Текст книги "Чай с бегемотом. Антология несерьёзной прозы"

Елена Лебединская
Тульпа

Для справки: тульпа – это воображаемый друг, существо, созданное с помощью мысли. Чем дольше ты с ним разговариваешь, тем больше вероятность, что однажды он начнёт отвечать.

Тульпа – так я звала Её. Она приходила в мой дом, пила чай. Усаживалась обычно с книгой на подоконник и потягивала глоток за глотком осень. Она любила дожди. Потому что я так придумала.

Ещё любила плести всякие небылицы, которые с ней никогда не случались. Рассказывала их вслух. Для меня. Я улыбалась. В те дни для меня, наверное, не было никого роднее. Как сказал Ремарк, «что может дать один человек другому, кроме капли тепла?.. И что может быть больше этого?»

А потом в доме появился Он. Завёлся, как моль в пальто, и никак не вытряхивался.

Он никогда не замечал меня и разговаривал только с Ней. Они смеялись, дурачились, по вечерам смотрели нелепые движущиеся картинки.

Так я постепенно перебралась на подоконник. Теперь я пила чай с осенью, растворяясь в бесконечных дождях и лужах на асфальте, пока не поняла, что в действительности Она никогда не была тульпой. Тульпа – это я. Её глупая беспризорная тульпа.

Анжелика Хинеева
Чудовища-лифты

Она никогда не любила лифты. Когда железный ящик прилетал на седьмой этаж и громко клацал металлическими челюстями, Лиза сжималась и отходила подальше.

Эти размалеванные чёрным маркёром стены, обуглившиеся кнопки пугали. Девушка представляла, что какие-то люди вошли в лифт, поехали, а по пути что-то пошло не так и кабинку захватило чудовище. Пассажиры, защищаясь, зажигалками плавили кнопки, писали на металле свои имена, чтобы их нашли или хотя бы не повторяли ошибок! Но неразумные жители дома не понимали, в чём опасность, заходили в лифт и исчезали в его пасти.

Лиза жила на седьмом этаже и всегда ходила пешком. Но сегодня, спустившись на первый этаж, она вспомнила, что оставила дома тетрадь с лекциями. Надо идти на зачёт, а вредный препод никогда не согласится его поставить, не просмотрев записи.

Время поджимало, и девушка уговаривала себя, что быстренько, разочек, проедет и всё.

Ещё и сосед с верхнего этажа, Вовка, зашёл в кабинку и приглашающе махнул ей.

– Поехали!

Чувствуя себя жертвой кораблекрушения, девушка сделала шаг вперёд.

Двери смачно закрылись, что-то зажужжало, лифт начал подниматься. Молитв Лиза не знала, поэтому тихонько шептала в воротник:

– Пожалуйста, пожалуйста!

Лифт сделал вид, что просьбу не услышал, и на четвёртом этаже застрял.

Вовка набрал диспетчерскую, никто не ответил. Постучал по кнопкам без особого эффекта и пошутил:

– Вместе будем ночевать!

Девушке стало дурно. Она рванула молнию на куртке и сползла по стене. Вовка дул ей в лицо, хлопал по щекам, ругаясь, стаскивал куртку с заевшим замком. Она слегка постанывала и не открывала глаз. Через пять минут лифт дёрнулся и поехал. Вовка довёл запинающуюся Лизу до квартиры, вытащил из кармана куртки ключ, открыл и аккуратно усадил девушку на диван. Рванул в кухню за водой.

Зачёт она сдала. С Вовкой они теперь живут вместе. В другом доме, на третьем этаже, без лифта.

Наталья Кузина «Косяк на полтора миллиона или гений продаж»

Дело было в далёком 2008 году. Я работала в «жестоком алкогольном бизнесе» на должности помощника менеджера в департаменте региональных продаж.

Тот день был очень суетной. Моя напарница отсутствовала на рабочем месте по каким-то личным причинам. Поэтому задачи всех шести менеджеров департамента свалились на меня. Обзвони, обговори, напиши, закажи, оформи заявку на отгрузку и так до бесконечности. А в пять вечера мне уже нужно галопом нестись в университет.

И вот я без обеда, без перекура, чая, кофе и туалета пытаюсь успеть всё, чтобы попасть в университет. Оформляя очередную заявку для одного из регионов, я случайно промахиваюсь строчкой в экселе и ставлю им в отгрузку позицию коньяка, которой нет в их сетевых магазинах. Позицию на 1,5 миллиона. Коньяка, которого они в глаза не видели.

Обычно, я всегда все проверяю, но в тот день то ли меркурий ретроградил, то ли луна не в том доме была, но я не проверила. Заявку смело кидаю на склад, склад подтверждает наличие всех позиций, что уже должно было меня насторожить, – но не сегодня. Не сегодня. Региональному дистрибьютору даю отмашку на фуру и товарный вагон.

Через пару дней, когда товарный поезд благополучно достиг пункта назначения и косяк мой вскрылся, директор департамента сквозь зубы лишь тихо произнёс: «Наташа…»

Дальше всё как в тумане. Я лишь отчётливо осознавала, что при зарплате в 28 тысяч ошибиться на 1,5 миллиона + расходы по доставке – это очень плохо.

Но, внезапно, все пошло ТАК. Не знаю, кто спас ситуацию конкретно: мой начальник или подключившийся генеральный директор, или мой персональный ангел-алкохранитель, но ту позицию коньяка оставили и даже залистовали в сетевые магазины. А может быть, ошалевший дистрибьютор, от осознания упущенной выручки, решил с горя напиться именно этого коньяка и оценил его.

Тем не менее, мой косяк принёс организации в тот месяц дополнительно 1,5 миллиона + увеличилась квартальная сумма выручки по данному дистрибьютору из-за введённой новой позиции.

Я сохранила работу и даже квартальную премию!

Из всей этой истории я могу сделать лишь один вывод: не знаете, как продать товар, – просто всучите его.

Айгуль Тарасова
Золотая рыбка

1983 год. Маленький северный город кружила трёхдневная метель.

– Люда! Скорей! Посмотри малышку, – Татьяна, нянечка «Снежинок», влетела в кабинет медсестры, держа на руках заплаканную четырёхлетку.

– Что с ней? – взгляд вопросительно впивался в глаза медички, пока та осматривала ребёнка.

– Похоже на аппендицит.

Уже через двадцать минут у ворот детского сада стояла скорая.

– Родителям сообщили? Кто сопровождает девочку? – голос санитара разорвал, заполненную тревогой тишину.

– Я… Я поеду. Если можно, – пробормотала нянечка, прижимая к себе ребёнка.

Та в ответ испуганно сжала руку Тани.

– Не бойся, милая, я рядом, – женщина одела ребёнка.

Несколько минут и скорая, распихивая попутные машины мчалась, по заснеженной дороге.

Хирург в клинике подтвердил диагноз. Нужна была операция. Минуты промедления могли привести к разрыву аппендикса и перитониту.

– Где родители? Мы не можем оперировать без согласия, – медперсонал был наготове. Ждали и нервничали.

Малышка испуганно уткнулась лицом в мягкий бархат Таниной юбки. Связи с родителями не было. Мама девочки работала на химзаводе в часе езды от города.

– Всё. Теряем время. Беру ответственность на себя, – хирург дал команду бригаде.

Аечку отвезли в операционную. Лёжа на холодном столе, она наблюдала, как на неё надели маску, и через несколько минут лампы на ослепляющей металлической конструкции превратились в яркое пятно, погрузившее в безмятежный сон.

Девочка очнулась вечером от нежных прикосновений родных рук. Открыла глаза, но губы не поддались улыбке. Пересохли. С трудом прошептала: «Мама, пить».

– Нельзя, доченька. Потерпи, – женщина еле сдерживала слёзы. Протирала губы, смоченным в воде, отжатым бинтом.

Пара дней и Аечка стала любимицей всего отделения. Отважно топала за ручку, пытаясь выпрямиться. Училась ходить заново. Через боль. Даже настоящий друг появился. Парень-солдатик из соседней палаты. Без устали водил по коридору и поднимал на руки, когда становилось тяжело ходить. А перед выпиской вложил в ладонь Аечки рыбку-игрушку – собственноручно сплетенную из отслужившей капельницы. Добавил:

– Золотая рыбка – это ты. Береги себя, малышка.

Юлия Баха
Фигурки на греческом льду

Распахнув дверцу, я их увидела. Они лежали неподвижно, спрятавшись вместе с воспоминаниями в шкафу детской комнаты…

Впервые я встала на фигурки в четыре года. И, несмотря на падения, продолжала кататься, пока хватало сил. А тогда их было много. И ничего не останавливало маленькую девочку, которая мечтала стать фигуристкой. В нашем городе не было катка. Поэтому мы с надеждой ждали, когда зимой замёрзнет единственный пруд в парке. Возвращались из школы, бросали портфели, хватали коньки. И, забыв про уроки, неслись на вечерний лёд. Настоящий и самый любимый. Катались, пока держали ноги, каждый раз с сожалением уходя из парка и прощаясь со сверкающим от падающего снега прудом.

Позже я каталась в горах. На большом катке. Крутилась в пируэтах, разворачивалась на скорости и ездила спиной, вырисовывая «ёлочку». Но фигуристкой так и не стала. А когда переехала жить в Грецию, в город, где, вообще, не было ни катка, ни замёрзшего пруда, уже не ждала зиму, которую так сильно любила. Потому что снег сюда очень редко заглядывал. Да и коньков у меня не было. Только взлёты и падения взрослой жизни, которые напоминали узоры на твёрдом льду.

Но однажды я дождалась. На зимних ярмарках стали открываться праздничные катки. Не хватало только родных фигурок. Хотелось почувствовать их на своих ногах и вновь прикоснуться ко льду. И мне их подарили. Мои родители исполнили желание несостоявшейся, но умеющий мечтать фигуристки. Теперь осталось только встретить греческую зиму и поехать на каток, возможно, уже несмело двигаться по льду, заставляя тело рисовать пируэты, пусть даже чувствуя падения и удары, которые напоминают следы пронёсшейся жизни.

Распахнув дверцу, я их увидела. Они лежали неподвижно и тихо, спрятавшись вместе с воспоминаниями в шкафу детской комнаты…

Две пары новых фигурных коньков.

Мои и дочкины.

Я взяла их в руки и положила в спортивную сумку. Смело прикоснулась к прошлому, забрала с собой настоящее и понеслась на каток рисовать на греческом льду светлое будущее.

Впервые или, может, навсегда!

Марина Андрианова
Просто придумай диагноз

У Тани день не задался. Все покупатели были как на подбор: бабка с претензиями на недостаточную элитность баранок, мамаша с разбавленным киселём. Теперь вот и он.

Мужчина зашёл в магазин, приблизился к прилавку и обратился к Татьяне:

– Мне бы хотелось пощупать туалетную бумагу.

– В смысле «пощупать»? – удивлению работницы торговли не было предела.

– Ну… Где у вас образцы?

– Образцы чего?

– Бумаги! – Мужчине обсуждаемый вопрос был очевиден, но продавщице Тане так не казалось.

– Это исключено.

– Почему? – Покупатель возмутился и даже начал повышать голос. – Почему я должен верить тому, что написано на пачке? Я однажды купил. Написано: «Трёхслойная». Брехня всё это. Там третьим слоем и не шуршало. Да и второй был так себе. Расслоившийся.

Продавец немного замешкалась.

– Понимаете, по правилам мы не можем вскрывать пачки со средствами гигиены.

– Поэтому у вас должны быть образцы.

– Подождите, я позову администратора.

Таня крикнула в сторону служебного помещения:

– Елена Васильевна, тут мужчина спрашивает про тестирование бумаги!

Елена Васильевна баржей проплыла через дверной проём, поправила пышный бюст и ровно произнесла:

– А мы бумагу только по рецептам тестировать даём. У вас есть рецепт?

Покупатель поднял брови.

– Какой рецепт?

– От врача. Где указан диагноз: «Супернежная кожа младенческого типа» или «Синдром подмышки ежа».

– Нет, – растерянно пожал плечами мужчина.

– Ну, на нет и образцов нет! Для людей без рецепта у нас бумага не тестируется! – Елена Васильевна развела руками и унесла все свои сто тридцать килограммов обратно в подсобку.

А покупатель задумался, почесал лоб и ушёл ни с чем.

Таня заскочила в подсобку.

– Елена Васильевна, как же вы его ловко!

– Я работаю тут уже тридцать лет. Такие каждый божий день приходят. И даже хлеще! Главное – не хамить. Просто придумай ему диагноз.

Лариса Агафонова
Колючее счастье

Варя вот уже второй день бродила по рождественской ярмарке. Наряженные в новогодние костюмы, раскрасневшиеся от мороза продавцы бойко предлагали покупателям ёлки и гирлянды, хлопушки и яркие игрушки. На любой вкус и кошелёк. Вот именно, на кошелёк. А если и кошелька-то нет, только любовно сложенная купюра в сто рублей надёжно спрятана во внутренний карман старенькой куртки. На неё Варя купит батон хлеба, пакет молока и булочку с изюмом – на Новогодний стол. Праздник ведь. Первый одинокий праздник в жизни Вареньки.

Раньше всё было по-другому. Была семья, маленькая, но дружная: бабуленька, Варя и старенькая собачка Марсик. Первым ушёл пёс. Ослабел, подолгу лежал у входной двери, собираясь с силами, чтобы выйти на прогулку. Уж Варя ему и лоточек поставила, на крайний случай. Но нет, гордая дворняга упорно выползала на улицу. А однажды он просто не вернулся.

«Помирать ушёл, – вздохнула тогда бабуленька и долго-долго утешала рыдающую внучку, – видно, срок ему вышел. Пусть это будет самой горькой бедой в твоей жизни, Варенька. Неизвестно, что нас ждёт за следующим поворотом».

И как в воду глядела. Ровно через год сама заболела. Инсульт её разбил. В одночасье. И без шансов на восстановление. Так врач сказал. Хорошо, что бабуленька этого не слышала. Варя вот врачу ни капли не поверила, не такой у бабуленьки характер, чтоб сдаваться. И начали они бороться с неподвижностью да с немощностью. Варя тогда ещё работала по специальности: учительницей математики в школе. Детвору любила с детства, и ребятня ей отвечала тем же. На что уж старшеклассники ехидный народ, а свою Варвару Алексеевну никому не позволяли обижать. Заведётся какой хулиган в школе, всех учителей до слёз доводит, а математичку не трогает. Так и она не делила учеников на плохих и хороших, умных и не очень: со всеми одинаково занималась, всех подкармливала шоколадками. Но строга была, этого не отнять: никому не удавалось мимо синусов-косинусов проскочить, все учили по-честному.

Поначалу после бабулиного инсульта Варя держалась: днем восемь уроков отведёт, ночью еды приготовит, вещи перестирает. Соседка согласилась дневную вахту у постели больной нести, за деньги, разумеется. А потом и соседка больше денег запросила за вредную работу, и Варя вымоталась от бессонных ночей. Ушла вначале на полставки, а потом и вовсе уволилась. Устроилась техничкой в соседний дом, по вечерам подъезды драила. «Не бывает стыдной работы, бывает гордость человеческая, – твердила себе Варя, отжимая грязную тряпку, вновь и вновь отмывая заплеванный пол. – Зато я могу весь день с бабулей быть. Это сейчас главное».

Бабушка и вправду пошла на поправку, медленными шажочками. Стала садиться на кровати, произнесла первые невнятные слова, понемногу шевелила левой рукой. Кто-то посоветовал массаж делать для восстановления. Вот тогда Варя и стала продавать мебель. Сначала сервант, потом книжный шкаф, потом письменный стол. Потом свой диван. Осталась бабушкина кровать, пара раскладных кресел и старенькая кухонная мебель. На неё не нашлось охотников. Пусто стало в маленькой квартире-паровозике, со смежными комнатами. Зато бабуленьке после массажа стало ещё лучше. Она даже улыбалась, на одну сторону, правда, и научилась есть левой рукой. Варя повеселела, стала загадывать, как на лето снимет дачку у реки и вывезет туда бабуленьку: та очень воду любила. Впереди был Новый год, самый главный праздник в их семье. Всегда ставили маленькую ёлочку, настоящую, пахнущую хвоей и мечтами. А в ноябре бабуля пережила второй инсульт, после которого уже не оправилась.

Так и ушла, не приходя в сознание. Оставила Вареньку одну на всем белом свете.

Для достойных похорон Варя продала кресла и отнесла в скупку своё немудреное золотишко: пару колечек и сережки, оставив на память золотую цепочку – бабулин подарок на двадцатилетие. Денег не было, работы тоже. Не считать же работой мытье полов за смешное вознаграждение. В бывшей школе обещали часы со следующего учебного года, а до него ещё нужно было дожить. Коллеги-учителя предложили заняться репетиторством, и это был свет в конце тоннеля. Нашёлся один ученик, и с января наклёвывался второй. Но первых гонораров ещё нужно было дождаться.

Новый Год не обещал ничего хорошего. Ёлки не было, мандаринов тоже. Напрашиваться к знакомым Варя не желала. Зачем портить людям праздник своей унылой физиономией! А так хотелось вдохнуть запах хвои, зажмуриться и представить, что всё, как раньше: бабуленька жива и здорова, после длинных новогодних выходных с радостью пойдешь на любимую работу, где тебя ценят и ждут…

Внутри закручивался тугой комок боли, и Варя изо всех сил мотала головой, пытаясь прогнать слёзы. «Надо жить настоящим, – так говорила бабуля, – плачь-не плачь, а кроме тебя самой никто не вытащит тебя из болотной тоски».

– Девушка, тебе нужна ёлка? – громкий голос вырвал Вареньку из грустных мыслей.

Пожилой продавец ёлок в красном колпаке призывно махал Варе.

– Ты уже целый час с тоской смотришь на мои ёлочки-красавицы, а всё не подходишь. Будешь выбирать? Смотри, ещё остались хорошие. Скоро и их разберут.

– Нет-нет, – поспешно отступила назад Варя. – Мне совершенно не нужна ёлка.

В голосе звенели замерзшие льдинки-слезинки, губы дрожали и нужно было срочно бежать, чтобы не разреветься на виду у всех.

– Подожди, красивая. Я тебе подарю ёлочку, хочешь?

– Подарите? Как это?

– Ну как подарки дарят? Так и я подарю. Бери вот эту, она с одного бока чуть примята, но, если поставить к стене, не видно будет.

– Правда, я могу её забрать? Вот прямо сейчас? У меня будет ёлка? – не веря нежданно-негаданно свалившемуся на неё счастью, Варя изо всех сил пожимала заледеневшей ладошкой широкую ладонь продавца.

– Пусть у тебя будет счастливый Новый год, – улыбался продавец. – Пусть он принесет радость и тепло в твой дом.

– И вам всего-всего хорошего, добрый вы человек. С Новым Годом!

Прижимая к себе своё колючее сокровище, Варя почти бежала к дому. Ведь у неё теперь будет настоящий праздник, и ёлка, и сверкающие гирлянды, и можно даже попробовать загадать желание. А вдруг сбудется…

Александра Быстрова
Обидно быть обиженной

Вторая четверть седьмого класса по традиции заканчивалась огоньком – дискотека и чаепитие в стенах школы. Предновогоднее настроение. Каждый ученик должен был принести сладкое угощение. Мы вместе с мамой затеяли «Муравейник»: готовили его впервые по картинке из журнала «Работница». Растопленным шоколадом наводили завершающую красоту на торте и едва сдерживали слюнки. Побыстрее упаковали десерт и отправили с глаз долой, на балкон.

За неделю до огонька мама купила отрез ткани цвета морской волны с абстракцией под варёнку. Колдовала над выкройкой, не спала полночи перед школьной вечеринкой – наряд был готов вовремя. Юбка годе села как влитая: обтянула мои незначительные рельефы. Довольная я кружилась перед зеркалом.

Назавтра был последний учебный день. Выставляли оценки. По непонятной мне причине новая музычка вывела четвёрку – шок! Единственная четвёрка за четверть. Настроение на нуле. Зацепилась в споре с одноклассницей, а Юрка заступился за неё. Даже применил силу: прижал меня партой к стене, и я оказалась словно в тесной расщелине. Что ж такое! День не задался.

Обиделась на весь свет за несправедливое к моей персоне отношение. Приняла решение: «Ни за что не пойду на этот дурацкий огонёк». Вернувшаяся с работы мама сильно огорчилась. Хотя надо было бы радоваться: «Муравейник» же остался дома. Утром будет шикарный сладкий завтрак.

Зубная щётка уже надраивала острое содержание рта. Мысли не давали покоя: «Обидно, конечно, провести грандиозную подготовку и остаться без праздника». Раздался звонок в дверь. Наверное, соседка прибежала рассказать последние новости. Но я, пахнущая мятой, столкнулась не с ней, а с раздевающимися одноклассниками. Вшестером они заполнили коридор. Моё отсутствие на долгожданном мероприятии насторожило друзей. Решили толпой разведать обстановку. И попали на продолжение чаепития – возражения мама не принимала.

Мари Мирошниченко «Доброй охоты!»

Я свято верю в то, что книга – лучший подарок. И вот однажды я решила подарить другу прекрасную подарочную антологию хроник Ехо.

«Сэр Макс, вот я и пришла за тобой», – сказала я и открыла Оzon.

«Долго шёл», – ответил мне магазин голосом пирата, в смысле «нет в наличии».

Сдаваться было категорически рано, и я методично обыскала ещё около десятка онлайн-магазинов. Две книги из трёх нашлись, одна – нет. Нуштош, велика Россия-матушка, и не такое находили. Рязань приняла заказ, но отменила через час. Екатеринбург обещал поискать на складе, но нашёл только книгу с браком обложки.

И вот кривая поисковой строки вывела меня на странноватый магазин, торгующий буклетами о речных музеях, книгами о рыбалке/охоте и религиозной литературой. И Максом Фраем. Действительно, почему нет. Оформила заказ, на всякий случай указав оплату наличными, – и назавтра мне позвонили.

«Вы правда хотите купить у нас книгу?» – задала вопрос трубка.

«А у вас она правда есть?» – не ударила в грязь лицом я.

Мы немножко помолчали. Тут я подумала, а может, это какое-то шпионское заведение, и я случайно угадала пароль, и завтра ко мне приедет секретный красавчик на бронированной Волге?..

«Тогда заказ подтверждаем, ждите», – вернул меня в реальность оператор.

Значит, не угадала пароль, эх. Зато классный подарок другу нашла, и ещё историю!

Доброй охоты!