Текст книги "Сновидения (сборник)"

Он побледнел, закрыл лицо ладонями и замер. Катрин не решалась пошевелиться. Она так и сидела, чуть подавшись вперед, и внимательно разглядывала его ухоженные руки с длинными пальцами, седоватые волосы, безупречный костюм горчичного цвета и клетчатую рубаху, подобранную в тон.

– Горячие напитки, булочки, пирожные, – ворвался в тишину голос официанта.

– Что вы будете, Катрин? – спросил он, убрав руки от лица.

– Кофе без сахара, – ответила она, глядя в его огромные карие глаза.

– Как я рада вас видеть! – кричало все внутри нее. – Какое счастье, что я решила поехать в Сен-Поль сегодня! Как хорошо, что вы сели в мое купе! Пусть наше путешествие никогда не заканчивается. Я готова молча смотреть на вас и чувствовать себя самым счастливым человеком на свете.

– Ваш кофе, мадмуазель, – вернул ее в реальность голос официанта. – Не обожгитесь, он горячий. Приятного путешествия.

– Вы ждете объяснений? – спросил попутчик, когда они остались одни.

– Нет, – улыбнулась она. – Я хочу узнать ваше имя.

– Вы его знаете, – глядя ей в глаза, ответил он.

– А вдруг, я ошиблась, – прошептала она, зная, что не ошиблась, чувствуя, что не ошиблась. Он уже выдал себя.

– Мое имя… – он улыбнулся и прошептал так же, как и в первую их встречу. – Ален Жермен.

Катрин прижала ладони к губам и часто-часто заморгала, чтобы не расплакаться.

– Я боялся нашей встречи при свете дня, – признался он. – Днем все выглядит по-иному. Магия сна, видения исчезает, и реальность обрушивается на вас тяжелым грузом. Реальность не так поэтична, как мне бы хотелось, как вам бы хотелось, как хотелось бы нас с вами… – он вздохнул. – Я не стану вас разочаровывать сразу. Скажу лишь, что у нас впереди еще целая вечность.

– Вы же не исчезнете совсем? – спросила она, понимая, что не может больше сдерживать слезы. Они медленно текут по щекам. Ну и пусть.

– Я постараюсь не исчезать, – прошептал он. – Хотя нам будет сложнее, чем прежде. Тайна, над которой приоткрыт занавес, не так волнует…

– Зачем вы меня мучаете? – спросила она.

Он сел рядом, обнял ее за плечи, поцеловал в волосы и прошептал:

– Больше всего я боялся ваших слез. Простите меня и, пожалуйста, не плачьте.

– Хорошо, – сказала она и, глубоко вздохнув, подняла к нему заплаканное лицо…

Что произошло потом? Они, обнявшись, сидели на крыше и смотрели на звездное небо. А за их спинами в помутневшем зеркальном коридоре отражались столетия.

– Сен-Поль! – донеслось из репродуктора.

– До встречи в Париже, – поцеловав руку Катрин, прошептал Ален и вышел первым.

Три дня в Сен-Поле были похожи на сон. На удивительный сон, оставивший в памяти Катрин лишь приятные воспоминания. Вместе с родителями она отправилась в маленький деревянный домик высоко в горах, чтобы полюбоваться новым виноградником. На самом же деле она сбежала туда, чтобы случайно не встретиться в городе с Аленом. Родители сказали, что в отеле «Золотая голубка» проходит большая конференция, на которую съехались представители изо всех уголков Европы. А дом Катрин находится на той же улице, что и отель, поэтому не встретиться было просто невозможно. Значит, нужно было бежать. И она убежала. Уехала в горы на новый виноградник. Здесь, на высокогорных плато, росли удивительные цветы, которые она нарвала для мадам Ванессы.

Отправляясь в обратный путь, Катрин знала, что новой встречи с Аленом не будет. Чудеса не повторяются дважды, чтобы не исчезло очарование. Поэтому она вошла в вагон, удобно устроилась у окна и задремала. Чистый горный воздух, тишина и первозданность природы, заставили ее задуматься о том, что она зря променяла Лазурный берег на душный Париж. Она вдруг поняла, что смотреть на небо можно не только с крыши, что гораздо приятнее смотреть на небо с горной вершины, что ей вообще пора поменять все в своей жизни.

– «Наверно, это не одно и то же – постигнуть суть, порвавши сути нить, но всей душой, но всем рисунком кожи еще одно безумство повторить», – вспомнились когда-то заученные стихи. Катрин открыла глаза и улыбнулась. – Наверное, пришло время для нового безумства.

Катрин постучала в дверь мадам Ванессы и, протянув ей букет, сказала:

– Горные цветы для очаровательной госпожи.

– Какое чудо! – приняв букет, улыбнулась мадам Ванесса. – Выпьете кофе?

– С удовольствием, – ответила Катрин, проходя на веранду.

– Вы побывали в Альпах? – поинтересовалась мадам Ванесса, поставив вазу с цветами в центре стола.

– Да. Я навещала родителей в Сен-Поле, – ответила Катрин.

– Сен-Поль – милый городок, протянув ей чашечку кофе, сказала мадам Ванесса. – Там жизнь не такая стремительная, как у нас, в Париже. Дни там начинаются с восходом солнца и медленно движутся к вечеру. Я их сравнивала с тенью, скользящей вниз по ступеням лестницы, – мадам Ванесса сделала глоток кофе и мечтательно проговорила:

– Я провела в Сен-Поле удивительную неделю, которая стоит двадцати прожитых лет в Париже. Каждый, прожитый там день, я могу вспомнить до мельчайших подробностей. И это, наверное, будут самые счастливые воспоминания в моей жизни.

– Почему бы вам не съездить в Сен-Поль сейчас? – спросила Катрин.

– О, милая моя, я уже стара для таких дальних путешествий, – рассмеялась мадам Ванесса. – Мне ведь уже восемьдесят лет.

– Я думала вам не больше семидесяти, – призналась Катрин, восторженно глада на ухоженную женщину.

– Истинные француженки умеют за собой следить, – с гордостью проговорила мадам Ванесса. – У нас вроду все были аристократически красивы и сохраняли бодрость и здравый рассудок долгие годы. Бабушка Антуанетта умерла в возрасте девяносто восьми лет, а выглядела она моложе, чем я сейчас. Пойдемте, я покажу вам кое-что.

Катрин прошла за ней в круглую залу, на стенах которой висели большие портреты в тяжелых позолоченных рамах.

– Вот она наша Мария Антуанетта, – указав на самый большой портрет, сказала мадам Ванесса. – Здесь ей пятьдесят. А напротив ее же портрет, написанный за год до смерти.

Катрин повернула голову и ахнула, увидев удивительное сходство мадам Ванессы с бабушкой Антуанеттой.

– Многие говорят, что мы с ней похожи, – улыбнулась мадам Ванесса. – Прочтите автограф на полотне, и вам станет понятно, что это не я.

– Июнь тысяча девятьсот семнадцатого года. Пьер Огюст Ренуар, – прочла Катрин и удивленно глянула на мадам Ванессу.

– Они были знакомы, – проговорила она, подталкивая Катрин к дверям. – «Живописец счастья» пережил бабушку на год. Правда теперь это не имеет никакого значения. Запомните, Катрин, все в жизни имеет значение только в данный момент, сейчас! Сейчас я дышу, улыбаюсь, вижу солнце. Сейчас я могу сказать добрые слова, а могу промолчать или нагрубить. Я могу все отложить на потом, но это потом может никогда не наступить. Если я не делаю добро сейчас, я теряю время зря. Оно утекает, улетает, испаряется…

– Я тоже постоянно размышляю о быстротечности времени, – призналась Катрин. – И знаете, я решила уехать в Сен-Поль. Правда, я еще не знаю, когда я смогу уехать, потому что мне надо закончить отчет.

– Катрин, – покачала головой мадам Ванесса. – В ваши годы говорить о работе? Вы должны говорить о любви, о фантастической, безумной любви, которая вскружила вам голову. Из-за нее вы не можете уехать из Парижа, из-за нее.

– Нет, я не могу уехать из Парижа, потому что остается неразгаданная тайна, – сказала Катрин, пристально глядя в глаза мадам Ванессы.

– Вам не дает покоя потайная комната? – нахмурилась она.

– Да, – призналась Катрин. – И человек по имени Ален Жермен.

Мадам Ванесса поднялась и отошла к зеркалу. Теперь Катрин смотрела на ее профиль через помутневшую поверхность. От этого постаревшее лицо мадам Ванессы казалось еще более загадочным, а сходство с бабушкой Антуанеттой стало стопроцентным.

– Вы еще что-то узнали? – холодным тоном спросила мадам Ванесса.

– Нет, только имя, – соврала Катрин.

– Только имя, – повторила мадам Ванесса и повернулась. – Забудьте про всякие тайны и поезжайте на Лазурный берег. Дышите свежим воздухом, наслаждайтесь красотой природы, помогайте родителям выращивать виноград.

– Я так и сделаю, – поднявшись, сказала Катрин. – Сдам шефу отчет и… Спокойной ночи, мадам Ванесса.

– Добрых сновидений, – улыбнулась она.

– Сновидений, – отозвалось эхо в дальних комнатах.

– Добро пожаловать в страну сновидений, – сказала Катрин, распахивая дверь своей комнаты.

Сквозняк захлопнул полудверь-полусферу, зажав прозрачную занавеску в дверных тисках.

– Странно, – проговорила Катрин, высвобождая тюль. – Перед отъездом я запирала дверь.

– Ее открыл я, – раздался голос Алена. Он сидел спиной к дверному проему на любимом месте Катрин. Она выпустила тюль из рук, прижалась спиной к стене и спросила:

– Когда вы приехали?

– Вчера вечером, – ответил он. – А сегодня пришел сюда, чтобы… – он повернул голову. – Чтобы взглянуть на вас, Катрин. Если прогоните, я не обижусь.

– Не прогоню, – прошептала она.

– Тогда, садитесь рядом, – предложил он. Она глубоко вздохнула и шагнула в темный проем ночи.

Они сидели рядом, едва касаясь друг друга плечами, и молча смотрели, как зажигаются звезды.

– «На всем какой-то холод тленья. Так больно и пестро глазам. И только каплей утешенья любовь еще осталась нам»[5]5
  Генрих Гейне.


[Закрыть], – прошептал Ален и повернулся к Катрин. – Ванесса сказал, вы уезжаете из Парижа. Когда?

– Еще не знаю, – пожала она плечами, подумав:

– О моем отъезде вам сказала мадам Ванесса, это значит, что…

– Это значит, что у нас еще есть время, – проговорил Ален. – Еще есть время для безрассудства.

Он поднялся и, глянув на Катрин сверху вниз, спросил:

– Вы способны на безрассудство? – она кивнула. – Давайте спрыгнем с крыши, взявшись за руки.

– Зачем? – подперев подбородок кулачком, спросила она. – Вы только что сказали о любви, которая похожа на каплю утешенья. Давайте же будем считать ее каплей живой воды, дающей силы для новых свершений.

– Вы удивительная девушка, Катрин, – помогая ей подняться, сказал он. – Пообещайте не уезжать не попрощавшись.

– Обещаю, – прошептала она. Он поцеловал ее в лоб, пожелал доброй ночи и, шагнув за порог полусферы, исчез за потайной дверью.

Утомленная долгим днем и множеством событий, Катрин моментально уснула. Ей приснился Версальский дворец с зеркальными комнатами, выбраться из лабиринта которых ей помог человек в серебряном плаще звездочета.

– Зачем вам нужны дворцовые тайны? – строго спросил он. – Держитесь подальше от Версаля, иначе…

– Что иначе? – спросила она и проснулась.

Было ровно восемь утра. Катрин поднялась, подошла к зеркалу и сказала:

– Вам следует держаться подальше от Версаля, иначе не миновать беды.

Стоя под душем, Катрин поняла смысл своего сна. Бабушку мадам Ванессы не случайно назвали так же как и королеву. Ален Жермен – человек, окруживший себя покровом таинственности. Мадам Ванесса, хранительница тайн прошлого, настоящего и, возможно, будущего. Потайная комната и полусфера крыши – единое целое. Я здесь лишняя. Тогда, зачем я здесь? Что даст мне проникновение в их тайны? Мучение? Радость? Боль? Отчаяние? Давайте прыгнем вниз. Самоубийство? Бред. Лучше об этом не думать. Мне не нужны ваши тайны. Я должна разыскать звездочета и поблагодарить его за спасение. К тому же я уверена, что мой спаситель, увлеченный астрономией, Анри де Лакруа.

После работы Катрин зашла в кафе де Лакруа, села за столик у окна, рассчитывая увидеть Анри. Но меню ей подала девушка с чуть вздернутым носиком и крупными конопушками на светлом лице.

– Скажите, могу ли я увидеть Анри де Лакруа? – спросила Катрин.

– Нет, мадмуазель, – покачала головой девушка. – Вчера утром он уехал в Жювизи.

– Вчера уехал в Жювизи, – растерянно повторила Катрин. – А когда он вернется?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – По-моему, он вообще не собирался возвращаться. – Она посмотрела по сторонам и, нагнувшись к самому уху Катрин, прошептала:

– Анри решил стать астрономом. Он повздорил с отцом… Боюсь, что его лишат наследства. Господин де Лакруа настоящий деспот. Я тоже собираюсь отсюда сбежать.

– Спасибо, – сказала Катрин и поднялась.

– Вы ничего не закажите? – огорченно спросила девушка. Катрин не ответила. Она широко распахнула дверь, постояла на пороге кафе и решительно направилась во внутренний дворик к металлической лестнице, ведущей на крышу.

– Зачем я сюда поднимаюсь? – спросила себя Катрин. – На двери огромный замок, ключей от которого у меня нет. Ну и пусть.

Она зашагала вверх по лестнице еще быстрей. На двери висел тот же большой старый замок. Катрин потянула его. Он легко раскрылся, дав ей возможность выйти на пологую крышу. Все было так же, как в прошлый раз. Не было только темного силуэта, похожего на стебель с нераскрывшимся бутоном. Катрин присела на скамью и прошептала:

– Спасибо, что оставили дверь открытой. Жаль, что мы никогда больше не увидимся с вами. Не поеду же я в Жювизи. Глупо искать человека, с которым едва знаком. Если нам с вами суждена новая встреча, она произойдет непременно. Произойдет помимо нашей воли. Вопреки всем законам логики и здравого смысла. Чудеса бессмысленны. Но бессмыслица чудес вызывает интерес.

Катрин поднялась и пошла вниз, чтобы потом вновь подняться вверх, но уже на другую крышу.

Мадам Ванесса задержала ее у дверей.

– Катрин, вам передали письмо от… – она водрузила на нос очки и прочла: – Катрин Мере от Пьера Лиона. Письмо принес мальчишка, похожий на Гавроша. Он удивился, что вас еще нет дома. По-моему, ему велели дождаться ответа.

Мадам Ванесса передала письмо Катрин и усмехнулась:

– Я сказала мальчику, что прождать вас он может до рассвета. Он растерянно захлопал ресницами и попросил меня передать вам это послание, если меня не затруднит не спать до рассвета. Меня не затруднило. Передавать письма – мое самое любимое занятие, – мечтательно проговорила она, но тут же спохватилась. – Я сегодня чересчур болтлива. Извините. Доброй ночи.

– Спасибо за письмо, – поблагодарила Катрин. Надорвала конверт, извлекла послание и прочла:

– Привет. Было не просто отыскать тебя в Париже. Можем поужинать вместе. Какие планы на вечер? Буду ждать в нашем кафе сегодня, завтра и всегда. Твой Пьер Лион. Если серьезно, я приехал на неделю. Соскучился страшно. А ты?

– А ты? – зло сказала Катрин. – А я – нет. Мне было некогда скучать. Я вообще забыла о вас, мосье Пьер Лион.

Она скомкала письмо, бросила его в урну и побежала вверх по лестнице. Закрыв дверь на замок, Катрин прижалась к ней спиной и рассерженно выпалила:

– Только Пьера мне не хватало для полного несчастья. Он будет меня ждать. Какая наглость. Я должна бросить все и помчаться к нему навстречу, потому что он этого хочет. А хочу ли я – это уже не важно. Моя личная жизнь в расчет не берется. Ее, наверное, у меня не должно быть. А она, почему-то есть. Она есть. Именно поэтому мы с вами, Пьер Лион, встретиться не сможем.

Слегка успокоившись, Катрин прошла на кухню, налила себе бокал вина и вышла на крышу. На горизонте появился мираж Эйфелевой башни и через мгновение исчез. Из-за облаков вышла бледно-желтая луна.

– Как вы думаете, смогу я все начать сначала? – спросила ее Катрин.

– Конечно, – раздался шепот за ее спиной.

– Добрый вечер, – сказала Катрин, не поворачиваясь. Меньше всего ей сейчас хотелось видеть Алена. Она была слишком взвинчена и считала всех мужчин своими врагами. Почувствовав что-то неладное, Ален исчез. А, может быть, Катрин почудилось, что он приходил. Во всяком случае, она была рада своему одиночеству.

– Какое счастье ни от кого не зависеть, оставаясь в рамках лишь собственного эгоизма, – подумала она, пригубив вино. – Мужчинам нравятся независимые женщины. Они ими восхищаются издалека, но почему-то беспощадно борются с независимостью любящей женщины, пытаясь превратить ее в рабыню, растоптать и унизить.

Катрин поморщилась, вспомнив, сколько раз они ссорились с Пьером из-за того, что она вела себя слишком независимо по его мнению.

– Смогу ли я когда-то увидеть в другом человеке свое дополнение, свою полусферу? Сможет ли он принять меня такой, как я есть?

Катрин поставила бокал и шагнула к потайной двери. Толкнула ее, перешагнула через порог, постояла, привыкая к темноте и двинулась вглубь комнаты, которая вновь была точной копией ее комнаты. Зеркальным отражением пространства.

Катрин подошла к входной двери, повернула ручку и увидела то, что и ожидала увидеть – полукруглую лестницу, слабо освещенную лунным светом, льющимся через продолговатые окна. Лестница сделала петлю и закончилась у полуоткрытой двери. Катрин заглянула в щелку. На старинном глубоком диване времен Людовика сидели мадам Ванесса и Ален Жермен. Его голова покоилась на ее коленях. Она едва касалась его темных с сединой волос и что-то напевала. В этой картине было столько нежного трагизма, что Катрин стало стыдно за то, что она подглядывает.

– Это чужая тайна, чужая, – застучало у нее в висках. – Ты не имеешь права… не имеешь права…

Катрин прикрыла дверь и побежала вверх по лестнице.

– Домой, домой, в Сен-Поль, – твердила она, перешагивая через две ступени. – И чем скорее, тем лучше.

Лестница показалась ей бесконечной. Катрин остановилась, чтобы перевести дух и с удивлением обнаружила, что продолговатые окна, похожие на бойницы – это двери, ведущие в разные комнаты старинного особняка мадам Ванессы. Катрин присела на ступеньку, сжала виски руками и прошептала:

– Вот вам, дорогая, расплата за любопытство. Что теперь делать? Заглядывать во все двери, чтобы отыскать свою? Но это ужасно. Вдруг, приоткрыв чужую дверь, я увижу что-то такое, от чего у меня разорвется сердце? Почему, почему я не посмотрела на дверь, из которой выходила?

Но тут пришла спасительная мысль:

– Я же оставила свою дверь открытой!

Катрин поднялась и побежала вверх. Но, когда она пробежала несколько лестничных пролетов, радость вновь сменило уныние. Катрин заметила, что все двери распахнуты. Она остановилась, заставила себя успокоиться и несколько минут простояла в задумчивости. Наконец, вспомнив, что лестница начиналась именно от ее двери, решила подниматься до тех пор, пока она не закончится.

– А если она не закончится никогда? – послышался зловещий шепот. Разом захлопнулись все двери, стало темно и жутко. Катрин присела на ступени, положила голову на колени и закрыла глаза.

– Если я попала в лабиринт сновидений, то самое лучшее – уснуть, – решила она. – Утро расставит все на свои места.

– А вдруг не расставит? – вновь послышалось из темноты.

– Я не желаю вас слушать. Я сплю, – зажав уши ладонями, прокричала Катрин.

– Доброй ночи-и-и-и…

Катрин еще крепче зажмурилась и принялась громко считать, чтобы больше ничего не слышать. Она досчитала до миллиона и открыла глаза. Солнышко заглядывало в окно-полудверь, ветерок пенил тюлевую занавеску, птицы беззаботно щебетали. Она лежала на своей кровати поверх одеяла.

– Все, что со мной произошло, было сном? – воскликнула Катрин, усаживаясь на кровати. – Или это на меня так подействовало вино?

Она выбежала на крышу и, увидев полный бокал вина, проговорила:

– Вино здесь ни при чем. Ни при чем… Все дело в том, что в этом доме живут призраки, а не люди. Мне нет места среди них. Я не желаю становиться призраком. Я покину этот дом… завтра.

Катрин спустилась вниз, постучалась к мадам Ванессе и с напускной грустью сообщила, что сегодня она сдает отчет, а завтра уезжает в Сен-Поль. Мадам Ванесса с равнодушным видом выслушала ее и, проговорив: «Воля ваша», захлопнула дверь.

Катрин огорчилась по-настоящему. Несколько минут она стояла перед закрытой дверью, не понимая, что должна делать. Наконец она вспомнила, что ее ждет шеф с отчетом, и зашагала по аллее к метро. Она была так поглощена своими думами, что не сразу заметила Пьера, идущего ей навстречу.

– Ка-а-а-т-ри-и-н! – прокричал Пьер, широко раскинув руки. – Малышка Катрин, как я рад тебя видеть! Какая неожиданная встреча!

– Да, встреча действительно неожиданная, – улыбнулась Катрин, подумав:

– Жаль, что я не заметила тебя сразу, я бы пошла другой дорогой.

– Спешишь на работу? – поинтересовался Пьер.

– Спешу, – сказала она, собираясь пройти мимо него.

– Могу подвезти, – взяв ее за руку, сказал Пьер. – Дорогой мы можем поболтать. Идет?

Катрин согласилась. Она знала, что от Пьера просто так не отделаешься. Он может запросто придти к ней в офис и просидеть там целый день, рассказывая всякие небылицы. Женщины будут очарованы его болтовней, мужчины – слегка шокированы, но никто не подумает указать ему на дверь. Никто, кроме Катрин. Пьер же такое ее несносное поведение расценит, как приступ ревности и решит, что можно все начать сначала. Но ей это не нужно. Он ей совершенно безразличен. Наверное, она зря не прекратит все разом, зря оставляет тонкую нить надежды и мучается угрызениями совести.

– Почему ты до сих пор не купила себе машину? – спросил Пьер, распахивая перед ней дверцу новенького черного «Ягуара»

– Машины есть у всех моих поклонников, – улыбнулась Катрин.

– Их много? – придержав дверцу, спросил Пьер.

– Достаточно, – сказала она.

– Понял, – хлопнув дверцей, проговорил Пьер. – Значит, вчера ты была с одним из… поэтому я не дождался тебя в нашем кафе. А что ты мне скажешь про сегодня? Я первый или кто-то меня уже опередил?

Катрин рассмеялась. Пьер включил зажигание, пробурчав:

– Понятно. Ты времени даром не теряла. Хорошо, поболтаем в машине. Потом обменяемся телефонными номерами, и я начну донимать тебя звонками. Я распугаю всех твоих… э… поклонников, и когда ты останешься одна, увезу тебя на край света. Мы будем стоять на маленькой оконечности суши и смотреть на безбрежный океан, сливающийся с небом. Поехали со мной в Африку, Катрин.

– Зачем? – спросила она, повернув к нему голову. – Чтобы познакомиться с твоей чернокожей супругой?

– Нет, – улыбнулся Пьер. – Чтобы увидеть безбрежный простор, чтобы понять, как мал и ничтожен человек, живущей в склепе мегаполиса, и как могуществен Творец, создавший вселенную! Знаешь, Катрин, там, в Африке, я впервые увидел такие краски, о которых никогда прежде не подозревал. Человеческим языком невозможно описать великолепие природы, но его можно увидеть. Цветопередача происходит на уровне подсознания. Начинаешь видеть не только глазами, но и кожей…

– Как я тебя понимаю, – мечтательно проговорила Катрин, вспомнив свои ощущения в горах.

– Ты не можешь меня понимать, – возразил Пьер. – Тебе надо вначале увидеть то, что видел я, а потом уже рассуждать.

– А ты не можешь предположить, что я видела нечто подобное в другом месте? – спросила Катрин, подумав о том, что Пьер не изменился. Что все его рассуждения о возвышенном – это просто слова, не имеющие ничего общего с настоящими чувствами, которые испытывает она.

– Ни в каком другом месте подобные чувства испытать нельзя, – назидательным тоном проговорил Пьер.

Катрин не стала ему возражать. Она мысленно похвалила себя за то, что поступила правильно, расставшись с Пьером. Возобновлять отношения не стоит. Это не приведет ни к чему хорошему.

Пьер еще о чем-то говорил, но Катрин не слушала его. Она смотрела на мчащиеся машины и думала о предстоящем переезде в Сен-Поль. Когда Пьер остановил машину, Катрин не сразу поняла, что они приехали.

– Запиши мой номер телефона, – приказал Пьер, по-дружески поцеловал ее в щеку и пообещал:

– Теперь то уж я тебя никуда не отпущу.

– Какая самоуверенность, – подумала Катрин и сказала: – Спасибо за прогулку по Парижу. Прощайте, мосье Пьер Лион.

– До скорой встречи, дорогая, – послав ей воздушный поцелуй, проговорил Пьер.

– Ты сегодня раньше всех, что-то случилось? – поинтересовался шеф, перегнувшись через стол Катрин. Она отстранилась и, строго посмотрев на него, сказала:

– Да, Луи. Я собираюсь уехать.

– Надолго? – усевшись на стол, спросил он.

– Навсегда, – улыбнулась она.

– Ты серьезно? – растерянно спросил он, поднявшись. – А как же отчет?

– Отчет я сделала. Вот он, – протянув ему бумаги, сказала Катрин.

Он бросил их на соседний стол, несколько раз прошелся по комнате, остановился перед Катрин и спросил:

– Ты твердо решила уехать? – она кивнула. – Может быть, ты передумаешь?

– Нет, Луи, не передумаю, – ответила она.

– Черт! – крикнул он, ударив кулаком по столу. Бумаги, лежащие на краю, полетели на пол. Он присел на корточки и принялся собирать их. Катрин присела на корточки напротив него и спросила:

– Что с вами, Луи? Вы всегда такой уравновешенный, милый человек, вдруг изменились до неузнаваемости. Неужели – я причина вашего негодования? Я не самый лучший ваш сотрудник. Вспомните, сколько раз вы делали мне выговоры…

– Катрин, – прижав к груди бумаги, проговорил он. – Все эти выговоры – прикрытие. Мне хотелось видеть вас… Лучше вас нет никого в целом свете.

– Луи?! – Катрин поднялась. – Нет, Луи…

– Да, Катрин. Я в вас безнадежно влюблен все эти годы, – признался он, медленно поднимаясь. – Я бы никогда вам не сказал о своих чувствах, но… Не уезжайте, Катрин. – Она покачала головой. – Тогда поезжайте на столько, на сколько нужно, а потом возвращайтесь. Мне будет легче, если я буду знать, что вновь увижу вас, вашу загадочную улыбку, ваш взгляд, блуждающий где-то далеко-далеко…

– Я не знаю, что мне делать, – пожала она плечами. – Нужна ли вам ложная надежда? – Он кивнул и улыбнулся. – Но зачем тешить себя тем, что, возможно, никогда не произойдет?

– Наверное, людям нужно о чем-то мечтать. О чем-то недосягаемом, несбыточном, – проговорил Луи, глядя в глаза Катрин. – Будьте моей… мечтой, Катрин Мере.

– Хорошо, – улыбнулась она.

Луи шагнул к ней, обнял, поцеловал в губы и поспешно вышел. Все произошло так молниеносно, что Катрин не успела опомниться.

– Что это вы тут делали? – голос красотки Мишель прозвучал осуждающе.

– Выясняли отношения, – проговорила Катрин, продолжая смотреть на дверь, за которой скрылся шеф.

– Кто победил? – поинтересовалась Мишель.

– Никто, – ответила Катрин, усаживаясь за свой стол. – Каждый остался при своих интересах.

– Зря, – сказала Мишель тоном строгой учительницы. – Надо было…

Дальше Катрин ничего не слышала. Все, происходящее в эфирном пространстве офиса, ее больше не интересовало. Она была далеко, на краю земли и смотрела, как звезды падают в океан. Как бездонность сливается с безбрежностью и рождается безграничная нежность.

Катрин знала, что сегодня вечером состоится прощальная встреча с таинственным незнакомцем Аленом Жерменом, но что все произойдет так, Катрин не предполагала.

Едва она вошла в квартиру, Ален приоткрыл потайную дверь и спросил:

– Позволите.

Катрин кивнула. Он подошел к ней, протянул букетик эдельвейсов и что-то прошептал. Она стояла у зеркала и через помутневшее отражение смотрела на все происходящее, как на кадры замедленной съемки. Все происходило не с ней. Ален обнял Катрин за плечи. Она прижалась к его щеке и прошептала:

– Как я рада вас видеть. За год, что мы провели в тайных беседах, я привязалась к вам так сильно, что не могла думать ни о ком кроме вас. Я представляла вас и уродливым стариком, и обворожительным красавцем, и скромным юношей, и настоящим французом – человеком вне возраста, волевым, любвеобильным, страстным, в меру эгоистичным. А когда я увидела вас, то…

– Разочаровались, – поцеловав ее в лоб, сказал Ален.

– Нет, – улыбнулась она. – Увидев вас я поняла, что ничего не смыслю в мужской красоте, что внешность не всегда отражает внутреннее содержание, которое важнее во сто крат. Я продолжала бы вами восхищаться, даже если бы вы были уродливым стариком. Вы мне нравитесь, Ален. Очень-очень нравитесь, – она зажмурилась. – Я так откровенничаю с вами, потому что это всего лишь сон, сновидение…

– Это не сон, Катрин, – прошептал он, прикоснувшись губами к ее щеке. Катрин открыла глаза, внимательно на него посмотрела, поняла, что все происходит именно с ней, с ним, испуганно отстранилась, прошептав:

– Не может быть.

– Может, – улыбнулся он. – Посмотрите на часы. Позвоните по телефону своей подруге.

– У меня нет подруг, – сказала она.

– Тогда поставьте эдельвейсы в вазу, – предложил он.

– Где вы их взяли? – разглядывая цветы, спросила Катрин.

– В горах, – улыбнулся он. – Ванесса сказала, что вы любите горные цветы. Вот я и решил порадовать вас.

– Вам не стоило утруждаться. Я ведь завтра уезжаю, – проговорила Катрин, не решаясь поднять глаза.

– Ванесса сказала мне о вашем отъезде, – прошептала он и, вздохнув, повторил чуть громче:

– О вашем отъезде сказала мне Ванесса. Мадам Ванесса Мария Жермен моя… как вы думаете, кто мне Ванесса?

– Мама, – сказала она, подняв глаза. Ей вспомнилась вчерашняя трогательная сцена, и на сердце стало тепло.

– Конечно, мадам Ванесса его мама! – запело все у нее внутри.

– Ванесса моя… – он глубоко вздохнул и сказал то, что повергло Катрин в шок. – Она моя жена.

Катрин прижала обе ладони к губам и попятилась. Потайная дверь распахнулась и на пороге появилась мадам Ванесса, одетая в пышное платье времен Людовика. Седые волосы были спрятаны под напудренный высокий парик. В таком виде мадам Ванесса была похожа на призрак.

– Следуйте за мной, – приказала она, одарив Катрин недружелюбным взглядом.

Катрин посмотрела на Алена, надеясь, что он все объяснит, но он лишь галантно поклонился и прошептал:

– Прошу вас, мадмуазель.

Катрин перешагнула порог потайной комнаты, мысленно ругая себя за то, что не уехала сразу после работы.

– Зачем мне весь этот маскарад? Что ждет меня в тайном лабиринте? Что приготовила для меня эта парочка безумцев? Кто спасет меня?

Но среди этих страшных мыслей мелькнула одна, не лишенная здравого смысла: «Зачем волноваться заранее? Думай о том, что самое плохое уже случилось».

– Я буду думать, что это – всего лишь сон, который скоро закончится, – решила Катрин, моментально успокоившись. Она пошла следом за мадам Ванессой по винтовой лестнице, ведущей вниз. Ален Жермен замыкал шествие.

Преодолев несколько ступеней, Катрин обернулась, решив посмотреть, как же выглядит потайная дверь. Но увидела бледное лицо Алена с огромными, полными слез глазами и замерла. Он приложил палец к губам и покачал головой.

– Будьте внимательнее, Катрин, – громко сказала мадам Ванесса. – Здесь ступени почти стерлись, не оступитесь. Мы зовем эту лестницу лабиринтом страсти, – понизив голос, добавила она. – Тот, кто свободен от чувств, легко преодолеет все сто ступеней, ведущих вверх. Да, да, вы не ослышались, Катрин. Несмотря на то, что мы спускаемся, мы идем вверх. Через мгновение вы в этом убедитесь сами.

Мадам Ванесса толкнула массивную дверь и шагнула в темный проем. Катрин шагнула следом за ней и замерла. Они вышли на круглую крышу, в центре которой стоял круглый стол, накрытый длинной белоснежной скатертью, сервированный на троих. Длинные изящные фужеры на золотых ножках, длинные свечи в золотых подсвечниках, старинная посуда, кобальтовая ваза с эдельвейсами – все казалось нереальным на фоне звездного неба и миража Эйфелевой башни. И даже звуки музыки, напоминали шепот ветра и морского прибоя.