Текст книги "Сновидения (сборник)"

– Реальность сказочнее снов? – удивленно смотрят друг на друга придворные. – Нет, этого не может быть. Реальность – это реальность, это то, что ты видишь и слышишь сейчас. В реальности не может быть ничего сказочного, потому что в ней все обыденно и просто.

Сирена запрокидывает голову и звонко смеется. Принц целует ее в щеку и что-то шепчет. Что именно, Катрин не может разобрать. Видение становится мутным и исчезает. Зато голос принца звучит рядом. Она чувствует его дыхание, прикосновение его горячих губ к своей щеке и открывает глаза.

– Приехали, – улыбается Анри.

– Куда? – растерянно спрашивает Катрин.

– В Сен-Поль, – отвечает он, растерянно глядя на нее. Она звонко смеется, берет его за руку и тянет за собой.

Анри никогда прежде не бывал в Сен-Поле, поэтому он попросил Катрин рассказать ему все-все об историческом прошлом некогда могучего бастиона, который несмотря на крепкие крепостные стены, возведенные Мандоном и Вобаном в ХVI веке, не смог противостоять натиску венгров.

– Давай прогуляемся по крепостной стене от Ванасских до Ниццских ворот и посмотрим оттуда на мыс Антиб и вершины Альп, – предложила Катрин.

Анри согласился. От его взгляда не ускользала ни одна маленькая, незначительная деталь. Он показывал Катрин на кирпичики в каменной кладке стены, между которыми пробивались нежнейшие ростки, и восклицал:

– Полюбуйся, какая красота и какая удивительная жизненная сила у этих тонюсеньких побегов. Они стремятся к солнцу через толщу веков. Глядя на них, понимаешь, что сдаваться и отчаиваться не стоит. Усилия будут вознаграждены. Главное надо стараться, надо прикладывать усилия, а не сидеть, сложа руки.

– Полюбуйся на дома вдоль Рю Гранде, – в тон ему проговорила Катрин. – Эти дома появились не сами собой, их построили люди. Они же посадили цветы, деревья, кустарники. Могу тебе сказать, что до нас здесь бывали Модильяни, Шагал, Миро, Боннар, Брак. А на одном из многочисленных холмов разместился Фонд Маехта, в коллекции которого лучшие работы художников нашей эпохи. А в картинной галерее отеля «Золотая голубка» есть работы Матисса, Брака, Утрилло.

– Colombе d’or – золотая голубка, – улыбнулся Анри. – Не она ли привела вас… нас сюда?

– Возможно, – улыбнулась в ответ Катрин. – Мой дом расположен рядом с отелем «Золотая голубка»

– Случайное совпадение или…? – спросил Анри.

Катрин пожала плечами, подумав о множестве случайных совпадений, предшествовавших их встрече. Пока она не хотела говорить об этом. Ей было важно узнать об Анри как можно больше от него самого. Зачем отвлекаться на разгадывание шарад, когда можно посмотреть в глаза и задать прямой вопрос.

– Ты не против, если мы зайдем к моим родителям? – спросила Катрин.

– Я – за, – ответил он, взяв под козырек.

– Следуйте за мной, – приказала Катрин и зашагала по узкой улочке. Анри заложил руки за спину, опустил голову и последовал за ней. Через несколько шагов он спросил:

– Мадмуазель, я верно выполняю ваш приказ?

– Ах, Анри, как мне легко с вами… с тобой, – улыбнулась она.

Он прижал ее к себе и, поцеловав в лоб, опустил руки по швам.

– Простите, это был солнечный удар, – прошептал он, потупив взор.

– Это был солнечный восторг, – прошептал Катрин.

– Повторим?! – спросил он. Она кивнула.

– Катрин! – грянул над их головами голос мадам Мере. – Ты уже вернулась?

– Да, мама, – ответила она, покраснев. – Познакомься, это Анри де Лакруа мой друг.

– Жозефина Мере, – протянув ему руку, представилась она. Анри поцеловал ее руку и поклонился.

– Катрин, где ты отыскала такого галантного кавалера? – удивленно глядя на Анри, спросила мадам Мере.

– В кафе, – ответила Катрин.

– Вы официант? – взгляд мадам Жозефины стал недружелюбным.

– Нет, мама, он сын хозяина, – сказала Катрин.

– Это меняет дело, – заулыбалась мадам Жозефина. – Вы к нам надолго, мосье?

– Навсегда, – солнечно улыбаясь, ответил он. Мадам Мере открыла рот, собираясь что-то сказать, но так и не решилась. Катрин рассмеялась.

– Мама, Анри пошутил.

– Нет, Катрин, я сказал правду, – проговорил Анри, посмотрев ей в глаза. – Я намерен остаться навсегда.

Теперь настала очередь удивляться для Катрин. Она прижала ладонь к губам, покачала головой, пожала плечами и, не сказав ни слова, пошла к дому. Мадам Мере взяла Анри под руку и прошептала:

– Пусть ваше намерение останется нашей маленькой тайной. Пока. Не спешите огорошивать такой неожиданной новостью господина Мере.

– Хорошо, – пообещал Анри.

– Анри, а вы разбираетесь в сортах винограда? – поинтересовался господин Мере за обедом.

– Я лучше разбираюсь в сортах вин, – ответил он. – Но мне будет очень полезно и интересно узнать все тонкости виноградарства.

– Тогда вам придется отправиться на виноградник вместе с Катрин, – сказал господин Мере. – Ей просто необходим помощник. Верно? – Катрин кивнула. – Тогда нам с вами, господин Анри, нужно обсудить финансовый вопрос.

– О, давайте не будем обсуждать эти вопросы, – взмолился Анри. – Я согласен помогать мадмуазель Катрин бесплатно.

– Вот как? – удивленно посмотрев на Катрин, проговорил господин Мере. – Ну что ж, воля ваша. Хотите помогать без денег, помогайте.

– Хоть бы она вышла за него замуж, сказала мадам Мере, когда Катрин и Анри ушли. – Сколько можно выбирать. Так можно и без женихов остаться. Ей ведь уже тридцать два.

– Не волнуйся, наша Катрин найдет себе достойного человека, – проговорил господин Мере. – Сейчас люди, живущие душа в душу, большая редкость, поэтому Катрин и не спешит броситься в объятия к первому встречному.

– Да, да, Винсент, ты, как всегда прав, – улыбнулась Жозефина. – У этого Анри кафе на Елисейских полях в Париже.

– Как было бы здорово увидеть надпись: «Лучшие вина Мере в кафе де Лакруа на Елисейских полях!» – мечтательно проговорил Винсент. – Восторженные парижане заполняют улицу. Транспорт остановлен…

– Ты – неисправимый мечтатель, дорогой, – поцеловав его в щеку, сказала Жозефина. – Пока еще ничего не известно. Его родители могут быть против Катрин, против наших вин. Вдруг…

– Стоп, – прижав ладонь к губам жены, сказал Винсент. – Никаких «вдруг» и «если». Мы станем думать о том, что лучшие вина Мере непременно завоюют Париж. А с помощью де Лакруа или без – это уже другая сторона вопроса.

Катрин и Анри отправились на виноградник пешком. На полпути Катрин остановилась и испуганно воскликнула:

– Мы же не предупредили твоих родителей.

– Не волнуйся, – улыбнулся Анри. – Они привыкли к моим неожиданным исчезновениям.

– Неужели это часто происходит? – спросила Катрин.

– Раз в две недели, – ответил он.

– Что? – Катрин нахмурилась. – Значит, вы, Анри де Лакруа – безответственный человек?

– Наоборот, – широко улыбнувшись, сказал он. – Я чересчур ответственный человек не лишенный чувства юмора. Я не только сказал родителям, где и с кем я буду, но и оставил ваш номер телефона. У моего отца большие связи. Он, наверняка, уже навел справки о вас через Интерпол. И, если сейчас в воздухе появится вертолет, я не удивлюсь. Это будет означать, что вы – не та, за кого себя выдаете.

Катрин растерянно смотрела на него не понимая, говорит он серьезно или шутит. А, когда в небе появился вертолет, и Анри, схватив ее за руку, крикнул: «Бежим. Я не хочу, чтобы тебя забрали в полицию», она испугалась по-настоящему.

– Что с нами будет, Анри, – побледнев, спросила Катрин, когда они спрятались в кустах на обочине.

– Ничего особенного, – улыбнулся он. – Когда вертолет улетит, мы продолжим наше путешествие.

– Но ведь он может вновь вернуться и тогда… – прошептала она. Анри внимательно посмотрел на ее бледное лицо и шепотом спросил:

– Вы мне поверили?

– Да, – сказала она.

– Катрин! – встав перед ней на колени, проговорил Анри. – Вы – самая лучшая девушка на свете, а я – болтун. Да, да, я глупый обманщик, который наговорил ерунды, напугавшей вас. Простите меня. Я больше не буду так нелепо шутить. Поверьте, мой отец к вертолету не имеет никакого отношения. Вертолет появился случайно. Это просто неожиданное совпадение.

– Что? – Катрин отстранилась. – Вы… вы… вы…

Он не дал ей договорить, крепко обнял и поцеловал в губы.

– Это вам обещанное продолжение солнечного восторга, – сказал он, улыбнувшись. – Я буду вам очень признателен, если вы меня ударите.

– Я не стану этого делать, – сказала Катрин, глядя на него исподлобья. – Я вас просто прогоню.

– А я не уйду, даже если вы… не уйду и все, – сказал он, вновь прижавшись губами к ее губам…

Жизнь на винограднике была не похожа на городскую. Анри казалось, что он попал в другой мир, где дни и ночи состоят из нескольких временных отрезков, наполненных важными событиями. Они, как звенья в цепи, как бусинки в бусах, как песчинки в огромной массе песка, важны каждая в отдельности и неразделимы. Анри все сильнее чувствовал их с Катрин неразделимость. Даже сама мысль о временной разлуке вызывала физическую боль.

– Ты станешь моей женой? – спросил он, когда они сидели, прижавшись спинами друг к другу и слушали звуки ночи. Катрин ничего не ответила. Ее спина напряглась, на миг замерло ее сердце, а потом забилось словно птичка, попавшая в силки, и прежде, чем она ответила, он сам выдохнул:

– Да!

– Да, – эхом прозвучал вздох Катрин.

Анри положил руку поверх ее руки. Она негромко заговорила о тайных знаках, предшествовавших их встрече. Он молча слушал, отмечая про себя, что нечто подобное происходило и с ним. Он тоже слышал таинственный шепот на крыше. В его комнате появилась роза в старинной кобальтовой вазе, а потом в кафе пришла Катрин – грустная мадмуазель, которой он должен был вручить эту розу. Так просил его таинственный призрак.

Когда они впервые поднялись на крышу, ему показалось, что шепот Катрин похож на шепот таинственной незнакомки. Ее слова были так созвучны с тем, что говорила та, другая, невидимая собеседница. И в том, что они не сговариваясь сели спинами друг к другу, был тоже некий тайный знак их единения, единства, родства душ, озноба тел, который не позволял им перейти грань запрета. Души – вне тел. Тела – вне душ. Пока телесное соитие им было не нужно. Важнее было духовное слияние.

Тихое «да» приоткрывало доступ к еще непознанному, к новому в их отношениях. Они оба это понимали и не спешили. Страх сковывал сознание.

– А, вдруг..?

– Анри, давай поедем в Париж, – предложила Катрин. – Пойдем в замок Мильфлер к Ванессе, может быть тогда приподнимется занавес над нашей тайной.

– А если нет? – спросил он.

– Тогда мы пригласим Ванессу и Алена на нашу свадьбу, – сказала Катрин.

– А мы уже решили, где и когда она состоится? – поинтересовался Анри.

– Решим по пути в Париж, – ответила она.

Мадам Ванесса распахнула дверь и воскликнула:

– Ален, посмотри скорее, кто к нам пожаловал!

– Катрин, какой сюрприз, – широко улыбнулся Ален. Он протянул руку Анри и представился: – Ален Жермен.

– Анри де Лакруа, – пожав его крепкую руку, сказал Анри. – Катрин много рассказывала мне о вас и мадам Ванессе. Мне кажется, что это не она, а я жил в замке тысячи цветов. Кстати, мадам Ванесса, почему у вашего замка такое фантастическое название?

– О, это давняя история, – приглашая всех к столу, проговорила мадам Ванесса. – Кофе или что-то покрепче? – спросила она, хитро улыбнувшись.

– Мы привезли с собой «Мадам Клико», – сказал Анри, поставив на стол бутылку шампанского.

– У вас есть для нас еще какой-то сюрприз? – спросила мадам Ванесса.

– Да, – сказала Катрин. – Мы с Анри решили пожениться.

– Поздравляю, – прошептала мадам Ванесса, положив свою руку на руку Катрин.

Анри побледнел. Именно этот шепот он слышал на своей крыше. Но как могла дама в столь преклонном возрасте подниматься по крутым ступеням винтовой лестницы и беседовать с ним ночи напролет? Анри смотрел на мадам Ванессу не мигая и думал:

– Ладно, пусть ступени ей не помеха. Но как она преодолевала расстояние от замка Мильфлер до Елисейских полей за доли секунд? Не прилетала же она на метле. Нет, это детские сказки. Скорее всего и в его доме есть потайная дверь, ведущая к тайному ходу, о котором никто не подозревает. Или знают о нем, но почему-то молчат. Почему? Новая тайна, но чья?

– Вы меня изучаете, как доисторический экспонат ископаемого мамонта, – проговорила она.

– Я вами любуюсь, – прошептал он, продолжая смотреть ей в глаза.

– Любуются не так, мой милый, – покачала она головой и холодным тоном сказала:

– Вы меня изучаете. Вы пытаетесь, глядя на меня, найти ответы на множество незаданных вопросов. Задайте их, быть может, я на них отвечу.

Анри растерялся, а мадам Ванесса звонко рассмеялась.

– Ален, принесите бокалы и лед. Должны же мы отпраздновать помолвку.

– Позвольте, я вам помогу? – спросила Катрин и, не дожидаясь ответа, поднялась.

– Нас тактично оставили наедине, – улыбнулась мадам Ванесса, проводив взглядом Катрин и Алена. – Итак, молодой человек, вы хотите знать, не я ли приходила к вам? Да, я. Удивлены? Еще бы. Не спрашивайте, как я это делала. Лучше подумайте о конечном результате: вы женитесь на Катрин Мере наследнице замка Мильфлер.

– Сейчас меня больше волнует другое, – покачал головой Анри. – Я наконец-то вижу таинственную незнакомку, научившую меня восхищаться душой. Я наконец-то могу поцеловать вашу руку, посмотреть вам в глаза и сказать спасибо за ваши уроки.

– Я не ошиблась в вас, мой мальчик, – сказала она. – Будьте счастливы.

Ален вручил Катрин хрустальные фужеры с тонкой позолотой и прошептал:

– Я искренне рад за вас.

– Спасибо вам за Анри, – улыбнулась Катрин.

– Мне? Я здесь ни при чем, – насыпая в ведерко лед, сказал Ален.

– Но разве не вы оставили в тайной комнате розу в кобальтовой вазе? – спросила Катрин.

– Какую розу? – ответил он вопросом на вопрос.

– Чайную, – растерянно прошептала Катрин.

– Я ничего не знаю про чайную розу в кобальтовой вазе, – подтолкнув ее к двери, сказала он. – И вашего Анри я вижу впервые.

– Но… – Катрин повернулась так быстро, что их лица оказались совсем рядом. У нее перехватило дыхание. Бездна лет, разделяющая их, исчезла, и стало ясно, что для любви нет возрастных границ. Зато есть чувство долга, которое помогло им не лишиться рассудка.

– Я вас… люблю, – прошептал он. – Я… желаю вам… счастья.

– Я… – она не смогла вымолвить ни слова.

– Не теряйте голову, – сказал он, распахнув дверь. Катрин послушно последовала за ним.

Все, что происходило потом, было больше похоже на сон. Катрин силилась проснуться и не могла. Они пили шампанское, шутили. Анри что-то рассказывал, а она не проронила ни слова. Она улыбалась, смотрела мимо Алена, желая лишь одного: поскорее уйти отсюда, чтобы спастись.

– Вы все еще хотите знать, почему замок называется Мильфлер – тысяча цветов? – спросила мадам Ванесса. Анри подался вперед – Все началось в эпоху Ренессанса, – нараспев проговорила он. – Тогда успешно развивалось ювелирное искусство, создавались витражи и шпалеры, украшенные тысячами цветов. Цветочная тема была самой популярной. Наш дальний предок Жан Левист заказал цикл «Дама с Единорогом» из шести шпалер. Сейчас все они хранятся в музее Клюни – национальном музее средневековья! – мадам Ванесса улыбнулась. – Когда шпалеры были изготовлены, Жан приказал найти сорта всех цветов, изображенных на полотнах, и высадить их вокруг замка. Но этого ему показалось мало. Он приказал самым искусным мастерам расписать десять комнат цветочным орнаментом и строго следил, чтобы цветы нигде не повторялись. Жан ходил по комнатам и громко кричал:

– Тысячи цветов, тысячи цветов должны украшать стены замка!

– Мильфлер, мильфлер, – передразнивали его подмастерья, смешивающие краски.

Услышав их насмешки, Жан Левист не рассердился, а обрадовался. Он долго мучился, как бы поинтересней назвать замок, и вот – название найдено – замок Мильфлер!

Века, эпохи, столетия покрыли ретушью некогда яркую картину прошлого. О том, что здесь когда-то было, никто и не вспомнит, – закончила свой рассказ мадам Ванесса.

– А что-нибудь от росписи осталось? – спросил Анри.

– Кое-то, – улыбнулась мадам Ванесса. – Хотите увидеть? – Анри поднялся. – Какой вы шустрый. Я же не сказала: «Пойдемте», я всего лишь спросила вас… Анри…

– Смотри, не попади в беду, – послышалось Катрин. Вспомнился сон про принца и пастушку.

– Очнитесь, Ваше Величество! – воскликнула Катрин. В комнате воцарилась тишина. Все с недоумением смотрели на Катрин.

– Простите, я задумалась, – проговорила она, низко опустив голову. Яркая краска стыда залила ее щеки.

– Не смущайтесь так, дорогая, – сказала мадам Ванесса, погладив Катрин по голове. – Я вас прекрасно понимаю, Вам не терпится остаться с Анри наедине, а мы все болтаем и болтаем. Возьмите ключ и ступайте на вашу крышу. Ведь вы именно за этим сюда приехали.

Катрин покраснела еще сильней, подумав:

– Откуда она все знает? Если она может читать по глазам, то она прекрасно понимает, какой ураган чувств бушует в моей душе, ища выхода.

– Идите, идите, Катрин, – в голосе мадам Ванессы послышались нотки приказа.

Катрин поднялась и пошла к двери. Она даже не знала, идет за ней Анри или нет. Ей нужно было скорее попасть на крышу, чтобы очнуться, чтобы высвободиться из, опутавших ее тело, стеблей лилий.

– Катрин, что с тобой? – обняв ее за плечи, спросил Анри.

– Прости, – прошептала она, не поворачивая головы. – Наверное, нам не следовало приезжать сюда.

– Следовало, – сказал он. – Посмотри, какое удивительное небо. А вон и призрак Эйфелевой башни. Все, как ты рассказывала.

– Не отпускай меня, Анри, – прижавшись щекой к его руке, попросила Катрин.

Он повернул ее к себе, крепко обнял, опустил лицо в волосы и прошептал:

– Я тебя никому не отдам.

– Хочешь приоткрыть потайную дверь? – спросила она.

– Мечтаю, – признался он. – Мечтаю с того самого дня, как услышал о ней.

Катрин отдернула тяжелую портьеру, провела рукой по гладкой поверхности полудвери-полусферы и только потом толкнула ее. Дверь легко распахнулась, открыв вход в комнату с роскошной кроватью времен Людовика.

– Это намек? – посмотрев на Катрин, спросил Анри.

– Это способ задержать нас здесь, – задумчиво проговорила она и пошла к выходу на винтовую лестницу.

– Куда мы идем? – поинтересовался Анри.

– Не знаю, – пожала плечами Катрин, подумав о том, что они могут попасть куда угодно.

Анри подумал о том, что этот тайный ход может привести их на Елисейские поля к его дому. Хотя, если следовать здравому смыслу, этого просто быть не может. Но, если поверить в мистику происходящего, то возможно все.

Лестница круто повернула и уперлась в дверь, на которой висел большой старинный замок. Катрин подергала его, надеясь на чудо, но замок не открылся.

– Жаль, – вздохнул Анри. – Может быть, именно за этой дверью спрятаны картины тысячи цветов, давших название замку. Пойдем назад.

– Не назад, а вперед, – улыбнулась она.

– Верно, – улыбнулся Анри. – Мы с тобой отправимся вперед, подальше от запертой двери.

Он взял Катрин за руку и повел за собой. На этот раз лестница привела их обратно в комнату с большой кроватью. Анри с разбега упал на нее и блаженно зажмурившись прошептал:

– Катрин, это не перина, а облако. Иди скорей. Почувствуй себя настоящей королевой Франции!

Катрин медлила. Странное предчувствие не позволяло ей последовать на зов Анри.

– Ка-а-а-тр-и-и-н, – шептал он, нежась в пуховой перине. – Иди же ко мне.

Она закрыла глаза и, нырнув в шелковую пену одеял и кружев, попала в иную реальность.

– Почему вы до сих пор лежите в постели? – закричал человек в шутовском колпаке, вбежавший в комнату. – Вас желает видеть Мария Антуанетта. Не обезглавленная королева Франции, а хозяйка замка Мильфлер!

Катрин поднялась и последовала за ним в овальный зал, украшенный тысячей цветов. Цветы были везде: на полу, на стенах, на потолке, на портьерах, на обивке мебели, на столе и подлокотниках массивных кресел. Катрин залюбовалась обстановкой, не сразу заметив, что она одета в шелковое длинное платье цвета чайной розы, перехваченное под грудью атласной лентой. На руках были надеты длинные перчатки, расшитые золотым цветочным орнаментом. А волосы, длинные каштановые волосы, уложены в замысловатую прическу. Катрин с интересом разглядывала себя в зеркале. У нее никогда не было длинных волос и они всегда были светло-русыми.

– Поклонитесь госпоже, – приказал человек в шутовском колпаке, указав на сидящую в глубоком кресле Марию Антуанетту. Она была одета в бирюзовое платье, украшенное крупными розами, лентами и кружевами. Несмотря на множество украшений, наряд выглядел очень мило. Он был к лицу улыбающейся даме в напудренном парике. Катрин поклонилась.

– Я давно мечтала познакомиться с вами, – сказала дама, приглашая Катрин подойти поближе. – Вы умная, симпатичная девушка. Надеюсь, мои шарады из стихов Гейне вас не напугали?

– Нисколько, – улыбнулась Катрин.

– Прекрасно, – проговорила дама. – Я думаю, вы сможете быть прекрасной хозяйкой замка Мильфлер.

Она подала знак слуге. Он поставил перед Катрин столик, на котором лежал белый лист с большой красной печатью.

– Это мое завещание, – сказала Мария Антуанетта. – Прочтите его и поставьте свою подпись.

Катрин взяла лист в руки, подумав, что все происходящее – всего лишь сон. Она смотрит на себя со стороны. Она видит, как та, другая Катрин с длинными волосами обмакивает перо в чернильницу, подписывает завещание, передает его Марие Антуанетте и замирает в полупоклоне.

– Прежде, чем вы покинете замок, я хочу вам дать один совет, – поднявшись, проговорила Мария Антуанетта. Она действительно оказалась женщиной очень маленького роста. Катрин улыбнулась. – Не доверяйте господину в кобальтовом фраке. Он не тот, за кого себя выдает.

Катрин оглянулась и увидела Анри в кобальтовом костюме, расшитом золотым орнаментом. Он что-то громко рассказывал фрейлинам, окружившим его плотным кольцом. Катрин растерянно посмотрела на Марию Антуанетту. Та лишь развела руками.

– Ваш Анри – плут, полюбуйтесь сами.

– Но это же… несносно, – прошептала Катрин, сжав виски. – Кому же тогда верить? Умоляю, скажите, что все это – шутка.

– Это не шутка, а – видение, сновидение, – сказала она и исчезла.

– Катрин, что хотела от вас хозяйка? – обняв ее за плечи, поинтересовался Анри.

– Она подарила мне замок Мильфлер, – ответила Катрин, глянув на Анри исподлобья.

– Весь этот замок?! – воскликнул он. – Вы хотите сказать, что замок Мильфлер теперь принадлежит нам с вами?

Катрин кивнула. Он принялся кружить ее по комнате, беззаботно смеясь и восклицая:

– Мы владельцы замка Мильфлер! Какое счастье, Катрин!

– Не мы, а я, – поправила его Катрин. Он остановился, поцеловал ее в щеку и проговорил:

– Скоро вы станете моей женой, а это значит, что все ваше состояние будет принадлежать мне… нам с вами.

– А если я решу распоряжаться своим состоянием одна, что тогда? – скрестив на груди руки, спросила она.

– Тогда я на вас не женюсь, – сказал он и отвернулся.

– Прощайте, – сказала Катрин и отошла в сторону. Через минуту он подбежал к ней и, улыбаясь, спросил:

– Что с тобой, Катрин?

– Нам с вами придется расстаться, Анри, – глядя мимо него, проговорила она. – Лучше это сделать сейчас, чтобы не было слишком больно.

– Катрин, что ты говоришь? – спросил он, побледнев. – Почему мы должны расставаться сейчас, когда все так замечательно?

– Потому что у меня нет никакого состояния, – ответила она.

– И прекрасно, что нет! – воскликнул он, сжав ее руки в своих. – Мне ничего не нужно, кроме твоей любви. Люби меня, Катрин. Люби таким, каков я есть…

Позади Катрин раздался звонкий смех. Она повернула голову и увидела среди смеющихся фрейлин Алена Жермена, одетого в кобальтовый фрак, расшитый золотым орнаментом. Он целовал ручку одной из фрейлин и подмигивал Катрин.

– Давайте сбежим от всех, Анри, – повернувшись к нему, прошептала Катрин. – Мне невыносим весь этот фарс.

– Вы не сказали, любите ли вы меня, – поднося ее руку к своим губам, улыбнулся Анри.

– Нет, – вырвав руку, крикнула она и выбежала из залы в длинный узкий коридор, который привел ее на полукруглый балкон. С балкона открывался дивный вид на цветочный сад.

– Иди к нам, Катрин, – запели цветы.

– Прыгай вниз, не бойся.

– Прыгай, другого выхода нет, нет, нет…

Она глянула вниз и отпрянула. Высота была головокружительной.

– Прыгай, – не унимались цветы.

– Катрин, что с тобой? – обняв ее за плечи, спросил Анри. – Ты так поспешно выбежала из потайной комнаты, что я не успел опомниться. Неужели, я сделал что-то не так? Чем я обидел тебя?

– Зачем я вам нужна, Анри? – пристально глядя в его глаза, спросила Катрин.

– Я вас люблю, – ответил он.

– За что? – скрестив на груди руки, спросила она.

– Разве можно любить за что-то? – проговорил он. – Любят потому что… Потому, что видят в другом человеке часть себя. Мне показалось, что мы понимаем друг друга, что мы нужны друг другу, чтобы видеть мир целостным, чтобы восхищаться вселенной, чтобы… Что изменилось, Катрин?

– Что бы вы сказали, Анри, если бы узнали, что я – владелица замка Мильфлер, что у меня баснословное состояние? – глядя в его грустные глаза, спросила Катрин.

– Для меня главное – ваша чистая душа, – ответил он. – А есть ли у вас замок или нет, мне совершенно безразлично. Я был счастлив с вами в маленьком домике высоко в Альпах. Давайте вернемся в горы, чтобы стать прежними, чтобы вновь обрести друг друга.

– Поцелуйте меня, Анри, – попросила Катрин. Он слегка прикоснулся губами к ее губам и спросил:

– Мы прощаемся, да?

– Нет, – улыбнулась она. – Мы празднуем встречу. Давайте убежим, Анри.

– Убежим не попрощавшись, как нашкодившие школьники? – спросил он. Она кивнула. – Бежим скорее, – крикнул он, увлекая ее за собой…

– Как ты думаешь, Ванесса, они будут счастливы? – глядя на удаляющуюся парочку, спросил Ален.

– Как и у всех влюбленных, их счастье будет не вечным, – ответила она, улыбнувшись. – Сказочная лодочка непременно разобьется о скалы быта. А вот захотят ли они построить новую – это вопрос времени.

– Безумно спешащего вперед, – проговорил Ален, повернувшись к Ванессе. – Почему нельзя, сбросив с плеч груз прожитых лет, вернуться в свою юность?

– Потому что это не нужно, – ответила она. – Быть другим ты не сможешь, а второй раз проходить то, что уже пройдено – глупо. В жизни каждого человека бывают минуты, когда кажется, что все уже было однажды. Тогда ты испытываешь чувство растерянности, удивления, а порой и раздражения.

– Да, да, ты как всегда права, Ванесса, – улыбнулся он. – В такие минуты я чувствую себя телепатом, знающим все, что произойдет в следующую минуту, какие слова скажет тот или иной человек. Мне знакомы выражения лиц, интонации, паузы и…

– Почему же ты вновь побоялся поцеловать Катрин? – спросила Ванесса.

– Не посмел, – признался он, опускаясь перед Ванессой на колени. – Я вновь не смог ответить себе на простой вопрос: Зачем?

– Все пройдет, – погладив его по голове, прошептала она. – Все забудется, как сон, как ночное сновидение. Вас покинут привидения, и заботы о былом…

– Кстати, о заботах, – оживился Ален. – Я должен подготовить доклад по языкознанию.

Ванесса усмехнулась:

– Доклад по языкознанию для шведских коллег. Ступайте, милый.

Ален поднялся, поцеловал ее в щеку и вышел. Он поднялся в комнату Катрин, распахнул потайную дверь, улегся на кровать и моментально уснул.

Легкой тенью проскользнула мимо него Ванесса и исчезла в лабиринте винтовой лестницы. Она подошла к двери, возле которой недавно стояли Анри и Катрин, открыла замок и вошла внутрь маленькой, похожей на келью, комнаты. Она подошла к мраморному надгробью, расположенному в центре, и, проведя рукой по витиеватым буквам, прошептала:

– Покойся с миром Катрин Ванесса Жермен.

Мадам Ванесса зажгла свечу, опустилась на колени, обняла холодный мрамор и сказала:

– Ах, какой бы ты была красавицей, Катрин… Ах, как бы мы любили тебя, если бы ты появилась на свет. Но…

Мадам Ванесса поднялась, задула свечу и, присев на мраморный пьедестал, улыбнулась.

– Я подписала завещание, по которому девушка по имени Катрин становится наследницей моего состояния. Когда-нибудь она придет в эту комнату, увидит надгробие с датами 1977 – 1978 и подумает, что ты умерла малюткой. Катрин Мере, наверняка, удивится, почему мы не похоронили тебя, как положено? Она будет возмущена, испугана, расстроена, но никто не раскроет ей тайну. Нашу тайну… – Ванесса рассмеялась. – Ален поклялся не рассказывать о том, что у нас никогда не было детей. Тебя, Катрин Ванесса мы просто придумали. Зачем? Чтобы заново построить лодку счастья вместо разбившейся о скалы быта сказочной королевской ладьи.

Ванесса закрыла глаза и нараспев проговорила:

 
– Сердцем, бьющимся блаженно,
В ожиданьи высшей цели
Ваши лживые печали
Мне до смерти надоели.
Ухожу от вас я в горы,
Где шумят густые ели,
Где журчат ключи и птицы
Вьются в облачной купели[6]6
  Генрих Гейне.


[Закрыть].
 

Я скоро уйду, а ты останешься, как напоминание о нашей с Аленом любви. О возвышенно-печальной любви, пережившей невзгоды…

Мадам Ванесса поднялась и поспешно вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Она легко зашагала вверх по лестнице, словно ей было не восемьдесят, а восемнадцать. А ей и было всего лишь восемнадцать лет. У любимых и любящих, возраста нет. Он есть лишь у обремененных заботами тел, потерявших свои души, продавших их ради славы, наслаждения, богатства.

Но любовь нельзя купить ни за какие богатства мира. Поэтому не стоит превращаться в бездушное существо, несущее груз забот и прожитых бездарно лет. Так учила Ванессу бабушка Антуанетта, встретившая свою самую большую любовь в восемьдесят лет.

Они сидели на бронзовой скамье, установленной на крыше, и смотрели на Париж. И если бы не вечный символ Эйфелевой башни, то можно было подумать, что они попали в другой мир, где властвуют законы совершенства, законы возвышенной любви, законы вечности.

Ночь пела влюбленным колыбельную, ветер играл на флейте, звезды посылали мерцающий свет, выводя на темном небосводе имена: Мария Антуанетта Гонкур и Габриэль Анри де Лакруа…

Об этой любви не знал никто. Но откуда же тогда на крыше дома де Лакруа старинная бронзовая скамья, а в замке Мильфлер помутневшее бронзовое зеркало работы Каффиери?

Дневник Антуанетты

Катрин Мере и Анри де Лакруа выбежали из замка Мильфлер, весело смеясь. Возле входа в метро Катрин остановилась и, с подозрением глянув на Анри, спросила:

– А вдруг вы не тот, за кого себя выдаете?

Он скрестил на груди руки и без тени улыбки ответил:

– Вы правы.

– Права в чем? – удивилась Катрин, почувствовав, как подкашиваются ноги. Ее сон-видение молниеносно промелькнул перед внутренним взором. Сразу стало холодно и тоскливо. Даже солнце спряталось за серую тучу. Катрин поежилась. Ей захотелось опрометью броситься прочь, не дожидаясь ответа Анри.