Текст книги "Семинары по логотерапии"

Таким образом, я побуждаю мужа проникнуться, посочувствовать, подумать, чем он ранил свою жену, что послужило болевой точкой. Разумеется, ему не хочется говорить об этом. Он, конечно, хочет говорить о том, что его разозлило, он хочет ее обвинять в том, что она неправильно обходится с детьми, он хочет показать свою позицию. Терапевт должен максимально сконцентрироваться. Выражения «я с ней ссорился», «я с ней ругался» можно использовать, а вот «она сама виновата» можно возвращать клиенту обратно. Почему? Потому что поступки клиента находятся в его свободном пространстве. Вы должны все время быть рядом, отфильтровывать то, что вы можете использовать.

Пациент говорит: «Да, я ругался, но она сама виновата».

«Вы ругались со своей женой, и, как вы считаете, это причина того, что она потом плакала?».

Снова появляется тема причины.

«Я вынужден ругаться, потому что я не хочу, чтобы дети болели».

Вот здесь я должна кое-что откорректировать.

«Вы не вынуждены! Вы вообще-то свободный человек. Вы решили ругаться, но ведь даже ругаться можно по-разному. Как вы думаете, что из этой ругани доставило всем боль?»

Я снова в вопросе о причине. У нас много времени, и что-то должно получиться. Пусть медленно, но мужчина должен дойти до ответа на мой вопрос.

В какой-то момент я могу спросить: «Ну, и как выглядело то, о чем вы говорили? Как вы ругались?».

«Я сказал ей, что она плохая мать».

«Что-то еще?».

«Ты глупая гусыня».

«Еще что-то обидное говорили?»

«Сказал, что, если так будет продолжаться, я заберу у нее детей».

«Еще что-то?»

Это было самое важное, и теперь я спрошу: «Вы знаете лучше, чем я, свою жену, вы вместе уже многие годы. Что больше всего ее ранило: то, что она плохая мать, или то, что она глупая, или то, что у нее заберут детей? Что для нее было самое ужасное?»

Я ищу болевую точку. А почему я ее ищу? Мы знаем, что люди могут вынести многое и брак тоже может вынести многое, потому что есть определенная толерантность к фрустрации. Однако в гневе люди говорят жуткие вещи, и, поскольку все мы имеем «ахиллесову пяту» и все мы очень уязвимы в ней, тогда, в злобе, другой человек, который хорошо знает нас, знает наши болевые точки, может взять «нож» и нанести нам удар в это самое место. Поэтому я сейчас хочу выяснить, что же ее так ранило в самое сердце.

Может быть, он скажет: «Она же знает, что я несерьезно ее пугал, что заберу детей. Я не могу этого сделать».

Остаются два варианта: либо она плохая мать, либо она глупа. Что ей больше причинило боль? Он должен подумать. Может быть, и то, и другое.

«Подумайте: выражение „плохая мать“ может вызывать у нее слезы?»

«Она и так это часто слышит, она не может плакать по этому поводу».

«Как быть со второй фразой, по поводу того, что она глупая?»

«Я иногда с ней обращаюсь, как с глупым ребенком. Я старше нее, я учился в институте, ну и говорю иногда, что она глупее меня».

«То есть вы думаете, что эти вещи для нее должны быть обиднее, чем то, что она плохая мать?»

Мы работаем с этим. Все это время он должен думать про жену и сочувствовать ей. Он должен поменяться с ней местами и посмотреть на этот стаканчик с другой стороны. Может быть, он вспомнит и скажет: «Ее испугал мой крик. Когда я взорвался и начал кричать».

«Хорошая идея, но что все-таки более драматично для вашей жены: слышать, что она глупее вас, а это ведь ее унижает, или ваш внезапный крик?»

Я употребляю слово «унижает». Мужчина говорил, что обращается с женой как с глупым ребенком, а я добавляю понятие «снижение самооценки». Возможно, он это примет. Что оказалось более болезненным: снижение ее самооценки или внезапный крик, который мог ее напугать? Что сильнее: испуг или осознание того, что ее ценят ниже?

Женщина: «По-моему, мой отец тоже когда-то кричал. Будучи еще ребенком, я всегда пугалась таких криков».

«Вы думаете, что это еще та прошлая чувствительность? Вы пугаетесь, когда кто-то вдруг внезапно кричит. Значит, вы (мужу) закричали, а вы (жене) испугались».

Мне сейчас пришлось фантазировать. В конкретном случае все может оказаться иначе. Это утомительная и нудная работа, при этом вы спокойно разговариваете, проявляете дружелюбие. Если пациент вдруг поймет, осознает, чем именно он ранил противоположную сторону, если он угадал причину ее обиды или испуга, за это можно будет его похвалить. За то, что он, во-первых, это признал и, во-вторых, старался выяснить, чем же все-таки он причинил боль. Такие попытки должны поощряться.

Все, что является отклонением от нашей линии разговора, должно вами игнорироваться. На несущественные, нерелевантные высказывания «закрывайте уши», не слушайте их. Если мужчина скажет, что речь в конце концов идет о детях, поддакните и все-таки подведите его к тому, что почувствовала его жена.

У нас есть большое преимущество: нас очень внимательно слушает противоположная сторона. Идя на терапию, жена думала, что муж опять начнет жаловаться, как ему с ней тяжело. А ситуация сложилась совсем иначе. Сидя здесь, рядом, она вдруг слышит, как ее муж рассуждает о том, чем он мог ее обидеть. Он пытается «проникнуть» в нее, как бы додумать за нее. Уже от этого ей становится легче. В этом и заключается преимущество перекрестной беседы.

Если вы будете применять традиционную, а не перекрестную, терапию, у вас опять возникнет большая проблема. Обычно психотерапевт задает вопрос одной из сторон, что клиента раздражает в его партнере. Мужчина в таких случаях сразу воодушевляется, расправляет мускулы и говорит: «Жена делает не так вот это, это и это!».

При этом присутствует его жена, она все видит и слышит. Конечно, он попытается оправдаться, но жена при этом постепенно вскипает, она думает: «Этого я не делала, в этом он не прав». Она уже готовится к обороне, эмоционально вскипает и, когда наконец-то подходит ее очередь, конечно, говорит, что ее муж негодяй, а всё, что он здесь рассказывает, – неправда. Мы получаем кучу гадостей и не знаем, что со всем этим делать. Если всех посадить за круглый стол и предлагать каждому высказываться по поводу того, что его раздражает, то никакой медиатор не справится с тем, чтобы всех примирить и уладить конфликт.

Когда мы берем перекрестный вариант работы, противоположная сторона очень внимательно слушает, и первая ступень завершается тем, что человек, который нанес обиду, понимает, чем именно он обидел своего партнера. Возможно, муж решит, что все-таки не сам крик причиняет жене боль и обиду, а скорее, слова, унижающие ее: «Я все время выставляю ее глупее себя. Вот почему она заплакала».

Я в любом случае должна его похвалить и сказать: «Давайте посмотрим, правильно ли вы угадали».

Теперь мы начинаем беседу с его женой. Мы снова возвращаемся к этому вечеру вторника.

«Вы помните, как все было? Ваш муж говорит, что он впал в полное отчаяние, что ему все показалось безнадежным. Может быть, когда он вернулся домой, он еще не был настолько опечален проблемой? В этот вечер у него испортилось настроение, его охватило отчаяние и сомнение. Что же произошло? Что так внезапно стало его угнетать?»

Теперь жена должна попытаться найти ответ. Не рассчитывайте на то, что все сразу пойдет гладко и все проявят желание совместно работать. Вполне возможно, что она попробует найти из этой ситуации выход и уклониться от ответов. Поскольку мы имеем дело с соперниками, то каждый из них знает, что ему нужно от другой стороны. Они несколько сопротивляются двигаться в едином ключе, в едином потоке.

Поэтому жена может ответить: «Знаете, когда муж пришел домой, он уже был раздражен. Может быть, у него проблемы в бизнесе, а на мне он, так сказать, разряжается».

Такое высказывание жены для нас неприменимо, поэтому сделайте вид, будто вы ничего и не слышали. Вы можете согласиться: «Да, возможно, у мужа проблемы в бизнесе, но меня интересуют все-таки не его проблемы в бизнесе, а проблемы в ваших отношениях с мужем. В тот вечер ваш муж потерял частичку надежды, стал раздраженным. Что же у вас такого было дома, не в бизнесе, а именно дома, что он так изменился? Что его вывело из себя?»

В таком случае ей уже будет труднее уклониться от прямого вопроса, потому что я буквально держу ее на коротком поводке. Возможно, она переведет разговор на детей и скажет: «Младший ребенок плакал, и это мешало мужу».

Это применимо, но только наполовину.

«Плач ребенка был каким-то образом связан с отцом?»

Я не отпускаю ее полностью, пытаюсь удержать.

«Да, у ребенка был небольшой насморк, и это послужило причиной плача».

Теперь я начинаю ее немного подталкивать.

«Вы не думаете, что простуда младшего ребенка послужила причиной конфликта с вашим мужем?».

Я здесь немного поворачиваю ситуацию. Она пока еще ничего не сказала о причине конфликта.

Возможно, она скажет: «Да, он меня всегда обвиняет, если ребенок простужен».

Такой ответ опять неприменим.

«Давайте еще раз вернемся к ситуации во вторник вечером. Значит, маленький ребенок плакал, но ведь ваш муж был раздражен не по поводу его плача? Он был чем-то потрясен, тем, что исходило от вас? Что такое могло быть в вас, что его вывело из равновесия?»

Как видите, я не даю ей возможности как-то уклониться, перевести этот разговор в сторону бизнеса или в сторону детей. Она вынуждена теперь сказать, чем она так ранила своего мужа.

«Ну, я не сразу пошла к врачу, когда ребенок заболел».

«А как ваш муж узнал, что вы не пошли к врачу?»

«Я сама ему сказала об этом».

«Вы думаете, что именно это – то, что вы не пошли к врачу, когда заболел ребенок – и вывело его из равновесия?»

«Да, возможно так».

Но нам нужно еще точнее. Я попрошу ее еще подумать.

«Вы видели, как изменилось его лицо, когда вы сообщили ему об этом? В какой форме вы ему это сообщили?»

Может быть, она выскажется уже точнее.

«Я кричала ему, что он не имеет права указывать мне, что надо делать с ребенком. Идти к врачу или нет – это решаю я».

«Ага, значит, что-то все-таки причинило боль вашему мужу: или сам факт, что вы закричали, или фраза о том, что он не имеет права вам указывать, или это была озабоченность тем, что у ребенка несвоевременно начато лечение».

Последнее я уже «подсовываю» сама, и женщина может ухватиться за это.

«Да, он обеспокоен тем, что я не обеспечиваю детей хорошим медицинским обслуживанием».

Конечно, не хотелось бы много фантазировать, но, в конце концов, она должна прийти к какой-то одной мысли.

Может быть, она скажет: «Муж уже сто раз советовал мне сменить врача, но я этого так и не сделала. У моего мужа такое ощущение, что я полностью игнорирую его рекомендации, что я не приобщаю его к процессу лечения и оздоровления наших детей».

Если она произнесет последнюю фразу, я ее поблагодарю и скажу, что это была хорошая идея с ее стороны. И еще я обязательно повторю вслух эту ее мысль, чтобы она запомнилась.

«Вы считаете, что ваш муж несчастлив от того, что вы не приобщаете его к лечению и медицинскому обслуживанию детей».

Затем я добавлю: «А у меня к вам еще один вопрос. Ваш муж думал, что в этот вторник вечером он обидел вас тем, что назвал глупой, тем, что в очередной раз просигналил: ты намного глупее, чем я. Он угадал? Он этим вас обидел?»

Почти стопроцентная вероятность, что она скажет «да». Вы знаете, люди все-таки очень хорошо понимают, как и почему они причиняют друг другу боль. Но это был контрольный вопрос, и такой же контрольный вопрос, конечно, нужно задать и мужу. Я поворачиваюсь к нему. У него была возможность все услышать, и он слушал с удовольствием, думая про себя: «Ну, наконец-то она поняла, в чем она не права».

«Ваша жена считает, что она вас полностью игнорирует при лечении детей, и в этот злополучный вторник у вас было ощущение, что вы никак не можете повлиять на лечение детей. Она думает, что именно это и причинило вам боль. Она угадала?»

Возможно, он ответит, что это так, но было и еще что-то другое. Если он скажет «да, но…», тогда я попытаюсь его ограничить.

«Да, пожалуй, было много вещей не очень приятных и радостных для вас. Но ваша жена считает, что главным из этих неприятных моментов было ваше вынужденное неучастие в оздоровлении детей. Именно этим она огорчила вас в тот вечер?» И он имеет право сказать «да». На этом первая ступень завершается.

Вам может показаться утомительным то, что я рассказываю в таких мелочах, но именно так, тщательно и детально, вы и должны работать. Вы садитесь потом между супругами и уже как бы соединяете их, мужа и жену. Вы хвалите их за то, что они нашли причины, по которым каждый обижался. И все вместе вы уже можете подумать, как сделать так, чтобы следующий вторник, следующий вечер был лучше, даже если будет точно такая же ситуация. В чем она такая же? Так же простужен ребенок, так же возвращается домой вечером муж.

«Давайте подумаем, как могло бы быть иначе? Для этого давайте совершим совместную прогулку по вашим свободным пространствам».

Теперь у нас вторая ступень. Что вы знаете о второй ступени?

Из зала: Каким образом быть с партнером, чтобы было меньше страданий. Опять повторяем, драматизируя ситуацию. Мы идем с этим партнером в свободные пространства. Ищем одну возможность, которую можно будет выполнить легко, без тяжелых затрат.

Лукас: Какая возможность?

Из зала: Возможность, которую легко контролировать.

Лукас: Какая именно?

Из зала: Минимальная боль для другого.

Лукас: Точно. До этого они реагировали друг на друга машинально. Теперь они поняли, как они ранят друг друга. Нам нужен другой вариант для той же самой ситуации. Идет поиск лучшей возможности по-другому реагировать. Цель – причинить «врагу» меньше боли. Это уже мотив любви. Он означает, что, даже если я злюсь и разочарован тобой и тем, как ты поступил, я все равно не хочу причинять тебе слишком много боли. Твоя «ахиллесова пята» для меня – табу, я к ней не прикоснусь. Это означает, что партнер выше предмета спора, выше того, из-за чего возник конфликт. Каждой из сторон хотелось бы реализовать свою волю, но не такой ценой, когда партнеру будет очень плохо, потому что ценность другого человека выше конфликта.

Я бы сказала мужчине: «У вас непростая ситуация, но я думаю, что вы справитесь. Мы идем в ваше свободное пространство. Давайте еще раз посмотрим на тот вечер во вторник. Вы приходите домой. Какое у вас настроение?»

«Да все было хорошо».

«Вы открываете дверь, здороваетесь и видите, что малыш снова простужен, у него жар, а жена опять не вызвала врача. Вы уже сотни раз умоляли ее вызывать врача, причем другого врача, не того, который назначает антибиотики. Она так ничего и не сделала. Давайте пойдем теперь в свободное пространство. Вы можете выразить свою фрустрацию, можете сказать всё, что хотите, но, пожалуйста, больше не говорите ей, что она глупая и плохая мать. Как бы вы могли отреагировать по-другому? Что бы вы могли сказать с бо́льшим самообладанием, что могло бы спасти этот вечер для пяти человек?»

Я сейчас усиливаю про-мотив. Я обращаюсь к этому про-мотиву, потому что он может быть спасением ситуации.

Возможно, он ответит: «Если я вижу такие вещи, я уже не могу себя контролировать. Не знаю, что я скажу».

«Вы вообще себя не контролируете?»

«Вы понимаете, я взволнован, дети для меня – это всё».

«Да-да, дети для вас очень важны. Вы же не хотите, чтобы дети тоже были свидетелями таких вторников. Подумайте еще раз: вы видите больного малыша, Вы слышите, что говорит жена. Что в вас происходит?»

Я побуждаю его к тому, чтобы в нем заговорили чувства.

Он может ответить: «Я боюсь за ребенка».

«У вас появляется страх даже тогда, когда у него обыкновенный насморк?»

«Да, может быть, это чересчур, но во мне поднимается чувство страха».

«Может быть так, что в состоянии сильного страха вы перестаете себя контролировать? Вы не контролируете то, что в этот момент говорите, но вы ведь в состоянии двигаться, ходить, куда-то выйти из помещения?»

«Да, конечно».

«Может быть, в подобных ситуациях где-то в другом месте вам бывает легче, если вы начинаете двигаться?»

Я не требую от него лучшей возможности, но я хочу предложить ему помощь для того, чтобы он эту возможность осуществил. Нелегко себя контролировать, когда ты в ярости. Я ищу то, что позволит ему лучше реагировать.

«Может быть, на работе тоже бывают такие ситуации, когда вы чувствуете, что внутри закипает страх или ярость?»

«Да-да, иногда бывает».

«И что же вы тогда делаете, чтобы не начать кричать в этом состоянии?»

«При своих клиентах я не могу кричать».

«А как вы с этим справляетесь?»

«Проходит какое-то время. Когда я чувствую, что могу уже держать себя в руках, тогда я веду переговоры с клиентами».

«Хорошая система. Если вы не сразу реагируете, а немного подождете, тогда вы больше себя контролируете. Давайте вернемся к вечеру вторника. Ребенок заболел, жена не вызвала врача, вы почувствовали ярость и готовы взорваться, но у вас же есть трюк, который вы проделываете на работе. Может быть, и здесь тоже подождать перед тем, как реагировать?»

Теперь он должен подумать.

«Ну, теоретически я мог бы, да».

Однако эта мысль должна стать более конкретной.

«Где вы стояли в тот момент, когда узнали, что жена не вызвала врача?»

«Я был на кухне».

«И сразу начали кричать?»

«Да».

«А если бы вы сделали несколько шагов в спальню, побыли бы там минут пять, затем вернулись бы на кухню, у вас бы получился тот самый промежуток времени, который помогает вам на работе при общении с клиентами? Допустим, вы вернулись на кухню и произнесли то же самое: „Плохо, что не пришел врач“. Но тогда для вас было бы возможным не говорить жене, что она глупая?»

«Да, я мог бы держать себя в руках, но мне и в голову не приходила идея отлучаться на пять минут в спальню».

«Значит, на работе вы выдерживаете паузу, а дома реагируете мгновенно на любые раздражители, дома вы позволяете себе находиться в состоянии аффекта. Теперь в вашем свободном пространстве есть идея со спальней. Может быть, у вас есть еще какие-то идеи? Что бы вам дало время подумать?»

«Допустим, в спальню я не пошел, но если бы у меня на коленях сидел мой маленький сын, я бы отвлекся и после этого смог бы контролировать себя лучше».

«Хорошая идея, и она созвучна вашему желанию быть хорошим отцом. Каждый раз, когда вы приходите домой, независимо от того, что происходит, вы берете своего сына на руки. Может быть, и ребенок тогда будет с удовольствием ждать этого момента».

Здесь может быть долгий процесс, но я хочу сократить. Мы обсуждаем с ним возможности. Пока он играет с детьми, у него образуется внутренняя дистанция, и теперь, даже если жена его раздражает, он может уже разговаривать с ней спокойнее. Я могу ему дать и еще одну идею на будущее.

«Для вас это может стать неким ритуалом: вечер проводить с детьми, а когда дети уже спят, тогда обсуждать с женой проблемы. Ведь чем старше становятся дети, тем важнее, чтобы они не вовлекались в семейные конфликты».

Я обобщаю все важное и повторяю снова и снова, что в свободном пространстве этого мужчины есть возможность не причинять боль своей жене. И тогда на мой вопрос: «Так возможно ли для вас это, или, как бы вы ни старались, у вас ничего не получится?» – он в конце концов ответит: «Да, это возможно».

Большая похвала в его адрес. Такая же похвала должна быть в сторону жены, и, как вы понимаете, с ней нам тоже нужно искать эту возможность в пределах свободного пространства. Мы опять возвращаемся, теперь уже с ней, к этому вечеру вторника и повторяем всю ситуацию.

«Малыш немного простужен, но вы считаете, что это совсем не опасное заболевание и у ребенка достаточно защитных сил, чтобы справиться с ним. Поэтому вы не вызываете врача и считаете, что всё, в общем-то, нормально. Вечером возвращается домой муж, видит больного ребенка, и тут вы ему говорите, что не вызывали врача. Но вы же знаете, как он может возмущаться по этому поводу, а вы вдруг еще и заявляете ему, что он не должен вмешиваться в процесс лечения ребенка. Вы же сами пришли к выводу, что его как раз больше всего и обижает тот факт, что вы его игнорируете в этом вопросе».

Иными словами, мы аргументируем, ссылаясь на первую ступень.

«Вы сами поняли, что задевает вашего мужа, и он это подтвердил. Давайте же теперь прогуляемся и с вами в эти свободные пространства. Давайте посмотрим, какие были другие возможности поговорить с мужем, возможности, которые не пробудили бы в нем так много страхов и озабоченности по поводу здоровья ребенка».

Возможно, она скажет: «Он всегда так волнуется по этому поводу».

Для нас это не подходит. Я подчеркну ей, что мы не говорим вообще, мы говорим о конкретном вечере вторника.

«Где вы тогда находились? Вы тоже были на кухне, когда начался разговор?»

«Да, я тоже была на кухне».

«Чем вы занимались в тот момент, когда услышали упреки мужа?»

«Я размешивала суп в кастрюле».

«А для кого вы готовили?»

«Для всех нас».

Я могу включить и определенную долю юмора.

«Значит, вы делаете в своей жизни вещи, которые предназначены для всех пяти членов семьи, например, этот суп. Может быть, вы найдете в такой ситуации и подходящие слова, и подходящие действия, которые будут снимать ее драматизм для всех пятерых? Это обстоятельство было бы еще вкуснее, чем тот суп, который вы готовили во вторник вечером».

Возможно, она скажет: «Я вообще могу молчать – и слушать молча всё, что мой муж высказывает в мой адрес».

Интересно, что на этой второй ступени бывает иногда слишком много предложений. После первой ступени супруги успокоились и примирились. А вот на второй их иногда приходится даже притормаживать, когда они излагают возможности, которые в реальности применять не будут. Поэтому я скажу, что промолчать ей не удастся, ведь внутри у нее тоже что-то накопилось.

«Вы же, наверное, захотите изложить свой взгляд на происходящее или, может быть, обосновать, пояснить, почему решили не вызывать врача. Возможность молчать сомнительна. Есть ли еще какие-то другие возможности?»

«Неважно, что я скажу, он в любом случае взорвется».

«Как поступит он – это его решение, его свободное пространство. Вам должно быть не все равно, как поступите вы. Попробуйте сказать ему то, что вам хочется, но так, чтобы его не обидеть».

Люди часто рассуждают следующим образом: «Если я совершу поступок „А“, то противоположная сторона совершит поступок „Б“. Поэтому я не буду совершать „А“, чтобы избежать ситуации, в которой будет совершен „Б“». Но мы ведь не можем объяснять свои действия возможными действиями другой стороны.

«Давайте сейчас будем говорить о поступке „А“».

«Возможно, я ему скажу так: „Каждый раз наш сын выздоравливал без лечения, его насморк всегда проходит самостоятельно. И в этот раз мы тоже можем надеяться, что все пройдет само собой“».

«Успокоит ли вашего мужа такое утверждение?»

«Не знаю».

«То, что вы говорите, звучит неплохо. Есть ли другие возможности?»

«Я могу предложить ему сначала поужинать, а потом поговорить».

«Тоже неплохо. Как вы думаете, такой ответ успокоит его?»

Она должна подумать.

«Да… Да, конечно, потому что, когда он голоден, с ним трудно разговаривать».

«Какой из вариантов вам нравится больше?»

«Лучше поговорить после еды».

«А вы сможете справиться с такой ситуацией, когда муж будет вас упрекать, а вы, не реагируя на упреки, будете сервировать стол и молчать?»

«Наверное, мне это дастся нелегко. Если бы я это всё помнила, то, в принципе, могла бы так поступить, но я забываю и поступаю иначе».

Иногда мы с клиентом должны поработать над вопросом запоминания и напоминаний. В данном случае в тот момент, когда муж набросится на жену с упреками, ей потребуется какая-то помощь, чтобы она сумела отложить разговор. Нам надо искать, вспоминать.

«Какая подсказка вам поможет сказать: „Давай поговорим об этом позже“?»

Возможно, у женщины появится идея.

«У меня над столом висит полка. Если на ней будет стоять небольшая фотография нашей свадьбы, я бы могла, взглянув на нее, вспомнить приятные моменты нашей совместной жизни и тогда, пока мой муж меня ругает, сказать ему: „Давай сначала поужинаем“».

«Вы уверены, что сможете так поступить?»

«Думаю, что да, потому что, в принципе, я до сих пор люблю своего мужа, и его забота о ребенке доказывает лишь то, что он хороший отец. Если у меня будет такая фотография, я смогу поступить так, как нужно».

Другая сторона очень внимательно все выслушивает. Если человек видит, как другой, несмотря ни на что, старается реагировать таким образом, чтобы не причинять партнеру боль, это очень глубоко трогает. Вы знаете, иногда у клиентов даже слезы появляются. Я с этим не раз сталкивалась.

Теперь я еще раз подхожу к контрольному вопросу.

Обращаюсь к женщине: «Снова представим этот вечер. Вы все вместе на кухне. Вам приходится сказать мужу, что вы опять не вызвали врача. Вы уже предполагаете, что сейчас разразится гроза, буря, скандал. Но никакой грозы нет. Ваш муж берет малыша на руки, покачивает его и говорит: „Было бы лучше все-таки вызвать врача“. Он никого не унижает, не считает глупой, не кричит. Как такая ситуация для вас? Было бы лучше?»

«Это было бы божественно! Если он так будет со мной разговаривать, тогда я точно завтра вызову врача!» (Смех в зале.)

Контрольный вопрос мужу: «Вы возвращаетесь домой, в груди уже волнение по поводу здоровья ребенка. Вы начинаете ругать жену, называете ее плохой матерью, глупой гусыней, а она, помешивая суп, произносит: „Знаешь, что? Давай сначала поедим, а потом спокойно поговорим?“ Как такая ситуация для вас?»

«Я, наверное, перед ней извинюсь».

И третья стадия, самая короткая. Какая?

Из зала: Реализация выбора.

Лукас: Да. Мы только прикоснулись к возможностям в свободном пространстве. Мы их нашли. Но возможность – это еще не действительность, не бытие, это пока ничто. У меня, например, есть возможность перерезать себе бритвой вены, но возможность меня не убивает, она ничего со мной не сделает, пока я не возьму бритву и не порежу себе вены. Возможность становится реальностью только тогда, когда мы ее реализуем. В логотерапии есть очень много теорий по этому поводу.

Вот эти двое открыли много возможностей, но теперь у них должна быть воля осуществить их, реализовать. И они должны об этом здесь сказать, словно дать обещание друг другу: «Я готов это сделать». Эту готовность мы связывает с про-мотивом. Реализация требует жертвы. Каждый должен перешагнуть через свои психологические склонности: жена должна успокоиться, муж должен держать себя в руках. Они должны это сделать вопреки себе, наперекор себе. А для чего? Для благополучия целой семьи, для защищенности дома, в котором живет семья, и особенно для троих детей. Они должны это сделать ради любви. Здесь, на третьей ступени, мы это осознаем.

Я говорю мужчине: «Вы теперь увидели, что жена была бы рада, если бы вы реализовали свою возможность. А возможность такая. Вы приходите домой и, что бы вас ни злило – плохо выглядит жена; на плите, кроме супа, ничего нет; кашляет ребенок – вы берете на колени малыша и качаете его. Эмоции успокаиваются, и вы можете достойно, с пониманием поговорить. Вы сами слышали, как жена сказала, что „это было бы божественно“. Теперь я вас спрашиваю, готовы ли вы реализовать эту возможность, независимо от поступков жены, только потому, что это ваша семья и это ваш вклад в ее благополучие?»

Он должен сказать «да».

Я обращаюсь к женщине: «Ваш муж очень строгий, доминантный, он иногда не очень дружелюбно с вами разговаривает, обращается как с маленькой. Но, несмотря на это, вы нашли возможность не причинять ему боль, и эта возможность его успокоит. Угостите его тем, что вы приготовили, и предложите поговорить после ужина. Вы же слышали, что тогда ему станет легче и он даже извинится. Но вы не должны чего-то еще ждать и ставить условия: „Если я буду с тобой хорошо разговаривать, то и ты должен“. Просто подарите ему эту возможность спокойно поговорить, потому что вы его любите, потому что вы все еще пара. Вы готовы к этому?»

Наверное, она тоже скажет «да». А теперь контрольные вопросы.

Мужчине: «Понимаете, чего сто́ит вашей жене сдержаться? Ей хочется вам ответить на упреки, но она борется с собой, смотрит на эту фотографию и откладывает разговор, чтобы не испортить вечер. Она готовит для вас и старается, чтобы ничего не разрушилось, для вас и ваших детей. Вы это понимаете? Вы позволите ей сделать такой подарок вам?»

Женщине: «Если вы заметите, что муж готов вот-вот взорваться, но вместо этого берет на руки ребенка и старается контролировать себя, позвольте ему подарить себе эти старания. Поймите, что он это делает для вас всех. Вы можете это принять как подарок».

После этого я благодарю их обоих за сотрудничество, кооперацию. Я говорю, что то, чего мы достигли, – это их заслуга, не моя. Они открыли для себя новые чудесные возможности. Я желаю им отличного вечера и отпускаю их. У каждого из них в руке свое домашнее задание. У каждого есть кусочек любви, и он готов отдать его другому. Это очень хорошо работает, и такие ужасные вечера больше не повторяются. Супруги смогут найти и другие возможности в своем свободном пространстве. Не обязательно это будет ужин или ребенок на коленях. Главное, что они теперь понимают, как могут уберечь друг друга от боли, и у них есть к этому добрая воля.

Может быть, завтра мы сможем обыграть эту ситуацию, и не обязательно данный конкретный случай. Мы можем рассмотреть другой конфликт в паре, но сначала нам нужно будет симулировать предварительные отдельные разговоры. У нас должна быть информация от каждого из партнеров. Нужно понять, годится ли для нас эта пара.

Если у одного из партнеров больше чувства вины, чем у другого, нам это не подойдет. Говорят, что в споре всегда два участника, а вот для обиды достаточно одного. Не подойдет и пара, в которой один супруг ведет себя идеально, а другой выступает в роли агрессора. В таком случае нужно работать с агрессором, а второго партнера – дистанцировать от агрессора. Для парного разговора не подходят и случаи, в которых кто-то зависим от наркотиков или от алкоголя. Алкоголика нужно помещать в клинику, а здоровый партнер должен быть в безопасности.

Не все подходит для парной терапии, но вот такие обычные, небольшие, повседневные конфликты, которые очень нервируют людей, можно разрешить. У меня были просто смехотворные случаи! Один, например, хочет вечером почитать, ему нужен свет, а другой хочет спать, и из-за этого они целый год ссорятся. Один хочет тратить деньги и покупать хорошие вещи, а другой хочет экономить и копить на «черный день». Бывают разные точки зрения на воспитание детей: один очень строгий, хочет, чтобы дети много учились, а другой говорит, что детям нужно больше играть, им нужно давать больше свободы. Такие бытовые конфликты – большие раздражители, но их можно излечить, с ними можно справиться.