Текст книги "Золото для индустриализации. Торгсин"

Глава 5
Зачем Сталину был нужен Торгсин

Конец золотой казны Российской империи. Архивные тайны статистики советского экспорта. Индустриализация в кредит. Разочарование в Америке. Золото уходит в Рейхсбанк. Догнать Трансвааль! «Валютный цех» на Колыме. Умел ли Сталин считать?

Российская империя была богатой страной. Государственный банк России накануне Первой мировой войны хранил золота на сумму около 1,7 млрд золотых рублей (табл. 2)[178]178
  Россия также хранила золото за рубежом на счетах Государственного банка (более 140 млн золотых рублей), но это золото в Россию не вернулось.


[Закрыть], то есть около 1300 тонн чистого золота[179]179
  Тоннаж золота здесь и далее рассчитан на основании следующих данных: тройская унция золота (31,103477 г) до 1934 года стоила 20,67 доллара, в то же время установленный советским правительством обменный курс составлял 1 руб. 94 коп. за 1 доллар США. Это значит, что в рублевом эквиваленте мировая цена золота составляла 1 руб. 29 коп. за 1 г чистоты.


[Закрыть]. По мнению одних специалистов, это был самый большой золотой запас среди запасов центральных банков мира, по мнению других, он уступал лишь Банку Франции[180]180
  По мнению В. И. Новицкого, бывшего чиновника Государственного банка в Петрограде, а позже товарища министра финансов в правительстве Колчака, а также британского историка Дж. Д. Смили, который опирался на данные Новицкого, золотой запас России на 1 января 1914 года составлял 1,695 млрд рублей. Он превышал запас Великобритании (эквивалент 800 млн рублей) и Франции (эквивалент 1,5 млрд рублей). По мнению М. В. Бернацкого, бывшего профессора политэкономии Петроградского университета и министра финансов во Временном, третьем коалиционном, правительстве, золотые ресурсы на хранении Государственного банка России на 1 июля 1914 года составили 1,5997 млрд золотых рублей и уступали по величине только Банку Франции (Russian Public Finance During the War. New Haven, 1928. Р. 438; Novitzky V. Russia’s Gold Reserve // Russian Gold: A Collection of Articles and Newspaper Editorials Regarding the Russian Gold Reserve and Shipments of Soviet Gold. New York, 1928. Р. 9–11; Smele J. D. White Gold: The Imperial Russian Gold Reserve in the Anti-Bolshevik East, 1918–? (An Unconcluded Chapter in the History of the Russian Civil War) // Europe-Asia Studies. 1994. Vol. 46. № 8. Р. 1318).


[Закрыть]. Еще до прихода большевиков к власти часть российской золотой казны – 643,4 млн рублей – была вывезена за границу царским и Временным правительствами на получение военных кредитов[181]181
  Царское правительство вывезло золота на 638,5 млн рублей в Великобританию через Архангельск и в Канаду через Владивосток для получения кредитов в Великобритании. Временное правительство для получения военных кредитов вывезло золота в Швецию на сумму 4,85 млн рублей (Smele J. D. Op. cit. P. 1319).


[Закрыть]. В перипетиях Гражданской войны истратили, украли и потеряли золота на сумму около 240 млн рублей[182]182
  До Первой мировой войны практически все золото хранилось в Государственном банке в Петербурге. Во время войны, при угрозе немецкого наступления на столицу, часть золотого запаса империи была перевезена в глубинку, в Самарское отделение Государственного банка. После прихода к власти большевиков в низовьях Волги вспыхнул антисоветский мятеж чехословацкого корпуса. Спасая золото, большевики перевезли его из Самары в Казань. По одним сведениям, «казанский запас» составлял порядка 652 млн рублей (Smele), по другим (Новицкий, Бернацкий) – около 634 млн рублей. Вскоре Казань пала. Большевики, поспешно эвакуируясь, не успели перевезти золото. Оно попало в руки Комитета членов Учредительного собрания (Комуч, или «Самарская учредилка») – эсеровского правительства, утвердившегося в Самаре в июне 1918 года после захвата города белочехами. Вместе с Комучем золотой запас переехал в Уфу, где власть оказалась в руках Уфимской Директории, коалиции Комуча и Сибирского правительства, а в результате военного переворота и власть, и золотой запас перешли в руки Верховного правителя Колчака. Колчак потратил на покупку военного снаряжения и нужды своего правительства более 195 млн рублей золотом. Кроме того, часть золота, находившегося в распоряжении Колчака, была захвачена во время транспортировки во Владивосток одним из его «строптивых вассалов» атаманом Семеновым (42,2 млн рублей) и оказалась в Чите. Семенов отказался вернуть золото Колчаку и потратил его на свои нужды. Часть «казанского запаса» была потеряна при авариях и украдена во время перевозок. Отступая под натиском Красной армии, Колчак вместе с золотом покинул Омск, но доехал только до Нижне-Удинска. Там, поверив обещаниям союзников, что ему будет гарантирован проезд во Владивосток с белочехами, он перешел из своего эшелона, покинув золото, в поезд чешского полка. Этот поезд под флагом союзников доехал до Иркутска, где белочехи, покупая себе проезд до Владивостока, передали Колчака эсеровскому правительству. Вскоре после того, как власть в Иркутске перешла в руки большевиков, Колчак был расстрелян. Остатки «казанского запаса» в Иркутске были переданы большевикам. Всего большевикам удалось вернуть из «казанского запаса» золота на сумму 409,5 млн рублей. Подробно о судьбе золотой казны Российской империи – сюжет заслуживает приключенческого романа – и тратах большевиков в первые годы советской власти см.: Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Красные конкистадоры. М., 1994; Smele J. D. Op. cit. P. 1317–1347; Кузнецов В. В. По следам царского золота. СПб., 2003; Сироткин В. Зарубежное золото России. М., 2000; Зарубежные клондайки России. М., 2003; Новицкий В. И. Происхождение золотого запаса // РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 833. Л. 1–20; Russian Public Finance; Russian Gold; и др.


[Закрыть]. Но даже с учетом этих потерь в распоряжении большевистского правительства из запасов Российской империи оставалась значительная сумма – около 1 млрд рублей, включая золото Румынии, переданное на хранение в Кремль накануне Февральской революции[183]183
  Новицкий пишет, что золотая казна Румынии, драгоценности королевской семьи, ценности государственных учреждений и частных лиц прибывали в Кремль несколькими партиями в декабре 1916 – начале 1917 года (Новицкий В. И. Указ. соч. С. 14). Бернацкий оценивает золото Румынии в 118,2 млн рублей (Russian Gold, Р. 28). Согласно «Отчету по золотому фонду», составленному специальной комиссией СТО, которая была создана в конце 1921 года и по заданию Ленина изучала финансовое положение Страны Советов, золото Румынии в Госбанке составляло «приблизительно 117 млн руб.» (Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 90 со ссылкой на РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 27). Сапоговская считает, что золотой запас Румынии был переплавлен в слитки (Сапоговская Л. В. Золото в политике России. С. 31–47). Скорее всего, только часть румынского золота была переплавлена к началу 1920-х годов. Согласно «Отчету по золотому фонду», на 1 января 1922 года в наличии имелось румынского золота на 105 102 337 руб. 88 коп. Румынское золото в отчете показано отдельно от «советского» (РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 51). Отчет дает сведения о количестве румынских монет, что свидетельствует о том, что к началу 1922 года они еще не были все переплавлены (Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 152–153 со ссылкой на РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 27).


[Закрыть], а также более 40 тонн чистого золота из сибирской добычи, которую не успели до Октябрьских событий включить в баланс Государственного банка[184]184
  Новицкий пишет, что большевики были приятно удивлены, обнаружив старательское золото в подвалах отделения Государственного банка в Иркутске (РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 833. Л. 16).


[Закрыть].

Однако уже в начале 1920-х годов от этого внушительного золотого запаса почти ничего не осталось (табл. 2). По Брестскому миру Советская Россия отдала Германии золота на сумму более 120 млн рублей[185]185
  По материалам секретной комиссии СТО, Советская Россия выплатила Германии по Брест-Литовскому договору 124,8 млн рублей (Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 152–153 со ссылкой на РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 28, 45). По расчетам Бернацкого и Новицкого, использованным современным западным историком Смили, большевики успели до капитуляции Германии отправить (из общей суммы платежа 245,6 тонн) 93,5 тонн золота на сумму 120,8 млн рублей (Smele J. D. Op. cit. P. 1319). После окончания Первой мировой войны по условиям Версальского договора это золото было депонировано в Банк Франции. Сапоговская, так же как и Смили, считает, что в Германию было вывезено около 93 тонн золота, но для перевода тоннажа в рублевую сумму она использует 1 руб. 40 коп. за грамм чистоты вместо 1 руб. 29 коп. В результате 93 тонны золота оборачиваются в ее подсчетах в 129,8 млн рублей (Сапоговская Л. В. Указ. соч. С. 32).


[Закрыть]. «Подарки» по мирным договорам 1920-х годов прибалтийским соседям и контрибуция Польше превысили 30 млн рублей золотом[186]186
  По данным «Отчета по золотому фонду», в 1920 году Эстонии было выплачено 15 млн рублей, Латвии – 4 млн рублей, Литве – 3 млн рублей. В том же году без расшифровки расхода НКИД потратил золота еще на 6 млн руб. В 1921 году предстояло заплатить Польше более 5 млн руб. (Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 92 со ссылкой на РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 28). Общая контрибуция Польше, по данным Сапоговской, составила 10 млн руб. (Сапоговская Л. В. Указ. соч. С. 42 со ссылкой на РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 28). Бернацкий считает, что выплаты только Эстонии и Польше, оговоренные в договорах, составили около 33 млн рублей (Russian Public Finance. P. 455).


[Закрыть]. Безвозмездная финансовая помощь Турции в 1920–1921 годах составила 16,5 млн рублей[187]187
  Сапоговская Л. В. Указ. соч. С. 41 со ссылкой на Документы внешней политики СССР. Т. 3. М., 1959. С. 675; Т. 4. С. 774.


[Закрыть]. Огромные средства шли на поддержку коммунистического и рабочего движения за границей, шпионаж и подталкивание мировой революции[188]188
  Никто из исследователей не берется определить общую сумму расходов советского правительства на мировую революцию, но все сходятся во мнении, что она была огромной и потрачена зря. В исследованиях приводятся лишь отдельные траты. Так, финансирование работы Коминтерна в 1920 году составило более 2 млн руб. (Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 145). Особые папки заседаний Политбюро пестрят постановлениями о выделении денег Коминтерну, МОПРу (Международная организация помощи борцам революции), Профинтерну (Красный интернационал профсоюзов), Крестинтерну (Крестьянский интернационал), Комиссии внешних сношений ВЦСПС, обществам культуры и дружбы с СССР и другим организациям, через которые шло финансирование коммунистического движения и шпионаж.


[Закрыть]. Более того, значительная часть бывшего золотого запаса Российской империи была продана в 1920–1922 годах для покрытия дефицита внешней торговли Советской России: при практически полном отсутствии доходов от экспорта и трудностях с получением кредитов советское руководство вынуждено было расплачиваться имперским золотом за импорт продовольствия и товаров. Траты наркоматов в первые годы советской власти были бесконтрольными и зачастую неоправданными – умение считать деньги считалось нереволюционным занятием, постыдным и классово чуждым[189]189
  В 1920 и 1921 годах заказы народных комиссариатов на импорт товаров по смете Внешторга составили около 537 млн рублей (Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 147).


[Закрыть].

В начале 1920-х годов СССР был единственной европейской страной, правительство которой после окончания Первой мировой войны не накопило внешнего долга (не считая долгов царского и Временного правительств, сделанных до прихода большевиков к власти), но далось это ценой распродажи национального золотого запаса. По данным комиссии Сената США, которая в 1925 году специально расследовала вопрос о советском экспорте драгоценных металлов, за период 1920–1922 годов Советская Россия продала за границу золота как минимум на сумму 680 млн золотых рублей (более 500 тонн)[190]190
  Назначение специальной комиссии для расследования этого вопроса объясняется тем, что правительство США, как и правительства ряда других стран, запрещали покупать золото у большевистской России, считая это помощью коммунистическому режиму. Исключение было сделано для закупок продовольствия для голодающих через АРА (American Relief Administration), для чего советское руководство отправило в США золота на сумму 11,4 млн долларов. Но, несмотря на запреты, «красное» золото поступало в США. Советское руководство продавало золото через посредников, главным образом Швецию. Золотые царские монеты и другое золото переплавлялись в Швеции, подвергаясь дополнительной очистке. Новые слитки затем поступали в продажу уже со штампами шведских банков. Комиссия Сената США при расследовании этого вопроса пользовалась официальной торговой статистикой шведского импорта золота из России. При сравнении объемы шведского импорта золота из России и объемы шведского экспорта золота в разные страны практически совпали, что, по мнению комиссии, было свидетельством того, что Швеция покупала советское золото не для себя, а для последующего реэкспорта. По расчетам комиссии, более 40 % советского золота, поступившего в Швецию в 1920–1922 годах, отправилось затем в США, треть в Швейцарию, откуда оно затем продавалось в другие страны; более 16 % ушло из Швеции во Францию; менее значительные суммы в Голландию, Великобританию, Германию и Финляндию. О продаже советского золота через посредников в начале 1920-х годов см. также: Сапоговская Л. В. Указ. соч. Она пишет, что интенсивность оттока золота за рубеж была такова, что к началу 1922 года государственные кладовые двух крупнейших из трех мест хранения золотого запаса Советской республики опустели (с. 40).


[Закрыть]. Реальность этой цифры подтверждается «Отчетом по золотому фонду» комиссии СТО[191]191
  К началу 1922 года из золотого запаса Российской империи советское правительство потратило более 812 млн рублей (Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 145 со ссылкой на РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 28). Если вычесть из этой суммы выплаты по Брестскому миру, контрибуцию Польше и «денежные подарки» соседям (всего более 170 млн рублей), то на долю продаж золота на другие нужды (торговля, шпионаж, поддержка коммунистического движения и пр.) останется более 640 млн рублей.


[Закрыть].

Золотой запас бывшей Российской империи таял быстро, а пополнялся мучительно медленно. За период с октября 1917 до февраля 1922 года в казну поступило золота (массовые конфискации и золотодобыча) на сумму всего лишь 84,4 млн рублей[192]192
  Васильева О. Ю., Кнышевский П. Н. Указ. соч. С. 97 со ссылкой на РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 27.


[Закрыть]. По данным «Отчета по золотому фонду», к 1 февраля 1922 года, включая румынское золото, в наличии имелось золота на сумму 217,9 млн рублей. При этом невыполненные обязательства по платежам золотом составляли почти 103 млн рублей. Таким образом, свободная от платежных обязательств золотая наличность не превышала 115 млн рублей[193]193
  Наличность серебра на 1 февраля 1922 года составила 22,4 млн рублей при невыполненных обязательствах по платежам серебром в размере 4,8 млн рублей. Кроме того, в это время Советская Россия располагала иностранной валютой на сумму 686 тыс. рублей и платиной на сумму 10,4 млн рублей. Таким образом, в начале 1922 года свободные от обязательств резервы страны, включая золото, серебро, платину и иностранную валюту, составляли всего лишь 143,6 млн рублей (РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2761. Л. 21).


[Закрыть]. Вот и все, что осталось от миллиардной золотой казны Российской империи. Золотой запас страны нужно было создавать заново.

Конфискации церковного имущества и ценностей граждан, экономические мероприятия по проведению денежной реформы червонца, рост экспорта сырья и продовольствия, медленно оживавшая после разрухи золотодобыча Урала и Сибири в 1920-е годы лишь отчасти поправили положение с золотовалютными ресурсами Страны Советов[194]194
  Со всеми пополнениями и новыми тратами на 1 января 1924 года свободные золотовалютные резервы Госбанка СССР составили около 130–140 млн рублей (немногим более 100 тонн чистого золота) (Goland Yu. Currency Regulation in the Nep Period. Р. 1255 со ссылкой на Каценеленбаум З. Денежное обращение России 1914–1924. М., 1924. С. 167.


[Закрыть]. Первая же попытка форсировать промышленное развитие в 1925/26 году привела к валютному кризису и новым крупным продажам золота[195]195
  Чрезмерный импортный план привел к валютному кризису. Чтобы покрыть дефицит внешней торговли, правительство стало продавать золото, и к концу 1925 года свободные валютные резервы страны упали до 90 млн рублей, а свободные валютные резервы Госбанка за границей составили всего лишь 400 тыс. рублей (Голанд Ю. Валютное регулирование в период НЭПа). Всего за «доиндустриальный» период 1920–1929 годов, по данным посольства США в Риге, СССР продал золота за границу на сумму 500 млн долларов США (около 970 млн золотых рублей, или порядка 750 тонн чистого золота из расчета 20,67 долларов за тройскую унцию). Американцы приводят эти данные со ссылкой на статью о советском экспорте золота, опубликованную в «The Warsaw Soviet Russia» (1931. № 8 (November 10). National Archives and Record Administration (NARA). Decimal File. Legation of the USA, Riga. 861.6341/53. «The Russian Gold Industry; Its Organization and Operations with Particular Reference to its Output in the Period 1913–1931, and to its Plans for Future Development». P. 23–24).


[Закрыть].

Индустриализация, особенно советского типа, с гипертрофированным развитием тяжелой и оборонной промышленности, представляет чрезвычайно дорогостоящий проект. Нужны валюта и золото, чтобы покупать за границей промышленное сырье, технологии, машины и оборудование, оплачивать знания и опыт иностранных специалистов. Советское руководство начало индустриализацию, не имея для этого достаточных валютных средств. В конце 1927 года Госбанк предупреждал правительство о том, что находится на грани нарушения установленной законом 25-процентной минимальной нормы «твердоценного» обеспечения эмиссии, которая, по мнению Госбанка, являлась и минимально допустимым пределом валютнометаллических резервов государства. До такого низкого уровня обеспечение эмиссии не опускалось с начала реформы червонца. Госбанк и Наркомфин рекомендовали руководству страны начать мероприятия по накоплению валюты и драгоценных металлов[196]196
  ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 9а. Д. 502. Л. 44–51.


[Закрыть]. Но руководство страны решило не экономить. План на 1927/28 хозяйственный год предусматривал валютный дефицит, но его запланированный уровень оказался существенно ниже реального[197]197
  Дефицит внешней торговли (превышение импорта над экспортом) на 1927/28 год был запланирован в 35 млн рублей, а дефицит инвалюты – в 80 млн рублей. Но уже предварительные итоги первого полугодия показали дефицит внешней торговли в 68 млн рублей, а инвалютный дефицит – почти 66 млн рублей (РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 778. Л. 34–37).


[Закрыть].

Статистика внешней торговли показывает, что 1927/28 хозяйственный год стал рубежом, с которого началось «безумство импорта». Активное сальдо торгового баланса сменилось дефицитом внешней торговли[198]198
  Сальдо торгового баланса показывает разницу между доходами от экспорта и затратами на импорт. Активное (положительное) сальдо торгового баланса означает превышение товарного экспорта страны над ее товарным импортом, пассивное (отрицательное) – превышение товарного импорта над товарным экспортом. В 1924/25 и 1925/26 годах сальдо внешней торговли было пассивным. В 1924/25 году это было вызвано попыткой насытить внутренний рынок импортом продовольственных товаров и побороть инфляционные процессы, вызванные плохим урожаем 1924 года. Дефицит внешней торговли 1925/26 года был результатом первой попытки форсировать промышленное развитие. В начале 1926 года от промышленного штурма на время отказались, и активный баланс внешней торговли был восстановлен.


[Закрыть]. По данным таможенной статистики, затраты на импорт в 1927/28 году превысили доходы от экспорта на 171 млн рублей[199]199
  В 1926/27 году, по данным таможенной статистики, экспорт составил 770,5 млн рублей, импорт – 712,7 млн рублей. В 1927/28 году, по тем же данным, экспорт составил 774 млн рублей, а импорт подскочил до 945 млн рублей (РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 816. Л. 306).


[Закрыть]. Оплата импорта была не единственной статьей валютных расходов советского государства[200]200
  Валютой платили за иностранную техническую помощь, проценты по кредитам. Следует также учесть непомерные административные и накладные расходы по валютным операциям и содержанию советских организаций за границей и многое другое.


[Закрыть]. Следовательно, дефицит платежного баланса СССР, то есть превышение расходов над доходами, был острее дефицита внешней торговли. Дефицит покрывался продажей золота и платины. Скудные золотовалютные резервы страны быстро таяли. Оставшихся к концу 1928 года драгоценных металлов и валюты – 131,4 млн рублей – не хватило бы, даже чтобы покрыть дефицит внешней торговли будущего хозяйственного года (табл. 3).

По замыслу творцов индустриализации, главным источником ее финансирования должны были стать доходы от экспорта. Российский экспорт традиционно был продовольственным и сырьевым, его главными доходными статьями являлись зерно, лес и нефть. Советское руководство начало индустриализацию во время относительно благоприятной конъюнктуры мирового рынка, но уже через год ситуация изменилась. В 1929 году экономический кризис потряс Запад, началась затяжная депрессия. Государства стали резко сокращать экспорт и импорт, вводить санкции против торговой экспансии других стран, пытаясь защитить свои национальные экономики. Мировые цены на сырье и сельскохозяйственные продукты резко упали. В 1929/30 году, например, по сравнению с 1928/29 годом, по данным Госбанка, экспортные цены на хлебопродукты снизились на 37 %, на лесоматериалы – на 14 %, на лен – на 31 %, на пушнину – на 20 %, на нефть – на 4 %[201]201
  Конъюнктурный обзор экспорта за 1929/30 год (РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 897. Л. 61–62).


[Закрыть].

Ситуация внутри страны тоже была крайне неблагополучной. В конце 1927 года разразился зерновой кризис: крестьяне из-за невыгодных цен отказывались продавать зерно государству. Нежелание руководства страны существенно повысить закупочные цены, так как это означало бы снижение темпов индустриализации, привело к повторению зернового кризиса в 1928 году. Для подавления сопротивления хлебозаготовкам с конца 1927 года руководство страны стало применять репрессии против крестьян, а в конце 1929 года началась насильственная коллективизация крестьянских хозяйств. С ее помощью сталинское руководство пыталось решить проблему зерновых кризисов. Коллективизация сопровождалась развалом крестьянской экономики. Производственные показатели сельского хозяйства упали, страна теряла экспортные ресурсы. Сталинское руководство пыталось выполнить титаническую задачу – наращивать темпы индустриализации, ведя при этом войну на два фронта: на внутреннем – против крестьян, не желавших отдавать продукцию государству и идти в колхозы, на внешнем – с неблагоприятной конъюнктурой мирового рынка.

В чрезвычайно неблагоприятной рыночной ситуации СССР пытался наращивать объемы вывоза сельскохозяйственной продукции ценой огромных потерь и обострения дефицита на внутреннем рынке, однако доходы от экспорта не поспевали за быстро растущими валютными расходами на промышленный импорт. Даже официальная опубликованная таможенная статистика показывает дефицит внешней торговли СССР (табл. 4). Однако есть основания полагать, что таможенная статистика экспорта завышена, чтобы скрыть потери, которые СССР нес в условиях мирового кризиса и неблагоприятных цен на сельскохозяйственную продукцию и сырье.

В архиве сохранились засекреченные в 1930-е годы данные Госплана СССР о динамике валютной выручки по экспорту за 1928/29–1935 годы и данные Госбанка о выполнении валютного плана экспортными организациями. Они свидетельствуют о более резком ежегодном падении доходов от экспорта, чем то следует из таможенной статистики (табл. 5). Попробуем разобраться в тайнах архивной статистики экспорта.

Выручка от экспорта, высчитанная в ценах относительно благополучного 1928/29 года (табл. 5), показывает, сколько валюты СССР мог бы получить, если бы мировые цены на продовольствие и сырье сохранились на том же уровне: руководство страны, наращивая физические объемы экспорта, ожидало значительный рост валютных поступлений. Однако реальная выручка от экспорта (табл. 5), по данным Госплана и Госбанка, составляла лишь половину, а то и треть ожидаемых валютных доходов. В 1929/30 году «недовыручка» по экспорту составила порядка 125–160 млн рублей, а в 1931–1933 годах – порядка 600–700 млн рублей золотом (табл. 5). В эти годы СССР продавал миру зерно в половину и даже треть докризисной цены, тогда как миллионы собственных граждан умирали от голода.

Сравнение реальных доходов от экспорта (табл. 5) с расходами на промышленный импорт (табл. 4, графа 2)[202]202
  Можно предположить, что, в отличие от таможенной статистики экспорта, статистика импорта более соответствует действительности. У советского руководства не было причины ее завышать, поскольку в этом случае дефицит внешней торговли оказался бы еще более резким. Думаю, что и занижать таможенную статистику импорта не было причины, так как это один из показателей растущей промышленной мощи СССР.


[Закрыть] свидетельствует, что с началом форсированной индустриализации и вплоть до 1933 года каждый год был отмечен дефицитом внешней торговли. Апогеем кризиса стал 1931 год, однако дефицит внешней торговли составил не 293,8 млн рублей, как следует из таможенной статистики, а в полтора раза больше – 430–460 млн рублей золотом. Случайно ли, что именно в этот год Торгсин открыл двери советским гражданам и стал скупать у населения не только иностранную валюту и царские монеты, но и бытовое золото?

После пикового 1931 года импорт, а вместе с ним и дефицит торговли стали резко сокращаться. По свидетельству наркома внешней торговли Розенгольца, советские закупки промышленного оборудования за границей упали с 600 млн рублей в 1931 году до 270 млн рублей в 1932 году, а в 1933-м составили только 60 млн рублей[203]203
  Большевик. М., 1934. № 9–10. С. 22.


[Закрыть]. Равновесие между экспортом и импортом было восстановлено к 1933 году, хотя реальное положительное сальдо внешней торговли в тот год было гораздо скромнее показателей опубликованной таможенной статистики: около 27 млн рублей вместо 147,5 млн рублей (табл. 4, табл. 5).

Недостаток валютных средств определил внешнеторговую и финансовую тактику СССР – продавать за наличные, покупать в кредит. Страна залезала в долговую яму. В соответствии с валютным балансом за 1926/27 год, составленным Наркомфином СССР, внешняя задолженность Страны Советов на 1 октября 1926 года составила 420,3 млн рублей[204]204
  РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 790. Л. 184 об.


[Закрыть]. К 1 октября 1927 года она выросла до 663 млн рублей, включая долгосрочный германский кредит в 180 млн рублей, полученный в конце 1927 года[205]205
  Там же.


[Закрыть]. Львиную долю этой задолженности (66 %) представляли кредиты под импорт на нужды индустриализации. На 1 апреля 1928 года задолженность СССР иностранным фирмам и банкам выросла до 781,9 млн рублей[206]206
  Там же. Д. 778. Л. 7.


[Закрыть]. Реальные золотовалютные ресурсы СССР в то время составляли лишь 213 млн рублей (табл. 3), они не покрывали и трети внешнего долга СССР. Это было лишь начало индустриальной гонки. Расходы на промышленный импорт быстро росли в 1929–1930 годах (табл. 4, графа 2). В апреле 1931 года СССР получил от германских банков новый большой кредит, который не смог выплатить в срок[207]207
  В случае невыплаты в срок кредит предусматривал 25-процентный штраф. Весной 1933 года германские банки выдали СССР кредит на 140 млн рейхсмарок (около 65 млн рублей) для погашения задолженности. В марте 1934 года срок выплат по этому кредиту был продлен еще на 14 месяцев. Данные взяты из материалов аналитических разработок посольства США в Москве (NARA. RG 84. Service Posts. Diplomatic posts. USSR. Vol. 424. Memorandum «Summary of Statement made to Mr. Henderson on April 17, 1934, by Mr. Weinberg, Acting Chief, Third Division of the People’s Commissariat for Foreign Affairs»).


[Закрыть]. По признанию Сталина, задолженность СССР на конец 1931 года составила 1,4 млрд рублей[208]208
  В интервью, данном журналисту московского бюро «Нью-Йорк Таймс» Уолтеру Дарэнти (Walter Duranty), Сталин сказал, что Советский Союз за последние два года уменьшил свою задолженность с 1,4 млрд рублей до 450 млн рублей (Известия. 4 января 1934 г. С. 2). Исследователи критически относятся к названной Сталиным новой сумме задолженности, считая, что он ее преуменьшил.


[Закрыть]. По немецким источникам того времени, на 1 января 1933 года СССР все еще был должен Западу 1,3 млрд рублей золотом[209]209
  Данные посольства США в Москве со ссылкой на газету «Frankfurter Zeitung» от 26 февраля 1933 года. По данным германского источника, задолженность СССР по импорту составляла 940 млн рублей, плюс авансы под будущий экспорт в размере 110 млн рублей и долг по неисполненным заказам в размере 250 млн рублей. «Германская» цифра была близка к данным, полученным путем экономического шпионажа. «Конфиденциальный иностранный источник» сообщил американскому посольству слова бывшего секретаря Института экономических исследований в Москве Шенкмана о том, что на 1 октября 1933 года внешний долг СССР составил 1,205 млрд рублей (NARA. RG 84. 1934. Vol. 420. Section XIX «Gold Movements and the Balance of Payments». P. 145–146).


[Закрыть].

Несмотря на ненависть к капитализму, большевистское руководство не скрывало восхищения перед техническими достижениями Запада. Определенно, была вера в то, что западные технологии, освобожденные от хаоса рынка и соединенные с «преимуществами планового хозяйства», совершат чудо. Тысячи иностранных специалистов были приглашены на работу в Советский Союз. В конце 1920-х годов США были главной страной, где СССР закупал промышленное сырье, оборудование и технологии, нанимал специалистов. Гиганты советской индустрии строились по американским калькам. Однако с начала 1930-х годов закупки в США стали резко падать и к 1933 году практически прекратились[210]210
  По данным американской статистики, советские закупки в США в 1928 году составили 143,8 млн рублей, в 1929 – 164,9, в 1930 – 221,9, в 1931 – 201,2 млн рублей. В 1932 году импорт из США составил всего лишь 26,4 млн рублей, а в 1933 году, по советским данным, 16,6 млн рублей. Без закупок хлопка он был бы и того ниже, около 9,5 млн рублей – сумма, которую СССР в 1931 году тратил на американский импорт каждые две недели. Официальная советская статистика импорта из США несколько выше американской. Однако и советская статистика показывает ту же динамику – рост импорта к 1930 году, начало снижения в 1930-м и резкое падение с 1932 года (Ibid. P. 82).


[Закрыть]. Надобность в автомобилях, тракторах и другой сельскохозяйственной технике, которые в 1931 году составляли половину советского импорта из США, отпала с открытием заводов в Горьком, Харькове и Ростове-на-Дону. Резкое падение импорта из США объясняется также политическими и финансовыми причинами. До конца 1933 года у СССР и США не было дипломатических отношений. Договоры американских фирм с советским правительством были их личным делом, американцы заключали их на свой страх и риск. Сотрудничество с Германией до прихода Гитлера к власти проходило в более благоприятном политико-экономическом климате. Германское руководство, заинтересованное в сотрудничестве с СССР, благодаря которому оно обходило запреты Версальского договора, выступало гарантом советских долгов. В случае советского банкротства германским банкам полагалась компенсация от своего правительства. Получение кредитов в Германии проходило более легко, и их условия были более выгодны для СССР, чем условия кредитов частных американских фирм.

В начале 1930-х годов Германия утвердилась как главная страна промышленного импорта в СССР. Советский Союз был главным покупателем германского промышленного оборудования, запчастей и инструментов, металла, труб, проволоки. За этот дорогостоящий импорт СССР поставлял в Германию сырье и продовольствие – пшеницу, рожь, ячмень, масло, яйца, лес и меха. По словам наркома внешней торговли Розенгольца, в 1930 году импорт из Германии составил 251 млн рублей при пассивном сальдо в 45 млн рублей. В период «безумства импорта» в 1931 году СССР купил в Германии товаров на сумму более 400 млн рублей (более чем в два раза больше, чем в США), а пассивное сальдо советской торговли с Германией достигло огромных размеров – более 280 млн рублей. В 1932 году импорт из Германии все еще оставался значительным – более 320 млн рублей при пассивном сальдо в более 220 млн рублей. В 1933 году в связи с изменившейся в Германии политической обстановкой и общим снижением советского импорта стоимость советских закупок в этой стране снизилась до 150 млн рублей при пассивном сальдо около 60 млн рублей[211]211
  Розенгольц А. Экономические отношения СССР с капиталистическими странами // Внешняя торговля. 1934. № 6. С. 6.


[Закрыть], но и в 1933 году Германия все еще оставалась главным импортером товаров в СССР.

Германия стала и главным кредитором Советского Союза: в начале 1930-х годов львиная доля внешней задолженности СССР была долгом Германии. Советский Союз тяжело расплачивался за кредиты, полученные в период «безумства импорта». По сведениям германских источников того времени, советский долг по германскому импорту в начале 1933 года колебался в размере 620–557 млн рублей (не включая авансы под будущий экспорт и долги по невыполненным заказам)[212]212
  Аналитические разработки посольства США в Москве со ссылкой на Frankfurter Zeitung от 26 февраля 1933 года и Die Ostwirtschaft, январский выпуск 1934 года (с. 3.) Представитель берлинского банка в конфиденциальной беседе с представителем американского посольства в Москве оценил задолженность СССР Германии на начало 1933 года в 300 млн долларов (более 580 млн рублей) (NARA. RG 84. 1934. Vol. 420. Section XIX «Gold Movements and the Balance of Payments». P. 145; Memorandum «Conversation with Mr. X, an Official of a Berlin Bank, Actively Interested in Financing Russian Trade»).


[Закрыть]. В 1933 году СССР выплатил Германии по долгу 750 млн рейхсмарок (более 340 млн рублей), но вместе с новыми заказами и продлением кредита общий долг СССР оставался высоким: на 1 января 1934 года – более 300 млн рублей[213]213
  NARA. RG 84. 1934. Vol. 420. Section I. P. 5; Section XIX. P. 147.


[Закрыть]. На 1 октября 1934 года СССР все еще оставался должен Германии около 310 млн рейхсмарок (более 140 млн рублей)[214]214
  Из них 90 млн марок представляли финансовые, остальное – торговые кредиты. Об этом представителю американского посольства в Москве в конфиденциальной беседе сообщил мистер Хилгер (Mr. Hilger), консул германского посольства в Москве, «который много лет следил за советским финансовым развитием». По мнению представителя Банка Англии мистера Хаббарда (Mr. Hubbard), высказанному в конфиденциальной беседе с сотрудником посольства США в Москве, долг СССР Германии в конце лета 1934 года был равен 550–600 млн рейхсмарок (250–280 млн рублей), а общий долг СССР зарубежным кредиторам – около 1 млрд марок (около 460 млн рублей) (NARA. RG 84. 1934. Vol. 420. Memorandum for the ambassador. P. 1–3).


[Закрыть]. Кроме Германии, на 1 января 1933 года СССР был также должен (без авансов под будущий экспорт и долгов по невыполненным заказам) Англии 100 млн рублей, Польше и США по 40 млн рублей, Италии 35 млн рублей, Франции 25 млн рублей, Норвегии 15 млн рублей, Швеции 15 млн рублей и более мелкие суммы другим странам, а в общей сложности (кроме Германии) 320 млн рублей[215]215
  С авансами под экспорт и невыполненными заказами общий долг СССР на 1 января 1933 года составлял по германским данным (вместе с Германией) 1 млрд 300 млн золотых рублей (Ibid. Section XIX «Gold Movements and the Balance of Payments». P. 145–146).


[Закрыть].

Для оплаты долгов по кредитам СССР вынужден был продавать драгоценные металлы, главным образом золото. По данным Госбанка, в 1926/27 хозяйственном году было продано золота на сумму более 20 млн рублей[216]216
  См. «Справку об операциях по драгметаллам за 1926/27 год» (РГАЭ. Ф. 2324. Д. 778. Л. 85).


[Закрыть]. Лиха беда начало. Только за три с половиной месяца 1928 года (с 1 января до 19 апреля), по данным Госбанка, было продано золота за границей иностранным банкам (Мидленд в Лондоне, а также Рейхсбанк и Дойчбанк в Берлине)[217]217
  Госбанк вывозил золото за границу в моменты обострения пассивности расчетного баланса для подкрепления инвалютных текущих счетов СССР в заграничных банках для обеспечения оплаты инвалютных обязательств. Платина вывозилась обычно Наркомфином для продажи через крупные, преимущественно лондонские платиновые фирмы. Платина Госбанка служила частью обеспечения полученных им кредитов. Госбанк был крайне стеснен в выборе банков, где он мог открыть свои инвалютные счета. Приходилось браковать те страны, с которыми у СССР не было дипломатических отношений (США, Швейцария, Голландия), страны «с неурегулированным денежным обращением» (Италия, Франция). Учитывались и политические условия в странах при открытии счетов в их банках, а также высота учетной ставки и другие экономические условия. Практически в конце 1920-х – начале 1930-х годов инвалютные средства Госбанка СССР были распределены между банками Великобритании и Германии: вначале преобладающая часть средств Госбанка находилась в Лондоне, но с 1927 года германские банки начали играть все большую роль, вытесняя английские. Небольшие средства хранились в американских банках, где «в целях безопасности» они формально числились на счетах «одного из родственных Госбанку» кредитных учреждений за границей (Справка о валютнометаллических ресурсах Госбанка. РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 778. Л. 28–29).


[Закрыть] на сумму 65 млн рублей (более 50 тонн)[218]218
  РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 788. Л. 39.


[Закрыть]. Всего с 1 октября 1927 года до 1 ноября 1928 года, по данным Госбанка, за границей было продано 120,3 тонн чистого золота (более 155 млн рублей)[219]219
  РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 816. Л. 358–359. По данным Юрия Голанда (без указания на источник), за период 1927/28 года за границей было продано и того больше – около 160 тонн золота на сумму около 205 млн рублей. Такой широкомасштабной продажи золота, пишет Голанд, не было с 1921 года (Голанд Ю. Леонид Наумович Юровский. Портрет на фоне эпохи // Юровский Л. Н. Денежная политика Советской власти (1917–1927): Избранные статьи. М., 1996. С. 5–25). Расхождение моих данных с данными Голанда, возможно, вызвано тем, что мои включают только продажу золота Госбанка.


[Закрыть]. Чтобы оценить размеры этих продаж, забегая вперед, скажу, что в 1927/28 году золотодобыча СССР составила около 22–26 тонн чистого золота, а свободные валютнометаллические резервы к началу осени 1928 года упали до 131,4 млн рублей (эквивалент 102 тонн чистого золота). Продажа 120 тонн чистого золота за рубеж фактически означала, что были использованы все добытое в тот год золото и практически все свободные валютнометаллические резервы страны[220]220
  Политбюро беспокоилось, что информация о золотовалютной несостоятельности СССР станет известна миру, что сделало бы получение кредитов более сложным – кто будет давать деньги банкроту? Для создания образа благополучия власти публиковали завышенную статистику золотовалютных резервов СССР. Практиковалось и приглашение западных журналистов и бизнесменов в золотые кладовые. Представитель банка Англии мистер Хаббард, который приехал в Москву в августе 1934 года, чтобы изучить финансовое положение СССР и сделать рекомендации своему банку о целесообразности предоставления СССР долговременного кредита, в конфиденциальной беседе рассказал американскому консулу, что Государственный банк СССР официально пригласил его осмотреть свои золотые кладовые. Банкир отказался, так как посчитал, что простое созерцание ящиков все равно не позволит ему аккуратно определить размеры золотых запасов (NARA. RG 84. Vol. 424. Enclosure No. 1 to Despatch dated September 13, 1934, from American Embassy, Moscow. Memorandum for the ambassador. P. 3). О приглашении иностранных журналистов посетить золотую кладовую Госбанка упоминают и материалы посольства США (Ibid. Vol. 420. Memorandum «Conversation with Mr. X, an Official of a Berlin Bank, Actively Interested in Financing Russian Trade». P. 3–4).


[Закрыть]. Именно в тот год Политбюро, пытаясь свести концы с концами, начало распродавать национальные музейные коллекции.

В начале 1930-х годов главный маршрут, которым советское золото уходило на Запад, пролегал пароходами до Риги, а оттуда по суше в Берлин. Американское посольство в Риге, которое до открытия дипломатической миссии в Москве собирало информацию об СССР, пристально следило за перевозками золота[221]221
  Перевозки золота через Европу не обходились без инцидентов. Материалы американского посольства упоминают случаи, когда правительства Польши и Франции покушались на советское золото, направлявшееся в Берлин. Материалы американского посольства свидетельствуют, что СССР вывозил и золотую руду в США, Англию и Германию, но не для продажи, а для очистки. Государственный департамент США выражал беспокойство, что руда поступала через Амторг на небольшие частные фабрики в обход американского правительства, которое даже не знало, сколько золота и куда именно было привезено. Силами американских частных предприятий повышалась покупательная способность СССР – факт, который волновал американское руководство. Государственный департамент в Вашингтоне просил американское посольство в Москве собрать информацию по этому вопросу (Ibid. Vol. 420. Memorandum «Conversation with Mr. X, an Official of a Berlin Bank, Actively Interested in Financing Russian Trade». P. 6. Vol. 426).


[Закрыть]. Источником информации были латвийские газеты. Журналисты сообщали о датах прибытия ценного груза, весе ящиков, маршруте и назначении золотых посылок. Американцы по своим каналам проверяли данные газет и делали сводки об общем количестве перевозок золота. Материалы американского посольства в Риге свидетельствуют, что в 1931 году золотые грузы из СССР прибывали в Ригу каждые две недели[222]222
  Ibid. Vol. 104. 1931. Report No. 58. July 23, 1931 «Gold Shipments over Riga from Russia to Germany».


[Закрыть]. К 1934 году интервалы несколько увеличились. За время с 1931-го до конца апреля 1934 года из СССР, по данным американцев, было вывезено через Ригу золота на сумму более 336 млн рублей (более 260 тонн чистого золота, табл. 6). Опубликованные данные советского торгпредства в Германии показывают схожую картину, существенно расходятся только данные за 1933 год (табл. 6). По сведениям Розенгольца, СССР вывез в Германию золота (вместе с валютой) и того больше: в 1932 году на 110 млн рублей, а в 1933 году – на 170 млн рублей.

Откуда взялись эти золотые тонны? Остатки казны Российской империи обеспечили лишь часть золота, вывезенного через Ригу в Рейхсбанк. Но если в государственных кладовых не осталось золота, то оно было в достатке в недрах земли. Сибирь – природная кладовая несметных богатств. Могла ли золотодобывающая промышленность в начале 1930-х годов обеспечить валютные нужды индустриализации?

Золотая промышленность России началась на Урале в 40-е годы XVIII века. Березов был одним из первых золотых приисков. Сибирь долго оставалась «неоткрытой», о ее несметных золотых богатствах не знали. До начала XIX века отрасль развивалась медленно, главным образом по причине государственной монополии на золотодобычу. С ее отменой в 1814 году развитие быстро пошло вперед, и к началу ХХ века Российская империя заняла четвертое место в мировой добыче золота после Трансвааля, США и Австралии (табл. 10). Золотодобыча России, которая в 1913 году составила 60,8 тонн[223]223
  В современной историографии гуляет и другая цифра добычи золота в 1913 году – 38,2 тонны. Однако это цифра не общей годовой добычи, а только зарегистрированное золото, то есть золото, поступившее государству через лаборатории, заводы и монетные дворы. С 1902 года природное золото свободно циркулировало в России и значительное его количество уходило в частные руки, не будучи зарегистрированным государственными учреждениями. Цифра годовой добычи в 60,8 тонны, приведенная в табл. 7, подтверждается рядом изданий. В «Объяснительной записке к росписи на 1917 год», подготовленной министерством финансов России, добыча золота в 1913 году показана в размере 134 140 фунтов (1 фунт = 0,4536 кг) (Russian Public Finances During the War. Р. 439). В трудах Первого золотопромышленного съезда, прошедшего в Москве в 1926 году, добыча 1913 года показана в 3714 пудов, или 60,8 тонны (пуд = 16,38048 кг). Из этого количества только 2183 пуда (около 36 тонн) было зарегистрировано, остальное составляло «вольный» металл (Золотопромышленность СССР. М.; Л., 1927. С. 25). Кстати сказать, лучшим годом добычи золота в Российской империи был не 1913-й, а 1914 год, когда добыли 66,4 тонны чистого золота.


[Закрыть], к началу Первой мировой войны находилась в руках иностранцев. В отрасли подавляюще преобладал ручной труд.

Во время Первой мировой войны начался развал отрасли, который завершили революция и Гражданская война[224]224
  В ходе военных действий рудники и прииски неоднократно переходили то к белым, то к красным. Отступая, и те и другие прятали технику, взрывали фабрики, затопляли шахты (Сапоговская Л. В. Указ. соч. С. 31–47).


[Закрыть]. Частники-старатели понемногу продолжали мыть золото на сибирских реках, но оно уходило за кордон, к государству не попадало, да и какая власть представляла в Сибири российское государство в те годы, сказать было непросто. В Гражданской войне большевики отстояли все известные «золотоносные земли» Российской империи. В годы нэпа золотодобыча начала возрождаться, главным образом силами частных старателей и иностранных концессий, у которых советское государство скупало золото[225]225
  Советское руководство в начале 1920-х годов предлагало иностранцам взять многие рудники Урала и Сибири в концессию для скорейшего их восстановления, но не многие решились на экономическое сотрудничество с новой властью в России.


[Закрыть] (табл. 7, 8). К концу 1920-х годов СССР вернул себе четвертое место в мировой золотодобыче (после Южной Африки, США и Канады), но не достиг довоенного уровня Российской империи. Разрыв между добычей золота в СССР и золотодобычей трех лидирующих держав был огромным (табл. 10).

До 1928 года руководство СССР много тратило золота, но мало заботилось о его добыче. По меткому замечанию Л. В. Сапоговской, в те годы государство было не промышленником, а хранителем амбаров: его роль состояла не в развитии золотодобычи, а в конфискации накопленного и скупке добытого[226]226
  Среди отраслей горной промышленности, подлежавших национализации в 1918 году, золотопромышленность стояла на седьмом месте, уступив даже добыче асбеста. В отличие от платиновой, в которой были национализированы все предприятия, в золотодобывающей промышленности государство вначале взяло себе только двадцать наиболее крупных предприятий. Скупочная цена на золото была низкой и не стимулировала добычу. Некоторые предприятия вообще были демонтированы, их оборудование переброшено в другие отрасли горной промышленности. Золотодобывающая промышленность не вошла в число «милитаризированных» отраслей, которые пользовались привилегиями в снабжении и обеспечении рабочей силой. Исследователи объясняют столь недальновидную политику в области добычи золота тем, что государство в первые годы советской власти было занято конфискациями накопленного богатства. Пока не иссяк поток конфискованных ценностей, о развитии промышленной добычи, требовавшей огромных капиталовложений, правительство не думало (Сапоговская Л. В. Указ. соч. С. 31–47).


[Закрыть]. Парадокс: при острой нужде государства в золоте золотодобывающая промышленность считалась третьестепенной. Форсированная индустриализация и связанный с ней золотовалютный кризис привели к рождению советской золотодобывающей промышленности. Прежде всего государство забрало концессии из рук иностранцев[227]227
  В 1928 году перестала существовать британская концессия Лена-Голдфилд, в результате добыча золота на ее приисках резко упала.


[Закрыть], но этого было недостаточно. В конце лета 1927 года Сталин вызвал к себе Александра Павловича Серебровского, большевика «ленинской гвардии», которая делала революцию. Серебровский к тому времени уже отличился на хозяйственной работе. По поручению Ленина он восстанавливал нефтяную промышленность Баку. С «нефтяного фронта» Сталин бросил Серебровского на «золотой фронт»[228]228
  «На нефтяном фронте» и «На золотом фронте» – названия книг А. П. Серебровского о создании нефтяной и золотой промышленности СССР. «На золотом фронте» вышла в свет в 1936 году, но после ареста Серебровского книга была изъята из обращения и вернулась к читателю несколько десятилетий спустя.


[Закрыть], назначив его председателем только что созданного Всесоюзного акционерного общества «Союззолото»[229]229
  Акционерами Союззолота являлись ВСНХ, Наркомфин и Госбанк.


[Закрыть]. Задача была поставлена непростая – догнать и перегнать лидеров мировой золотодобычи.

Острая необходимость, граничившая с отчаянием, определила выбор тактики золотодобычи, поражавшей иностранных специалистов: добывать золото, не считаясь с затратами. Джон Литтлпейдж, американский инженер, который на протяжении десяти лет помогал советской власти создавать золотодобывающую промышленность, вспоминает слова руководителя одного из приисков: «В нашей системе вам не надо волноваться о затратах»[230]230
  Littlepage J. D. In Search of Soviet Gold. N. Y., 1937. P. 22.


[Закрыть]. Лишь со временем, по мере ослабления золотого кризиса руководство страны стало требовать снижения себестоимости добытого золота.

Серебровский и его соратники работали самоотверженно. Несколько факторов определили быстрое развитие золотодобывающей промышленности в СССР: покровительство Сталина, поддержка наркома тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе, свободы и льготы частным старателям[231]231
  Политика поддержки частного старательского и артельного промысла продолжалась до 1937 года. Массовые репрессии положили ей конец, что привело к падению показателей золотодобычи.


[Закрыть] и отрасли в целом, а также механизация «хозяйской», то есть государственной, добычи. По официальным данным, за 1928–1931 годы государство вложило в отрасль 500 млн рублей. К началу 1930-х годов более половины работ в отрасли было механизировано[232]232
  В 1928 году только пятая часть работ в золотодобывающей промышленности была механизирована (За индустриализацию. 1932. № 180. 5 авг.).


[Закрыть].

Золотодобывающая промышленность США стала моделью для советской золотой индустрии. В конце 1927 года Серебровский в качестве профессора Московской горной академии изучал технологии и оборудование на приисках Аляски, Колорадо и Калифорнии. Он приезжал в США еще раз в 1930 году, чтобы восполнить пробел, отмеченный Сталиным, – незнание общей структуры золотопромышленности и связи ее с финансирующими банковскими учреждениями. В свой второй приезд в США Серебровский проделал титаническую работу, изучая работу банков в Бостоне и Вашингтоне, заводов в Детройте, Сент-Луисе, Балтиморе, Филадельфии, рудников в Колорадо, Неваде, Южной Дакоте, Аризоне, Калифорнии, Юте. Серебровского интересовали не только машины и финансовые системы, он вербовал инженеров[233]233
  Тогда-то Серебровский и пригласил в СССР на работу Джона Литтлпейджа, начальника одного из золотых приисков Аляски, который проработал в СССР почти 10 лет и уехал только с началом ежовщины в 1937 году. Советские коллеги звали его Иван Эдуардович. Серебровский тепло и с гордостью пишет о Литтлпейдже в своей книге (Серебровский А. П. На золотом фронте. М.; Л., 1936. Изд. 2-е, просмотренное (!)), ставя его в один ряд с создателями советской золотой индустрии. Литтлпейдж написал книгу о своей работе и жизни в СССР. Успехи отрасли он связывал не только с покровительством Сталина и наркома тяжелой промышленности Орджоникидзе, но и с самоотверженной и умной работой Серебровского. 1936 год стал наивысшей точкой развития отрасли. Упадок, по мнению Литтлпейджа, наступил вследствие репрессий и отстранения таких людей, как Серебровский, от руководства отраслью. Литтлпейдж догадывался, но достоверно так и не узнал о трагическом конце Серебровского (Littlepage J. D. In Search of Soviet Gold). Другим ветераном советской золотопромышленности был Харри Уилсон, который проработал на советских приисках с 1930 до 1937 года. Он и Литтлпейдж были одними из немногих, оставшихся до начала массовых репрессий, из некогда большой когорты американцев, приехавших работать в СССР.
  Серебровский считал, что Сталина вдохновил опыт золотой лихорадки в Калифорнии середины XIX века. Открытие золота вдохнуло жизнь в этот регион. Золото не только пополнило валютные запасы страны, но и дало толчок развитию сельского хозяйства и промышленности на западе США. Золото Калифорнии способствовало победе промышленного Севера над рабовладельческим Югом в Гражданской войне в США. Серебровский пишет, что Сталин в беседах с ним показал немалые знания художественной и специальной литературы о развитии золотопромышленности в Америке. Видимо, Сталин рассчитывал, что золото поможет экономически и социально поднять Сибирь. Однако золотая лихорадка в Калифорнии была делом свободных людей, жаждущих личного обогащения. В Сибири золотая лихорадка по-сталински хотя и ускорила социально-экономическое развитие региона, обернулась зэковским Дальстроем. Поразительно, что, проведя столько часов в беседах с Серебровским и видя самоотверженность этого человека, Сталин все-таки его уничтожил, после того как золотая промышленность встала на ноги.


[Закрыть]. Из-за расстройства его здоровья поездка закончилась в больнице.

Ни один из годовых планов золотодобычи в 1930-е годы в СССР не был, да, видимо, и не мог быть выполнен – астрономические директивы пятилеток играли роль скорее мобилизующего фактора, чем реального ориентира. Но добыча золота в СССР стабильно росла (табл. 9). С 1932 года к «гражданским» производствам золотодобывающей промышленности, находившимся в ведении Наркомата тяжелой промышленности и использовавшим труд вольных рабочих, прибавился Дальстрой – золотодобыча заключенных Колымы[234]234
  Дальстрой был рожден 13 ноября 1931 года постановлением СТО СССР. Его первоначальное имя – Государственный трест по дорожному и промышленному строительству в районе Верхней Колымы. Тресту были поручены разведка и разработка золоторудных месторождений на территории Ольско-Семчанского района Дальневосточного края и строительство автомобильной дороги от бухты Нагаева до приисков. Поселок Магадан, который затем вырос в город на берегу бухты Нагаева, стал столицей Дальстроя. Дальстрой вначале подчинялся СТО, а после его упразднения – СНК СССР. Во время массовых репрессий в СССР в марте 1938 года постановлением СНК Дальстрой был передан НКВД СССР. Тогда же он был переименован в Главное управление строительства Дальнего Севера НКВД СССР. Территория Дальстроя расширялась. К началу 1950-х годов она охватила всю Магаданскую область, часть Якутии, Хабаровского края и Камчатки (около 3 млн кв. км). В Дальстрое работали заключенные Северо-Восточного исправительно-трудового лагеря (СВИТЛ), который появился приказом ОГПУ вскоре после организации самого Дальстроя – 1 апреля 1932 года. Главное управление лагерей (ГУЛАГ) отвечало за снабжение экипированными заключенными, которые составляли порядка 85–90 % рабочей силы Дальстроя. Количество заключенных Дальстроя выросло с 10 тыс. в 1932 году до более 163 тыс. в 1939-м. Ко времени смерти Сталина в 1953 году в Дальстрое оставалось более 175 тыс. заключенных. После смерти Сталина лагерные подразделения Дальстроя были переданы вновь созданному Управлению Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей (УСВИТЛ), а само Главное управление строительства Дальнего Севера перешло Министерству металлургической промышленности СССР. Связь между гражданской и лагерной частями Дальстроя, однако, сохранялась. Начальник Дальстроя был по совместительству и начальником УСВИТЛа.


[Закрыть]. Дальстрой появился практически одновременно с началом скупки бытового золота у населения в Торгсине[235]235
  Начало истории Дальстроя прошло под руководством Э. П. Берзина. Это было время относительной свободы, быстрого роста производственных показателей и приоритета экономических целей. С началом массовых репрессий положение изменилось, политика взяла верх над экономикой. На смену арестованному в декабре 1937 году Берзину пришел человек Ежова – К. А. Павлов. Условия в Дальстрое стали жестче – колючая проволока, вышки, строгий режим, плохая еда, и заключенный пошел другой – изможденный, грязный, апатичный. Число заключенных, работавших в Дальстрое, росло, а производительность труда падала. С концом ежовщины Павлова убрали. Новый начальник Дальстроя И. Ф. Никишов, который руководил этим хозяйством до 1948 года, вернулся к методам Берзина, пытаясь сделать Дальстрой экономически эффективным, поощряя за хороший труд не только материально, но и сокращением сроков заключения. Более подробно о Дальстрое читай: The Economics of Forced Labor: The Soviet Gulag / Gregory P. R., Lazarev V., eds. Stanford, 2003; Applebaum A. Gulag: A History. N. Y., 2003. Из мемуаров и художественной литературы, кроме всем хорошо и заслуженно известных «Колымских рассказов» Варлама Шаламова и «Крутого маршрута» Евгении Гинзбург, заслуживает внимание книга Владимира Петрова «Советское золото». Автор попал на Колыму с «кировским потоком» в начале 1935 года и освободился в феврале 1941-го (Petrov V. Soviet Gold. My Life as a Slave Laborer in the Siberian Mines. N. Y., 1949).


[Закрыть]. Такое совпадение, конечно, не случайно: Дальстрой и Торгсин были звеньями одной цепи – поиска золота для индустриализации. По архивным данным, в 1934 году, а по официальным заявлениям советских руководителей, на два года раньше СССР силами гражданской и лагерной золотодобычи превзошел показатели предвоенной добычи золота Российской империи (табл. 9). Доля СССР в мировой добыче золота повысилась с 5 % в 1932-м до 10 % в 1935 году[236]236
  Мировая добыча золота в 1932 году составляла порядка 690 тонн, в 1933 – около 700 тонн, а в 1935 – более 920 тонн чистого золота (NARA. Decimal File. 861.6341/101. Memorandum «Gold Production in the Soviet Union in 1937 and 1938». P. 34).


[Закрыть].

Судьба Серебровского, одного из основателей золотодобывающей промышленности СССР, сложилась трагически типично для сталинского времени[237]237
  Как и судьба Э. П. Берзина, первого директора Дальстроя. Берзин – латыш, сын плотника – мечтал стать художником. До революции он учился в Художественной академии в Берлине. Вместо этого в возрасте 38 лет Берзин стал директором зэковского Дальстроя на Колыме. В декабре 1937 года Берзин уехал «на материк» на лечение. Восьмого февраля 1938 года он был арестован на железнодорожной станции в Подмосковье. Берзина обвинили в создании «контрреволюционной шпионской диверсионной троцкистской организации на Колыме». По сфабрикованным обвинениям, он якобы пароходами отправлял золото для финансирования повстанческой армии с целью отторжения Северо-Востока России в пользу Японии. Берзина расстреляли в августе 1938 года. Реабилитировали в 1956 году.


[Закрыть]. В конце июля 1937 года Серебровский вернулся из командировки в Москву больной, с гнойным плевритом. В тяжелом состоянии попал в больницу. В середине сентября ему сделали операцию, и он стал поправляться. Двадцать второго сентября поздно вечером Сталин лично позвонил жене Серебровского домой, узнал, как здоровье Александра Павловича, пожурил, что та не пользуется наркомовской машиной, напоследок просил передать мужу поздравления с назначением на должность наркома и пожелал скорого выздоровления. На следующий день Серебровского арестовали и прямо из больницы на носилках перевезли в тюрьму. Восьмого февраля 1938 года он был приговорен к «высшей мере социальной защиты» по обвинению в контрреволюционной деятельности и через день расстрелян. Его жену, Евгению Владимировну, арестовали в ночь на 7 ноября – в канун годовщины революции, она провела в заключении в общей сложности 18 лет[238]238
  Серебровский и его жена были реабилитированы в 1956 году.


[Закрыть].

В интервью газете «Нью-Йорк Таймс» Сталин заявил, что СССР в 1933 году добыл 82,8 тонны чистого золота[239]239
  Известия. 1934. 4 янв. Западные эксперты приняли эту цифру и последующие расчеты основывали на ней, что привело к значительному завышению данных о золотодобыче в СССР. Аналитики американского посольства в Москве, например, считали, что в 1935 году СССР добыл 141,4 тонны чистого золота, тогда как фактическая золотодобыча, включая Дальстрой, составила порядка 95,4 тонны (см. примеч. к табл. 9).


[Закрыть]. Это означало, что Советский Союз перегнал США, чья добыча в тот год немногим превысила 70 тонн, и стал догонять Канаду, добывшую в тот год чуть больше 90 тонн чистого золота. Дальше – больше. Согласно официальным заявлениям советских руководителей, в 1934 году СССР по добыче золота вышел на второе место в мире, обогнав США и Канаду, уступая теперь только мировому лидеру золотодобычи – Южной Африке[240]240
  В 1934 году США добыли немногим менее 90 тонн, а Канада – немногим менее 100 тонн чистого золота (NARA. Decimal File 861.6341/101. Memorandum «Gold Production in the Soviet Union in 1937 and 1938». Р. 33).


[Закрыть]. Похвальба советских руководителей об успехах золотодобычи испугала мировое сообщество: что, если Советы и дальше будут так добывать да выбрасывать золото на мировой рынок – цены упадут, так можно великие державы и по миру пустить. Мир всерьез ожидал, что к концу 1930-х годов СССР перегонит Южную Африку, добыча которой превышала 300 тонн чистого золота в год, а к концу 1930-х приблизилась к 400-тонной отметке[241]241
  Мировые лидеры золотодобычи беспокоились зря: 300-тонной отметки золотодобыча в СССР достигла только в конце 1970-х годов, но эти расчеты могут оказаться преувеличенными. Наивысшие показатели были достигнуты в 1979 году, когда СССР, по мнению западных экспертов, добыл 308 тонн чистого золота. Для сравнения: золотодобыча Южной Африки в тот год составила 703 тонны чистого золота (Godek L. The State of the Russian Gold Industry // Europe-Asia Studies. 1994. Vol. 46. № 5. Р. 762, 766).


[Закрыть].

Архивы золотодобывающей промышленности свидетельствуют, однако, что советское руководство опережало события. По добыче золота, «гражданской» и гулаговской, СССР еще и в 1935 году отставал от Канады и США (табл. 9 и 10). Золотодобыча СССР вышла на второе место в мире, видимо, только в 1936 году. Однако нельзя сказать, что заявления руководителей СССР были абсолютным враньем. Сталинская цифра золотодобычи 1933 года – 82,8 тонны – подозрительно близка к общей сумме золота, добытого «гражданскими» предприятиями золотодобывающей промышленности (50,5 тонны), Дальстроем (около тонны)[242]242
  Всего за начальный период, 1928–1933 годы, на Колыме было добыто лишь 1,9 тонны золота, из них 0,5 тонны в 1932-м (Khlevnyuk O. The Economy of the OGPU, NKVD and MVD of the USSR, 1930–1953. The Scale, Structure and Trends of Development // The Economics of Forced Labor: The Soviet Gulag / Gregory P. R., Lazarev V., eds. Stanford, 2003. Хлевнюк ссылается на: ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 17. Д. 278. Л. 75; Оп. 20а. Д. 949б. Л. 2; Д. 984. Л. 2).


[Закрыть] и золотого лома, скупленного в тот год Торгсином (30 тонн) (табл. 9, 12)![243]243
  Небольшое расхождение данных табл. 9 со сталинской цифрой может объясняться некоторой погрешностью в моих расчетах гражданской золотодобычи 1933 года.


[Закрыть] Добавь Сталин сюда еще 15 тонн чистого золота, полученных от скупки Торгсином в тот год царских монет, то поднял бы золотодобычу почти до 100 тонн. Причиной, по которой Сталин этого не сделал, возможно, было то, что золотые монеты сразу не переплавлялись, а хранились в своем первоначальном «царском» виде, что не позволяло, в случае необходимости предоставить доказательства, выдать их за советское золото. Тайна сталинской золотодобычи 1933 года состоит в том, что рекордный показатель был достигнут во многом благодаря золоту, которое советские люди принесли в Торгсин, спасаясь от голода[244]244
  Данные о золотодобыче в СССР были засекречены. В прессе публиковали только проценты прироста добычи. Западные исследователи и аналитики использовали сталинскую цифру добычи 1933 года как отправную для расчета добычи последующих лет, не зная, что в этой цифре скрыто не добытое советской промышленностью, а скупленное у населения золото Торгсина. Торгсин закрыли, да и Сталина уже не было в живых, но скупленные в годы голода тонны золота жили в западных расчетах советской золотодобычи вплоть до распада СССР. Прозрение наступило только тогда, когда при М. С. Горбачеве были обнародованы действительные данные о золотом запасе СССР. Он оказался значительно меньше того, что ожидали мировые эксперты. Некоторые из них признались тогда, что Сталину удалось их одурачить (Godek L. Op. cit. Р. 771).


[Закрыть].

Настал момент подвести итог и ответить на заглавный вопрос – «Зачем Сталину был нужен Торгсин?». Анализ статистики внешней торговли, валютной задолженности, золотовалютных ресурсов и золотодобычи СССР, проведенный в этой главе, свидетельствует о прямой и тесной связи между появлением Торгсина и валютными нуждами индустриализации. Начало крупномасштабных операций Торгсина по скупке у населения золота – 1931 год – было временем апогея «безумства импорта». Страна залезла в долги, а отдавать оказалось нечем: экспорт не приносил желаемой валютной выручки, а золотой запас Российской империи был истрачен. Острый золотовалютный кризис определил поворотную точку, с которой Торгсин стал превращаться из элитного магазина для иностранцев во всенародное торговое предприятие.

Валютные долги, сделанные в начальный период индустриализации, в 1928–1931 годах, предстояло еще платить и платить. 1933 год стал пиком напряжения по выплатам кредитов – факт, который отмечали иностранные наблюдатели. В тот год для погашения долга СССР продал за границей тонны золота (табл. 6). Тяжелыми были также платежи первой половины 1934 года. Острейшая необходимость в Торгсине сохранялась вплоть до середины 1930-х годов – времени, когда импортная и кредитная зависимость СССР от Запада резко снизилась. Ценные сбережения граждан, попавшие через Торгсин в кладовые Госбанка, сыграли важную роль в достижении валютной свободы СССР.

Острая потребность в Торгсине определялась и тем, что золотодобыча в стране только становилась на ноги. Она медленно набирала обороты, проваливая один годовой план за другим. Вспомним о «золотых караванах», шедших из СССР через Ригу в Берлин: с 1931 по апрель 1934 года даже по наиболее низким американским подсчетами СССР вывез в германские банки более 260 тонн чистого золота (табл. 6), в то время как промышленная добыча золота за период 1931–1933 годов составила всего лишь около 121 тонны. Торгсин обеспечил бóльшую часть недостающего: почти 90 тонн чистого золота в 1931–1934 годах (табл. 9).

Значение Торгсина не являлось секретом для его современников. В марте 1934 года латвийские газеты писали, что золотой груз, пришедший из СССР в Ригу, представлял переплавленные золотые предметы, скупленные советским правительством через магазины Торгсина, и что это золото предназначалось в уплату за сырье и промышленные материалы, купленные в прошлом году в Англии[245]245
  NARA. RG 84. Vol. 426. «Shipments of Gold and other Precious Metals from Soviet Russia to Berlin through Riga».


[Закрыть]. Американское посольство в своих материалах тоже не раз упоминало Торгсин: «…российские власти получили в свое распоряжение значительное количество золота, собранного у населения через продажу товаров в магазинах Торгсина на золотые монеты, золотые украшения, золотой лом и природное золото, которое было незаконно припрятано населением. Количество золота, собранное таким образом, очевидно, было значительным»[246]246
  Автор записки также заметил, что советское руководство получило золота на 4 млн долларов в результате разграбления храма Христа Спасителя в Москве (NARA. Decimal File 861.6341/53. «The Russian Gold Industry; Its Organization and Operations with Particular Reference to its Output in the Period 1913–1931, and to its Plans for Future Development». P. 24).


[Закрыть]. Другой аналитик американского посольства недоумевал, из каких средств СССР смог выплатить долги, если даже официальные, то есть завышенные, показатели золотодобычи не покрывали нужд страны. Видимо, собрали золото у населения, справедливо заключил он[247]247
  NARA. RG 84. Vol. 420. 1934. Section XIX «Gold Movements and the Balance of Payments». P. 151–152.


[Закрыть]. Германские эксперты считали, что в 1933 году у СССР был отрицательный золотой баланс, то есть вообще отсутствовали резервы золота, однако, добавляли они, нам неизвестно, сколько золота поступило через Торгсин, а эта информация может изменить всю картину[248]248
  Ibid. Memorandum «Conversation with Mr. X, an Official of a Berlin Bank, Actively Interested in Financing Russian Trade». P. 4.


[Закрыть].