Электронная библиотека » Елена Раскина » » онлайн чтение - страница 7


  • Текст добавлен: 28 мая 2022, 00:46


Автор книги: Елена Раскина


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Русское кладбище Сен-Женевьев-де-Буа


Мы покидали Сен-Женевьев-де-Буа в задумчивой грусти. Я думала о Франции и о России. Об их навеки сплетенных судьбах. Я любила Францию с детства, еще не зная ее. Теперь я готова была полюбить ее вдвойне. В том числе и за гостеприимство, оказанное бедным изгнанникам. Гостеприимство – великая добродетель, и не все народы и страны на него способны. Франция оказалась способной. Низкий ей за это поклон…

Северяне и южане: кто из них – французы?

«Гасконь, Париж, друзья, надежды, грезы…»

Мы с моей подругой и аспиранткой Светланой Пушкаревой уезжали из Марселя на скоростном поезде TGV, следовавшем в Бордо – край виноделов и прекраснейший город Южной Франции. В поезд садились южане – черноволосые, темноглазые, смуглые, эмоциональные, жестикулирующие, улыбающиеся. Я мысленно сравнивала их с парижанами и жителями Иль-де-Франса и Нормандии. Уроженцы Северной Франции – тоже живые и общительные, но тем не менее не могут похвастаться столь горячей кровью, буйным нравом и неистребимым авантюризмом. Южане, ехавшие с нами в поезде «Марсель – Бордо», скорее напоминали испанцев – и пылким нравом, и эмоциональной «температурой». Словом, мне сразу вспомнился гасконец д, Артаньян и его песенка из культового отечественного фильма «Три мушкетера»: «Бургундия, Нормандия, Бретань или Прованс / И в ваших жилах тоже есть огонь, / Но умнице Фортуне, ей-богу, не до вас, / Пока на белом свете, / Пока на белом свете есть Гасконь».

Гасконец де Тревиль, капитан королевских мушкетеров из знаменитого романа Александра Дюма-отца, говорил: «Я приехал в Париж с тремя экю и убил бы на дуэли всякого, кто сказал бы мне, что я не смогу купить Лувр!» «У меня есть пять экю!» – гордо отвечал д, Артаньян. Север и Юг Франции – культурно и ментально несхожие регионы. Собственно говоря, исторически французами называли только жителей Парижа и Иль-де-Франса – потомков салических франков. Все остальные были нормандцами, бретонцами, гасконцами, бургундцами, провансальцами…

Жители Северной и Южной Франции до сих пор чувствуют себя соседями, а не представителями одного и того же народа. Они действительно разные – пылкие, импульсивные, болезненно гордые жители Тулузы или Беарна, и артистичные, изящные, гораздо более уравновешенные уроженцы Парижа, Нормандии и Иль-де-Франса.

Бретонцы – жители полуострова Бретань, омытого Ла-Маншем, не похожи ни на тех, ни на других. В Бретани живут сдержанные, стойкие, жестковатые люди, которые скрывают свои эмоции, как англичане, и готовы защищать свою честь, сражаясь со всем миром, как испанцы. Бретонцы не отличаются пылкостью и импульсивностью жителей Тулузы или Бордо, они не так вдохновенны и артистичны, как парижане, но готовы драться за свою честь и интересы до конца. Наверное, поэтому в годы Великой французской революции XVIII в. именно Бретань стала центром народного восстания против последней, самой репрессивной и параноидальной формы режима «пасынков» революции – якобинской диктатуры.


В своей гордости и силе бретонцы похожи на шотландцев, и такая же стойкая и мужественная душа бьется в гранитных скалах полуострова. Чем ближе к Нормандии или Иль-де-Франсу, тем элегантнее, импульсивнее и артистичнее люди.


Французский характер неоднороден, как и сама территория Франции, и до сих пор жители Бургундии или Бретани говорят, собираясь в Париж: «Поеду-ка я во Францию…» Иль-де-Франс – «остров Франции», ее сердце, Парижская «область», «Подпарижье», десятки живописных городков, великолепные дворцы аристократов и королевские резиденции, парки и аллеи для верховой езды, уютные кафе и бутики с вещами «высокой пробы», искусственные и естественные водоемы, фонтаны и благородный камень старинных соборов… Полчаса езды от Парижа на пригородном поезде RER, и перед вами открываются золоченые ворота садов и распахиваются резные двери дворцов.

Для того чтобы увидеть творения лучших французских зодчих, вовсе не обязательно ехать в Долину Луары, расположенную в четырех часах езды от Парижа. Для этого достаточно проехать двадцать – тридцать минут на пригородном поезде и посетить «Французский остров». Благоухание цветов сливается в одну пленительную мелодию, и вас принимают у себя принцы и короли, былые хозяева роскошных резиденций!

Иль-де-Франс – это леса и озера, фонтаны и искусственные водопады, тихие провинциальные городки с тысячелетней историей, в которых так любят отдыхать туристы. По вечерам жители этих городков сидят на открытых террасах кафе, потягивают вино из хрустальных бокалов, дотемна гуляют по нежно-зеленым лужайкам, похрустывая багетами и круассанами. Здесь течет, как полноводная река, мирная, спокойная, безбурная жизнь. По аллеям старинных аристократических резиденций проходят, нежно взявшись за руки, влюбленные разных возрастов и национальностей, дети возятся в траве, вихрем проносятся наездники на холеных лошадях из графских конюшен, трутся у ног своих хозяев надушенные «Шанелью № 5» собаки, а вдалеке голубеет озеро и пронзают нежно-серое небо точеные башенки замка.


Замок Шантильи


Рай да и только! Даже не верится, что в получасе езды от «Французского острова» шумит и не спит до утра мегаполис с гордым именем Париж, «белые воротнички» допоздна сидят в офисах, а арабские иммигранты устраивают забастовки. Французские короли спасались в благоуханных садах Иль-де-Франса от бесконечных парижских волнений, уличных баррикад и революций. Но не спаслись…

Последний французский король Людовик XVI охотился в лесах Версаля, когда пришла весть о революции в Париже. Король горько вздохнул, прервал охоту, бросил прощальный взгляд на вечернее небо Иль-де-Франса, в последний раз вдохнул запах леса и велел своим придворным готовиться к возвращению в неспокойный и непокорный Париж. Вскоре парижане казнили своего короля, а королевские резиденции «Французского острова» остались без хозяев. Одну из таких резиденций, Фонтенбло, «унаследовал» Наполеон Бонапарт, чтобы, после долгих лет славы и побед, подписать в ней отречение от императорского престола.


В Лионе, втором по величине и значению городе Франции, я отчетливо ощутила разницу между «старым» и «древним», которую прекрасно понимают французы. «Древний город» – это руины Лугдунума, археологического заповедника на территории Лиона. К «древнему городу» можно подняться, минуя «старый», – постройки Средних веков и Нового времени. Есть и «новый город», в который включены отнюдь не современные постройки, а здания девятнадцатого века. Современность поджидает туриста в «новейшем» городе – в этой части Лиона можно увидеть небоскребы и резиденцию Интерпола.


Священные камни Лугдунума покорили меня своим волшебным теплом. Я полулежала на них часами, чтобы пропитаться магическим солнечным светом и увезти его с собой в холодную и дождливую Москву. Один небольшой камушек, отколовшийся от священного валуна, забрался ко мне в полуботинок, в каблук, да так крепко, что я никак не могла вытряхнуть его оттуда. Очевидно, камушек друидов захотел совершить со мной путешествие в далекую Россию и поддержать меня в этой суровой, заснеженной стране. Я пыталась вытряхнуть камешек из ботинка и в Лионе, и в Париже, и даже в аэропорту Шарль де Голль, перед тем как пройти таможенный контроль и личный досмотр – тщетно! Камешек друидов упорно сидел в моем каблуке, и я устала с ним бороться. «Ну ладно, лежи, что с тобой поделаешь… – сказала я камню. – Полетим вместе в Россию, если тебе так хочется составить мне компанию!»

На личном досмотре пришлось снять полуботинки и поставить их вместе с сумкой на движущуюся ленту. Сотрудник аэропорта, живой, как ртуть, черноглазый француз лет сорока, удивленно уставился на экран компьютера. «Что это у вас в каблуке?» – удивленно спросил он. «Камень… – пожала плечами я. – Ну никак не хочет со мной расставаться. Он из Лиона, из Лугдунума. Священный».

Сотрудник аэропорта взял мой ботинок, встряхнул его, но камень сидел на месте. Француз раздосадованно вздохнул, вынул перочинный нож и попытался выковырять камень из каблука. Камень не поддавался. «Вы вынете его только вместе с каблуком, – сказала я, – но каблук мне еще нужен. Не идти же к самолету босиком!» Француз подозвал симпатичную смуглолицую девушку лет двадцати пяти, и они вместе несколько минут раздосадованно разглядывали мой каблук и камень в нем. «Ладно, – сказала девушка, – оставьте камень в покое. Он из Лиона, а, значит, упрямый, как все лионцы!»

Так камень и улетел со мной в Москву. Он и сейчас в каблуке. Я купила себе другие полуботинки, а эти оставила – для следующего визита в Лугдунум. Думаю, камешку приятно будет хотя бы на время вернуться к священным валунам, пропитанным лионским солнцем, после московских луж и рыхлого снега, и к вечно-зеленым, даже зимой, холмам, с которых жрецы-друиды некогда обращались к племенам галлов. Да и я соскучилась по Лугдунуму… Ведь именно там я ощутила как священную реальность, а не как поэтический вымысел строки моего любимого поэта Николая Гумилева: «Земля забудет обиды всех воинов, всех купцов, / И будут, как встарь, друиды / Вещать с зеленых холмов, / И будут, как встарь, поэты / Вести сердца к высоте, / Как ангел водит кометы / К неведомой им мете…».

В римскую эпоху Лугдунум заселили легионеры-ветераны во главе с неким Луцием Мунацием, сподвижником Юлия Цезаря. Воины, которые могли бы умереть в сражениях, но дожили до зрелого возраста, получили земельные наделы на солнечных лионских холмах, где даже зимой можно понежиться на зеленой травке. Сначала бывшим воинам великого Рима, наверное, было неуютно среди чужих им и враждебно настроенных галлов, с которыми они еще недавно воевали. Но потом римляне все-таки осели здесь: занимались сельским хозяйством, преимущественно – виноделием, и за добрым вином забывали обо всех войнах на свете. К тому же деньги у ветеранов имелись: после Галльской войны они получили от Цезаря щедрое вознаграждение, да и награбили немало…

Луций Мунаций, предводитель ветеранов, занялся градостроительством – на римский манер. Он знал, что главная дорога любого римского города шла с запада на восток, а с юга на север ее пересекала поперечная дорога. И вот 10 октября 43 г. до н. э. Луций Мунаций велел проложить эти дороги на вершине холма, над слиянием рек Рона и Сона. У перекрестка дорог расположился городской форум.

Когда ветераны закладывали первый в городе фундамент, на них, согласно легенде, налетела стая ворон – птиц бога Луга. Вот тогда город и назвали Лугдунумом, что означает «Воронья гора». Вороны – священные птицы бога солнца и плодородия Луга. По другой версии, Лугдунум – холм света, или холм Луга.


В «древней» части Лиона до сих пор сохранились римские дорожные столбы, и есть даже улица под названием «Римская дорога». На этой «Римской дороге» мы с коллегой, профессором-филологом Любовьью Геннадьевной Кихней оказались ночью, в глубокой темноте, после того как задержались и разнежились на горе Фурвьер, на живописнейшей смотровой площадке около собора Богоматери.


Внизу переливались огни «старого» Лиона, а мы стояли на холме, рядом с городом «древним». Спускаться решили через Лугдунум, чтобы пожелать спокойной ночи священным камням друидов. Но археологический заповедник был закрыт на ночь, и нам пришлось идти в обход, минуя улицу под названием «Римская дорога». Эта улица была расположена на месте одной из дорог, проложенных в глубокой древности Луцием Мунацием.

В ночном полумраке, расшитом, словно черный бархат – блестками, светом фонарей, перед нами возник огромный сторожевой столб, поставленный, вероятно, еще при Луции Мунации. Улица была пуста и черна: ни человека, ни даже ухоженного лионского кота с бархатной ленточкой на шее – только огромный сторожевой столб римских времен и мы. Куда идти дальше, мне было совершенно непонятно.


Средневековый собор в Лионе


Мне же показалось, что мы попали в трещину между временами и провалились в эпоху Луция Мунация. Ни людей, ни машин, ни даже современных домов на этой улице не наблюдалось, только пыльная лента дороги и римские сторожевые столбы… «Попали, – подумала я, – сейчас появится Луций Мунаций со своими легионерами и примет нас за лазутчиц мятежных галлов… Пройдет, стуча мечами, римский патруль – и никакой комфортной гостиницы, никакого душа и фена, никаких тебе круассанов с кофе на завтрак… А, впрочем, римляне тоже, наверное, завтракали неплохо, и вино с оливками они для нас найдут, если только не примут за шпионок из какого-нибудь непокорного галльского племени…»

Моя спутница посмотрела на меня вопросительно и недоумевающе – ночной ветер на холмах Лиона заставил и ее вспомнить о теплом номере, ванне и фене. Но на Римской дороге дул ветер иных времен, и темнота становилась все более угрожающей. Мы неумолимо проваливались в трещину между временами…

Напряженную тишину прервал шум велосипедных колес. По Римской дороге ехал вполне современный старичок на велосипеде. Мы схватились за него, как утопающие – за соломинку. Уж он-то никак не походил на римского легионера! Разве что на жреца-друида! «Как пройти в нижний город, к площади Карно?» – закричала я, бросившись к старичку. «Заблудились? – понимающе спросил он. – Странная эта улица… Здесь многие теряют дорогу… Но я вам объясню, как спуститься…»

Еще через час скитаний мы все-таки попали в Нижний город, а потом на площадь Карно – и, благодарение Богу, в отель! Старичок, спасший нас, так и остался в моей памяти друидом, скользнувшим в трещину между временами и оказавшимся в нашем времени, где он научился ездить на велосипеде и указывать дорогу заблудившимся туристкам. А на улице под названием «Римская дорога» до сих пор, наверное, дуют ветры далеких времен и таинственно темнеют в вечереющем небе сторожевые столбы.

Лион остался в моей памяти мистическим городом. Потом я узнала, что Лион – не просто столица древней Галлии, а самый мистический и эзотерический город страны. На лионском кладбище Луаяс похоронен мэтр Филипп, мистик и целитель, надолго задержавшийся при дворе последнего русского императора, предшественник Распутина и советчик императрицы Александры Федоровны.

Но прежде всего Лион – это город глубокой и чистой веры. Это особенно ярко ощущается под сводами соборов Богородицы Фурвьер или святого Иоанна Крестителя. Кстати, слово «Фурвьер» обозначает forum vetus – старый форум. Во времена императора Августа на месте собора находился огромный форум.

В 1870 г., во время Франко-прусской войны, немцы подходили к Лиону. Жители города готовились к обороне и дали обет Деве Марии, что если она отведет от городских стен опасность, то они возведут на холме Фурвьер прекрасный храм в ее честь. Дева Мария вняла их молитвам: немцы отступили от Лиона, чему немало помогло отчаянное сопротивление лионской национальной гвардии и остатков французских войск у Нюи-Сен-Жорж. Горожане были спасены и воздали благодарность Богородице: архитектор Пьер Боссан возвел на холме прекрасную белокаменную базилику в эклектическом стиле, соединившем в себе элементы французской средневековой, византийской и даже раннеперсидской архитектуры. Храм на холме Фурвьер был делом жизни архитектора, его труды продолжил ученик Сент-Мари Перрен. Пьер Боссан считал, что вера должна быть твердой, как скала, и защищать человека, как крепость. Собор Богородицы на холме Фурвьер действительно подобен крепости на скале, но в то же время он утончен, нежен, светел и прекрасен, как Небесная Дева. Именно поэтому в нем легко и светло каждому верующему, каждой душе человеческой.

Камень из «древнего города», застрявший в каблуке моего полуботинка, уже заскучал по Лиону-Лугдунуму и так хочет вернуться! И я вместе с ним… И Север, и Юг, и Запад, и Восток Франции – от Парижа до Ниццы – я люблю одинаково, со всей силой с детских лет стремящейся к ним души.

Бретань против Парижа, или Как жить по-бретонски

Бретань всегда была недовольна Парижем и тяготела к «туманному Альбиону». Какой Париж, какие салические франки, когда жители полуострова – это бритты, променявшие Большую Бретань (Британию) на Малую – континентальный полуостров? Бретонцы – народ кельтского происхождения, они происходят от бриттов. Поэтому их король – это не какой-нибудь там Филипп-Август, собиратель Франции, или Людовик XIV, создатель абсолютной монархии, а Артур, усадивший рыцарей за Круглый стол.


В Бретани оживают легенды о короле Артуре и его рыцарях, волшебнике Мерлине и фее Вивиане. В Бретани есть Броселиандский лес – да, тот самый таинственный лес Броселиана, в котором еще при Артуре водились всякие загадочные существа и, вероятно, водятся до сих пор… Когда бретонская футбольная команда выигрывает у парижской, местные жители на радостях пьют сидр и гуляют до утра. Еще бы – хоть в чем-нибудь утерли нос этим зарвавшимся франкам! Мы – бритты, а они – франки, и этим все сказано!


Герцогство Бретонское вошло в состав Франции очень поздно, при юной герцогине Анне. Анна Бретонская в 14 лет осталась без отца, последнего самовластного герцога этого края, Франциска II, и вынуждена была выйти замуж за французского короля, поскольку тот привел в ее край войска. К тому же брак герцогини с французским властителем, а не просто завоевание страны, сулил бретонцам некоторые права и относительную автономию. Поэтому Анна, скрепя сердце, вышла замуж за француза. С тех пор Бретань стала французской, но гордость бретонцев осталась прежней – то есть непомерной.

Герцогиня Анна в современной Бретани не менее популярна, чем король Артур, рыцари Круглого стола или волшебник Мерлин. Туристам показывают ее дом в Сен-Мало. Ее именем названы: пиво, трехмачтовый корабль, стоящий на якоре в Дюнкерке, опера, улицы, книги и песни. Бретонцы то и дело повторяют два магических слова – «Duchesse Anne» – и даже сравнивают герцогиню с Жанной д'Арк. Словом, у французов была Жанна, у бретонцев – Анна. И обе они безмерно любили свою родину и радели о ней. Только родины были разными, и Жанне ее историческая миссия удалась гораздо лучше, чем Анне!


Мерлин и король Артур. Гравюра Гюстава Доре


Когда смотришь на портреты юной Анны, видишь нежное круглое личико с умными, живыми глазами. С портретов парижского периода на потомков смотрит усталая, до срока состарившаяся королева, тоскующая по родной Бретани. Французский король Карл VIII силой принудил Анну выйти за него замуж. Ко времени сватовства короля Анна уже была обручена с принцем Максимилианом Габсбургом, который, как поговаривали современники, нравился ей гораздо больше, чем парижский кандидат. Но голос оружия оказался сильнее надежд Анны на счастливый брак. Ее родной Бретани угрожало войско французов, которые могли отомстить бретонцам за отказ юной герцогини выйти за их короля.

Анна, скрепя сердце, согласилась на брак и повезла в Париж две кровати, указывая тем самым, что они с королем Франции будут спать врозь. На свадьбу она надела белое платье, которое при французском дворе считалось знаком траура – белое носили овдовевшие королевы. Таким решительным жестом Анна хотела показать, что идет под венец, как в могилу.

Но невесты Франции расценили жест своей королевы по-другому: с тех самых пор белый цвет стал свадебным. Прошли века, а невесты Франции по-прежнему красуются в белом и даже не подозревают, что обязаны этим четырнадцатилетней бретонской девочке, которая так не хотела идти замуж за французского короля!

Анна стала королевой, но в душе оставалась все той же упрямой бретонкой. Она использовала свое положение при французском дворе для того, чтобы защищать права родного герцогства. Удавалось ей это с переменным успехом, поскольку Карл VIII тоже отличался упрямством и любил Париж и Иль-де-Франс не меньше, чем Анна – Бретань. Королеве, увы, не помогли две кровати, привезенные из Ренна, спать ей пришлось в затканной лилиями постели Карла. От брака с французским королем у Анны было семеро детей, но все они умерли в раннем возрасте. В те времена детская смертность справедливо считалась катастрофической!

Но вот Карл умер, и Анна осталась одна. В ту пору ей шел всего двадцать один год. Смерть короля была странной и нелепой: он испустил дух, ударившись лбом о дверной косяк! При дворе говорили об этой кончине разное, но факт оставался фактом: у Анны теперь были все возможности позаботиться о родном крае! Уже через два дня после смерти короля вдовствующая королева Анна, действуя согласно условиям брачного контракта, восстановила Канцелярию Бретани.

Согласно брачному договору, заключенному в замке Ланже, супруг, переживший другого, должен был сохранить за собой власть в Бретани. Если же Карл VIII умрёт, не оставив сыновей, то Анне полагалось выйти замуж за его преемника. Бретани не суждено было избавиться от французского присутствия!

Преемником Карла стал его брат Людовик Орлеанский. С Анной их связывала взаимная симпатия. Людовик благоволил к Анне, а Анна – к Бретани. Ко времени внезапной смерти Карла VIII Людовик был уже женат, но за год успел развестись и обвенчаться с вдовствующей королевой.

За тот год, в течение которого Людовик добивался развода с первой женой, Анна успела многое. Она торопилась, словно хотела наверстать упущенное за долгие годы брака с Карлом. Владетельная герцогиня назначила верного Филиппа Монтобана канцлером Бретани, принца Оранского (одного из своих бывших женихов) – наследственным наместником герцогства, созвала Генеральные штаты и приказала чеканить монеты со своим именем.


За осень и раннюю зиму 1498 г. Анна объездила всю Бретань: вассалы устраивали ей торжественные приемы, а народ ликовал! Ее называли «герцогиня в сабо»: Анна променяла атласные туфельки по последней парижской моде на деревянные крестьянские башмаки, которые носили простые бретонки. Подобное самоотречение, конечно, заслуживало награды, и бретонцы еще больше полюбили Анну! Она стала воплощенным символом страны.


Людовик XII, второй муж Анны, в отличие от своего брата Карла, упрямого и жестокого, был подлинным дипломатом. Он сохранил за Анной ее наследственные права на Бретань и не мешал королеве заботиться о бретонцах и носить сабо даже на парижских балах! Людовик признал за Анной титул герцогини Бретани, а сам пользовался лишь скромным званием герцога-консорта. Королева родила Людовику двух дочерей – Клод и Рене, которые, в отличие от других детей Анны, не умерли во младенчестве.


Дворец герцогини Анны Бретонской в Нанте


Брак Анны с Людовиком продлился 15 лет и, по свидетельствам современников, был счастливым. Анна скончалась 9 января 1514 г. в замке Блуа. Пышные похоронные церемонии длились сорок дней! Людовик оплакивал супругу и воздавал должные почести государыне-соправительнице и герцогине Бретонской.

Тело Анны погребли 16 февраля 1514 г. в королевской усыпальнице Сен-Дени, а сердце бретонская герцогиня завещала увезти в родной Нант. Ее просьба была исполнена: сердце доставили в Нант в золотом, украшенном эмалью реликварии и поместили в кармелитском склепе, рядом с родителями Анны. Впоследствии реликварий перенесли в нантский собор Святого Петра. Этот реликварий – овальной формы, выполнен из тонко выделанного золота и увенчан короной из лилий и клевера. Одна из стихотворных надписей на нем гласит: «En ce petit vaisseau de fin or pur et munde / Repose ung plus grand cueur que oncque dame eut au munde / Anne fut le nom delle en France deux fois / Royne Duchesse des Bretons royale et Souveraine». А в переводе: «В этом маленьком сосуде из чистого золота покоится величайшее сердце, которого ни у какой дамы на свете не бывало. Её имя было Анна, дважды королева во Франции, Герцогиня бретонцев, царственная и самовластная».

В античности Бретань называли Арморикой – от галльского «are-mori», что значит – на море. Бретонцы – действительно «люди моря», такие же сильные и упрямые, властные и противоречивые, как море. Вполне закономерно, что во времена Великой французской революции Бретань была самой непокорной из провинций. Волнения в Бретани начались после репрессий против священников, предпринятых якобинцами. Бретонцы – глубоко религиозны, они не могли смириться с гонениями на церковь и восстали. Крестьяне скрывались в лесах, нападали на отряды, присланные из Парижа, спасали от расправ священников и дворян.

Современные бретонцы не менее упрямы, чем их предки. Во Франции и поныне говорят: «Он – бретонец, а это многое значит». В Бретани родились Жюль Верн и Шатобриан. Один, уроженец Нанта, прославился своими научно-фантастическими романами и воспел упорство и мужество, второй, наследник древнего армориканского рода, написал знаменитое религиозно-философское произведение «Гений христианства», вернувшее веру многим из тех, кто утратил ее после революции 1789 г.

Женщины Арморики и поныне ходят в церковь в затейливых кружевных чепцах, напоминающих башню на голове. Мужчины словно пропитаны запахом моря. На набережных курортных городов «изумрудного полуострова» все – и стар, и млад – едят устрицы. Современная Бретань – устричный край. Местные мужчины считают, что устрицы действуют на организм не хуже виагры, а женщины, что этот «дар моря» бодрит, как вино.

Столицей устриц называют курортный городок Канкаль, где многочисленные кафе на набережных наполнены веселыми жующими людьми. При желании можно полакомиться устрицами и не заходя в кафе, прямо на набережной, где вам предложат не только эти «дары моря», но и складной нож, чтобы их «препарировать», и половинку лимона. «Bon appétit!», дамы и господа!

Арморику называют страной мегалитов и дольменов – гигантских каменных сооружений ритуального характера. Великий русский поэт Николай Степанович Гумилев, побывавший в Бретани в начале ХХ в., посвятил окутанным тайной менгирам и дольменам стихотворение «Камень».

 
Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень;
Не думай, то не светляки!
 
 
Давно угрюмые друиды,
Сибиллы хмурых королей
Отмстить какие-то обиды
Его призвали из морей.
 
 
Он вышел черный, вышел страшный,
И вот лежит на берегу,
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.
 
 
Летит пустынными полями,
За куст приляжет, подождет,
Сверкнет огнистыми щелями
И снова бросится вперед.
 
 
И редко кто бы мог увидеть
Его ночной и тайный путь,
Но берегись его обидеть,
Случайно как-нибудь толкнуть.
 
 
Он скроет жгучую обиду,
Глухое бешенство угроз,
Он промолчит и будет с виду
Недвижен, как простой утес.
 
 
Но где бы ты ни скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть,
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.
 
 
И ты застонешь в изумленьи,
Завидя блеск его огней,
Заслыша шум его паденья
И жалкий треск твоих костей.
 
 
Горячей кровью пьяный, сытый,
Лишь утром он оставит дом,
И будет страшен труп забытый,
Как пес, раздавленный быком.
 
 
И, миновав поля и нивы,
Вернется к берегу он вновь,
Чтоб смыли верные приливы
С него запекшуюся кровь.
 

В этом стихотворении Гумилев воспроизводит старинные бретонские легенды. Бретонцы верят, что огромные каменные валуны по ночам сходят со своих мест и… танцуют, а потом возвращаются на родные холмы. У Гумилева камень вызван из морских глубин волей друидов – жрецов-поэтов древних кельтских племен. В стихотворении камень тоже покидает сначала море, а потом и родные берега, чтобы отомстить своему обидчику.


Один из дольменов Бретани


Считается, что огромный каменный валун может сойти с места и отомстить тому, кто непочтительно о нем отзовется или толкнет его. В Арморике издавна полагали, что в камнях заключена могущественная энергия солнца, поклонялись валунам и верили в их таинственную силу. Эта вера сохранилась в Бретани и сейчас… Местные жители почтительно прикасаются к валунам, чтобы получить хоть частичку солнечной энергии, часами сидят у их подножия.

Жители города Фужер в Верхней Бретани считают, что под огромными камнями спрятаны сокровища. Как гласит легенда, каждый год, в ночь под Рождество, к одному из менгиров прилетает дрозд и приподнимает его, так что становятся видны спрятанные под камнем луидоры. Но горе тому, кто захочет забрать себе хоть одну ничтожную монетку! Менгир рассердится и раздавит несчастного своей тяжестью…

А вот еще одна история о фужерских менгирах. В Рождественскую ночь, когда в церквях идет торжественная служба, один развеселый менгир, которому явно надоело стоять на месте, покидает родной холм и отправляется на водопой. Потом он, конечно, возвращается, но горе тому, кто попадется на его пути. Менгир несется с огромной скоростью, не разбирая дороги… «Так что, дамы и господа, – предупреждают приезжих жители Фужера, – если увидите, как по дороге несется огромный камень, сверните-ка лучше в сторону…»

С фужерскими менгирами связаны не только страшные истории, но и красивые и торжественные обряды. Так, влюбленные в ночь новолуния приходят к аллее огромных камней. Юноша должен обойти камни справа, а девушка – слева. Сделав полный круг, они встречаются и обнимают друг друга. При этом влюбленные должны пересчитать камни. Если оба насчитывают одно и то же количество камней – их брак будет счастливым. Если число камней не сойдется на единицу или двойку – отношения двоих будут в целом гармоничными, хотя и не безоблачными. А если число камней совершенно не совпадет – значит, влюбленные друг другу не пара. А что? Если не сумели сойтись в таком простом вопросе, как количество камней, значит, не найдут общий язык и в более сложных вещах! С камнями не шутят!


Как считают ученые, ритуальные каменные сооружения – дольмены и менгиры – возникли в Арморике еще в докельтскую эпоху. Золотой век армориканской мегалитической «индустрии» приходится на 4500–2500 гг. до Р.Х., первое же появление на этой земле кельтских племен приходится на 430–450 гг. до Р.Х. Впрочем, согласно легендам, друиды знали о таинственном предназначении мегалитов и умели использовать их магическую силу.


Легендарное прошлое Арморики, которую средневековый поэт Кретьен де Труа называл королевством Артура, привлекло в начале ХХ в. в Бретань многих поэтов, литераторов и художников – как французских, так и русских. Бретань буквально очаровала поэтов Константина Бальмонта и Валерия Брюсова, художников Александра Бенуа и Елизавету Кругликову.

Неистовство бретонских ветров не позволяло художникам, работавшим на пленэре, пользоваться мольбертами, поэтому они привязывали подрамники толстыми веревками прямо к менгирам! Или к другим камням, торчавшим из земли и по форме напоминавшим каменные клыки. Волшебные камни понятное дело, делились с художниками силами и вдохновением!

Константин Бальмонт посвятил Бретани стихотворение, полное восхищения магическим прошлым этого таинственного края:


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации