Текст книги "Проститутка, или Долгая дорога к Богу."

Оля понимала, что она попала в сказку. Это был не то, что другой мир по сравнению со станицей, это было другое измерение. Деньги появлялись в огромных количествах ни от куда. Ну что стоит покрутить попой три минуты на столе и за это девушка чистыми, минус "подходный налог" получала половину месячной зарплаты обычного российского гражданина.

Девушки чуть позже научили Олю в кассу сразу относить 30% в рублях, а доллары оставлять себе, правда для этого надо было всегда иметь при себе наличные, но Оля научилась справляться с этими сложностями. Теперь в еë съёмной комнате на Петроградке, на Чкаловском проспекте в доме 14, в учебнике по английскому языку, который ей подарил брат, складывались доллары, и их становилось всë больше и больше.

Галицина понимала, что жизнь еë наладилась. Она была счастлива и ей было спокойно. У неë была своя замечательная большая комната почти в пустой коммуналке. Оле очень повезло с комнатой. Ей, конечно, тогда ещë не с чем было сравнивать, но с этой квартирой у неë возникла любовь с первого взгляда и на всю жизнь осталась в еë душе тёплым воспоминанием.

Позвонила еë агент и сказала, что есть комната мечты, почти пустая коммуналка, чего не бывает. Оля, когда приехала, уже не хотела оттуда никуда уходить. Комната в коммуналке стоила 1500 рублей в месяц – месячная зарплата обычного человека.

Это была всего лишь четырёхкомнатная, с очень большой кухней, больше двадцати метров квадратных на два окна. Возле окон стоял старинный, круглый, красивый и надёжный стол из настоящего дерева, а не с спрессованной древесной стружки, как делают сейчас. Оле очень понравилась просторная кухня и этот старый стол, который был довольно в хорошем состоянии. Оле так же понравилось, что он не был накрыт ни какими клеëнками, как обычно делают на кухнях, а представлен в полной своей красе.

В коммуналке жил только студент в самой дальней комнате, которого никогда не было не видно, не слышно и бабулька-одуванчик. И все! Одна комната просто пустовала, там хозяйка Олиной комнаты, которая владела двумя комнатами в этой квартире хранила свои какие-то вещи и крайне редко туда к ним наведывалась, не беспокоя при этом Олю.

Олина комната была такой же большой, как кухня и тоже на два окна. Была весна и уже довольно яркий, но мягкий свет проникал во все окна, радостно освещая и кухню, и комнату. Хотелось жить. В комнате по периметру была расставлена вся необходимая мебель: платяной шкаф, кровать-полуторка, стол у окон со стулом, маленький холодильничек – Оле по пояс, старый телевизор, который ловил два канала и даже сервант. Всë, что было нужно. Оля была счастлива.

Как-то Оля мыла общий коридор в квартире. Она решила, что это еë обязанность. "А чья ж еще? – подумала Оля – пацан-студент, который не известно, когда бывает дома и бабулька". Но тут вышла бабулька из своей комнаты и сказала:

– Оля, вы не были бы так добры, не мыть коридор.

– Почему? – удивилась Оля. – Я очень хорошо мою.

– Я даже не сомневаюсь в том, что вы хорошо моете. Но дело в том, что я хотела бы мыть его сама потому, что это моë единственное дело. Если вы будите мыть квартиру, то мне совсем ничего не останется делать. Понимаете?

Оля поняла и ей стало очень жалко бабульку.

«Какая замечательная бабулька – думала Оля, – вот она настоящая питерская интеллигенция. И на «вы» ко мне, и сама хочет всë мыть, чтобы совсем не разлениться. А наши кубанские бабки совсем другие. Наша бы кубанская бабка только ходила и следила бы за тобой: во сколько приходишь, во сколько уходишь, как часто и на сколько тщательно моешь коридор. А эта ни разу не высунулась из своей комнаты, чтобы посмотреть, как я прихожу или ухожу. Замечательная бабулька». Оля ездила на работу каждый день, а точнее вечер, кроме понедельника. Каждое утро, часов в шесть-семь, после работы она заходила покушать в круглосуточное кафе, которое удачно располагалось напротив еë дома на Чкаловском проспекте. Оно было из дешёвых, но там всегда вкусно и полноценно кормили. Кухня работала даже в шесть утра. И даже в шесть утра там было занято около трёх столов посетителями, которые, в основном, пили разливное пиво, но и кушали тоже часто.

А в свой выходной понедельник Оля готовила себе кушать дома. Готовила потому, что привыкла в своей жизни готовить, ещë потому, что в кафе все равно не было так вкусно, как готовила сама девушка и ещë в кафе питаться было дорого, да и лишний раз выходить из дому не хотелось. Всë таки Оля работала в ночном клубе, шума и людей ей хватало на работе. Лишний раз хотелось покушать и поспать дома, набраться сил перед ночным «весельем», тем более у Галициной был всего один выходной. Она конечно сама так решила, а зачем ей ещë выходные – решила девушка,– ведь она приехала в Питер деньги зарабатывать, а гулять она потом будет дома, на заработанные здесь деньги. «Да и с кем гулять? – рассуждала Оля. – С братом?»

Оля иногда ездила к брату, мыла у него полы, иногда варила ему борщ, конечно это был еë единственный родной, близкий человек в этом большом, красивом и чужом городе, где без прописки не принимали тебя ни на работу, ни в поликлинику; милиционеры штрафовали людей без прописки. С братом она конечно гуляла и довольно часто. Молодой организм может поспать два-три часа и двигаться дальше.

Галицин показывал сестре город, в основном, конечно центральный район. Он хорошо знал архитектуру города, рассказал ей историю Аничкова моста, что скульптор Клодт, что название моста не в честь какой-то Анечки, а в честь инженера Аничкова. Рассказал о "доме книге", а точнее о доме компании Зингер. Самое интересное то, что центральные большие скульптуры – это валькирии, а валькирии – это скандинавские, по-нашему ангелы. В скандинавской мифологии дочери их бога. Но интересно не это, а то, что у одной из них в руках веретено – символ лëгкой промышленности, а под правым еë локтем расположена швейная машинка «Зингер».

Алексей Галицин рассказывал сестре и о многих других знаменитых домах и ансамблях в центре города. Он сам всë изучил в читальном зале института потому, что ему было интересно знать историю этих красивых зданий.

А Оля влюбилась в Петроградку. У неë случилась с ней любовь, она как-будто бы чувствовала еë как один целый организм женского рода. Она слышала всякие истории про то, что на Петроградке все будятся, кто-то это объяснял тем, что некоторые улицы идут полукругом, а некоторые углом, а кто-то тем, что на Петроградке ведьмины круги и это ведьмам нравиться крутить людей по кругу, не давая найти выход. Оля убедилась в том, что люди будятся на Пероградке, когда каждое утро стала ездить на такси с работы домой. Почти все таксисты, когда слышали, что надо ехать на Чкаловский проспект, с огромной надеждой спрашивали, сможет ли Оля показать дорогу после того, как они переедут Тучков мост. Оля их успокаивала, уверяя, что дорогу она знает очень хорошо. Таксисты тогда были все русские и почти все петербуржцы, ленинградцы, как они любили себя называть. А вот улиц на Петроградке боялись. Оле это было не понятно потому, что Петроградка была для неë самым понятным, родным местом. Она для неë была маленькой. Галицина неоднократно проходила еë пешком вдоль и поперёк. Ей нравилось гулять по еë маленьким красивым улицам. Ей совсем не нравился Новочеркасский район, в котором она жила при Борисе, она не испытывала тёплых чувств к Невскому проспекту, на неë не произвел никакого впечатления Московский район, где она жила с Кучиным, а вот с Петроградкой у неë случилась любовь на всю жизнь. А когда Оля узнала, что ещë и «Камчаика» находится здесь, она поняла, что да, конечно, эта кочегарка и должна была нахолится именно здесь. Она подумала, что Виктор Цой чувствовал точно такую же связь с Петроградкой, какую чувствует она. Именно неповторимая атмосфера этого старинного острова, делает с людьми что-то особенно питерское. Человек, живя там, гуляя там, пропитывается какой-то романтической, творческой атмосферой.

А каких замечательных алкоголиков встречала Оля в дешевом кафе внизу еë дома? – Каждый второй учëный, профессор, преподаватель. Они вели интеллектуальные, философские беседы за бокалом пива. Пили медленно с бутербродами с рыбкой или с дешевой сушеной рыбой. Это были так или иначе Олины соседи, все они всю жизнь прожили на Петроградке, большинству из них было пятьдесят-шестьдесят лет. Однажды, когда Оля приехала из станицы, где прожила свой запланированный месяц, привезла сушенной тарани очень высокого качества: жирная, жир даже капал с неë, когда она висела. Спинки у неë, когда смотришь на них на солнце были янтарного цвета и почти вся икряная. Оля привезла три десятка: себе брату и ещë кого-нибудь угостить. Галицина три рыбы принесла алкоголикам-философам в кафе своего дома, где они часто бывали. Эти люди так были счастливы! У них заблестели глаза, будто помолодели, их серые питерские лица озарила почти детская улыбка. Оле было приятно, что она доставила такую сильную радость этим усталым от жизни людям. Они порезали рыбку на тонкие кусочки, угостили бармена и весь вечер не спеша лакомились. Они говорили, что ничего вкуснее в своей жизни не ели. Оля знала, что такой рыбы не найдёшь в Питере не за какие деньги, еë просто здесь нет, и в Москве нет. Это вообще сугубо местный деликатес даже для тех, кто еë ловит и сам сушит. Еë конечно можно купить на рынках азовского моря, но она не будет такого качества. Она будет более соленная и более сушенная, и более мелкая – в общем на продажу, да и чтобы отдыхающие смогли довести эту рыбку к себе в свои города по жаре. А для себя местные жители так сильно не солят и не пересушивают, и конечно, для себя отбирают самую крупную и жирную тарань. Когда рыба готова и не высохла сильно, а осталась немного влажная, каждый сушит для себя как любит, тогда рыбу снимают и хранят в холодильниках или даже в морозилке, чтобы она больше не сохла. Вот у Оли была такая рыба. Еë трудно найти, только через хороших знакомых можно достать, естественно заплатив за неë дороже, чем за обычную тарань, которая и так стоит не дëшево. Да и понятно – это тяжёлый труд, да и ещë считается браконьерством.

Глава 9. Танцовщицы.

В кабаре Оля подружилась с Таней. Ну не то, чтобы подружилась, конечно они не ходили друг к другу в гости. Просто Таня охотно согласилась учить Олю танцевать на пилоне. А учить ей было чему! Таня была очень крутая танцовщица! Та учительница в клубе у Марка, теперь это было понятно, знала пять-семь круток вокруг пилона и всë, именно поэтому ей было уже нечему учить Олю, а Таня… вот на еë танцевальные композиции люди приходили. Когда она танцевала все переставали жрать и пить, и внимательно, завороженные смотрели как девушка может такое вытворять. Она с такой лёгкостью поднимала своë тело на своих руках вверх на этой металлической трубе, будто бы она вообще ничего не весит или на неë не распространяется земное притяжение. А как медленно, не суетясь, в отличии от всех остальных стриптизёрш, которые, как будто куда-то спешат, она грациозно с чувством собственного достоинства обходила пилон перед каждым новым танцевальным элементом, а потом парила в воздухе. Напряжения в еë движениях вообще не было видно, а как это тяжело – поднимать на руках вес своего тела на вертикальной трубе может понять только тот, кто попробует, не говоря уже о том, что в некоторых элементах надо только ступнями в босоножках на высоких шпильках держаться на высоте за эту металлическую трубу.

Таня – удивительно пластичная, любой шпагат исполняла с поразительной легкостью. Еë выступление было настоящим акробатическим этюдом, как в цирке, только сексуальным. В цирке, все-таки, секса нет.

Таня – девушка обычного роста, но очень худая, такая худая, что у неë практически отсутствовала грудь. Но она не была анарексичкой. Ни какие кости не торчали и грудь все-таки была, пусть и первого размера. Фигура красивая, хоть и очень худая. У неë были длинные ровные ноги с правильными изгибами, красивый плоский живот. Волосы у неë не были длинные, как, казалось бы, положено стриптизёршам. Более того, они были коротко пострижены и своего тëмно-русого цвета. По поводу волос она точно не загонялась, как почти все женщины на планете Земля. Так как она выступала в костюмах в стиле "госпожа", то еë короткая стрижка очень вписывалась в еë образ.

Татьяна, как правило, выходила в высоких, на шнуровке во всю длину, черных кожаных сапогах, специальных для стриптиза, где высота платформы – 7 см., а высота каблука – 18 см. Ещë на ней было почти всегда короткое черное платьице-майка. Часто она выходила в зал с длинной жёсткой плёткой, иногда слегка шлёпала кого-то, проходя мимо, чем приводила всех в восторг. В общем амплуа она выбрала себе классное, она даже не пользовалась макияжем, а это такое утомительное и неприятное занятие каждый вечер наносить макияж, а потом, когда тебе хочется спать, каждое утро надо обязательно тщательно его смыть, чтобы лицо не покрылось аллергическими пятнами. А после тщательного удаления макияжа со своего лица, на кожу обязательно нужно нанести увлажняющий или питательный крем, потому, что мыло, даже если оно дорогое и в крутых флаконах, очень сушит кожу и обезжиривает, от чего она очень быстро стареет.

Таня, выбрав стиль госпожи, избавила себя от этих забот. У неë было милое личико с мелкими чертами лица, все аккуратно и пропорционально – этого было вполне достаточно для стриптизёрши высокого уровня, всë равно все смотрели на еë тело, еë ноги, еë сапоги на высокой шнуровке, высокой платформе, высоких каблуках. Вообще на лицо стриптизёрши никто не смотрит.

Татьяна потихоньку учила Олю различным танцевальным элементам, которые в последствии они составили в единую танцевальную композицию с которой выходила Оля на публичное выступление. Но, конечно, до Тани всем было далеко, да никто к еë уровню, честно говоря, не стремился. Всех интересовали деньги, а не почти цирковое мастерство, а деньги можно было заработать и по-другому, не таким трудоёмким способом.

Оля брала своей отличной фигурой. Фигура у неë была одна из лучших: полная, стоячая грудь-двойка, плоский живот, идеальной формы ноги – что ещë нужно? Жена арт-директора, которая работала с ним мимом в номере, предложила ей помощь с костюмом, сказав, что у неë есть знакомая портная, которая шьёт для танцовщиц и берëт не дорого. Лариса, так звали жену арт-директора, посоветовала Оле выбрать стиль маленькой девочки-школьницы, настаивала, чтобы Оля работала, завязывая два хвостика по бокам и даже можно с бантами. Ведь у Оли было доброе светлое лицо, где-то даже наивное, с голубыми глазами и очень большими ресницами от природы. С таким милым лицом ей как раз подошёл образ школьницы.

Костюмчик ей пошили не затейливый: топ и короткую юбочку-клëшь. Когда Оля крутилась в танце – юбочка легко разлеталась и было видно кругленькую упругую попочку и беленькие трусики-стринги. Костюмчик тоже белый и выгодно подчёркивал южный загар. Плюс в клубе периодически включался неоновый свет и тогда белый наряд выгодно выделялся в отличии от «чëрных госпож». На костюм были пришиты нитки страз, которые завлекательно сияли.

Оля – общительная и добрая девушка, поэтому вскоре подружилась со всеми группировками в клубе. Она одинаково легко болтала и с танцовщицами, которые не очень-то разговаривали между собой, даже часто происходили стычки из-за того, где чьи вещи должны лежать, и с проститутками, хотя остальные танцовщицы к столику проституток и близко не подходили, как будто те были прокадëнные или, скорее, своим поведением демонстрировали, что те, низшие существа в иерархической лестнице. На самом деле, танцовщицы ругались в раздевалке и с высока смотрели на проституток только потому, что они все были конкурентки в борьбе за клиентов. А вот уже с сообществом официанток, барменов и охранников танцовщицы не общались именно из-за того, что считали их своим обслуживающим персоналом. Оля общалась со всеми и вскоре подружилась с барным сообществом.

Когда утром, часов в пять, клуб закрывался, все танцовщицы и охрана уходили домой. В клубе оставались бармен, официант, пару официанток и Оля. Они каждое утро устраивали себе банкет: пили что хотели – самые дорогие напитки: ром, текилу, виски, ликёры. Они не допивали с недопитых бутылок, как можно подумать, они просто брали и пили всë что хотели, предварительно закрыв камеру, направленную на барную стойку чëрной тряпкой. Это были махинации барменов: то ли они уже пьяненьким клиентам наливали совсем не те напитки, которые они заказывали, а гораздо дешевле, то ли они покупали бутылки в обычных супермаркетах, а потом продавали их в баре по клубным ценам, а скорей всего и то, и другое, и поэтому они сами могли пить настоящий дорогой алкоголь.

Часто заведение закрывали в четыре утра. Если в клубе оставалось всего пару пьяненьких мужичков, и они не представляли уже ни для кого интереса, все уходили домой: танцовщицы, проститутки, а потом и охрана. А барная компания ехала на такси в гей клуб "69", который находился прямо у Гостиного двора на улице Ломоносова. Он работал до семи утра, там было весело, это заведение можно было тоже назвать "кабаре" – там тоже была шоу-программа: мужики, переодетые в баб, а конкретно в разных мировых звёзд, таких как Мэрилин Монро, Лайза Миннелли, Алла Пугачёва, София Ротару и в этих образах выступали на сцене. Барной компании там нравилось. Нравилось и Оли, там точно не было еë клиентов и вообще мужиков, которые могли бы пристать к ней, поэтому она чувствовала себя там удивительно свободно: не надо было беспокоится как ты выглядишь, идеальный ли у тебя макияж или его уже нужно поправлять, следить как ты себя ведёшь – за своими манерами. Можно просто пить, расслабляться, танцевать, орать, заводить разных странных знакомых и "подруг". Откровенно разговаривать на разные темы: от "все мужики козлы", до " какие презервативы лучше других". Так Оля встречала почти каждое утро нового дня.

Дома, в коммуналке, когда она просыпалась вечером, то звонила домой в станицу. Еë мама звала Леночку к телефону, Оля говорила дочке, что любит еë, скучает по ней, обещала, что скоро приедет, спрашивала, как еë дела, спрашивала, что ей привезти. Леночка говорила, что у неë всë хорошо и Оле становилось спокойней. Ольга Галицина была уверенна, что делает всë правильно – она зарабатывает деньги. Домой Галицина стала ездить через каждые три месяца, хотя раньше ездила через два, но правда на месяц. Привозила Леночке красивые платьица, колготочки, курточки и кукол. Леночка очень радовалась приезду мамы и в то время, как приезжала Оля – они жили у папы и на целый месяц снова образовывалась полноценная семья, а потом Ольга снова уезжала в Питер, а Леночка оставалась жить у бабушки Вали опять на три месяца.

Александр Комаров встречал Олю с вокзала, когда она приезжала и отвозил потом снова на вокзал, когда она уезжала, сажал еë на поезд. Оля очень грустила в эти моменты. Ей было жаль, что он не скажет: "Все, оставайся, будем жить нормальной семьёй". Или что он поедет с ней в Питер, и они будут жить вместе. Ольга предлагала ему поехать, тем более что он уволился с милиции, его попросили, вроде как, из-за сокращения штата, а на самом деле на его место посадили сыночка богатого дяденьки, который "дружил" с начальником милиции, а Александра попросили подвинуться. И теперь Александр Комаров работал на стройке у своего друга – мешал бетон за копейки на шестидесятиградусной жаре, но в Питер ехать отказывался – боялся. Люди бояться менять что-то в своей жизни, даже если живут в полной тьме, а если парень живет один в двухкомнатной квартире, может приводить к себе любую девушку… – зачем ему куда-то уезжать? "Ну да, работы нет, но хоть какая, то есть, так многие живут". – рассуждает большинство людей. Тем более есть родители, к которым можно ходить каждый день кушать – так что всë хорошо.

Глава 10. Адрес.

В кабаре Таня учила Олю связать полноценную композицию. Они репетировали. Оля чувствовала себя неповоротливой по сравнению с Таней, хотя до встречи с ней считала себя очень гибкой после цирковой студии, она до сих пор с лёгкостью садилась на шпагат, становилась на мостик с положения стоя и поднималась обратно, и так она могла делать быстро несколько раз подряд. Но по сравнению с Таней, которая лазила по металлической трубе, как змея, Оля ощущала себя уткой.

– Как у тебя всë получается с такой лёгкостью и грацией, ты каждый день занимаешься? – спросила Оля.

– Я на Метадоне, – вдруг ответила Таня.

– Метадон, что это? – не поняла Оля.

– Ты не слышала про Метадон? – удивлённо спросила Таня.

–Нет.

– Да ты просто ангел, – с грустной улыбкой ответила Таня – Метадон – это наркотик, сильный наркотик, у меня зрение падает, я почти уже ничего не вижу. Такие как я долго не живут. Но он расслабляет и лишает страха, именно поэтому я так высоко заползаю на пилон и всë такое. Так что не надо мне завидовать и тем более стараться быть похожей на меня. Ты хорошая девочка. Что ты вообще здесь делаешь? Тебе нужно рожать и воспитывать детей. Здесь в клубе не я одна такая. Мы зарабатываем на наркотик. А тебе надо уходить с ночной жизни в дневную, ко всем нормальным людям пока не поздно, а то станешь такой как мы – вампиршей, прислуживающей Дракуле. – Таня с грустной перекошенной улыбкой хихикнула пару раз.

– Да я пыталась, но нигде не берут без прописки, даже официанткой.

–У, печально. – равнодушно ответила Таня.

К Галициной подошел арт-директор и спросил:

– Ты где живешь?

– На Чкаловском проспекте. – ответила Оля.

– А дом какой? – мило улыбался Виктор.

–19.

– А квартира? – не унимался Витя.

– 14.

Оля думала, что разговор продолжится вроде того: "О, а у меня там мама живет или друг", но он не продолжился.

А через несколько дней, когда Оля днем спала в своей комнате, в звонок, в коммуналку стали настойчиво звонить. Оля слышала сквозь сон это громкое:" Дзы, дзы", но, естественно не собиралась вставать.

Олина комната находилась сразу у входной двери в квартиру, поэтому она сквозь сон слышала, как бабушка-соседка открыла квартиру и потом Оля услышала:

– Не знаю. Вот еë комната. Постучитесь. – говорила бабушка-соседка.

Раздался стук в комнату. Оля встала, подумав, что пришёл брат, но, когда она открыла, стоя в трусах и майке – она остолбенела. В широко открытую щель смотрела еврейская, широко улыбающаяся своими кривыми зубами рожа арт-директора.

Оля приоткрыла дверь шире, чтобы худой Виктор смог просочиться в комнату, но, чтобы соседка не смогла еë увидеть. Оля в тот момент думала только о том, как не удобно перед бабушкой-соседкой. Ведь к Оле ещë никто не приходил. Она для соседки была хорошей девочкой и хотела таковой для неë оставаться. А тут еврейская, не молодая рожа, да ещë с цветами и тортом! Если бы он пришёл с пустыми руками, то можно бы было подумать, что человек днём пришёл по делу, а тут цветы и торт! – Сразу всем заявил, что он пришёл к любовнице.

Оля в один миг возненавидела его за это. За то, что он вообще припëрся, хотя его никто не звал, а главное за то, что он со своим тортом поставил еë в ужасное положение перед соседкой, которая еë уважала и Оля уважала еë.

Ольга хотела сразу всë это ему сказать и выставить его вон со своим тортом и цветами, чтобы соседка это увидела, как он тут же уходит, но побоялась, что эта еврейская рожа ей не простит такое унижение и в скором будущем отомстит так, что ей придётся уйти с кабаре.

Еë уже опытный мозг выдал довольно быстро неординарное решение:

– А презервативы вы к торту захватили? – сразу спросила Оля.

Виктор явно растерялся, но ответил:

– Да.

Он явно засмущался, его даже залила краска.

– Тогда, давайте приступим сразу к тому, зачем вы пришли. Вы же не торт пришли есть?

– Ну я бы и торта поел, – чуть ли не заикаясь ответил арт-директор.

– К сожалению, вы пришли без предупреждения и мне уже нужно быстро собираться по своим делам, так что на чаепитие у меня нет времени. – нарочито вежливо и со злой улыбкой на лице ответила Оля и улеглась в кровать под одеяло, смотря на стоящего по середине комнате Виктора, держащего до сих пор в руках торт и цветы.

Оля надеялась, что он уйдёт. Извинится, что нагрянул без спроса и уйдет. Ведь он оказался в дурацком положении не меньше, чем она. Но, он поставил на стол торт, положил букет цветов и стал довольно, не спеша раздеваться, аккуратно складывая свои вещи на стул, при этом застенчиво улыбаясь, как барышня, которая глупо пытается флиртовать с кавалером, которому она вообще не интересна.

Оля обалдела. Пока он медленно раздевался – Оля быстро думала: "Выставить… – отомстит. Чай мне нахрен не надо с ним пить… Какая наглая тварь. Ладно, сейчас через две минуты всë закончится и все будут счастливы: он получит то, зачем пришёл, а я в самый быстрый срок от него отделаюсь". Так и произошло. Половой акт длился не более двух минут. Оля не дала ему шанса остаться у неё не на одну лишнюю минуту, чем потребуется ему одеться и уйти.

Она сама поспешно встала, демонстративно положила пачку салфеток на стол, указала на урну, которая стояла у входной двери, а сама вышла в ванную, накинув короткий шелковый халатик тигриной расцветки.

Через пять минут она вернулась в комнату, Виктор стоял одетый, готовый уйти. Ольга проводила его на лестничную площадку. Прикрыв за собой дверь в квартиру, сказала:

– Надеюсь вы понимаете, что это была разовая акция и что такого больше никогда не повторится? Она смотрела прямо ему в глаза, ожидая ответа на этот вопрос. Своим твёрдым открытым взглядом она вынуждала его ответить, давая понять, что это не риторический вопрос.

– Да, конечно. – смущенно, но уже без глупого флирта, а с грустью ответил арт-директор.

А через несколько дней, тоже днём, в дверь снова настойчиво позвонили. Оля не спала, но не собиралась открывать так как никого не ждала. И вообще где она жила знал только брат и теперь арт-директор. После визита Виктора Оля решила для себя раз и навсегда никогда никому не говорить где она живёт, чтобы еë дом остался неприкосновенным уголком отдыха от всех.

Дверь опять открыла соседка, но на этот раз, к счастью, она посчитала нужным оставить гостя на лестничной площадке.

– Оля к вам гость. – сказала она в Олину дверь, зная, что та дома и не спит.

Оля обалдела. С полной решимостью столкнуть его с лестницы, думая, что это арт-директор и ему хватило наглости снова заявиться, она быстро двинулась к выходу. Открыв дверь, Ольга увидела незнакомого молодого человека, вернее он показался ей знакомым, но она не могла вспомнить где она его видела.

– Вы к кому? – раздражено спросила Оля.

– К тебе, – спокойно ответил молодой человек.

– Ко мне? – почти закричала Оля – А вы кто такой?!

– Я, Макс, – также невозмутимо продолжил молодой человек.

– И.... чему я обязана такой радости?

– Я в ваше кабаре хожу уже несколько дней смотреть именно на тебя. Я тебе цветы дарил, просил встретиться со мной, но тебе там некогда, вот ты даже меня не помнишь. И поэтому я решил поговорить с тобой днём, вне твоей работы.

– Так… – в Оле стал закипать страх вместе с гневом. Ей стало страшно, что любой проходимец может узнать где она живет и вот так, запросто припереться к ней домой. А если маньяк? Ведь она стриптизёрша, а там, где стриптизёрши – там, где-то поблизости и маньяки. Ещë она успела подумать, что жаль будет расставаться с этой квартирой – очень хорошая квартира.

– От куда у вас мой адрес?! – уже почти в бешенстве спросила Ольга.

– Я его купил у вас в кабаре. Одна из девиц мне его продала, – спокойно ответил Макс.

– Купил? Продала?! – у Ольги от гневного страха стала неметь нижняя губа.

Она молча зашла в комнату, взяла сигареты, зажигалку, вышла на лестничную площадку, закурила. Макс тоже закурил. Они стояли и молча курили. Оля вдыхала в себя дым много и глубоко, ей от этого становилось легче, и она успокаивалась.

– Как продала, кто? – Никто не знает где я живу. – вдруг заговорила Оля, как бы рассуждая вслух.

– Значит кто-то знает, – всë так же спокойно ответил Макс.

"Что нахрен там происходит? – думала Оля – Этот козëл кому-то сказал мой адрес и его продали?! Это нужно пресечь, пока мне не пришлось съезжать. Мало ли какая сука и с какой целью в следующий раз продаст мой адрес?! Надо будет сегодня же рассказать всë "папе" и спросить его что делать. Я, надеюсь, он разберётся с торговлей адресами его сотрудников".

– Ну и что ты хочешь, Макс? – наконец Оля продолжила разговор.

– Я не местный, я с Волгограда. Приехал сюда по работе на месяц, максимум на два. Не хочу тебе врать. Потом уеду и когда приеду в следующий раз не знаю, может уже никогда. Я следователь. Это, наверное, самое ужасное для тебя? – он остановился, ожидая ответа на этот вопрос, как любила делать сама Оля.

– Нет, это меня меньше всего беспокоит. Я сама жена мента, – холодно ответила Оля.

– Вот как? И где же муж?

– Я с ним развелась.

– Это хорошо. Для меня, конечно, – слегка улыбнулся Макс.

Теперь Оля молча смотрела, ожидая продолжение ответа на еë вопрос. Молодой человек понял еë взгляд, что понравилось Ольге и продолжил:

– Я хочу провести этот месяц с тобой. Ты мне нравишься. Я не женат, могу показать паспорт, хотя это, как раз, в данной ситуации не имеет значения.

Он остановился посмотреть на реакцию девушки или еë возможный ответ на это.

Убедившись, что она слушает его и понимает он продолжал:

– Я не говорю о сексе. Речь идëт не о сексе. – повторил он – Я хочу, чтобы мы гуляли с тобой по городу, чтобы ты мне показывала город и не ходила на работу, пока я буду здесь. Просто, я подумал, что ты ночами работаешь, а днем спишь, тогда как же тебе со мной днём гулять? Я так же понимаю, что, если ты не будешь работать, ты не будешь зарабатывать. Я готов частично оплатить тебе твой заработок, только ведь ты понимаешь, что следователь с Волгограда не много зарабатывает. Но это время я хочу провести именно с тобой. Ты мне очень нравишься.

– Но ты же сюда приехал по работе? Тебе же самому нужно ходить на работу? – спросила Оля.

– Да, но на работе я буду до обеда, а потом с тобой.

Оля рассматривала молодого человека, пытаясь понять, как он ей, хочет ли она с ним хотя бы выйти в кафе и попить кофе?

Максим был похож на знаменитого американского киноактёра Метта Деймона.

Красавцем его не назовёшь, но это был Олин типаж: ей нравились белые парни с голубыми глазами, русыми волосами и носом, для неë лучше картошкой, чем орлом. Оле понравилась его честность и настойчивость, и она готова была пойти с ним в кафе и начать знакомство. А по поводу всего месяца, так ей самой надо было уезжать через месяц.