Текст книги "Тайна Авиценны. Похождения бразильцев в Афганистане"

Глава двадцать шестая

Когда она постучала в номер «504», у нее подгибались колени.

– Ну и ну! Это же моя своенравная киса! – воскликнул, увидев ее, капитан Александр.

Быстро глянув в обе стороны коридора, он втолкнул ее в комнату и ногой захлопнул дверь.

– Киса по мне соскучилась, – сказал он с плотоядной улыбкой. – Я тоже мечтал снова тебя трахнуть.

В тот же миг он разорвал на ней сорочку, подхватил на руки и бросил на кровать лицом вниз. Когда Анна почувствовала, что он кусает ее затылок, по ее телу прошла дрожь. Но это было не вожделение, а инстинктивная реакция организма. Потом он повернул ее на спину, быстро разделся и направил напряженный член в ее лоно. Но Анна попросила его чуточку подождать. Она сказала, что на этот раз пришла сама, по своему собственному желанию и хочет сделать ему нечто приятное. Она взяла его член в рот и стала сосать его, сначала медленно, осторожно, потом все быстрее, все порывистее и вдруг прикусила его зубами и слегка дернула. На коже выступили капельки крови. Александру это даже понравилось. Он вошел в раж, заставил ее встать на четвереньки и приготовиться: нежничать он не будет. Анна послушно раздвинула ноги.

Чрезвычайное нервное напряжение и близость осуществления мести так возбудили ее, что, к ее собственному удивлению, огромный пенис капитана вошел в нее почти без сопротивления. Она ощущала его резкие властные толчки внутри себя, но это уже не было так мучительно, как в тот раз…

Когда он, наконец, вынул член, еще не кончив, на простыню упала капля менструальной крови. Анна со странной ухмылкой посмотрела на это пятно.

– А теперь давай сюда попку! – приказал он. – Мне и с другого входа нравится.

Она снова подчинилась. И даже подумала, что если бы не грубость и жестокость Александра, он бы был выдающимся любовником.

Когда он, наконец, отпустил ее, у Анны не было сил идти в свою комнату. Она прошла по пустому коридору, села на ступени лестницы и заплакала. Не только от всего пережитого, но и от радости: ей все-таки удалось выполнить задуманное.

На следующее утро Анна проснулась поздно. Она даже не заметила, когда встала Бия, хотя обычно ее сон был очень чутким. Она решила пожертвовать утренним кофе и вышла только перед самым обедом. В холле она увидел Америку, он жаловался на тяжесть в голове после вчерашнего и доигрывал отложенную партию в шахматы с Александром. Увидав Анну, русский самодовольно осклабился.

Почему-то они снова решили пообедать вместе. Капитан казался веселым и был весьма словоохотлив. Разговор шел по-английски. Капитан рассказывал о своих приключениях во время войны в Афганистане. Внезапно Анна спросила его:

– Капитан, а вы не боитесь смерти?

– Смерть – это необходимая гипотеза, – сходу ответил тот.

– А вы ни в чем не раскаиваетесь? Я хочу сказать: вы не сделали ничего такого, в чем вы бы боялись признаться, представ перед Богом при подведении окончательного итога вашей земной жизни?

– Бог – это тоже необходимая гипотеза!

– Бия! Вчера я смотрела на Си-эн-эн интересную передачу о СПИДе, – продолжала развивать свою мысль Анна. – Это верно, что человек, который, как я, заражен СПИДом, может передать его своему партнеру во время хотя бы одного полового акта без презерватива?

Глаза капитана остекленели.

– Конечно, ты же сама это знаешь, – равнодушно ответила врач, отпивая чай.

– А правда, что если у партнера есть, скажем, ранка на пенисе, то возможность заражения значительно возрастает?

– Разумеется!

Александр оцепенел.

– А если у зараженной СПИДом женщины еще и менструация?

– Тогда дело совсем плохо. Но с какой стати ты все это спрашиваешь?

– Просто так, из чистого любопытства. А если они занимались еще и анальным сексом?

– Все сразу? И ранка, и менструация, и анальный секс? Ну зачем же бросать такой вызов судьбе? В этом случае заражение СПИДом почти неизбежно.

Минуты через две капитан встал и, сухо попрощавшись, отправился к себе в номер. Он чувствовал себя раздавленным. И не только из-за возможного заражения СПИДом. Не исключено, что он уже был болен, не зная этого. Разыгранный Анной фарс глубоко оскорбил его. В этом было что-то позорное. Обида от того, что его так ловко провела женщина. Он не понимал, что с ним происходит. Нечто подобное он испытал в детстве, еще в школе, когда он провалился по арифметике и об этом написали в стенгазете. Но теперь ему было в миллион раз хуже.

Анна почти не знала его, но женским чутьем она угадала, что в его личности имеется нечто, очень подходящее для ее планов мести. Хотя Александр был воином, привыкшим смотреть в лицо смерти, избыточная интроспекция и склонность к метафизическим рассуждениям делали его особенно уязвимым перед враждебными выходками подобного рода.

После ужина, пользуясь отсутствием русских, Бия подошла к Наджибулле.

– Я не знаю, в чем дело, полковник, но эти русские чем-то мне подозрительны. И Анна ведет себя с ними очень странно. Мне все это не нравится…

– Хорошо, попробую выяснить.

После полуночи Наджибулла решил навестить Александра. Он взял свой «Магнум» с глушителем. Это был не самый утонченный метод вести расследование, но он обычно давал хорошие результаты.

Наджибулла постучал. Павел Квашнин открыл дверь и, увидев его, не смог скрыть удивления. Полковник вошел, не дожидаясь, чтобы его пригласили.

– Что вам здесь нужно? – спросил капитан, напрягшись и потянувшись было к изголовью кровати.

Однако Наджибулла опередил его, выхватив свой «Магнум» и прицелившись в голову капитана. Краем глаза он следил и за помощником Александра.

– Хочу кое-что выяснить. Кто вы такие? На кого вы работаете?

Александр решил, что полковник уже все знает от Анны. Только этим можно было объяснить его появление в столь неурочный час.

– Мы работаем на группу лиц, которую обычно называют мафией.

– Что вам надо?

– То же, что и вам. Мы ищем тайную цитадель.

– Так вот оно что! Значит, это вы убили моего племянника?!

– Не знаю! Было несколько стычек. Возможно, ваш племянник погиб в одной из них. Мы в этом так же виноваты, как и вы сами. В конце концов, что такое вина?

– Так, а где похищенный вами манускрипт?

Александр сунул руку во внутренний карман, извлек оттуда пожелтелые, мятые листы и бросил на стол.

– Это вы насиловали бедную девочку? – продолжал допрашивать полковник.

– Бедную девочку? Ну, скажу я вам… эта девочка умеет за себя постоять. Еще как…

– Но вы ее чуть не убили!

– Она поступила со мной гораздо более жестоко, можете мне поверить…

– Хорошо, тогда я завершу ее работу, – Наджибулла приблизил пистолет.

– Ты завершишь не ее, а СВОЮ работу!

– Как это понимать?

– Посмотри на мою ногу… И разве мое лицо тебе не знакомо? Ну-ка, вглядись!

– Кажется, мы где-то встречались…

– Гад! Вспомни тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год! Ты со своими бандитами отрубил ногу умирающему солдату, поспорив, проживет ли он еще сутки… Я выжил!

– Так этим несчастным был ты?

– А теперь ты пришел добить меня!

В этот миг Павел, желая обезвредить Наджибуллу, запустил ему в голову большой вазой. Он промахнулся. Но у полковника сработал рефлекс, и пистолет выстрелил. Смерть Павла была мгновенной.

– Он не должен был вмешиваться!

– Хватит! Прикончи и меня тоже! Я не могу вернуться в Москву с этой болезнью!.. Если бог существует, то он насмешник. Я приехал сюда, чтобы отомстить за то, что ты сделал меня калекой. А теперь я умоляю тебя же убить меня.

– Еще один вопрос. Как ваша мафия узнала о цитадели?

– Они знают все! Если в игре большие деньги, они знают все. Кончай уже, не томи!

Наджибулла приложил ствол к его лбу.

Минуты тянулись, но выстрела все не было. Когда капитан, наконец, открыл глаза, он увидел, что комната пуста. Можно было подумать, что все это ему примерещилось, однако метрах в трех от него лежал на полу в луже крови его помощник Павел.

Глава двадцать седьмая

Нельзя было терять ни минуты. Следовало разбудить остальных и покинуть гостиницу. Скоро сюда прибудет пакистанская полиция. Наверняка этот проклятый Александр Петраков уже не обратился к властям. Он, Наджибулла, сделал ошибку, оставив его в живых. Но теперь не имеет смысла укорять себя за это. Теперь необходимо как можно скорей уходить.

– Я не понимаю, почему вы так торопитесь, полковник? Не дали поспать… Я даже не успел почистить зубы. У меня во рту так мерзко! – жаловался Америку. – И потом, мы не попрощались с нашими русскими друзьями. Это невежливо!

– Я думаю, у полковника есть на то свои причины, – заявила Бия. – Ты согласна, Анна?

Анна ответила ей одним только взглядом.

– Скажите, как мы будем в темноте искать этот пик Тиричмир? – поинтересовался Андре.

– Я уже выяснил, где он находится, – проворчал Америку. – Сначала можно идти по дороге, а потом, когда начнем подниматься по склону, рассветет.

– Простите мою назойливость, профессор, но что мы будем делать, когда окажемся там?

– Замечательный вопрос, мой друг! Я не знаю!

– Как это – не знаете?

– Я вам уже говорил! В манускрипте сказано только, что надо достичь восточного склона горы.

– Хватит болтать! – прервал их Торрес. – Пора в путь!

– И берегите силы, подъем будет нелегким! – добавила Бия.

Достичь подножия горы им удалось только к вечеру. Уже в темноте они разбили лагерь и разожгли костер.

На следующее утро первым встал Америку. Выйдя из палатки, он увидел четверых мужчин в черных тюрбанах. Один из них, вооруженный старым карабином, что-то спросил у него. Америку не понял и показал это знаками. Мужчина повторил свой вопрос на урду, государственном языке Пакистана. Он хотел знать, что им здесь нужно. Профессор ответил, что они ищут помет орла. Он надеялся, что его собеседник, услышав такое, решит, что им не о чем разговаривать, и уйдет восвояси. Но не тут-то было. Вооруженный мужчина принялся оживленно обсуждать что-то со своими соплеменниками. Америку, наконец, установил, на каком языке они говорят. Это был «калаш», язык кафиров Читраля.

Вооруженный мужчина велел Америку разбудить остальных и сказал, что готов показать им помет орла. Он произнес это совершенно ясно.

Часа два они поднимались вереницей по горной тропе и наконец добрались до деревушки. Там их привели к старику, видимо, старейшине. Седая окладистая борода, оттеняющие ее черные тюрбан и халат придавали его внешности что-то монашеское.

– Добро пожаловать от имени всего нашего народа! – приветствовал он прибывших на языке урду.

– Мы благодарим! – ответил Америку, впервые в жизни пытаясь произнести что-то на языке «калаш», который он знал только теоретически и очень плохо.

– Что?

– Мы благодарим!

– Не понимаю…

– Бла-го-да-рим!

– А-а! Понял! Но, думаю, нам лучше говорить по-английски.

Любезная улыбка исчезла с лица профессора.

– Пусть вас не вводит в заблуждение примитивный вид нашей деревни, – продолжал старик на английском, – мы тут вполне цивилизованны. Мы уже некоторое время следим за вами и знаем, что вы направляетесь в цитадель Абу Муслима. Покажите мне манускрипт, который указывает вам дорогу. Я хочу убедиться в его подлинности.

– Вы отведете нас в цитадель?! – спросила Бия, доставая документ и радуясь, что Наджибулла вовремя отобрал его у русских.

– Это не так просто! Мы, калаши, служим соединительным звеном между обитателями цитадели и внешним миром. Но посетить цитадель можно только с разрешения главы общины. Если хотите, я могу сообщить ему, что вы желаете к ним подняться. Ответ должен придти через два или три дня.

– Чтобы посетить цитадель, всегда надо испрашивать разрешение? – поинтересовалась Анна.

– Не имею ни малейшего представления. На моей памяти у них не было ни одного посетителя… Я думаю, на этом мы можем закончить нашу беседу. И разрешите пригласить вас на наш Праздник весны, который начнется сегодня. Надеюсь, вам будет интересно.

* * *

– Ну, что, Вальтер? Настало время действовать: они уже у цели. Это гора Тиричмир, восточный склон. Поторопитесь. Нужно устроить засаду, как мы и планировали, и взять их вместе со всеми ценностями.

– Все ясно. Выступаем немедленно. Они не уйдут!

Глава двадцать восьмая

– История этих калашей воистину поразительна! – делился Америку с Андре. – Они утверждают, что происходят от воинов Александра, и, действительно, имеется целый ряд удивительных совпадений. В их народной музыке есть определенное сходство с греческой музыкой. Их любимые виды спорта – борьба и метание тяжестей – фигурировали еще на древнегреческих олимпийских играх. У многих из них светлые волосы, что также считается одним из доказательств их греческого происхождения.

– А их язык?! Он что, похож на греческий?

– В лингвистическом отношении кафирские языки имеют некоторое сходство и с греческим, и с санскритом, и с древнеперсидским. Сегодня преобладает мнение, что они происходят от арийских воинов, прибывших в эти места еще до того, как сюда пришли племена, давшие начало индийцам. Кстати сказать, язык «калаша» не является языком, на котором говорили предки кафиров. Им пришлось принять его в один из трудных периодов их бурной истории.

– Значит, слухи об их греческом происхождении – заблуждение?

– Я бы так не сказал. Скорее всего, они, как и все жители Персии, испытали достаточно сильное греческое влияние. Однако утверждать, будто все они являются потомками воинов Александра – явное преувеличение. Видимо, разумнее всего считать их народностью такого же арийского происхождения, как индийцы, персы и сами греки. Но, во всяком случае, их претензии на древнегреческое происхождение придают им особый шарм.

На склоне дня началось первое действие Праздника весны «Пушен». Все должны были надеть новую одежду, а женщины еще и украшения из раковин и кораллов, приобретенных за большую цену у торговцев, которые иногда рисковали забираться так высоко в горы. Кульминацией праздника было шествие юных девушек. Они поднимались по склону холма, собирая первые цветы, танцуя и распевая песни. Суровая зима задержала цветение, но, несмотря на сохранившийся местами снег, на некоторых растениях начали раскрываться бутоны.

– Боже, какие куколки! – восхищенно воскликнул Андре.

Им было лет по шестнадцать-семнадцать, и они действительно выглядели красавицами. Особенно выделялась девушка по имени Роксана. Ее танцующая походка подчеркивала прекрасные линии тела, а длинное широкое платье не могло скрыть совершенную форму ее бедер. Когда она пританцовывала, ее высокая, изящно очерченная грудь подрагивала, словно корабль в бурном море, отважно разрезающий волны. По мере того, как танец захватывал страстью ее тело, она освобождалась от некоторых предметов своей одежды – сняла тяжелое ожерелье из раковин, многими рядами спускавшееся ей на грудь, и шерстяной пояс, стягивавший ей талию. Иногда она останавливалась, чтобы поправить длинные черные волосы, падавшие ей на глаза цвета синего льда. Звонко смеясь, она все время старалась схватить какого-нибудь мужчину и увлечь его с собой в танце вверх по склону.

Потом все вернулись в деревню, чтобы выпить вина. Андре, пораженный красотой девушки, попросил Америку помочь с ней объясниться.

– Привет! Как тебя зовут?

– Мое имя Роксана.

– Ты очень хорошо танцуешь! Где ты училась?

– Меня учила мама. Я много готовилась. Это мой первый праздник.

– Если хочешь, я могу научить тебя танцевать самбу. Знаешь, это наш бразильский танец?

– Мне бы очень хотелось!

Когда она ушла, с лица Андре еще долго не сходила глупая восхищенная улыбка. Ночью, лежа с открытыми глазами, он думал о Роксане. Вспоминал ее гибкое, сильное юное тело, ее редкую природную грацию и такой волнующий, будоражащий смех. Конечно, он по-прежнему любил Анну, но… это не мешало ему восхищаться этой молодой горной козочкой.

На следующее утро Бия встала очень рано. Пробежавшись, она дождалась, когда проснется Наджибулла. Он еще не объяснил ей причину поспешного бегства из гостиницы. Теперь же полковник рассказал ей, спокойно и откровенно, как он пощадил капитана, но нечаянно убил его помощника. Он также открыл Бие некоторые подробности мести Анны.

Бия смогла поговорить с подругой только после обеда, который состоял из мясной похлебки, заправленной пшеничной мукой.

– Анна, Наджибулла рассказал мне все, но я ему не поверила. Ты спала с русским?

– Да!

– Кошмар! Анна! Тебе нельзя получать новые порции вируса! Это может ослабить твою иммунную систему.

– Оно того стоило!

– Ах он, сукин сын! Хуже всего, что Наджибулла убил одного из этих русских. За нами, теперь, наверное, охотится половина местных полицейских.

– Так отдай им Наджибуллу! – заявила Анна.

– Что?!

– Выдай им Наджибуллу! Нам он больше не нужен.

– Не верю своим ушам!

– Я думаю, что полковник шпион.

– Шпионом был Скотт! Он сам мне в этом признался! А Наджибулла помог вернуть нам манускрипт.

– Да, но нас преследовали две группы!

– Ты думаешь, среди нас было двое шпионов?

– А почему бы и нет? Кто передавал сведения второй группе? Сколько ты платишь полковнику? Он будет за тех, кто ему больше заплатит. Уж я-то знаю.

Вечером должен был начаться праздник «Чирикпипи», посвященный богине Джестак, покровительнице домашнего очага. К этому дню женщины украшали свои дома, хлева и скотину цветами. А потом танцующая и поющая процессия направлялась к хлевам, откуда брали молоко, накопленное за десять дней. Андре не сводил глаз с Роксаны. Она была еще более обольстительной, чем накануне. Она отказалась от громоздкого ожерелья, которое делало местных женщин слегка неуклюжими, и вместо него надела на шею венок из цветов. Ее длинное одеяние порвалось от вчерашних танцев, открывая до колен стройные ноги. Кожа имела легкий бронзовый оттенок, что изумительно гармонировало с ее черными волосами.

Вернувшись в деревню, Андре подошел к Роксане, чтобы выполнить обещание – научить ее танцевать самбу. Монотонные звуки калашской музыки (всего две ноты, которые до умопомрачения повторяются барабанами и флейтами) мало подходили для урока самбы, но это не смущало Андре. Откровенно говоря, сам он танцевал самбу неважно, но у Роксаны, похоже, были прекрасные способности к танцам. А как дивно получалось у нее играть бедрами! Темперамента же ей было не занимать. Минут за десять она обучилась тому, что Андре постигал неделями.

От внимания Анны не ускользнул этот урок танцев.

На третий день праздника должно было состояться действо по ритуальному очищению младенцев первого года жизни и их матерей. Оно также сопровождалось музыкой, танцами и вином. Америку добился заметных успехов в овладении языком калаша. Теперь собеседники понимали его с первого раза. Роксана решила поговорить с ним. Она хотела кое-что узнать о симпатичном иностранце, который так ею заинтересовался.

– Вы пришли, чтобы попасть в город, что там, наверху?

– Совершенно верно, милая девушка!

– Раньше в этот город никто не приходил!

– Потому что о нем никто не знает!

– А человек, который учил меня танцевать, он американец?

– Он бразилец!

– Он женат?

– Думаю, нет!

Роксана осталась очень довольной. Она даже попыталась станцевать самбу.

Глава двадцать девятая

Старейшина велел позвать к себе участников экспедиции. Утром он получил почту из цитадели.

– Мне очень приятно снова встретиться с вами. Глава общины согласен принять вас. Но вы должны оставить здесь до своего возвращения все ваше оружие и ваших солдат.

– Замечательно! – обрадовалась Бия.

– Наши люди пойдут туда завтра. Вы можете отправиться вместе с ними. Но знайте: по здешним местам рыщет полиция, они уже в соседней деревне, расспрашивают всех о группе иностранцев. Это вы?

– К сожалению, да.

– Попробую сделать так, чтобы они не появились здесь в ближайшие дни, – сказал старейшина и оценивающе посмотрел на Андре. – Одна из наших девушек говорит, что вы хотите взять ее в жены.

– Что?! – Андре вытаращил глаза. – Это шутка?…

– Вы отказываетесь?

– Естественно!

– Она говорит, что вы с ней танцевали.

– Я только показал ей несколько «па» самбы. Больше ничего не было!

– Вы с ней спали?

– Нет, разумеется!

– Тогда проведите с ней эту ночь! Если понравится, поженитесь. Ее родители согласны.

Торрес, мрачный в последнее время, в этот раз от души расхохотался.

– Ну, что, влип, герой-любовник? Тут уж вам никто не поможет, как тогда в моей машине.

– Да вы просто завидуете! – бросил Андре, чтобы хоть что-то ответить.

На это Торрес расхохотался еще громче:

– Интим с дикаркой? Да, есть чему позавидовать!

– Торрес, прекрати! – возмутилась Бия.

Андре не знал, что поразило его больше: предложение жениться, или распоряжение, почти приказ, провести ночь с Роксаной. Америку объяснил ему, что у калашей существует довольно большая свобода половых отношений. Женщина может менять мужей столько раз, сколько пожелает. Для этого ей достаточно заплатить отвергнутому мужу штраф в размере двойного приданого. Такой развод называется «донгрик».

Разумеется, Андре не имел ничего против того, чтобы заняться любовью с Роксаной. Да он был от этого просто в восторге! Однако он совершенно не собирался жениться, тем более на девчонке, с которой они не понимали друг друга без переводчика. Но Америку растолковал ему, что если он откажется от этой совместной ночи, то оскорбит не только родителей Роксаны, но и всю деревню, оказавшую им гостеприимство. Поэтому самое лучшее – провести с ней ночь, а потом придумать какой-нибудь благовидный предлог отказаться от женитьбы.

Андре такой план понравился. Конечно, ему неловко перед Анной, но, с другой стороны, Анна сама сторонилась его, их отношения не складывались. Кроме того, толкования Америку помогут ему, по крайней мере, оправдаться, и он сможет провести несколько часов с Роксаной, которая сложена, как статуэтка. Оставалось только найти повод для отказа от брака. Он мог бы сказать, например, что у него не получилось, но Роксана с легкостью изобличила бы его во лжи. Если же он скажет, что девушка ему не понравилась, то этим он сможет создать ей трудности в будущем, чего ему совершенно не хотелось. Впрочем, сейчас лучше не забивать себе голову этими проблемами. Сейчас ему надо поговорить с Анной и подготовиться к сказочной ночи.

К его великому удивлению, Анна спокойно приняла эту новость. Она не рассердилась, чего он так опасался, и не начала ревновать, на что он надеялся. Она просто стала очень грустной. Это была безмолвная грусть, которая не требует объяснения.

А вот реакция Бии оказалась для Андре неожиданной.

– Вы не будете с ней спать!

– Буду!

– Это аморально!

– С их точки зрения – нет!

– Но вы – это не они!

– Америку сказал, что если я откажусь, они сочтут это оскорблением.

– Вам хочется так думать. А как же Анна?

– Ее это не касается. Она не спрашивает у меня разрешения на свои поступки. Она вообще не замечает меня в последнее время!

– Да она просто боится за себя, боится, что не устоит, даст волю чувствам… а заразить вас СПИДом не хочет.

– Она мне ничего такого не говорила.

– Потому что ей это тяжело. Но уверяю, она чувствует себя брошенной. Бьюсь об заклад, сейчас ей еще тяжелее, чем в тот момент, когда она узнала, что заразилась. Вы все-таки давали ей какую-то уверенность, были при ней, пока она приходила в себя. Может, у вас с ней все еще наладится.

– Хотел бы я этого.

Андре растрогался. Первым его порывом было – от всего отказаться и бежать к Анне. Объясниться с ней. Сказать, что он влип в эту историю совершенно случайно. Ему девчонка, конечно, понравилась, но только так, как может понравиться любая хорошенькая девушка, увиденная на улице. Уроки самбы были невинным развлечением. Ему просто хотелось вблизи полюбоваться ее формами. Однако вряд ли такие объяснения к чему-нибудь приведут. Что сделано, то сделано. Так что лучше все-таки воспользоваться сложившейся ситуацией.

Родители Роксаны приготовили дом, украшенный цветами в честь праздника. Домик был маленький, в нижнем этаже держали скот и припасы, семья жила наверху. Две узкие кровати были составлены вместе и придвинуты к очагу.

Андре приводила в восторг возможность близости с этой девочкой. Такого волнения он не испытывал очень давно, с того первого раза, когда дядя привел его в публичный дом донны Ольги на улице Консоласан. Ему было тогда лет тринадцать-четырнадцать.

Когда они остались наедине, Роксана сняла одежду и нырнула под одеяло. Пока Андре раздевался, она хихикала. Когда он снял с себя все, она захохотала. В отместку он сдернул с нее одеяло, и она оказалась на кровати голой. Она повернулась к нему спиной, поджала ноги и стала ждать. Когда он лег рядом, девушка повернулась к нему, взяла его член и принялась медленно его гладить. От этой ласки Андре чуть не сошел с ума. Он лег на спину, чтобы получше насладиться таким массажем. Тогда она решила взять эту штуку в рот. Ей понравилось. В своих детских шалостях она никогда не заходила так далеко. Самое большее, что она себе позволяла – это целовать быстрыми поцелуями еще незрелые гениталии своих партнеров по сексуальным играм.

Андре чуть не взорвался. Он отстранил ее голову и заставил Роксану лечь на спину. Улыбаясь, он с удовольствием оглядел ее маленькие, но крепкие груди, а затем принялся ласкать их языком. Его забавляло, что каждый ее сосок отзывался на это по-разному. Один – напрягался, напыживался, словно ожидая, что будет дальше, другой – испуганно вздрагивал при его касаниях. Андре смеялся. Роксана тоже развеселилась, и они стали кататься по кровати, игриво пытаясь пробраться рукой к паху друг друга. В этой борьбе победила Роксана, она заставила Андре лечь на бок и снова взяла в рот его член. И тут же сама затрепетала от наслаждения: Андре умудрился лизнуть ее маленькие нижние губки. Роксана никогда не испытывала ничего подобного. Когда она сама себя ласкала, ощущения были другими. Ее приводила в восторг возможность распоряжаться по своему усмотрению телом партнера, направляя его туда, куда бы ей хотелось. Не только благодаря наслаждению, которое доставляло ей это тело, но и потому, что оно открывало перед ней захватывающее разнообразие сексуальных утех. Хотя в жизни Роксаны еще не было полноценного сексуального опыта, она была убеждена, что создана для этого и никогда не сможет этим насытиться.

Внезапно Андре поставил ее на четвереньки, пристроился сзади и попытался в нее проникнуть. Сначала ей было немного больно, но потом мускулы расслабились, и она испытала удовольствие еще большее, чем когда он лизнул ее. Роксане казалось, что она несется в безумном танце. Иногда ей чудилось, будто она вот-вот взлетит. Когда же Андре со стоном выплеснулся в нее, Роксана не успокоилась и желала еще. Она снова схватила необыкновенный инструмент и припала к нему губами. Андре пытался растолковать ей, что нужно немного подождать, но ему мешал языковой барьер. Каков же был ее восторг, когда в ее руках, ласкаемый губами, его член вновь начал распрямляться, расти и крепнуть. Убедившись в его полной силе, она выгнулась перед мужчиной, едва не встав на мостик, и направила его орудие в свое трепещущее от счастья лоно.

Она успокоилась только после четвертого раза.

Андре был разбужен барабанным боем у самых дверей дома. Вся деревня желала знать, как прошла «свадьба» Роксаны. Ночь с ненасытной девушкой совершенно обессилила «жениха». Четыре раза – это был предел, которого он не всегда достигал. Андре оделся и вышел. Теперь ему предстояло объясниться с Анной и Бией.

– Доброе утро! – сказал он, увидев Анну.

– Доброе утро, – ответила она без всякого выражения.

– Как ты спала? – спросил он и тут же почувствовал, что задал неделикатный вопрос.

– Хорошо. А тебя не стоит и спрашивать.

– Я выполнил свои обязанности гостя.

– Не будь циником!

– Почему – циником?

Анна помолчала, затем негромко проговорила:

– А ведь кто-то не так давно клялся кому-то в истинной любви. Вот она – цена этих слов!

– Но ведь ты сама оттолкнула меня.

– Ничего ты не понял…

– Анна, я поступил так, как посоветовал мне Америку, чтобы не обидеть наших гостеприимных хозяев!

– А теперь ты бросишь эту девочку?

– Конечно!

– Вот потому я и оттолкнула тебя.

– Скорей, скорей! – прокричал в эту минуту Торрес. – Идите все к старейшине! У него, кажется, есть для нас срочное сообщение.

Старейшина нервничал. Он разговаривал с каким-то низеньким смуглым типом, который пытался успокоить его.

– Я не знаю, что вы такое сделали, – сказал старик, – но это, кажется, очень серьезно. Сюда направляются военные! Я не могу остановить их! Вы должны немедленно уходить. Это Гассан, – сказал он, указывая на низенького человечка. – Он живет в цитадели и проводит вас туда. Роксана может идти с вами. Свадьба состоялась! Когда вы вернетесь, мы ее отпразднуем.

– Поздравляем! – с театральным пафосом воскликнул Торрес.

Андре растерянно огляделся по сторонам.

– Как это – состоялась?!

– Если бы она вам не понравилась, мы бы узнали это еще вчера вечером. Но по имеющимся у нас сведениям, вы высоко оценили Роксану. По возвращении вы обсудите с ее родителями вопрос о приданом. Желаю всем удачи и большого счастья новобрачным! И пусть Махандео, могущественнейший из богов, осветит вашу стезю!

Анне хотелось злобно рассмеяться, но она сдержалась, пока они не вышли из дома старейшины.

– Ты, кажется, женат! – расхохоталась она наконец.

– Это недоразумение! Надо прояснить ситуацию! Я не могу взять с собой эту девушку!

– Недоразумение или нет, – вмешалась Бия, – но теперь она пойдет с нами. Сейчас не время распутывать недоразумения.

Отряд сопровождения остался в деревне, но Наджибуллу Бия взяла с собой под видом сотрудника. Тюрбан на его голове заменили на широкополую шляпу, военную форму – на походную одежду.

Часов через семь, когда уже начало темнеть, Гасан остановился у занесенной снегом расщелины в отвесной скале. Минуты три он отбрасывал снег, пока не открылся проход.

– Сюда! – указал проводник.

Перед ними был вход в пещеру. Она оказалась огромной. Высота центральной галереи составляла не менее десяти метров. Непрерывный шум воды говорил о близости подземной реки. Несколько летучих мышей, испуганных вторжением чужаков, сорвались со своих мест и принялись летать, описывая круги. Когда проводник зажег фонарь, путники увидели огромные сталактиты, спускавшиеся со сводов пещеры, в некоторых местах они соприкасались со сталагмитами. Цветовая гамма этого подземного чертога была сказочно прекрасна, в ней преобладали сияющие переливы синих и красных оттенков.

– Здесь заночуем. Можете ставить палатки. Поближе к выходу, там больше свежего воздуха.

Андре и Роксане выделили отдельную палатку. Андре решил не думать о будущем, а получать максимум удовольствия, пока эта пылкая молоденькая туземка с ним.

Звуки, доносящиеся из их палатки, долго не давали уснуть остальным членам отряда.