Текст книги "Буддийские общины Санкт-Петербурга"

Гампопа, согласно повествованию, с юных лет изучал искусство врачевания и быстро преуспел в нем. Будучи еще очень молодым человеком, он пользовался немалой известностью, о чем свидетельствовало его второе имя – Дагпо Лхаде, то есть Врач из Дагпо. Жизнь Гампопы складывалась благополучно не только на медицинском поприще, но и в семье, рядом с возлюбленной супругой, к которой он был чрезвычайно привязан.

Но счастье оказалось недолгим: когда Гампопе исполнилось 20 лет, случилось непоправимое горе – жена заболела, и он, исцеливший множество страждущих, не сумел спасти от смерти самое дорогое ему существо. Пережив скорбь, Врач из Дагпо понял, что медицинское искусство бессильно искоренить страдание и никакие знания и умения не способны увековечить счастье и благополучие в мире, где нет и не может быть ничего вечного. Для него сделалась очевидной необходимость обращения к истинному духовному врачевателю – Будде.

Гампопа становится последователем Дхармы и принимает послушнические обеты в одном из монастырей школы Кадампа. Там он за один год осилил курс буддийского образования и в двадцатишестилетнем возрасте стал полноправным монахом под религиозным именем Соднам Ринчен. Но и в стенах монастыря он задержался на непродолжительный срок. Пленившись известиями об отшельнике Миларепе, великом йогине и поэте, Гампопа проникается стремлением сделаться его учеником. Оставив монашескую сангху, он отправился на поиски той горной пустыни, где пребывал Миларепа.

Там, в отшельническом убежище, Гампопа принял от Миларепы линию учительской преемственности в знании «шести йог Наропы». Под этим названием подразумевались шесть психотехнических практик: йога внутреннего тепла, йога иллюзорного тела, йога сновидений, йога всепронизывающего света, йога промежуточного состояния (то есть искусство созерцания пути сознания от смерти к новому рождению) и йога переноса сознания[38]38
  The Jewel Ornament of Liberation by sGam.Po.Pa / Translated and annotated by Herbert V. Guenther. Boston and London, 1986. P. XV.


[Закрыть]. В совокупности они имеют в традиции Кагьюпа и другое (санскритское) название – Махамудра, соответствующее индийскому прототипу.

В своем сочинении «Драгоценное украшение освобождения» Гампопа объединил истолкование практики Махамудры и теоретическую интерпретацию идеологемы «путь» (последовательность стадий освоения Учения), почерпнутую им у мыслителей школы Кадампа.

От Гампопы линия учительской преемственности Кагьюпа перешла одновременно к четырем его ученикам, что привело к внутренней дифференциации школы на четыре крупные подшколы. Поскольку их основоположниками выступали прямые преемники иерарха, каждая из этих школьных субтрадиций претендовала на наследование исходной аутентичности. Они вошли в историю тибетского буддизма под следующими наименованиями: Карма-кагьюпа (основоположник Кармапа Дуйсум Кхьенпа, 1110–1193), Баром-кагьюпа (основоположник Дарма Ванчуг, 1127–1199), Цхалпа-кагьюпа (основоположник Шан Цхалпа Цзондуй Дагпа 1123–1193), Пагмоду-кагьюпа (основоположник Дешег Пагду Дордже Чжалпо ШО-1170)[39]39
  О четырех главных и восьми малых школах Кагьюпа см.: Civilization at the Foot of Mount Sham-po. The Royal House of Ha Bug-pa-can and the History of g.Ya'-bzang. Annotated Translation, Transliteration and Facsimile Edition by Tsering Gyalbo, guntram Hazod and Per K.Soerensen. Wien, 2000. P. 41.


[Закрыть].

Из них выделялась своей популярностью Карма-кагьюпа, располагавшая наибольшим количеством мирских последователей. Ее возвышение во многом обусловливалось разработкой принципиально новой концепции, не имевшей прототипа в индийском письменном наследии Дхармы. Глава Карма-кагьюпа в ней рассматривался как тулку – «перерожденец», человеческое воплощение Бодхисаттвы Авалокитешвары. Эта специфически тибето-буддийская идеологическая конструкция была призвана легитимировать новый социорелигиозный статус – Кармапа, то есть глава данной школьной субтрадиции.

Исторический основатель Карма-кагьюпа – Кармапа Дуйсум Кхьенпа создал монастырь Цурпху, сделавшийся в дальнейшем самым влиятельным в масштабе всей школы Кагьюпа. Дуйсум Кхьенпа оставил профетическое завещание, в котором предсказывалось появление следующего Кармапы и давалась подробная инструкция, позволяющая идентифицировать преемника – очередное человеческое воплощение Бодхисаттвы Авалокитешвары. Процедура поиска и отождествления Кармапы поручалась четырем ближайшим сподвижникам каждого почившего иерарха Карма-кагьюпа. Обнаружив «перерожденца», они должны были доставить его в монастырь Цурпху. Там ему предстояло пройти полный курс религиозного образования. На этот период и вплоть до получения тулку полноправного статуса Кармапы они выполняли обязанности регентов. Кармапе полагалось возглавлять монастырь Цурпху, владеть земельным наделом и всей собственностью этого монастыря. В дальнейшем каждый очередной Кармапа оставлял завещание-инструкцию по обнаружению своего преемника.

В системе организации монастырской жизни всех подшкол Кагьюпа существовали административно-хозяйственные должности, которые могли исполнять светские лица, известные своим благочестием и неукоснительным соблюдением пяти мирских обетов воздержания – от убийства, воровства, прелюбодеяния, лжи, употребления опьяняющих веществ.

Традиция Кагьюпа предусматривала также создание монастырей отшельнического типа, располагавшихся обычно в отдаленных горных местностях. Такие обители представляли собой анклавные совместные поселения монахов и мирян, посвящавших себя религиозным практикам. Миряне в отшельнических монастырях проживали временно – ради углубленного изучения практического аспекта традиции. Это соответствовало характерной для школы Кагьюпа тенденции непосредственного вовлечения мирян в религиозную жизнь монастырей и изучение письменных источников.

Школа Кагьюпа обладала разветвленной сетью образовательных центров, где преподавались религиозно-доктринальные аспекты буддизма, философия и логика. Значительное внимание в образовательных программах уделялось кодексу Винаи, однако на первом месте всегда стояла задача изучения тантрических текстов. Для адептов, принявших монашество, курс традиционного образования завершался обязательным временным пребыванием в отшельническом монастыре. Такая методология воспроизведения школьной традиции способствовала интеграции теоретико-рефлексивного и популярного (бесписьменного) уровней ее функционирования.

Современное положение

Распространение традиции Кагьюпа за пределами Тибета началось в 1950-х гг. В процессе военно-политической и административной интеграции Тибета в состав КНР имела место тотальная ликвидация буддийских монастырей. Некоторая часть духовенства школы Кагьюпа эмигрировала, преимущественно в Индию и Непал. Именно там усилиями тибетских эмигрантов был воссоздан ряд крупных монастырей подшкол Кагьюпа. Однако целостность традиции оказалась безвозвратно утраченной. Ныне монастыри Кагьюпа имеются не только в Индии и Непале, но и в Бутане и Сиккиме. Эти разрозненные религиозные центры представляют собою лишь подвергшиеся инокультурным влияниям и значительной модернизации фрагменты традиционной религиозно-культурной жизни.

Необходимо подчеркнуть, что функционирующие на территории Индии монастырские образовательные центры школы Кагьюпа создавались при поддержке Далай-ламы XIV. Согласно современным социально-антропологическим исследованиям религиозной жизни тибетской диаспоры в Индии, такие традиционные монашеские институты, как монастырь, система монашеского образования и религиозная заслуга подверглись значительным изменениям.

Как уже говорилось выше, в Тибете традиция Кагьюпа была представлена совокупностью четырех крупных подшкол. Воспроизводство целостности школьной традиции Кагьюпа обеспечивалось наличием крупных монастырских комплексов, где адепты могли пройти курс традиционного образования, получить необходимые знания по ритуальной практике. Иными словами, крупные подшколы обеспечивали рекрутирование и подготовку образованного монашества.

В условиях тибетского рассеяния по миру ситуация изменилась. Думается, что факт избрания Гьялва Кармапы XVI главой всех подшкол кагью, функционирующих за пределами Тибета, создание самостоятельного независимого центра этой школы в Сиккиме привели к небывалому до того возвышению традиции Карма-кагьюпа. Распространение именно традиции подшколы Карма-кагьюпа, причем чуть ли ни на правах самостоятельной школы за пределами Тибета (Непал, Бутан и далее по всему миру) обусловлено той специфической политикой, которую проводил Кармапа XVI – Ранджунг Ригпе Дорже (1924–1981).

В 1959 г. Кармапа XVI в сопровождении своих последователей эмигрировал из Тибета. Его путь на северо-запад Индии пролегал через Бутан с остановкой в Дхармасале. Королевская семья Сиккима предложила ему навсегда остаться в Румтеке. Там в период 1961–1966 гг. был воссоздан монастырь-резиденция Кармапы, существовавший ранее в Тибете в районе Цурпху и разрушенный до основания в 1959 г. Начиная с 1967 г. Кармапа XVI стал «постоянным гостем» Бутана, где также при покровительстве королевской семьи был построен монастырь школы Кагьюпа.

В конце 1960-х годов Кармапа XVI и приближенные к нему главы других подшкол Кагью начинают проповедовать традицию школы Кагьюпа в Западной Европе и Америке. Примечательно, что сама идея распространять традицию Кагьюпа в западном мире принадлежала Кармапе XVI. Более того, его посланцами были тибетские наставники, открывшие многочисленные центры «линии Кагью» на Западе в 1960-1970-х годах.

Буддийские центры для европейцев, открытые на Западе под идейным руководством Кармапы XVI и при содействии его учеников, как правило, кардинально отличаются от традиционных буддийских институтов вообще и данной школы в частности. И здесь надо особо подчеркнуть то обстоятельство, что Кармапа XVI и его сподвижники были отнюдь не первыми и не единственными тибетскими учителями, проповедующими буддизм на Западе.

Так, в Германии на момент проникновения учителей Кагьюпа в Европу уже существовали многочисленные центры и целые поселения тибетцев – религиозные общины, возглавляемые буддийскими учителями, которые представляют традицию Гелуг. Однако центры «линии кагью» на Западе принципиально отличались от тех, что уже развернули свою проповедь буддизма. Дхарма-центры Кагьюпа однозначно являются секулярными организациями, где ядром общины становится не монашество, а светские лица, причем европейского происхождения. Кроме того, было практически устранено разделение на подшколы, весьма значимое для традиции Кагьюпа. Иными словами, произведенные инновации привели к разрыву с прежними историко-культурными формами функционирования данной школы. И в этой связи надо упомянуть о том, что Кармапа XVI делегировал право на создание такого рода светских буддийских центров на Западе своим ученикам-европейцам.

В период 1990-х годов главными пропагандистами тибетской буддийской школы Карма-кагьюпа не только на Западе, но и в России стали датчане – супруги Оле и Ханна Нидал. Созданные ими в разных странах мира центры причисляются именно к данной подшколе на том основании, что деятельность этой супружеской четы с самого начала развивалась под руководством Кармапы XVI.

Оле Нидал – основатель российской общины Карма-кагьюпа. Биографическая реконструкция

Санкт-петербургские буддисты, причисляющие себя к последователям Карма-кагьюпа, считают своим духовным лидером, Учителем, именно Оле Нидала. Интервью, проведенные с санкт-петербургскими адептами Карма-кагьюпа, позволили сделать вывод, что для абсолютного большинства респондентов Нидал являлся главным представителем школы Карма-кагьюпа, а его интерпретация и форма подачи буддийского учения – единственно существующими и приемлемыми.

Подавляющее большинство опрошенных последователей Нидала указывали, что главным мотивом приобщения к Карма-кагьюпа, и более того, обращения в буддизм послужили книги Нидала, их «доступность и понятность». Респонденты всегда подчеркивают привлекательность, «харизматичность» личности этого «первого Учителя-европейца», регулярно, два раза в год, посещающего Россию.

В процессе включенного наблюдения мы постоянно отмечали, что абсолютно для всех членов городской общины Карма-кагьюпа Нидал выступает самым высоким духовным авторитетом и одновременно «другом, почти родственником». В интервью адепты Нидала всегда подчеркивали, что знают своего учителя не по книгам, а лично, имеют с ним близкий дружеский контакт, и это «укрепляет в собственном жизненном поиске и понимании буддизма».

Примечательно, что в личных архивах адептов-ветеранов, стоявших у истоков создания дхарма-центров этой школы в России, как правило, обнаруживаются серии фотографий Оле Нидала. Здесь можно обнаружить ретроспективы личной жизни учителя, хронологию его приездов, фотографии его супруги Ханны, ставшей для многих девушек образцом «боевой подруги», «возлюбленной», «дакини» (женская энергия учителя).

Анализ этих документов позволяет утверждать, что фотографии и видеозаписи с учителем воспринимались адептами как семейный архив, пополняющийся все новыми образами жизненных событий после обращения в буддизм.

Практически у каждого адепта со стажем обнаруживался такого рода архив, который регулярно просматривали с трепетным отношением, восхищением физической формой Оле, красотой Ханны, их любовью, типом отношений, жизненными событиями. Такой архив выступал материальным носителем, на основе которого в любой момент было возможно произвести реконструкцию хронологии становления адепта полноправным буддистом. Хронометрически архив простирался до наших дней, где на снимках уже появлялись образы Нидала в компании российских адептов – тех, кто демонстрировал фотографии. Здесь, на наш взгляд, прослеживается отчетливое стремление выстроить линию преемственности идеалам и жизненному пути Оле. И достигается это через символическое включение гуру в состав своей семьи, либо через создание новой группы принадлежности и солидарности, воспринимаемой в качестве семьи. Именно такой группой для многих адептов и выступала община Карма-кагьюпа.

Знания последователей Оле по буддизму, и в частности по истории школы Карма-кагьюпа, полностью базируются на сочинениях самого Нидала. Респонденты указывали, что для понимания сущности буддизма необходимо прежде всего «встретиться с Оле», а если это пока невозможно, то прочесть его книги.

В ходе включенного наблюдения нам удалось опросить 30 человек – членов общины Карма-кагьюпа в Санкт-Петербурге, для того чтобы установить, что конкретно известно им о жизни Нидала. По результатам интервью можно сказать, что у всех опрошенных информация по биографии Нидала сводится к тем данным, которые обычно публикуются в рекламных проспектах, посвященных его приезду в Россию, либо на обложках его книг. Все респонденты сообщали, что Оле Нидал – датчанин, родился в Копенгагене, занимался боксом, учился в университете. В 1969 г. поехал в свадебное путешествие со своей женой Ханной в Непал, где впервые познакомился с буддийскими учителями. Оле и Ханна стали первыми учениками Кармапы XVI, которым тот и поручил «проповедь Дхармы на Западе».

Такой вариант биографии и воспроизводится практически всеми респондентами. Адепты сопровождают свои нарративы обильным пересказом «мистических приколов, которые случились с Оле». При попытках узнать о дате рождения Нидала, о его происхождении, был ли он крещен в детстве, на каком факультете учился и что изучал, респонденты выказывали недоумение и аппелировали к книге «Открытие Алмазного пути».

Необходимо сказать, что книга Нидала «Открытие Алмазного пути», написанная им в соавторстве с женой Ханной в 1972 г., представляет собой отнюдь не автобиографическое сочинение. Изначально она была написана на заказ. Перед ее авторами стояли конкретные цели, которые и структурировали содержание книги. Санкт-петербургские адепты Нидала, в чем мне довелось не раз убедиться в ходе интервью, ничего не знали о существовании двухтомной автобиографии[40]40
  Оба тома автобиографии изданы на немецком языке. Первый том автобиографии – Ole Nydahl. Die Buddhas vom Dach der Welt. Mien, 1989. Второй – Uber alle Grenzen. Salzberg, 1990.


[Закрыть] их учителя, в которой изложены все обстоятельства, послужившие причиной создания книги «Открытие Алмазного пути». В силу этого представляется необходимым привести здесь биографические данные Нидала, поскольку без этих данных невозможно адекватно оценить ни подлинное значение фигуры Нидала в системе школы Карма-кагьюпа, ни его деятельность в России.

Год рождения Нидала (1941) вообще был неизвестен большинству респондентов из городской общины Карма-кагьюпа. Представительницы санкт-петербургской общины подчеркивали в интервью, что «Оле необычайно красив, эротически привлекателен» и в доказательство демонстрировали его многочисленные фотографии. На многих снимках Нидал запечатлен обнаженным по пояс и напоминает скорее молодого культуриста, нежели буддийского учителя. Необходимо также отметить, что половину объема книг Нидала, публикуемых на русском языке, составляют его фотографии 1970-1980-х годов, причем всегда в окружении женщин.

Анализ многочисленных рекламных постов, проспектов и афиш 1996–1998 годов, созданных специально к приезду Нидала и его жены в Россию, показал, что имидж учителя детально продуман и имеет своего четкого адресата. Поразителен тот факт, что в данных рекламных материалах размещались фотографии Нидала в возрасте 30–35 лет, тогда как в 1997–1998 годах ему уже исполнилось 58 лет.

В общинном архиве обнаружилась видеозапись интервью с Нидалом, взятого в 1997 г. журналисткой региональной самарской газеты. На записи Нидал выглядит отнюдь не атлетическим и «сексапильным», а утомленным пожилым мужчиной, одетым, однако, по последней молодежной моде. Мы не раз сообщали респондентам о своем удивлении, вызываемом несоответствием образа Нидала на афишах его реальному внешнему виду. Все без исключения адепты утверждали, что не замечают этого, а имеющие место изменения во внешности – это «не влияние возраста, а проявление гневного аспекта Махакалы в Оле».

Абсолютное большинство респондентов не упоминало о том факте, что первоначально Нидала привел в Непал не интерес к буддизму, а участие в контрабанде и транзите наркотиков. Примечательно, что в пропагандируемой ими книге «Открытие Алмазного пути» этой теме уделяется весьма пристальное внимание и подана она как рассказ Нидала о себе до обращения в буддизм.

Принципиально важно отметить здесь, что в биографическом конструкте воспроизводятся основные жанровые магистрали, характерные для тибетской биографической литературы – намтара. Большинство намтаров крупных буддийских учителей содержит подробные описания жизни будущего гуру до обращения в буддизм и обучения и после. И здесь важно отметить то обстоятельство, что чем статуснее и авторитетнее персоналия, тем мистичнее либо «греховнее» ее путь «до обращения». В начале настоящей главы мы подробно рассмотрели ключевые биографические конструкты – намтары Марпы, Миларепы, Гампопы. Это позволяет рассматривать биографический нарратив как самого Нидала, так и его последователей в конкретном культурном контексте. Автобиография Оле Нидала в большинстве своих версий соответствует требованиям жанра. К числу таковых в случае нидаловского биографического конструкта следует относить следующее: невключенность в социокультурный контекст исходной семьи и более широкого социального окружения, порочные пристрастия и поступки до обращения в буддизм, ложные друзья. Однако также надо учитывать и сумму мистических ситуаций и происшествий, призванных показать, что речь все-таки идет о биографии будущего великого гуру.

Биографический нарратив Нидала выстраивается с учетом двух главных целей – легитимации его в статусе буддийского наставника и распространении идеологемы пути для среднестатистического адепта. В своих «до» и «после» нарратив демонстрирует, что с любыми вводными буддизм допускает обращение и предлагает определенные цели и техники работы с собственным сознанием. Более того, красной нитью здесь проводится тема «быстрого» прижизненного спасения, вне сложных ритуалов и церковной драматургии. Именно эти компоненты оказывались принципиальными для новообращенных в 1990-е годы. Перейдем теперь к рассмотрению автобиографии Нидала.

Во всех повествованиях о себе Нидал постоянно подчеркивает, что его родители были «благовоспитанными буржуа», преподавателями иностранных языков в колледжах Дании. Сам он, отслужив в армии, поступил в университет (1961) на филологический факультет, отделение германистики. Примечательно, что ни в книге «Открытие Алмазного пути», ни в двухтомной автобиографии он никогда не рассказывает о содержании своих университетских занятий, изучаемых предметах, прочитанных книгах. Все его внимание сосредоточено на описании своей эмоционально-личностной вовлеченности в субкультуру нарко-хиппи 1960-х годов, «открывшую ему пространства нового знания»[41]41
  Ok Nydahl. Die Buddhas vom Dach der Welt. S. 10.


[Закрыть]. Однако в них отсутствует, что вообще характерно для книг Нидала, какая бы то ни было рефлексия на происходившие в студенческой среде 1966–1968 годов волнения, молодежный бунт против буржуазных ценностей.

Из автобиографических описаний юности и молодости Нидал предстает человеком, так и не включившимся в контекст европейских социально одобряемых ценностей. Социокультурный контекст фактической принадлежности Нидала, то есть через родителей и университетское образование, к интеллектуальной прослойке датского среднего класса, вообще никогда им не рассматривается. Эта тема просто как бы не существовала для него. Употребление наркотиков, тесная дружба с нарко-хиппи, неформальным лидером которых Нидал предстает на страницах своей автобиографии, не имели ничего общего с идейным содержанием «студенческих революций» 1966–1968 гг. Таким образом, на момент обращения в буддизм Нидал со всей отчетливостью, причем это следует из его же собственных сочинений, предстает маргинализованной личностью. В фокусе внимания биографического конструкта «до обращения» оказываются все составляющие балансирования между двумя идентичностями: формальной – идентичностью студента университета и фактической – нарко-хиппи, занимающегося контрабандой наркотиков.

Впервые Нидал попадает в Непал во время своего свадебного путешествия (1966), которое он и его молодая жена Ханна (род. 1946) посвящают транзиту наркотиков. Именно благодаря этому путешествию у них появляется, согласно автобиографии Нидала, интерес к буддизму, содержание которого на тот момент исчерпывалось книгой Эванса-Венца «Тибетская йога и тайные учения»[42]42
  Нидал О. Открытие Алмазного пути. СПб., 1992. С. 12.


[Закрыть]. Во время второй поездки в Непал в этом же году снова с целью контрабанды наркотиков Оле и Ханна Нидал знакомятся с тибетским ламой, представителем школы Карма-кагьюпа. По возвращении в Копенгаген Нидал попадает по причине своей деятельности в тюрьму на четыре месяца, где и получает первый медитативный опыт.

В 1969–1970 годах супруги совершают третью поездку в Непал, в рамках которой и происходит мистическая встреча с иерархом школы Карма-кагьюпа – Кармапой XVI. Примечательно, что Нидал лишь вскользь упоминает о своем решении после встречи с Кармапой XVI отказаться от наркотиков, это происходит как будто само по себе. В книге четко показано настолько велика была сила влияния Кармапы XVI. Оле и Ханна, принимавшие в течение девяти лет разнообразные психоделики, смогли в короткий срок покончить с наркозависимостью[43]43
  В своей автобиографии Нидал ограничивается лишь утверждением, что после девяти месяцев, проведенных в обществе Кармапы XVI, он сам пришел к идее, что «наркотики и духовное развитие – взаимоисключающие вещи». См.: Nydahl О. Die Buddhas vom Dach der Welt. S. 136.


[Закрыть].

Примечательно, что санкт-петербургские адепты Нидала не подвергают сомнению подлинность приведенной в «Открытии Алмазного пути» истории об отходе их учителя от наркотиков благодаря обращению в буддизм и практике буддийской психотехники. Однако сам факт, что Нидал был наркоманом, занимался контрабандой наркотиков воспринимается ими как некое «мистическое приключение», случившееся с Оле в юности и уже тогда предопределившее его «путь в буддизм».

Респонденты всегда подчеркивали в интервью, что «надо уметь прочесть эту книгу», поскольку описанный в ней «мистический опыт Оле» доказывает прежде всего «силу буддийских методов», а наркоманское прошлое учителя теперь уже не очень и важно. Санкт-петербургские адепты Нидала воспринимают книгу «Открытие Алмазного пути» и как развернутую буддийскую притчу, и как приключенческий роман, главный герой которого – их учитель Оле.