Текст книги "Тибет"

Население тогдашнего Тибета отнеслось к новой вере без энтузиазма. После красочных церемоний бон с плясками и кровью люди плохо воспринимали монотонное бормотание монахов. Вместо походов, приносивших славу и трофеи, сектанты в рваной одежде предлагали им голодать в пещерах, спасая душу путем уничтожения тела. Буддийские монахи не просили денег, но для проведения ритуалов требовались металлические статуэтки будд и бодхисатв, канонические тексты, рисунки, места для молений. Исповедуя буддизм, Сронцзангамбо проявил инициативу в создании тибетской письменности, понадобившейся для перевода священных книг.

Правление потомков Сронцзангамбо продолжалось более двух столетий, и все это время тибетский буддизм оставался учением аристократии. В средневековые времена местные власти уделяли наибольшее внимание войне с Китаем, не желая тратить средства на распространение пришлой веры. В конце тысячелетия чужая религия вновь вступила в конфликт с исконной верой бон, что стало причиной дворцовых интриг и последующего раскола страны на враждующие княжества. Однако распад государства не ослабил позиций буддизма.

Утраченная централизация, а вместе с ней единая власть восстановились при поддержке монголов в XIII веке, но правительство тогда располагалось не в Лхасе, а в монастырях и городах Недонг, Шигатзе. В буддизме не исключалась возможность пребывания доброго бодхисатвы в гневной ипостаси.

«Бодхисатва Манджушри». Роспись на полотне

Столь неестественное воплощение помогало успешно бороться с врагами веры. Возможно, поэтому образ бодхисатвы Манджушри приняли грозный Ямантака, убивающий смерть, который изображался с головой быка, и строгий, но справедливый царь Тисрондэцан. Тибетские историки характеризуют его царствование как эпоху мира, согласия, хороших урожаев и неуклонного роста населения. Учение Будды распространялось, привнося в дикую страну высокую культуру. Именно буддистам современники обязаны сведениями о тех далеких годах. Написанные ими хроники стали основой достоверной истории, тогда как прошлые времена известны ученым только по легендам.

На родине буддизм растворился в индуизме, зато в Тибете стал государственной религией. Тисрондэцан укрепил свою власть убийством министра, начав затем внедрять буддизм при помощи индийских мудрецов Шантаракшиты, Камалашилы и Падмасамбхавы.

«Ямантака, убивающий смерть». Миниатюрная статуя, папье-маше

Первые два оказались истинными проводниками махаяны, а значит, людьми слишком скромными, совестливыми и потому неспособными победить жрецов бон. Предложенный ими путь к нирване был слишком тернист, требовал ночных бдений, бесконечных молитв, постов. Жизнелюбивый царь не хотел отказывать себе в удовольствиях ради того, чтобы в следующих перерождениях стать нищим монахом. Власть без интриг, военных походов, пиров, множества жен и охоты представлялась ему немыслимой. Зато все это допускалось в учении мага Падмасамбхавы, который вел к спасению красивым и легким путем. Он смело вступил в борьбу с колдунами, превзойдя их в заклинании демонов и в магии вообще. Его сторонники отрицали аскетизм, носили красные плащи в нарушении правил классического буддизма и демонстрировали тибетцам чудеса, производившие гораздо больший эффект, чем самоуглубление и экстаз махаянистов.

Мистические теории Падмасамбхавы постепенно оформились в особое направление буддизма – ваджраяну. Иначе называемое тантризмом, это учение было доступно только посвященным; огромное значение в нем придавалось обрядам, чудесам, совершаемым с помощью йоги. Если горожане и скотоводы просто изумлялись волшебству, то колдуны бон старались перенять у индусов неведомые приемы. Мудрый волшебник принес в Тибет веру, своеобразную и по форме, и по сути. Оставаясь буддизмом в терминологии, ваджраяна отличалась от него в ритуальной части, догмах и морали. Неожиданный компромисс со служителями бон способствовал объединению и в дальнейшем привел к слиянию двух систем в уникальную религию под названием «ламаизм». Впрочем, этот термин возник в европейской науке и никогда не использовался в Тибете.

В 770-790 годах Тисрондэцан объявил буддизм государственной религией, назвав себя Манджушри – воплощением бодхисатвы мудрости. Положение царя в божественной ипостаси закрепилось учреждением монастыря Самье, построенного недалеко от столицы и названного Школой магии. Таким образом, тибетская монархия преобразовалась в теократию, где царь, являясь одновременно светским владыкой и главой церкви, превратился в божество – хранителя закона дхармапалу. Принадлежность к сонму богов не помогла царю победить в борьбе с колдунами. Имея жену-тибетку, ярую поклонницу бон, а главное – армию, не желавшую изменять черной вере, он пошел на уступки: «Для того чтобы удержать власть, бон нужен так же, как буддизм. Он может защитить подданных и обеспечить блаженство мне. Ужасен бон, почтенен буддизм, поэтому я сохраню обе религии». Вскоре после примирения Тисрондэцан умер, став жертвой колдовства супруги, добровольно надев отравленную рубаху.

Духовные битвы продолжились в IX столетии, во времена правления Лангдармы, которого хронисты называли «другом грехов и врагом религии». Первым крупным деянием этого царя было узаконенное разграбление монастырей, вследствие чего большинство буддистов-индусов покинуло Тибет. Местные общинники остались, чем навлекли на себя гнев монарха. Им в полной мере пришлось испытать унижения, надругательства над самим учением и его сторонниками. Бритоголовых добряков заставляли служить мясниками и охотниками вопреки буддийской традиции, запрещавшей проливать кровь. Отказавшиеся от духовной пытки были обезглавлены. Царь публично объявил смыслом жизни мирские блага. В Лхасе горели костры из священных книги, предметов культа; верующим запрещалось молиться.

В ответ буддисты воспользовались страстью Лангдармы к обрядам бон, обильным возлияниям и странным прическам. Вместо традиционной косы царь носил на темени пучок. Всего лишь необычно уложенные волосы дали повод пустить слухи о том, что такая укладка скрывает рога, указывающие на связь с демонами. Непримиримый к врагам, Лангдарма проявлял удивительную беспечность по отношению к себе, зная, что в буддизме запрещено кровопролитие. Однако один из монахов решил пожертвовать душой ради общего блага. Пустив стрелу на одном из пиров, он оказался так ловок, что попал в царя и успел скрыться, убежав в провинцию Кам, где его соратники находили приют и защиту.

В середине того же IX века Тибет «захватило восстание людей, одетых в хлопчатобумажные одежды, и не пожалевших, что были попраны законы». Восставшие бедняки изгнали буддистов, надолго избавив себя от культурной силы. Ее отсутствие настолько сильно повлияло на состояние власти, на организацию хозяйства и дисциплину в армии, что трон пал, а вместе с ним бон перестал существовать как организация. Некогда сильная конфессия превратилась в секту, которая и далее продолжала разъединять страну. Тибет распался на враждующие районы. Замки и монастыри отгородились стенами, каждое племя выставило на своих пастбищах дозоры с тем, чтобы убивать чужаков. В потоках крови утонули остатки тибетской культуры, возрождение которой состоялось только через два века и вновь с помощью буддизма.

Впоследствии, когда принципы индийской религии превратились в закон, идея отрицания убийства стала одной из примет тибетского общества. Спустя несколько веков не почитать Будду, не знать его учение и не поклоняться ламам считалось преступлением. Тибетцы до сих пор не убивают животных на прокорм. В пищу используется мясо погибших в результате несчастного случая животных, например разбившихся о скалы птиц, упавших с горы коз, забитых в драке за самку баранов. Согласно ламаизму, люди, пожелавшие съесть животное, становятся его должниками. Долг отдается не лично, а через монаха, возносящего молитвы перед окровавленной тушей. В монастырях эта процедура сформировалась в профессию; до сих пор существуют ламы, единственным занятием которых являются молитвы за животных.

В городах работают мясники, но представители этого ремесла негласно относятся к неприкасаемым. В отличие от них нищие таковыми не считаются. Просить подаяние в восточных странах – занятие вполне достойное. Монахи становятся попрошайками по долгу службы, а для светского человека подаяние в виде еды и монет означает молитву. Странствующие и городские нищие живут по своим законам. Получив щедрую милостыню, обычно они возвращаются к благодетелю, хотя и выжидают определенный срок.

Тибетцы очень терпимы по отношению к животным. Не поклоняясь им как священным, они считают их созданиями, равными себе. В буддизме существует идея о том, что все живые существа имеют душу и способны достичь высшей ступени развития после нескольких перевоплощений. Животные, как и люди, – живые существа, наряду с человеком выполняющие на земле полезную миссию, отчего имеют одинаковые с ним права. Приготавливая лошадей к выезду, хозяин призывает ламу с тем, чтобы тот обратился к Будде и вымолил у него снисхождение к животному, наделив его силой и выдержкой в трудном пути. Усталому коню дают отдохнуть несколько дней. Если по ошибке тягловую скотину все же пытаются вывести из стойла, то это, как правило, заканчивается неудачей, поскольку та упорно не двигается с места.

В горном Тибете нередки сцены упрямства ослов, когда, навьюченные, они падают на землю и перекатываются с боку на бок, пачкая и приминая поклажу. Домашние кошки знают, что им нужно ловить мышей и делают это охотно, однако, постарев, получают пищу уже от хозяев. Спасенных от забоя животных принято приводить к порогу храма, дабы боги воочию убедились в свершении благого поступка. Защита любой живности, будь то собака, як или коза считалось добрым делом, которое хотя и приносило убыток, зато вознаграждалось моральным удовлетворением.

Тибетский буддизм формировался в течение семи веков и утвердился окончательно в момент назначения первосвященника ламаистской церкви далай-ламы. В переводе с монгольского языка слово «далай» означает «океан мудрости», тогда как термин «лама» является указанием на титул. Далай-лама считается земным воплощением бодхисатвы Авалокитешвары, которого тангуты именовали Ченрези. Тибетцы видят в нем символ сострадания, называя Владыкой, милостиво взирающим на существа. Совмещая роли благодетеля и создателя будд, главный бодхисатва помогает своим поклонникам обрести высшую духовность. Самый известный его образ представляет собой статую обычного человека с лотосом в руке. Впрочем, Авалокитешвара может быть многоликим, многоруким или многоглавым. Руки иконописного или воспроизведенного в скульптуре бодхисатвы олицетворяют готовность помочь каждому, кто проговорит заветную фразу «Оm mani padme hum». В Тибете культ этого божества обогатился новыми формами воплощений. В группу приписанных ему 108 образов входят руководители основной буддийской школы. Наиболее известным перерожденцем Авалокитешвары является далай-лама, а сам Тибет часто именуется его святой страной. В последние 500 лет человек с этим титулом признается высшим духовным иерархом тибетцев, относящихся к школе гелугпа. Сторонников этого направления в буддизме иначе называют желтошапочниками из-за головных уборов желтого цвета. Духовного лидера тибетцев почитают и в других буддийских странах, а также в России.

В качестве сана титул далай-ламы ввел монгольский хан Алтан в 1576 году, присвоивший его главе желтошапочников Сонаму Гьяцо. Тибетское слово «гьяцо» на монгольском языке звучит как «далай» и также означает «океан». Получив золотую печать в знак признания и поддержки со стороны монгольских властей, Сонам оказался третьим перерожденцем Авалокитешвары. В сан первого и второго далай-ламы посмертно были возведены его предшественники Гедундуб и Гедун Гьяцо.

Единственным монголом в этой линии стал внук Алтан-хана, рьяный буддист Ендон Гьяцо, которого в 1589 году боги и люди избрали четвертым далай-ламой.

Верующие считают, что знания далай-ламы, «Великого, как океан, Учителя, Держателя ваджры», безмерны. Роль наставника и сострадательного защитника всех верующих обязывает ко многому и более всего к мудрому руководству. Многие из иерархов ламаизма, например четырнадцатый далай-лама с монгольским именем Тензин Гьяцо, действительно были прекрасными политиками, талантливыми учеными, авторами многотомных трудов.

«Авалокитешвара одиннадцатиликий, восьмирукий». Миниатюрная статуя, бронза

В ранний период тибетского буддизма монахи исповедовали идеи махаяны и ваджраяны. Позже возникли другие течения, например кармапа (красношапочники), одно из самых ранних, а также школы новых переводов – кагьюпа и сакьяпа. Попеременно царившие в духовной жизни Тибета, в начале XV века они проиграли в борьбе с напористыми сторонниками гелугпа. Монахи, отличавшие себя высокими желтыми колпаками с наушниками, возникли неожиданно, словно для того, чтобы изменить политическую обстановку в стране. Их появление связано с деятельностью Цзонхавы, взявшего себе имя по названию родного поселка Цзонха, что в переводе с тибетского языка означает «Падь дикого лука». Сын крестьянина из провинции Амдо укрепил дисциплину в монастырях согласно жесткому хинаянскому уставу, ввел обет безбрачия, учредил культ Будды будущего Майтрейи. Благодаря заслугам в области религии и светской политики он еще при жизни вошел в буддийский пантеон, где занял второе место и почитался наряду с Буддой Шакьямуни.

Художники и скульпторы изображали его в окружении учеников, одетым в простое монашеское платье, со спокойным лицом, не скрытым знаменитой желтой шапкой. Церковные реформы завершились после смерти Цзонхавы в 1419 году. С того времени история Тибета была неразрывно связана со школой желтошапочников, а ее последующие лидеры – пять первых далай-лам – признаются самыми выдающимися деятелями ламаизма.

Цзонхава. Миниатюрная статуя, бронза

Стремительное распространение «желтого» буддизма, его убедительные победы вынудили членов других школ искать защиту за стенами собственных монастырей. Две такие обители в XIII веке появились в долине Джичу, став твердынями «красных».

Позже лидеры кармапа переместились в отдаленный монастырь Ташилунпо, где во время религиозной войны нашли сторонников в лице «желтых», изменивших учению ввиду отдаленности от центра.

В 1498–1518 годах Лхаса была закрыта для последователей Цзонхавы: им запрещалось принимать участие в больших новогодних церемониях, на которых чествовали богов и красношапочников. Тем не менее желтошапочники располагались недалеко от столицы, в монастырях Дрепанг, Сера и Галдан, где разрешалось держать соответственно 7777, 5555 и 3333 монахов.

В среде желтошапочников нашла признание идея перерождений с чередой живых богов ламаизма, объявленных воплощениями будд, бодхисатв, знаменитых учителей и святых прошлого. После смерти Цзонхавы возникла проблема наследования верховной власти.

Решению этого вопроса помогла буддийская теория кармы, опираясь на которую ламы объявили, что высшие иерархи существуют вечно, перевоплощаясь в младенцев, родившихся тотчас после их смерти.

Поиски нового далай-ламы начинались еще до похорон предыдущего. Астрологи указывали на подходящих младенцев, непременно из простолюдинов, поскольку член знатного семейства мог увеличить влияние своего рода. Круг поиска значительно сужался после изучения гороскопа каждого из многих кандидатов.

Затем монахи осматривали предплечья и бедра детей, стараясь отыскать знаки, свидетельствующие о прошлой жизни и связи с покойным далай-ламой. Если таковые находились, то младенца забирали из семьи и вместе с другими претендентами помещали в один из лхасских монастырей, где они находись под пристальным вниманием пандит-лам (от санскр. слова «пандит» – «ученый»). Через 3 года малыши сдавали экзамен, выбирая 9 из 30 вещей покойного иерарха. Считалось, что указать на предметы не думая может лишь тот, кто пользовался ими в прошлой жизни. В зависимости от результатов конкурса продолжался поиск или подходящего мальчика объявляли далай-ламой. Юный иерарх занимал место своего предшественника и формально правил до своего совершеннолетия.

Накануне обращения в истинного владыку юноша две недели постился на воде, но голодовка, воздержание, отказ от земных радостей и бесконечная зубрежка сутр были не самыми неприятными элементами вхождения во власть. Из четырнадцати тибетских далай-лам только четыре (пятый, седьмой, девятый и тринадцатый) умерли естественной смертью. Остальные были зарезаны, отравлены или погибли в схватке с врагами веры. Некоторые из них еще в нежном возрасте «вознеслись к небу» заботами регентов, которые управляли Тибетом от имени юного далай-ламы.

Начиная с десятого иерарха, то есть с 1822 года, выборная система претерпела изменения. Кандидаты проходили отбор по преж ним правилам, но окончательный выбор из трех мальчиков делал китайский император. Вынимая из урны билетик, он читал «божественное» имя, таким образом определяя владыку Тибета.

Святой субурган

Счастливый избранник перемещался в Поталу, правил с оглядкой на Поднебесную империю, а после смерти, подобно всем своим предшественникам, занимал место в личной ступе. Трудно сказать, когда и где возникли эти белоснежные обелиски, но в Тибете они неотделимы от местного пейзажа. В ламаизме субурганами называются мемориальные памятники, аналогичные древнеиндийским ступам. В примерном переводе с санскрита это слово означает «куча камней», или «земляной холм». Самые ранние из них, возможно, и выглядели грудами земли, но в тибетской архитектуре ступы преобразились в тип культового сооружения, своеобразные гробницы, посвященные Будде и его прославленным ученикам. В Тибете монументальные субурганы служили обелисками в честь каких-либо религиозных событий и одновременно емкостью, куда помещалась статуэтка далай-ламы либо его высушенные останки. Прежде чем обрести вечный покой в ступе, тела всех иерархов подвергались мумификации. После этого служители храма покрывали труп позолотой, рисовали на лице усы, брови, губы, причем глаза оставались закрытыми и свободными от краски. Миниатюрные субурганы предназначались для хранения статуй богов, свитков со священными текстами, особо ценных культовых предметов.

Стена субурганов

В отличие от жилищ обелиски стояли на стилобатах, однако, подобно домам, были каменными и окрашенными известью в белый цвет. Богатые субурганы дополнялись шпилями и венчающими эмблемами из позолоченной меди. При недостатке средств из меди выполнялась не вся эмблема, а только завершение в виде короны. Святыми субурганами назывались памятники, заключавшие в себе множество святынь. Подобного рода сооружения возводились в честь прославленных лиц буддизма, часто в связи с их юбилеем. Окруженные ступами меньшего размера, они отличались изысканной отделкой, рисунками на пьедесталах и сияющими медальонами на фасадах.

Лхаса оставалась в тени истории до середины XVII века, пока очередной иерарх ламаистской церкви не стал главой теократического государства, то есть принял на себя и духовную, и светскую власть. По традиции назначенный монгольским ханом, пятый далай-лама Нгаванг Лобсанг Гьяцо перенес центр в Лхасу, куда переселился из монастыря Дрепанг, предварительно построив Поталу на руинах дворца Сронцзангамбо.

Титул давал право далай-ламе руководить церковью, одновременно являясь главой страны. По закону его помощью мог воспользоваться каждый житель Тибета. Когда подавалась петиция или нужно было исправить допущенную чиновниками несправедливость, он контролировал выполнение, хотя и не всегда доводил дело до конца. На бумаге, а может быть и по собственному убеждению иерарх осуществлял власть на благо страны, не допуская проявлений эгоизма.

Популярное мнение, что далай-лама является духовным главой всех тибетцев, неверно. В Тибете сложилось четыре крупных и около десяти малых направлений буддизма, не считая множества сект, где имеются собственные родоначальники и великие учители. Далай-лама, волей случая ставший главным политиком страны, правил только в среде желтошапочников.

«Великий пятый» снискал безмерную любовь сограждан, каковой пользуется до сих пор, хотя меньшинство, куда входят сторонники старых школ буддизма, ему не поклоняется. Крестьянский сын Лобсанг занял престол далай-ламы вопреки желанию, и существует мнение, что невольная ответственность превратила его в жесткого тирана. Он обладал талантом политика, превосходно владел буддийской философией, говорил и писал на санскрите. Кроме того, главный лама Тибета был медиком, знатоком ритуального танца, занимался живописью и архитектурой. Немалой заслугой иерарха является реконструкция Ташилунпо, расширение храма и школы медицины Шакпори в Лхасе, но главным делом его жизни стало возведение Поталы. Уникальный дворец, спроектированный и построенный под руководством пятого далай-ламы, был и остается самым большим в мире культовым зданием.

Далеко не все жители Тибета любили тринадцатого далай-ламу Благочестивейшего, как не слишком жаловали и лам, составлявших два его Совета. Руководитель одного из кабинетов заведовал духовными делами, тогда как другой отвечал за согласие государства и церкви. В начале XX века светские и духовные чиновники работали в деловом союзе. Заместители далай-ламы являлись связующим звеном между ним и Советами.

В исключительных случаях, например при угрозе войны, решения принимало собрание светской знати и представителей ведущих монастырей. С учетом провинциальной аристократии численность этого форума могла доходить до 400 человек. Впрочем, в мирные времена Благочестивейший обходился без советчиков и, судя по состоянию Тибета накануне вторжения англичан, управлял своим краем неплохо.

Тринадцатый далай-лама носил светское имя Тубцанг Чжампо и прославился тем, что победил в неравной борьбе с регентом, которого приказал запереть в спальне и потом задушить.

В 1904 году владыка был вынужден уехать в Монголию, дав повод недоброжелателям обвинить себя в трусости. Однако побегом его отъезд называли те, кто не сумел постичь философию ламаизма и не знал местных порядков. Глава Тибета не сбежал, а скрылся с политического горизонта, точнее, самоустранился от борьбы, которая все равно была бы проиграна. Без духовной опоры сопротивление в тот момент лишалось смысла, хотя со временем в другой политической игре сохраненные силы и авторитет Благочестивейшего определили победу.

Вплоть до китайской оккупации в Тибете имела место последняя на земле теократическая монархия. Потала оставалась жилищем правителя и наглядным свидетельством его всеобъемлющей власти. В 1950 году, когда китайцы в очередной раз вторглись в страну, четырнадцатому далай-ламе едва исполнилось 15 лет. Приняв ограниченные властные полномочия, Тензин Гьяцо осуществлял их до 1959 года, когда после неудачного восстания ему пришлось бежать в Индию.

Тибетский буддизм основывается на вере в высших людей, которые, пройдя путь в восемь излучин, достигли нирваны. По легенде, где-то на севере существует царство Шамбала, в котором живут некоторые из этих великих душ.

Вместе они образуют братство, посвятившее себя духовному развитию человечества. Испытания и тренировки, необходимые для вступления в легендарный союз, очень трудны и порой занимают всю жизнь. Необходимо много существований для того, чтобы достичь духовных вершин и принять участие в просвещении человечества. Это почетное право в буддизме возлагается на архатов – учеников Будды, древних мудрецов, среди которых были и реальные личности. К последним относится учитель Пантхака. Великий знаток единственного сохранившегося на палийском языке канона «Трипитака», он передал детям богов священные знания. На статуэтках его обычно изображали сидящим в позе ваджрапарьянка на прямоугольных подушках, сложенных на специальном пьедестале из книг, покрытых ковром. Вместо монашеской хламиды святой носил подпоясанную веревкой лиловую тунику и золотой плащ. Cогнутая в локте правая рука Пантхаки всегда располагалась перед грудью в жесте витарка-мудра (доказательство), тогда как в левой находилась книга. Каждый буддийский монах знает, насколько труден путь к нирване – блаженному состоянию, достигнутому после преодоления страстей и жажды жизни. В переносном смысле так называется полный покой. Подняться над землей и раствориться в бесконечности можно через полное самоотречение.

«Архат Пантхака». Миниатюрная статуя, дерево

Духовных вершин позволяют достичь медитация и упражнения йоги перед статуей Будды. В понимании тибетских лам нирвана сродни восприятию Великой пустоты, эха Великой тишины или ощущению того, что человек всего лишь гость на Земле.