Текст книги "Международная финансовая безопасность в условиях глобализации. Основные направления правоохранительного сотрудничества государств"

Формальные рамки Д. Митрани оставляет лишь для вопросов международного порядка и безопасности, исключительно в интересах которых уместно ограничение суверенитета. Однако здесь наблюдается некоторая неопределенность относительно роли функциональных органов – они могут принимать меры санкционного характера для упреждения агрессии, однако такие меры способны привести и к усилению агрессивных намерений. Это говорит о необходимости «позитивных мер» обеспечения мира, но остается неразрешенной проблема политического согласования по вопросу об ограничении суверенитета в случае возникновения острых кризисов.

Другое возможное направление решения проблемы заключается в анализе собственно международных организаций на предмет выявления условий, при которых они могут повысить свою роль в глобальном управлении путем более эффективного функционирования и подстраивания под интересы государств. Определенные функции ООН проявляются в выражении интересов государств-членов и выступлении в качестве форума их взаимодействия. Вместе с тем, как и любая сложная многосоставная организация, ООН обладает определенной долей автономности, необходимой в том числе и для эффективного исполнения своих функций.

Неофункционалисты Э. Хаас, К. Дойч, Дж. Най и др., трансформировавшие теорию Д. Митрани применительно к западноевропейской интеграции, показывают, как ранее принятые решения переливаются в новые функциональные области, включая все большее количество людей, требуют все больше и больше межбюрократических контактов и консультаций, встречая новые проблемы, вырастающие из прежних компромиссов[48]48
  Haas E. International Integration: The European and Universal Process // International Organization. 1961. Autumn.


[Закрыть]. Для достижения максимального эффекта переливания (spillover) важно, чтобы схема интеграции была сразу поставлена на успешную основу, поэтому выбирать следует соответствующие сферы – например, экономическую. Движущим мотором этого процесса являются группы экономических интересов, которые предъявляют национальной бюрократии все более «транснациональные требования», вынуждая последнюю адаптироваться и отстаивать свою компетенцию путем создания межгосударственных органов сотрудничества. Таким образом, естественный процесс постепенно приводит к переносу многих сфер деятельности от государств на уровень новых центров принятия решений в международных институтах, а государства, в свою очередь, привыкают к такой ситуации[49]49
  Taylor P. A Conceptual Typology of International Organization // International Organization: A Conceptual Approach. L., 1978. Р. 129.


[Закрыть].

Основное значение функционалистской теории заключается в более гибкой трактовке глобального управления, позволяющей отразить происходящие в мировой системе процессы самоорганизации без непосредственного создания глобального правительства. Ее особенностью является градуалистский подход. Очевидно, что новые формы международного сотрудничества постепенно находят свое отражение в институтах, выполняющих разнообразные функции по обустройству различных сторон жизни мирового сообщества, но при этом не предполагая обязательное создание централизованной системы глобального управления.

Следующий аспект в теории глобального управления связан с поисками международным сообществом глобальной проблемы нехватки ресурсов. Бурный рост развивающихся стран (в первую очередь в двух его ключевых аспектах, создающих напряжение для окружающей социальной и экологической среды, – демографическом и индустриальном), нефтяные шоки и экономические кризисы, мировоззренческий сдвиг в развитых странах как реакция на переход к постиндустриальной эпохе и другие явления в 1970-х гг. формировали у людей представление, что мир вступил в состояние турбулентности. Артикуляции глобальных проблем способствовали работы ряда общественных исследовательских центров, наиболее значительными среди которых являются созданные в 1968 г. по инициативе делового и научного сообщества Римский клуб и Институт моделей мирового порядка.

В докладах, представленных на рассмотрение Римского клуба, обращалось внимание на пределы роста, превышение которых вело к недопустимой нагрузке на окружающую среду и в конечном итоге угрожало благополучию человечества: поставленный миру диагноз – всестороннее расбалансированное развитие его частей как в социально-экономическом (Север – Юг), так и структурно-функциональном отношении (промышленность и экология)[50]50
  См.: Лейбин В. Модели мира и образ человека: анализ идей Римского клуба. М., 1982. С. 215.


[Закрыть]. Используя методику математической экстраполяции с помощью ЭВМ, авторы первых докладов рекомендовали стабилизировать рост населения, уменьшить загрязнение окружающей среды, перейти к ресурсосберегающим технологиям, однако при этом не предусматривались институциональные рамки принятия таких решений на глобальном уровне, хотя только при этом условии предлагаемые меры приобретали бы эффективность. В последующих докладах перед человечеством ставилась первоочередная задача создания «мировой общности, основанной на новом международном порядке и системе взаимосвязанных, географически плюралистичных центров по принятию решений, действующих на всех уровнях человеческой самоорганизации»[51]51
  Laszlo E. Goals for Mankind: A Report to the Club of Rome. N.Y., 1977. Р. 2.


[Закрыть]. Подобные рекомендации – например, передача контроля над общими глобальными ресурсами (Мировой океан, околоземное пространство) в ведение наднациональных органов, служащих центром взаимодействия публичного, частного и общественного секторов, – выдержаны в рамках концепции «сетей сотрудничества».

В дальнейшем Римский клуб, обогащая свою теоретическую базу за счет системных концепций управления, смещал акценты с проблем внешних, физических пределов роста к факторам внутренним, социально-политическим. Концепция «органического роста» отрицает существование его пределов, но ограниченность связана с недостаточно эффективным использованием достижений научно-технического прогресса в интересах гармоничного развития и повышения качества жизни. Программно-целевой метод управления, применяющийся в технологических системах, неприменим к сложным, нелинейным социальным системам. Поэтому изменение поведения объекта управления должно проходить благодаря мягкому воздействию на его возможности к саморегуляции, адаптации и эластичности[52]52
  См.: Сейтов А. Проблемы управления в XXI веке (по материалам Римского клуба) // Общественные науки и современность. 1992. № 4. С. 98.


[Закрыть]. Такой подход лежит в основе социально-экономических программ ООН, ориентированных на повышение качества жизни, образовательного уровня, целевую финансовую помощь развитию.

В отличие от Римского клуба исследовательская программа «Проекты моделирования мирового порядка» (World Order Models Projects, WOMP) была ориентирована на концептуальное осмысление глобальных проблем. Участники программы (С. Мендловиц, Й. Галтунг, Т. Вайсс и др., всего девять исследовательских проектов в различных регионах мира) положили в его основу методологию «альтернативных миров», предполагающую исследование возможных будущих путей развития мира, определение наиболее предпочтительных вариантов и поиск средств воздействия на благоприятные тенденции. Вокруг модели предпочтительного мира становятся возможными мобилизация общественной поддержки и стратегическое программирование[53]53
  Medlowitz S., Weiss Т. Toward International Consensus: The World Order Model Projects // Introduction to World Peace Through World Law. Chicago, 1973. P. 80.


[Закрыть]. В свою очередь, это означает, что демократизация международной политической жизни имеет положительное значение для глобального управления.

Над разрешением вышеуказанных проблем работали сформированные под эгидой ООН международные комиссии. Комиссия по вопросам мирового развития под председательством В. Брандта (1977–1983 гг.) изучала проблему экономики развивающихся стран. В докладе «Север – Юг: программа выживания» рассматривалась взаимосвязь экономического роста и социального развития и возможность достижения второго за счет финансирования первого. В этих целях, в частности, предусматривалась помощь развитого мира в размере 0,7 % от ВВП к 1985 г. и 1 % к 2000 г., или введение «налога Тобина» на финансовые трансакции. «Холистическое» видение задач глобального управления отражено в докладе Комиссии ООН по окружающей среде и развитию под председательством Х. Брунтланд «Наше общее будущее» (1987 г.). Такой подход представлен в рамках концепции устойчивого развития, понимаемого как развитие, обеспечивающее достижение потребностей настоящего дня (т. е. непрерывный рост и развитие) без ограничения возможности удовлетворения своих потребностей будущими поколениями. Рекомендации доклада включали развитие и расширение системы международных институтов сотрудничества и механизмов совместного решения общих проблем, разработку договоров в области окружающей среды, обеспеченных международными агентствами[54]54
  См.: URL: www.un.org/esa/sustdev.


[Закрыть].

В целом 1970—1980-е годы свидетельствовали о значительном развитии более «мягких» механизмов международного сотрудничества и растущей транснационализации отношений в мировой системе. Их изучение, как уже отмечалось выше, может пролить дополнительный свет на процессы организации системы международных отношений, а в случае своей методологической ценности и эффективности при решении разнообразных проблем, стоящих перед мировым сообществом, составить одну из основ институциональной теории глобального управления.

Изучение «мягких форм» международного сотрудничества получило начиная с 70-х гг. наибольшую известность в работах представителей школы неолиберального институционализма. Основное внимание уделялось международным режимам, определяемым как «совокупность принципов, норм, правил и процедур принятия решений, к которым сводятся ожидания акторов в конкретной проблемной области международных отношений»[55]55
  Krasner S. International Regimes. Ithaca, 1983. P. 2.


[Закрыть].

В современных условиях термин «глобальное управление» (global governance) оказался в фокусе широких научных дискуссий главным образом после наработок В. Брандта и его коллег из Комиссии ООН по глобальному управлению. Эта Комиссия была создана для обсуждения возможности совместными усилиями решить такие глобальные проблемы, как экологическая, борьба с бедностью, инфекционными болезнями и др. В 1995 г. Комиссия подготовила доклад «Наше глобальное соседство», в котором в качестве обоснования необходимости глобального управления указывалось на то, что развитие глобального управления является частью эволюции человеческих усилий в деле разумной организации жизни на планете, и этот процесс будет продолжаться всегда[56]56
  См.: Our Global Neighborhood: The Report of the Commission on Global Governance. N.Y., 1995.


[Закрыть]. Необходимость построения глобального управления в мире обосновывалась тем, что человечеству после эпохи глобальных войн и глобального противостояния представляется уникальный шанс принять «глобальную гражданскую этику», которая должна базироваться на совокупности основополагающих ценностей, которые объединят людей всех культурных, политических, религиозных и философских установок. Отмечалось также, что управление должно быть пропитано демократическими принципами на всех уровнях и осуществляться в соответствии с установленными правовыми нормами, которые должны распространяться на всех и каждого.

В итоге проведенного исследования представляется возможным концептуализировать понятие управления глобализацией как составного элемента международной деятельности. Существует ряд определений глобального управления. До появления термина «глобальное управление» существовал другой термин – «глобальное правительство», означающий явление того же порядка, но весьма отличное. Так в чем же разница между этими двумя понятиями? Детально проанализировал это различие в своих работах Дж. Розенау[57]57
  Rosenau J. Governance in a New Global Order // Governing Globalization: Power, Authority and Global Governance. L. 2002. P. 71–73.


[Закрыть]. Оба английских термина «government» («правительство») и «governance» («управление») обозначают системы правления, регуляционные механизмы, с помощью которых осуществляется власть, направленная на сохранение единства определенной политической системы и реализации намеченных целей. Отличие же состоит в том, что под правительством обычно понимают определенные структуры, в то время как под управлением – некие социальные функции и процессы, которые применяются в различных условиях и в различных формах с большим числом участников. Управлять – значит осуществлять власть, а иметь власть – значит иметь признание со стороны тех, на кого распространяется эта власть. Отсюда следует еще одно различие. У правительств власть зиждется на определенных конституционных положениях, указах, распоряжениях и прочих принятых официальных документах. Что же касается управления, то власть здесь ассоциируется с процессами, появившимися в результате повторяющихся практик, которые имеют властную природу, несмотря на то, что могут и не быть конституционно оформленными. В этом основное преимущество систем правления, которые имеют в своей основе правительство – как гарант обеспечения самого процесса регулирования. В случае управления гарантий выполнения обязательств, как правило, нет. В этом и состоит основная трудность реализации глобального управления.

А. Наджам, профессор Бостонского университета и Флетчеровской высшей школы права и дипломатии, дает следующее определение глобального управления: это управление глобальными процессами в отсутствие глобального правительства[58]58
  См.: URL: http://en.wikipedia.org/wiki/Adil_Najam.


[Закрыть]. И такое определение вполне справедливо, имея в виду разграничение терминов «правительство» и «управление».

Т. Вайс определяет глобальное управление как коллективные усилия с целью обнаружения, дальнейшего изучения или решения мировых проблем, которые выходят за рамки возможностей их решения на государственном уровне[59]59
  См.: URL: http://en.wikipedia.org/w/index.php?title=Ralph_Bunche_Institute_for_International_Studies&action=edit.


[Закрыть].

Глобальное управление – это не нормативный термин, определяющий качественную оценку его проявления. Его скорее следует относить к конкретным договоренностям кооперативного характера, направленным на решение конкретных проблем. Такие договоренности могут быть формально закреплены в виде законов или официально признанных институтов, которые бы решали общие проблемы с помощью разнообразных акторов (государств, межправительственных организаций, неправительственных организаций, ТНК и других частных структур или представителей гражданского общества, отдельных частных лиц и т. д.). Но они могут иметь и неформальный характер (в случае осуществления определенных сложившихся практик) или временное действие (в случае создания коалиций).

Таким образом, можно согласиться с обобщенным определением глобального управления, предложенным Т. Вайсом и Р. Такуром: «глобальное управление – это комплекс формальных и неформальных институтов, механизмов, отношений и процессов, существующих между государствами и распространяющихся на государства, рынки, отдельных граждан и организации, как межправительственные, так и неправительственные, посредством которых на глобальном уровне определяются коллективные интересы, устанавливаются права и обязанности, разрешаются споры»[60]60
  Weiss Th., Thakur R. The UN and Global Governance: An Idea and its Prospects. Chicago, 2003.


[Закрыть].

В настоящее время в мировой науке анализ процессов глобализации и управления ею происходит главным образом в рамках двух основных теоретических школ – реализма и либерального интернационализма – как наиболее авторитетных и, по большей части, противоположных. Школа реализма делает основной акцент на приоритетной роли суверенных государств на мировой арене. Школа либерального интернационализма, напротив, делает акцент на самостоятельной и независимой от государств международной деятельности экономических структур. Основные положения данных школ относительно глобализации сводятся к следующему.

Реализм

Политический реализм является старейшим направлением в изучении международных отношений, предтечами которого считаются Фукидид, Макиавелли и Т. Гоббс. Среди современных представителей этой школы Р. Гилпин в своей работе «Взгляд реалистской школы на международное управление» отмечает Е. Х. Карра, Г. Моргентау, Р. Нибура, К. Уолца и М. Вайта[61]61
  Gilpin R. A realist perspective on international governance // Governing Globalization: Power, Authority and Global Governance. L., 2002. P. 237.


[Закрыть]. Все указанные ученые, включая Р. Гилпина, придерживаются единой позиции в отношении международных отношений. Сам реализм (так же как и либерализм, и марксизм), по мнению Р. Гилпина, – скорее, определенная философская позиция, нежели научная теория в чистом виде. А значит, такую позицию нельзя подвергнуть эмпирическому анализу и, следовательно, нельзя доказать, что она является верной или ложной.

Позиция школы реализма в международных отношениях определяется следующим:

• система международных отношений представляет собой анархию, верховной политической власти не существует;

• государство суверенно и не подчиняется какой-либо высшей светской власти;

• государства, как важнейшие акторы международных отношений, сотрудничают друг с другом, создают международные организации, но только в тех областях, в которых их интересы совпадают;

• в международных отношениях государства руководствуются принципами соблюдения национального интереса и обеспечения национальной безопасности;

• одним из основных понятий, определяющих роль государства в международных отношениях, являются отношения власти (преимущественно военной, но также экономической, психологической и др.).

Таким образом, в современном мире, согласно реалистской школе, государствам приходится «всегда быть начеку в свете реальных или вероятных угроз их политической или экономической независимости»[62]62
  Gilpin R. A realist perspective on international governance // Governing Globalization: Power, Authority and Global Governance. L., 2002. P. 238.


[Закрыть], а саму глобальную систему, по образному выражению К. Уолца, можно охарактеризовать принципом «помоги себе сам» («self-help international system»)[63]63
  Waltz K. Theory of International Politics. Reading, 2002. P. 134.


[Закрыть].

Что касается участников международных отношений, то реалисты, как уже отмечалось выше, считают государство главным актором на мировой политической арене, хотя при этом признают важность и других «игроков», таких как Всемирный банк, МВФ. Но это касается неореалистов, а не приверженцев традиционно реалистской парадигмы, где государства признаются вообще единственными акторами, реально влияющими на политический процесс. И все же что касается принятия первостепенных решений, то господство государств у реалистов (и неореалистов) не вызывает сомнений.

Процессы глобализации, наиболее очевидные в экономической области, реалисты объясняют не с позиции «размывания» государств и преобразования мира в единую экономику, а все с тех же позиций соблюдения национального интереса каждого отдельного государства, в том смысле, что на данном этапе выгоднее становится политика интеграции, но совершенно не обязательно, что так будет всегда.

Вместе с тем реалисты признают влияние ТНК и неправительственных организаций (НПО) и даже заявляют о том, что государства, может быть, и не будут существовать всегда (такое мнение, в частности, высказывает Р. Гилпин). Ведь они были созданы для решения определенных задач, а именно, были призваны обеспечить стабильность и порядок, а граждане в обмен на эти блага признавали власть своих государств и обещали подчиняться их законам. Следуя такой логике, если государства на определенном этапе перестанут реализовывать задачи, которые перед ними ставят граждане, они исчезнут. Другое дело, что такое развитие событий, с точки зрения реалистов, маловероятно, во всяком случае в ближайшей перспективе.

По сути, реалисты со скептицизмом смотрят на возможность глобального управления в международных делах. В то же время они отмечают прогресс в управлении мировой экономикой, а также говорят о том, что если и будет создан механизм глобального управления, то он будет создан в экономической сфере.

Тем не менее, признавая важную роль мировой торговли, деятельность ТНК в придании большего порядка современным международным экономическим отношениям, согласно реалистской школе, остается явно недостаточной, и им не удается переломить изначально анархичную структуру мира. Ведь они не смогли создать наднациональных органов власти, которые бы управляли поведением эгоцентричных государств. «И раз уж эффективный механизм глобального управления в области экономики так и не был выработан, то что уж говорить о перспективах наведения порядка в куда более сложных областях мировой политики», – отмечает Р. Гилпин[64]64
  Gilpin R. Op. cit. P. 240.


[Закрыть].

По мнению реалистов, существуют три основные функции управления, которые по-прежнему принадлежат исключительно государствам: 1) выпуск национальной валюты; 2) налогообложение; 3) обеспечение государственной и индивидуальной безопасности. Сразу возникает вопрос о единой валюте Европейского союза. Доводы реалистов сводятся к следующему: евро – пока единственный пример передачи полномочий по чеканке монеты наднациональному органу и окончательный результат этого эксперимента еще неизвестен, кроме того, Союзу понадобится большая политическая интеграция, чтобы евро был достаточно стабилен. В свете проблем с принятием общей Конституции Европейского союза последний аргумент является особенно справедливым.

Для реалистов реализации глобального управления препятствуют три непреодолимые, с их точки зрения, проблемы:

• «проблема власти»: реалисты настаивают на том, что любое правительство и любая система управления нуждается в эффективном механизме контроля, с тем чтобы предотвратить злоупотребления во власти[65]65
  Bull H. The Anarchical Society: A study of order in World Politics. N.Y., 1977. P. 53.


[Закрыть];

• «проблема мирных перемен»: каждая система управления должна иметь социальную, политическую и экономическую основу, но изменения в структуре сложившихся отношений власти все равно будут происходить, в этой связи необходимо включить в систему глобального управления механизм обеспечения «мирных перемен»[66]66
  См.: Carr E. H. The twenty years' crisis, 1919–1939. 2nd edn. L., 1951. P. 112.


[Закрыть];

• «проблема предназначения глобального управления»: необходимо четкое определение социальных, политических и экономических причин, оправдывающих целесообразность формирования глобального управления.

И все же, несмотря на явную сдержанность по отношению к перспективам глобального управления, нельзя сказать, что реалисты полностью отвергают саму концепцию. Конечно, очевиден скептицизм к подобным перспективам, который школа политического реализма объясняет по преимуществу отсутствием возможности эффективного, справедливого (или демократического) глобального управления и, самое главное, не до конца выясненным предназначением реализации глобального управления на современном этапе.

Либеральный интернационализм

Либеральный интернационализм по определению соединяет в себе два достаточно отличных направления: либерализм и интернационализм. Либерализм ставит целью определение условий реализации политической свободы и либерального правительства, тогда как интернационализм связан с идеей распространения транснациональной (или глобальной) солидарности и интернационального правительства. Одно направление не обязательно подразумевает другое. Например, либералы ратуют за ограниченное правительство, а интернационалисты – за расширение полномочий правительства в международной сфере.

Несмотря на все видимые противоречия, существующие внутри рассматриваемого направления, либеральный интернационализм, возникший еще в начале XIX в. благодаря работам Т. Пейна, И. Канта, А. Смита, Дж. Бентама и Дж. Милля, переживает свое перерождение после окончания «холодной войны». Сегодня наиболее авторитетными представителями этой школы являются М. Дойль, М. Говард, Р. Кохэн, В. Хантли, Д. Дьюдни, Дж. Икенберри, Н. Вудс и др.

Проанализируем, чем характеризуется школа либерального интернационализма. По сути, это направление является своего рода антиподом политического реализма, причем не только в том, что касается объяснения миропорядка, но и в том, каким он должен быть. Достижение максимально возможной свободы человека и есть основная цель в рамках либерального интернационализма, но достичь этого можно лишь в условиях отсутствия войны и предпосылок к ее возникновению. А поскольку конфликты и войны являются неотъемлемой чертой существующей системы, при которой суверенные государства стремятся максимизировать свою власть, необходимые предпосылки для реализации человеческой свободы могут быть достигнуты лишь при условии «управления или выхода за пределы принципа политики с позиции силы» (governance or transcendence of power politics). Этот довод подкрепляется четырьмя основными положениями[67]67
  McGrew A. Liberal internationalism: between realism and cosmopolitanism // Governing Globalization: Power, Authority and Global Governance. L., 2002. P. 268.


[Закрыть]:

1) рациональная политика является необходимым условием эффективного управления международными отношениями;

2) международное сотрудничество, как с рациональной, так и этической точки зрения, является предпочтительнее положения конфликта: растущая материальная взаимозависимость государств создает необходимость международного регулирования;

3) международные организации способствуют распространению мира и стабильности, усмиряя более сильные государства путем создания международных норм и новых правил проведения многосторонней политики, а также у них есть необходимые механизмы предотвращения или управления межгосударственными конфликтами;

4) в мировой политике прогресс возможен лишь тогда, когда принцип политики с позиции силы не будет рассматриваться в качестве обязательного условия поддержания межгосударственного порядка: этот принцип может быть значительно уменьшен либо совершенно преодолен по мере проведения постепенной реформы или «одомашнивания» международных отношений (правовое государство, всеобщие права человека и т. д.).

Все либералы верят в силу человеческого разума. Войны между государствами одни из них объясняют несовершенством отдельных внутригосударственных систем. Речь идет об авторитарных режимах с присущей им централизацией власти, секретностью, отсутствием гражданского общества и т. д. (Т. Пейн, И. Кант, Дж. Милль). Другие ссылаются на меркантилистскую организацию экономики, которая способствовала развязыванию войн с целью экономической выгоды (А. Смит, Р. Кобден). Отсюда вывод (и это относится к обоим подходам): чтобы способствовать предотвращению войн, нужно прежде всего провести реорганизацию внутри самих государств, а не всего международного сообщества государств. Так, Кант считал, что если правительства будут подчинены воле общественного мнения, то войн можно будет избежать, поскольку развязывание войны вряд ли найдет поддержку со стороны населения. Но несмотря на то что акцент был сделан на необходимости проведения реформ внутри государств, Кант и Бентам отмечали важность международного права, установления «космополитического права», направленного на обеспечение мира путем определения прав и обязанностей граждан и государств в рамках «конфедерации государств», где устанавливается отказ участвующих государств от политики войны. Многие аналитики рассматривали такое предложение Канта как предтечу современных систем коллективной безопасности. И по мере усиления взаимозависимости между государствами, укрепления демократии другие государства, по мнению Канта, тоже «подхватят» эту тенденцию, что и приведет к «вечному миру».

Однако что касается обеспечения мирового порядка, то Дж. Бентам не считает установление мирового правительства в качестве обязательного условия этого. Напротив, он настаивал на том, что «мирового правительства должно быть как можно меньше»[68]68
  Цит. по: Hinsley F. H. Power and the pursuit of peace. Cambridge, 1967. P. 56.


[Закрыть].

Тем не менее споры по поводу того, каким либеральный интернационализм видит глобальное управление, продолжились. Впериод между мировыми войнами было пересмотрено отношение к вторжению во внутренние дела государства (state intervention) как к допустимой мере воздействия. В связи с успехом международных организаций, созданных в XIX в. (Международного телеграфного союза и Всемирного почтового союза), представители либерализма высказывались за создание некой формы международного управления при наделении этого органа соответствующими властными полномочиями, призванными «навязывать мир» (to enforce peace). Выдвигались предложения по поводу устройства этого вселенского международного органа. Вот лишь самые заметные:

• создание мировой федерации или конфедерации, предполагающей наличие мирового правительства, наделенного наднациональной властью;

• создание децентрализованной и плюралистической системы международного управления в традициях функционализма;

• создание системы более широкого международного сотрудничества и коллективной безопасности (в духе Лиги Наций).

Очевидно, что первые два предложения обустройства глобального управления были изначально невыполнимыми (во всяком случае, в их чистом виде) в силу явных противоречий, существовавших (и продолжающих существовать) между государствами (и другими акторами мировой политики). Достигнуть согласия всех на объединение во всеобщую конфедерацию, а тем более создать зрелую демократическую децентрализованную систему глобального управления на том этапе (как, в общем-то, и сегодня) было нереально, что не замедлила со всей наглядностью продемонстрировать действительность.

Третье предложение выглядело более реалистичным. В. Вильсон, идеолог либерализма первой половины XX в., полагал, что достичь справедливого миропорядка можно при соблюдении двух условий: 1) распространение демократии и 2) создание демократичной системы коллективной безопасности в виде Лиги Наций, как первого большого эксперимента в области современного глобального управления. Основной целью такой организации было выяснение всех конфликтных ситуацийв ключе диалога, без применения силы, атакже при соблюдении принципа равенства государств. Лига Наций включала элементы предложенной Кантом «конфедерации государств с республиканской формой правления» («Confederation of republican states») и предложенный Дж. Бентамом «Общий Верховный Суд» («Common Court of Abjudication») для урегулирования споров между государствами.

Несмотря на то что первый в истории эксперимент глобального регулирования во главе с Лигой Наций провалился, либеральный интернационализм не канул в Лету, а архитекторы поствоенного мироустройства не разуверились в реализуемости идеи управления на глобальном уровне. Интересно замечание Э. Макгру о том, что создание ООН и большого числа его специализированных учреждений, включая институты Бреттон-Вуддской системы, отражало стремление США как либерального гегемона, установить либеральный миропорядок, где бы процветали демократия и капитализм. Парадоксально, но оказалось, что такое развитие событий подрывало базовые принципы либерально-интернационалистической школы, поскольку это практически подтверждает известный довод реалистов о том, что международное управление в лучшем случае может существовать только при одобрении доминирующего государства, а в худшем – оно бы было просто инструментом выполнения интересов такого государства[69]69
  McGrew A. Op. cit. P. 272.


[Закрыть].

Как уже отмечалось, настоящим «подарком» для либералов-интернационалистов явился конец XX в., характеризовавшийся окончанием «холодной войны», третьей волной демократизации и растущими темпами глобализации. Тогда же была пересмотрена и логика международного сотрудничества. Современный этап развития изучаемой теоретической школы характеризуется четырьмя основными течениями:

1) либеральный институционализм. Признавая, что США как гегемон современного мира могли способствовать развитию международного сотрудничества, Р. Кохен, представитель данного течения, однако, не согласен с тем, что продолжающийся на протяжении всего послевоенного периода (и усугубившийся после «холодной войны») процесс многостороннего сотрудничества объясняется исключительно ролью США. Настоящей причиной международного сотрудничества он считает наличие конфликта, так как если бы в международных отношениях существовала гармония, то никакого сотрудничества не понадобилось бы. А международные организации, согласно либеральному институционализму, «не расшатывают власть государств, а, скорее, наделяют их большей властью», так как участие государств в международных организациях представляется выгодным, прежде всего, для самих государств[70]70
  См.: Keohane R. O. After hegemony. Princeton, 1984.


[Закрыть];