Текст книги "Беседы о космосе. Методическое пособие"

Клушино было долго прифронтовой полосой. Последние дни сражение шло всего в восьми километрах. День и ночь грохотала близкая канонада, небо стало красным от пожаров.

В 1943 году 9 марта, как раз в тот день, когда Юре Гагарину исполнилось девять лет, советские войска освободили деревню Клушино.

Фашисты уходили накануне, морозной ночью. В свете луны отец Юрия примечал, как минеры в белых маскировочных халатах шмыгают между сугробами, ставят мины. Снежная дорога становилась смертельно опасной для наступающей Советской армии.

Алексей Иванович до рассвета вышел навстречу нашим разведчикам и показал, где дорога заминирована.

Еще дымились горящие избы, а уже стар и млад кинулись навстречу своим. По глубокому мартовскому снегу наши бойцы вкатили в Клушино на санях. Следом шли танки. Среди мальчишек, полу босых, в обтрепанной одежде, был и Юра Гагарин. Он с восторгом бегал вокруг танков. А женщины плакали и обнимали солдат…

Гагарины перебрались обратно в избу. Она была пуста. Надо было начинать жить сызнова.

Учительница Ксения Герасимовна собрала четыре класса в двух тесных комнатках.

После уроков дети помогали матерям. Юра пас телят.

Лошадей в деревне почти не осталось: женщины тащили плуги на себе, учили ходить в упряжке тощих коров.

Малолетки собирали ранний щавель, обсасывали корешки. И повсюду натыкались на смертоносные следы войны: в перелесках, на вязких лугах обнаруживали ребята снаряды и патроны.

Анна Тимофеевна жила в постоянном беспокойстве за своих младшеньких. И действительно: стукнули позеленевший патрон камнем, и он пыхнул в Юру и Бориску. Перепуганные, прибежали домой и молчком забрались на печь. Юра мужественно терпел боль, Бориска тихонько хныкал.

Мать поднялась на приступку, заглянула, напрягая зрение, в темноту лежанки и отпрянула в ужасе. Оба ее сына от пороха стали черными. Она испугалась: целы ли глаза? Не изуродовали ли они себя на всю жизнь? Но пороховая копоть отмылась. Лица долго еще саднило от мелких царапин.

Скоро семья Гагариных перебралась в город.

На улице Гжатска мать Гагарина столкнулась с учительницей: они были из одной деревни, знали друг друга давно.

– Ты ли это, Нюра?

– Я, Елена Федоровна. Хочу привести к тебе двух своих младших. Прими их в школу, да держи построже, чтобы не забаловались.

– Приводи, – приветливо сказала учительница.

Так начались Юрины школьные годы.

Как-то Елена Федоровна зашла к Гагариным во двор. Дом их еще не был достроен. Отец стучал топором на стропилах. Юра тоже что-то мастерил.

– Что ты делаешь? – спросила учительница.

– Это будет самолет, – оживленно отозвался Юра. – Большой и быстрый. Я его завтра в школу принесу.

С этим игрушечным самолетиком потом произошла вот какая история.

Во время перемены самоделка выпала из окна на третьем этаже и угодила в голову отцу одного из учеников. Он как раз проходил по школьному двору.

Елена Федоровна поднялась в класс. Она уже догадалась, чей это самолетик, но начала издалека.

– Ушибли человека, – сказала строго. – Могли его серьезно поранить. Зачем такое озорство? Самолеты надо не из окон бросать, а испытывать в поле, на ровном месте. Просто ума не приложу, кто это сделал?

Все смотрели прямо на нее. Лишь одна пара глаз упорно глядела в сторону. Наконец Юра собрался с духом.

– Это мой самолет, – прошептал он. – Простите.

После уроков он спросил учительницу:

– Вы мне его отдадите?

Елена Федоровна сказала:

– Знаешь, Юра, пусть лучше останется у нас в учительской. Хорошая модель, ее надо беречь.

Юра вздохнул. Ему было жаль своего самолетика! Он ведь еще не мог знать тогда, сколько самолетов будет в его жизни.

Гагарины жили в разоренном Гжатске скудно. Отец часто прихварывал и не мог работать. Подсобного хозяйства, которое выручало в деревне, здесь не было. Отец видел выход только один: поскорее дать в руки подрастающему Юрию какую-нибудь профессию, ремесло.

На последние деньги Юре купили пиджачок. Мать, роняя слезы, отгладила рубашку. С утренним поездом сын уезжал в Москву. Поступать в ремесленное училище.

Начиналась совсем другая жизнь. Юрия зачислили в группу литейщиков. Ремесленники день сидели за партой, а день работали на заводе. Юрий в письмах домой ни на что не жаловался. Анна Тимофеевна не очень ему верила, но радовалась, что сын растет не размазней, что характер у него выносливый, гагаринский.

Ремесленник еще не рабочий, но уже не школяр. В раннем сумраке зимних дней на рабочем комбинезоне Юрия весело вспыхивал отблеск оранжевого пламени литейной печи…

Через некоторое время Анна Тимофеевна приехала проведать сына. В училище похвалили способности и прилежание Юры.

– Вот окончит в вечерней школе седьмой класс, и мы его направим учиться дальше, в техникум. Ведь он один из наших лучших учеников!

Окончив училище, Юрий уехал в Саратов.

Саратов стоит на берегу Волги. Вместе с товарищами Юрий часто переплывал реку на лодке. Навстречу лодке шла тугая волна.

Именно в Саратове Гагарин сделал первый шаг в сторону космоса: его зачислили курсантом в аэроклуб.

Он продолжал учиться в техникуме.

Учился хорошо – потому что он все делал хорошо, но выбрал уже другой путь.

После напряженного дня учебы, прикорнув лишь часика на два, он с полуночи караулил на пустой улице автобус, чтобы вовремя попасть на учебный аэродром. Полеты начинались на рассвете.

Впервые оторвавшись от земли, Гагарин ощутил восторг. О, эти первые сотни метров полета, почти такие же удивительные, как впоследствии его рывок в космос!

Все окупилось с лихвой: долгие зимние вечера в аэроклубе, когда он твердил про себя правила вождения самолета, чертил схему крыла, назубок выучивал строение мотора.

Десятки раз переживал он в мечтах миг взлета: ручку потянуть на себя, и нос самолета приподнимается, отрываясь от взлетной полосы…

С земли внимательно следил инструктор. Еще одним летчиком стало больше!

Людей всегда манило неизвестное.

Первобытные охотники отважно углублялись в дремучие леса, где на каждом шагу могла ждать гибель от диких зверей.

К неведомым материкам на утлых плотах, связанных из тростника, пускались через бурный океан первые мореходы.

В Древней Греции сложили легенду об отважном юноше Икаре, который на самодельных искусственных крыльях поднялся в небо, чтобы узнать: далеко ли до Солнца? Тепло солнечных лучей растопило воск, которым были склеены его крылья, и он погиб.

Но не погибла мечта о том, чтобы подняться к Солнцу.

В 1957 году 4 октября космическая ракета, преодолев земное притяжение, вывела на орбиту первый искусственный спутник Земли. Коллектив советских ученых и инженеров во главе с главным конструктором ракет и космических аппаратов Сергеем Павловичем Королевым отправит потом в полет и другие искусственные спутники, и пилотируемые корабли, и межпланетные автоматические станции. Но это будет потом. А пока – впервые в мире поднялся над Землей ее искусственный спутник. Освоение людьми космического пространства началось…

С тех пор мечты Юрия приняли совсем иное направление. Русский Икар был готов к подвигу.

Гагарин был уже военным летчиком, лейтенантом, и два года прослужил на Севере, за полярным кругом, когда его в числе других летчиков отобрали для особой работы. Какой именно – не говорили.

С некоторой печалью покидал он удивительный край, где полгода стоит ночь. Вокруг темно, будто смотришь в закопченное стекло. Только снег вспыхивает в свете прожекторов. Зато летом по горизонту бродит незакатное солнце, и тундра цветет…

К главному событию своей жизни человек иногда подходит столь неприметно, что никто из окружающих – а часто и он сам – не догадывается об этом.

В Москве Гагарина поместили сперва в военный госпиталь. Началась долгая и дотошная проверка здоровья.

Двоюродные сестры Надя и Лида, навещая его, расспрашивали: «Зачем все это?»

Юрий уклончиво отвечал, что их готовят к испытанию новой техники.

Лида, большая насмешница, сказала:

– Собачки в космос уже слетали. Теперь, может быть, тебя запустят?

Предположение было столь невероятным, что сестры дружно расхохотались.

Между тем Юрий благополучно прошел всех врачей, и для него начались новые испытания. Он кружился на особом кресле, голый по пояс, опутанный проводами с резиновыми присосками – так проверялось чувство равновесия. Затем Гагарина поместили в барокамеру – тесную кабину, похожую на лифт с круглым окошечком из толстого стекла, в которое то и дело заглядывает лицо врача. Воздух в кабине разреженный, как на самой высокой горной вершине, куда альпинисты карабкаются в кислородных масках. В барокамере маски не полагалось. Дышать становится все труднее, уши закладывает… Можно, конечно, нажать на красную кнопку – испытание прекратится. Но тогда надо проститься и с мечтой о космосе!

Отбор был строгим: кандидаты в космонавты «отпадали» один за другим. Гагарин держался стойко. Его крутили на центрифуге, трясли на вибростенде. Из сорокаградусного мороза бросали в шестидесяти градусную жару. Проверяли выдержку и хладнокровие в долгом одиночестве сурдокамеры. Словом, испытывали умение работать в любых условиях.

Наконец он был зачислен в отряд космонавтов.

Молоденькие лейтенанты в кожаных тужурках вышли из самолета на свежем травянистом поле близ Саратова. Знакомые для Гагарина места!

Началась парашютная практика.

Высота всегда волнует. Будущие космонавты, хотя и были летчиками, тоже испытывали «предстартовую лихорадку». Зато едва парашют раскрывался и начинал плавно качаться над землей, настроение у всех резко менялось. Парашютисты весело окликали друг друга в воздухе, даже заводили песни.

Но до старта на космодроме было все-таки еще не близко, хотя главный конструктор Королев уже показывал им готовую ракету.

Посреди ангара на гигантских подпорках – стапелях – она выглядела устрашающе громадной. На космодроме ее заправят топливом, и ракета устремится в космическое пространство – теперь уже с человеком на борту!

В маленьком отряде космонавтов все проходили одинаковую подготовку. Кто полетит первым, было еще не известно, но в глубине души каждый надеялся, что именно он.

Однажды Королев сказал:

– Я думаю, что лететь первому будет страшно. У нас нет полной уверенности, что все пройдет благополучно. Дело это добровольное, еще не поздно отказаться.

Космонавты переглянулись и подтвердили, что готовы лететь.

– Ну, – сказал Королев с облегчением, – тогда с завтрашнего дня будете проходить дополнительные медицинские обследования.

И действительно, какое-то время они безропотно глотали таблетки, подставляли руку под шприц, вдыхали и выдыхали по команде – в общем, вели себя терпеливо и послушно.

В один из таких дней, ничем решительно не отличавшийся от прежних, их снова позвали к Королеву.

Космонавты встали в ряд. Главный конструктор был озабочен.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он у первого. – Готовы к полету?

Тот ответил:

– Самочувствие отличное. Лететь готов.

По лицу Королева скользнуло легкое облачко. Брови чуть сдвинулись.

– Вы уверены, что вполне здоровы? – отрывисто спросил он у второго.

– Так точно. Чувствую себя хорошо. Готов выполнить любое задание.

Ответ еще более не понравился Королеву. Космонавты были в полном недоумении. Чем он недоволен?

Когда очередь дошла до Гагарина, главный конструктор уже не скрывал усмешки.

– У вас, разумеется, тоже все в полном порядке? – спросил он. – И вы тоже готовы лететь?

Гагарин замешкался. В нем происходила короткая внутренняя борьба. Он смотрел прямо в глаза Королеву.

– К сожалению, – с усилием сказал он, – у меня сейчас очень болит голова. Но я готов выполнить любое задание, – поспешно добавил он.

Королев с облегчением рассмеялся.

– У вас у всех болят головы! – воскликнул он. – Просто раскалываются на части! Вам дали такие порошки. Я знаю, что вы все герои, но мне нужно сейчас не ваше геройство. Я хочу знать, от кого могу получить самые точные сведения.

О том, что Гагарин полетит первым, узнали гораздо позже. На космодроме Байконур об этом объявил генерал Каманин.

«В конце дня я решил не томить космонавтов и объявить им решение комиссии, – записал Каманин в своем дневнике 9 апреля 1961 года. – Я пригласил к себе Юрия Гагарина и Германа Титова и сказал как можно более ровным голосом: “Комиссия решила: летит Гагарин. Запасным готовить Титова”. Не скрою, Гагарин сразу расцвел своей улыбкой. По лицу Титова пробежала тень досады, но это только на какое-то короткое мгновение. Герман крепко пожал руку Юрию, а тот не преминул подбодрить товарища: “Скоро, Герман, и твой старт!”»

Космодром Байконур расположен в голой безлюдной степи. Но сам он кипит жизнью.

Задолго до того как сюда прилетели первые космонавты, рабочие и инженеры уже возвели стартовую площадку, собрали и подготовили к полету ракету-носитель, построили командный пункт, откуда руководители полета будут следить по приборам за каждой секундой полета – от момента пуска до посадки – космического корабля.

Накануне полета Гагарин неожиданно сказал Каманину:

– Знаете, Николай Петрович, я, наверно, несерьезный человек.

– Почему? – удивился Каманин.

Все эти дни он внимательно наблюдал за Юрием. «Спокойствие, уверенность и знания», – вот что он записал о Гагарине в своем дневнике.

– Почему же несерьезный? – спросил он теперь.

Гагарин улыбнулся. У него было такое милое, лукавое выражение лица, сразу располагавшее к нему людей.

– Завтра полет. Такой полет! А я совсем не волнуюсь. Ну просто ни капельки. Разве так можно?

Перед стартом Юрий Гагарин и его дублер Герман Титов крепко спали. А главный конструктор провел бессонную ночь и утром выглядел измученным, бледным.

– Сергей Павлович, – тихо сказал ему Гагарин, облаченный в громоздкий костюм космонавта. – Вы не беспокойтесь, все будет хорошо.

Уже стоя у подножия ракеты, Гагарин поднял обе руки:

– До скорой встречи!

Началась подготовка к старту, и голос Гагарина слышали уже только по радио.

А когда раздалась последняя команда «Пуск!» и ракета пошла вверх, Гагарин лихо сказал свое знаменитое «Поехали!», подбадривая не столько себя, сколько тех, кто остается на Земле. «Ведь им будет труднее», – думал Юрий.

Ракета приподнялась на огненном «хвосте» – это мгновение показалось всем томительно долгим! – а затем плавно пошла вверх. Потом она стала похожа на чернопламенный круг, который таял на глазах…

Гагарин всем телом ощущал содрогание корпуса корабля, слышал нарастающий гул и свист. Потом его придавило огромной тяжестью. Показалось, что это продолжается очень долго, но голос Королева с Земли объявил, что прошло немногим больше одной минуты.

Одна за другой начали отделяться ступени ракеты. Их топливо выгорело, они сделали свое дело: вынесли корабль на орбиту.

Но вот тяжесть схлынула. В ту же секунду Гагарина словно подняло с кресла: если бы не ремни, он взлетел бы. Так вот что это такое – невесомость.

Он смотрел в иллюминатор. Как все переменилось! Неба не стало. Кругом простиралась черная темнота космоса. Лишь выпуклый бок Земли был обведен тоненьким ободком атмосферы, темным металлом поблескивали океаны, хорошо различались земные материки. Такой Землю до Гагарина не видел еще никто.

– Красота-то какая! – воскликнул Юрий. Его услышали на космодроме. – Наблюдаю звезду в правый иллюминатор. Ушла звездочка…

Мир необычайно расширился. Гагарин чувствовал себя его первооткрывателем. Его глазами смотрело на Вселенную все человечество.

 
Как хороша ты, звездная дорога!
Летит Гагарин. Он устал чуть-чуть.
И перед ним торжественно и строго
Блестит кремнистый лермонтовский путь.
 

Так напишет потом поэт Михаил Светлов.

…Ракета огибала бледно-синий шар Земли. Как ни трудно было оторвать взгляд от иллюминатора, Юрий открыл бортовой журнал и начал записи.

Он мчался со скоростью, близкой к двадцати восьми тысячам километров в час, в восемь раз быстрее, чем летит пуля. Минуты утекали одна за другой. Полет приближался к концу. И тут Юрия покинули напряжение и деловитость. На минуту он стал тем, кем и надлежало ему быть сейчас – самым счастливым человеком на свете! Он громко запел…

Корабль сошел с орбиты, и плотные слои атмосферы встретили его упруго, как морские волны. Вокруг Гагарина бушевала стена огня: горела обшивка, специальная тепловая защита корабля. Он невольно взглянул на термометр: нет, в кабине по-прежнему двадцать градусов тепла. Все идет нормально.

Тело снова обретало тяжесть. «Интересно, – мимолетно подумал Гагарин, – перегрузки будут больше, чем при взлете?»

Он уже видел перед собой синий разлив Волги, весенние холмы под Саратовом…

Обгоревший шар на парашюте опустился посреди вспаханного поля.

Юрий Гагарин был снова на Земле.

Прошло несколько месяцев после полета, все страны мира ждали космонавта в гости, а Гагарин сидел в одном из классов Военно-воздушной инженерной академии. Вся его послеполетная жизнь была связана с учебой.

И хотя он часто отрывался, иногда на целые месяцы, пока ездил по дальним и ближним странам, возвращаясь, спешил продолжить занятия. Гагарин без углубленной работы над чертежами, Гагарин, не склоненный над книгой, – просто не Гагарин!

…Шли годы. Колесо освоения космоса катилось дальше. Гагарин в этом не участвовал: он погиб молодым во время аварии самолета при тренировочном полете.

Другие отважные люди, представители разных стран и народов, обживают орбитальные станции, достигают Луны, лелеют мечты об освоении планет Солнечной системы.

Но Земля никогда не забудет Юрия Гагарина. Сколько бы новых подвигов ни совершалось, он навсегда останется героем. Любимцем своего века. Первым космонавтом.

Лидия Обухова

Советы родителям

Расскажите детям о том, что наша Земля – это огромный шар, на котором нашлось место и рекам, и горам, и лесам, и пустыням, и, конечно, всем нам, его жителям. Наша Земля и все, что ее окружает, называется Вселенной, или космосом. Космос очень велик, и сколько бы мы не летели в ракете, мы никогда не сможем добраться до его края. Кроме нашей Земли, существуют и другие планеты, а также звезды. Звезды – огромные светящиеся огненные шары. Солнце – тоже звезда. Оно расположено близко к Земле и поэтому мы видим его свет и ощущаем тепло. Есть звезды во много раз больше и горячее Солнца, но они светят так далеко от Земли, что кажутся нам всего лишь маленькими точками на ночном небе. Сравните вместе с детьми свет фонарика днем и вечером в темноте. Днем при ярком освещении луч фонарика почти не виден, зато он ярко светит вечером. Свет звезд похож на свет фонаря: днем его затмевает Солнце. Поэтому звезды можно увидеть только ночью.

Любознательный ребенок рано или поздно задастся вопросом: почему бывает день и ночь? И чтобы не объяснять устройство мира на пальцах, попробуем создать модель вращения Земли вокруг своей оси и Солнца. Для этого нам понадобятся глобус и какой-нибудь источник света, например свеча или настольная лампа. Расскажите малышу, что во Вселенной ничто не стоит на месте. Планеты и звезды движутся по своему, строго определенному пути. Наша Земля вращается вокруг своей оси и при помощи глобуса это легко продемонстрировать. На той стороне земного шара, которая обращена к Солнцу (в нашем случае – к лампе), – день, на противоположной – ночь. Земная ось расположена не прямо, а наклонена под углом (это тоже хорошо видно на глобусе). Именно поэтому существуют полярный день и полярная ночь. Пусть ребенок сам убедится, что как бы он ни вращал глобус, один из полюсов все время будет освещен, а другой, напротив, затемнен. Расскажите ему про особенности полярных дня и ночи и о том, как живут люди за полярным кругом.

Снова обратимся к нашей модели. Теперь будем двигать глобус вокруг «солнца» и наблюдать, что произойдет с освещением. Из-за того что солнышко по-разному освещает поверхность Земли, происходит смена времен года. Если в Северном полушарии – лето, то в Южном, наоборот, – зима. Расскажите, что Земле необходим целый год для того, чтобы облететь вокруг Солнца. Покажите ребенку то место на глобусе, где вы живете. Можно даже наклеить туда маленького бумажного человечка или фотографию малыша. Подвигайте глобус и попробуйте вместе с ребенком определить, какое время года будет в этой точке. И не забудьте обратить внимание юного астронома, что через каждые полоборота Земли вокруг Солнца меняются местами полярные день и ночь.