Текст книги "Cosmopolitan"

«карамельные нити птенцовых твоих волос, Лиза-Мария…»

 
карамельные нити птенцовых твоих волос, Лиза-Мария
под угрозой всегда под угрозой
12 миллиметров следующего ребенка (под
угрозой) – еще угроза для тебя.
не корми ребенка соленым перченым сладким
не корми ребенка вчерашним остывшим густым
зачерствевшим и слишком горячим
не корми ребенка таким жидковатым, разведенным,
искусственным, белым из хлопьев и чем-то из банок
не корми его мясом соседним наколотым физраствором
не корми молоком, потому что тогда новый ребенок
умрет, подразумевается
не корми
не корми молоком коровы, от него в кишечнике
младенца образуются микрокровоизлияния
(а так снаружи и не скажешь)
не подпускай педиатра.
не подпускай к ребенку больных взрослых
не подпускай остальных нездоровых, не улыбающихся
ни одного не подпусти.
не пои его кислым и сладким, не пей сама из его
бутылки, не пей
не кури, не раздражайся по пустякам.
не забывай менять ему памперс (тот-то, второй, пока
только клетки и сердце, только сердце, ни нитей волос,
еще нет головы, еще не писает в тебя)
снова забыла кастрюлю на плите.
корми ребеночка теплым, свежим, только что
перемолотым в блендере, хлебом и яблоками.
и яйцами пестрыми перепелиными.
и кашей, но только что сваренной и не ставь на окно
остудить, налетит из окна,
что до воды – пои слезами
 

«каждое утро девственно…»

(семинар от 2.07.2018)

 
каждое утро девственно, как зад возлюбленного
(привет, Галя)
как сад – то же, что называла садом
Нина Алексеева
жена Сосноры
писавшая дневники
 
 
Siri, ты здесь? —
спрашивает ребенок
с убийственной
не опосредованной
серьезностью
утерянной впоследствии
вследствие
невозможности контакта
 
 
ты, казенный язык роботов
ты, язык презентаций
ты, язык хамоватый помощника голосового
изыди!
дай
мне
свой зад,
о наличное действительное бытие, у которого нет зада
(Гегель, Феноменология духа, с. 203)
дай
мне свой сад,
               о возлюбленный,
где каждое утро девственно
 
 
привет, Галя
как твоя – то, что ты называешь депрессией
не смею спрашивать больше ни о чем
спрошу у помощника голосового
будет ли война
еще одна
 
 
привет, Юра
как там в Лондоне
забылись ли вьюги Преображенской
рынок с рыбой, цветами и базиликом
бедными тряпками
засыпанными тополиной пылью
дворами
бордюрами, мазаными известкой
качелями и
половиной неба
 
 
забылись ли тревоги
в иллюзии контроля
 
 
достаточно ли мы
практикуем
обнаженность
беззащитность
 
 
либо всевластие поглотило нас
и недалек
вечный покой Альцгеймера
 
 
Юра, достаточно ли тревоги
достаточно ли мы голые, или еще?
 
 
из посланных тебе стихов
можно составить книгу
 
 
написанных для тебя
все еще несколько, почти нисколько но
 
 
каждое утро девственно, в конце концов
 

«ты состоишь из плохого бозона Хиггса…»

 
ты состоишь из плохого бозона Хиггса
из очень плохого бозона Хиггса
я состою из нейтрино
из никакого запоминающего нейтрино
я день дня
я ночь ночей твоих
твой призрак кошмар твое обещание не распадаться
 

«запоминающий пластик времени, дней дня…»

Н. С.

 
запоминающий пластик времени, дней дня
запоминающая подушка ночи
тело
запоминающее
ласку
и насилие
вместе
запоминает твоя рука мою руку, ее жар
запоминает моя рука холод твоей руки
учится
опираться
на эту холодную руку
 

«машина девственности как машина открытий…»

 
машина девственности как машина открытий
великих биографических открытий
вперед как бы
в зад
как бы вглубь
в нано
в бессознательное
в космос
пружинит оно
не дает себя взять
плачет
 

День

 
У каждой своя тоска – по своей подруге, своей паре,
своему
Принцу молочному, своему существу со всем тем, чего
мне не хватает,
Своей транссексуальной паре, своим папе и маме,
Инцестуозная
Бойкая, —
Это она
Их разделяет
 
 
Ты не подходишь, – это всего лишь ты,
Ты не можешь стать
Транссексуальной парой, принцем молочным черным
в белом теле,
Негром, номадом. А ты – ты же просто такая как я,
 
 
Эти же
Как-то умеют грустить, как-то умеют
Добраться до самого ада
Пресуществлять этот ад
Детского одиночества цифрового
В ор одинокого мелкого басом орущего существа
Которому
Ясно чего не хватает
Ничего не хватает
не будет хватать никогда
 
 
Мелким бесом
Они
Пробиваются
К чистой тоске, чистому горю, чистой сущности
Через
Какие-то слабые, определенные копии ксюш из детсада, —
К переживанию сестринства как основы
Любого дня
 

«Нанита, ты будешь большая…»

 
Нанита, ты будешь большая
Гулять, целоваться, стирать большие куски реальности,
которые ты
вот уже не помнишь
В этом будет твоя сила
Твое всевластие, Нанита
Ты будешь считать себя очень сильной.
 
 
маленькая
соразмерная
всему, что есть
 

«каждое утро…»

(семинар от 9.07.2018)

 
каждое утро – зад возлюбленного
 
 
это пророческое стихотворение
так и вышло
 
 
то утро
когда дымка еще окутывала сад
как
роскошь фантазий
сменилось буквальным
не отменимым
неврозом
психоаналитический волапюк
псевдообъясняющий
 
 
изыди
 
 
языком новым
вылижу зад возлюбленного
если он существует
разрежу лезвием новым
действительное наличное бытие
куклу достану из его чрева
буду любить как свою
куклу лол одиночества детского цифрового
 
 
дуну
плюну
прирастет
 
 
соединю
мерцающее с гнетущим
съем
нынешнее с грядущим
выйду
в чистое поле
где
девственно каждое утро
 
 
презумпция девственности каждого
будет моей правовой основой
новая конституция начнется со слов ты
ты
говорящая кукла
оживающая в детских снах
имеешь те же права, что и я
 
 
останется
нет
станет
девственно и полноправно
каждое
 
 
охранные молитвы мертвы
сохраняющее усилие священно
манифест_ка (читай вместе со мной)
дальше
без всякого усилия
 
 
опять
манифест
значит
я все еще больна
все еще пытаюсь
кому-то что-то доказать
 
 
все в этом мире должно быть наоборот
 
 
распустите армию
откройте тюрьмы
 

«на самом деле это для меня важно…»

 
на самом деле это для меня важно:
подкрасить соски (не сказано, каким цветом)
               но, наверное, красным
переспать и с утра уйти: потому что так нужно
посидеть подольше, остаться на ночь, напомнить
только голосом ту, которую раньше…
ты любил или ту, которую…
я любила. и я любила сильнее.
подойти, потрогать запястье или:
               дотянуться до щиколотки из положения лежа
в эти дни голоса делались глубже
и вот здесь про ничего не значащие фразы
и вот здесь про дождь про окно открыто
про веселых и сонных про отсутствие страха
прочитать кому-нибудь вслух, чтобы было слышно
и чтобы стало понятно
 

Два словесных портрета

И. Г.

I

Техника постель кисть зрение

 
Рядом со мной
На кресле с высокой спиной
Царь
 
 
Рядом с царем
Попугай
С поднебесным
Фиалковым низом
Сквозь желтую ризу
Царя жезл
Спит
 
 
Кисть в руке царя вертикально
Хорошая
Жесткая
 
 
Ею
Царь
Не пишет
 
 
Но
 
 
Попугай
Белый
Здоров
Общителен
 
 
(Царь
Отрубает
Соколу
Крылья)
 

II

Чайник чтение голос

 
Чайник
Огромен
В него
Кипяток
Наливает
Тяжелой струей крепкая
Тонкая
Смуглая
Рука
Царя
 
 
Свершилось
 
 
Я
Слышу
Хриплый
Девичий
Голос
Насурьмлена
Умащена
Хороша
Видит
 
 
Это путь к тому, что там.
 
 
Я не знаю, что там вообще дальше.
 
 
(Недостающий
Компонент
Первичной
Сцены)
 
 
Дух
 
 
Двух
 
 
Мёд
 
 
Трёх
 
 
Клад
 
 
Внутри
 
 
Тебя
 
 
Оставь
 

«Сидел в квартире князь, король и царь…»

(альбомное)

 
Сидел в квартире князь, король и царь
Рецензию на книгу он писал
И рисовал две пламенных п…ы
Одна не ты, а эта будешь ты
 
 
Он плакал по ночам и узнавал
Себя в кошмарах пост-Шахерезады
Наполовину все-таки из ада
Он нам свои рецензии писал
 
 
Он плакал по ночам и узнавал…
 
 
Тебе хотелось бы, чтобы он плакал
Но он ходил в бассейн и крепко спал
А то, что он до этого не знал
Ему придворный попугай прокрякал
 

2018

«Выкрутив грудь, подоткнув подушку…»

 
Выкрутив грудь, подоткнув подушку,
Кончить под самую простую порнушку,
И, проникаясь в момент оргазма
Чем-то лирическим, тут же найти
 
 
Этому обоснование: это тебя, это тебя я так люблю,
что могу
Кончить под самую простую порнушку,
Выкрутив грудь, подоткнув подушку, —
 
 
Главное, в новом окне, снова и снова
Глядя на них как на вас
 

«я показала марине (другой марине)…»

 
я показала марине (другой марине)
как надо курить
марина сказала «сразу бы показали»
марина сказала «совсем
блин другой эффект»
«совершенно» – сказала она «другое ощущение»
обняла и сказала «я хочу тебя поднять»
 

(Я решила Амстердам звать Женечкой)

 
Женечка улицы твои искривятся
уж поверь мне купленные в твоей аптеке штуки
 
 
Слишком спокойное небо над землей твоей, Женечка.
Впрочем, это старая мысль.
 
 
Я, может быть, потому решила тебя звать Женечкой,
Что придумала себе друга или подругу.
Тут многие так живут.
 
 
Женечка очень добрые у тебя туалеты в твоих кафе
кто хоть раз ел поймет о чем говорю
 
 
Кто не ел, например, не поймет, возможно.
Ну, ничего, это не так уж важно.
Тут многие так живут.
 
 
Тут совершенно неважно, как ты живешь, да, Женечка?
Плохо ли, хорошо, все равно хорошо, правда?
 
 
тебе ведь в принципе по х… б… Женечка
ну живут и живут ты им даешь жить
как хорошая мать
всякая хорошая мать беспомощна
 
 
Как же мы будем теперь без твоих аптек?
 
 
Женечка, расскажи, какие сны видели
Мои друзья, которые были здесь, путешествовали, —
Не зацепило. Ну ничего, здесь многие так.
 
 
как же мы будем теперь
 

Стихи о весне

 
Ты можешь кончить на меня
не вижу тут проблем
Ты можешь кончить на меня
И я тебя не съем
 
 
Ты можешь кончить на меня
слипаясь не внутри
Ты можешь кончить вне меня
И не в меня, смотри
 
 
Ты можешь кончить на меня
И в рот и в глаз и в зад
И все которые ушли
Тогда придут назад
 
 
Ты можешь кончить оглянись
Вокруг уже весна
И даже белочки в дупле
Проснулись ото сна
 

«лает собака и значит: была тишина…»

Анне Глазовой

 
лает собака и значит: была тишина
лишена повторений структура сна
но
может быть
повторение
как желание
и не быть
повторение
как желание
 

«Хайдеггер…»

 
Хайдеггер
Забивает гвозди
Сломанным молотком
В рамках практической установки
 
 
Гуссерль
Созерцает цветущую яблоню
В рамках теоретической
 
 
Мы
Считаем
Что нам
Не надо описывать все
Оно все равно
Спрячется
 
 
Но
Я говорю
Что оно всегда
 
 
Что мы
Увидим ее
 

«святая Барбара, скости мои грехи…»

в коже тоже холодно

Аркадий Драгомощенко écorché

(он сказал так)

 
святая Барбара, скости мои грехи
вскрыть вены на ногах
родиться дверью лечь на плечи Гильгамеша
седой облупленной как на веранде в детстве
родимая усни не бойся крыс
с подмышки пьющих пот
 
 
смирись
 
 
святая Барбара, тебе пришло письмо
как ты стоишь почти без тела
в прорехи дует ветер, осы сквозь
 
 
святая Барбара, тебе пришла п…а сошла с ума
увидела людей
поверила
а светом стала зга
 
 
я дернулась
во сне –                     и крысы нет
 
 
была ль
 
 
была ли ты св. Варвара
какая даль тебе мерещилась
 
 
как быстро боль сменилась отсутствием
 

«Играя в долгую, мой Петербург…»

I

 
Играя в долгую, мой Петербург
Периодами будто умиранье
Верлибра время метрик демиург
Провозгласил слегка заране
Играя в долг, мой Петербург, поставь
Всё, что имеешь в призрачном аллеле
Всю жизнь свою, спокойно и без цели
Ты медленно и навсегда оставь
 
 
Конкретный быт, вульгарные замашки
Блокады и победы нашей боль
Закончатся, как детские домашки
 
 
…В бессмертном городе бессмертная любовь
 

II

 
Не обесценивай, прошу, не надо
Мне это тоже стоило труда
Когда, бывало, из булыжного надсада
Подступит мертвая вода
 
 
К окну
 
 
Когда Никто
 
 
И лишь Фонтанка
И дамбы божия пята
И тошнотворная полночная болтанка
И Пятая ночная маята
 
 
Послелюбовь есть то, что между нами
Мы всем предметам дали имена
«Эй, что там плещется у нас в подвале?
Нет, это не вода, это Нева!» не ваша
 

III

 
Нева великая и молодая
Но жаль уже безвиден сад
В музее огненном Ничто глодая
Как зубки детские стоят
Его сгущенья бывшие
 
 
Он словно был
Весь из единой плоти
Когда бы духом быть она могла
А в нынешнем, в говне и позолоте,
Я не была
 
 
Его пропорций терций пальцев бедер
Алкаю, глядя в ванне на себя
Воды фонтанной десять ведер
Согреть и натаскать нельзя а я
 
 
И в генетическом подводном коде
И в некотором роде виде
 
 
В розе
 
 
В видении амурпсихея
 
 
Короче, ладно
Пропадаю я
 

IV

 
Так странно ровная
Как будто не корежили
Меня наплывы льда
Как будто до конца блокады дожили
И позабыли навсегда
 
 
Но так и есть
 

V

 
Есть тайный сад
Его не опалила азотными дымами пустота
Я никогда так не послелюбила
Но, боже правый, что за маята
 
 
Но боже левый
В ритме окончанье
Таком присутствует само
Он требует и требует чего-то классично нарциссично
Сейчас его мы разломаем
Посмотрим, что внутри ан нет! Он плавится – но
форма выплавляется
всё та же
 
 
Всё та же, анно домини, всё форма
 
 
Всё
Выше
Возгонка
Уже
Болит
Голова
Завтра я вспомню ребенка
Олиного
Так вот берешь потетешкать
Слышишь – внутри тишина
Блаженна
И немыслимая жизнь
 

VI

 
Сады, на что вы!..
 

VII

 
Аркадий, нет.
Мой способ вывести себя в пространство
Дня
Не тайна для меня
 
 
Моя единственная тайна
Тот день, когда
К чужой постели подбиралась
Высокая и твердая вода, о аква альта
О аква и о альта подбиралась
 
 
Под сенью черного вина, под сенью красного кнута
Моя единственная тайна
Проста
 
 
Он говорил
Должна быть тайна
 
 
Премодерация
Любовных писем
С того на этот свет
Вот ты ушел, а я не прочитала
 
 
А если даже и прочла
 
 
Бы
 
 
Волнение
Воды интерпассивной
Эффект тяжелых черных волн
И что мы
Где мы, А.
 
 
Должна же быть, должна быть тайна
Была
 
 
Он говорил, должна быть тайна
Ну что ж, читатель, вот она
В Неву от площади Восстания
Течет река из черного вина
 
 
Идет направо – левый берег
Уже (почти готова она образовать
Идет налево – берег правый, Коломна
 
 
Иди, плыви со мной, Аркадий
 

VIII

 
Помориновый
Яростный сон
Словно шторм в полотне мариниста
Ты любил его больше, чем он
сон из слов
ты любил
 
 
ты три вещи, ты три мотылька
ты листвы бесконечной аркады
словно что-то украл у меня
но такой обедневшей мне все получается рады
 
 
без могилы, без площади жил
без какой-то конкретной привязки
растекается в пламени жил
сосредоточенное, прямое счастье
 
 
я твой вечный номад, Петербург
я служу твоему, скажем, мифу
он сожжет меня так, что даже косточек не останется
на Шафировском пыльном все
в той же купальне гореть эвридика зовет
 
 
Подожди, моя белая смерть
День горит, имманентность, жизнь,
Бьются в тесной постели они, эта пара
всегда говорящих
под сенью кнута
 

IX

 
Закончится
Как в поле молоко
Как шоколад как булки на деревьях
Уйдет как «путинское большинство»
в пустыне мрея
время
поэмы
 

XI

 
Смотри в окно
 

XII

 
Привет
Когда не знаешь, как начать
Без ритурнелей
 
 
Хотел ли ты когда-нибудь
Чистую форму
Чистое желание
Чистый свет
 
 
Нет
 
 
Я никогда не хотел чистую форму
Что ты имеешь в виду
Форму Росгвардии?
 
 
Нет, я имею в виду
Те прямые, что есть в человеческом теле, – хотел?
 
 
В человеческом нет прямых
 
 
В плане п…а представляет собой прямую
 
 
соблазн геометра
поиск ветра
в окне
 
 
неоконченный
безнадежный разговор
 

XIII

 
а на кораблик нужен договор
бесплатный ветер был в 80-х
бутылки на окне и тьма за ним и свет
бездымно истлевающий, истлевший
 

XIV

 
тьма трижды
проклятая сексуальность
содержаний сознания век частных случайных
слуг
 
 
и академия рабская
 
 
не случайны
прямые линии разреза внутриутробного на два
на две ключицы две грудные клетки (одна всегда
в гробу) о губы заячьи Иригарей
 
 
о, мой двойник, мой адресат, всегда о там
 
 
о том
 
 
kormit menya tvoi son
 

XV

 
тут злые девочки придут
одна попросит есть
другая денег
а третья – третья! Третья трижды тьма
 
 
и даже зверь прикован Прометеем закрыв глаза уж
пятый видит сон о том как мы хотим и не умеем о том как он влюблён
 
 
о том как скажем он влюблён в котлету – ведь зверь
щенок – о том как русский мелос этот идёт вверх
дном – о том как жалобно (ведь мелос русский) цыган
поёт – о том
 
 
как вот она! котлета, или мелос, или любовь, как все за
полчаса куда-то делось, но всё восстанет вновь и вновь
и вновь и вновь и вновь и вновь в своём красивом виде первозданном – эсхатология, щенок! – в таком далеком
и таком туманном, как Петербург у наших ног
 

Утро

 
Мужчина-рыцарь е…т женщину-птицу
Она только снизу жена, оперение —
пышные черные перья – скрывает ее лицо
(«То ли птица, то ли кошка, то ли баба у меня»)
(песня одна
в доисторические времена)
 
 
Текст современного философа Ника Лэнда
«Быстрое-и-грубое введение в акселерационизм»
Начинается с того, что мы не успели
Что мы слишком медленные для
Слишком медленные, б…, время для обдумывания
закончилось
Как жаль
 
 
Умереть-то хоть получится?
У всех как-то получалось, – успокаивает
 
 
Механический серенький монстр-паук, прилежный, как
газонокосилка
Не стала смотреть
 
 
Бист, настоящий суккуб на собачьих лапах,
расходящихся у паха в две круглые шерстистые мышцы
Чудовище – и девочка, беленькая, сиськи блестящие
белые
Голубые глаза, березка есенинская
Просто ну Джанни Родари б…
 
 
У него – член как большая вытянутая клубника
(-ника -ника)
Они как Ник Лэнд и Долина Вероника
 
 
В конце первого акта великого театра фантазий pornhub
Точка ком
Он слюну ее слизывает языком
Большим как лопата
Он все же кончил в нее когда-то
Но на порнхабе времени нет
Порнхаб – это освобожденное время
 
 
После чего монстр запускает в нее маленькую хищную
рыбку
Бойкую, быструю рыбку
От девчушки
Нашей голубоглазой
Остается лужица
Светящейся жидкости свя́той энергии жизни
 
 
И наконец, Волк е…т Лису (мультфильм)
Все человеческое
Заканчивается
 
 
Одновременно с этим
Развиваются все другие направления
Становится популярным described porn
Некоторые хотят знать
Кто их герои, кто они по профессии, как так вообще
получилось,
Что они начали трахаться
Прямо в офисе
Кто кому кем приходится
Кто начальница
Кто Господин, кто Раб
Кто вожделеет, кто трудится
 
 
Давно уже есть «выбор женщин»
Ничем не отличающийся от мужского
Те же большие х…и, наглые сиськи
Но помедленнее
 
 
Женщины просят помедленнее
– или уж пожестче!
 
 
Существенной становится разница между the animal
и the beast
Одних надо защищать
(Священные
Животные
Современности —
Это
Все
Животные)
От других защищаться (по мере сил, конечно)
Отрицая собственное желание
В агонии бесплатного мультиплицированного оргазма
В безостановочной революции жизни
 
 
И наиболее существенно вот что
Ты больше не можешь смотреть порно с живыми
актерами
Как с животными или детьми – ну кто в здравом уме
будет смотреть на все эти издевательства
Это и следователям-то тяжело
 
 
Зато
Нарисованное в секретных японских лабораториях
Озвученное в России
Анимированное в Китае —
Можно всё
 
 
Слышишь, – всё
 
 
…это и следователям
И исследователям
Тяжело и невыносимо
 
 
Антропологи
Предпочитают не видеть
Поэты
Молчат о главном
Психоаналитики
Знают, но связаны обетом молчания
 
 
Это и следователям тяжело
 
 
Проник в мой язык
 
 
Убеждение о человеческом
 
 
– Ну, как, тяжело вам, майор Томин?
– Ох, как тяжело, Лена
 
 
бедные
шерлоки холмсы
бедного
моего детства
 
 
Эй, кто-нибудь помнит майора Томина?
Оглянешься – а уже никого нет
 
 
И психоаналитик
И волк умер
И лиса умерла
 
 
В контактном зоопарке меркнет свет
 
 
И вся твоя личность
Вся лелеемая субъектность
Оказывается, никогда не существовала
Одна диссоциативная фуга —
И все,
Можешь выбирать
Новое место жительства
Новое имя
Новый петербургский текст
 
 
Один мальчик-философ,
Откуда-то издалека,
Как и все философы,
Рассказал,
Как его сосед в этом неведомом городе
Посреди обычного разговора
Вдруг сказал: как хочется большой любви
И умер через два месяца
 
 
Бойкая, быстрая посткоитальная тоска,
Маленькая государыня-рыбка
Съела его нутро
 
 
Не успел даже дома прибраться
Выбросить весь
Унизительный хлам
 
 
Как
можно этому что-то противопоставить
Какой силы
Должны быть эти механизмы
Какой долгий опыт
Они должны давать
Как прочно
Он должен вплестись во все остальное
Чтобы ни одна (подлая) диссоциативная фуга
Не смыла память о тебе
 

«провожающие меня хриплые детские голоса…»

*разблокировать сразу несколько уровней

 
провожающие меня хриплые детские голоса
убежденные
жадные
рассудительные
 
 
уже знаю
что в смертный час
буду слышать
 
 
сон
поезд
вдоль него озеро
вплавь, сошла
побывала
 
 
теперь обратно
 
 
в самолете
сталагмиты облаков
по ту сторону той же самой перины
лежат вольно
кустятся кучерявятся вздымаются
дышат
 
 
во сне
поезд
наяву
само-лёт
 
 
твой
хриплый голос ребенка моего
наслаждающий себя
новым
с каждым новым нейроном
 
 
отменяющий смертный час от меня голос ребенка моего
детский хриплый
 
 
переменяющий меня леж на мне двадцатиминутный
получасовой – стань
легла лежит
другой ребенок
жизнь моя
первый
новая
лежит на руках у меня уже большая уже не помещается
перед самолетом
 
 
я говорю этой любви хватит тебе на всю жизнь
а она меняет меня, лежит
не уходит
не шевелится
не спит
потом встает и уходит
 
 
только закрылась дверь
вдрызг реву
вдрызг
хватит на всю жизнь жизнь
твой безубыточен хриплый нежадный кроткий голос
 

«Что-то было между словами, куда-то делось…»

 
Что-то было между словами, куда-то делось.
Дорогой, ты не видел? куда-то делось…
Ты о чем? – наподобие пленочек между органами,
в животе.
Как-то раз они у меня воспалились.
Мустафа пришел, поменял на новые, сделал.
Я спала, и они во сне воспалились.
Мустафа был тоже во сне, приснился.
Было потом так уютно внутри так долго.
Ты не знаешь, куда могло подеваться?
Между словом и словом такая пленка,
без которой все липко и сбилось в кучу.
Нет, не видел не видел не видел жалко.
Все сбылось кроме этого, вот ведь б…ство.
Ладно, кекс, я тебя целую. Счастливо.
 
 
сегодня меня позже всех забрали из сада
неизвестно, что было бы, если позже
эти тётки тушили свет и влезали в польта
все нестрашно, кекс, все смешно, кроме этих теток
 

«ты был отцом…»

Антону Н. в духе Фанайловой

 
ты был отцом
но стал как будто сосунцом
обратно в белое направив сам себя
прикрыт и лоб и ноги
пустой тебе дороги летней теплой ввысь
и вниз
где уж не релевантно
 
 
верх неприличья – отцелюбие мое
 
 
как ребе Берл Лазар сказал
распространяя утешение и смысл вокруг себя метров,
наверное, на двадцать
ты делал то, что надо
 
 
как римлянка кормила грудью
отца
большого пожилого дядю
за неименьем передач
и ни на что решительно не глядя
не взирая —
ты окормлял аккаунтом своим всех нас
и каждому давал себя в пропорциях внезапных
и делал то, что надо
 
 
ты был отцом – стал мать
и дочь
мы сироты твои сказала Галя
 
 
а девушка, что мне передала букет тебе у ЦДЛ-а
сказала, что не важно, от кого
и в этом, в общем-то, всё дело.
 
 
всем миром как-нибудь.
 
 
отец и мать,
мы будем по тебе скучать,
сидеть шиву,
и обнимать твою вдову
и мать,
и, вероятно, помогать
тем, кто совсем не может сам,
и денежку перечислять
штабам.
 
 
а х…е делать нам, полубогам.
 
 
ты, полагаю, будешь ржать,
когда вам на планерке зачитают там.
 
 
свобода здесь
свобода здесь свобода.
 
 
рыдать – от года.
 
 
Сирию – взорвать.