Текст книги "Геббельс. Портрет на фоне дневника"

«Всей нашей творческой деятельности не хватает демона»

29 октября 1928. Мой 31-й день рождения… Я не прошу богатства, счастья, жратвы. Только чтобы жить для славы и действовать, чтобы оставить пример потомству… Вчера был дома. Посещение какой-то истерической особы. Слишком пухлая, чтобы меня соблазнить… Всей нашей творческой деятельности не хватает демона.

Но сам-то Геббельс накоротке с демоном и на этом основании выставляет себя революционером. Тут кстати припомнить Честертона. Для него злой дух, демоны и дьявол вместе с ними скучны донельзя. По нему, вся эта бесовщина – не романтизм восстания и не черный романтизм разрушения, а всего лишь дорога к посредственности.

30 октября 1928. Я познакомился с безымянным, самоотверженным голландским целителем. Не один из множества шарлатанов, а высокообразованный блестящий человек, который в первый момент немного отталкивает, но затем очень привлекает… Надо не терять его из виду.

Это начало новой линии в пропаганде Геббельса – привлечение лиц, воздействующих на публику не традиционными методами, а мистическим, гипнотическим внушением и всяческим чудом, в которое сам Геббельс не очень-то верит. Когда предсказания астрологов, ясновидцев в пору Второй мировой войны станут неблагоприятными, Геббельс будет преследовать их, загонять в тюрьмы. А покуда что он готов поощрять их. И ему поставляют новые интригующие сведения о таких «могучих» лицах. «Разговор с Г. Анакером [писателем-нацистом][155]155
  Генрих Анакер (1901–1971) – писатель и поэт швейцарского происхождения, в своем творчестве прославлявший нацистские идеи. Член НСДАП с 1924 года. Писал стихи для «Фёлькишер беобахтер», маршевые песни нацистских организаций, пропагандистские скетчи и речёвки.


[Закрыть]. У него друг нашел славное средство к освобождению Германии, на сей раз извлеченное из силы земли». «Мы музицировали и заклинали духов. Очень занятно».

13 ноября 1928. Рейхстаг хочет лишить меня иммунитета. Этого еще не хватало!

21 ноября 1928. У меня слишком мало возможностей для отдыха. Я едва вижу самого себя. Мое личное «я» блекнет. Все притязают на меня, только я не могу ни на кого притязать. Вершины одиноки! Ужасно познавать правду этих слов, пусть в меньшем масштабе, уже в столь молодом возрасте… Другие живут и любят, они удивляются и обожествляют мою силу и ясность, а я черпаю только из самого себя, не находя даже эрзаца той энергии, которая мне нужна. Я должен давать и ничего не могу взять. От этого я медленно сгораю.

Это рецидив плача по себе, но с неуемным теперь самовосхвалением. Прежде раздирала невостребованность: «Я пока – ничто». Точила в душевном подполье мания величия. Теперь-то, похоже, с ней все в порядке.

23 ноября 1928. Дело Кютемейера: мы вышли на след убийц и надеемся в ближайшие дни их схватить. Полиция преступно безразлична. В эту ночь я осматривал место преступления. Ужасно! Боже, избави меня от смерти от руки соотечественника!

9 декабря 1928. Этот номер «А» [ «Дер Ангрифф»] прекрасен. Но его, наверно, арестуют [из-за профанации религии]. Мы снова использовали картину с Христом.

16 декабря 1928. Разговор с казачьим полковником. Они хотят помощи в борьбе с большевизмом. Хорошо. Но я не слишком связываюсь с эмигрантами. Они распущены и ждут deus ex machina[156]156
  «Бога из машины» (лат.), т. е. высшую силу или удачу, которая повернет дело в их пользу.


[Закрыть]. Каждый день у них новые планы, а сами ничего не делают.

3 января 1929. Прекрасный фильм, борьба любви и долга[157]157
  Фильм «Стенька Разин» или «Понизовая вольница» (1908) – первый снятый в России художественный фильм.


[Закрыть]. Стенька Разин закалывает возлюбленную, чтоб остаться мужчиной и вождем. Этический пыл, который действует потрясающе. Русская музыка, моя старая незабываемая привязанность.

В начале войны против Советского Союза министр пропаганды Геббельс издал приказ, запрещающий исполнение классической и современной русской музыки. В развитие этого приказа было спущено в действующие немецкие войска указание (цитирую по сохранившемуся в моем архиве трофейному документу): «В развитие приказа № 121 от 2.8.1941 запрещается петь русские песни: “Катюша”, “Полюшко”, “Три танкиста” и другие». Но «Катюшу» немецкие солдаты все же пели.

«Я подумываю купить себе собственную квартиру, – делится с дневником Геббельс, – но денег не хватает».

11 января 1929. На улице сибирская зима. 19 градусов ниже нуля.

12 января 1929. Эти Борджиа[158]158
  Геббельс имеет в виду род Борджиа, из которого вышли два папы римских и много кардиналов. Борджиа имели дурную славу отравителей, но удерживали власть любыми средствами.


[Закрыть] были настоящие молодцы. Великие грешники, но все же великие. Если б у нас в республике были хотя бы такие люди. Но все ничтожны и в добре, и в зле.

14 января 1929. Вчера утром был в Национальной галерее… Мы сегодня мыслим совсем иначе. Более всеохватывающе, словом, социалистично во всем. Мы больше не видим части, только целое. Этим XX век отличается от XIX.

16 января 1929. Ряд военных фильмов времен войны. Это была когда-то Германия! Как низко мы пали.

«Децентрализация от лукавого»

19 января 1929. Небывалая по низости кампания в прессе против нас.

20 января 1929. Воскресенье утром. Конференция руководства… Тема: парламент, ближайшие задачи. Отделить гауляйтера от депутата. Я резко выступаю против. Для Берлина это было бы катастрофой. Гитлер настойчиво опроверг меня, но добавил, что в отношении Берлина я прав. «С вас я никогда не сниму ношу Берлина. Я никогда не смогу никого другого представить себе руководителем Берлина!» Сильное признание из его уст моей работы в Берлине… После обеда – борьба против Пфеффера. Высшие штабы СА должны быть устранены. Все гауляйтеры в этом категоричны…

Это загодя ведется борьба с руководством СА, чтобы военизированные боевики, обеспечивающие нацистам приход к власти, не превратились в самостоятельную, не управляемую партийным центром силу. В этой записи предстает, можно сказать, биография этой борьбы, окончившаяся резней в «ночь длинных ножей».

20 января 1929 [продолжение]. Я говорю конструктивно, и притом, полагаю, эффективно. СА не должны существовать сами по себе. Это звено партии. Гауляйтер может нести ответственность, лишь когда он получает полную юрисдикцию… Вся эта децентрализация – от лукавого. Пфеффер жестко осажен. Иной раз несправедливо. Но он защищается неумело, грубо. Тем самым доводит до белого каления всех и самого Гитлера. Поскольку он намеками прибегает к угрозе мятежа, он проигрывает последнюю карту. Гитлер затем подытоживает. Приговор произнесен. Решение: Пфеффер должен склониться или уйти. Опасности для партии не существует. Где Гитлер, там победа, даже во внутренних столкновениях. Теперь мы ждем решения. Пфеффер сам себя похоронил. Утром Гитлер очертил еще следующие задачи. Осмотрительность в отношении органов власти. Умная тактика, но всегда не сводя глаз с цели. Правильно. Мы внутренне так сильны и прочны, что можем объединиться хоть с чертом, даже и с Баварской народной партией. Конец. Хайль, до свидания, Адольф Гитлер.

«Где Гитлер, там победа» станет расхожим лозунгом, гипнотически действовавшим в дни военных побед. Но в дни штурма Берлина я слышала по немецкому радио, как плачевно звучал этот лозунг геббельсовской пропаганды. А Гитлер, и без того самовнушаемый, самовозгорающийся, давно уверившийся, что это именно так: где он, там победа, – перенес весной 1945-го ставку в Берлин, еще надеясь на первых порах своим присутствием сдержать катастрофу.

«Единство партии превыше всего»

21 января 1929. Результат вчерашнего: СА будут прочнее включены в систему политического руководства… Другие вспомогательные организации тоже должны быть строже централизованы. Единство партии превыше всего. Осмотрительность по отношению к органам власти. Легальность – это козырь… (Заметь себе это, Берлин!) Политическое положение для нас благоприятнее, чем когда-либо. Потому – спокойствие и беречь нервы… Партия действует. С кризисом в СА в две недели покончено. Оружие заточить! Вперед, на врага!

Всё это дела «партийного строительства». В партии обостряется борьба против посягательств на централизацию, борьба за незыблемость структуры партии, неукоснительность подчиненности центру. Это ставится теперь во главу угла также в связи с тем, что партия вышла из полулегального состояния, сдерживавшего бескрайность ее пропагандистского размаха. Теперь препон нет. Идет приток новых членов в партию. Но надо предусмотреть и меры против размывания структур.

Появляется и совсем новая установка Гитлера. «Умная тактика», – отмечает Геббельс. Осмотрительно, аккуратно вести себя по отношению к правящим веймарским партиям, чтобы вновь не навлечь на нацистскую партию запрета. «Легальность – это козырь». Не задираться. Партии насилия вменено под натиском «небывалой кампании в прессе против нас» присмиреть, сказаться лояльной. А пока что – заточить оружие, изготовиться к прыжку на врага.

Политическое чутье и предприимчивость национал-социалистов, маскирующихся и маневрирующих на тех или иных этапах борьбы за власть, оказались сильнее, чем у их противников.

От немцев, переживших в Германии двадцатые годы, я не раз слышала: Гитлер с его командой, сборища национал-социалистов, их лозунги, их политические оргии, факельные шествия, их ряженые – коричневорубашечники – все это воспринималось как фарс. Именно этим словом «фарс», будто сговорившись, определяют свое – до поры – отношение к нараставшим тогда непонятным событиям люди разного социального и образовательного уровня.

Еще в конце тридцатых годов английский публицист сказал: «Возможно, решающее преимущество Гитлера было в том, что никто не верил в реальность его целей»[159]159
  Эти слова британского публициста Малькольма Маггриджа (1903–1990) приводит Михаэль Штюрмер в статье: Sein Ort in der Zeit (Его место во времени) // Шпигель. С. 29–31.


[Закрыть].

В просвещенной Германии люди – из тех, что покуда не лишились рассудка в угаре шовинизма, не впали в националистическую истерию, – не могли тогда вообразить, что взбалмошные, бредовые наставления Гитлера в «Майн кампф», весь этот абсурд станет для них повседневными подробностями жизни. Страна не устоит перед племенным психозом (пользуясь обозначением Гасана Гусейнова[160]160
  Гусейнов Г. Цивилизация по имени Россия или племенной психоз? // Дружба народов. 1990. № 8. С. 172–174.


[Закрыть]). И начнется катастрофический процесс приобщения.

«Авось мы скоро перейдем к действию»

Хотя все еще не была преодолена безработица, но в Германии второй половины двадцатых годов росло промышленное производство, оживала торговля, шло бурное строительство. Успехи немцев в науке и технике получали признание в мире. Расцветала театральная жизнь.

Но наступил 1929 год. Грянул мировой кризис, он катастрофически приближался к Германии.

22 января 1929. Какое преступление перед будущим Германии, что Лютер стал на сторону князей[161]161
  Когда разгорелась Крестьянская война 1524–1525 годов, Мартин Лютер резко осудил восставших и призвал их покориться власти князей.


[Закрыть]. Если бы крестьяне восстали и создали немецкое народное и национальное государство, Германия сейчас правила бы миром.

У немцев были трудности с понятием «власть», они были склонны путать власть и жажду господства (Л. Феррарис). Гитлер упростил эту проблему в пользу «господства».

1 февраля 1929. В рейхстаге коалиционные переговоры[162]162
  В начале февраля 1929 года произошел очередной правительственный кризис Веймарской республики, кое-как завершившийся в апреле новым шатким согласием в кабинете министров.


[Закрыть]. Не сформировывается никакое правительство. Никто не хочет нести ответственность.

2 февраля 1929. Кризис усиливается. Господа парламентарии не видят выхода. Это хорошо. Надо только поджарить их на их собственном жире.

6 февраля 1929. Вчера в рейхстаге – дебаты о безработных. Соци [пренебрежительное от «социал-демократы»] худшие мерзавцы, каких я когда-либо видел. Коммунисты нанесли им тяжелый удар.

9 февраля 1929. Гигантский крах с безработными. Сумасшедший театр!.. Когда выходишь из этого здания, то будто побывал в мертвецкой… Собачий холод. 18° ниже нуля. В политике – полная растерянность. Мы стоим с приткнутой к ноге винтовкой.

10 февраля 1929. Политическое положение отчаянное. Авось мы скоро перейдем к действию.

23 февраля 1929. В рейхе откровенный кризис власти. Нужно либо распускать рейхстаг, либо вводить диктатуру. Нам этот театр на пользу. Так или иначе, мы – наследники.

«Майн кампф»[163]163
  Ржевская разделяла мнение, высказанное на Нюрнбергском процессе: преступный характер нацизма вполне очевиден уже при знакомстве с «Майн кампф».


[Закрыть]

С чем же собирается прийти к власти национал-социализм? Тут уж приходится обратиться к «Майн кампф» и во взвинченном, сумбурном потоке слов в 750 убористых страниц постараться вычленить кое-что существенное для уяснения взглядов, предписаний, тактических приемов Гитлера и общей стратегии с ее ближними и дальними целями.

Итак: мир разделен на расы и сильный пожирает слабого. Лиса не проявит гуманности к гусям и так далее. Это же проецируется на расы людей. Человек низведен. Будто не ему, единственному в животворном мире, дана одухотворенность. Будто не по образу и подобию Божию сотворен… Каждое животное спаривается только с представителем своего вида. И опять-таки: «лиса идет к лисе, полевая мышь – к полевой».

Люди уподобляются Гитлером животным и должны также пребывать в рамках, строго отведенных природой. Выход человека за эти рамки – тягчайший, наказуемый грех, который обязательно приведет к вырождению. Кровь и раса превыше всего.

Воспитание немца с ранних лет должно быть направлено на то, чтобы внушить ему превосходство над всеми прочими. Противники по Первой мировой всячески принижаются. Франция, например, «“обнегривается” назло немцам». Такие вот искрометные мысли.

За арийцами закрепляются все достижения науки и искусства, техники, цивилизации. Только они – носители культуры.

Государство, которое намерен основать национал-социализм, напищет мировую историю заново, поставив во главу угла расовый вопрос. Брак будет превращен в институт по производству образцов «расы господ».

Путь к созданию национал-социалистического государства проложит массовость организации, исповедующей соответственно единое мировоззрение. Все люди должны быть обучены новому мировоззрению, а позже, если будет необходимо, и принуждены к нему[164]164
  Единство одураченных пропагандой людей – самое страшное, к чему нацизм приучил и принудил немцев. Человека, не имеющего собственных убеждений, можно мобилизовать на что угодно. Геббельс фанатично занимался оболваниванием сограждан во имя служения идеалам фюрера.


[Закрыть].

Массы покоряются не аргументам, а прямому воздействию речи, «колдовской силе» устного слова. И талант оратора, пишет Гитлер, он обнаружил у себя еще в юные годы. В дни молодости, слоняясь по Вене в поисках заработка, будучи вынужденным несколько месяцев работать на стройке, он ввязывался в дискуссии с рабочими, попытался держать речь против социал-демократов, но рабочие пригрозили сбросить его со строительных лесов, рассказывает он. Не поддались, выходит, его ораторскому дару. Так было. Но теперь иначе.

Само время со своей социальной и политической окраской, время отчаяния, страха, кровавых уличных междоусобиц, стачек, ненависти, недоверия к власти и жажды надежд, могло породить – я уже писала об этом – угодных массе ораторов и героев крайнего толка. Гитлер становится самым популярным оратором в Германии.

До сих пор западные ученые и публицисты обсуждают феномен массового психоза, в который впадала слушающая Гитлера многотысячная аудитория. «Магнетизм», «животный магнетизм», «массовый оргазм» и «оргиастическое чувство общности», «экстатическое объединение» и прочее, о чем пишут в связи с Гитлером, – все больше из области иррационального. В «Майн кампф» же Гитлер все время кругами возвращается к методике завоевания политической власти путем завоевания власти над толпой. Это вполне прагматическое руководство. Пишется оно с определенным проникновением в психологию масс и с цинизмом, с упором на примитивность восприятия широкой массы. Масса, полагает Гитлер, жаждет повелителя и охотнее принимает учение, которое не потерпит рядом с собой никакого другого, чем либеральную терпимость, с которой она не знает, что делать, и легко теряется. Поддаваясь такого рода «духовному террору», масса не заметит вопиющего нарушения своих прав и человеческих свобод. Она почувствует силу, брутальность целеустремленных высказываний оратора и склонится перед ними. И таким образом проникнется внушенной ей нетерпимостью, фанатизмом.

Но достигается этот успех только при наличии самой действенной силы – врага. И тут на сцену вызывается «еврейский вопрос».

«Еврейский вопрос – это вопрос всех вопросов», – записывает в дневнике уже зрелый нацист Геббельс (15.2.1929).

В Вене, куда после смерти отца юный Гитлер, недоучившись в школе, отправился из провинциального Линца оседлать судьбу, он два раза проваливается на экзамене в Академию изобразительных искусств, а без аттестата не может попасть и в архитектурное училище. Постоянную работу он не ищет, учиться, овладевать какой-либо специальностью не намерен; физический труд пролетария для него унизителен, к повседневным обязанностям служащего он испытывает непримиримое отвращение еще с той поры, как подростком услышал от отца, что тот желает, чтобы Адольф стал служащим. В Вене он перебивался, как он пишет, работой поденщика, потом скромного художника – продавал свои рисунки. «Несчастнейшим временем» неизменно называет он годы, прожитые в нищете в Вене[165]165
  Биографы Гитлера доказали, что легенда о нищей юности создана самим Гитлером. Он получал пенсию по смерти отца, потом ему досталось наследство от матери и ее родственницы. Он мог жить в Вене, не работая и даже посещая театр.


[Закрыть].

Когда Гитлер, голодный завсегдатай столовых для бедных, постоялец ночлежки, безотрадно колготился в Вене в годы цветения в австрийской столице антисемитизма, он как-то увидел на центральной улице ортодоксального еврея в национальной одежде. Тот, как пишет Гитлер в «Майн кампф», ему не понравился. Еврей не немец – это было для него отрадным, ключевым открытием. Однако евреи активно присутствуют в культурной жизни, в прессе, что стало весьма задевать его. Он принялся тщательно проверять имена, вести подсчет евреев в этих областях деятельности. Картина была неутешительной, тем паче что евреи составляли незначительный процент населения страны. И вообще многонациональная Вена и славянский ее элемент были нестерпимы для него. Во время Русско-японской войны он был на стороне японцев, видя в поражении России и поражение австрийского славянства.

В своей ксенофобии Гитлер, как он пишет, поначалу шел к антисемитизму рутинным путем: он заведомо решил, что еврей не обладает способностью к культурному созиданию. Так что нелегко стерпеть ту несообразность, что среди снискавших Германии мировое признание нобелевских лауреатов немало лиц еврейского происхождения.

Ксенофобия Гитлера могла остаться его личным уделом. Но тут вмешалась рука или, по выражению Гитлера, «кулак судьбы», и его осенило: он решил стать политиком. («Билет члена НСДАП № 7», – сообщает он.) В своей клокочущей ненависти к социал-демократии он связал это политическое учение с существованием «некоего народа». Разочарованный антисемитскими брошюрами из-за поверхностной и крайне ненаучной аргументации их утверждений, он берется за дело серьезнее и круче в свете своего собственного «научного» озарения: великий народный вождь не должен распылять внимание народа, он должен сконцентрировать его на единственном противнике.

Единственным противником на постоянной, так сказать, основе, олицетворяющим все противостоящие нацизму силы, провозглашаются Гитлером евреи. Даже противоположных друг другу врагов великий вождь сумеет свести к единой категории, писал он в «Майн кампф». Все той же «массе», подпадающей под «колдовское влияние», проще вообразить себе такое воплощенное вселенское зло. Это укрепляет и чувство собственной правоты, и озлобленность против тех, кто этой правоте противостоит. Кто бы ни был и на сей раз врагом, он должен иметь единый псевдоним: еврей. Пружиной этого выбора мог быть зоологический антисемитизм Гитлера при уверенности, что антисемитизм – эффективное средство для завоевания масс. «Еврейский вопрос», сообщает Гитлер, надо было превратить в движущий мотив всего немецкого националистического движения. «Антисемитизм, – говорил Генрих Манн[166]166
  Генрих Манн (1871–1950) – немецкий писатель, брат Томаса Манна. Вместе с Альбертом Эйнштейном призывал к созданию единого антинацистского фронта. Эмигрировал, умер в США.


[Закрыть], – оказался в конечном счете единственной, да, единственной идейной основой попытки мирового господства».

Без врага наши ряды не могут быть сплоченными – этот постулат подтвердит, исходя уже из практики, Геббельс.

Но евреи в Германии за столетия прижились и заметно ассимилировались благодаря законам, уравнявшим их в правах с немцами[167]167
  Первыми получили полные гражданские права евреи во Франции; в Германии это было сделано правом свободного поселения в только что образовавшейся Германской империи в 1871–1872 годах.


[Закрыть]. Уже в конце прошлого столетия в Берлине более трети евреев вступали в брак с немцами (по Брокгаузу). Надо было разрушить сближение, национальную терпимость, отторгнуть немцев от евреев. Разжигаются темные страсти, страх перед мистическим противником растравляется призраком повсеместной германофобии: этот призрак призван сплотить осажденную страхом и ненавистью нацию, а покуда – толпу и улицу. И начинается беспредел. Еврей уличается в желании полного уничтожения Германии – и не важно, что это написано в 1928 году (во 2-й книге «Майн кампф»), когда немецкие евреи отождествляли себя с немцами. Чем абсурднее, тем убойнее и не нуждается в доказательствах. Евреи хотят уничтожения Японии! Стремятся к установлению собственной диктатуры! Еврейская мировая угроза!

И наконец: евреи посягают на «мировое господство», на «создание тысячелетнего рейха» – это рвется из подкорки тот самый бред, который Гитлер провозгласит своей целью, ради которого бросит Германию в кровавую бойню Второй мировой войны. Ведь, ставя целью внешней политики «жизненное пространство», призывая мечом и кровью вернуть утраченные по Версальскому миру территории, Гитлер сразу же откровенно заявляет, что границами довоенными, 1914 года, будущая немецкая нация удовольствоваться не может. Победосный меч поставит весь мир на службу немецкой культуре. Иными словами, борьба за возвращение Германией территорий, утраченных ею в результате поражения в Первой мировой войне, – слишком незначительная задача. Германии предстоят сражения, которые приведут ее к победе над всем миром. И эта земля на будущее тысячелетие, для обеспечения немецкого народа, захвачена может быть только на востоке.

Так издалека – с 1924 года – Гитлер начал поход против России, никогда не теряя из виду свою цель, главное направление своей внешней политики. Только овладев Россией, обеспечив немцам огромное «жизненное пространство» (без чего Гитлер маниакально не мыслил существования великой нации), он во главе Германии сможет стать хозяином мира.