Текст книги "Елена Ивановна Рерих. Письма. Том III (1935 г.)"

30. Е. И. Рерих – С. П. Потоцкой
21 февраля 1935 г.

Дорогая Соня, рада была получить от тебя весточку. Давно ничего не слышала о Вас. Ты знаешь мою нелюбовь к писанию, а за последние годы, и особенно же с отъездом Н.К., на меня обрушилась вся тягость переписки с многими Общ[ествами] им[ени] Р[ериха].

Ты хочешь иметь книги Учения, с удовольствием пошлю их тебе через Георг[ия] Гавр[иловича] Шкл[явера], ибо у него большой запас этих книг. Так что если он тебе не пришлет через неделю по получении тобою этого письма, запроси его, ибо одновременно об этом я пишу и ему.

Ты, вероятно, знаешь, что Н.К. и Юр[ий] уже больше года как уехали из Индии и сейчас находятся в Китае, в экспедиции. Сколько времени они останутся – трудно сказать, ибо, по-видимому, экспедиция будет продолжена и на этот год. Сейчас наш гималайский Ашрам очень опустел, уехала и мисс Э. Лихтман, приехавшая ко мне перед отъездом Н.К. и Юр[ия]. Дела в Америке требуют ее присутствия там. Много побед в делах было одержано за последнее время, и еще недолгий срок – и мы сможем шире развернуть нашу культурную деятельность. Ты уже знаешь, конечно, о Пакте и Знамени Мира. Так, в апреле в Вашингтоне состоится историческое событие подписания Пакта Рериха двумя Америками. Так Америка займет руководящее положение в этом Культурном движении. Новому – новое. Где сейчас Нока, я имею ее прелестные вещицы, коробочки с миниатюрами в персидском стиле. Она, несомненно, очень талантлива. Что Мариночка? У меня есть милая ее карточка с мальчиками. Один уже совсем маленький англосакс. Что Мира и ее детки? Но всё это уже взрослое, ведь Ленику уже двадцать пять лет.

У нас сейчас самое лучшее время года, близится весна, уже весь холм наш покрыт гималайскими нарциссами, цветут и фиалки. Еще несколько дней – зацветут и местные персики, и наши фруктовые деревья. Зима в этом году была очень снежная, так что все ближайшие горы покрыты снегом, что придает особую парадность всему пейзажу и необычайную свежесть и чистоту атмосфере. Что Дмитрий Николаевич? Скоро ли собираешься в Америку?

Светуня остался со мною. Его талант развивается замечательно. Без преувеличения скажу, что он самый крупный среди современных художников. Также занимается исследованием местной и тибетской фармакопеи и опытною посадкою лекарственных трав. Кроме того, изучает восточные философии и труды алхимиков. Так что у всех нас не хватает времени выполнить все задуманное и порученное.

Шлю мой сердечный привет Дмитрию Николаевичу, крепко целую тебя, дорогая Сонюша, и надеюсь, что время не за горами, когда мы увидимся.

31. Е. И. Рерих – Н.К. и Ю. Н. Рерихам
21 февраля 1935 г.

Сокровища мои, снова задержка в получении Ваших писем, снова кто-то интересуется ими. Возможно, что в субботу придут за две недели, но письмо нужно отправлять уже завтра. Через двенадцать дней О[яна] уже будет в Нью-Йорке. Побывает она и в Париже. Побеседует с Бо Пуст и сообщит мне свое впечатление. Ведь я еще не имею ответа на мое письмо к ней. Мне кажется, что Лепети не прочь иметь Презид[ентом] Шаб[аса]. На этой неделе от него не было письма, должно быть, он впал в уныние из-за не улучшающегося фин[ансового] положения. Хотелось бы мне получить из Нью-Йорка подтверждение о состоявшемся лоане. Последняя субсидия от Сток[са] что-то долго до нас не доходит. Время страшно напряженное. Получили письма от нашего полковн[ика] и его супруги, они в упоении от своего пребывания в Дели, были приглашены на бал к вице-королю и затем на завтрак, причем полк[овник] сидел рядом с леди Веллингт[он], а она почти (!) рядом с вице-кор[олем]. Много говорили о Пакте, подробностей не знаем, но будто Эмерс[он] очень заинтересован этим! Сейчас рассылаем полученные экземп[ляры] Просидингсов. В Прессе хорошо помещена статья Яр[уи]. Обо всем этом он пишет сам. Хорошо, что Конвенция Вашингт[онская] перенесена с 14-го на 15 апреля. Астрологически день этот гораздо лучше и благоприятствует всем духовным начинаниям. Свет[ик] должен сообщить Вам интересные новости о поездке г-на Колокол[ьникова] в Порторико. К[арл] Ив[анович] Ст[урэ] в последнем письме о продвижении Пакта ничего не пишет. Он еще не искушен в дипломатических тонкостях, и изъявление готовности принял уже за согласие. Там большой страх перед родственн[иками]. В своей культурной ячейке он действует с большим рвением, может быть, слишком по-школьному, но, конечно, нелегко иметь дело со 120 человеками различного сознания, часто образования и даже национальности. Кроме того, многие прошли уже первые месяцы восторга и теперь начинают выявлять свои истинные лики. Все это можно прочесть между строк. Конечно, иногда сетования его неосновательны; так он огорчен, что регулярно посещают все собрания, которые бывают четыре раза в неделю, до 60 человек. Я считаю, что это огромный процент, но по-школьному ему хотелось бы, чтобы все члены Общ[ества] были налицо. Но все же группа действует, и, если бы не особое положение в стране, при котором на каждое собрание нужно испрашивать особое разрешение, она развивалась бы много лучше. От Дукш[инской] уже больше шести недель не имею никаких сведений. Она даже не ответила – получила ли она посланные ей мною деньги на легализацию ее группы. Чую там большое неблагополучие. Ведь положение сородичей очень отяжелилось после ужасной трагедии, постигшей несчастную страну. Знаю, что мои письма не очень отвечали сознанию и устремлению моих тамошних корреспондентов, но никого серьезного и дельного на горизонте там не появляется. Ас[еев] тоже самонадеян и очень разбрасывается. Сераф[инина] огорчает нашего почтенного К[арла] Ив[ановича] своими утверждениями – «я огненный тип, я солнечный тип и потому должна всех учить». Именно, все они обуяны лихорадкой учительства. Между прочим, К[арл] Ив[анович] думает, что второй сотрудник, недавно проявившийся, будет лучше – посмотрим. В Болгарии тоже Клоп[ов] хочет основать культурную ячейку имени Р[ериха]. Я предложила добавочные правила для иногородн[их] Отделов, послала их К[арлу] Ив[ановичу] и Шкл[яверу], пусть выскажутся. Необходимо оградить себя от безответственных типов.

На наше письмо, написанное еще осенью и адресованное по твоему указанию г-ну Баденд[ику], к нашему изумлению, на днях ответил Гущ[ик]. Ясно, что они работают вместе. Письмо сумбурное, недоумевающее о нашем запросе и крайне лицемерное. Одно ясно, что он опасается чем-либо рассердить тебя. Вл[адимир] Ан[атольевич] ответит кратко, что письмо наше было вызвано дошедшими до нас упорными слухами о закрытии Отд[ела] Р[ериха] при «Вит[язе]»[226]226
  Спортивное и культурно-просветительное общество в Таллинне (1926–1940).


[Закрыть], и ввиду полного отсутствия сведений с их стороны мы запросили о деятельности этого Отдела. Вступать в переписку с этим неуравновешенным и до невероятия кощунственно-грубым типом нет возможности. У меня подымается физическая тошнота при чтении его писем. 25-го уезжает Мингиюр. Он дал письменное утверждение, что Юрий является лучшим знатоком тибетского языка. Также написал подробно все видения знаменитого воплощенца Миларепы, с которым они путешествовали по Непалу, – Юрию пригодится для его научной работы. Конечно, жаль, что словарь так задержался. Ну ничего, зато выйдет еще более полным. Первый присланный словарь много лучше второго, но без Юханчика он ничего не может, так что мы его отпускаем.

Порум[а] пока что очень довольна своей Группой в Филадельфии. Но, увы, я получила целую пачку писем от них, буду отвечать всем вместе. Также пришло еще письмо от Ч. Крэна, уже написанное его рукой, собирается приехать осенью в Индию. Почерк твердый. Стокс прислал неплохое письмо в ответ на мое. Флейшер задумал начать переписку со мною и пишет глупые письма, буду оттягивать ответы. Пасик, родной, как ужасно, что нужно столько писать! Вся прочая работа стоит из-за этого. Ах, если бы я обладала твоею способностью к речам и писательству! Конечно, года три такой тренировки, и приобрету некоторую легкость. Да, Гребенщ[иков] прислал свою статью о Препод[обном] Серг[ии], упоминает в ней недавно вышедшие книги Бориса Зайцева[227]227
  Зайцев Борис. Преподобный Сергий Радонежский. Париж, 1924.


[Закрыть], Пан[телеймона] Романова, и ни слова о нашей. Он остается верен себе и в то же время пишет мне сладчайшее письмо. Ну, обнимаю Вас, мои родные, берегите друг друга[228]228
  Далее текст написан от руки.


[Закрыть].

Сердце и думы с Вами,

Е. Р.

Наш слуга Нарзанг умер в Дардж[илинге], его скорую смерть предсказал лама.

Сейчас пришли Ваши письма от 20–26 янв[аря]. Несказанно тревожит меня отсылка гербария. Что за полено наш поместный!!

«Глав[а] скоро поймет», но об этом моем утверждении не пиши в своих письмах в Америку. Я говорю это только Вам, чтобы легче было пережить эту полосу. Все придет! Все придет – великие возможности и «небывалая победа»[229]229
  Запись в дневнике от 13 февраля 1935 г. // ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 1–2. Д. № 113.


[Закрыть] суждены.

32. Е. И. Рерих – американским сотрудникам
27 февраля 1935 г.

Родные мои и любимые, телеграмма о возвращении Дома пришла 24-го. Принесли нашу глубокую благодарность Вл[адыке] за все творимые чудеса и сердечную признательность огненному воину Логв[ану], непосредственно несшему всю страшную тягость этого бремени, и моей Порумочке, поддерживавшей его словом и делом во время этого огненного испытания. Сердце также знает и оценивает помощь каждого сотрудника в это неслыханное по напряжению время, но время, насыщенное изумительными возможностями. Благоразумное сотрудничество принесет чудесные результаты. Я так счастлива, что по Пакту удалось многое выправить. Теперь только уследить, чтобы кто-то снова не подкопался. Хорошо, что Модр[очка] понимает сущность Г. Борг[еса]. На этой суитнесс[230]230
  Sweetness (англ.) – слащавость.


[Закрыть] ничего не построить. Им можно лишь приказывать, но полагаться на них нельзя. Именно Протектор может сделать сейчас многое. Именно он и никто другой, потому пусть будет тверд в своих требованиях. Также приветствую обстоятельные консультации с авторитетами по Международному Праву, нам необходимо быть во всеоружии против попыток аннулировать инициативный Комитет, попыток, которых будет немало под разными предлогами. Мы не можем выпустить инициативу из наших рук и должны уметь отвечать на все аргументы. Потому соображение Логвана, что после подписания Пакта Правительством будет назначен Комитет для проведения этого, так правильно и своевременно и следует очень готовиться к этому. Именно наш Комитет должен явиться таким органом, как предложила это Модрочка. Нужно очень подготовить почву, и тут Протектор может много помочь, ибо он должен остаться Протектором такого Комитета. Вероятно, придется включить в состав Комитета несколько лиц, назначенных Правит[ельством], – придется явить большую тактичность и стараться удержать Протектора в этой почетной должности. Знаю, родные, что Вы приложите все устремление, чтобы выполнить Волю Вл[адыки].

Получила клипп[ингсы][231]231
  Clippings (англ.) – вырезки из газет.


[Закрыть], итак, Св[ен] Гедин утверждает то, что уже сказал Н.К. Между прочим, я так и не знаю, где появилась статья Н.К. «Да процветут пустыни»? Ведь сам През[идент] выразил желание, чтобы она была помещена. Неужели мы опять что-то упустили и предоставили другим инициативу? Это очень прискорбно! Ах, сроки, сроки, сроки! Когда снизойдет понимание их! Все упущенное сейчас – ущерб великий! И прежде всего для упустившего.

С нетерпением жду письма огненного человечка о ее беседах с нашими парижскими представителями. Я не имею ответа на свое письмо от г-жи де Во, должно быть, не знает, что ей написать. Надеюсь, что Лепети выслал Вам список Президиума в Ос[ло]. Неплохо было бы завязать сношения с Монсоном, написать ему о Пакте и выслать Просидингсы. Наш Лепети не воин, и все, что он пишет, старо и неубедительно. Без внутреннего горения, при малодушии ничего не продвинуть. Его нужно припугнуть немного. Думаю написать ему твердое письмо. Теперь очень изумило и обеспокоило меня следующее обстоятельство. В одном из своих осенних писем ко мне Лепети упоминал о выставке Манджкуо[232]232
  Так в оригинале. Имеется в виду Маньчжоу-Го.


[Закрыть], которая состоится в нашем Центре под флагом наших Учреждений. Я полагала тогда, что это делается с ведома Н.К., и вдруг из последнего письма от конца янв[аря] Н.К. я вижу, что он ничего об этом не знает и спрашивает меня, что сей сон означает? Родные мои, известно ли было Вам это обстоятельство и было ли на это дано Ваше принципиальное согласие? Ведь мне было преподнесено это как нечто решенное. В своем письме от 30 дек[абря] Лепети пишет: «Они по-прежнему сочувствуют устройству выставки под флагом наших Учрежд[ений]». Может быть, они и сочувствуют, но вряд ли мы сочувствуем этому после всех их попустительств, чтобы не сказать хуже. Вы уже получили письма Н.К. от конца янв[аря] и знаете, как посеянная бот[аниками] мерзость продолжает распространяться. Истинно, черная рука послала этих двух негодяев. При самых неожиданных комбинациях будем наталкиваться на посеянное зло. Пусть Друг очень имеет это в виду и не доверяет кажущемуся затишью с их стороны. Н.К. прав, что можно думать о существовании прямого и глубокого заговора. Также характерно, что никаких последствий обещанного воздействия со стороны соотечественников Са[вада] не слышно. Конечно, по-прежнему отношусь спокойно к травле со стороны р[усских] отбросов, ибо нужно узнать всю шайку, весь гнилой материал должен быть обнаружен и отброшен. Важно то, что там, где нужно, все протекает прекрасно.

Радуюсь росту Отделов имени Р[ериха]. Получила письма от Группы Ж[ивой] Эт[ики], пересланные Порумочкой. Отвечу им всем вместе. Я завалена перепиской, и очень ответственной. Правильно, что Зиночка отказала давать д-ру Ас[ееву] отчет о пребывании и работе Н.К. Также я не поощряю слишком частое помещение статей Н.К. в его журнале. Не дала разрешения воспользоваться выдержками из моих писем для следующего выпуска. Считаю, он может выйти и без этого имени. Ведь положение там не лучше, нежели в Харб[ине], в смысле церковности, изуверства и зависти. Годного материала там нет, кроме самого Ас[еева]. Думаю, что в Болгарии собрался более интеллигентный класс, но время покажет. Конечно, трудно запретить печатать рецензию о том, что стало публичным достоянием. Потому, если Ас[еев] хочет писать о Прос[идингсах], пусть пишет, но представляет ли он себе, что книга эта на английском языке?

Прочла письмо Рубак[ина], видимо, он дельный человек; конечно, есть что покритиковать и в письме. Проекта его еще не просмотрела. Но об этом напишу позднее. Зиночка ответила ему прекрасно, именно то, что нужно. Также совершенно правильно пишет Зиночка о необходимости установления теперь же непосредственных сношений Чэрмана[233]233
  Chairman (англ.) – председатель.


[Закрыть] нашего Комитета с Протектором и главами Пан-Ам[ерикэн] Юниона. Нужна кооперация. Также правильно предложение Модр[ы], чтобы наши друзья и авторитеты по Международному Праву написали статьи о различных аспектах Пакта и всего этого движения. Относительно ратификации Прибалт[ийскими] странами, кажется, вышло некоторое недоразумение. Наш К[арл] Ив[анович] Ст[урэ] не искушен в тонкостях дипломатического языка и, получив официальное сообщение, что Таллин[нское] Прав[ительство] выразило согласие на ратификацию Пакта, а затем официальную бумагу от Рижск[ого] Мин[истерства] Ин[остранных] Дел, что все три страны постановили действовать согласно в деле Пакта, решил на основании предыдущего сообщения Таллин[нского] Прав[ительства], что ратификация – дело решенное. На этой неделе он ни слова не пишет о Пакте. От Шкл[явера] тоже нет подтверждения об этой ратификации. Итак, нужно снова выяснять наши позиции. Знаю лишь, что в этих странах очень запуганы [родственниками] и боятся осложнений с ними в случае принятия Пакта. Характерно, что был запрос К[арла] Ив[ановича] об отношении [родственников] к этому Пакту! Всюду страх перед призраком! Да, дело Коо[ператива] – чрезвычайной важности для всего построения, для всех дел. Это нужно очень прочувствовать, тогда явится и находчивость, и возможности обнаружатся. Все дело в нашем устремлении и в нашем внутреннем горении. Когда мы сами зажжены, мы неизбежно зажигаем и приходящих в контакт с нами.

Также правильна беседа Зин[очки] с Моск[овым]. Тяжкий тип! Но все же лучше Шнарк[овского]. Оценила и присланную нам Гребенщиковым статью его о Преп[одобном] Сергии. Там есть перечисление недавно вышедших книг о Пр[еподобном] Сергии, и ни слова о книге «Знамя Пр[еподобного]». Характерно! Но письмо его ко мне, конечно, полно сладчайших уверений в любви и преданности – писатель! Упомянутых Зин[очкой] статей еще не получила.

Жду очень писем от моего огненного человечка. Хочу верить, родные мои, что Вы проявите всю душевную теплоту, все великодушие сердца и будете дружно сотрудничать в великом строительстве. Я так люблю всех Вас и так мечтаю видеть Вас счастливыми. Ведь у меня нет никого ближе Вас, ведь Лучи Вл[адыки] связали меня с Вами, и потому мне так больно каждое разногласие между Вами. И какое может быть разногласие в делах Вл[адыки], раз мы устремляемся в исполнении Воли Его? Какое может быть соревнование, когда все так различны и каждый имеет свои неотъемлемые накопления и способности. В глазах Вл[адыки] нет большего и меньшего, но лишь лучший и худший исполнитель Его Воли. Наиболее преданный и будет наилучшим исполнителем и наиболее близким Вл[адыке]. Так единое допустимое соревнование – это в преданности к Вл[адыке], выражающееся в лучшем и наиболее согласном выполнении всех Его Указов. Явите бережность к моему огненному человечку и не отяготите ее, много нужно ей выполнить, и не мешайте ей, ибо она следует определенным Указам. Все делается к обоюдному благу, к успеху общих дел и к преуспеянию каждого сотрудника. Успех Дел есть успех каждого из сотрудников. Так явим преданность Вл[адыке], Кто в кровавом поту стоит на Дозоре и с неистощимым терпением обращает в удачу все наши упущения и недомыслия. Сколько радости вкусит тот, кто не растратил этой драгоценной энергии, но сохранил каждую полученную им каплю и применил ее в Указанном направлении. Может быть, в час сердечной беседы мой огненный человечек передаст Вам, родные, Кто есть Вл[адыка], и Вы поймете все Величие, всю Мощь и Любовь и Самопожертвование этого Величайшего Духа нашей планеты.

Шлю нежность мою деткам. Обнимаю Вас, мои родные, и шлю весь огонь сердца, чтобы придать Вам силы в это напряженное, но такое строительное время. Мы стоим перед великими победами, от нас зависят их размеры и приближение. Время так кратко! Пусть ничто не будет упущено, пусть это будет нашим девизом.

Сейчас решили послать телеграмму Лепети с запросом о выставке и о том, нельзя ли ее аннулировать без враждебности.

Сейчас пришла почта европ[ейская], целый аваланш[234]234
  Avalanche (фр.) – лавина.


[Закрыть] писем! Выходит книга Клизовского, исправленная мною. Учение пролагает себе путь.

Рубак[ину] писать не буду, но сообщу мои соображения Зиночке[235]235
  Фраза написана от руки.


[Закрыть].

33. Е. И. Рерих – А. М. Асееву
27 февраля 1935 г.

«Urusvati»,

Naggar, Kulu, Punjab, Brit[ish] India

Многоуважаемый Александр Михайлович, согласно Вашей просьбе, отсылаю Вам выдержки из писем с подписью. Буду ждать обещанное письмо принципиального характера. Обращаюсь к Вам с просьбой обратить внимание на книгу А[лександра] Ив[ановича] Клизовского, которую Вы, несомненно, получите из Риги. Рукопись ее была просмотрена мною, и, должна сказать, книга эта крайне своевременна и является ценным вкладом в небогатую русскую оккультную литературу. Конечно, ввиду того, что книга эта должна была пройти через духовную цензуру, многое пришлось принять во внимание и весьма ценное изъять. Много усилий было употреблено А. И. Клизовским, чтобы добиться ее разрешения, но устремление и настойчивость всегда увенчиваются успехом. Книгу эту следует поддержать, она тоже издана на личные средства автора, с трудом им добываемые.

Очень буду рада, если Вы достанете удовлетворительный материал о Франчиа Ла Дью, но думаю, что, скорее, Вы будете уловлены в сети «Аморка». На эту организацию придется мне приоткрыть Ваши глаза. Скажу Вам совершенно конфиденциально. Особо худого в ней нет, и на страницах журнала можно встретить неплохие и даже прекрасные статьи. Сам Император неплохой человек, но с большой склонностью к бутафории и к тому, что мы называем в Америке «блёфф'ом»[236]236
  Bluff (англ.) – обман, блеф.


[Закрыть], то есть, попросту говоря, к добродушному и безответственному надувательству, которое, конечно, часто дает вредные последствия. В Америке репутация его очень определенная и, конечно, всерьез его не принимают. Если хотите познакомиться с главою этого Общества Спенсером Луисом, или, как его называют, Императором, то нужно прочесть некоторые его труды, хотя бы о поездке его в Палестину и о Беспорочном Зачатии. Одно объяснение последнего таинства свидетельствует о том, что он никогда ни во что не был посвящен. Именно эта организация никакого непосредственного Водительства не имеет. Император Сп[енсер] Луис есть ее Альфа и Омега. Он держится на заграничных членах. Ну, об этом еще поговорим. Сейчас хочу лишь пробудить Вашу настороженность. Почта уходит, потому должна кончать. Всего светлого и радостного.

Е. Р.

P.S. Можете поместить в Вашем сборнике оповещение, что «Тайная Доктрина» Е. П. Блаватской целиком переведена на русский язык Е. И. Рерих и готовится к изданию в Америке.