Текст книги "Геббельс. Портрет на фоне дневника"

«Миф Гитлера должен остаться неколебимым, как бронза»

7 июня 1928. Муссолини уже устойчивее, чем Гитлер [сетует Геббельс]. То есть он уже государственный деятель, а Гитлер еще революционер. Муссолини не любит сниматься с улыбкой. Почему? Политику нужны инстинкт, осмотрительность, дар организатора и оратора. Политик – художник. Народ – его материал. [Это вновь повторенная без ссылки на Гитлера его установка в «Майн кампф».] 9 ноября [день мюнхенского путча] было днем нашей судьбы. Из мелкобуржуазного пивного бунта явилась подлинная немецкая революция. Гитлер с этим не согласен. Он еще держится за свою тогдашнюю политическую величину.

Гитлер желает считать Пивной путч революцией, и Геббельс иронизирует: «Шеф – крупный путчист».

Существует стереотип: Геббельс, мол, неизменно боготворил Гитлера. Так это представлялось и мне. Но дневник передает отношение Геббельса к Гитлеру несколько разнообразнее. Для него Гитлер пока что «шеф», как он его называет в дневнике. «Фюрером» он станет для Геббельса лишь тогда, когда будет олицетворять собой всю власть в Германии. Геббельс всячески стремится приблизить этот момент, ни на минуту не оставляя при этом своих притязаний на место рядом с Гитлером и не спуская глаз со своих врагов и соперников в партии.

Прежде всего разгорается его борьба со Штрассером, бывшим покровителем и еще недавно так почитаемым им Штрассером, которого он предал. И тут он больший гитлеровец, чем сам Гитлер, не порывающий со своим соперником.

22 июня 1928. Д-р Штрассер должен быть уничтожен, чего бы это ни стоило. Этот человек – сатана всего движения… Теперь Гитлер должен сказать решающее слово.

Склочничает Геббельс и с рутинным в его представлении мюнхенским окружением Гитлера. «Пфеффер рассказывает мне о Мюнхене. Как распределятся мандаты. Подтасовка! Если б не было Гитлера, сожрали бы один другого».

13 июля 1928. Я люблю его [Гитлера] как отца. Он универсален. Он прекрасно рассказывает. [И тем больше любит Гитлера, чем определеннее тот настроен против Штрассера.]

24 августа 1928. Я вынужден настойчиво убеждать шефа. Иногда даже против своего убеждения… Но я должен так поступать, чтобы спасти партию… У меня много врагов в Мюнхене… Это доказывает, что я кое-что могу. Гитлер всецело на моей стороне.

На отрезке 1928–1929–1930 годов образ Гитлера как фюрера снижен в дневнике. Но это не меняет дела. Позади остались годы, когда Геббельс смятенно ждал явления сильной личности, «вождя», которому может отдаться и тем укрепиться в своей расшатанной жизни, обрести устойчивость. Склоняясь признать вождем Гитлера, он болезненно воспринимал те или иные несоответствия Гитлера предназначенности на роль фюрера, какой она виделась Геббельсу. И страшился разочарования. Теперь же его реакция в подобных случаях иная.

Он по-прежнему восхищен, когда, выступая, Гитлер имеет бурный успех, тем более если Геббельс сам отвечает за подготовку такой встречи с ним, как в Берлине, и удача поднимает его акции.

17 ноября 1928. В 8 часов Спорт-палас[135]135
  Здание Дворца спорта в Берлине на Потсдамерштрассе, 172, вместимостью более 10 000 человек.


[Закрыть] огражден полицейскими. 16 000 человек. Переполнено. В 8.20 появляется Гитлер. Бесконечный восторг. Музыка. Вступают знамена. Затем говорит Гитлер. 1 1/2 часа. Потрясающая речь. Все время прерывается аплодисментами. Под конец ураган. Все встают. «Германия превыше всего…» Величайший успех за все время моей работы… Как я счастлив! Я боюсь зависти богов!

Но вступают и другие интонации. Это и терпимость по отношению к тем, кто критикует Гитлера, вялое отстаивание его: «Пфеффер считает, что шеф лично принимает слишком ответственные решения. Возможно, он прав, но для Гитлера это единственная возможность удержать буянящих вожаков».

И несокрушенность, когда поступают компрометирующие сведения о Гитлере: «Пришел Кауфман. Он рассказывает нелепые вещи о Гитлере. Он, и его племянница Гели, и Морис [шофер Гитлера]. Женщина – это трагедия. Надо ли отчаиваться? Почему мы все должны так страдать от женщины [уговаривает он себя]. Я понимаю все. Правду и неправду» (18.10.1928). Это глухо обронено в записи – что-то, связанное с ревностью Гитлера к Морису. О романе Гитлера с его юной племянницей Гели Раубаль было известно в узком кругу нацистской элиты. Через три года Гели покончит жизнь самоубийством[136]136
  Ангела «Гели» Раубаль (1908–1931) – дочь единокровной сестры Гитлера. В 1927 году шофер и телохранитель Гитлера Эмиль Морис (1897–1972) вознамерился жениться на Гели. Этого Гитлер не допустил. Он тяжело переживал смерть Гели и приказал сохранить неприкосновенной ее комнату в своей резиденции.


[Закрыть].

Геббельс, однако, подточен, ему явно «отсвечивает» Муссолини, Гитлер не выдерживает сопоставления с ним: тот уже шесть лет диктатор, в то время как Гитлер не может навести порядок в своей партии. «У нас слишком много обывателей в партии. Мюнхенский курс иногда непереносим. Я не готов участвовать в гнилом компромиссе… Я иногда отчаиваюсь в Гитлере. Почему он молчит?» (5.4.1929).

Но это отчаяние локально. Геббельс в отличие от прежних лет не драматизирует нерешительность Гитлера и другие его непригодные качества. Не обескуражен. Дело уже в значительной степени сделано. Под оглушающей, непрерывной пропагандой мифа о Гитлере – мессии, ниспосланном вожде и спасителе нации – неприкаянные массы, духовно люмпенизированные, все в большем числе прельщены Гитлером, воспламенены надеждой на него. Надо удерживать и развивать этот успех, в который внес свою немалую лепту Геббельс. «Я сам сотворю свою славу», – поручался он. Творя славу Гитлера, он творил и свою подле него.

«Сколько дурного слышал я о Гитлере. Но я верю в него… Я всегда спорю с такими слухами и буду впредь. Миф Гитлера должен остаться неколебимым, как бронза».

Люди хотят слышать только хорошее о Гитлере. Это и важно. Ведь вколочен заявочный столб: «Гитлер – будущее Германии», «Гитлер – это национал-социализм».

(Пропаганда внушала: Гитлер – анахорет, живет только мыслями о благе народа, отказывая себе в личной жизни, во всех житейских благах. Этот миф, упорно насаждаемый, прочно умостился в народном сознании и был живуч. Сужу об этом из общения с немцами в дни поражения Германии.)

Геббельс вполне прагматично, неуклонно отстаивает Гитлера. Если будет нанесен урон мифу – зашатается Гитлер, рухнет все.

«Национал-социализм должен стать государственной религией немцев»

Как бы там ни было, ни о каком другом фюрере не может быть и речи. Гитлер остается знаменем партии, гарантом ее победы. И, мешая досаду с признанием, Геббельс встраивается во взгляды Гитлера. Вполне беспринципно. И в малом, и в большом.

Вот он с братом Конрадом[137]137
  Старший брат Геббельса Конрад (1893–1949) был во французском плену во время Первой мировой войны. Вступил в НСДАП в 1928 году. После войны был арестован и провел три года в трудовом лагере. Умер за несколько часов до освобождения.


[Закрыть] смотрел фильм «Верден»[138]138
  Фильм-драма «Верден» (1928, режиссер Леон Пурье) посвящен «Верденской мясорубке» 1916 года – одному из самых кровопролитных сражений Первой мировой войны.


[Закрыть]: «Фильм без тенденции. Ни военный, ни пацифистский. Ни за французов, ни за немцев. Хочет всех оправдать и ко всем несправедлив. Слишком много шума. Слишком много гранат. Все это утомительно».

Дней через десять он снова смотрит этот фильм, но уже с Гитлером, и тому фильм весьма понравился. «Вечером с шефом. “Верден” в кино. Смотрел его во второй раз и все же потрясен. Великий военный фильм». Такой вот примитивный оборотень. Но речь идет и о коренных установках.

1 сентября 1928. Шеф говорил два часа, потрясающе. О невозможности осложнять движение религиозными вопросами.

И в развитие его установок Геббельс начинает подкоп под религию.

16 сентября 1928. Лютер[139]139
  Мартин Лютер (1483–1546) – христианский богослов, переводчик Библии на немецкий язык, зачинатель Реформации в Германии.


[Закрыть] сегодня нам мало что дает. А если мерить полной мерой, он половинчат. Ему следовало или вообще не приходить, или прийти революционером. А так предстает перед нами малый, который ничего иного после себя не оставил, как только разделенный религиозно народ. Так мне думается, что католицизм и протестантизм одинаково никчемны. Лютер был первый религиозный либерал. [А «либерал» – это худшее ругательство у Геббельса.]

Он давно не пускался в рассуждения о религии и вере. Это первый шаг в заданном антирелигиозном направлении. Оттачивание красноречия, «домашние заготовки», чтобы в тот момент, когда окажется возможным, «не осложняя движение», приступить к «религиозным вопросам», быть наготове. Геббельс быстр и всегда на подхвате, чтобы подтверждать, опережая других, свой приоритет в пропаганде – изготавливать формулировки на заданную тему. Это старт. А ровно через месяц, день в день, он с новым кодексом уже выходит напрямую.

16 октября 1928. Что такое для нас христианство? Национал-социализм – это религия[140]140
  Христианство вскоре объявят религией «слабых и неполноценных». Культивировалась вера в форме беззаветной преданности фюреру, «спасителю Германии».


[Закрыть]. Нам не хватает только религиозного гения, который отверг бы старые, изжитые формулы и построил бы новые. Нам не хватает ритуала. Национал-социализм должен стать государственной религией немцев… Моя партия – моя церковь.

«Политический вождь должен быть выше религиозных учений своего народа». Это еще один виток национал-социализма. Среди всего, что намерен Гитлер, придя к власти, узурпировать, важное место отводится религии. Начнется гонение на церковь, преследование священнослужителей, а само понятие «христианство» будет за ненадобностью отброшено. Мы-то это всё сами проходили.

Но куда же вот так безо всякого торможения и следа разом подевались заклинания, мольбы Геббельса к Богу на всем пути к гауляйтерству? Геббельс – полый. И все установки Гитлера входят в него без порога. «Помоги мне, Господи, силы мои на исходе», «Мы должны искать Бога. Для этого мы приходим в мир!» – все это являлось из пустоты и в пустоту кануло. «Быть истинными христианами! Как это трудно, как безумно трудно!» Вот и пришло облегчение: Гитлер скинул груз христианства.

«Новости вкратце»

Так обозначает иной раз Геббельс свои записи.

31 мая 1928. Вечером я встретил господина Шт. из русских эмигрантов вместе с казачьим полковником, который до войны руководил русским шпионажем. Что я узнал! Мы все еще очень беззаботны. Управление полиции всеми средствами работает против нас. Мы должны изощреннее действовать. В каждой немецкой партии и в органах власти у большевиков есть шпионы. Они сторожат нас, как черт грешную душу. Вместе с полицией они устроили настоящую охоту на НСДАП. Надо быть настороже… Русские будут держать меня в курсе дел, но надо следить, чтобы они не облапошили.

22 июня 1928. Я узнал, что Кох[141]141
  Имеется в виду Эрих Кох (1896–1986), уроженец Эльберфельда, член НСДАП с 1922 года, руководитель ячейки партии в Эссене и заместитель гауляйтера Рура, будущий гауляйтер Восточной Пруссии.


[Закрыть] тогда написал против меня бесстыдную статью, я всегда чувствовал это моим верным инстинктом, все его вонючее, лживое… [неразб.] С такими людьми мы стоим в одних рядах. От такого может стошнить.

С этой записью связан эпизод, который Геббельс не раскрывает. Кох, в то время гауляйтер Восточной Пруссии, опубликовал в газете «Национал-социалист» памфлет под названием «Последствия расового смешения». И хотя герой памфлета назван не был, партийная верхушка легко узнала в нем Геббельса: «Физическая гармония нарушена… уродливыми, неуклюжими отдельными частями тела. Я хотел бы в этой связи сослаться на нижнесаксонскую поговорку: “Остерегайся меченого!”»[142]142
  Цит. по: Reuth R. Goebbels. Eine Biographie. München: Piper, 1990. S. 121f.


[Закрыть]

Геббельс грозил отставкой. Прибегнув к поддержке Гитлера, выдвигал обвинения против подозреваемого им в авторстве Коха. Но памфлет был анонимным, и Геббельс, ничего не добившись, выступил с унизительным опровержением. Ведь не было ничего сокрушительнее для карьеры, чем прослыть расово неполноценным, плодом смешанного брака. Он объяснял, что неблагополучна его нога не от рождения, а от болезни, случившейся, когда ему было 3–4 года. «Так что с расовой позиции никоим образом не могут быть обусловлены неблагоприятные заключения, – писал он. – В противном же случае [т. е. будь он калекой от рождения] на это имелось бы право».

Такие вот жалкие, к тому же и страшные слова. Геббельс следует фашистской расовой догме и только ищет в ней лазейку для себя. И в свою очередь желает подцепить продвинувшегося в партии Лея, будущего фюрера «трудового фронта». Пусть тот не увечный, можно поискать и что-либо другое: «Д-р Лей – странный тип. Может, он перекрасившийся Леви?» (10.8.1928).

Легко представить себе, уже зная об этом, как пришедший к власти нацизм обрушится расовой идеологией для начала на саму Германию. Растопчет человеческое достоинство, наделит одних чувством неполноценности, страхом перед угрозой жизни. Других растлит чувством расового превосходства по составу своей крови. Из расового же высокомерия и культа «белокурой бестии» спишет физические и иные изъяны у немца на «расовое смешение» с вытекающими для испытуемого последствиями.

Не только народы различаются на основе их расовой принадлежности, но сортировке подвергаются и люди внутри народа. И внутри «избранного народа» – немцев – надлежит провести проверку на сортность и племенную пригодность. Вместо всех заповедей – одно только «священное право»: сохранять кровь «чистой». Выделять в народе «расово ценные элементы» и заниматься их размножением. Планируется жесткая селекция среди немцев. Человек нездоровый или подозреваемый в недостаточно физически надежной наследственности объявлялся негодным «для спаривания». Это «Майн кампф» – 1924 год (1-я часть) и 1925-й (2-я часть). В те времена, да и позднее это ничем иным не могло показаться, как только бредом. Но все это осуществилось в Германии, вплоть до принудительной стерилизации тех, кому не положено было «спариваться»[143]143
  Закон «о предотвращении рождения потомства с наследственными заболеваниями» или «о наследственном здоровье» был принят нацистами уже 14 июля 1933 года. Лица, страдающие болезнями из приложенного обширного списка, а также родившиеся в результате «расового смешения», подлежали принудительной стерилизации.


[Закрыть]. Геббельсу даже пришлось вызволять из беды сотрудника своего министерства, приговоренного, как он посчитал, зазря к этой операции.

Мне встретилась на дороге войны зимой 1945-го немка. Она росла в детдоме, а когда пришел срок ей покинуть детдом, встать на свои ноги, ее подвергли тестированию. На вопросы о родителях Гитлера она сбилась, неправильно ответила. Была переэкзаменовка. От волнения она снова что-то напутала, и ее сочли неполноценной, обрекли на стерилизацию. Мужчина до 45 лет не имел права на ней жениться. Пришибленность, позор, одиночество и нищета вытолкнули эту несчастную женщину на панель. Война подобрала ее и определила в публичный дом в Бромберге – перевалочном пункте солдат-отпускников, едущих с фронта на родину.

Все, что казалось невероятным, воплощалось на практике в нацистской Германии. Начало было положено в клиниках в Бухе, на северо-востоке Берлина. Здесь подверглись унизительнейшему, зловещему обследованию поголовно все жители района. В картотеке результатов обследования было заложено право человека на профессию, на карьеру, на брак, службу в армии и в конечном счете на жизнь[144]144
  Медицинские клиники в берлинском районе Бух одними из первых начали участвовать в программе эвтаназии. А выявленная степень «расовой чистоты» позволяла немцам надеяться на продвижение по государственной службе. Или наоборот.


[Закрыть]. У меня сохранилась брошюра с инструкциями этой «медицинской службы». На расовой шкале в самом низу – цыгане, строчкой выше – евреи, следом – русские и другие славянские народы.

История распорядилась так: наша 3-я ударная армия вошла в Берлин с северо-восточной окраины; сюда, в Бух, где разместились отделы штаба армии, в уцелевший корпус клиники были доставлены обгорелые трупы Гитлера и Геббельса, и специально назначенная комиссия 1-го Белорусского фронта подвергла судебно-медицинскому исследованию на этот раз самих главарей нацизма. Возглавлял эту комиссию главный судебно-медицинский эксперт фронта подполковник Шкаравский. Его имя – Фауст. Гитлера и Геббельса анатомировал доктор Фауст![145]145
  Подробно эта история рассказана в книге Елены Ржевской «Берлин, май 1945». Фауст Шкаравский (1897–1975) – врач, главный судебно-медицинский эксперт Центрального фронта, 1-го Белорусского фронта и Группы оккупационных войск в Германии.


[Закрыть]

Больным в соответствии с этим законом считается тот, кто страдает от следующих болезней:

– прирожденного слабоумия,

– шизофрении,

– маниакально-депрессивного

– умопомешательства,

– наследственной эпилепсии,

– хореи Хантингтона,

– алкоголизма…

(Из «Закона о защите наследственного здоровья немецкого народа», 14.7.1933)

«СА получили слишком много самостоятельности»

21 июня 1928. Вояки готовы испоганить партию. У меня есть что сказать Гитлеру… Я тоскую по благосклонной женщине.

30 июня 1928. Вечером смотрели «Потемкина»[146]146
  «Броненосец “Потёмкин”» (1925, режиссер С. Эйзенштейн) – популярный во всем мире советский исторический фильм эпохи немого кино. Геббельс делает замечание о его опасности, поскольку он снят в СССР, а режиссер – еврей.


[Закрыть]. Надо сказать, замечательно сделано. Прекрасные массовки. Пейзажные и технические съемки точного воздействия. Бомбящие лозунги сформулированы так точно, что не найдешься возразить. В этом опасность фильма. Хорошо бы у нас был такой… Слушали русский концерт.

17 июля 1928. Вечером в аквариуме. Есть на что посмотреть. Я долго стоял перед ящиком. Морской петушок старался сожрать мелкую рыбешку. Вот природа! Немилосердна!

24 июля 1928. Еврейская сатирическая газета уже нарисовала карикатуру на меня в Боркуме[147]147
  Боркум – остров в Северном море в архипелаге Фризских островов. Один из первых немецких курортов.


[Закрыть]. Оно и видно, они и здесь меня не забывают!

27 июля 1928. Вчера курортники устроили протестное собрание с требованием предоставить зал, чтобы я произнес речь.

7 августа 1928. СА надо организовать по-другому. Я добьюсь этого в Мюнхене… Гитлерюгенд[148]148
  Гитлерюгенд – национал-социалистический молодежный союз для юношей 14–18 лет. Возник в Веймаре 3–4 июля 1926 года. Союз германских девушек был подчинен гитлерюгенду.


[Закрыть] приходит сейчас в хорошую форму, так же и студенческий союз, с фюрером которого, фон Ширахом[149]149
  Бальдур фон Ширах (1907–1974) – фюрер германской молодежи. С августа 1940 года – гауляйтер Вены. Отбыл 20 лет заключения по приговору Нюрнбергского трибунала.


[Закрыть], я вчера долго беседовал. Отличный человек. Дворянин. Умный, способный. Сегодня опять весь день конференция. К тому же сильная тоска по женщине. Я глупею без общения с женщинами.

8 августа 1928. Я потратил весь день, объясняя солдатам из СА, что марш на Берлин уже в августе – безумие… СА получили слишком много самостоятельности, а когда вояки начинают делать политику, выходит глупость. Пора дать им по рукам.

4 сентября 1928. В воскресенье окончание конференции. Череда никчемных докладов. В заключение выступает шеф. Как всегда, феноменально… Берлин, Берлин! Tempo! Tempo! Слышу от Марии [сестры], что отец очень болен. [Это известие уже не впервые тщетно призывает его в Рейдт, где в родительском доме он до самых последних лет скрывался от нужды и одиночества в тепле и заботах о нем любящих близких.]

8 октября 1928. Письмо от Ханны. Мы должны расстаться. Приказ есть приказ. Люди хотят видеть в фюрере[150]150
  Фюрер (т. е. вождь) в данном случае сам Геббельс. Гитлера он в ту пору именует «шефом». В 1938 году ради соответствия идеалу Гитлер принудит Геббельса сохранить брак с Магдой.


[Закрыть] идеал. Так и должно быть! Я же останусь одинок. Слава или любовь? Приходится выбирать между ними.

14 октября 1928. Партсъезд состоится 3, 4 и 5 августа в Нюрнберге или Мюнхене. Будет большой исторический праздник. Это будет единый аккорд ликования… В 6 часов пришла Ханна… Какое прелестное дитя!

16 октября 1928. «Граф Цеппелин» приземлился после 112-часового перелета[151]151
  Пассажирский дирижабль «Граф Цеппелин» был построен в Германии и стал самым большим в мире. 18 сентября 1928 года он совершил свой первый полет.


[Закрыть]. Удивительное достижение немцев. Можно гордиться принадлежностью к этому народу… Вновь безграничное уважение к немецкому прилежанию и гениальности. Этот народ, так рабски сейчас приниженный, все же первый и самый творческий на земном шаре… Как примитивны против нас Россия и эти новые разевающие пасть государства.

В тот же день, расправившись в дневнике с христианством, подменяя его новым «вероучением» – национал-социализмом, он направляется, однако, в церковь: «Сегодня днем я крестный Фолькера Швайцера[152]152
  Отец малыша Фолькера, Ганс Герберт Швайцер (1901–1980), был известным немецким графиком и карикатуристом, одним из первых членов берлинской ячейки НСДАП (с 1926 года).


[Закрыть]. Тут уже конфликт. Ритуал еще не отменен». И на следующий день: «Выступает пастор Фальк из Немецкой церкви[153]153
  «Союз за немецкую церковь» был основан в июне 1921 года. Его целями были «германизация» немецких протестантов в духе националистических идей и расового превосходства, исключение из рядов церкви христиан еврейского происхождения. Союз издавал журнал «Немецкая церковь».


[Закрыть]. От сердца к сердцу. Очень празднично и без китча. Начало нового ритуала. Не волнующе и захватывающе, но хотя бы не скучно и отталкивающе. Фолькнер Хартманн: он должен стать настоящим немцем». Зачастили приглашения на крестины, они теперь входят в его обиход. «Крестины. Я изображаю крестного. Ужасный китч. Церкви отжили. Есть вероисповедание, но нет религии. Все крутится вокруг чаевых… Ганс Ульрих [новорожденный] вопит как лудильщик. Мы все сделаем из него настоящего человека» (4.7.1929).

Его крестников, этих Гансов, к тому времени шестнадцатилетних, я видела в дни штурма Берлина злодейски брошенными комиссаром обороны столицы, Геббельсом, вместе со школьниками (вплоть до 12-летних) сражаться на улицах в смертельном пекле проигранной войны и погибать, чтобы на час-другой оттянуть смерть обреченных Геббельса и Гитлера.

В берлинском земельном архиве[154]154
  Landesarchiv. Цитаты приведены Ржевской по выпискам, хранящимся в ее личном архиве.


[Закрыть] я читала свидетельства этих подростков: вернувшись в мае 1945-го в школы, они писали сочинения о том, что пережили. «Ужасно затравленные бомбардировщиками, штурмовой авиацией и артиллерией, без еды и питья и без всяких указаний, мы отступали. В Эберсвальде мы тут же попали “в действие” – в команду, которая состояла из ребят 12–17 лет. Плохое вооружение и приказ “непоколебимо держаться”. [Это пишет 14-летний Герберт Нейбер.] Снова ад бомб, гранат, ружейных пуль… бегущие офицеры, которые перед своим бегством заставили повесить как “изменников отечества” рассуждающих солдат; стонущие раненые, которым никто не оказывает помощи. Потом в последний момент – отступление на грузовиках. Но уже через три километра нас снова стащил вниз капитан – он орал и размахивал пистолетом. Но скоро опять сдали и эту позицию и опять отступали, затравленные криком ужаса: “Русские идут!”»

«Гитлер над Германией!»

22 октября 1928. Сегодня шеф испробует во Дворце спорта микрофон.

Ранее Геббельс сетовал, что радио войдет в каждый дом и окончательно превратит немцев в обывателей. Но вот оказалось, что «апробированная» новая техника эффективно служит небывалой по массированности пропаганде фашистов, обрушенной на немцев. И если прочие нацистские главари мотались по всей Германии в наземном транспорте, и среди них самый энергичный пропагандист – Геббельс, то для Гитлера был приспособлен еще и самолет, что и вовсе было в диковинку, ошеломляло. Стремительные перемещения Гитлера по воздуху, с внезапным или объявленным появлением то тут, то там на митингах и собраниях в разных частях Германии, способствовали его популярности. «Гитлер над Германией!» – кликушествовал Геббельс.