Текст книги "Феникс Его Высочества"

Глава 7

Бритоголовые нагнали нас в полутемной арке. Здесь можно было не стесняться завсегдатаев заведения и применить оружие на практике. Мощные парализаторы преследователей осветили наш путь разрядами.

– Черт!.. – вскрикнул Бобер и обмяк.

Дылда подхватил обездвиженного товарища и метнулся вперед. Вот и пригодились навыки беготни с «куколками». Только спасали мы не мифических хозяев, а своих товарищей.

– Оставьте эмпата, и мы вас не тронем! – приказал голос за спиной.

Я побежала быстрее, выкладываясь по-полной. Чистюля стонал и просил опустить его на землю. Как бы не так! Я потеряла отца, дом и всех близких. Но друга спасу. Чего бы мне это ни стоило.

Амон скакал впереди всех. Его не тянула к земле ноша, и он воспользовался шансом.

– Назад! – крикнула я.

За поворотом мелькнули белые волосы: Амон и не думал возвращаться.

Мы миновали безлюдную улочку и вбежали на территорию порта. Применять оружие здесь было чревато: могли задеть посторонних и получить разряд в обратку. Преследователи убедились в нашей упертости, но не сдались. К делу приступил эмпат.

Никогда не думала, что постороннее вмешательство в психику так болезненно. Голова закружилась, мозг будто сплавился. Руки разжались, и Чистюля свалился на землю.

Потеряв ориентацию в пространстве, уцепилась за оглушенного друга. Его обескровленное лицо закружилось перед глазами. Все это уже было, именно так…

И я взвыла. Повернулась к преследователям и вложила в свой крик всю ярость, всю свою боль.

Эмпат дернулся, закатил глаза и упал. Его товарищи бросились спасать предводителя. Судя по внешнему виду, тот был в полной отключке.

Теплая ладонь коснулась подбородка и заставила меня замолчать.

– Бежим… – прохрипел Чистюля.

Освобожденный от эмпатического воздействия, он воспрял. И даже губы порозовели.

Мы воспользовались замешательством противников и кинулись к кораблю. Вбежали по трапу и заняли пассажирские кресла.

Амон сидел за штурвалом. Едва мы расселись, он запустил процесс герметизации корабля.

– Наконец-то! – объявил блондин. – Я как раз проложил курс к Тифону: с узлами и петлями, на случай погони.

Закрепила страховочный ремень и метнула в него ненавидящий взор:

– Не очень-то ты надеялся на наше возвращение.

Корабль стартанул с места, и звук двигателей заглушил ответ. Но я его и так знала. Амон совсем не тот напарник, которому можно доверять. Что ж, эта поездка будет мне хорошим уроком.

После посадки на Тифон все выдохнули с облегчением. Сунуть нос в обиталище Медведя бритоголовые не посмеют – это мы знали наверняка.

Амон, видимо, решил загладить вину перед пятеркой. Ехидных замечаний не отпускал, стыковку с базой произвел плавно, не придерешься.

– Давай помогу со страховкой. – Он подошел ко мне и разблокировал ремни.

Не смогла не воспользоваться моментом. Размахнулась и со всей дури обрушила ладонь на его щеку. А дури во мне много – факт.

– Сбрендида! – завопил Амон, потирая красный отпечаток.

Занес руку и сжал кулак.

– Только попробуй, – предупредила я.

Сверкнула глазами, но не шевельнулась. Подвергаться опасности – моя профессия.

– За то, что оставил напарников и ослушался приказа командира, я бы тебе сильней наподдавал, – вмешался Чистюля.

Амон опустил руку и с ненавистью воззрился на меня.

– Телохранители верны только хозяину. Так что каждый сам за себя.

Я поднялась, расправила плечи. Спокойно, без агрессии произнесла:

– Это правило касается заданий. И то при условии, что командир прикажет пятерке разделиться. Ты же бросил нас в самый ответственный момент. И хотел смыться на корабле.

Амон притворился паинькой и похлопал полупрозрачными ресницами.

– Это только домыслы. У меня такого и в мыслях не было.

– Неужели? – возразил Чистюля. – Я придерживаюсь иной версии.

Спорить с эмпатом бесполезно, но Амон и не думал сдаваться.

– Твои способности слишком слабы, чтобы знать наверняка, – сообщил он Чистюле. – Иначе я бы давно распознал в тебе эмпата.

– Еще скажи, будто ты по своей воле признался в том, что затеял драку перед отправкой на Ганон, – нашелся с ответом Чистюля.

Вот тут меня словно кипятком ошпарило. И как я не догадалась раньше? Позволила себе стать жертвой обаяния такого лжеца и труса.

Схватила Амона за отворот куртки и приблизила его лицо к своему.

– Послушай, Белобрысый, если хочешь остаться в пятерке, научись выполнять команды. Еще раз подставишь – вылетишь со скоростью света. Уяснил?

Блондин попробовал перевести все в шутку и сыграть на моей симпатии.

– Брось, куколка, мы славно уживемся вместе. Только будь добра, не зови меня белобрысым. Мне это не нравится.

Он положил ладони мне на талию и притянул к себе. Попробовал поцеловать.

Размахнулась и ткнулась лбом ему в нос. Аккурат попала: любовничек быстро утратил пыл. Охнул и выпустил меня из объятий.

– Забудь о том, что случилось на Земле, – потребовала я, нисколько не стесняясь присутствия других парней – и так все знают. – С сегодняшнего дня мы только напарники. Правда, я бы предпочла видеть в пятерке гориллу – к ним у меня и то больше доверия.

Выдержала ненавидящий взгляд и продолжила:

– У нас в команде принято давать новичкам имена. Ты будешь Белобрысым.

Бобер и Дылда поддержали мое решение дружными овациями. Чистюля хлопнул по плечу и выдал:

– Так держать, Фартовая.

Мрачно кивнула. С одной стороны, знала, что поступила правильно. А с другой – нажила опасного противника в лице подчиненного. Эх, где наши не высаживались…

Медведь встретил нас недоуменным взглядом. Раскрыл рот, готовый отчитать за неподобающий внешний вид, но передумал. Пересчитал всех взглядом, облегченно выдохнул.

– Во что вы встряли на этот раз? – деловито уточнил он, сложив руки на груди.

– На нас напали неизвестные, – отчитался Чистюля. – Судя по снаряжению – не последние люди в Империи.

– Чего хотели? – напрягся батя.

– Меня, – пояснил Чистюля. – Похоже, эти ребята выискивают и похищают эмпатов.

Медведь задумчиво подвигал квадратной челюстью и выдал:

– Доходили до меня подобные слухи. Значит так, ребятня. Ты, – он указал на Чистюлю, – дуй к Ферруго и приводи себя в порядок. Покупателю не понравится ослабленный телохранитель. Фартовая, идешь со мной. Остальные свободны.

Поскакала за батей по коридору. Добралась до верхнего этажа. Здесь я бывала редко. В последний раз лет пять назад, на встрече с Рафом.

За прошедшие годы наземный этаж мало изменился, разве что гобелены и картины Медведь купил новые, да зеркал понавешал. Красотища! Но оно и понятно: покупателей принято встречать с размахом.

Мы миновали кабинеты преподавателей, личную библиотеку с древними бумажными книгами. Прошествовали мимо внушительных дверей главного зала. Вздохнула и с затаенной тоской покосилась на золоченые створки: там, в святая святых, проходили торги. Там решалась судьба заложников Тифона.

– Ничего, и твой черед настанет, – рявкнул Медведь.

И как он умудряется слышать спиной? Или все «птенцы» проходят мимо зала с теми же чаяниями.

Батя пригласил меня в свой кабинет. Усадил в кресло, обитое бархатом.

Поерзала. Не по мне эти старомодные громадины, будто на мешке с тряпьем сидишь. Слишком мягко и… непривычно.

Медведь сел напротив, облокотился на письменный стол: деревянный, выполненный по спецзаказу.

– Теперь расскажи все, что произошло на Земле. С подробностями.

Собралась с мыслями, вздохнула. И разрядила словесную обойму в притихшего командира.

– Кхм, – откашлялся он, дослушав. – Надо завязывать с увольнительными.

– Совсем? – я аж подпрыгнула. Последнюю радость, и ту отберут.

Медведь задумчиво стер невидимую пыль с поверхности стола, проворчал:

– Видишь ли, в чем дело, это не первый случай нападения на учеников. Так что на Землю больше ни шагу. Выбить лицензию на постоянное ношение оружия не могу, а отправлять вас «голышом» – все одно, что на смерть.

Ответ меня не утешил. Посещать Землю в планы и так не входило, но упоминание о нападениях раззадорило интерес.

– Кому и для чего мы понадобились? Я думала, берут только эмпатов.

Медведь вперил в меня немигающий взор и пробухтел:

– Думаешь, я пятерки абы как подбираю? В каждой группе есть эмпат – у одних дар средненький, у других и вовсе незаметен. Но такие ребята помогают команде сплотиться, да и за порядком следят.

– Получается, охота на эмпатов ведется давно? – Я совершенно растерялась.

Медведь откинулся на спинку кресла и фыркнул:

– В цене сильные эмпаты, способные. Таких еще в детстве разбирают: кого на службу Империи, кого в частные компании. Слабеньких, вроде Чистюли, выбраковывают.

Грустно улыбнулась: прав Медведь, все мы – лишние винтики в кровожадной машине Империи. Кто с трещинкой, кто с рваной резьбой иль с перекосом. И только батькины лапы способны переплавить нас в новые, годные детали.

Скрипнул ящик стола, вырывая меня из раздумий. Медведь выставил жестяную банку с кварцевыми дисками. Порылся, выискивая нужный.

– Сейчас я еще раз покажу тебе галопроекции, будь внимательна. Возможно, после посещения Гранита твоя память всколыхнется.

Он вставил накопитель в считывающее устройство. Перед моим лицом развернулось трехмерное изображение длинного стола. За ним восседали двенадцать министров – важных, горделивых. Это в их руках заключена власть Империи. Это они диктуют волю Государю Млечного Пути и всему народу. Двенадцать шакалов, растерзавших Галактику.

– Ты видела их когда-нибудь? Они посещали Гранит, беседовали с твоим отцом?

Присмотрелась к министрам. Все они на одно лицо: прикрепи черную маску – вот тебе и преступник. Прислушалась: и голоса блеклые, безжизненные. Чешут мудрено, с придыханием. А глаза холодные, как океаны Плума.

– Нет, не помню, – призналась я. – Не всколыхнуло…

Медведь недовольно крякнул, но не отстал. Прикрутил следующий диск.

– Еще посмотри.

Галопроекцию кабинета министров заменило изображение тренировочного зала имперской Гвардии. Десяток крепкого вида ребят отрабатывал приемы борьбы. Присмотрелась к каждому.

– Нет, не узнаю…

– А этого? – Медведь ткнул пальцем в плечистого мужчину с седыми волосами и холеной бородкой.

– Так это ж Раф? – не скрыла изумления. – Конечно, я его помню, с детства еще…

На галопроекции начальник императорской гвардии вышагивал между учеников. Раздавал советы и оплеухи. Прям как наш батька.

Мерцающее изображение отбрасывало причудливые отсветы на лицо Медведя – сосредоточенное, мрачное. Брови его сошлись над переносицей, губы сжались в тонкую линию. Неужели батя подозревает его, своего лучшего друга?

– Нет, он не мог, – высказала я мысль вслух.

– Мне бы твою уверенность, – возразил Медведь. – Гвардия – привилегированное подразделение, нельзя недооценивать его роль в дворцовых переворотах.

– Раф – предатель?! – воскликнула я. – Это правда?

Медведь устало потер переносицу и нехотя пробормотал:

– Доказательств нет, но поведение Рафа говорит само за себя. С его подачи Император приостановил расследование и разорвал сотрудничество со мной и другими учебными базами.

Я вцепилась в подлокотники кресла и подалась вперед.

– Так вот почему мы больше не участвуем в спецоперациях? Но вы с Рафом долгое время были напарниками…

– Я считал его братом, – поморщился Медведь. – Как видишь, власть и не располагает к добродетели. А могуществом не принято делиться.

Обхватила себя руками, поежилась, будто от холода.

– Но зачем Рафу нападать на колонию, похищать эмпатов? Раз Император и без того во всем полагается на гвардию.

– А зря! – разъярился батя. – Зарвавшийся слуга норовит предать хозяина. Или занять его место.

Мне стало совсем плохо. Слова Медведя больно царапнули сердце, проникли в душу. И нагадили там, как стадо кирунов.

До боли закусила губу и уставилась на галопроекцию. Раф все также вышагивал по залу. В его походке чувствовалась уверенность и несокрушимая сила духа. Я считала его своим спасителем, как и Медведя. Больно, когда предают те, кому веришь.

В тренировочный зал вбежал мальчишка лет десяти – худой и высокий. На цыпочках подкрался к Рафу и скорчил рожу. В озорных голубых глазах хулигана плескалось веселье.

Начальник гвардии не стал церемониться: схватил озорника за ухо и жестко обронил:

– Дэв, неужели ты думал застать меня врасплох? Упор лежа принять: сто отжиманий.

Мальчишка опустился на пол и начал с усердием исполнять наказ. Поджарое тело вытянулось в струнку, руки ритмично сгибались и разгибались в локтях, грудь едва касалась пола – выполнял, как положено по инструкции, сразу видно – не новичок.

– Кто это? – поинтересовалась я, глядя на голубоглазого мальчугана. – Сын Рафа?

Медведь сверкнул зубами и фыркнул:

– Не угадала – сын Императора. Этой записи больше семи лет. Раф предоставил диск по моей просьбе, тогда – еще дружеской. Надеялся очернить кого-нибудь из подчиненных.

Медведь отключил галлопроектор, и изображение исчезло. Но я еще с минуту тупо пялилась на опустевший стол.

– Раф заставляет Его Высочество отжиматься?.. – только и смогла произнести.

– Как видишь, – отрезал Медведь и сложил руки на груди. – Давид больше интересуется боевыми искусствами, нежели дипломатией. И Раф этим пользуется – воспитывает новую марионетку.

В голосе Медведя было столько горечи, что я не посмела продолжить разговор. Одно дело – потерять товарища в бою, как Малыша. И совсем другое – узнать о предательстве бывшего напарника.

– Что не так было с тем эмпатом, нашим преследователем? – сменила я тему разговора. – Почему он вдруг упал?

Медведь задумался. Побарабанил по столу подушечками пальцев.

– Когда прибыла с Гранита, ты почти не разговаривала. Издавала странные, ни на что не похожие звуки. Ферруго с коллегами изучил твои голосовые связки, но не обнаружил ничего необычного. А потом ты заговорила – на всеобщем. И только спустя годы проявила способность улавливать высокочастотные звуки.

– Мой слух как-то связан с отключкой эмпата? – забеспокоилась я.

– Не знаю, – признался Медведь. – Как я понял, ваш преследователь держал на поводке сразу нескольких эмпатов и мог попросту не рассчитать силы. Или у вас появился неожиданный защитник. А насчет способностей… погонщики жили уединенно и никому не раскрывали секретов. И мой тебе совет: последуй примеру предков.

Речь бати повлияла на меня с точностью до наоборот. Захотелось непременно найти причину апоплексического припадка эмпата. И дело было вовсе не в обретении сверхспособности, а в стремлении узнать о своем прошлом. В желании вспомнить.

– Может, к медикам сходить, пусть еще раз проверят мои связки? – уточнила я. – Вдруг что-то пропустили.

Медведь строго посмотрел и ввернул:

– Достаточно того, что за моими эмпатами устроили охоту. Есть у тебя способности или нет – помалкивай. Ступай.

– Ферруго и его команда тоже под подозрением? – сказала и осеклась. Батя не приветствовал излишнюю любознательность.

Но на сей раз удостоил ответом.

– Я никому не доверяю… даже себе. Так что будь начеку, – предупредил он и окинул меня недовольным взглядом. – И приведи себя в порядок: не смущай парней.

Не сразу поняла, о чем он. И только когда встала с кресла и с непривычки покачнулась в несуразной обувке, догадалась. На мне все еще красовалась одежда стриптизерши.

До своей койки добиралась отдаленными коридорами. Пока расхаживала в хлипкой одежонке в клубе, чувствовала себя уверенно. Но после замечания Медведя поняла, как пошло смотрится наряд на командире боевой пятерки.

Наш блок еще не спал. Дылда и Бобер играли в камушки на щелбаны, Амон читал электронную книгу, судя по прищуру и морщине на лбу – очень умную. Кровать Чистюли была аккуратно заправлена: складочка к складочке.

– Убыл он, – ответил на мой невысказанный вопрос Бобер. – Хозяин раньше обещанного возвратился.

Дылда потряс в кулаке камушки, кинул на обеденный стол. Расплылся в улыбке – выиграл, видать.

– Чистюля просил тебе привет передать, командир. Велел холить нас и лелеять.

Иронично вскинула бровь и потопала переодеваться. Командир в блестюшках смотрится, откровенно говоря, не очень.

– Это она наш командир? – вопросил незнакомый голос.

Обернулась на звук. Из уборной выполз парнишка на вид чуть старше меня. Коренастый, с простодушным широкоскулым лицом и по-девичьи припухлыми губами. Прислонился спиной к стене и скривился.

– Лучше бы я вместе с остальными в наемники подался.

Перевела взгляд на Бобра.

– Это кто? – махнула рукой в сторону зазнайки.

– Я, между прочим, сам ответить могу, – встрял незнакомец.

Подошла к нему и, глядя прямо в бесстыжие серые зыркалки, возразила:

– Говорить будешь, когда спросят.

Бобер оторвался от игры и проворчал:

– Новенький. Его напарники к наемникам примкнули, вот к нам и перевели.

– А ты че не пошел? – поинтересовалась у новичка. – Надеешься на лучшее?

– В отличие от некоторых, я еще и драться могу, не только голым задом вертеть, – сообщил нахал. – И командир из меня надежнее выйдет.

– Проверим, – согласилась я.

Нападать исподтишка не стала, пусть будет честно. Приняла боевую стойку: ноги слегка согнула в коленях, правый локоть прикрыл печень, левая рука – голову; подбородок прижала к груди.

Противник шагнул ближе, сокращая дистанцию. Развернул корпус и замахнулся. Ребро его ладони метило мне в челюсть.

Увернулась. Парировала удар. Но мой кулак не врезался в солнечное сплетение задаваки.

Тот умело блокировал удар, прикрыв уязвимую точку предплечьем. Сменил позицию: встал вполоборота. Приподнял и согнул в колене ногу.

Отскочила. Избежала болезненного удара в бедро. Крутанулась на месте и пнула. Моя стопа мазнула по икроножной мышце противника.

Новенький не показал, что ему больно. Сцепил зубы и приготовился к новому выпаду.

Дверь в блок отлетела в сторону. В помещение ввалился разъяренный Медведь. Глаза его полыхали праведным гневом, из ноздрей едва не шел пар.

– Так и знал! – объявил он, глядя на нас с ловкачом. – Сцепились!

Это был не вопрос – утверждение. Мы опустили головы, отошли друг от друга на безопасное расстояние. Но в одном блоке нам все еще было тесно.

– Малую нагрузку получаете, малую… – проворчал батька, – раз на драку потянуло. Ничего, я вам прибавлю.

Угроза Медведя прозвучала как залп. Мое тело предательски заныло, предчувствуя сложное задание.

– За мной, оба! – распорядился батька.

Он привел нас на нижний уровень, в карцер. Приказал дежурному отворить одиночку.

– Здесь побудьте, голубчики, – процедил Медведь. – Посидите, подумаете. А завтра выясним, кто из вас ловчее. На практике.

Вопреки бытующему мнению, карцер был не так страшен, как рассказывали малышне. Комнатка три на три метра с примыкающим к ней сортиром. Две лавки вдоль стен: жесткие, но уснуть можно, если очень устанешь.

– Че натворили, детишки? – поинтересовался бойкий дежурный, когда грузная фигура Медведя крылась из виду.

– Тебе что за дело, – буркнул мой товарищ по несчастью и плюхнулся на койку.

Последовала его примеру и заняла лежанку напротив.

– Кое-кому не нравятся женщины-командиры, – нехотя пояснила дежурному. – Запирай уже, не хочу видеть его постную рожу.

Дверь камеры захлопнулась, погружая нас в темноту. Прошло секунд десять, и я различила свои руки. Люминесцентная краска на камнях выцвела, но все еще справлялась с задачей.

Отвернулась к стене и принялась изучать призрачный узор трещин. Сверху, из вентиляционных шахт, доносилось слабое жужжание. Оно не раздражало, но давало полностью погрузиться в тишину. От пола шло тепло от отопительной установки. Улыбнулась: суров Медведь, но заботлив.

Не могу достоверно сказать, сколько прошло времени, но в коридоре раздались шаги дежурного. В двери отворилось окошечко и через него нам просунули два подпайка.

Мой желудок обрадованно мурлыкнул и приготовился к активной работе. Я нехотя поднялась и потопала за едой. В потемках натолкнулась на спину «соседа».

Тот буркнул что-то невразумительное, но дорогу уступил. Видать, тоже не жаждал новой потасовки.

Закидав в животы резиновое угощение и сдобрив его порцией воды, мы снова завалились на койки. Неожиданно для себя, я тотчас отрубилась. Мне снился отец, Гранит и почему-то Малыш. Он радостно улыбался и манил за собой. Хотела пойти, но не успела.

В каменную клетку ввалился Медведь. Бросил возле коек гермокостюмы.

– Подъем, малышня! Одевайтесь, на прогулку пойдем.

Подхватила свой экземпляр. Скинула надоевшие шорты и майку. Влезла в многослойный поверхностный скафандр, дважды перепроверила герметичные застежки. Повертела головой, активировала шлем: твердая оболочка из стекловолокна со встроенными датчиками и системами улучшения обзора позволяла видеть на многие метры вперед. Микрофон и наушники для связи в норме. Первичная система жизнеобеспечения в порядке.

– Готова! – объявила я.

– Готов! – вторил мой противник.

Медведь кивнул и вышел из камеры. На нас не оглядывался, знал – идем следом.

Подтвердились мои худшие опасения. Батя устроил нарушителям табу марш-бросок по Тифону. Вытолкнул меня и второго бедолагу на поверхность недружелюбной планеты и оставил в полном недоумении топтаться возле входа на базу.

– Что, допрыгался, клоп? – поинтересовалась у напарника.

– Меня так-то Инженером зовут, – пробурчал тот. – Когда командирам стану, тебя клопом назову.

– Ха, размечтался, – фыркнула и отвернулась.

Захрипели наушники, и бойкий голос Медведя проговорил:

– А ну, замолкли оба! Значит, так: бежите до полосы препятствий. Проходите, не останавливаясь.

– Что потом? – задала резонный вопрос. – Возвращаться на базу?

– Не волнуйтесь, вас там встретят. Провожатые, – с ехидцей в голосе ответил Медведь. – На выполнение задания один час. Время пошло!

Рванули с места, как скоростные транспортники. Двадцать километров по камням в скафандре – уже наказание, но это лишь начало. Полоса препятствий Тифона внушала страх приезжим «хозяевам». Глядя на нее, можно уверенно заявить, что телохранители – настоящие воины. Проверенные на практике.

Первое испытание – глубокий ров с отходами. Над ним – колючая проволока с алмазными наконечниками: вынырнул раньше времени, получил дыру в скафандре.

Прочертила пузом скользкое дно. Досчитала до трехсот – ровно столько секунд уходило на «болото». Пока барахталась, задела рукой соперника, а может – манекен, заботливо оставленный батей. Вспомнила, как впервые натолкнулась на эту «игрушку» и подумала, будто это труп. Теперь это казалось забавным.

Вынырнула, схватилась за обрыв руками и вползла на камень. Поднялась на ноги, скользнула в лабиринт. «Коробок с сюрпризом», как называл его Медведь. Извилистые коридоры и десяток комнат, напичканных датчиками движения и сверхточным оборудованием. Проскочила через «маятник». Увернулась от падающей колонны. Перепрыгнула через подрагивавший участок пола. Шаг. Наклон. Прыжок. Жуткий танец со смертью.

Добралась до разрушенного моста. Пробралась по шаткой поверхности над многокилометровой пропастью. Вскарабкалась на отвесный утес. С криком и матюками кубарем скатилась вниз.

Сверху меня придавило тяжелым и твердым.

– Слезай с меня! – Толкнула напарника по несчастью.

Облегченно вздохнула. Встала. Меня шатало, как пьяную, руки и ноги отказывались подчиняться.

– Ложись! – взвыл напарник и дернул за руку.

Над головой просвистела граната. Взорвалась, присыпав нас гравием.

– Хорошо вас встречают, с музыкой, – несмешно пошутил в наушниках Медведь. – Чего разлеглись, выходите к гостям.

Покосилась на одну из камер наблюдения и показала бате язык. Он этот жест вряд ли увидел, но мне полегчало. Протерла рукавом «забрало» скафандра и поплелась вперед. Следом еле ворочал ногами напарник.

Встречали нас четыре пятерки выпускников. Гравитация на Тифоне порядочная, но драться в скафандре все равно неудобно. Главное – знать точки, куда тыкать. «Встречающие» для этой цели использовали металлические пруты. Наносили удары так, чтоб не повредить шлемы и системы жизнеобеспечения скафандров. Нам пришлось ограничиться булыжниками и собственными конечностями.

Я почти прошла сквозь строй тычков и ударов, когда поняла – напарник упал. Пока возвращалась, изловчилась вырвать из рук одного «встречающего» прут. Оттолкнула им другого. Подала напарнику руку.

– Хватайся, Инженер.

Не сразу поняла, что шквал побоев иссяк. Напарник подал руку и прохрипел:

– Спасибо, что вернулась, командир.