Текст книги "Каменные сердца. Часть 2"

– Ничего, милая, бесследно не исчезает – найдется твоя пропажа. – Мама потрепала меня по щеке. – А вот мы и пришли. Устраивайся, малыш, поудобнее. – Хозяйка подпихнула Николаса к испускавшему мягкое зеленоватое свечение ящику без крышки. – Пяти минут тебе хватит. Ну, я помчалась – обратно сами! – и Мама, как метеор, вылетела в круглое окошко под потолком.

Мы осмотрели конструкцию, похожую на гроб из матово-серого металла. Внутри ложе устилала мягкая ткань с ворсинками. Откуда изливался свет, осталось невыясненным – ни тебе проводов, ни лампочек.

– Ляжешь? – спросила Кирна Ника. Ее тон недвусмысленно говорил: «Не сделаешь этого добровольно – засуну силой».

– Кажется, выбора нет. – Валехо усмехнулся.

– Ну, если у Мамы есть бинты, спирт, нитки и иголка… – с сомнением протянул Данике.

– Ладно, трусишки, счас все будет. – Я почти не пострадала при тряске в зале управления Куполом, но любопытство вместе с надеждой на исцеление Акселя затолкнули бы меня и в атомный реактор. Кроме того, страшно мешала шишка на лбу.

Я плюхнулась в саркофаг. Через мгновение по шее будто пробежали маленькие пальчики, свечение усилилось, а потом, мигнув, вновь побледнело. Никакого другого знака не последовало. Выбравшись, я ощупала лоб – шишка разгладилась. Данике подтвердил и отсутствие рубца за ухом.

– Ура, я опять идеальна! – с излишним энтузиазмом воскликнула я.

После меня, распихав остальных, в гробик улеглась Кирна. Еще бы! Только роботы избавили девицу от портивших ее шрамов, а тут снова-здорово: вывих плеча, царапина на щеке, кровоподтеки по всему телу. Встала она как новенькая.

Мужчины также воспользовались услугами чудо-ящика. Николас с облегчением размотал заскорузлую повязку, Грюн с видимым наслаждением выпрямил спину.

– Грюн взял бы коробку с собой, – мечтательно заявил дикарь.

Данике, до того неотрывно таращившийся в сияющее нутро саркофага, резко вскинулся при этих словах. Небось, док воспринял наше восхищение устройством, как личное оскорбление. Хотя с той же долей вероятности он вспомнил о тех, кто лишен нормального медицинского обслуживания. Ох уж эти альтруисты и идеалисты! Всегда найдут над чем пострадать.

– Аксель, теперь твоя очередь, – подступила я к супругу.

– Я туда не лягу! Может там притаилась радиация! – заупрямился он.

– Радиация зарычала бы. – Ник всхрюкнул от едва сдерживаемого смеха.

В итоге Аксель все равно брыкался и хныкал, но, повторно схлопотав от Кирны в ухо, смирился. Мы дождались, пока свет мигнул, и позволили подопытному вылезти.

– Мэйби, зачем вы меня обижаете? – капризная фразочка явно не принадлежала настоящему цыгану.

Радость омрачилась. Я от злости так треснула по стене, что ссадила себе костяшки до крови. Все приуныли. Кроме Птицына, который как в воду канул. Вот только он дверь подпирал, ан нет уже Владилена. Ну и как его искать в этом лабиринте? Пора, кстати, описать интерьеры Дома.

Внешняя хаотичная его композиция влияла и на внутреннее устройство. Комнаты, залы, каморки соединялись путаными коридорами и лестницами, в том числе веревочными и приставными, имели разную форму, тяготея, однако, к шару и кубу. Количество этажей мне не удалось точно определить – то ли шесть, то ли шесть с половиной, то ли все-таки семь с четвертью. А уж убранство! Местами оно напоминало жилые пузыри в Куполе, наводя на мысль об их общем происхождении, несколько помещений были полностью обиты деревянными досками, в двух стены, потолок и часть пола оплело растение с желтыми венчиками цветов и темно-зелеными разлапистыми листьями. Обстановка пестрела предметами, которые ну никак не ожидаешь увидеть рядом. Например, заваленный одеялами диван рядом с ручной газонокосилкой, приспособленной под журнальный столик, или спасательный круг с укрепленными на нем свечами над двуспальной кроватью с балдахином. Полагаю, мы никогда не узнаем, как попали сюда все эти вещи.

Наконец, имелась оклеенная обоями в узорных медальонах столовая с пузатым тяжелым буфетом, люстрой, столом и стульями, укрытыми вязаными салфетками. Рядом притулилась кухня, откуда мы и выволокли Владилена. Занятая приготовлением блинов и других лакомств, Мама, поди, не заметила коварного алкаша. Свинья грязь найдет, а Птицын своим чувствительным рылом отыскал бочки с самогоном. К одной из которых и не замедлил присосаться, аки младенец к сиське. Он втихаря нацедил себе целый бидон литра на три. Пока диверсия не открылась, мы вывели Птицына на воздух. Возвращать краденый бидон и его содержимое Владилен не пожелал.

Вновь оказавшись у столов, мужчины потребовали сделать еще один набег на яства. Пришлось уважить. Напрочь потеряв аппетит из-за неудачи, я села поодаль.

– Я слышала, ты пытаешься вернуть чью-то память. – Напротив меня остановилась лопоухая туземочка с бледно-золотистыми волосами. Очередная туве. Да, склоняюсь к мысли, что туве скорее раса, чем имена пары девиц. – Есть еще три надежных средства!

– Настолько же древних, как узелки? – я скорчила пренебрежительную гримаску.

– Пожалуй, древнее.

Почему нет? Я пояснила, кому нужна помощь, и с любопытством воззрилась на происходящее. В принципе я ожидала чего-то подобного, но не мешала золотоволосой до тех пор, пока не взмолился Аксель. Сначала девица испугала его, подкравшись сзади и громко заорав. Бедняга вместе с тарелкой навзничь грохнулся со скамьи. В его коротких волосах и на ушах висел салат. Одно то, что Аксель не послал обидчицу на хрен или в нокаут, ясно свидетельствовало – средство не помогло. Я сокрушенно покачала головой. Барышня пожала плечами и не менее внезапно оголила перед носом у моего мужа свои буфера.

– Мэйби, чего ей надо? – запричитал Аксель, пятясь от туземки на карачках. – Убери ее от меня! А ну как она по голове мне треснет?

– Удар по макушке – самый испытанный метод, – произнесла девица, заправляя груди в топ, совершенно не обращая внимания на жадные взгляды Декстера и Грюна.

– Нет-нет. Его уже били – безрезультатно.

– О, не все знания у вас потеряны! – порадовалась златовласка.

– Конечно. Просто остров чересчур велик, и знания не концентрируются, как здесь, а размазываются тонким слоем, – заверила я ее, задумчиво глядя на Акселев затылок рядом с моим коленом. А вдруг сработает? Впрочем, к лешему народные способы лечения!

– Не отчаивайся! Память не пропадает бесследно, она же часть анима, – туземка похлопала меня по плечу, улыбнулась перепуганному Акселю и удалилась в сторону замка. – Не опоздайте на совет! – крикнула она издали.

Мужчины тепло распрощались с ней, а я сидела в каком-то оцепенении. Золотоволосая туве сумела-таки помочь, подтолкнув меня к решению. Эх, голова моя дырявая! Анима! Я до сих пор слишком мало знаю о ней и не привыкла связывать с нею все. Но тут наверняка есть кто-то компетентный!

Ах, Надежда! Ты хуже Фортуны, честное слово. Удача непостоянна, непредсказуема, а ты? Ты никогда не покидаешь человека, даже если он пытается отринуть тебя, ты упорно возвращаешься, сменяя обличия. Фортуну ценят и призывают, холят и лелеют, тебя порой ненавидят. Однако, потеряв везение, человек продолжает жить, потеряв надежду, он умирает.

Я снова поверила в себя, в счастливую Акселеву звезду (то есть опять – в себя), в возможность вернуть цыганина из бездны забытья. Аппетит, вдруг напомнивший о себе громким урчанием в животе, вынудил меня присоединиться к моим друзьям за столом.

– Мэйби, я устал, – промямлил Аксель и сонно моргнул.

– Я тоже. Хочу спать, – поддержал моего муженька Грюн.

Мысль задремать тут же, в саду, или в уютно-пыльном Доме на сытый желудок показалась особенно заманчивой.

– Но у местных какое-то важное сборище намечается. Там-то уж выяснится, где мы, кто все эти, ммм, существа и чего от них ждать, – справедливо возразил Данике.

– Заканчивай с паранойей, док. Пока ты дождался от них третьей порции блинов. – Николас кивком поблагодарил Маму, проворно заменявшую пустые тарелки на полные. – Двигаем на Совет. Там поспите, если что.

Мы покряхтывая поднялись из-за стола и направились к Горному Дому.

В отличие от тропинки к пляжу, этой дорогой, похоже, пользовались нечасто. У меня мелькнула догадка, что ее не облагородили, вероятно, ради желающих проявить удаль. Пришлось проявить ее и нам. По счастью, путь обозначался стрелками на камнях и табличками, поэтому мы достигли-таки замка в приемлемые сроки – еще до заката.

Наверное, Горный Дом когда-то являлся частью куда большего по размерам комплекса, но и без того габариты его изумляли. Все архитектурные элементы здания тянулись ввысь. Веретенообразные башни выталкивались в небо колоннами, соединенными с основой сетчатыми арками. Каждая опора состояла из семи-восьми «стеблей», скрепленных на различной высоте скульптурными поясами, и увенчивалась остроконечным шлемом. Везде, где только можно, поверхности рябили рельефными орнаментами, схожими с идэнскими, из зала управления. Те же лица, но радостные и умиротворенные. Они не теснились, заминая друг друга, а кокетливо выглядывали из каменной узорчатой листвы, словно мифические духи леса, гриады.

Замок глубоко врос в скалу, сделавшись ее частью. Окружающая природа постаралась освоить чужеродное творение: оплела колонны плющом, вырастила цветы на нижних арках, проникла своими зелеными руками даже внутрь через трещины, балконы, витражные рамы, оставшиеся без стекол. Окна цокольного яруса, как и входной портал, наполовину скрывались под землей, поэтому пол первого этажа оказался ниже уровня земли на несколько метров. Туземцы исправили неудобство, сложив грубую лестницу из валунов.

Наконец таблички со стрелками привели в зал Совета. Мероприятие, судя по всему, еще не началось, но большая часть мест уже была занята. На посыпанной мелким песком арене, рядом с гигантскими песочными же часами, стоял ящер (не эту ли рептилию мы встретили утром?) с металлическим половником в лапах. На шее у твари красовалась кокетливая белая бабочка.

Едва я взглянула на поднимающиеся кверху, точно в амфитеатре, ряды скамей, как ощущение нереальности происходящего вновь нахлынуло на меня. Пестрая толпа существ, галдящих, жующих, жестикулирующих, смахивала на запечатленных для довоенной газеты фанатов, которые пришли на бейсбольный матч поболеть за любимую команду. Впрочем, вряд ли кто-то нынче помнит об этой игре. Интересно, туземцев собрал столь же дурацкий повод?

Мы протиснулись на галерку – там было посвободнее. Владилен, всхрапывая, клевал носом и в итоге сполз под лавку. Я и остальные тем временем слушали и осматривались.

В крыше залы зиял пролом, через который виднелось темнеющее небо с пятнами облачков, нарождающимися звездами и парящими чайками. Ползучий плющевидный кустарник вскарабкался и сюда – с краев дыры свисали его длинные, усеянные мелкими листочками, плети. Свод над нами возносился на добрых стопятьдесят-стошестьдесят метров, поддерживаемый массивными, похожими на пластинчатые грибы, колоннами с затейливой резьбой. А прямо напротив, за пятачком арены, посадочные ряды были разгромлены. Вероятно, их завалило обломками при падении громадного (верхний конец застрял в капители ближайшей опоры) черного стержня, который, пробив свод, воткнулся в пол. Либо эта штуковина – то ли карандаш-переросток, то ли крылатая ракета – когда-то стояла посреди зала и потом рухнула. Хотя, быть может, отверстие в потолке являлось архитектурным замыслом, а не результатом разрушений.

Ящер неистово замолотил половником по песочным часам, призывая общество к порядку. Это удалось ему на удивление просто. Островитяне определенно имели представление о вежливости и такте.

– Итак, – пробасила рептилия, – все вы знаете, зачем мы собрались. Для того чтобы обсудить проблему людей.

Тишина, воцарившаяся на трибунах, на несколько мгновений стала густой, буквально осязаемой, а затем разразился немыслимый гвалт, вынудивший ящера вновь применить половник. Как только он часы не расколотил?!

Слегка успокоившись, туземцы начали вполне цивилизованный обмен мнениями. Благодарение небесам, «проблема людей» рассматривалась под несколько иным углом, нежели можно было ожидать. В первую очередь следовало выяснить, существует ли в природе такая разновидность разумных существ как человек. После того как обитатели отдаленных островов (а сюда, насколько я уловила, пожаловали представители со всех концов архипелага) сдались под напором неоспоримых фактов, среди которых не забыли даже тувин приемник, обсуждение перешло, собственно, к сути.

Островитяне страдали от тесноты. Вполне закономерно, по-моему. Судя по наличию чудо-ящика и рассказам Туве, долгожительством здесь отличались многие. Даже больше – понятие смерти было им, похоже, неизвестно. Существо присоединялось к Потоку, когда уставало от жизни. Но, как по мне, в здешних условиях довольно сложно устать от жизни.

Запросы туземцев впечатляли. Отдельные особи выражали недовольство (хоть и очень сдержанное), что соседи селятся на расстоянии полукилометра от их гнезд. Фея размером с ладошку поведала окружающим леденящую душу историю о некоей эйлерийке, намедни зловеще хохотавшей у нее под окнами. Кто-то заметил: сие-де происходит от излишней любви молодежи к разгульной жизни. Ему возразила юная девица со змеиным хвостом вместо ног – никто, мол, не смеет мешать ей гнездиться даже в трех местах зараз, особенно, если партнеры не против. Многие вторили ей.

Поскольку человечество, по слухам, благополучно сгинуло, освободились огромные территории, которые присутствующие (а также их друзья, родственники и соседи) охотно заселили бы. Кроме того, знаки и знамения прямо указывали на удачное время для исхода на большую землю. Когда столб небесного огня уничтожил запретный остров, о переезде призадумались даже самые непримиримые скептики.

– Пусть Туве скажет! – завопил кто-то в партере. – Где она, кстати?

– Мы расскажем за нее! – рядом со мной неожиданно поднялись Данике, Николас и Кирна.

– Слухи о гибели человечества сильно преувеличены, – начал Валехо, благополучно пробравшись между скамьями до арены и развернувшись лицом к публике.

– А это кто? С дальних островов? – отовсюду послышались удивленные недоверчивые возгласы.

Конферансье с половником призвал общество к порядку и обратился к самовольным ораторам:

– Вы уверены? И кто вы?

– Мы путешествовали вместе с Туве, – ответил Данике.

– Нам доводилось встречать людей, – продолжила Кирна. – У каждого из них по шесть рук, зубы остры, глаза смотрят злобно, с ладоней срываются громы и молнии. Их земли мертвы…

Имелись ли у Кирны конкретные цели либо это была хренова импровизация, так и осталось загадкой. Начавшегося вслед за сим гомона не перекрыл даже стук половника о стекло и бас ящера. Предполагаемая внешность людей подверглась тщательному разбору. Конферансье пожал плечами и пошептался с моими спутниками, после чего приволок скамью из-за черного «карандаша». Они уселись ждать затишья, которого, судя по всему, в скором времени не предвиделось.

К тому моменту Аксель меня окончательно допек. Он от самого Дома непрерывно жаловался на изнурение, мое равнодушие, необходимость лезть в опасные руины и сидеть среди горластых уродов. Поэтому я применила на супруге «метод Владилена», напоив трофейным алкоголем из бидона. Надо ж восстанавливать доброе имя народной медицины! Само собой, пай-мальчик Аксель убрался в полнейшие слюни с пары глотков, даже не оценив букета цитрусовых с корицей, и прилег под бочок к Птицыну. Приложилась к самогону и я. Тут на глаза мне попался Декстер. Он печалился, вспоминая «свою Тианочку», от которой не осталось ни кусочка. А если б чудо-гробик вернул его подругу с того света? И многочисленные женские прелести не сумели надолго развеять мессиканской грусти. Подсев к нему, я повела открытым бидоном – внутри тихо плеснуло.

– Так и будешь горевать?

– Пацан, тебе не понять настоящей скорби! – брякнул Декстер.

– Да куда уж мне…

– Как ты смеешь утешать меня, сопляк? – взбеленился Тушкан. – Смотри и учись, как мужчина расправляется с бедами!

Мессиканец выхватил у меня бидон, поставил его на согнутый локоть, заложил свободную руку за спину и принялся пить. Жаль, не с кем заключить пари на то, сколько он выпьет. И вдруг меня осенило: Тушка сказал «пацан»! То есть Декстер был настолько невнимателен, что до сих пор не прочухал? Нет, мне вправду так повезло?! Игра еще чуть-чуть продлится – не упускать же шанс повеселиться! Хм, сдается, Мэйби Туморроу тоже захмелела. Я хихикнула и, ткнув Тушкана пальцем в бок, предупредила:

– Слышь, не свались под лавку!

Хвостатый угрожающе замычал, его кадык заходил быстрее – судя по булькам, Владилену ничего не достанется. Наконец Декстер убрал подпиравший бидон локоть и, держа емкость одними зубами, допил самогон. После, отмахнув башкой, закинул посудину в нижние ряды. Кто-то поймал бидон и крикнул «спасибо». Королевский Тушкан утерся рукавом, смачно рыгнул и довольно осклабился. Из-за броска у него скололся передний зуб, и тушканья рожа приобрела совсем уж разбойничий вид.

– Учись, пока я жив, малец! – процедил Декстер, потягиваясь.

– Эй, а кого я уделал на родео? Как сосунка? – подначила я.

– Случайность, – лениво обронил Декстер.

– Проверим? – передо мной во всей красе обрисовалась картина намечающейся потехи: я буду глумить Тушку до тех пор, пока он не признает поражения или не уйдет от разговора, что станет равносильно признанию, а затем откроется истинная половая принадлежность Тома Мэйби и… Но разве я могла предугадать воспоследовавший кавардак?

– Отличная идея! – пьяно заорал Тушкан и сиганул на шею здоровенной рептилии, сидящей на два ряда ниже.

В принципе я еще успевала послать мышцам сигнал «отставить!», но выяснилось, что Томми крепко угнездился в моей голове. Его не вытравили полгода идэнской жизни, и сейчас он порекомендовал принять вызов, дабы не повредить его мужской репутации. В общем, когда решение притвориться, будто я не знакома с мессиканским нахалом, окончательно оформилось, мой зад уже прочно сидел на мощном загривке великана с кожистыми крыльями и развесистыми ушами в серьгах размером с мой кулак каждая.

– Йохууууууу! – несся справа залихватский вой Тушкана.

Изворотливого засранца покуда не сняли с шеи ящера, хотя помощников было навалом. Они пытались увещевать Декстера, просили слезть самостоятельно во избежание травм. В итоге чешуйчатый верзила отловил наездника и, зажав подмышкой, начал объяснять правила поведения в приличном обществе.

Сцену свержения Королевского Тушкана я наблюдала из неудобного положения – удерживаемая за шкирку. Гигант, которого я так борзо взнуздала, оказался проворнее ящера и сразу нащупал на шее помеху. Едва он вытащил меня из «седла» и его заинтересованная физиономия поравнялась с моей, я начала лепетать: «Простите, в нашем племени скачки являются единственной проверкой удали. И чем крупнее скакун, тем лучше! Позвольте мне посидеть у вас на плечах! Можете даже брыкаться!» Великан осмотрел меня со всех сторон, участливо погладил пальцем по голове и прогудел: «Совсем молодежь распоясалась». Испугавшись наказания за свою выходку, я слезно пожаловалась на плохой обзор с моей лавки, вынудивший меня искать «сиденье» повыше. Зря. Здоровяк пробубнил: «Это мы легко поправим!» – и метнул меня обратно. Приземлилась я удачно – словно и с места не сходила. Минутой позже прилетел Декстер, запущенный могучей дланью ящера.

– Опять я тебя сделал! – я попыталась щелкнуть его по носу, но промазала. – Пока тебе наминали бока, я и прогарцевал, и вернуться успел. Так-то!

– Если я не видел – значит, ничего не было, – огрызнулся Тушкан.

– Проигрыш признать кишка тонка?! – поддразнила я и незамедлительно очутилась лежащей между скамьями.

А сверху взгромоздился Декстер, готовый бить Тому морду. Только вот незадача, оттянув ворот моей фуфайки и уперевшись коленом мне в пах, он смекнул, что собирается отлупить девицу. Все произошло не так, как я хотела, но тоже неплохо. Тушкан нашарил рукой надежную поверхность лавки и уселся на нее.

– Мог бы раньше догадаться, – буркнул он.

– Но не сумел! – торжествующе усмехнулась я, плюхнувшись рядом.

– Отодвинься, – потребовал Декстер, – я и так достаточно унижен.

– Это только начало! – пообещала я, но говнюк уже захрапел.

Пока мы развлекались, наши друзья выступили с пламенной речью, в которой обличили воинственность людей, их жадность до земли и ее богатств, будь то собственные или соседские. Ребята в красках обрисовали вонючие клоаки человеческих городов, смертоносное вооружение, обезображенные просторы Эос и, вероятно, напридумывали бы еще каких-нибудь ужасов, если б на арену не выступили новые действующие лица – пятеро ушастых неизвестных.

– Старейшины тари с острова Тари! – рявкнул ящер-конферансье в наступившей вдруг тишине.

Они совсем не выглядели старыми: ни тебе согбенных спин, ни сморщенных ручонок с пигментными пятнами, ни складок обвисшей кожи. Чего уж там, по-моему, любой присутствующий из породы туве (даже я), изобразил бы старейшину с острова Тари, напялив амулетов побольше и воспользовавшись удлинителями и подпорками для ушей. Не иначе органы слуха играли важную роль в культуре островитян. Вот и Туве надевала на ушки нелепые нитяные кисточки. Где-то она теперь?

Между тем старейшины сразу заговорили о главном. Я слушала и не верила.

Не так давно у их острова причалила гроссийская подлодка. Согласно древним законам гостеприимства, экипаж накормили, напоили и спать уложили. И вот всамделишные люди заявились на Совет вместе с делегацией тари. Похоже, благоденствие обитателей архипелага скоро закончится…

Троица в мышиного цвета шинелях гуськом выбрела из боковой галереи. Я никогда раньше не видела живого (или мертвого) гроссийского солдата; Владилен Михайлович не в счет. Впрочем, не думаю, что сие знакомство серьезно обогатило мой жизненный опыт – военные везде одинаковы. Один из прибывших явно имел возможность зажиреть и выбрать форму поновее – должно быть, офицер. Двое остальных постоянно хватались за висящие на истертых ремнях автоматы и, как мне показалось, откровенно робели. Я могла их понять. Жалкие, какие-то облезлые и тусклые, чужие в этом мире ярких красок, гроссийские солдаты приблизились к ящеру и тари. Главный время от времени слепил первые ряды вспышкой фотоаппарата.

Его выступление – набор шаблонных фраз о мире, союзе и торговле, подкрепленный фальшивым звоном стеклянных бус – нисколько меня не удивило. Но туземцам и в голову не пришло заподозрить гостя в неискренности, они сосредоточенно внимали лживому пустозвону, напоминавшему толстобрюхого линялого сурка. История нашего (или не нашего, а того, другого, мира, вращающегося под левым глазом звездного дракона) знала множество подобных случаев. Люди с каменными сердцами не раз и не два пускали в ход обман, подкуп и, в конце концов, неизменно – оружие.

Отыскался, однако, тот, кто не только заподозрил, но и осмелился высказаться.

– Эти люди украдут наши сердца и заменят их кусками камня! – раздался звучный голос из портала, через который несколькими часами ранее мы попали в зал. – Они научат вас убивать друг друга из-за безделицы и обратят острова в пустыню. Как уже поступили со своими землями.

Ярко вспыхнула медь волос. Туве, похудевшая, осунувшаяся, но живая, шагнула на песок арены, обличающе указуя пальцем на оторопевших военных. Офицер попятился от нее, схватился за кобуру, солдаты вскинули автоматы. Неизвестно, чем закончилось бы противостояние, но трибуны возмущенно загалдели, обвиняя рыжую в грубом беспочвенном оскорблении людей и их дружеских намерений. Туве, к немалому облегчению грусских, мягко, но настойчиво вывели прочь. Кто-то начал зажигать цветные фонарики, выпустили рой светлячков. На песок арены вкатили тачки с блинами. Ящер многозначительно возвестил, что на сегодня Совет окончен, а далее в программе – праздник в честь гостей. Он подробно объяснил, где желающие смогут найти накрытые столы и свить временные гнезда. По-моему, ему не терпелось ухватить свою порцию блинчиков и присоединиться к торжеству.

Со всех ног, перепрыгивая через ряды и толкаясь, я бросилась догонять Туве, оставив дремлющих Акселя и Владилена на попечение не менее сонного Декстера. Впрочем, покуда на острове не воцарились человеческие нормы поведения и морали, беспокоиться за них не нужно.

Я с разгону влетела в круг тари, внутри которого металась Туве. За мной подоспели Кирна с Николасом, и мы уже вчетвером осадили старейшин, убеждая с осторожностью отнестись к гостям и их посулам. Мы старались втемяшить доверчивым островитянам, что они зря развесили свои уши, что люди никогда ничем не делятся. Но наше красноречие пропало даром. То ли радоваться существованию в нашем мире таких добросердечных простачков, то ли злиться на них, то ли бояться за их участь…

Вдобавок я заметила, как в углу арены Данике о чем-то оживленно болтает с гроссийским офицером. Конечно, подслушивать нехорошо, но… Мне все равно нужно было забрать трех сонь с верхних рядов. Проходя мимо шушукающейся парочки, я чуть притормозила. Так и знала! В то время как мы обличали перед островитянами грусских, док стращал тех «опасными уродами». Невзирая на исключительное благодушие этих самых уродов по отношению к нам, Данике врал, будто они воинственны и коварны. Стоило бы ему врезать! Он, что, рассчитывает покинуть архипелаг вместе с военными? А байки про агрессивных дикарей типа ускорят отплытие? Только вот не учел Данике, что грусские приперлись сюда не просто так. Офицер даже намекнул на некий интерес, ради которого их занесло на архипелаг. Правда, пренебрегать законами гостеприимства командир пока не смел, поэтому в запасе у меня имелось немного времени – минимум до утра. Вернее же, надеялась я – до вечера. А не подсадить ли к солдатикам Владилена? Пущай напоит соотечественников да покалякает по душам.

В итоге грусские покидали замок, сопровождаемые Данике и Николасом, которые провозгласили нас потерявшейся научной экспедицией. Птицын «прикрывал отступление» в обнимку с одним из солдат. Кирну увел вниз молодой змей, а Королевский Тушкан потребовал не беспокоить его до утра, рассчитывая, по-видимому, на ласки встреченной ранее пушистой девицы или туве. Хотя он мог и еще кого-нибудь подцепить. Ладно, коль здесь не запрещают многогнездья, потерпят и Декстера. Грюна сопровождала целая орда поклонниц. Дамочки, несомненно, мечтали сподвигнуть его на витье гнезд, однако он отмалчивался, наверняка уже оценив их в черепах и сообразив, что на всех не хватит.

Я осталась с Акселем и Туве рядом с Горным Домом. Нам многое следовало обсудить.