил телефон:

– Привет, – услышала Оля грустный голос брата.

– Привет. Ты утром опоздал, или вообще не приехал? – начала Галицина.

– Нет. Я ровно в 10.00 звонил в вашу дверь. Я там вам записку оставил.

– Мы из дома вышли в 10.20 и записки никакой не видели.

– Я ровно в десять стоял у вашей двери и звонил, – грустно продолжал Алексей.

Оле стало жалко брата. Она ничего не понимала, но верила ему. Ольга представила, как ее братик рано утром в свой выходной ехал к ней через весь город. Приехал, а ему не открывают. "Ужасно", – подумала Оля.

– Ладно. Потом разберемся, – Оля взглянула на часы, висящие на стене. – Так, сейчас уже пол восьмого…

– Сейчас без пяти семь – поправил ее брат.

– Я сейчас смотрю на часы – пол восьмого.

– Я тоже сейчас смотрю на часы – настаивал брат.

Оля посмотрела на свои ручные часы, они, конечно были больше декоративные: типа серебряные, с красивым серебряным браслетом, с не большим синим овальным циферблатом, где цифры 12, 3, 6 и 9 были цифрами, а остальные обозначались только маленькими "брильянтами". Но шли они исправно. На них было почти семь.

– Да, семь…, – Оля задумалась, – он что, перевел часы, специально? … – Ольга говорила это вслух, но на самом деле про себя. Брат на том конце провода молчал. – Ладно, – Оля взяла себя в руки. Для нее все было ясно. – Ты можешь сегодня вечером быть на Невском? Мы с тобой вдвоем отметим мой день рождения.

– Могу.

– Если я сейчас выйду из дома, через сколько я буду на такси у Казанского собора? – спросила Оля у брата.

– Думаю, через минут сорок.

– А ты через сколько будешь там, у Казанского?

– Ну, мне одеться минут тридцать, дойти до метро минут двадцать и в метро минут сорок…Значит через полтора часа. – отвечал Алексей.

– Так, значит в восемь тридцать встречаемся у входа в Казанский собор. Хорошо?

– Хорошо.

Оля положила трубку. Митя был еще в душе и пел там песни на английском языке.

" Хорошо. Я напишу ему записку ", – подумала Ольга.

" А теперь я поехала отмечать свой день рождения со своим братом так, как я хочу. Ты сможешь в ближайшее время найти меня в «Мани Хани». Я тебя тоже приглашаю, если что " Такую записку написала Галицина и положила на кухонный стол. Она взяла все деньги, которые лежали на полочке в серванте, там было около шести тысяч и вышла из квартиры.

Галицины всю ночь ездили по клубам Санкт-Петербурга. Были они, конечно, и в «Maney Haney», и в "Конюшне" – это ночной двухэтажный стриптиз-клуб, на канале Грибоедова, возле храма "Спас на Крови". Были еще в каких-то. Про ночные клубы Петербурга ни Оля, ни тем более ее брат, ничего не знали. Они просто выходили с клуба, возле каждого клуба стояли таксисты, Оля говорила, чтобы их отвезли в следующий и все. В четыре утра они приехали в "Metro" на Лиговке. Это был огромный клуб, самый огромный из всех, которые они видели этой ночью и, наверное, самый большой в Питере. Здесь было два этажа, но они были еще и длинные, и делились на части по функциональности: один зал был сделан как бар, там просто пили за столиками, в другом по периметру находились, как бы низкие напольные диванчики с множеством маленьких подушечек, на которых толпами лежала молодежь, некоторые уже спали. Естественно был танцевальный зал, к Олиной радости за дверью, потому, что, когда она открыла двери в танц.зал – казалось, что она попала в ад. Очень огромное, бетонное помещение, без освещения, не считая множества мигающих огней на различный лад, очень быстро и ослепляя. Множество людей странно двигаются под странную однотонную музыку. К тому же эта электронная музыка играла так громко, что ее было хорошо слышно и во всех остальных помещениях клуба, а там, внутри, можно просто оглохнуть. «Наверное, сколько здесь часов протанцуешь – столько дней потом и не слышишь», – подумала Оля. Там располагалось еще много зон, но Галицины остались в зоне бара пить, к ним пристала какая-то девка, которая явно хотела напиться на халяву, Оля ее поила, чтобы поразвлечь брата, но та, выпив рюмок пять текилы куда-то скрылась.

Почти в шесть утра Галицины вышли из "Metro". Оля посадила брата на такси, пообещав через неделю с ним как-нибудь погулять. Сама тоже взяла такси, уселась на переднее сидение, чтобы лучше рассмотреть утренний, еще дремлющий город.

Настроение было прескверное. День рождения прошел отвратно. Всеночная пьянка совсем не порадовала Олю. Она ехала на встречу рассвету и думала: "Дело в том, что я нахожусь с чужими людьми, а день рождения надо отмечать с близкими. Кучин мне никто – клиент, который теперь не платит за меня. Тоже ему выгодно, чтобы я жила у него. А что? – трахает каждый день, да теперь я еще и жрать готовлю, убираю – вообще он в выгоде. День моего рождения провел так, как он хочет – со своими друзьями. А мне они нахер нужны? Брат тоже родной по документам, а по факту – мы с ним совсем разные люди, мне его просто жаль, жалкий он какой-то… "

– С клуба едите? Что-то отмечали или просто выходные? – вдруг спросил таксист.

– День рождения, – буркнула Оля.

– Чей, Ваш? – не угоманивался таксист.

– Да, – недовольным голосом ответила Галицина.

– А что вы такая злая, вечер не удался?

Оля расценила эту фразу как издёвку.

– Вы кто, таксист? – так везите. Молча! – со злобой ответила Ольга.

Водитель несколько минут помолчал.

– Девушка, ну что вы злитесь? Я от всей души. Смотрю, красивая девушка, одна в шесть утра. Это не нормально. Где ваш парень? У такой красивой девушки обязательно должен быть парень. Поругались?

– А у меня нет парня. Оля подумала: «А у меня ведь правда нет парня. Кучин – клиент, я его не люблю, и он меня не любит. Комаров? – предатель. Как он мог? А как он ее на день рождения ко мне притащил? Ужас, уму не постижимо». От этого воспоминания у Ольги стало горько во рту.

Глава 7. Грустный праздник.

За год до этого. Комаров жил в квартире у Ольги. Они жили в странном состоянии – встречающихся, хотя их дочери было почти два года, они были женаты, но на тот момент уже разведены. Ольга с помощью своих собственных связей в суде, развелась с Комаровым без суда и следствия, вернула себе свою девичью фамилию, о чем конечно потом пожалела, но терпеть его постоянные пропадания, а потом находить письма от любовниц сил больше не было.

Но в сентябре 1997 года они были вместе, той любовницы след простыл, так как она была вообще с Москвы – это был летний роман. Галицина с Комаровым встречались, но не жили как семья. Оля жила в квартире своей матери, а Комаров приезжал каждый вечер, спал у нее, утром уходил на работу, но после работы он не сразу приходил домой к Ольге и их дочери, а шел сначала в дом своей матери, а это было в три раза дальше от его работы, нежели квартира Галициных, проводил там вечер, в кругу своей семьи, ужинал там, а потом шел к Ольге спать. Выходные он тоже проводил в доме своих родителей, объясняя это тем, что в доме много надо помогать. Олю и дочку с собой не брал. Мать Александра Комарова ненавидела Ольгу с самой первой минуты. Его мать считала Ольгу не достойной еë сыночка – красавца. Александру родители пророчили другую невесту, кстати действительно уродину, но она была дочкой полковника милиции. Александр встречался с ней и дело доходило до свадьбы. Они должны были пожениться и Александру, соответственно светила быстрая карьера по милицейской лестнице. Но тут в жизни Саши появилась Галицина.

Александр был маминым сынком: он любил маму и слушал ее, но в Ольгу он влюбился сильно, по-настоящему и ослушался мать. Но мамаша не сдавалась, продолжала всячески отваживать сына от Галициной, заманивая его в свой дом под различными предлогами, а там, не переставала лить ему в уши грязь про его новую избранницу.

Ей было плевать на на их дочь, на свою внучку. Она хотела полного повиновения сына и выполнения им ее воли. Она даже не гнушалась походами к колдуньям.

Вот поэтому они так и жили – встречались. Олю конечно все это не устраивало, она все понимала: мамаша…сынок… Ольга страдала, но ничего поделать не могла.

Тогда Олин день рождения решили отметить в ближайшем портовом городке, в баре под названием "Баркас". Это был Олин любимый бар в самом центре города. Интерьер бара очень нравился Оле. Он был сделан как каюта старого пиратского фрегата. Мебель из тяжелого красного дерева. Висели сети, чайки, экзотические рыбы на стенах. Посередине бара над барной стойкой, под потолком располагался огромный парусник. А еще там варили настоящий турецкий кофе на песке, прямо на барной стойке, на твоих глазах турочку ставили в песок… У.... Оля обожала этот варенный кофе.

Накануне, Галицина пошла к подружке – соседке и взяла у нее обтягивающий трикотажный комбинизон, чтобы быть красивой в свой день рождения. В этом комбинезоне она выглядела моделью потому, что он вырисовывал все изгибы ее идеальной фигуры.

Роды совсем не испортили ее, живот, по-прежнему, был плоским, и она даже стала еще красивее, ее формы стали более округлыми. У самой Оли не было ничего нарядного. Жили они бедно.

Александр сказал, что с ними поедет Жорик со своей очередной подружкой.

– Зачем мне Жорик на моем дне рождения, тем более с какой-то подружкой? – возмутилась Оля.

– Он нас повезет, чтобы я мог с тобой выпить. Ну а подружка, для Жорика, чтобы он не скучал.

Оле не понравилось это предложение, но объяснение было логичным. «Ладно – подумала она – может с Жориком веселее будет». Подружкой Жорика оказалась Неля Кусадаева. Оля знала эту девушку, через одного знакомого и даже не так давно их сама познакомила.

За столиком в кафе Оля стала замечать, что Александр больше ухаживает за Нелей, чем за ней.

– Что ты будешь пить? – спросил Александр уНели.

– Мартини, – как-то искусственно скромно ответила Неля.

– Я тоже буду мартини. Возьмем сразу бутылку, – Александр продолжал разговаривать с Кусадаевой.

– А ты у меня не хочешь спросить, что буду я? – обратилась Оля к Саше.

– А я и так знаю. Ты же тоже пьешь мартини.

Оля замолчала. Вроде все так. Да, она пила мартини и это она приучила Александра к нему. Но что-то было не так. Она чувствовала это, но не понимала. Это было какое-то такое состояние, что ты вот что-то понимаешь, но не хватает какого-то одного звена, чтобы все сложилось во едино. Когда ты не ждешь зла и не думаешь о нем, то ты его и не видишь, даже если оно лежит перед тобой на блюдечке с голубой каемочкой.

Потом был момент, что Оля обратила внимание на то, что Жорик вообще сидит отрешенно, пьет свой кофе, курит, рассматривает интерьер бара, на свою девушку вообще не обращает внимание. Неля все больше о чем-то щебетала с Александром, Оля тоже была, вроде как, "ни у дел».

– Ты что поругался со своей девушкой? – спросила Оля у Жорика на ушко.

– С какой девушкой? – спросил Жорик.

– С этой, с Нелей. У тебя их что, много? – Оля захихикала.

– А эта… Да, че то… надоела уже, – Жорик был какой-то потерянный.

– А зачем приволок ее сюда?

– Да… так, за компанию, – отвечал Жорик.

Когда они собрались уже уходить, Оля сказала:

– А теперь поехали на море. Я хочу на море! Я люблю море.

Море находилось от них в двух километрах, пять минут на машине.

– А я не люблю море, – зачем-то сказала Неля.

Олю совсем не интересовало это. Олю вообще ни она, ни то, что она говорит – не интересовало и поэтому она даже не заметила эту фразу.

– Нет, мы не поедем на море, мы поедем домой, – довольно резко сказал Александр.

– Как домой, зачем домой? У меня день рождения, я хочу на море. – не понимала Оля.

– Нет, уже поздно, на море будет холодно и вообще Нели уже домой пора, – отрезал Комаров.

Оля ничего не понимала. Она стояла растерянная и молчала. Ольга совсем не ожидала такого.

– Но на пять минут, просто постоять, подышать морем, послушать шум прибоя. В чем проблема? – не сдавалась Галицина.

– Но мне на самом деле пора домой, – влезла Неля, – уже поздно, мама будет переживать.

Кусодаева только закончила школу, ей было 16 лет.

– А то что от тебя будет вонять спиртягой, это ничего? – разозлилась Оля.

Но они все-равно поехали домой. Оля очень расстроилась. " Не понимаю, в чем проблема? Неужели так сложно подъехать к морю на десять минут? У меня же день рождения", – думала Оля, когда везли ее обратно домой.

Они подъехали к ее подъезду, Оля попрощалась с Жориком, Нелей и вышла. Александр остался в машине.

– Щас мы Нелю отвезем, и я потом приеду, – сказал Александр.

Но Оля была уже расстроена, уставшая и пьяненькая, чтобы что-то понимать. Она все находилась в этом состоянии, когда чего-то не хватает, чтобы увидеть очевидные вещи.

Глава 8. Надо делать.

Вот теперь в такси, вспомнив этот свой день рождения, Оля все слишком отчетливо увидела и поняла. " Какой ужас! Как он мог? Они совсем меня за дуру держали. Наверное, смеялись на домной", – думала теперь она. Ольга с трудом сдерживала слезы, они душили ее, они как будто бы комком застряли в горле, и она не могла их проглотить.

– А как бы вы хотели в оригинале отметить свой день рождения? – спросил таксист.

Теперь Оля обрадовалась, что он заговорил с ней – это помогло слезному комку провалиться.

– Вопрос не в "как", а "с кем? " – ответила Ольга, как взрослая, мудрая женщина. Она действительно внезапно повзрослела, не потому, что ей исполнилось 24 года, а потому что тот день рождения до нее "дошел"! Она вспомнила все мелочи, каждый взгляд, каждую фразу. Теперь все сложилось. Осознание того, что самый любимый твой человек может так подло, так низко тебя обманывать, смеяться над тобой со своими друзьями и со своей шлюхой – такое осознание делает человека взрослым, так уходит наивное детство и приходит жестокая взрослая жизнь.

– А с кем бы вы хотели отметить свой день рождения? – снова, отвлекая от темных мыслей, спросил водитель. Оля задумалась…

– Эти люди находятся за две тысячи километров от сюда.

– Так, а почему Вы не с ними, что Вам мешает?

Оля задумалась: " А почему я ни с теми, кого люблю. Действительно, почему? "

– По всей видимости, деньги у вас есть, – продолжал таксист. – Вы можете поехать к ним, или пригласить их сюда.

– Да, – в слух сказала Оля, но не таксисту, а себе. "Я должна ехать домой к дочери, к мужу. Вот почему я страдаю. Я без них страдаю. И здесь меня не утешит никакой клуб, сколько бы я не пропила в них денег… Муж конечно, козел, но я так хочу к нему, я хочу быть с ним, чтобы он любил меня. " – эти мысли успокоили Олю. Она хотя бы теперь поняла, что с ней происходит и что ей надо делать.

Глава 9. Грусть.

Кучин ничего не говорил Оле, не ругал ее, не высказывал ей. Все было хорошо, нормально. Дмитрий ходил на работу, по вечерам составлял свой бизнес-план на следующий день, Оля готовила первое, второе и компот… Так продолжалось несколько дней. Правда вечера Оля проводила на балконе с сигаретами и кофе. Она почти всегда молчала, много курила и смотрела в ночное небо. Как-то вечером Дмитрий вышел с ней на балкон, хотя он не курил.

– Оля, – начал он, – почему ты всегда грустная, что не так, о чем ты думаешь?

– Я думаю, что у вас никогда не видно звезд, – глядя на небо, сказала Оля. – Небо всегда светлое и низкое, одни облака. Если у вас нет звезд, о чем тогда у вас говорят влюбленные?

Ольга вспоминала своë южное высокое, как она теперь понимала, черное небо, усыпанное миллионом ярких звезд, в которых явно были видны все созвездия. Вспоминала, как ее муж, когда они встречались, показывал ей созвездия и рассказывал о них. Это было великолепно! "А здесь, вечно как кефир над головой", – подумалось Оле.

Про звезды Митя ничего не ответил. Он понимал, что грустит она не из-за звезд, а о небе он вообще почти ничего не понял, потому, что он другого неба не знал.

– Ты уже покурила? Пойдем поговорим. Пойдем в квартиру – прохладно.

Они зашли, сняли куртки. Дмитрий усадил Олю на диванчик напротив себя.

– Оля, я считаю, – начал Митя, – что ты грустишь потому, что у тебя нет занятия. Да, ты хорошая хозяйка, очень хорошо готовишь кушать, но человек должен чем-то заниматься кроме домашних забот. Вот ты чем хочешь заниматься? У тебя есть какая-нибудь мечта, цель, кем ты хочешь стать? Может быть на кого-то выучиться?

Оля задумалась. Она, на самом деле, думала, кем бы она хотела стать, чем бы хотела заниматься, но ничего, абсолютно ничего не приходило ей в голову. Когда-то она хотела быть художником, поехать в Санкт-Петербург, поступить в художественное училище…, но сейчас она не помнила об этом, все ее мечты и желания стерлись и была полная пустота. Ей стало не по себе от того, что она не знает, чем бы хотела заниматься. Оля понимала, что это не нормально в 23 года не суметь ответить на этот, казалось бы, элементарный вопрос, ей даже стало стыдно. "Даже детям в садике, когда задают такой вопрос – они довольно быстро и уверенно отвечают. А я не знаю. " – думала Оля.

– Я не знаю, – искренне ответила она.

– Хочешь, пока будет приходить учительница английского языка и ты будешь учить английский? Английский все-равно нужен, весь мир говорит на английском, – продолжал Митя.

– Эта, та, которую ты трахал, когда она учила тебя? – спросила Оля, вспомнив Митин рассказ об изучении языка.

– Да, это она. Но это было три года назад и то пару раз.

– Нет! Я ни хочу, чтобы сюда приходила та, которую ты здесь трахал!

– Хорошо, мы можем нанять другого учителя.

– Нет, я не хочу учить английский вообще, – Оля стала злиться.

– Ладно. У нас, почти во дворе, продается маленький магазинчик, такой павильон. Хочешь, я его куплю, и ты там будешь что-нибудь продавать. Что захочешь: платья, косметику, что тебе больше нравится. Я тебе во всем помогу. А сам магазинчик, сразу оформим на тебя, и ты будешь хозяйкой. Он будет твой, даже если мы с тобой разойдемся.

– Я не хочу магазин, я не хочу торговать, – ответила Оля. Она не капризничала и не на зло отказывалась. Она искренне представляла его предложения и примеривала на себя, пытаясь понять, сможет она этим заниматься, хочет ли, лежит ли у нее к этому душа? Ведь речь шла об этом. Они пытаются разобраться чего она хочет. Оля старалась понять, она копалась внутри себя, понимая, что вряд ли еще кто-нибудь предложит ей помочь создать свое дело. Галицина понимала, что это круто, что это очень щедрое предложение, но в ней была пустота. В голову совсем ничего не приходило. Но зато она точно знала, чего не хочет. Оля чувствовала, что торговля – это не ее. Купить – продать – это совсем не интересно, даже, в понимании Оли – позорно. "Это же барыги. При Хрущëве их в тюрьму сажали, а теперь это круто. Фу, херня какая. " – думала девушка.

– Пойдем на балкон, покурим с кофе, мне там хорошо думается, – сказала Оля.

Они вышли. Оля закурила. От сочетания сигареты с кофе и вечернего осеннего воздуха ей становилось почти хорошо, но как только она заходила в квартиру, где нельзя было курить и не было ночи – ей становилось плохо.

Постояв немного в молчании, Оля вдруг, неожиданно для себя сказала:

– Мне домой надо, – и только через минуту продолжила. – Я по дому скучаю.

В голове у Оли было: "Я по дочери и по мужу скучаю", но она, естественно так не могла сказать. Кучин не знал о дочери. Она ему еще не сказала. Не хотела. Это было ее личное, сокровенное.

Митя ничего не отвечал.

– Я из дома уехала в начале лета. Меня дома уже почти четыре месяца нет. Я никогда так на долго не уезжала из дома. Я домой хочу, – повторила Оля, абсолютно отчетливо поняв, чего она по-настоящему хочет.

– Хорошо, – ответил Митя – ты на сколько планируешь туда поехать, на совсем, или на время?

– Только на время, не на долго, – оживилась девушка, – на месяц максимум. Там нечего делать. Там бедность, работы нет. Я вернусь.

Перед Митей в одно мгновение очутилась совсем другая девушка, нежели была здесь весь вечер до этого. Это вернулась та Оля, в которую он влюбился в «Maney Haney», в их первый вечер и ради этой девушки он готов был на все.

– Тебе завтра купить билет?

– Можно, – стараясь не очень радоваться, ответила Оля. Она вдруг подумала, что ее неистовая радость может обидеть Митю, он может подумать, что ей плохо с ним, и она хочет уехать от него. Но дело то было не в нем. Он был хорошим парнем и к ней относился хорошо, даже лучше, чем многие, и чем, возможно, она заслуживала.

Дело было только в самой Ольге. Она, на самом деле не знала ничего: ни где еë дом, ни где еë парень, ничем ей заниматься, ни где ей жить. Она совсем потерялась в этой жизни и не знала в какую сторону ей идти. Она даже всего этого толком не понимала. Сейчас она знала только одно: она хочет к дочери и к мужу.

Ольга уехала, наготовив еды Мите на неделю.

Поехала она на поезде, Оля сама так захотела, ей было так понятней и привычней. Аэропорты – это чуждый мир для провинциальной девушки. Галицина не боялась летать, она летала с мамой, когда ей было лет четырнадцать к дяде в Тольятти. Ольга боялась именно аэропортов, этих огромных комплексов со множеством входов и выходов. Она боялась, что запутается там, в их терминалах. А на поезде было хорошо: лежи себе на верхней полке, Оля любила верхнюю полку – никто тебя не видит, никто мимо не ходит. Спишь, читаешь, грызешь всякие вкуснятки – красота! Поезд засыпающе стучит, покачивает.

Оля проснулась от того, что, какая-то баба довольно громко говорила:

– Давайте ее разбудим. Она со вчерашнего вечера как легла, так и не вставала, даже не шевелится. Вот уже шестнадцать часов! Она вообще живая, может ей плохо, может она сознание потеряла?!

Оля, почему-то сразу поняла, что говорили о ней.

– Я живая, я просто отдыхаю, – поспешила отозваться Оля, пока ее не стали тормошить.

Галицина уже очень давно так хорошо и спокойно не спала. И дело не в этих трех месяцах, проведенных в Питере под сутенёром, еë спокойный и долгий сон закончился гораздо раньше, когда ее муж стал пропадать по ночам, объясняя это ночными дежурствами. Оля была, конечно, дурой, но не полной. Пару раз она звонила в отдел, во время его ночных дежурств, но дежурный отвечал, что Комаров сегодня не дежурит. А потом… он перестал ее брать с собой на дни рождения к своим друзьям – милиционерам, объясняя это, тем, что Ольга должна оставаться с ребенком, хотя у них неподалеку было две бабушки. Были ли вообще эти дни рождения? Как потом выяснилось – это была любовница. И так далее, и тому подобное.

Теперь же Оля спала беззаботным детским сном. Те проблемы, которые заботили ее еще полгода назад, а именно измены мужа – теперь не заботили ее, после всего, что она пережила, работая на Бориса. Теперь на мир и на многие вещи она стала смотреть по-другому. Еще полгода назад Ольга свято верила в огромную любовь их с мужем, верила, что они проживут всю свою жизнь вместе… и все такое. Теперь вся ее вера разбилась как фарфоровое блюдце о камни многочисленных измен. Поработав проституткой, Оля вообще больше узнала мужчин, их философию жизни, что они животные. Для них секс – как для кота или собаки: хочу трахаться – трахаюсь. По большому счету все равно с кем, с тем, кто дает. Если есть выбор – хорошо. Выберу ту, которую хочу сейчас трахнуть, но это совсем не значит, что он захочет трахать ее больше года, скорей всего он захочет другую гораздо раньше и воспользуется этим, как только представится возможность. И это не потому, что та, предыдущая плохая. Она не плохая, она очень даже хорошая, ведь он выбрал ее еще вчера и за такой короткий срок даже молоко не может испортиться. Просто у них так работает импульс "член-мозг". Член хочет – мозг ищет варианты. И все. Ничего личного. Они не собираются вас обидеть, сделать вам больно, предать вас – нет. Они об этом не думают. Более того, они почему врут? – именно потому, что не хотят никому делать больно, ни хотят конфликтов, разборок, они вообще не скандальные существа, в своем большинстве. Все работает именно так: "хочу трахаться – ищу варианты". И все.

Теперь Галицина знала это. Конечно, это разрушило ее жизнь, ее мир, ее мировоззрение, и она оказалась в пустоте, потому, что новый мир еще не обрела, не нашла. Тот, в который Ольга Галицина попала – был ужасен, и она не хотела в нем оставаться, хотя он был понятен, она быстро в нем разобралась.

Глава 10. Всем нужна любовь.

В станице Оля провела три недели, в основном в пьяном веселье. С дочерью она была гораздо меньше, чем планировала. Большую часть времени она провела с Комаровым в его двухкомнатной квартире, которую ему родители все – таки оставили, в ней он жил один. Дочь жила у Олиной мамы. Сама Оля не понятно где жила, скорей у Комарова, иногда приходя в гости к дочери. Да, конечно, по приезду она поехала со своей дочуркой в город на такси, купила ей все, что только возможно было купить, гуляла с ней, кормила ее вкуснятками и потом Ольга брала Леночку с собой в бары, где она встречалась со своими друзьями, поила их за свой счет. Леночка была с ними, когда они пили, курили и веселились. Но мать дочери время не уделяла. Леночка очень сильно любила маму и ждала ее каждый день все три месяца. Каждый день спрашивала у бабушки: "Где мама… а когда она приедет? ". И вот свершилось! И вместо того, чтобы провести с дочкой эти три недели, она пила со своими друзьями, трахалась с папашей, который так и не сделал ей никакого предложения типа: "Давай жить вместе" или "Оставайся". Ничего подобного он не сказал, они были любовниками, а не мужем и женой, и тем более они не были родителями. Через три недели Оля опять уехала в Питер к Кучину, а Леночка осталась ждать маму.