Текст книги "Каменные сердца. Часть 2"

Глава четвертая

Островитяне праздновали вовсю. По мнению Данике, повод для веселья выдался так себе. В течение последних недель (ломка началась еще в Куполе), проведенных без заветных таблеточек, любое развлечение казалось ему надуманным и неуместным.

Мучительная бессонница и скверное настроение вынудили Данике удалиться в уютную яблоневую рощицу, которую еще не облюбовали приверженцы гнезд на одну ночь.

К нижним веткам заботливо прикрепили несколько фонариков, будто бы зная – кто-то обязательно решит прийти сюда. В круглой прозрачной раковине бились то ли крупные светляки, то ли болотные огни. Здравомыслящий Данике склонялся к первому варианту. Он машинально извлек из кармана кастет-лучемет и принялся крутить его в руках. И очень удивился, когда от легкого нажатия боковая панель устройства отъехала в сторону, все вокруг озарило ровным фиолетово-розовым сиянием. За прозрачной овальной пластинкой словно переливалось жидкое пламя, но Данике больше заинтересовал ряд кнопочек слева.

Происходящее вокруг нервировало Данике и заставляло рассматривать действия Фрая с разных сторон, заново их осмысливать. Вероятно, следовало искать с ним союза? Если таинственный человек не лгал (судя по загадочному механизму в руках дока, мистер глюк в худшем случае недоговаривал), то вскоре могут нагрянуть и другие гости с Земли. Которые будут недовольны приемом, оказанным их агенту.

Пока Данике раздумывал, какую кнопку нажать первой, из устройства раздался голос.

**

Приборы, оружие, даже предметы личного пользования, которыми экипировались эмиссары Земли, служили множеству целей. Среди них числилась и оценка степени развития туземцев, их уровня агрессии и любопытства – во все земные вещи встраивались средства слежения. Жучок в проекторе пустотных лучей, в обиходе – дезинтеграторе или еще проще – дезике, прекрасно справлялся с этими функциями.

Маки с интересом наблюдал, как дикарь крутит прибор в руках. Значительную часть сведений, которые предоставил бы Фраю дезик, он собрал и без его помощи. Эосцы, как и большинство переживших финдаианское вторжение и драугларскую программу колонизации, были агрессивны и тупы, их знания об окружающем мире в основном подменялись домыслами и легендами.

Девяносто девять дикарей из ста, пытаясь вскрыть подарочек высокоразвитой цивилизации, гарантированно разлагали себя и все в радиусе двадцати-тридцати метров (в зависимости от наполнения небулитового кристалла) на атомы, которые пустотный взрыв вроде бы отправлял в небытие, навсегда исключая из круговорота веществ в природе.

Однако Данике оказался сотым – счастливчиком, – без вреда для себя открывшим контрольную панель. В таких случаях инструкция предлагала вступить с туземцем в контакт под видом высших сил или уничтожить на месте (например, если вскрытие происходило в некоей туземной лаборатории), но Фрай плевал на всякие инструкции. Именно в этом, помимо прочего, заключался секрет его успеха.

Сидящий на наркоте доктор неплохо заменил бы Тианочку, коей пришлось-таки пожертвовать. В крупных партиях частенько важны несущественные, на первый взгляд, детали, поэтому он до сих пор старался не упускать «табор» из виду. Псих, засылавший письма в далекий космос, а также его друзья (да и вообще – люди, способные на подобное вольнодумство), заслуживали того, чтоб приглядывать за ними хотя бы в полглаза. Вот мистер Фрай и приглядывал. Он, правда, надеялся на их безвременную кончину, но нет так нет, значит, этим картам покуда не место в сбросе.

Фрай провел ладонью над волновым экраном.

– Если ты искал интересного собеседника, приятель, то вот он я! – запахнув домашний халат и почесав свежеотрощенную руку, призрак приготовился к вселению в новое тело.

**

Данике не испугался – случилось то, к чему он стремился и для чего ковырялся в лучемете. Возвращение мистера Фрая живым и невредимым тоже ничуть его не удивило, а только подтвердило догадки.

– Если ты открыл эту штуку, – продолжал Маки, – то заслуживаешь разговора на равных. Я так понимаю, ты хотел установить дипломатические отношения?

– Вроде того. Полагаю, мы сумеем сделать друг для друга немало полезного. – Данике попытался унять предательскую дрожь в руках, но без таблеток шансов у него не было.

– И ты не ошибся! – Фрай ощутил прилив вдохновения, которое, вероятно, испытывают актеры на сцене.

Он не питал надежд на абсолютное доверие со стороны Данике. В конце концов, Тиану он буквально взрастил, овладевая ее мозгом нейрон за нейроном, а тут придется работать наспех. Наверняка мнительный (и чересчур умный) доктор попытается вести двойную игру и околпачить мистера Фрая… так поступали многие. Но всегда есть крючок, который можно загнать засранцам под жабры. Главное, жертва до последнего должна думать, что у нее все под контролем.

Данике между тем сбивчиво объяснял причину своего обращения. Его, видите ли, тревожит судьба планеты, друзей. Бла-бла-бла! Он просил рассказать о Земле, о ее нравах, политической системе, «обо всем на свете – от А до Я».

– О, Земля – прекрасное место, особенно после того, как ее слегка, ммм, подновили. Голубое небо, зелень, чистый воздух… пейзажи как с открытки!

Покопавшись пару секунд в памяти бортового компьютера, Фрай продемонстрировал дикарю несколько голографий, сделанных во время отпуска в минувшем столетии. Пастораль и семейная идиллия – самое то для грубой лжи!

– Вот я с первой женой в Гранд-Каньоне, вот я с обеими женушками и детьми у Великой триумфальной арки, вот я с сослуживцами на Первой космической верфи…

Еще несколько голопроекций в том же ключе мелькнули перед Данике.

– Касательно политического строя… Словосочетание «Федеративная Земная Империя» говорит само за себя, верно? Видишь ли, после той ужасной войны, про которую ты послушал в Куполе, многие, ммм, колонии очутились в изоляции. А ведь повсюду разбросаны игрушки длинноухих ублюдков! – на мгновение с мистера Фрая слетела благостная маска филантропа, но он быстренько взял себя в руки. – Я и мне подобные собираем отбившихся от стада овечек и обезвреживаем эстарийское оружие. Для нас ценна каждая человеческая жизнь, так-то. Но, посуди сам, нельзя просто явиться и выложить все как есть. Многие нервничают, хватаются за оружие… Преимущественно за ядерное, но кое-где доходит и до турболазеров. Как в «Звездных…», то бишь «Космических войнах» – птиу-птиу! Вот и трудимся втихую, терпим унижения, умираем. Ради всеобщего блага, конечно.

– Ваша задача – подготовить аудиторию, да? – смекнул Данике, несколько запутавшийся в обилии информации. – Эос, должно быть, вообще необычный случай? Мы ведь понятия не имеем о принадлежности к земным колониям. Подумать только!

– Мало где помнят Колыбель. А случай, да, необычный благодаря бестолковым эстарийским роботам! – Маки подавил вновь нахлынувшее раздражение и улыбнулся: – Но отныне они – часть истории. Хотя я бы на твоем месте держал ушки на макушке. Эта нечисть на островах невероятно опасна, с нею еще предстоит разобраться.

– Согласен, эксперимент жутковатый. Да и планета в плачевном состоянии, – док расслабился, на минуту забыв о пилюлях. – Всем пойдет на пользу, если здесь будет наведен порядок.

– О, порядок мы наведем, так сказать, объединенными усилиями! – заверил его мистер Фрай. Надо же, судьба услужливо толкает в его крепкие объятия безумцев, идеалистов, тупарей – в общем, весьма полезных людей!

– Похоже, я делаю правильные ставки, – док пригладил вихры на макушке.

– Не сомневайся, приятель! – воскликнул Маки. – Кстати, вот тебе аванс в счет будущего взаимовыгодного сотрудничества.

Рядом с доком упал пузырек с таблетками. Двести штук – богатство!

Благодарности мистер Фрай не ждал. Он с интересом следил за судорожными попытками своего подопечного отвинтить крышку с секретиком от детей. Данике глубоко заглотил наживку. Осознав всю двусмысленность этого выражения, Маки громко заржал. Он снова торжествовал. Пересылка таблеточек была счастливым наитием, тестом. Телепорт на дезике сработал. Теперь, если грусский агент лопухнется, его подстрахует Данике, а если и того постигнет неудача, то Фрай спустится вниз сам. Но это в крайнем случае.

Док между тем совладал с упаковкой и блаженно откинулся на траву.

**

Безумный день завершился. Сейчас мы с Туве сидели у подножия замка, откуда открывался чудесный вид на Долину, весело перемигивающуюся огоньками со звездами, и на океан, расколотый серебристой лунной дорожкой.

Рыжая за обе щеки уплетала блинчики с апельсиновым вареньем, Аксель спал, положив голову мне на колени, а я потягивала фруктовый сок.

Туве сильно изменилась с нашей последней встречи, начиная от цвета ауры – темно-синего теперь – до выражения лица, контуров фигуры, манеры говорить, наконец. Она стала угловатой, как фарфоровая статуэтка, которую разбили и склеили заново. Не вернуть уже плавного изгиба плеча, округлости щек, волосы не лягут пышной волной, а на месте глаза будет зиять крошечная треугольная дырочка (осколок потерялся где-то в пыли).

Это другая туве.

– Как ты могла поверить такому существу? – возмутилась дикарка, оторвавшись от еды и воззрившись на меня с неприкрытым осуждением.

– Ты ни словом не обмолвилась о качестве аур, – заметила я ей.

– Но это же видно! Неужели ты не чувствовала? Аура всегда отражает помыслы. Чем чище намерения, тем светлее и ярче ее цвет. Анима Фрая состоит из злобы и ненависти, впитывает пустоту и растворяется в ней, – поучала меня Туве.

– Стой, но даже Кирна, ее отец… да я никого не знаю даже приблизительно похожего на Фрая! – я начала перебирать в памяти, и точно – никого.

– Анима начинает гнить от поступков и мыслей действительно чудовищных. Такие существа в некотором смысле бессмертны, к живым их уже не отнести. Темная анима не уходит – Поток отторгает ее.

Кутаясь в одеяло, я слушала Туве, как когда-то Акселя.

– Блуждающие анима. Мы зовем их духами, привидениями или призраками, – продолжала Туве. – Иногда они помогают – Владилен яркий тому пример, – но большая их часть враждебна и опасна. Рано или поздно призраки обретают покой, став частичкой огненного камня. У Потока их целые россыпи. Так темные ауры очищаются, но это вопрос не времени, а вечности. В итоге узники камней соединяются с Потоком. Таков естественный путь. И единственный…

К сожалению, заключенная в камнях сила слишком легкодоступна. Высвободить ее – безделица, было бы желание.

– То есть камни можно как-то использовать? – уточнила я.

– Что случится, если разводить костер из прутьев своего гнезда? Когда твой век короток, незачем думать о завтра… – тихо откликнулась Туве. – Кто-то забывает, кто-то не знает, кто-то не хочет знать – внутри большинства камней пленены темные ауры. Чаще всего обходится гибелью вызволителя. Но последствия бывают гораздо хуже, затрагивают целый мир, даже плеяду миров. – Туве поежилась и грустно добавила: – А случается, дух сам не способен влиться в течение… если смерть застала его врасплох и тело погибло быстро, не дав ему подготовиться. Других же удерживают незаконченные дела.

Туве опустила голову, словно вспомнив о чем-то.

После затянувшейся паузы я спросила про Джо. Вероятно, я поступила не очень вежливо, но это казалось важным. По всему выходило, девушка дала Джонатану второй шанс, оплатив его из собственных средств. Колесо Вселенной раздавило Тувино сердце, заменив его холодным булыжником.

– Твое стремление возвратить Акселя сродни моей попытке, Мэйби, – помолчав, заметила Туве. – Вы оба можете сгинуть в пустоте между мирами. Или даже хуже…

– Я готова.

– Обдумай, потери иногда делают ауру целостнее. Ты уверена, что правильно отнимать у него покой?

– Если он перестанет быть куклой – да!

Меня не на шутку смутили и испугали ее предостережения, ведь прежний Аксель в первую очередь нужен мне, самому ему комфортно и так. Обрадуется ли цыганин своему возвращению?

– Пусть покоятся мертвецы! – упрямо рыкнула я, сжав до боли кулаки. – Я расшевелю его!

Супруг застонал во сне, повернул голову и уткнулся лицом мне в живот.

– Когда-то Эвистрайя, Потерянная туве, предрекла, что с небес явятся путешественники и похитят у Эос покой. – По лицу рыжей мелькнула тень улыбки. – Но ты справишься и без них, Мэйби.

– Эта Эви-как-ее-там ляпнула изрядную глупость. Ну какой покой в месте, где живут люди? Ты же сама видела!

– В свое время я поведаю тебе ее историю… – медленно произнесла Туве. – Давай-ка спать.

Я долго еще лежала без сна, поглощенная сомнениями. В голове роились мысли, подчас совершенно фантасмагорические. Раздумья о роли анима в формировании личности плавно перетекли в раздумья о роли анима во всем. По словам Туве, именно анима, а не мозг, серая масса, набитая между ушей, делала существо разумным. С другой стороны, ауры есть даже у предметов, относящихся к разряду неодушевленных.

Владилен многажды в своей обычной застенчивой манере хвастался способностью понимать язык зверей, птиц, растений, да хоть бетонных плит. Положим, это даже не было последствием пагубного пристрастия к спиртосодержащим напиткам. Но о чем можно покалякать с кустом, сурком или диким гусем? Я скользнула взглядом по стволу сосенки, у которой мы расположились, – нити анима-оболочки рябили на нем волнами цвета меди. Вдруг в данный момент я причиняю серьезные неудобства траве лежа на ней, буквально подавляю ее?

Порой разум и эмоции просыпались в вещах, от которых этого и не ждешь. Например, в роботах. Данике часами говорил о Брауни, автодоке, проявлявшем к пациентам участие и сострадание, и воспринимал его как наставника, даже друга. Собственно, ради друга док покинул дом и пустился на поиски того, кто сумеет отремонтировать Брауни. К сожалению, мы так и не доехали до даниковского родного города…

А уж байка Акселя о гроссийском военном роботе, при помощи двух механических конвейерных сборщиков содержавшем детский приют, вызывала интерес, которому позавидовали бы и «Сказки Дядюшки Гусака». Солью истории, по мнению большинства слушателей, было то, что у боевого робота отсутствовали пальцы на руках, а у сборщиков – ноги. Таким образом, машины дополняли друг друга на нелегком поприще выращивания сироток. Никому и в голову не приходило обсуждать принципиальную способность механизмов захотеть заботиться о детях. В это предлагалось просто поверить, как, к примеру, в драконов, выдыхающих пламя и похищающих красоток-принцесс.

Да о чем я?! Вот только мы столкнулись с искусственным интеллектом, который грустил и испытывал чувство вины! Который переосмыслил свое назначение! Интересно, знали ли идэнские железяки или их создатели про анима?

Сморило меня незаметно.

**

Владилен с трудом сфокусировал взгляд на павшем собутыльнике: полковник любовно обнимал блюдо с остатками блинов, куда несколькими минутами ранее прилег отдохнуть. Да так и захрапел. В такт заливистым руладам на усах вояки трепетал листик салата, а по щеке к подбородку медленно, как улитка, сползала красная икринка.

– Щен сопливый, – добродушно промямлил Птицын, подперев отяжелевшую голову рукой. – Измельчали совсем офицеры. Разве ж так пьют?

Плеснув в свою чашку (эх, посуды-то достойной нет!) ароматного самогона, Владилен благодарно вспомнил заботливую Маму, недавно обновившую кувшин, и задумался. Птицын безмерно обрадовался встрече с соотечественниками, но…

– Какие они тебе соотечественники? – буркнул незримо присутствовавший дед. – Даже в твоей стране, где, как известно, просрали все, что можно и нельзя, не смели мешать поганый монархизм со светлым коммунизмом! Идиоты – царь и генсек в одном флаконе!

– Я бы попросил вас, уважаемый, не выражаться в присутствии дамы! – прервал дальнейшие возмущения генерал, послышался резкий звон стекла. – И с флаконом поаккуратнее, так и опрокинуть недолго.

Старый коммунист взревел. Ох, как же буянил дед, налакавшись! Бабушка веником гнала его из квартиры вон, тот долго орал под окнами, а потом убредал к дому культуры, где обязательно находились желающие размять кулаки о его морщинистое рыло. Обычно алкаш преподносил им страшный сюрприз, оставляя после себя «горы трупов». Вот и сейчас раздался звук смачного удара, а следом восклицание: «Вы, милсдарь, изволите руки распускать? Быть же по сему!» Птицын почесал затылок. Потасовка среди предков продолжилась – коммуняке прислали перчаткой в харю. Интересно, а может один дух покалечить другого?

– Смотреть на вас противно, – проронила Бэлла. – Дай дураку стеклянный член, он и член разобьет, и руки порежет.

Птицын поморщился, вспомнив пьяные речи такого вот дурака, Анатоля Кубасова, сменившие обычные жалобы на жену-стерву, на отбившуюся от рук дочь, на кляузника Иванова, сломавшего ему карьеру. Когда показалось донышко четвертого кувшина, полковника прорвало на разговор «по секрету». Он возмущался бездарностью инструкции, предписывавшей ему с сотней крепких парней гнить на долбаной подлодке в поисках чего-то, якобы способного отразить набеги гатайских орд навсегда. Кубасов искренне считал, что от вторжения узкоглазых избавит только наступление всеми силами по всему, мать его, фронту или на крайняк массированная атомная бомбардировка. Такой способ надежнее и в конечном счете оправдывает себя. А вместо участия в славных боевых действиях полковник с подчиненными вынужден развлекаться здесь с «островными обезьянами». К сожалению, выудить из Кубасова конкретику не удалось – тот откинулся раньше.

Подсказала Бэлла.

Едва физиономия полковника с хлюпаньем приземлилась в подушку из теста, душу Владилена подхватил не пойми откуда взявшийся ураганный ветер и отнес на десятки километров от Долины. С высоты он узрел островок, похожий на тигель, наполненный раскаленным металлом. В следующий миг Владилен упал на поле огненных кристаллов. Прямо перед ним уходил в облака радужный Поток Жизни, к которому отовсюду стремились тени усопших. Ага, от своей прабабки-колдуньи Птицын слыхал кучу преданий: и про Великую Мастерицу, вплетающую в кружево Вселенной бусинки миров, и про симбирского кузнеца Данилу, поклявшегося сделать струны для небесной арфы и ковавшего теперь среди звезд, и про Древо Жизни, в чьих корнях возникла Эос, в чьих ветвях родятся дожди с ветрами и укрываются солнце с луною, чьего сока хотел да не сумел испить Черный Колдун. Стало быть, вот она кружевная нить? Или струна?

– Они ищут Поток! – голос Бэллы отпугнул нахального духа, увивавшегося у Владиленовых ног. – И попытаются превратить его в оружие.

Затем Птицын снова очутился за пиршественным столом в компании троих упившихся вусмерть гроссийцев.

Владилен не уставал удивляться своим предкам, но если генерал с дедом были понятны, то красотка со шрамом на шее по сю пору оставалась загадкой. И все же, кем бы ни была таинственная Бэлла, она права. Владилену категорически претили заигрывания гроссийского царя с мистическими силами. Сам ли государь додумался, или насоветовал кто, а шутить с этим не следовало.

«Вот докончу кувшинчик и тоже прилягу», – пообещал себе Птицын. Драка между духами, судя по бульканью жидкости и тихой беседе, закончилась мировой – наверное, таинственная брюнетка помирила-таки «напарников». Или наваляла обоим.

**

Невзирая на гостеприимство островитян, Николас хотел обратно на континент. Его звал туда не долг, как Данике, не абстрактный зуд в ногах, влекущих в дорогу, как у Мэйби, даже не безумный порыв предотвратить новую войну. Просто он любил Эос. Правда, из-за этой любви становились актуальными уже помянутые три причины. Но не на бревне же плыть по океану?! Лодочки туземцев тоже не подходили. Придется присоединиться к гроссийцам – тут док прав.

Захватив посудину с самогоном и блюдо с яствами, Ник отправился на пляж. Один из солдат, сопровождавших полковника, сбивчиво объяснил: мол, субмарина пришвартовалась у острова Тари, а сюда они явились вдесятером на катере. Семь бедолаг коротали ночку под шум волн примерно там же, куда выбросило утром «корабль» цыган. Валехо решил, что лишенные развлечений и бдительного офицерского надзора неудачники будут разговорчивее, нежели веселящиеся за столами везунчики.

Ник успешно преодолел путь до пляжа, ничего не разлив и не разбив. Солдатики расположились вокруг хилого костерка на фоне черного силуэта катера. Ужин из сухпайков вряд ли доставлял им особое удовольствие. Поодаль кто-то из армейцев копался в песке. Вероятно, в поисках черепашьих яиц.

– Нет, вы гляньте! – воскликнул он, извлекая что-то из ямки. – Гребаные людоеды! Это ж человеческая рука!

– Да ты чо? Покажь! – донеслось от костра, однако никто не встал.

Валехо сокрушенно вздохнул. Разве мог он знать, зарывая Фраеву конечность, что кому-то придет мысль ковыряться там?

– Чего с ними церемониться-то?! Вдарили бы разок, да и делу – венок! – пробухтел какой-то остряк.

– Погребальный! С ленточкой! Ну ты, Вась, даешь! – солдаты загоготали.

– Здорово, ребят! – Ник выплыл из темноты.

О, кое-кто даже оружие успел схватить! Нехорошо получилось – мужики останки людоедского пиршества обнаружили, а тут и сам «едок» приперся.

– Стоять! – солдат, рывшийся в песке, машинально нацелил на пришельца свою находку.

– Эй, спокойнее! – инженер слегка приподнял руки с блюдом и кувшином. – Я из научной экспедиции. Мы неподалеку крушение потерпели. Сейчас в Долине ваш полкан с моим начальством бухают.

– Да уж лучше здесь, чем среди уродов!

– Садись, приятель!

Через пятнадцать минут Николас Валехо стал чуть ли не лучшим другом для каждого из присутствующих. У инженера голова пухла от обилия грусских имен и подробностей личной жизни на материке, но наконец беседа перешла в нужное русло. Солдатиков несло, они, пожалуй, наболтали на пару смертных казней, если таковые практиковались в царской Гроссии.

– Прикинь, Коль (так звучало Николасово имя на грусский манер), мы два (или уже три?) месяца заперты на злоебучей подлодке! Еды мало, спирт господа офицеры зажали, баб нет, душно, – разорялся Василий. – На остров тот едва не налетели! Техника будто с глузду съехала! Но, ты думаешь, пустили нас на сушу? Хуюшки! Недовольным – плетей и по три наряда вне очереди. Кубик ждал разрешения из штаба. Ага, шиш ему! Только через неделю механы кой-как починили, но до земли так и не доаукались.

Вася затянулся смрадной папироской и передал ее товарищу.

– Сошли на берег, а там повсюду эти морды. Кубик стрелять запретил, переговоры затеял. С полуголыми-то страшилищами, которые в лапах ничего сложнее дубья не держали!

Ник усмехнулся, припомнив лечильную камеру, изящную глиняную, костяную и деревянную посуду, украшения. Солдатик зачислил смешок в свою пользу.

– Вот-вот! Ну, ты меня понимаешь. Откуда у них штука, способная проредить гатайцев? Так-то пораскинешь мозгами – в штабе тупари сплошные сидят, не умнее людоедов местных…

Словоизвержение Василия прервал салют. Вояки всполошились, но быстро сообразили, что к чему, и в сторону Долины понеслась новая порция брани.

Самогон допили, угощение – сожрали, не за горами утро, а с ним похмелье и отвратное настроение. Ник принялся откланиваться, Василий потребовал отблагодарить милостивца и побрел к катеру. Через полчаса он притащил подарки – топор, отвертку и пассатижи, – умиляясь собственной щедрости. Ник не стал огорчать грусского отказом, тем паче инструменты действительно могли пригодиться. Почеломкавшись по старинной традиции со всеми, Валехо отправился искать своих.

**

Кирну тянуло узнать о туземцах побольше. Наверное, они чем-то напоминали ей Сагерта. Но он был подобен алмазу – строгий, прозрачно-чистый, твердый. Островитяне же представлялись Кирне разновидностями кварца, который приобретает практически любые оттенки, растет целыми «колониями» сказочных цветов, легко меняется в незначительных пределах. Да, и папаша Лавджой, и его дочурка разбирались в каменьях. Девица вполне допускала, что ее любопытство подогрето самим Сагертом, его духом. Кирна не верила в анима-бредни, однако порой замечала «изнаночную» реальность. В сгустившейся тьме силуэты обитателей Долины светились особенно явственно.

– Составишь мне компанию? – рядом возник юноша-змей. Бедра его, сливавшиеся в длинный мощный хвост, покрывала чешуя, мерцающая и шуршащая, будто тонкие лепестки бронзы.

– Смотря в чем. – Кирна прищурилась.

– Ну… – похоже, змееныш ожидал более конкретного ответа, – я могу показать тебе здесь все!

Хмыкнув, девица, взяла юнца под руку, и ему ничего не оставалось, как выполнить свое обещание. Он провел Кирну по Дому, а затем снова поднялся с ней к Замку.

С парнишкой было скучновато – почти на все вопросы он бубнил «не знаю». Но и выуженной из него информации хватило бы на полноценную легенду.

Предки островитян спустились с небес в Долину в Доме-корабле, хотя кнолли, ффыски и тари обитали тут и до них. Одного из пращуров, громадного ящера, якобы окаменевшего много лет назад, Кирна увидела воочию – он подпирал плечом навес купальни на озере. Именно пришельцы положили начало многообразию жизни на архипелаге. Еще недавно у Мамы гостила та, кого считали старейшей из них – Эвистрайя, но она исчезла. Предреченных ею знамений и ожидали туземцы для переселения на континент.

Замок же стоял испокон веков – то есть, по разумению местных, появился раньше предков. Созданный неким звездным народом, он пал на остров из глубин Вселенной (не путать с небесами!). Тари считали себя потомками строителей замка.

– Как-то так, – завершил хвостатый юноша. – Мне предания не очень интересны. Прошлое – история, будущее – тайна, а настоящее, ну… настоящее!

В отблесках начавшегося салюта Кирна заметила, как парень потянулся обнять ее, и расхохоталась.

– В настоящем вам бы только гнезда вить! – сквозь смех проронила она.

– Если тебе нравятся байки про стародавние времена, пообщайся с Туве, – обиженно прогундосил юнец, сразу словно сдувшись и потускнев.

Вниз они спустились в тягостном молчании. Змееныш понуро попрощался и уполз восвояси, Кирна же отправилась на поиски Мэйби и остальных. Сейчас она удивлялась собственному порыву – и чего ее понесло болтать с уродцем? Таких только продавать по паре за хорошую винтовку! Хотя это их неумирание – выгодная штука. А вот гнезда да танцы… уж лучше черепа, в самом деле.

**

Очнувшись от дремы (неподалеку кто-то страстно гнездился), Данике на свежую голову обмозговал произошедшее за последнее время. Гипотезы об Идэне, психологическом эксперименте и местном кошмарном генофонде померкли, зато, как никогда ярко, вспыхнула мысль о долге перед людьми. Давным-давно он покинул дом, чтобы вернуть к жизни друга и дать надежду на жизнь многим другим. Эх, а ведь роботы могли бы послужить человечеству еще, исправить свои ошибки, если б не импульсивность его друзей. То же с мистером Фраем. Правда, этот дал им второй шанс, и Данике его не упустит. Вместе они возродят Эос!

Так, но Фрай Фраем, а сидеть сложа руки не годится. На острове имелось технологическое чудо – лечильная камера, – появление которого на континенте (конечно же в родном Солберри) станет мощнейшим импульсом для реставрации человеческой цивилизации на Эос. А он прохлаждается… Однако для осуществления плана требовалось заручиться поддержкой друзей и полковника Кубасова.

Друзей док встретил в саду у Дома. Николас и Кирна пытались растормошить прикорнувшего под яблоней Грюна. Тот стойко игнорировал их усилия, продолжая трубно храпеть. Данике предложил прогуляться к пляжу, у него-де возникла идея по поводу отбытия с архипелага. Таки разбуженный и потому недовольный, Грюн еле плелся позади. Наконец они нашли уютный обрывчик, с которого могли бы при желании любоваться океаном. А еще оттуда просматривалась бухта, где причалил гроссийский катер и тлел солдатский костерок.

Насладиться пейзажем не удалось. Восторженное настроение Данике было безжалостно растоптано – перебранка разгорелась нешуточная, даже Грюн принял в ней посильное участие. Ник с Кирной упрямо противились идее транспортировать чудо-саркофаг на континент.

– Слушай, док, ты вроде мужик неглупый, – насмешливо возражала девица, – а городишь такую чушь! Да из-за этой штуковины глотки еще как будут резать.

Нет, вы только подумайте! Глотки, понимаешь ли! Раньше резня чего-либо и кого-либо волновала Кирну довольно однобоко – с точки зрения участия в оной, но сейчас девка губила идею на корню. Наверняка из природной вредности.

– Начнется новая война, – грустно констатировал Николас.

– Не преувеличивай, камера затеряется так же, как нанодок. Кроме того, мы же не собираемся отдавать ее кому ни попадя! – отчаянно отбивался Данике.

– Кто ни попадя сами отнимут. – Инженер фыркнул.

– Вон, жирдяй-полковник мигом захапает ящик, – блондинка осклабилась. – Будет выводить чирьи на своей толстой заднице.

– Грюн готов нести колдунскую коробку! – встрял дикарь. – Она лечит спину.

Разговор зашел в тупик. Док откинулся на траву, заложил руки за голову и уставился в ночное небо. Он обиделся. Ну как можно не признать?! Артефакт попросту нужнее на континенте. Придется понадеяться на помощь Грюна и благоразумие грусских.

**

Так или иначе, рано или поздно, но на обрыве все заснули. Однако дремали неспокойно. Поэтому, когда Данике на рассвете тихонько встал, разбудил Грюна и в его компании потопал в Долину, открыл глаза и Ник. В намерениях дока он не сомневался – не иначе выболтает все полковнику. Валехо решил предупредить туземцев. Чего-чего, а новой войны ему не надо!

Николас отправился на поиски старейшин. Впрочем, сошел бы кто угодно, способный помочь.

**

Я проснулась с первыми лучами солнца, ласково пощекотавшими мое лицо. Туве и Аксель уютно дремали – одна в траве, другой в одеялах. Да-а-а, он знает о гнездах больше, чем показывает! Не посмев прерывать столь сладкий сон, я начертала на дорожке сообщение: мол, скоро вернусь с завтраком.

Отчего опять уши чешутся? Неужели военные успели за ночь наворотить дел? На всякий случай в Долину я спускалась бегом.

И правильно! Уши завсегда в курсе происходящего. Там, где тропка от Замка поворачивала к пляжу, мне попался солдат. Он сломя голову мчался к берегу. Поразмыслив мгновение, я последовала за ним.

У меня не получилось догнать вояку. На песок я вступила, когда он уже растолкал сослуживцев, коротавших ночь вокруг костра, и сбивчиво передавал им распоряжения начальства. Полковник якобы нашел некую ценность, чуть ли не ту самую, уничтожающую орды гатайцев, и ее следовало переправить на подлодку. Предвосхищая возможные трудности, командир загодя снял запрет на стрельбу по местным.

Ну и как же быть?! Семерых мужиков мне не ушатать. Да любая моя попытка задержать их грозила началом побоища, ведь меня неминуемо приняли бы за туземку. Пока я размышляла, отряд скрылся в сосняке. И тут меня окликнула Кирна. Потирая слегка опухшее со сна лицо, она медленно брела, утопая по щиколотку в песке, но, услышав мои путаные объяснения, опрометью рванула за солдатами. Я же задумала угнать катер. Как бы ни развивались события в дальнейшем, без кораблика засранцы никуда отсюда не денутся.