Текст книги "Золото для индустриализации. Торгсин"

Сколько золота люди принесли в Торгсин? С наступлением голода золотые операции развивались стремительно[323]323
  В течение зимы 1932 года Торгсин принимал пункты, аппарат и валютный план от Главметцветзолота и Востокзолота, которые вели скупку в районах золотодобычи. О передаче скупочной сети золото-платиновой промышленности Торгсину просил Наркомат тяжелой промышленности. Таким образом, начальное правило о недопущении Торгсина в приисковые районы, вотчину Цветметзолота, на некоторое время было нарушено (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 13. Л. 2; Д. 30. Л. 119).


[Закрыть]. Если в первый месяц 1932 года Торгсин купил у населения только 90 кг чистого золота, то летом его месячная скупка превышала 1 т, а в октябре перевалила за 2 т чистого золота (табл. 11). Руководство в определении перспектив скупки явно не поспевало за голодом и темпами, которыми население несло свои сбережения в Торгсин[324]324
  Вот, например, данные по Ленинградской конторе. Скупка бытового золота началась в конце декабря 1931 года. В январе 1932 года контора скупила золота на 61 тыс. руб., в феврале – на 147 тыс., в марте – на 173 тыс., в апреле – на 207 тыс. руб. Директивный план скупки золота на апрель был выполнен на 244 % (ЛОГАВ. Ф. 1154. Оп. 2. Д. 19. Л. 34, 55).


[Закрыть]. Первоначально план скупки валютных ценностей на 1932 год был определен в 25 млн рублей, но уже зимой увеличен до 40 млн, а к весне – еще на миллион рублей. Увеличение плана шло исключительно за счет роста скупки бытового золота. По новым наметкам Торгсин должен был купить золота на 20,9 млн, из них лома на 14,9 млн и чекана на 6 млн рублей[325]325
  РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 92. Л. 171.


[Закрыть]. Документы свидетельствуют, что валютный план Торгсина вновь пересматривался и к осени 1932 года достиг 60 млн рублей[326]326
  Там же. Д. 7. Л. 7.


[Закрыть]. Торгсин перевыполнил и этот увеличенный план. За 1932 год он скупил у населения золота на 26,8 млн рублей, превысив плановые наметки почти на 6 млн![327]327
  Там же. Д. 92. Л. 171.


[Закрыть] План скупки и по лому, и по чекану был превзойден, при этом бытовое золото лидировало: лом в скупке составил 19 млн, а монеты обеспечили 7,8 млн рублей (табл. 12)[328]328
  Там же. Д. 132. Л. 123.


[Закрыть].

Структура золотых поступлений, то есть соотношение между бытовым золотом и монетами царской чеканки, имеет интересное социальное содержание. По мнению торгсиновских руководителей, царские монеты поступали в Торгсин в основном от крестьян, в то время как бытовое золото, с их точки зрения, было показателем вовлечения городского населения[329]329
  Об этом см.: «Объяснительная записка к плану привлечения ценностей на 1935 год» (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 140. Л. 76); «Анализ каналов притока валюты в Торгсин», подготовленный в феврале 1934 года И. Орбеловым (Там же. Д. 132. Л. 121), а также доклад заместителя председателя правления Торгсина Азовского на областном совещании директоров универмагов Западной области в июне 1933 года (ГАСО. Ф. 1425. Оп. 1. Д. 21. Л. 7). Материалы Торгсина по Средней Азии позволяют сказать, что структура золотых и серебряных поступлений была не только отражением социального, но и в определенной мере национального деления: из скупочного пункта в Караколе (Киргизия) в 1934 году сообщали, что бытовое золото поступало главным образом от «европейского населения», чекан – от спекулянтов, которые активно скупали его по району, а бытовое серебро сдавали в основном киргизы-кочевники (ЦГА РУз. Ф. 288. Оп. 1. Д. 40. Л. 335).


[Закрыть]. Это наблюдение работников Торгсина подтверждается сравнительным анализом золотоскупки преимущественно городской Северо-Западной (Ленинградской) и подавляюще крестьянской Западной (Смоленской) контор Торгсина[330]330
  Несмотря на то что Северо-Западная контора охватывала обширные негородские территории Псковской, Новгородской, Ленинградской, Мурманской областей, а также Карелии, доля города Ленинграда в поступлении золота по этой конторе составляла во все годы ее существования около 90 %. Значение Ленинграда отражено и в названии конторы. Она возникла как Ленинградская, затем, в период развития областной сети Торгсина, в 1932 году кратковременно называлась Северо-Западной, но вскоре вновь вернула прежнее название. Западная же контора, возникшая как Смоленская городская, сформировалась практически исключительно в результате охвата Торгсином в 1933 году сельских местностей Западной области. Историю этих контор см. в приложении.


[Закрыть] (табл. 13). Он показывает резкое – почти в три раза – превышение сдачи бытового золота над монетами по Ленинградской области и преобладание царских монет над бытовым ломом по Смоленской конторе[331]331
  Данные о выполнении валютного плана конторами Торгсина за первое полугодие 1934 года свидетельствуют о том, что сдача бытового золота почти повсеместно преобладала над сдачей золотых монет. Исключениями, где население сдало в этот период монет больше, чем бытового золота, были Горьковская, Западная, Центрально-Черноземная, Харьковская, Днепропетровская, Белорусская и Таджикская конторы. В Башкирии, Туркмении, Киргизии и Армении население сдало монет почти столько же, сколько и лома. Большинство в этой группе – регионы с преобладающим сельским населением. Исключение составляли Харьков и Днепропетровск, но эти индустриальные города были магнитом, притягивавшим сельское население соседних местностей (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 112. Л. 107).


[Закрыть].

Деление «лом – город, чекан – деревня» является, конечно, относительным: крестьяне тоже приносили в Торгсин золотые украшения и предметы, а в городе в кубышках сохранялись царские монеты. Но все-таки оно позволяет судить о преобладающих тенденциях в социальном развитии Торгсина. Хотя доля чекана в скупке Торгсина не является точным показателем удельного веса «деревенского золота», не вызывает сомнения то, что увеличение притока царских монет в Торгсин свидетельствует о росте участия крестьян в торгсиновской золотоскупке. Возвращаясь к соотношению лома (19 млн руб.) и чекана (7,8 млн руб.) в золотоскупке 1932 года, можно сказать, что Торгсин в тот год оставался еще в значительной степени городским. Крестьяне его пока плохо знали.

Абсолютным лидером в скупке золота в 1932 году была Московская контора. За 9 месяцев она «заготовила» золота на 4,6 млн рублей, или около 3,6 тонн чистого золота. Это более четверти всей золотоскупки Торгсина в этот период[332]332
  Всего за 9 месяцев 1932 года Торгсин скупил золота на 17,2 млн руб.


[Закрыть]. Ленинградская контора за то же время скупила золота почти на 2 млн рублей и заняла второе место, Харьковская (1,5 млн руб.) – третье. По скупке золота выделялись также Северо-Кавказская (1 млн руб.), Закавказская (0,9 млн руб.), Одесская (0,8 млн руб.), Киевская (0,6 млн руб.), Горьковская и Центрально-Черноземная (по 0,5 млн руб.) конторы. Существенно отставали Казакская (17 тыс. руб.), Дальневосточная (111 тыс. руб.), Башкирская (144 тыс. руб.), Восточно-Сибирская (151 тыс. руб.), Западная (167 тыс. руб.) и другие конторы.

Результаты золотоскупки 1932 года уже отражали географию и хронологию голода: высокие показатели по украинским конторам[333]333
  В общей сложности украинские конторы (Харьковская, Киевская, Днепропетровская, Одесская, Мариупольская и Винницкая) за 9 месяцев 1932 года скупили золота на 3,5 млн рублей, в том числе лома на 2,3 млн и чекана на 1,2 млн рублей. Украина обеспечила более пятой части скупки золота по стране за этот период времени (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 66).


[Закрыть], наивысшие показатели выполнения плана по наиболее голодным месяцам – апрелю, маю, июню[334]334
  Там же. Л. 98.


[Закрыть]. Но в значительной степени итоги 1932 года – свидетельство неравномерности развития сети Торгсина. «Старые», столичные и украинские, конторы с развитой сетью магазинов были впереди, «молодые», находившиеся в стадии создания, отставали.

В 1932 году люди принесли в Торгсин почти 21 т чистого золота – эквивалент более половины промышленной добычи золота в тот год (табл. 9). С учетом того, что сдавали не чистое, а золото разных и преимущественно низших проб, показатель реального физического тоннажа принесенного в Торгсин ценного металла вырастет в несколько раз. Год 1932-й стал первым годом массового мора в СССР. Второй кряду неурожайный год и продолжавшийся в ходе коллективизации развал крестьянского хозяйства сулили Торгсину золотые горы. Окрыленное руководство назначило Торгсину на 1933 год валютный план в два раза больше прошлогоднего: скупить золота на 48 млн рублей (табл. 12). Общий план привлечения ценностей Торгсином на 1933 год составил 122 млн рублей. Таким образом, золотоскупка должна была обеспечить почти 40 % его выполнения.

Установив для Торгсина столь высокий план, руководство страны расписалось в том, что меры для облегчения продовольственного положения в стране не будут приняты, а голод будет использован для выкачивания ценных сбережений граждан. Тот факт, что Торгсин по плану должен был скупить монет почти в четыре раза больше, чем в 1932 году (табл. 12), свидетельствует о том, что в 1933 году ожидался массовый приход крестьян в Торгсин. Руководство осознавало, какие регионы будут голодать. По плану 1933 года на Украине должно было быть скуплено ценностей на 28 млн рублей – фактически столько же, сколько и в элитной Москве (29 млн руб.) с ее большим столичным валютным потенциалом. Даже вторая по значимости после Москвы Ленинградская контора получила план почти в два раза меньше украинского (15 млн руб.). Высокий план скупки ценностей на 1933 год (по 6 млн руб.) имели также Северный Кавказ, Закавказье и Белоруссия[335]335
  План скупки ценностей на 1933 год по остальным конторам: Восточная Сибирь – 3 млн руб.; Западная Сибирь – 2,7 млн; Дальневосточная контора – 2,5 млн; Западная – 2,4 млн; Уральская, Центрально-Черноземная область – по 2,3 млн; Нижегородская, Башкирская, Казакская – по 2 млн; Нижняя Волга – 1,8 млн; Северная, Татарская конторы, Средняя Волга, Крым, Узбекская контора – по 1,5 млн; Туркменская – 1 млн; Якутия – 0,5 млн руб. (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 66. Л. 134, 146).


[Закрыть].

Действительность превзошла самые страшные ожидания: деревня умирала; город влачил полуголодное существование. Год 1933-й стал «звездным часом» Торгсина, его скорбным триумфом. Люди снесли в Торгсин золота на 58 млн рублей, перевыполнив гигантский валютный план. Это почти 45 тонн чистого золота, более чем в два раза больше того, что Торгсин скупил в тоже голодном 1932 году[336]336
  Резкая разница в скупке золота в голодных 1932 и 1933 годах объясняется тем, что в 1932 году региональная сеть Торгсина только начала разворачиваться.


[Закрыть]. Золотоскупка Торгсина в 1933 году лишь немногим уступила промышленной золотодобыче (табл. 9), при этом затраты Торгсина были несравнимо ниже затрат капиталоемкой золотодобывающей промышленности. Золото по стоимости покрыло половину ценностей, скупленных Торгсином в 1933 году (табл. 12). Поистине, статистика голода была золотой[337]337
  По стоимости золото лидировало в скупке, но в весовом отношении уступало более дешевому серебру (см. главу «Серебро»). Состав ценностей, скупленных Торгсином в 1933 году, можно назвать «металлическим» – золото и серебро в монетах и ломе составили почти 76 % всех скупленных ценностей (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 132. Л. 122).


[Закрыть].

Скупка царских монет в 1933 году по сравнению с 1932 годом выросла в два с половиной раза (табл. 12), причем темпы поступления золотых монет существенно обогнали темпы поступления бытового золота[338]338
  По отношению к 1932 году приток лома в 1933 году составил 203 %, а приток монет – 247 %.


[Закрыть]. Аналитик Торгсина определил этот процесс как «усилившийся приток золотой монеты из крестьянских „земельных банков“»[339]339
  РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 132. Л. 113.


[Закрыть]. Год 1933-й стал годом «великого перелома»: крестьяне массово пошли в Торгсин. Ожидания руководства оправдались. Именно в 1933 году Торгсин стал в значительной степени крестьянским[340]340
  Автор «Анализа каналов притока валюты в Торгсин» в начале 1934 года писал: «По всеобщему признанию, основным источником притока золотой монеты является главным образом деревня. Очевидно, Торгсин в 1933 году начал уже в более усиленном темпе втягивать в свое русло крестьянское население». Несколькими страницами ниже он отмечал наличие в 1933 году «активного интереса со стороны крестьянства к покупкам на валюту» (Там же. Л. 113, 121).


[Закрыть]. «Великий перелом» в истории Торгсина оставил след в литературе. Виктор Астафьев, вспоминая 1933 год в своем сибирском селе, пишет: «В тот год, именно в тот год, безлошадный и голодный, появились на зимнике – ледовой енисейской дороге – мужики и бабы с котомками, понесли барахло и золотишко, у кого оно было, на мену, в „Торгсин“»[341]341
  Астафьев В. Последний поклон // Где-то гремит война. М., 1975. С. 130. О том же говорил и заместитель председателя Правления Торгсина М. Н. Азовский в июне 1933 года на совещании директоров универмагов Западной области в Смоленске: «Некоторые (ранее выступавшие. – Е. О.) приводили пример с чеканкой и отмечали, что пошла чеканка… Ведь это, товарищи, довольно знаменательно, это говорит о том, что в Торгсин начали втягиваться новые и новые слои покупателей. Сейчас в Торгсин пошел крестьянин, тот, который о Торгсине раньше ничего не знал, тот, который нами еще не обслуживался» (ГАСО. Ф. 1425. Оп. 1. Д. 21. Л. 7).


[Закрыть].

Структура золотоскупки 1933 года показывает, что бытовое золото (лом), хотя по темпам прироста и отставало от монет, по абсолютным показателям оставалось лидером (табл. 12). Бытовое золото по стоимости превысило треть общей суммы ценностей, скупленных Торгсином в тот год. Значительную часть этого лома составило городское золото, но вряд ли преобладание лома над чеканом в золотоскупке Торгсина в 1933 году следует напрямую объяснять тем, что город в Торгсине опередил деревню. Количество сохранившихся у населения царских золотых монет было ограничено и в 1930-е годы не пополнялось. Ужас голода и состоял в том, что люди снимали с себя обручальные кольца, нательные кресты, серьги. Крестьяне не были исключением. Одними царскими монетами они спасти себя не могли. Вспомним историю семьи Виктора Астафьева, крестьян сибирского села на берегу Енисея. Единственная золотая вещь в доме – золотые серьги его трагически погибшей матери, бережно хранимые в сундуке бабушки на память или на черный день, были в тот голодный год снесены в Торгсин[342]342
  Астафьев В. Последний поклон. Глава «Ангел-хранитель».


[Закрыть].

Показатели сдачи золота во всех кварталах 1933 года очень высокие, но особенно выделяются апрель, май и июнь – апогей голода (табл. 14). Только за эти три месяца люди снесли в Торгсин золота более чем на 20 млн рублей, или около 16 тонн чистого золота (табл. 14), тогда как за весь предшествующий и тоже голодный год немногим больше – 21 тонну! Второй квартал лидирует и по скупке бытового золота, и по поступлению «золота из крестьянских земельных банков» – царских монет (табл. 14).

В архиве Торгсина не сохранилось полных региональных данных о скупке золота в 1933 году. Но даже фрагментарные сведения отражают географию голода. Украинский Торгсин в 1933 году скупил золота на 10,7 млн рублей, причем перевес бытового золота (5,9 млн) над чеканом (4,7 млн) был незначительным, что косвенно свидетельствует о высокой доле крестьянского участия[343]343
  В 1932 году разрыв был более резким. В 1932 году чекан составил в золотоскупке порядка 35 % (по результатам первых трех кварталов), в 1933 – 44 % (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 114. Л. 61; Д. 66).


[Закрыть]. Элитная Москва и умиравшая украинская деревня почти на равных обеспечили треть золотоскупки 1933 года[344]344
  В 1933 году московские магазины Торгсина скупили у населения золота на 8,7 млн руб. (6,7 т чистого золота), а включая Московскую область – на 10,9 млн руб. Бытовое золото в скупке 1933 года в Москве составляло 5,7 млн, монеты – почти 3 млн руб., а в Московской области – соответственно 1,6 и 0,6 млн руб. (ЦГАМО. Ф. 3812. Оп. 1. Д. 5. Л. 56).


[Закрыть].

С хорошим урожаем 1933 года голод отступил, но план золотоскупки на 1934 год оставался высоким – 45,2 млн рублей (табл. 12). Руководство, видимо, рассчитывало на «инерцию голода»: голодавший будет закупать впрок. Возможно, и полной уверенности в том, что «продовольственные затруднения» в стране закончились, не было. Кроме того, материалы Торгсина свидетельствуют, что руководство надеялось удержать высокие темпы скупки ценностей, превратив Торгсин из «голодного» предприятия, отпускавшего мешками муку, крупу и сахар, в валютный универмаг модных товаров.

В 1934 году Торгсин провалил свой план, что в значительной степени было результатом работы золотоскупки (табл. 12). Невыполнение плана скупки монет позволяет говорить о том, что интерес крестьян к Торгсину упал сильнее, чем предполагало руководство, а может, крестьянские «земельные банки» уже опустели. В 1934 году Торгсин, казалось, вернулся на год назад, на уровень золотоскупки 1932 года (табл. 12). Однако если в 1932 году в Торгсине работало (в зависимости от времени) от 100 до 400 магазинов, то в 1934 – более тысячи. Торгсин становился нерентабельным[345]345
  По результатам скупки золота в 1934 и 1935 годах впереди всех республик была Российская Федерация, где ожидаемо лидировали Московская и Ленинградская конторы. В первом полугодии 1934 года Торгсин купил в РСФСР золота на 10,4 млн руб., в том числе Московская контора – на 3,3 млн и Ленинградская – на 1,7 млн руб., за ними шли Свердловская (0,8 млн) и Восточно-Сибирская (0,5 млн) конторы. Украинский Торгсин, занимая второе место, в тот же период скупил золота на 2,1 млн руб. На Украине лидировали Киевская (0,7 млн) и Харьковская (0,5 млн) конторы. Закавказские республики в скупке золота занимали третье место – 1,6 млн руб. за первое полугодие 1934 года. Среди них лидировала Азербайджанская контора (0,73 млн), лишь слегка отставала Грузия (0,66 млн). Торгсин в Средней Азии в первом полугодии 1934 года купил золота на 0,9 млн руб., Узбекистан далеко оторвался от других среднеазиатских республик (0,6 млн). Белорусский Торгсин в тот же период скупил золота на 0,4 млн руб. (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 112. Л. 107).


[Закрыть]. В 1934 году началось свертывание его работы.

Звездный час Торгсина миновал вместе с породившим его голодом. Продовольственная ситуация в стране улучшилась. С 1 января 1935 года отменили хлебные карточки. Вслед за ними с 1 октября были отменены карточки на мясные и рыбные продукты, жиры, сахар и картофель, а с 1 января 1936 года – карточки на непродовольственные товары[346]346
  Подробно об отмене карточек см.: Осокина Е. А. За фасадом «сталинского изобилия». С. 173–194; Дэвис Р., Хлевнюк О. В. Отмена карточной системы в СССР, 1934–1935 гг. // Отечественная история. 1999. № 5. С. 87–108.


[Закрыть]. Открывались новые специализированные продовольственные магазины и образцовые универмаги, в которых ассортимент товаров был не хуже торгсиновского, а цены – в простых советских рублях. Валютный план Торгсина на 1935 год после головокружительного успеха 1933-го выглядел скромно – 40 млн рублей. Видимо, руководство похоронило надежды превратить Торгсин в массовый валютный универмаг модных товаров. Золотоскупка в 1935 году должна была обеспечить всего лишь 13 млн рублей (около 10 тонн чистого золота) – явная перестраховка после неудачно определенных ориентиров 1934 года. Торгсин перевыполнил этот план (табл. 12), но ликвидация его сети продолжалась. По постановлению правительства, 15 ноября 1935 года Торгсин прекратил прием драгоценных металлов и камней[347]347
  РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 133. Л. 103.


[Закрыть]. Голодные страсти вокруг Торгсина утихли.

Золотой «урожай» Торгсина не просто оправдал ожидания советского руководства, он потрясал. За четыре с небольшим года работы золотоскупки, согласно финальному отчету Торгсина, он скупил у населения золота на 127,1 млн рублей, или 98,5 тонны чистого золота (табл. 12) – эквивалент порядка 40 % промышленной золотодобычи в СССР за период 1932–1935 годов (табл. 9). Золото Торгсина по стоимости составило почти половину (44 %) всех ценностей, скупленных им за годы работы. Анализ статистики Торгсина показывает, что в спасении людей от голода золото сыграло главную роль: в 1932 и 1933 годах золото по стоимости превысило половину всех ценностей, скупленных Торгсином. Львиную долю торгсиновского золота – более 80 млн рублей (табл. 12), или более 60 тонн чистого золота, – составлял лом: украшения, нательные кресты, ордена и медали, часы, табакерки, посуда и прочие бытовые предметы. В структуре золотоскупки на долю бытового золота приходилось почти две трети (65 %), а в структуре всех скупленных ценностей – немногим менее трети (29 %) общего объема. Бытовое золото по праву можно назвать главной ценностью Торгсина. Ни серебро, ни платина, ни бриллианты, ни иностранная валюта не сыграли в истории Торгсина столь большой роли, как золотой лом. Монеты царской чеканки по стоимости составили около 45 млн руб., а по весу почти 35 т чистого золота, или более трети всей золотоскупки Торгсина, – косвенное свидетельство массового вовлечения крестьян. Доля монет в скупке всех ценностей тоже была относительно высокой (около 16 %).

Голод стал главным фактором «золотого» успеха Торгсина. Страшный 1933 год лидирует в золотоскупке (табл. 12). Груды золота, принесенные людьми в тот год в Торгсин и обращенные руководством страны в машины, турбины, сырье и патенты, – своеобразный памятник голоду. Начни Торгсин скупать золото на год раньше, так чтобы уже к 1932 году существовала развитая торговая сеть на периферии, результаты золотоскупки оказались бы и того выше. И кто знает, сколько бы еще людей выжило в голодные годы благодаря Торгсину. Тот факт, что основная масса золота от населения поступила в наиболее тяжелые голодные годы, свидетельствует, что Торгсин как массовый социальный феномен был способом выживания, а его успехи – знаком беды. Элитный Торгсин роскоши и деликатесов – лишь небольшая страничка в его истории.

Относительно высокие показатели скупки золота 1934 года (27,5 млн руб.) можно объяснить его рубежным положением: продовольственная ситуация в стране начала улучшаться, но оставалась неопределенной вплоть до получения нового урожая. Кроме того, в 1934 году карточная система, при которой большие группы населения – крестьяне, «лишенцы», жители небольших городков и работники неиндустриальных производств – либо вовсе не снабжались государством, либо снабжались впроголодь, еще не была отменена, а значит, потребность в Торгсине оставалась высокой. Только с отменой карточной системы в 1935 году и с развитием торговли «свободного доступа» значение Торгсина резко и безвозвратно упало.

Ответить на вопрос, насколько сильно Торгсин опустошил золотые сбережения граждан, сложно из-за невозможности точно оценить количество золота у населения до начала торгсиновских операций, но некоторые предположения на этот счет можно сделать. Начнем с царского чекана. Руководители Торгсина, приступая к золотым операциям, пытались определить размер народной кубышки царских монет. Именно на основе этих подсчетов они определили задачи первой валютной пятилетки Торгсина[348]348
  Напомню читателю, что перспективный план работы Торгсина на 1933–1937 годы был разработан в апреле 1932 года, в самом начале операций с бытовым золотом (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 21. Л. 20–22).


[Закрыть]. В своих видах на «золотой урожай» царских монет авторы пятилетнего плана предполагали, что «к моменту отмены золотого стандарта в России (это произошло в годы Первой мировой войны. – Е. О.) на руках населения осталось до 400 млн золотых рублей». Это предположение близко к оценкам представителей финансовых кругов России и СССР, которые определяли сумму золотых монет на руках у населения накануне Первой мировой войны в 460–500 млн рублей[349]349
  По мнению В. И. Новицкого, бывшего работника Государственного банка России в Петрограде, ценность золотых монет в обращении до начала войны составляла около 500 млн рублей, включая монеты в 15 руб. и в 7 руб. 50 коп., которые были в обращении до 1896 года (Новицкий В. И. Золотой запас России // РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 1. Д. 833. Л. 17). По данным сборника «Наше денежное обращение» (М., 1926. С. 72), перед Первой мировой войной в стране циркулировало золотых монет общей стоимостью около 465 млн рублей. Согласно М. В. Бернацкому, бывшему министру финансов в третьем коалиционном составе Временного правительства, на июль 1914 года в обращении находилось золотых монет на 463,7 млн рублей (Russian Public Finance During the War. Р. 438).


[Закрыть]. Они единодушно считали, что попытки царского правительства в начале войны изъять это золото из обращения призывами к патриотизму и пожалованиями льгот лицам, платившим золотом, не дали существенных результатов. С началом Первой мировой войны золотой царский чекан быстро исчез из обращения и осел в «земельных банках» населения. «Все изучающие этот вопрос, – пишет Новицкий, – пришли к заключению, что большая часть этого золота находится в тайниках у крестьян, откуда нет никакой возможности его извлечь»[350]350
  Новицкий В. И. Указ. соч. Л. 17.


[Закрыть]. В последнем утверждении бывший товарищ министра финансов ошибся. Советское руководство нашло способ, с помощью которого изъяло у крестьян спрятанные царские монеты, – Торгсин.

С момента отмены золотого стандарта в России и до начала 1930-х годов, по мнению авторов торгсиновской пятилетки, «было изъято (царских монет. – Е. О.) до 200 млн рублей. До 50-ти млн руб. было вывезено разными путями за границу. Из оставшихся 150 миллионов до 50-ти, надо полагать, настолько „надежно“ спрятаны владельцами, бежавшими и погибшими, что их надо сбросить со счетов». Следовательно, согласно расчетам руководителей Торгсина, к началу его операций у населения оставалось на руках около 100 млн рублей золотым царским чеканом[351]351
  РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 21. Л. 22. По мнению советского наркома финансов Г. Я. Сокольникова, после перипетий революции и Гражданской войны к началу нэпа у населения осталось царских монет на сумму около 200 млн рублей (Сокольников Г. Я. Новая финансовая политика. М., 1991. С. 63). ОГПУ, особенно после 1926 года, продолжало изымать ценные сбережения населения. Однако, как было рассказано ранее (глава «Золотая идея»), в период нэпа работал легальный валютный рынок, за счет которого население по неполным данным купило у государства царских монет на более чем 30 млн рублей больше, чем продало ему (табл. 1). С учетом валютных интервенций к концу десятилетия сумма Сокольникова могла превысить 230 млн рублей. Если же согласиться с авторами торгсиновской пятилетки в том, что на руках у населения к началу 1930-х годов осталось золотых монет на 100 млн рублей, то выходит, что в 1920-е годы стараниями ОГПУ было изъято, а также безвозвратно спрятано, легально и контрабандой вывезено из страны около 130 млн рублей золотым царским чеканом.


[Закрыть]. Насколько оправданы были эти расчеты? Для ответа на этот вопрос посмотрим, соответствовал ли ожиданиям «урожай» золотых монет, собранный Торгсином.

В своих видах на «золотой урожай» руководители Торгсина рассчитывали, что за первую торгсиновскую пятилетку люди отдадут львиную долю оставшихся у них царских монет: в плане 76 млн рублей от руки исправлено на 82 млн рублей. Но их ожидания не оправдались. Торгсин купил у населения монет старого чекана на сумму менее 45 млн рублей (табл. 12)[352]352
  Выходит, что Торгсин вернул государству то золото, что люди накопили благодаря валютным интервенциям первой половины 1920-х годов, а также часть их довоенных сбережений.


[Закрыть]. Если руководители Торгсина не ошиблись в своих определениях народной кубышки, то следует признать, что люди, несмотря на голод, придерживали монеты и до сих пор в стране зарыты или «гуляют» значительные суммы золотого царского чекана. Однако трудно представить, что во время голодного мора, державшего в тисках страну в течение двух лет, люди думали не о выживании, а о сбережении накоплений. Определенную часть этих недостающих миллионов золотых монет в первой половине 1930-х годов изъяло ОГПУ, но принимая во внимание распыленность и «мелкость» сбережений населения, трудно представить, что ОГПУ могло собрать всю недостающую сумму в 55 млн рублей. О малой вероятности подобного масштаба конфискаций золотых монет свидетельствуют отрывочные опубликованные данные из архивов органов госбезопасности[353]353
  За 1930 год ОГПУ сдало государству золотых монет и слитков всего лишь на сумму 3,9 млн рублей. На 1 мая 1932 года в кассе ОГПУ имелось ценностей на 2,4 млн рублей, в том числе золотых монет и слитков на 1,6 млн рублей, а вместе с ценностями, которые были «ранее сданы Госбанку», сумма составляла 15,1 млн рублей. (Мозохин О. ВЧК – ОГПУ. С. 223–224).


[Закрыть]. Вероятнее всего, оценка народной кубышки золотых монет в сумму 100 млн рублей на начало 1930-х годов была завышенной, советское руководство ошиблось[354]354
  Возможно, советские руководители недооценили контрабандный вывоз царских монет со времен Первой мировой войны до начала 1930-х годов. Архивы ОГПУ могли бы пролить свет на вопрос, преувеличивал ли Сокольников, а вслед за ним и руководители Торгсина, масштабы запасов золотых монет у населения и достигли ли конфискации ОГПУ столь огромных размеров.


[Закрыть]. Предположение авторов первой торгсиновской пятилетки, что монеты будут лидировать в золотоскупке Торгсина, также оказалось ошибочным. Торгсин скупил бытового золота почти в два раза больше, чем царского чекана (табл. 12). В значительной степени именно бытовое золото – украшения, посуда и утварь, часы, табакерки, нательные кресты и всяческий лом – спасало людей и обеспечило валютой индустриализацию. Масштаб продажи личных золотых вещей и семейных реликвий также косвенно свидетельствует о том, что сбережения царских монет были исчерпаны.

Как сильно Торгсин «почистил» накопления бытового золота у населения? Авторы пятилетнего плана Торгсина считали, что к началу 1930-х годов запасы бытового золота у населения составляли 100 млн рублей. Они признавались, что цифра эта приблизительная, так как золото, «которое накапливалось веками, не поддается учету»[355]355
  РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 21. Л. 20–22.


[Закрыть]. Создатели Торгсина ожидали, что люди отдадут золотого лома на сумму 55–60 млн рублей. Торгсин легко превзошел эти ожидания (табл. 12), и не удивительно. Если предположить, что в каждой семье имелась хоть одна золотая безделица, то в стране с населением 160 млн человек запасы бытового золота превысят осторожную оценку в сотню миллионов рублей[356]356
  По переписи населения 1926 года, в СССР проживало 147 млн чел., по переписи 1937 года – 162 млн чел. По оценкам современных демографов, население СССР в 1932–1935 годах, во время существования Торгсина, немногим превышало 160 млн человек. См.: Население России в ХХ веке: Исторические очерки. Т. 1. 1900–1939 гг. М., 2000. С. 345–355.


[Закрыть].

При всей приблизительности расчетов первого пятилетнего плана Торгсина и ошибок в оценках соотношения золотых монет и лома общая сумма скупленного им золота (более 127 млн рублей, табл. 12), на удивление, оказалась близка к плановым наметкам (130–140 млн рублей). Только выполнен этот план был на два года раньше срока, не в 1937-м, а в 1935 году. Принимая во внимание размах, длительность и жестокость голода, а также большую вероятность того, что расчеты советского руководства объемов народных сбережений золотых монет оказались завышенными, можно предположить, что Торгсин скупил основную массу золотых накоплений граждан. Золото, которое из владения семей через Торгсин ушло на переплавку, а затем на продажу за рубеж, было в основном золотом XVIII–XIX веков.

После закрытия Торгсина государство продолжало скупать золото у населения. Этим занимался Госбанк. Была установлена новая скупочная цена – 6 руб. 50 коп. за грамм чистоты[357]357
  В середине 1930-х годов изменился официальный обменный курс рубля по отношению к доллару. В ноябре 1935 года в справке, адресованной наркому внешней торговли Розенгольцу, председатель Правления Торгсина Левенсон принимал доллар равным 5 руб. 75 коп. (РГАЭ. Ф. 4433. Оп. 1. Д. 138. Л. 66). В соответствии с новым обменным курсом цена 6 руб. 50 коп. была эквивалентом 1,13 доллара США. Примерно столько же (1,125 доллара) стоил грамм чистого золота в соответствии с Золотым резервным актом, принятым в США в начале 1934 года. Следовательно, новая скупочная цена на золото в СССР была официальным советским рублевым эквивалентом мировой цены на золото.


[Закрыть]. Рубли эти были уже не золотые, а простые, и покупать на них можно было везде в СССР. Продолжала работать на приисках и скупка Главзолота, стимулируя старательскую и сверхплановую добычу ценного металла. Люди продавали золото государству, но эта новая золотоскупка была разительно непохожа на полные трагизма голодные страсти в Торгсине.