Текст книги "Семинары по логотерапии"

Конечно, это настоящая трагедия, то, что ее муж оказался таким ужасным человеком, но в таких трагедиях не помогает просто постоянно говорить о своем горе. Она может рассказывать об этом часами, но трагедия остается трагедией. И даже если она начнет все крушить вокруг себя, разбрасывать и разбивать вокруг себя вещи, как это уже случилось, это все равно не поможет. Трагедия останется. И даже если терапевт будет жалеть ее и сочувствовать ей, бедной и несчастной, это тоже не поможет. Единственное, что здесь можно сделать, это открыть свободное пространство и найти смысловую составляющую, сконцентрироваться на поиске смысла. Негативные чувства надо отложить в сторону, не позволять говорить о них слишком много и долго.

Разумеется, что, проведя только одну встречу, мы не найдем решение, но пациентка после первого разговора должна уйти домой с пониманием двух моментов. Первый: она пока не использовала свои свободные пространства. В ней должно быть что-то, что окажется ее сильной стороной. Мы еще пока не знаем, что именно. Мы будем смотреть. И второй: она позволила плохо с собой обращаться. Это неправильно, это нужно прекратить. Она должна спокойно пойти домой и подумать, что можно сделать. Да, муж доминирует в ее сознании. Она должна по-хорошему проститься с ним, без ненависти в сердце. Это сложно, ведь все ее пространство пронизано этим конфликтом с мужем. Она должна по-хорошему отпустить его. И хотя мужу удалось отобрать у нее старшую дочь, она все равно останется ее дочерью. Такой сигнал надо дать дочери, чтобы она это поняла, и отпустить дочь тоже с миром. Вот об этом можно будет поговорить в дальнейшем. Хотите попробовать продолжить разговор?

Супервизируемый: Не сейчас, наверно. Есть еще один момент. Когда я пыталась открыть пространства в прошлом, я встретила очень сильное сопротивление. Она сказала, что не хочет туда, что она много об этом думала и все и так прекрасно понимает.

Лукас: До «взрыва» она позволяла себя подавлять, она подчинялась, а когда случился этот «взрыв», она сбежала к родителям. Это неправильная стратегия. Нужно показать ей, что так нельзя. Нельзя подчиняться, но и взрываться тоже нельзя. Она ищет баланс, гармонию. Она очень хорошо о себе сказала: «Я себя потеряла». Это правда, причем потеряла уже давно. Она, как ребенок, позволяла себя подавлять. Она должна восстать, найдя смысл, и понять, что она могла осмысленно сделать тогда и что она осмысленно может сделать сегодня.

Мы кстати снова слышали слово «единственная». Единственной возможностью было убежать к родителям с детьми. Мы должны исправить эту фразу. Это была не единственная возможность. Может быть, она была логичная, но не единственная, конечно. Люди иногда мыслят очень узко и зашоренно. Сначала она думала, что ее единственная возможность означает просто терпеть и быть послушной мужу. Потом единственной возможностью стала возможность бежать к родителям. Теперь же она считает, что единственная возможность – это чего-то добиваться через суды. В этом и есть искусство свободного пространства – в нем есть много-много возможностей.

Иногда нужно прервать человека и погрузиться в какое-то определенное место в разговоре, обобщить и задать вопросы, попробовать привлечь те моменты, те углы зрения, которые еще не были затронуты. Правда оказывается гораздо больше, чем мы думаем. Это как цветовая палитра. Наша пациентка говорит только про черный цвет. Однако где-то есть еще и голубой, и зеленый – и нужно только понять, где. Это можно сделать при первой встрече. Если спросить, что было бы в тот момент прошлого логичнее сделать, она задаст себе вопрос: «А что я сделала не так?». Вы правы, что это может вызвать чувство вины, но у нее должно щелкнуть в голове, она должна понять, что тогда она была недостаточно взрослой, чтобы принять решение. Однако теперь-то она знает, что именно тогда было неправильно. Она знает теперь неверные пути. Это очень ценно для путника, когда он знает, по каким путям идти не нужно. Он сразу может начать с правильного. Ошибки – это наше богатство. Мы растем и учимся благодаря нашим ошибкам. Я думаю, что для нас это тоже было очень полезно. Спасибо.

Практическое рассмотрение случая

(Пациент мужчина, 43 года)

Лукас (супервизируемому): Какая будет по счету встреча?

Супервизируемый: Третья.

Лукас: Тогда нам нужно знать, что обсуждалось на первых двух встречах, что происходило.

Супервизируемый: Пациент обратился с жалобами на бессонницу. Последнее время он спит только со снотворными средствами, а ему не хочется их принимать. Он успешный предприниматель, и внешне у него все хорошо, но несколько лет назад его начали терзать сомнения, а не бессмысленно ли всё, а не «лишний» ли он человек. Вот, например, он захотел – и купил себе самолет, научился им управлять, полетал немного, затем надоело, продал. Он большой любитель выпить (но без зависимости) и погулять. У него всегда было много девушек. Женился довольно поздно, в 38 лет. Жена на 20 лет моложе. В браке он уже пять лет, и сейчас они ждут третьего ребенка. Женился он по любви, но сейчас изменяет своей жене. Она потеряла для него свою привлекательность, и по этому поводу он тоже переживает.

Этот мужчина талантлив и умеет добиваться своего. Еще в школе он решил для себя, что станет руководителем, и он им стал. Работу он организовал таким образом, что присутствовать в офисе самому ему нужно не более четырех часов в день.

Он заботливый отец, очень беспокоящийся о здоровье детей. Для него важно, чтобы они правильно питались и не болели. По этому вопросу у него возникают конфликты с женой. Ему кажется, что она инертна, сидит дома, а ведь могла бы поводить детей, к примеру, на лечебный массаж. Когда дети заболевают, он «взрывается», а потом испытывает чувство вины. Ведь жена еще так молода, а он старший в браке, значит, должен за все отвечать. Кроме того, он переживает, что все время обманывает ее. Их отношения налаживаются только тогда, когда они вместе уезжают куда-нибудь на отдых. Из-за бессонницы пациент чувствует себя совсем разбитым, а в последнее время он стал еще и худеть.

Лукас: Бессонница уже стала объектом терапии?

Супервизируемый: Пока нет.

Лукас: А семейная проблема, проблема с женой уже обсуждалась?

Супервизируемый: Во время первой встречи была снята общая картина того, на что пациент жалуется. Во вторую встречу мы говорили о том, что у его жены тоже есть часть ответственности и с ней можно разговаривать как со взрослым человеком. Это для него новая идея. Его общий запрос сводится к следующему: «Я сам не понимаю, чего я хочу и зачем вообще всё».

Лукас: Понятно. Это уже должен решить терапевт, с чем он будет работать. Бессонница – отдельная самостоятельная тема. Есть тема отношений клиента с женой, и здесь важный момент в том, что он обманывает беременную женщину. Можно поработать над темой образцового отца для детей и обратить внимание на «взрывы» по поводу начинающегося у них насморка или кашля. Еще одна тема – ощущение пустоты, своей ненадобности. Работать одновременно над всеми темами сейчас нельзя, нужно выбрать какую-то одну. Хорошо. Начинаем третью беседу.

Далее следует беседа терапевта с пациентом (в их ролях – участники семинара). Беседа в публикацию не выносится, ниже даются комментарии Э. Лукас.

Лукас: Получился хороший разговор. Вы все-таки подвели клиента к тому, чтобы решиться в пользу семьи. Это бы подошло к парной терапии, к семейной терапии, но приглашать их к себе сразу вдвоем опасно. Опасность заключается в том, что этот мужчина достаточно доминантный, он зафиксирован на проблеме со здоровьем, он старше жены и чувствует себя отцом. Если они придут вместе, муж будет считать, что говорить должен он, что это его обязанность. При этом роль его жены будет уменьшаться, она не найдет способа защититься и может либо расплакаться, либо замолчать. Вы никому не поможете. Жене лучше сначала прийти одной. Она знает, что муж посещает терапию, и было бы хорошо, если бы она свободно высказала свою позицию.

Супервизируемый: Мне важно было получить предварительное согласие жены пациента, но он категорически отрицал его, говорил, что она не готова прийти.

Лукас: Если он спросит у своей жены, хочет она пойти с ним или нет, жена, естественно, откажется. Но если вы пригласите ее одну, то, скорее всего, она согласится. В присутствии мужа ей трудно говорить, она знает его упреки. Она сможет разговаривать с вами только наедине. С такими клиентами нужно вести беседы только по отдельности. Если он опять ответит, что жена не придет, предложите ему другой вариант, скажите, что можете сами позвонить и пригласить ее. А ей вы можете сказать, что, поскольку в их семье есть маленькие дети, очень важно, чтобы в их доме царило благополучие, а для этого необходимо услышать не только мнение мужа, но и ее голос, ее оценку ситуации.

Ради детей – это очень сильный про-мотив, и для мужа тоже. Может быть, он не так сильно любит свою жену, но детей он любит точно. Раз он настолько озабочен их благополучием, его внимание следует обратить на то, что конфликт между родителями для детей гораздо более вреден и опасен, нежели, к примеру, антибиотики или белый хлеб, которые его так беспокоят.

Супервизируемый: Да-да. Я как раз хотела в будущем рассмотреть возможность для дальнейшего развития зоны терапии: пациент все время заботится о физическом здоровье детей, но свою заботу он может проявлять и по-другому – дарить им любовь, внимание. Может быть, если он научится по-разному о них заботиться, то его чрезмерная сосредоточенность на физическом аспекте чуть-чуть уменьшится?

Лукас: Я кое-что другое имею в виду. Акцент не на том, как он заботится о детях, а на том, что он делает ради детей. Это должно звучать так: «Ради детей я хочу создать комфортную атмосферу. Они должны вырасти в защищенном гнезде. Ради детей я найду общий язык с женой». Возможно, у него недостаточно любви к жене, но к детям-то – достаточно, и ради них он может быть более толерантным по отношению к жене. Вот эти его «взрывы» в ее сторону затрагивают и детей, а ведь есть обходные пути, и он должен это понять. Да, он заботится о питании детей, об их медицинском обслуживании, но это все телесная сфера, а мы говорим о сфере духовной. Даже самое лучшее питание не поможет, если дети страдают духовно.

Супервизируемый: И психологически.

Лукас: Да, верно. Вы, как психолог, можете ему объяснить, что и душе необходимо хорошее питание. Нужно приласкать, погладить душу. Если родители ссорятся, душа ребенка, конечно, страдает. Пациент этого не видит, не понимает, говорит, что, если разведется и найдет себе другую женщину, то не сможет быть со своими детьми и ему самому будет плохо. Какое-то извращенное видение! Для детей будет очень плохо, если отец уйдет: «Папа нас покидает. У него будет другая семья, а мы ему больше не нужны». Так что, дети здесь – сильный про-мотив, за который мы можем зацепиться.

Супервизируемый: Я с самого начала чувствовала, что дети – это что-то ключевое, центральное в его жизни. Когда я предложила ему варианты с разводом, я хотела, чтобы он сам выбрал, чтобы откинул этот вариант как непригодный, чтобы он не возвращался к нему постоянно. Он уже должен сделать какой-то выбор и придерживаться его.

Лукас: Принятие решения будет уже конечным пунктом, а до этого дети «вдыхают» атмосферу конфликтов, споров и взаимной критики. У них нет хорошего примера семьи. Пациент сказал, что у него самого не было отца?

Супервизируемый: Отец ушел из семьи.

Лукас: И ему до сих пор больно! Вот еще хороший мотив для того, чтобы его дети не чувствовали этой боли. Он должен пощадить своих детей. Если у него большая к ним любовь, она побудит его к целеустремленности, он перешагнет через свой педантизм в вопросах питания, через свою идею фикс, он перепрыгнет через собственную тень.

Спасибо. Интересный у вас получился разговор. Вы очень старались (аплодисменты).

Это хороший переход для парной терапии. (Обращается к аудитории:) Написано ли в ваших книгах что-либо про парную терапию? Написано ли там, что нужно сначала проводить отдельные беседы?

Из зала: Да.

Лукас: У мужчины из рассмотренного случая есть внебрачные связи. С этим фактом ничего нельзя поделать. Он означает, что жена-то для него не так важна. К сожалению, мы имеем дело с еще одной семьей, которая возникла не на фундаменте любви. Она была молода и красива, а он уже в том возрасте, когда пора бы и заводить семью, а это не настоящий любовный мотив. То, что происходит с этим человеком – это «месть» за его выбор.

Я сама никогда не провожу парную терапию, пока у мужчины есть связи на стороне. Я говорю ему, что сначала он должен принять решение, и работаю с ними вместе только тогда, когда муж прекращает свои внебрачные отношения и принимает решение в пользу семьи.

Пациент упрекает свою жену в том, что она недостаточно заботится о детях, а сам в это время изменяет ей. Так не годится! Если человек идет против смысла, он должен начинать с себя, а потом уже критиковать других. Жена может даже не знать, что он ей лжет. Поэтому, если мы хотим применить в этом случае парную терапию, я бы предложила убрать все эти внебрачные отношения и работать только с тем конфликтом, который касается детей. Интересно, что у него наблюдаются проблемы со сном. Может быть, он не в ладах со своей совестью?

Из зала: Можно вопрос по этому случаю? Возможно ли в принципе рассматривать такой вариант, что мужчина остается хорошим отцом, но выбирает другую женщину?

Лукас: В зависимости от ситуации всегда есть логичные решения. Если они разведены, и у него другая женщина, важно, как он будет тогда общаться с детьми. Всегда есть логичные возможности. Одно дело – быть хорошим отцом в семье, а другое дело – быть отцом и жить с другой семьей. Очень ценен пример отца именно в семье. Таких семей, в которых дети растут только с матерью, достаточно много. Папа для них – это такой дядя, который к ним приходит. Для детей это не лучший вариант. Отцы важны именно в семье. Детям нужно видеть, как родители разговаривают друг с другом, как ищут решения, как находят компромиссы, как можно, несмотря ни на что, сказать «да» другому. Они этому не научатся, если нет папы. Вместо папы может быть отчим, но у отчимов не всегда есть право что-то сказать. Кроме того, появляется место для ревности. Конечно, лучше, когда у детей есть и мама, и папа, которые могут высказывать разные точки зрения и приходить к чему-то единому. Это лучше любой качественной медицины, любого правильного питания. Еще есть вопросы?

Из зала: Мне пришла в голову идея по поводу нашего пациента. Может быть, дать ему возможность понять, что он стал отцом благодаря своей жене? Она уже родила ему двоих детей и скоро родит третьего. Именно эта женщина и делает его отцом. Если немного приподнять ее роль, может быть, тогда у него возникнет к ней какое-то чувство благодарности. Пока что он видит только, что она ничего не делает.

Лукас: Родители – это не только зачатие и рождение. Это все то, что вы потом даете ребенку, это намного важнее. Просто родить – легко.

Из зала: Я о другом. Когда между мужчиной и женщиной появляется ребенок, мужчина переходит в другой статус. У него реально появляется возможность быть отцом. Дальше он уже идет, идет, но вот этот первый пункт! Насколько он чувствует, насколько он понимает, благодаря чему и кому он стал отцом!

Лукас: Он ответит: «Хорошо, я благодарен, но я злюсь, потому что она плохо воспитывает детей». И все. Наша задача – сделать так, чтобы он понял, что независимо от того, как она воспитывает их, для детей важно, чтобы мама и папа ладили. Поэтому он должен отойти в сторону, чтобы не вредить. Еще есть вопросы? Тогда перерыв.

Уважаемые коллеги! Рада, что вы все еще бодрые, несмотря на напряжение этих дней, несмотря на вашу усталость и эту жаркую погоду. У вас есть сильный про-мотив, так ведь?

Хочу вас вернуть к тому клиенту, о котором мы говорили до перерыва. Когда он рассказывал, что строит для своей семьи новый дом, мне пришло в голову такое сравнение. Дом как раз является тем местом, которое должно давать защиту от непогоды, от холода, от сырости. Возможно, ему стоит начать строить второй «домик» для своей семьи – дом для своих троих детей. Это символический дом, обитатели которого будут чувствовать себя защищенными, где будет сохраняться тепло гнезда, дом, за пределами которого останутся плохие слова, агрессия или любые признаки неприятия друг друга.

И опять хочу вам напомнить, что не стоит торопиться как можно быстрее проводить терапию в семейной паре. Каждая из сторон пытается использовать терапевта как собственного адвоката. Каждый хочет показать терапевту свою лучшую сторону, и каждый хочет доказать, каким ужасным человеком является его партнер. Каждый хотел бы говорить об ошибках другого. Каждый пытается себя представить лучше и при этом подавляет партнера. Каждый хочет перетянуть на свою сторону терапевта и ждет, чтобы тот помог ему изменить партнера так, как ему этого хотелось бы.

Есть опасность, что этот пациент именно так и поступит. Представим себе, что на терапии будет присутствовать его жена. Он попытается сделать так, чтобы терапевт, с его подачи, объяснял его жене, как надо правильно воспитывать детей. Он уже сто раз поучал ее сам, но теперь его слова должен будет подтвердить терапевт. Такая ситуация неприемлема, поэтому мы работаем сначала индивидуально с каждой из враждующих сторон с тем, чтобы они были готовы к терапии в паре. Нужно, чтобы каждый из них понял, что все, что делает партнер, не входит в зону их свободных пространств. Муж должен понимать, что поступки его жены находятся вне зоны его воли. Он держит в руках только то, что делает сам. То же самое должна осознавать и жена.

Партнерам надо четко представлять, для чего они сейчас проходят терапию, на что направлены их усилия. В последнем случае речь идет о пятерых – родители и трое детей. И мужу, и жене следует сказать: «От решения, которое вы примете, зависит судьба пяти человек. Вы принимаете решение не только для себя, оно окажет влияние на других людей». Это повышает у человека осознание своей ответственности.

У предварительных индивидуальных бесед есть и другие преимущества. Мы можем проверить каждую из сторон на предмет каких-либо душевных расстройств, которые могут напрямую и не быть связаны с партнером, и тогда терапевту, может быть, удастся как-то усмирить эти душевные нарушения. Вот, например, бессонница пациента. В данном случае это только его личная проблема. Или его ощущение потери смысла, когда он задается вопросами, нужен ли он вообще в этом мире, есть ли необходимость для его пребывания здесь. Это обстоятельство тоже надо рассматривать в индивидуальной беседе. Что это такое, что он имеет в виду? Это чувство может никак и не быть связано с семьей. В беседе пациент слишком часто упоминал тему антибиотиков, он просто зациклен на этом. Если здесь есть что-то невротическое, какая-то навязчивость, то об этом тоже нужно говорить индивидуально. У жены, в свою очередь, могут обнаружиться свои проблемы, например, излишняя робость, неуверенность. Заниматься этими индивидуальными проблемами, проводя терапию в паре, мы не можем. Супруги будут мешать друг другу.

И конечно же, при индивидуальных встречах каждой стороне нужно объяснять, что у них должна быть готовность к партнерству, готовность к семье. Если этого согласия, этой готовности, этого «да» нет в предварительных беседах, то, когда мы будет проводить терапию в паре, они этого и не произнесут, они «замуруются» и не будут сотрудничать. Когда браку не говорится настоящее «да», гармония не возникает, и наши беседы в парах могут окончиться неудачей. Поэтому в предварительных беседах мы должны, несмотря на всю разницу во мнениях, все же выяснить, есть ли у супругов готовность сказать «да» семейным отношениям или они хотят на самом деле прекратить эти отношения, выйти из них.

В своих беседах с клиентами вы можете поговорить на тему конфликтов с точки зрения социологии. Эскалация конфликта происходит очень типично. Суть конфликта, его корень всегда заключается в том, что одна сторона неправильно воспринимает другую, и тогда противоположная сторона приобретает облик врага. Так протекает вражда между отдельными народами, так ссорятся супруги. Как только кто-то становится врагом, мы перестаем верить, что от него можно ожидать чего-либо хорошего – независимо от того, что этот «враг» будет предпринимать. Если он принесет коробку конфет, мы расценим ее как взятку, решим, что он хочет нас подкупить, или, говоря детским языком, подлизывается. Если «враг» придет с пустыми руками, обидимся: «Ну вот, он даже не может уделить мне внимание».

Понимаете, неважно, как поступают враждующие стороны, их действия или бездействия всегда интерпретируются негативно. Это закон, по которому происходит эскалация конфликта. Тот, кто стал врагом, не может даже защищаться, у него нет шансов заявить о себе правду – его не услышат, его высмеют, его будут продолжать бить, потому что его образ уже трудно корректируется, его восприятие замутнено. Начинает заблуждаться даже наша совесть. Она находится в смятении, она запуталась. А каждая из сторон реагирует таким образом, что начинается взаимная борьба. Каждый нападает и обороняется от атак, и каждый видит противоположную сторону только в негативном свете. В описанном выше случае муж видит только ошибки жены, ничего другого: и одевается не так, и ужин ему не готовит, и не встречает, и не встает даже с дивана – ничего позитивного. Возможно, у нее похожее мнение.

Поэтому в индивидуальных беседах мы попытаемся смягчить эти образы врага, но у нас это получится лишь в том случае, когда одна сторона готова будет выслушать другую. Умение слушать очень важно, потому что дает другой стороне шанс что-то объяснить, появляется некоторая попытка понять чувства другого человека. Это имеет невероятно большое значение. Хотелось бы продемонстрировать на примере (г-жа Лукас заходит за стул, ставит на него пластиковый стаканчик и коробку). Я нахожусь на этой стороне, вы – по другую сторону.

Я говорю: «Пластиковый стаканчик стоит справа от коробки».

Вы мне возразите: «Нет, госпожа Лукас, стаканчик стоит слева от коробки».

Я скажу: «Вы говорите чепуху! Я абсолютно четко вижу, что он справа стоит».

Вы будете раздражаться и считать, что я впадаю уже в старческий маразм, но я-то при этом буду четко знать, что стакан все-таки стоит справа. У нас с вами разные точки зрения, разный взгляд на одни и те же вещи. Вы знаете, как эту проблему можно решить? Поменяться местами, попытаться прочувствовать, что видит другой, «влезть в чужую шкуру», я – в вашу, а вы – в мою.

И тогда я говорю: «Да, вы правы, ведь действительно стакан стоит слева».

А вы, в свою очередь, встаете на мою позицию и подтверждаете: «Да, теперь мы понимаем, она тоже права».

Так происходит взаимопроникновение, взаимопонимание: вы смотрите на что-то не только собственными глазами, но и глазами другой стороны. Вот если бы в нашем примере муж и жена могли бы поменяться местами, тогда вся ситуация выглядела бы иначе. Например, так: у мужчины дома двое детей, на нем висит забота о домашнем хозяйстве, у него стирка, уборка, и к вечеру он, возможно, тоже уже достаточно неряшливо одет. И наоборот.

Умение слушать – это предварительная ступень взаимопонимания. Если я не слушаю, я не могу ничего знать о другой стороне. Только когда я умею слушать, я могу вникнуть в ситуацию другого, принять его точку зрения. А как это выглядит для другой стороны? Как другая сторона должна жить с этим? Чем лучше ты умеешь чувствовать, чем лучше ты можешь прочувствовать другую сторону, тем быстрее рассыпается образ врага. Другой человек уже не кажется чертом, а кажется таким же человеком, как я – с ошибками, предрассудками, с определенными чертами характера, со своей озабоченностью – то есть возникает картина человека.

Проводя индивидуальную терапию, мы обучаем клиента умению слушать, тренируем его способность чувствовать другого – качества, которые нам понадобятся для терапии в парах. Дадим, например, нашему пациенту следующую инструкцию: «Когда придете вечером домой, выслушайте внимательно свою жену. И не просто слушайте, как говорится, „в одно ухо влетело, в другое вылетело“, а пытайтесь понять, о чем она говорит, что она имеет в виду, как она справляется, что она испытывает, что ее волнует. Попытайтесь посмотреть на то, что она рассказывает, своими глазами. Представьте себе, что у этой молодой женщины, помимо двоих детей, будет скоро третий ребенок. Она беременна, а при беременности нарушается равновесие в настроении и в ощущениях, ей и так нелегко правильно организовать всю домашнюю работу, а тут еще и муж всем всегда недоволен, муж, которого она любит, но который часто бывает в отъездах. Он более свободен, он может встречаться, с кем пожелает. Она бы тоже с удовольствием куда-нибудь съездила, хоть в какую-нибудь маленькую поездку, но она привязана к дому из-за детей. На ней пеленки и подгузники, мытье посуды и окон и так далее».

Когда мужчина придет на очередную беседу, он должен будет рассказать терапевту, получилось ли у него погрузиться в состояние своей жены, прочувствовать ее. Как только он начнет выпадать из своего свободного пространства, например, жаловаться на то, что жена позволила простудиться ребенку, мы сразу останавливаем его и говорим: «Хватит, хватит, это не в ваших силах, возвращайтесь в свои свободные пространства. Расскажите мне, что вы сделали?»

Так пациенты учатся не выходить из своего свободного пространства, потому что терапевт их все время «заталкивает» обратно. Все это нам нужно для подготовки к парному разговору. Процесс не быстрый, нам нужно хорошо подготовиться. Я всегда сравниваю разговоры с парами с операцией на сердце, которая может длиться несколько часов – и нельзя, чтобы что-то пошло не так. Так и в разговорах с парами: мы хорошенько готовим пациента к операции.

Я провела достаточно много бесед с парами, и всегда был какой-то результат. Ни разу не было так, что бы абсолютно ничего не вышло. Иногда получалось найти отклик только у одного партнера: он старался, сочувствовал, а второй просто находился рядом; но я хочу вам сказать, что даже один партнер может спасти ситуацию. Однако чаще всего оба супруга бывали так тронуты, что уходили домой в полном мире и оказывались способны решить свой конфликт. Конечно, в семейной жизни могут возникнуть и новые конфликты, ведь жизнь идет своим чередом, и не все решается сразу. Если появится новая проблема, мы можем продолжить разговор с парой, и постепенно оба партнера научатся этому подходу, потому что не существует другого способа, кроме взаимопонимания. Пока каждый партнер будет твердо стоять на своем, между ними не возникнет мостика. Принцип заключается в том, что каждый идет чуть-чуть навстречу другому и никто не ждет, когда его партнер сделает первый шаг. Ждать можно бесконечно! Пока оба будут ждать, между ними все разрушится.

Когда человек добровольно совершает авансовое действие, оно никак не бывает связано с тем, что делает другой. Это просто подарок другому человеку. И даже если подарок «врагу» выглядит нелогичным, по-другому никак нельзя. Такое авансовое действие должно тронуть «врага».

Может ли кто-нибудь повторить эти три стадии, чтобы я была уверена, что вы понимаете, о чем идет речь?

Из зала: Умение слушать, взаимопроникновение и авансовое действие.

Лукас: Нет.

Из зала: Первая ступень – послать авансовое действие.

Лукас: Нет-нет. Как мы работаем с обоими партнерами?

Из зала: Надо определить, куда будет направлен перекрестный опрос.

Лукас: Что мы спрашиваем?

Из зала: Определиться с болью, с болезненной точкой, найти «ахиллесову пяту».

Лукас: Что нужно выяснить?

Из зала: Какую-то болезненную точку… Пойти навстречу другому… Ахиллесову пяту… Наибольшую боль для партнера…

Лукас: Это уже близко, с болевой точкой. Пара впервые приходит вместе. Вот мы сидим втроем. (Может быть, позже мы еще обыграем эту ситуацию.) С чего я должна начать после того, как поздороваюсь? Это, конечно, зависит от ситуации. Обычно спрашивают, что не так, что случилось, что неприятного, из-за чего возник конфликт. В нашем недавнем случае жена, может быть, расскажет, как муж «взорвался» в последний раз.

Я фиксирую эту ситуацию во времени, я спрашиваю: «Когда это было?».

«В прошлый вторник».

«Во сколько часов?»

«В семь часов вечера, когда муж пришел домой».

Я не позволяю им говорить про конфликт. Я о нем уже знаю, они уже по отдельности рассказывали мне.

Я говорю: «Хорошо, в тот вторник у вас был конфликт, вам обоим было плохо, вы столкнулись. Какие были последствия? Как вы себя чувствовали после этого?»

Мужчина: «Я себя чувствовал плохо, у меня больше не было надежды, я не знал, что делать».

Женщина: «Я всю ночь плакала».

«Это напрягает ваши нервы, это плохо для вас обоих, но не только для вас. Ведь там были и ваши дети. Каково это для детей? Вы сейчас здесь вместе для того, чтобы такого вторника больше никогда не было, и я беру с вас слово, что такого больше не повторится».

Я обращаюсь к ним обоим, я связываю их воедино, ведь им обоим было плохо.

«Вы знаете, что от ваших действий зависит состояние пяти человек! Если такое повторится, всем пятерым будет очень плохо. Давайте возьмем этот вторник и сделаем его другим».

У меня есть конкретное событие, и на примере этого вторника я могу многое объяснить. Человек вообще склонен мыслить конкретно. Если я просто предложу им быть более дружелюбными друг к другу, это мало поможет. Это очень общие слова. Мы должны начать с конкретных вещей, а потом уже, исходя из их понимания, обобщить.

И вот сейчас мы подходим к первому шагу. Я говорю только с одним из супругов. Второй должен слушать и не вмешиваться. Я беру того, кто более нервный, кому просто не терпится говорить, поворачиваюсь к нему всем корпусом, и моя позиция указывает на то, что я общаюсь сейчас именно с ним. Если второй, оставшийся слушателем, начинает вмешиваться, я его успокаиваю и останавливаю, но при этом не смотрю на него. Я говорю: «Вы сможете сказать позже. Позвольте нам поработать с вашим партнером».

Итак, первая ступень. Я говорю с мужчиной: «Вечер вторника, давайте еще раз посмотрим на эти события. Вы хорошо помните, что тогда было? Ваша жена сказала, что она потом проплакала всю ночь. Был момент, когда она по-настоящему расстроилась. Может быть, она не была настолько печальна, когда вы вернулись с работы? Может быть, она улыбалась, готовила еду, играла с детьми – и вдруг в какой-то момент она расстроилась. Скажите мне, что так огорчило ее вечером во вторник?»