Текст книги "Геббельс. Портрет на фоне дневника"

«Опять ссылаются на пример Наполеона»

Геббельс приписывает англичанам и американцам опасения, что Сталин, недовольный размером их помощи, «может склониться к заключению с фюрером сепаратного мира». На самом же деле мысль его крутится вокруг того, что высказано ему Гитлером с определенной надеждой на такую податливость Сталина.

Геббельс страшится, что русская зима наступит раньше, чем будут достигнуты важнейшие рубежи.

20 августа 1941. Наступающая зимняя кампания является большим пропагандистским тезисом для англичан. Опять уповают… Ноябрь или декабрь, или мороз, или снег, опять ссылаются на пример Наполеона…

21 августа 1941. Усиленно напоминают о примере Наполеона и надеются, что мы застрянем где-нибудь под Москвой, а потом над нами разразится русская зима с морозом, льдом и снегом.

22 августа 1941. Положение в оккупированных областях еще более осложнилось. Прежде всего в Париже положение стало принимать несколько кризисный характер… В определенные моменты нужно показать врагу бронированный кулак… и разъяснить деголлистам[557]557
  Сторонники генерала Шарля де Голля, который возглавил французское Сопротивление и создал комитет «Свободная Франция», боровшийся за освобождение от немецкой оккупации.


[Закрыть] и коммунистам среди французов, что немецкое государство, которое год тому назад одним походом повергло Францию в прах, не собирается позволить провоцировать себя этому побежденному народу. Знаки для евреев изготавливаются. Проведение этого распоряжения фюрера требует значительных приготовлений. Я надеюсь, однако, продвинуть это дело настолько, чтобы через месяц каждый еврей в Германии был бы снабжен бросающимся в глаза знаком, дающим возможность распознать его как еврея.

24 августа 1941. Керенский[558]558
  Александр Керенский (1881–1970) – министр-председатель Временного правительства России, эмигрировавший в июне 1918 года.


[Закрыть] объявляется в США и не признает больше за большевизмом никаких шансов… Но все-таки предстоит еще очень тяжелая борьба. Большевики защищаются с ужасным упорством, и пока не может быть никакой речи о прогулке в Москву… Там и сям всплывают слухи о мире. Но они не имеют никакого основания. Верно, что всем надоела война, но никто не думает капитулировать. Вероятно, пройдет еще некоторое время, пока мир созреет для того, чтобы выслушать немецкие требования.

Геббельс отягощен мыслями о мире. Успехи на Восточном фронте не так уж захватывают его теперь. Эта война не имеет ничего общего с теми войнами, которые до сих пор вела Германия.

«Слабохарактерное поведение нашего военного коменданта в Париже быстро закончилось. [Под нажимом Геббельса.] Военный комендант издает распоряжение, согласно которому все французы, находящиеся в немецких руках, рассматриваются как заложники, и мы будем отвечать на малейшие нарушения в оккупированной зоне расстрелом всех заложников. Это распоряжение, конечно, окажет соответствующее действие».

«Настроение войск еще хорошее, хотя потери иногда крайне высоки… Нагрузка, лежащая на людском составе и на материальной части, неимоверна. Но, с другой стороны, то же самое относится и к советским частям, только в усиленном размере. Можно надеяться, что, несмотря на упрямство большевиков, все же в ближайшем будущем будут достигнуты столь решающие успехи, что мы по крайней мере до начала зимы осуществим главные цели нашей восточной кампании».

«Голос по радио из Москвы»

25 августа 1941. Вмешательство московской радиостанции в передачи немецкой радиостанции продолжается беспрерывно и производит постепенно крайне неприятное действие.

Геббельс собирает совещания «специалистов из правительства, армии и промышленности – выработать энергичные меры борьбы против этого». Но все напрасно. Геббельс чрезвычайно уязвлен публичной демонстрацией технической слабости немецкой радиостанции по сравнению с советской.

«Голос по радио из Москвы, вмешивающийся в наши передачи, все еще слышен… Постепенно это стало публичным скандалом. Все в Германии об этом говорили, и публика постепенно начала видеть в этом нечто вроде спорта и наблюдала внимательно, сумеем ли мы опередить технику большевиков».

26 августа 1941. Дуче находится у фюрера в Ставке… Должно быть обсуждено общее положение. И прежде всего эти переговоры должны дать дуче ясное представление о военном положении.

(«Обычно Гитлер приезжал на фронт неожиданно, не больше чем на несколько часов. Совещался с фельдмаршалами… Показывался войскам и сейчас же улетал обратно, – пишет начальник его охраны Раттенхубер. – Исключением явилась поездка Гитлера с Муссолини в 1941 году в Брест-Литовск и Умань… Они посетили в Брест-Литовске только крепость…[559]559
  Гитлер и Муссолини 26 августа 1941 года приземлились на военном аэродроме в Тересполе, откуда на открытых машинах по Тереспольскому мосту въехали на территорию недавно наконец-то захваченной Брестской крепости. Два часа продолжался осмотр руин цитадели.


[Закрыть] Проходя с торжественным видом среди руин крепостного сооружения, Гитлер демонстрировал Муссолини мощь немецкого оружия».)

Вечером Геббельс получил известие из ставки Гитлера: «Свидание с Муссолини происходит в полной гармонии».

В тот же день Геббельс диктует: «Всем ясно, что если нам удастся стереть с лица земли Советский Союз до начала зимы, то тогда война для Англии практически также проиграна… Мы получили сообщение, что вюртембергские местные партийные группы заняты в настоящий момент главным образом тем, чтобы достать флажки и гирлянды для встречи победоносных войск… Я немедленно прекращаю эту дурь».

«Нам не так уж просто выиграть эту войну»

Геббельс решает посетить лагерь военнопленных.

27 августа 1941. Лагерь военнопленных представляет ужасную картину. Часть большевиков должна спать на голой земле. Дождь льет как из ведра. Большинство не имеет никакой крыши над головой… Короче говоря, картина нерадостная. Типы большей частью не так плохи, как я это представлял. Находятся среди них свежие с добрыми лицами крестьянские парни. Я с ними разговаривал и пришел к определенному заключению относительно того, что мне было не совсем ясно в большевизме. Большевизм, безусловно, переделал русский народ. Если он не проник еще во все поры нации, то во всяком случае бесспорно, что 25-летнее воспитание и управление народом не прошло бесследно и не могло не коснуться этих крестьянских парней. Правда, никто из этих военнопленных не хочет считать себя большевиком, но это они, конечно, говорят, чтобы произвести на нас хорошее впечатление. Все они антисемиты. Никто ничего не говорит против Сталина. Все убеждены, что Германия выиграет войну, но говорят это они для еще большего расположения в свою пользу. Все считают немецкий народ храбрым и более развитым, чем русский народ. С другой стороны, они не настолько тупы и вовсе не животные, как об этом создается впечатление при просмотре нашей кинохроники. Наша сторожевая охрана несет тяжелую службу. Находиться ежедневно в этом вонючем лагере, иметь общение с подобными типами… Мы бродим под проливным дождем по лагерю в течение двух часов, видим группу пленных около 30 человек, находящихся за проволокой. Они в чем-то провинились, и их хотят тяжелым наказанием вернуть к здравому смыслу [ханжески поясняет Геббельс. Однако: ] При посещении такого лагеря военнопленных можно получить странное представление о человеческом достоинстве во время войны.

Вместе с жалобами на погоду Геббельс заключает описание этого дня посещения лагеря военнопленных: «Нам не так уж просто выиграть эту войну».

Но он повидал лишь малую часть того, что происходило в подобном лагере. О злодеяниях по отношению к военнопленным и к мирному населению – в осуществление доктрины уничтожения «низших рас» славян – собраны тома документов.

28 августа 1941. Сообщения СД[560]560
  Служба безопасности рейхсфюрера СС Гиммлера, создана в 1934 году, занималась в основном сбором информации и ее аналитической оценкой.


[Закрыть] указывают на падение настроения в народе… Внутри страны процветает черная биржа.

По-прежнему не дает покоя московская радиостанция, включающаяся на волну немецкой радиостанции. Геббельс намеревается связаться с авиацией, чтобы она «как можно скорее уничтожила бы эту радиостанцию посредством бомбардировки». Но как? Московская радиостанция постоянно включается в германские передачи. «Во время наших передач последних известий московский диктор делает к каждому переданному известию злобный полемический комментарий».

5 сентября 1941. Народ требует наконец осуществления наших прогнозов и обещаний… Мы неправильно оценили большевистскую силу сопротивления, мы располагали неправильными цифрами и данными и на них основывали всю свою информационную политику.

8 сентября 1941. Для серьезных опасений в настоящее время нет особого повода, но с другой стороны, не нужно забывать, что военное положение развивается все-таки не так, как это было бы желательно. Что могло бы случиться, если бы сейчас внезапно наступила зима, этого никто не может сказать. К этому еще известный разлад между фюрером и Браухичем. Браухич не на достаточной высоте, чтобы выполнить те большие задачи, которые стоят перед главнокомандующим восточным походом.

По плану «Барбаросса» нападение на Советский Союз было назначено на 22 мая 1941 года. Осуществись оно тогда, немцы оказались бы в существенном выигрыше, получив лишний месяц до прихода зимы, которая страшит не одного Геббельса. Но Греция спутала планы.

Я попала в Грецию несколько лет тому назад в день ОХИ, национального праздника Греции.

Когда в октябре 1940-го в Грецию вторглись войска фашистской Италии, на ультиматум капитулировать тогдашний правитель страны ответил, что должен спросить волю народа. Народ Греции ответил: ОХИ! – НЕТ! И поднявшимся народом был дан отпор итальянцам, они были изгнаны из страны. Но в апреле 1941-го на страну напала нацистская Германия. Началась неравная борьба маленькой Греции с разбухшей военной мощью фашистской Германии, уже подчинившей почти всю материковую Европу. Эта героическая, стойкая, трагическая в своей обреченности и тем еще более величественная борьба связала немецкую армию затянувшейся здесь, на Балканах, войной. «Кампания в Греции нашу материальную часть сильно ослабила, – объяснял Гитлер Геббельсу причину оттяжки наступления на Россию, – поэтому это дело немного затягивается».

День, когда народ сказал капитуляции «нет!», отмечает страна. И в праздничном шествии шли самые маленькие граждане, трогательные, в белых блузочках, каждый с маленьким государственным флажком в руке.

Я взволнованно думала о том, как связаны мы с Грецией этим днем ОХИ, героической борьбой ее народа, повлиявшей на ход войны.

«Большая желтая звезда Давида»

«По моему мнению, было бы лучше теперь вообще отложить церковный вопрос. Политикой булавочных уколов против служителей церкви, которую ведут различные местные организации партии, мы ничего не добьемся. Церковную проблему надо решать после войны… После победы нам легко будет путем одной генеральной чистки преодолеть все трудности» (18.8.1941). Геббельс старается разъяснить и Борману, самому яростному гонителю церкви, что «в церковном вопросе нельзя доводить до острой борьбы. Все эти проблемы могут быть и должны быть разрешены после войны».

Иначе обстоит с еврейским вопросом. «Все немцы в настоящий момент против евреев», – занес Геббельс в дневник 18 августа, приступая к проведению антиеврейской кампании на новом этапе.

20 августа 1941. Я начинаю срочно активизировать еврейский вопрос. Так как фюрер разрешил мне ввести особый знак для евреев, то я думаю на основании этого позволения быстро покончить с переметкой евреев, не приводя законных обоснований для вызванных положением вещей реформ. Еврейский знак должен представлять собою большую желтую звезду Давида, поперек которой будет написано «еврей». Кроме того, – продолжает Геббельс, – фюрер согласился на то, что я могу по окончании восточной кампании выслать всех берлинских евреев на Восток…[561]561
  «Окончательное решение еврейского вопроса» – программа уничтожения евреев, в том числе в газовых камерах, будет обсуждаться 20 января 1942 года на встрече руководителей рейха в Ванзее под Берлином.


[Закрыть] Хотя… нужно преодолеть еще сильное бюрократическое, а частично и сентиментальное сопротивление, но я не позволю меня этим ни провести, ни ввести в заблуждение. Я начал борьбу против еврейства в Берлине в 1926 году, и мое честолюбие не будет удовлетворено, не успокоится, не отдохнет до тех пор, пока последний еврей не оставит Берлина.

Церковный вопрос и еврейский вопрос – оба в ведении палача Эйхмана. И хотя они по-прежнему вместе в том же тайном отделе, но на поверхности они на этом этапе разведены. В церковном вопросе вынужденное временное смягчение – война признана неподходящим временем для решительного преследования и разгрома церкви. Отложено до завершения войны. Тогда как для еврейского вопроса война – самое время для активизации антисемитской пропаганды, постоянного подстрекательства. Все накапливающееся в Германии недовольство, когда очевиден срыв обещанного блицкрига и тяготят невзгоды войны, усталость, бомбежки, жертвы в городах и потери на фронте, – всю эту ожесточенность можно аккумулировать в антисемитизме, направить против евреев. Виноваты во всем евреи. Не важны бессмыслица, отсутствие реальных доводов – чем надуманнее, абсурднее (и это уже проверено), тем убедительнее для извращенных абсурдом нацизма людей.

Геббельс, уже неожиданно признавший, что пропаганда, которой он постоянно кичится, всего лишь «Золушка» немецкой политики в это военное время, надеется, как видно, вывести ее в «принцессы» с помощью рьяной антисемитской кампании.

В пору борьбы за власть Гитлер говорил Раушнингу[562]562
  Герман Раушнинг (1887–1982) – бывший член Немецкой национальной народной партии, с 1932 года – член НСДАП. Музыкальный критик, писатель, автор книги «Разговоры с Гитлером» (1940). Точность высказываний фюрера в ней сомнительна.


[Закрыть], своему до поры единомышленнику, который, порвав с ним, написал содержащую их разговоры книгу: «Антисемитизм является удобным революционным средством. Антисемитская пропаганда во всех странах является почти необходимым условием для проведения нашей политической кампании. Вы увидите, как мало времени нам потребуется для того, чтобы перевернуть представления и критерии всего мира только и просто с помощью нападок на еврейство. Вне всякого сомнения, это – самое сильное оружие в моем пропагандистском арсенале». Это же утверждается в «Майн кампф», хотя долго воспринималось многими всего лишь как взвинченные ораторские пассажи, тогда как позже они предъявили на практике свою вполне рациональную суть. Отношение к евреям России имеет еще и дополнительную окраску. В конце «Майн кампф» есть примечательный итоговый абзац. Это там, где Гитлер закрепляет сказанное: новые земли для рейха негде больше искать, кроме как в России. И в чемодане Геббельса, в папке его жены, хранились предсказания ясновидца, который в дни военного злосчастья немцев обещал – я приводила это в начале – победу, завоевание земель до Урала, изгнание евреев из России и распад ее на мелкие обособленные образования – конец ее государственности. Это своего рода перифраз установок, содержащихся в «Майн кампф».

В августе 1941 года Геббельс договаривается с Гитлером о высылке после войны на восток оставшихся в Берлине 70 тысяч евреев. Еще нет в дневнике речи об «окончательном» решении «еврейского вопроса» этой бандой, хотя Геббельс нередко вуалирует то или иное в дневнике или опускает. Но пока он занят изготовлением «звезды Давида» как меры выявления евреев, издевательства, гонения, изгойства. «Проведение этого распоряжения фюрера требует значительных приготовлений. Я надеюсь, однако, продвинуть это дело настолько, чтобы через месяц каждый еврей в Германии был бы снабжен бросающимся в глаза знаком, дающим возможность распознать его как еврея» (22.8.1941).

Чуть больше месяца остается до Бабьего Яра[563]563
  Место массовых убийств под Киевом, в основном еврейского населения.


[Закрыть] – 29 сентября 1941-го.

В оккупируемых европейских странах немцы повсюду сселяли евреев в гетто, намеренно обрекая на вымирание, на непосильный рабский труд и на голодную смерть. Но организованное убийство евреев, и в таких масштабах, применено гитлеровцами впервые на оккупированной советской земле. Похоже, что, приступая к захвату земель по меньшей мере вплоть до Урала, Гитлер связывал задачу уничтожения государственности Советского Союза также и с тем, чтобы еврейский элемент в нем прекратился. Хотя допустимость этой мысли условна, но не следует и вовсе ею пренебрегать, исходя из приведенного выше.

Начались массовые расстрелы евреев на окраинах городов и в лесах, во рвах Украины, Белоруссии, России. Вместе со спецподразделениями вовлечены были войсковые части.

Об этом мне не раз доводилось слышать на фронте от взятых в плен немецких солдат, участников этих Aktion, как они называли захват и убийство евреев.

В следующем году под Берлином, в Ванзее, состоялось «окончательное решение», повергшее в замешательство даже матерого Геббельса, от чего он, правда, быстро оправился – благодаря давнему девизу «Вжиться» – и стал одним из активнейших деятелей – проводников этого адского заговора. Речь о документе, предваренном грифом: «Секретное дело государственной важности». Это «Протоколы Ванзее» от 30 января 1942-го – о планах уничтожения 11 миллионов евреев, живущих в разных странах мира. В протоколах это названо «Совещанием об окончательном решении еврейского вопроса».

Подоспел исполненный заказ на газовую камеру – «душегубку»[564]564
  Нюрнбергский процесс. Т. 1. С. 299–306; Т. 4. С. 642.


[Закрыть].

Националистическое безумие, и чудовищный нацистский рационализм, и растленность народа – все сошлось в этом невиданном за всю историю человечества преступлении.

Этот дневник обрывается 10 сентября 1941-го.

Из последней записи: «Мы должны постепенно подготовить народ к ведению продолжительной войны. С распространением необоснованных иллюзий нужно покончить».

«Мы и в дальнейшем не будем утруждать себя требованиями капитуляции Ленинграда. Он должен быть уничтожен почти научно обоснованным методом», – вторит Геббельс Гитлеру.

«Солдаты! Перед вами Москва!»

8 сентября 1941-го немецкие войска овладели Шлиссельбургом. Это было началом блокады Ленинграда, отрезанного с суши. Связь со страной оставалась только по Ладожскому озеру и по воздуху.

18 сентября Гитлер запретил принимать капитуляцию, если она будет запрошена, от Москвы или Ленинграда[565]565
  Ширер. Т. 2. С. 242.


[Закрыть].

30 сентября был отдан приказ германским вооруженным силам начать генеральное наступление на Москву. 3 октября германские войска вступили в Орел, оставленный обороняющимися частями; рвались к Калинину[566]566
  Тверь.


[Закрыть]. Москву брали в клещи.

Мимо моих окон шли по Ленинградскому проспекту на ближний фронт отряды народного ополчения. А в обратную сторону, от Волоколамского шоссе, куда доставляли с фронта (так близок был он) раненых, их перевозили троллейбусы маршрута № 12. В эти дни и я вступила в армию.

20 октября в Москве введено осадное положение. Немцы были уже в пригородах Москвы. Только с двух московских вокзалов еще отправлялись поезда в глубь страны. Наступил ноябрь. Этот месяц, как указывает маршал Жуков, был самым критическим для Москвы.

У меня сохранилось воззвание к немецким солдатам:

«Солдаты! Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва – это конец войны!

Верховное командование вермахта».

2 декабря немецкие танки появились в Химках. Это был разведбатальон с задачей закрепиться.

Но в конце ноября – начале декабря немецкое наступление под Москвой было остановлено.

5–6 декабря Красная армия под командованием Г. К. Жукова внезапно для немцев перешла в контрнаступление, отбросив от Москвы противника.

Отступление замерзающих, занесенных снегом полчищ походило на исход армий Наполеона.

По дороге на фронт я видела откатившиеся от Москвы, брошенные, подбитые грозные танки Гудериана, раздавившие своими гусеницами Европу и угрожавшие Москве.

Два немецких командующих соединениями умерли в дни отступления. Командующий сухопутными силами Браухич вынужден был подать в отставку. Гудериан был отозван, подвергся опале.

Гитлер признавался Геббельсу, что отступление его армии, понесшей поражение на подступах к Москве, было для него кошмаром и что, «прояви он [Гитлер] хоть на мгновение слабость, фронт превратился бы в оползень и приблизилась бы такая катастрофа, которая наполеоновскую отодвинула бы далеко в тень».

12 декабря Гитлер издал приказ о применении смертной казни к лицам из местного населения за любой проступок. На мирном населении вымещали ярость за отступление немецких войск.

В январе немецкий фронт остановился – под Москвой рубежом стал Ржев. Ржевско-Вяземский плацдарм. Здесь больше года шло сражение на ближних к Москве подступах. Какие же это были тяжелые, кровопролитные затяжные бои, унесшие немыслимое число человеческих жизней по обе стороны фронта!

Немецкие генералы и фельдмаршалы были потрясены, испытав впервые на третьем году войны поражение, сочли его началом катастрофы и настаивали на отводе войск вплоть до границ рейха.

Но война продолжалась. Немецкое фронтовое командование запрашивало теплую одежду для солдат у интендантства, рассчитывавшего, что в «молниеносной» войне в летние месяцы она будет излишней. И в ответ на запросы на фронт слались инструкции, как уберечься от холода. Одна из них попалась мне – «Памятка о больших холодах». Советов много. «Нижнюю часть живота особо защищать от холода прокладкой из газетной бумаги между нижней рубашкой и фуфайкой. В каску вложить фетр, носовой платок, измятую газетную бумагу или пилотку с подшлемником… Нарукавники можно сделать из старых носков…»

Кто был в ту первую зиму на фронте, знает, как выглядел замерзающий немецкий солдат. Замотанный поверх пилотки в бабий платок, в огромных соломенных ботах, в которые вставлялся холодный сапог, стоял он в боевом охранении. Весь в сосульках. Таким, случалось, он и в плен попадал. Во вторую зиму на нашем участке фронта под Ржевом немецкие солдаты были уже одеты в теплые стеганые комбинезоны.