Текст книги "Кусково и Останкино"

В восточной части дворца находится группа парадных помещений, объединенных цветовым решением, подобным декору западной анфилады. Небольшие, но роскошно отделанные комнаты предназначались для приемов, обедов, а также для приятных занятий, коими в елизаветинские времена считались карты и бильярд.

Нежная голубая брокатель Карточной – первой комнаты ансамбля – повторяет цвет Прихожей. Мерцающий серебром зеленый шелк Бильярдной сходен с основным тоном шпалер Второй гостиной. Малиновая комната продолжалась в Столовой «завесами» в бело-малиновую клетку.

В русском дворце начала XVIII века отдельное помещение для трапез являлось новшеством. Демонстрируя «европейский фасон», многие дворяне не отказывались от боярского быта. Высокопоставленные особы спали и ели в неказистых жилых покоях, полагая допустимым в отсутствие гостей ходить в неряшливом платье. Возможно, двери Столовой кусковского дворца тоже открывались лишь в дни больших приемов. Однако хозяева присутствовали в комнате постоянно, хотя и в виде портретов кисти Ивана Аргунова.

Здесь находились самые эффектные изображения Бориса Петровича и Анны Петровны Шереметевых, а также Алексея Михайловича Черкасского, представлявшие два поколения династий, в разное время владевших усадьбой.

Декоративная отделка обеденного зала построена на гармонии белых панелей и золоченых гирлянд – лепных на стенах и вырезанных из дерева на рамах зеркал. Специалисты называли зал самым гармоничным помещением дворца. Почти незаметная вытянутость вглубь компенсировалась большими окнами наружных стен. Дополнительный объем создавали зеркала в простенках, а высоту визуально увеличивала роспись плафона, выполненная французским мастером Шарлем Легреном.

По старинной традиции в столовой не держали много мебели. Сборные столы и стулья заносились перед трапезой и уносились обратно после ее окончания. По углам комнаты были расставлены тумбы, а под зеркалами имелись консоли. В ранних описях Столовой отмечено, что «буфет расписан как трельяж (тонкая решетка для вьющихся растений) с виноградными листьями и кистями». Новая суть комнаты определила ее убранство. Каждый уважающий себя домовладелец старался приобрести миниатюрные пристенные столики, горку или комод со скульптурными изысками.

Горка Шереметевых по величию и причудливой отделке превосходила мебель, имевшуюся тогда в домах московских дворян. Усердием крепостных столяров обычный посудный шкаф превратился в монумент. Украшенный резными виноградными лозами, он был увенчан мраморным бюстом Александра Македонского.

При всем уважении к скульптору невозможно не заметить существенный недостаток: изваяние возвышается почти в треть высоты «постамента» и зрительно давит на него своей массой. Помимо того, что не соблюдены пропорции размеров, автор облачил героя в шлем и воинское платье, таким образом «украсив» трапезную не подходящим к месту предметом.

Внутри ступенчатой горки-памятника хранились хрусталь, фарфор, столовое серебро. Монументальный облик шкафа во многом определялся расположением. В качестве основной детали убранства его поместили в полуциркульную нишу – конху, расписанную под трельяжную беседку. Видневшаяся сквозь иллюзорные решетки живопись воспроизводила тенистый сад.

Ориентированная в глубину и потому недостаточно освещенная Карточная предшествовала Белому приемному залу. Ее идейной основой являлось создание атмосферы ожидания праздника. В бытность Петра Борисовича по вечерам здесь играли в ломбер, сидя за специальными столами, симметрично расставленными вдоль стен. Неигравшим гостям показывали коллекцию портретов, своеобразно повествовавших о высоком положении семейства. Рядом с изображениями русских и европейских монархов находился портрет Бориса Петровича Шереметева в боярском костюме. Написанный при жизни фельдмаршала оригинал картины утрачен, но в музее-усадьбе выставлена копия работы художника В. Аравицкого.

В соседстве с небольшой Карточной комната для бильярда выглядит просторнее, чем в действительности. Благодаря большим окнам она всегда залита светом, а живописный плафон зрительно увеличивает объем. Кроме того, пространство расширяет встроенная в камин перспектива полотна «Руины». В отсутствие игроков о бильярде напоминает лишь стол, изготовленный английскими мастерами XVIII века. Роспись потолка с изображением аллегории игры дополнена четырьмя медальонами, позже получившими название «Времена года».

Бильярдная вытянута вдоль фасада и предоставляет возможность полюбоваться панорамой Большого пруда из четырех окон. По углам глухой стены установлены камин из светлого мрамора и русская изразцовая печь. Таким образом смягченные углы вместе с вытянутостью усиливают динамику пространства, что немаловажно для помещения, где люди проводят время на ногах.

Камин и печь разделены двустворчатой дверью, по размеру более подходящей к парадной анфиладе. Дверной простенок заполнен десюдепортом с изображением Клеопатры, ожидающей смерти после укуса змеи. Избрав столь печальный сюжет, граф учитывал характер помещения, в котором подолгу задерживались только азартные игроки.

Большая по размеру и квадратная в плане Малиновая гостиная замыкает южную, одновременно открывая новую, западную, анфиладу. Расположенная на повороте, она является угловой, фактически осуществляя поворот длинной анфилады. Усилению движения служит огромная люстра, укрепленная в середине зала. Она в большей мере останавливает взор посетителя, привлеченного сиянием хрустального водопада.

В качестве замыкающего помещения Малиновой гостиной предназначалось отвлекать на себя внимание. Возможно, оттого архитектор решился на интенсивный густо-красный цвет шелковых обоев. Получив наименование по цвету обивки, комната обрела соответствующую суть, выраженную контрастным по цвету наборным паркетом и живописной мебелью в стиле барокко. Цвет стен в комнате с окнами на юг и запад особенно изыскан в часы заката, когда солнечные лучи пронизывают комнату, отражаясь в позолоченной резьбе. Вечерний свет слабо мерцает в хрустале, подчеркивая глубину и насыщенность малинового тона, который присутствует не только на стенах, но и на мебели.

Белые панели стены украшены лепным позолоченным узором в виде венков. Классическая уравновешенность рисунка, эффектный контраст белого и красного оттенков создают впечатление большого летнего торжества. Праздничная идея прослеживается в «звездном» узоре паркета, в сиянии аметистовых подвесок люстры и горделиво выпрямленных торшерах.

Малиновая гостиная – самое нарядное помещение дворца. Большинство картин над дверями и каминами являются копиями с гравюр на мифологические сюжеты и изготавливались специально для этой комнаты. Обтянутая малиновым шелком, мебель с изящными гнутыми ножками исполнена русскими мастерами в 1760-е годы. Сверкают золотом обрамления парадных портретов и зеркал. В жеманные елизаветинские времена в них отражались и множились роскошные наряды гостей. Картины также принимали участие в своеобразном спектакле: рисованные герои свысока взирали на живых, повторяясь в нарядах и прическах. Театрализованное действо сопровождали мелодии в исполнении усовершенствованной шарманки, которую уважительно называли органчиком. Деревянный футляр музыкального инструмента изготовлен в московском ателье Споля. Судя по тонкой, виртуозно выполненной золоченой резьбе, в работе над ним участвовал Фёдор Никифоров, некоторое время обучавшийся у столичного мастера.

Органчик производит впечатление небольшого архитектурного сооружения. Механизм вмонтирован в верхнюю часть футляра и приводится в движение свинцовой гирей. Девять мелодий к танцам и концертам воспроизводились посредством деревянных валиков, при вращении цеплявшихся иголками за клапаны свирели. Нехитро устроенный инструмент тем не менее исполнял увертюры к операм Гретри и музыку Монсиньи, в частности отрывки из «Прекрасной Арсены» и «Дезертира».

Утраченная обивка Малиновой гостиной восстановлена в 1950 году, но первоначальное убранство и подлинные вещи XVIII века сохранились полностью. К ним относятся часы французской работы со скульптурной группой «Венера и амур». Еще один уникальный предмет находится рядом с диваном. Оригинальная деревянная статуя «Путти» изображает амура с рогом изобилия. Однако это не скульптура, а канделябр работы итальянского мастера начала XVIII века. Недалеко от дверей установлены четыре бюста с фигурами, олицетворяющими смену времен года.

Отдельное здание портретной галереи в Кускове было построено в 1786 году, но начало собранию положил граф Борис Петрович Шереметев. В Малиновой гостиной развешаны первые парадные портреты, созданные крепостным живописцем И. П. Аргуновым, изображения основателей рода: фельдмаршала Б. П. Шереметева и князя А. М. Черкасского.

В посмертном изображении канцлера особенно ярко проявился реалистический метод художника, который следовал академическим канонам, не искажая реального облика своих героев. С полотна горделиво смотрит заплывший жиром царедворец, своим одутловатым видом оправдавший прозвище Черепаха.

В ином ключе решены произведения знаменитого живописца Фёдора Степановича Рокотова (1735–1808), признанного мастера психологического портрета.

Крепостной князя Репнина в совершенстве владел кистью, удивляя профессоров академии тонкими переходами цвета. Очаровательные женские образы художника наделены одухотворенностью, истинно светской красотой и загадочностью, едва проявлявшейся сквозь заученные улыбки.

Один из лучших портретистов века Просвещения был незаконным ребенком, приписанным к крепостной семье, но числился «вольнорожденным». Не слишком почетное, такое положение все же позволяло обучаться в петербургской Академии художеств, куда юношу зачислили в 1760 году.

Стиль раннего Рокотова сформировался под влиянием западноевропейского парадного портрета в духе рококо. Молодой художник применял типичные приемы, предпочитая манеру работавших в России французских мастеров Л. Токке и П. Ротари. Живя в России, изучал произведения русских и европейских живописцев из коллекции Ивана Шувалова. Собрание императорского фаворита изображено на картине «Кабинет И. И. Шувалова», более известной по копии крепостного художника А. Зяблова.

Картины Рокотова нередко воспринимаются как поэтические архетипы портрета XVIII века. Его композиционные приемы стереотипны и в определенной мере однообразны, что характерно для портретного искусства того времени. Тем не менее бесконечное разнообразие достигнуто в личностных характеристиках героев. Академический классицизм не поощрял явного внимания к особенностям натуры. Однако не запрещалось подчеркивать психологический момент посредством игры колорита и светотени, чем превосходно пользовались талантливые мастера.

В ранних картинах Рокотова герои окутаны серебристой дымкой. Позже формы и краски стали более объемными и четкими, словно рассеялся туман, уступивший место ровному свету.

Творческий путь великого мастера принято разделять на два этапа, прямо относящихся к месту его проживания. В академический, петербургский, период был создан ряд парадных изображений, слишком пестрых по колориту, но эффектных по рисунку и композиции. К самым известным трудам того времени относятся портреты великого князя Петра Фёдоровича, впоследствии ставшего императором Петром III, И. Г. Орлова в латах и коронационная парсуна Екатерины Великой. Слишком строгое следование канонам лишило эти полотна психологизма, без которого не мыслим ни один художественный шедевр.

К петербургскому периоду относится сотрудничество с Ломоносовым. С великим ученым Рокотова связывала работа над мозаикой «Федора». В 1758 году их стараниями портрет императрицы Елизаветы Петровны преобразился из живописного в мозаичный.

Покинув Петербург в 1765 году, Рокотов навсегда поселился в Москве, где открыл частную художественную школу. До того адъюнкт Академии художеств, в ту пору он уже имел звание академика. Интимные портреты московского периода поэтичны, превосходны по живописи и проникнуты сознанием духовной и физической красоты человека («Портрет А. П. Струйской», «Портрет В. И. Майкова», «Неизвестная в розовом платье», «В. Е. Новосильцова»). В Москве у Рокотова стал легче мазок и обрел гармоничность колорит. Цветовые контрасты смягчались теплыми тонами грунта, заметно проступающими сквозь верхние слои краски.

В Кускове творчество Рокотова представлено портретом Екатерины II. Выполняя ответственный заказ, мастер писал не парадную, а камерную картину. В облике императрицы невозможно найти признаков власти. Перед зрителем предстает пожилая, излишне напудренная и нарумяненная дама, как будто случайно оказавшаяся в царском наряде. Жесткие черты лица смягчены едва заметной таинственной улыбкой и легким прищуром глаз.

Несмотря на отсутствие лести, портрет понравился современникам и самой Екатерине. Императрица объявила картину Рокотова «самым схожим» изображением в своей иконографии. К сожалению, удачная работа породила множество копий, среди которых встречались как бесцветные, так и довольно злые произведения. Вопреки желанию автора, «самый схожий портрет» стал основой живописного прославления «Тартюфа в юбке и короне», как однажды назвал императрицу А. С. Пушкин.

Впрочем, Екатерина внесла немалую лепту в распространение о себе негативной славы. В этом легко убедиться со слов того же Пушкина: «…со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами, и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России» («Заметки по русской истории XVIII века»).

Н. Б. Делапьер. Граф П. Б. Шереметев в парадном костюме обер-камергера, 1770-е годы

В отличие от крепостных живописцев вольные иностранные художники показывали своих заказчиков в самом выгодном свете. В Малиновой гостиной находится портрет П. Б. Шереметева, исполненный знаменитым, но посредственным мастером Н. Б. Делапьером. Француз работал в Москве с 1767 года. Его салонная манера привлекала столичную аристократию гораздо более, чем правдивая местная живопись.

На портрете Делапьера отстранившийся от придворных дел Пётр Борисович выглядит «государственным мужем». Придав герою горделивую позу, художник окружил его предметами, прямо и косвенно напоминающими о службе. Граф показан на фоне пышных драпировок, рядом с резным столиком, на котором выложены орденские знаки и бумага, видимо символизирующая важный государственный документ.

С точки зрения специалиста, эта малосодержательная картина имеет только художественную ценность, потому как написана великим мастером. Однако Делапьер удостоился похвалы Шереметева, получив за работу 900 рублей. Графское вознаграждение было намного щедрее императорского: расхваленный портрет Екатерины обогатил Рокотова всего на 35 рублей.

Посетитель, входящий в Парадную спальню из соседней Малиновой гостиной, не подозревает, насколько эффектней эта комната выглядит со стороны антресолей. После короткого спуска по винтовой лестнице перед зрителем предстает истинно театральная картина: в ярком свете полукруглого проема возникает силуэт вазы, на мгновение затмевающей интерьер комнаты-музея. В следующий миг уже отчетливо виден зал с расписным потолком, зеркалами, позолотой и остальными атрибутами великолепия. Из полумрака антресолей особенно ясно ощущаются воздух и пространство.

Сверху Парадная спальня кажется лабиринтом, созданным природой, а не «готическими ширмами». Отделанное с особой пышностью, это помещение изначально являлось залом, оформленным в виде королевской опочивальни. Обычай устройства парадных спален заимствован из придворного церемониала Людовика XIV. По примеру «короля-солнце» вначале императрица, а впоследствии многие русские вельможи совершали сложный ритуал утреннего одевания. Церемония требовала присутствия камергеров, постельничих, слуг или дворни, собиравшихся в просторном, торжественно убранном помещении.

Парадные опочивальни русских дворян по величине и роскоши интерьера не уступали королевским. Как правило, они примыкали к гостиным, имели похожее оформление, но использовались в качестве своеобразного музея. Хозяева спали в жилых покоях, а в парадную спальню водили гостей, предоставляя возможность полюбоваться огромным ложем в обрамлении богатого антуража. В кусковском дворце подобное помещение было отделано с использованием всех известных художественных средств. Барочному стилю ансамбля созвучны обилие позолоты, громоздкая мебель, лепнина, блестящий атлас обивки.

В цветовой гамме Парадной спальни использовано единство трех цветов: белого, зеленого и позолоты. По-французски белоснежные двери и частично стены украшены золотыми завитками лепных узоров. На зеленых бумажных обоях «по белым полоскам корзинки с цветами».

Мебель классических форм несколько противоречит виду кровати с пышным балдахином из зеленого шелка. Скрытое в фигурном алькове огромное графское ложе отгорожено от публики глухой балюстрадой. Балясины ограждения выполнил И. Юст по рисунку К. Бланка. Поддерживая театральный дух комнаты, архитектор придал балясинам (точеный столбик перил или ограды) форму арф, перевитых гирляндами из роз. Кровать визуально продолжается в зеркале, которое размещено в изголовье специально для зрительного эффекта.

Непременной принадлежностью парадных апартаментов являлась родовая символика. В Парадной спальне отличительные знаки размещены в лепном овале над кроватью: монограмму «PS» с латинскими инициалами Петра Борисовича обвивают золотые веточки с зелеными листьями.

В декоративном отношении стена с нишей превосходит все детали дворца. В ее отделке поражает мастерство декораторов, виртуозно соединивших различные материалы. В этом праздничном интерьере слились в едином ансамбле резьба по дереву, гипсовая лепнина, тисненая бумага и роспись.

По разнообразию элементов, их обилию и многоцветности можно судить о фантазии авторов, употребивших все известные художественные средства. Отделка в стиле барокко прекрасно сочетается с классической формой мебели, позволяя создать впечатление роскоши, не изменяя чувству меры. Причудливые сплетения трав, ветвей, цветов, античные вазы с букетами красивы сами по себе и, кроме того, подчеркивают основные архитектурные детали, обращая внимание на изящество линий и благородство пропорций.

Усложненность и относительная теснота пространства Парадной спальни тем не менее позволяют почувствовать осязаемость воздушной среды. Ширмы напротив алькова отделяют два будуара, оставляя свободным оконный проем. Однако единственное окно дает достаточно света, вызывая искомое ощущение простора. Образный взлет ощутим при взгляде на потолок, украшенный живописной композицией, которая не только увеличивает высоту помещения, но и создает торжественный настрой. Роспись плафона исполнена крепостным живописцем, назвавшим свое творение «Невинность на распутье между Мудростью и Любовью». Античную легенду иллюстрируют аллегорические фигуры невинной девушки в белом платье, помещенной между мудрой Минервой и любвеобильной Венерой.

Настенные часы с консолью, безусловно, имели декоративное значение. Происхождение механизма неизвестно, а футляр с черепаховой и бронзовой отделкой выполнен в мастерской известного французского мастера Ш. Буля. В 1792 году небольшие будуары спальни были отгорожены деревянными ширмами работы русских столяров. Гладкие стенки ширм расписаны гравюрами библейской, мифологической и светской тематики. Графика местных живописцев дополнена рисунками немецкого художника Лютербура.

В середине XVIII века гравюры являлись самым популярным видом копирования произведений известных мастеров. Благодаря модным пристрастиям Петра Борисовича во дворце появились уникальные картины, исполненные в технике пастели в гравюре. Небольшие композиции, созданные французским художником Бонне, до сегодняшнего дня украшают простенок у двери.

Убранство зала, отведенного для отдыха хозяев, построено в мягком контрасте с Парадной спальней. Небольшое по размерам, уютное и красивое помещение полностью соответствовало названию. Во Вседневной опочивальне не принимали гостей, не демонстрировали богатство, хотя ее изящная отделка все же напоминала о принадлежности к парадным комнатам.

После вычурного барокко Парадной спальни оформление комнаты отдыха удивляет классической элегантностью. Декораторы отказались от многоцветности, включив в палитру всего два цвета: белый и голубовато-зеленый. Даже позолота в этом помещении не блестит, а приглушенно мерцает, ненавязчиво выделяя тонкий узор. Впрочем, в декоре комнаты почти не применялось позолоты, которая могла затмить необходимое ощущение покоя. Благодаря небольшим размерам в комнате явно ощутима гармония объемов.

Конструктивным завершением пространства служат барочные падуги, определяющие плавный переход от стен к потолку. Эффект четкого разделения объемов создают выступ камина и альков в стене, противоположной окну.

Если дифференцированность способствует пластическому богатству, то изысканная отделка в светлых тонах придает комнате праздничный характер.

Пётр Борисович Шереметев ступал уставшими ногами по мягкому голубому ковру, устилавшему сосновые доски пола. Окна в те времена закрывались суконными шторами зеленого цвета. Похожие занавеси закрывали двери, но по цвету они гармонировали с ковром. Деревянная кровать графа также размещалась в нише и традиционно пряталась за шторами. Ни одна деталь убранства, в том числе резные балясины балюстрады, не напоминала о театре, поэтому во Вседневной опочивальне отдыхали, не думая о приемах, гостях, спектаклях.

Дворец в Кускове. Камин и часы во Вседневной опочивальне

Спокойному отдыху более всего способствовало тепло камина, оформление которого считается самым удачным во дворце. Передняя его стенка украшена расписными мраморными пластинами, доставленными из Франции по заказу графа Шереметева. Современное для той эпохи чугунное отопительное оборудование шенет дает представление об уровне развития русского художественного литья. О мастерстве итальянских мебельщиков можно судить по тонкой отделке шкафчика с мозаичными картинками из мрамора. Полезные устройства для отсчета времени имелись во многих комнатах дворца. Однако напольные часы во Вседневной опочивальне превосходили остальные по величине, новизне и конструктивной сложности. Механизм работы знаменитого английского механика Торнтона помещался внутри футляра, эффектно отделанного вставками из зеркал и цветного стекла. Внешняя красота не мешала часам выполнять свое прямое назначение. Они указывали время, дату, фазы Луны, наигрывая 12 музыкальных пьес посредством металлических колокольчиков.

В художественном собрании кусковского дворца мало оригиналов и совсем нет шедевров, хотя некоторые из авторов подлинных работ сумели прославиться в кругу столичной аристократии. Один из них – итальянский художник Ротари – долго и благополучно жил в России, найдя признание благодаря мастерству приукрашивания портретов. Самой титулованной его заказчицей стала Екатерина Великая. Очарованная искусством итальянца, императрица выделила для его произведений комнату Петродворца: написанные Ротари женские головки украшали стены Кабинета мод и граций.

И. Аргунов. Портрет графини В. П. Шереметевой, 1766 год

Парные изображения четы Шереметевых оживлены особой техникой, но искусственный подход к созданию образов слишком заметен. Поэтому живописные образы Петра Борисовича и Варвары Алексеевны уступают портрету их дочери Варвары Петровны, написанному в 1766 году Иваном Аргуновым. Юная графиня позировала в расшитом цветами платье и без украшений, кроме свежей розы в прическе.

Художник представил модель в необычной для себя романтической манере. Ее взгляд направлен прямо на зрителя, лицо привлекает свежим румянцем, едва заметной улыбкой и мягким доверчивым выражением, свойственным девушке, не успевшей приобрести великосветские манеры. Портрет ее старшей сестры Анны Петровны написан неизвестным художником, который передал лишь внешнее сходство, не отягощаясь углублением в характер персонажа. Еще более жесткой манерой отличается графический портрет Варвары Петровны, созданный в 1824 году Яковом Аргуновым. В то время пожилая дочь Шереметева заканчивала жизнь графиней Разумовской.