Текст книги "Люблю всем сердцем"

Минерва отчетливо представила маленького и беззащитного Джона в руках жестокосердной матери. Слезы сочувствия навернулись на глаза.

– Я всегда думала, что он скучает по матери, когда смотрит на меня. А оказывается, в его сердце жив образ предыдущей няни. – Минерва испытала ярость: как можно быть такой ужасной матерью! – Она ревновала к своему собственному ребенку так сильно, что готова была поднять на него руку! Она законченная эгоистка!

Джад подтверждающе кивнул.

– Да, для меня было сильным потрясением, когда я узнал Ингрид с этой стороны. Я постарался убедить ее, что ревновать к ребенку глупо. Но с этого момента стал смотреть на нее более трезвыми глазами. Вот тогда-то я и понял, что Ингрид чувствует себя несчастной, если кто-то другой находится в центре внимания. И чем больше я это понимал, тем сильнее хотел, чтобы мы разошлись. Сначала она говорила, что не хочет развода, потому что любит меня. Но я не верил в ее чувство. Нельзя по-настоящему любить мужа и при этом ненавидеть ребенка. Тогда она стала угрожать, что оформит опекунство над ребенком и я никогда больше не увижу Джона. Понятное дело, этого я допустить не мог. С того времени мой брак превратился в каторгу.

Минерва смотрела на каменное лицо Джада и не могла не симпатизировать ему.

– Не имея на руках доказательств, в суде вы бы ничего не добились. Боюсь, у вас не было выбора.

Джад снова отвернулся к окну. Ему было сложно рассказывать печальную историю своей жизни, но он хриплым голосом продолжал:

– Именно тогда я взял на работу няню. Клавдия должна была неотлучно находиться возле ребенка, если я был на работе. На какое-то время наша жизнь стала относительно нормальной. Однажды, когда я еще не успел вернуться домой, Клавдия вынуждена была уйти раньше. Люси взяла ребенка к себе на кухню, но Ингрид забрала его наверх. Думаю, она хотела еще раз попытаться доказать мне, что она хорошая мать. Но именно в тот день Джон сломал руку. Люси услышала его крик и сразу бросилась в детскую. На пороге она встретила Ингрид, которая выскочила из спальни. Доподлинно никому не известно, что тогда произошло, но с того дня ребенок стал еще больше ее бояться. Именно тогда я завел порядок: если няня уходит, то меня немедленно ставят в известность.

«Теперь понятно, почему Джон так ревностно присматривает за тройняшками».

– То, что пережил Джон, просто ужасно, – сказала Минерва и добавила: – Да и для вас непросто было жить с женщиной, которой нельзя доверить жизнь ребенка.

– Я сделал все возможное, чтобы оградить сына от ее влияния, – нотки отчаяния проскользнули в его голосе. – Ингрид, конечно, не была счастлива от нововведений. Она пыталась меня убедить, что ни в чем не виновата. Я допускал мысль, что, может быть, не прав. Но интуиция мне подсказывала – я не ошибаюсь. С тех пор мне еще сильнее хотелось развестись. Никаких чувств у меня к ней не осталось. Она снова стала меня шантажировать, что оформит права опеки ребенка на себя. Может быть, со временем мне и удалось бы вернуть Джона себе, но нельзя было рисковать, нельзя было доверить ей ребенка даже на время. Я снова оказался в ее руках.

– Да, у вас действительно не было выбора, – сочувственно кивнула Минерва.

Он тряхнул головой.

– Я по-прежнему продолжал жить в комнате для гостей, мне казалось, что таким образом я лучше контролирую ситуацию. Мне и в голову не могло прийти, что она решится еще раз забеременеть. Однако она вбила себе в голову, что дети – это самый верный способ привязать меня к ней. Надеялась таким образом решить все наши проблемы. – Джад сухо усмехнулся. – Не передать словами, в каком я был бешенстве, когда узнал, что она снова беременна. Она не ошиблась, это сработало. Но надо признать, если она что-то и сделала хорошее, так это то, что родила тройняшек. Первое время она старалась вести себя образцово. Только через месяц стало ясно, что и их она совершенно не любит. Она могла днями не заходить к ним в комнату. И вообще, дети мешали ей жить, она предпочитала вести светский образ жизни. Конечно, я воспротивился. В конце концов, и няне, и Люси надо было отдыхать по ночам. До меня доходили слухи, что она путается с Россом Лэнгли, но, честно говоря, мне было все безразлично. Так что, когда в один прекрасный день я узнал, что эти двое сбежали, я просто вздохнул с облегчением.

– А сейчас она вернулась. – Минерва всей своей кожей чувствовала, как страх за детей снова охватывает Джада.

Джад утвердительно кивнул, его лицо снова помрачнело.

– А сейчас она вернулась.

– В свете того, что вы мне о ней рассказали, трудно поверить, что она горит желанием видеть своих детей. – Минерва пыталась развеять его страхи и свои возникшие опасения.

– Дай-то бог. Она не требует у меня развода и не оспаривает моих прав на детей. Она даже не пользуется своим правом навещать их. Она просто забыла об их существовании.

Перед внутренним взором Минервы встали очаровательные мордашки малышей. Как их может не любить родная мать? Такой факт не укладывался у нее в голове. И снова, чтобы успокоить себя и его, она сказала:

– Все будет хорошо. Вам не стоит волноваться об этом.

Джад тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

– Я рад, что мы об этом поговорили. Наверное, мне стоило сразу рассказать вам обо всех обстоятельствах. Но что сделано, то сделано. Теперь вам все известно, и от вас в первую очередь зависит жизнь моих детей.

– Обещаю вам, что никому не позволю обижать их, – твердо сказала она.

– Я знаю, вы все сделаете наилучшим образом. Спасибо.

Минерва поняла, что разговор окончен, и тоже встала. Но ей не хотелось уходить просто так, не сказав ему напоследок что-нибудь ободряющее. Он выглядел таким уставшим!

– Я рада, что мы поговорили, – и в подтверждение своих слов она протянула ему руку.

«Да, ее руки не такие мягкие и нежные, как у Ингрид, – заметил Джад, пожимая ее ладонь. – Это руки рабочего человека: сильные и крепкие». Джад понял, что ему нравятся именно такие руки. Обладателю их можно доверить своих детей.

– Идемте спать! Нам обоим это не помешает.

Пожелав ему спокойной ночи, Минерва проскользнула на кухню. Ее руки дрожали. Прикосновение Джада взволновало, просто выбило ее из колеи, но еще больше o6ecпокоилo выражение его лица. Нет, ее решение твердо. Она не собирается в него влюбляться, главное – дети. Она сделает все от нее зависящее, чтобы с ними ничего не случилось.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Минерва обомлела: стоило открыть дверь, как она с первого же взгляда узнала, кто перед ней стоит. Ингрид Грэм! Да, в жизни она выглядит еще красивее, чем на фотографии. И в руках у нее огромные сумки. Очевидно, с подарками. Кажется, она сильно ошиблась, когда уверяла Джада, что его бывшая жена не захочет иметь ничего общего с детьми.

– А вы кто? – спросила Ингрид, окидывая Минерву оценивающим взглядом.

– Минерва Бродвиг, няня, – ответила девушка.

– Ну конечно же! Вы выглядите как домашняя мышка, именно поэтому на вас и остановил выбор Джад. Полагаю, вы прилежно заботитесь о моих детях.

Минерва обратила внимание на то, что она о детях говорит как о своих. Значит, Джад не ошибался и конечной целью ее приезда были именно они.

– Это не твои дети, а исключительно Джада, – раздался вдруг голос. Это Люси поспешила узнать, кто звонил в дверь. – Ты потеряла на них все права, когда сбежала из дома.

– Дорогая Люси, я и не подозревала, что ты обо мне такого мнения. Но я консультировалась с врачом. В тот момент, когда я ушла из дома, у меня была глубокая послеродовая депрессия. Я не совсем понимала, что делаю. Сейчас со мной все в порядке. Думаю, суд примет во внимание это смягчающее обстоятельство. – Ее лицо раскраснелось. – А сейчас я хочу видеть моих дорогих крошек.

Люси захлопнула перед ней дверь и невозмутимо удалилась на кухню.

Ингрид, сделав вид, что не обратила внимания на ее выходку, сама снова открыла дверь и тут с удивлением заметила, что на ее пути стоит Минерва.

– Может быть, вы позволите мне войти? – вежливо поинтересовалась она ледяным тоном.

«Думай же, думай быстрее! – приказала себе Минерва. Ты должна что-то придумать, чтобы остановить ее. Так, кажется, есть идея. Ингрид не любит детей, даже когда они здоровы и веселы. Посмотрим, как ей понравится оказаться в рассаднике инфекции».

– Возможно, как-нибудь в другой раз. Сегодня не самый удачный момент. У Джона как раз кризис. Он болен ветрянкой. А другие инфицированы.

Стоило посмотреть, в какую ужасную гримасу превратилось хорошенькое личико Ингрид.

– Ветрянка? – с отвращением произнесла она. – И они все ею больны, я правильно вас поняла?

Минерва обрадовалась: похоже, она все правильно рассчитала.

Прошла минута, которая показалась Минерве вечностью. Ингрид колебалась, не зная, на что ей решиться.

– Хорошо, тогда действительно лучше в другой раз.

– Что-то не так? – вмешался в их диалог мужской голос – Вам препятствуют встрече с детьми? – продолжал голос напористо.

Минерва подняла глаза и увидела за спиной Ингрид высокого худощавого мужчину в дорогом костюме.

– У детей ветрянка, – убитым голосом проронила Ингрид.

Мужчина не обратил на ее слова никакого внимания, а вперил свой взгляд в Минерву.

– Я Росс Лэнгли, юрист и финансовый советник миссис Грэм. Вы не имеете никакого права препятствовать встрече матери с детьми. Суд во время развода признал, что дети по-прежнему остаются с отцом. Но никто не запрещает ей их навещать.

– Я только сказала, что Джон болен ветрянкой, а остальные дети уже заражены, – повторила Минерва.

– Думаю, нам лучше вернуться, когда они выздоровеют, – сказала Ингрид, собираясь ретироваться.

Росс поймал ее за руку.

– Ты же в детстве болела ветрянкой?

– Да. – Ингрид недоумевающе посмотрела на него.

– Тогда нет никаких причин, почему ты не можешь увидеть своих детей сейчас, после долгой разлуки, – заявил Росс.

Ингрид распрямила плечи:

– Ты прав. – И она обратилась к Минерве: – Я требую встречи с детьми.

Минерва решительно преградила ей дорогу. После предупреждения Джада следовало ожидать чего-нибудь подобного. Справиться с Ингрид не так уж сложно, но она не одна. Нет, Минерва не может подвести Джада.

– В таком случае пусть встреча состоится в присутствии мистера Джада.

Неожиданно из детской сверху раздался такой громкий вопль то ли отчаяния, то ли боли, что Минерва, не задумываясь о последствиях, оставила непрошеных гостей на пороге, а сама бегом взлетела наверх. И увидела следующую картину: Джоан сидела на полу и ревела во весь голос, потому что Генри отобрал у нее куклу. Обеспокоенный Джон тоже увидел эту вопиющую несправедливость и поспешил ее исправить. Он отобрал куклу у Генри, и спустя минуту общими усилиями мир был восстановлен.

Но за это время Минерва потеряла все свое стратегическое преимущество. Ингрид и Росс поднялись следом за ней и сейчас стояли тут же, рядом.

– Ты почти не изменился, малыш, – обратилась Ингрид к Джону, стараясь скрыть свое отвращение при виде сыпи на его лице, но у нее это плохо получилось.

Минерва заметила, как испугался Джон своей матери. И поспешила к тройняшкам, стараясь загородить их от нее. Джон сделал то же самое. И вот они вдвоем живой стеной встали перед Ингрид.

Та замерла в паре шагов от них. Видно было, что она до ужаса боится прикоснуться к Джону.

– Я привезла тебе подарок, – вспомнила она, доставая из пакета яркую коробку и ставя ее перед Джоном. – Это тебе.

Джон стоял как вкопанный, даже глазом не повел.

– Ну же, Джон, посмотри. – Ингрид уже начинала злиться. – О, ты всегда был таким трудным ребенком!

Тройняшки, привлеченные появлением новых людей, оставили свои игрушки и стали ближе подбираться к центру событий.

– Стойте, – приказал им Джон, снова занимая позицию между ними и матерью.

Ингрид сделала над собой усилие и предприняла попытку вступить в переговоры с Джоном:

– Я знаю, ты обиделся на меня. Считаешь, что я никогда не была тебе хорошей матерью, и поэтому хочешь защитить малышей. Знаешь, я просто была очень несчастна. Это из-за гормонов. Тебе, наверное, трудно меня сейчас понять, но ты обязательно поймешь, когда вырастешь.

По лицу мальчика невозможно было определить, слушает он ее или нет.

Джоан сделала попытку высунуться из-за брата.

– Нет, – приказал Джон, и она остановилась.

Минерва в этот момент заметила, каким синим пламенем ненависти сверкнули глаза Ингрид, и обняла мальчика за плечи в невольном порыве защитить.

– Джон, ты совершенный дикарь, – фыркнула Ингрид. – Я пришла с миром.

Она обернулась за другим пакетом и поставила его перед Джоан.

– Это тебе, моя сладкая.

Джоан сделала робкий шажок в сторону подарка. Ингрид улыбнулась. Следующий подарок предназначался Генри.

– Иди же, это тебе, – проворковала она.

Минерва чувствовала, как напряглись плечи Джона под ее рукой, когда Генри пошел к подарку.

Джуди, конечно же, последовала примеру брата и сестры. И Ингрид поспешила заявить:

– Я все равно свое получу.

Правда, дети при этом выглядели не совсем уверенно, и Минерва легко читала растерянность на лице гостьи. Она попыталась обнять Джуди – только потому, что та оказалась ближе всего к ней, но, заметив это движение, ребенок тут же бросился к Минерве.

– Тебя слишком долго не было, – сказал Росс. – Им нужно какое-то время, чтобы они привыкли к тебе.

Ингрид поднялась с колен и отряхнула юбку.

– Конечно же, ты прав.

– Какого дьявола! Что здесь происходит? – раздался недовольный голос Джада из-за двери.

Минерва смогла сполна насладиться зрелищем того, как в мгновение ока улыбка сползла с лица Ингрид. Но та быстро взяла себя в руки, только теперь ее улыбка стала походить на гримасу.

– Тебе позвонила Люси! Господи, как же я раньше об этом не подумала! Твоя верная сторожевая собака до сих пор на страже.

– Она любит моих детей и делает для них намного больше, чем некоторые.

– Наших детей, – поправила она его.

– Нет, ошибаешься. Они больше не наши дети, а только мои, – поставил ее в известность Джад.

– Ингрид до сих пор может заявить свои права на опеку, – авторитетно заявил Росс. – И она ими незамедлительно воспользуется.

Лицо Джада перекосилось от бешенства.

– Что она сделает?

– Я буду настаивать на том, чтобы детей отдали мне, – повторила Ингрид.

– Нет.

– Да. – Ингрид сладко улыбнулась.

Минерва заметила, что если Ингрид была не прочь поругаться с Джадом на глазах у всех, то ее юрист занял более разумную позицию.

– Думаю, нам пора идти. – Он взял Ингрид под руку. – Нельзя допускать, чтобы дети становились свидетелями скандалов.

– Но мы все равно добьемся своего, – соглашаясь, сказала Ингрид. И повернулась к детям: – Наслаждайтесь подарками, скоро увидимся.

– Только через мой труп, – сказал Джад.

Ингрид покраснела, но нашла в себе силы улыбнуться ему улыбкой победительницы, прежде чем выйти из комнаты.

– Я пыталась не пустить ее в дом, – стала оправдываться Минерва, лишь только Росс с Ингрид вышли из комнаты. – Но Джоан и Генри подрались, мне пришлось все бросить и бежать их разнимать.

Джад молчал. Долго молчал, затем сказал:

– Она все равно, рано или поздно, тем или иным способом, придумала бы, как попасть в дом. Она всегда добивается того, чего хочет. – Его взгляд упал на детей. – Мне нужно позвонить своему юристу. – Он вышел из комнаты.

Минерва почувствовала, как ее колени кто-то обнимает. Она опустила глаза и увидела, что это Джон. Таким нехитрым способом он искал у нее защиты и поддержки. Видимо, встреча с матерью сильно его озадачила.

– Что такое опека? – спросил он.

– Твоя мать хочет проводить больше времени с тобой и с малышами, – ответила Минерва.

Джон обернулся на дверь, за которой скрылись взрослые. Он о чем-то долго думал, а потом сказал:

– Не понимаю, зачем ей это надо, она же нас совсем не любит.

Минерва не могла с ним не согласиться. Несмотря на то, что Ингрид попыталась разыграть из себя любящую мамочку, этой женщине явно не хватало теплоты по отношению к детям.

– Не волнуйся, твой отец обо всем позаботится.

Джон обнял ее еще крепче.

– Она меня била.

У Минервы навернулись слезы на глаза. Она тут же вспомнила, какое выражение бешенства было на лице Ингрид, когда он отказался от подарка. Она ни секунды не сомневалась в правдивости его слов.

– Не волнуйся, твой папа не даст тебя в обиду.

Джона ее слова не убедили. Он по-прежнему стоял и хмурился, потом, видимо устав, отправился в детскую.

Спустя полчала в комнату вернулся Джад. Он тут же сообщил Минерве, что успел переговорить со своим юристом и тот посоветовал не запрещать матери видеться с детьми. Однако совсем не обязательно оставлять детей с Ингрид одних. При этих встречах может присутствовать кто-то из взрослых.

– Так что, когда она здесь, вы не имеете права куда-либо отлучаться. А еще лучше, если я сам буду присутствовать.

Минерва понимала всю серьезность ситуации, но представить, как можно присматривать за всеми четырьмя детьми одновременно, ей было трудно. Все, что она могла сказать, – это:

– Я глаз с них не спущу.

– Я рассчитываю на вас, – сказал Джад, пристально вглядываясь в ее лицо.

Под взглядом этих темных глаз Минерва ощутила в себе желание сделать все возможное и невозможное, чтобы помочь ему в борьбе за детей.

– Не верю я, что она изменилась, – продолжал тем временем Джад. – За этим что-то стоит. Дети для нее лишь предлог, чтобы добиться поставленной цели.

Минерве трудно было не согласиться с этим утверждением. Конечно, он лучше ее знал, но теперь она собственными глазами убедилась, что в этой женщине нет ни капли материнских чувств. И у нее еще хватает совести использовать детей в своих грязных махинациях!

– Глаз с них не спущу, – снова заверила она Джада.

Он удовлетворенно кивнул и опустился на ковер, чтобы поиграть с детьми. Больше всего на свете Минерва хотела бы, чтобы он был счастлив, чтобы они все были счастливы. И вдруг она опустила голову. Они сейчас одна семья, а она… Она посторонняя. Эта мысль неожиданно причинила ей боль.

Джон оторвался от игры и подошел к ней. Минерва сначала подумала, что он хочет посмотреть на подарок, который принесла ему Ингрид, потому что ребенок подошел к ней с коробкой.

– Убери его подальше. Он мне не нужен. – Джон протянул ей коробку.

– Хорошо, я уберу его на чердак, – пообещала Минерва и вышла из комнаты.

Люси удивленно посмотрела на нее, когда она с красочной коробкой появилась на кухне.

– Это подарок Джону от матери, – объяснила Минерва. – Он просил меня убрать его подальше. Я ему сказала, что положу на чердак. Если он изменит свое решение, то сможет сам его достать, а если проявит упорство, то у нас будет подарок ему на Рождество.

Люси тяжело вздохнула:

– Я никогда не говорила Джаду, но мне кажется, Ингрид сама сломала ему руку. Я столько раз замечала, что Джон ее панически боится. У этого страха нет другого логического объяснения.

Теперь, после знакомства с Ингрид, Минерва не сомневалась – эта женщина способна еще и не на такое.

– Я сегодня слышала, как она заявила, что потребует в суде получения прав опеки над детьми. Знаешь, ни минуты, ни секунды я не верю, что она действительно думает о детях. Уж не знаю, что за всеми этими ее поступками стоит, только ничего хорошего от нее ждать не приходится.

От таких слов Минерва снова ощутила большое желание защитить эту семью от Ингрид. Что ее удивило, так это то, что защитить ей хотелось и Джада.

Вечером, когда все улеглись спать, Минерва сидела в своей комнате и обдумывала сложившуюся ситуацию. Она крепко обняла Тревиса и стала излагать ему свои мысли вслух:

– Мистеру Грэму не нужно мое покровительство. Его детям – да, ему – нет. Он уже большой мальчик и вполне может сам о себе позаботиться.

Минерва не хотела о нем думать. Но ее мысли упрямо возвращались к одной и той же теме. «Нет, я не могу в него влюбиться. Это было бы глупо. Я ведь умный человек и прекрасно все понимаю. Я совершенно не в его вкусе. Ему нравится другой тип женщин. Так что у меня нет ни малейшего шанса. Даже если он хоть раз посмотрит в мою сторону, что маловероятно, то второй раз он даже головы не повернет. Не обратит внимания на мое существование. Просто мне его по-человечески жалко. Сегодня произошло слишком много событий. Нет, мои чувства к нему – это не больше чем желание защитить и обогреть. Вот и все. Скоро это пройдет». Успокоив себя, Минерва облегченно вздохнула и легла спать.

Следующим утром, во время завтрака, раздался звонок в дверь. Люси было встала, но Джад одернул ее:

– Сиди. Я сам.

Минерва понимала, что он пытается казаться спокойным, но на самом деле весь в напряжении.

Пару минут спустя Джад вернулся на кухню в сопровождении Питера Бродвика.

Отец Минервы вежливо поздоровался.

– Я могу поговорить с тобой наедине? – вкрадчиво поинтересовался он у дочери.

Минерва встала из-за стола, извинилась, и они вышли в гостиную. Стоило им остаться наедине, как отец поинтересовался:

– У тебя что – нет выходных? Ты не была дома с того самого дня, как устроилась на работу. Больше месяца!

«О боже, видимо, он неисправим. Как всегда, пытается играть роль заботливого папочки. Только вот незадача, я-то знаю его как облупленного. И его любимую манеру давить на меня». Она вовсе не обрадовалась его появлению. Честно говоря, совсем по нему не скучала.

– Почему нет? Есть. Просто я трачу свое свободное время на себя. Например, могу сходить в кино или пройтись по магазинам. Да и просто отдохнуть. Кстати, у вас же еще медовый месяц, и хорошо, что есть возможность побыть наедине друг с другом.

– Но ты могла бы поближе познакомиться с Джулианой, как-никак она теперь твоя мать.

– Не смеши! Ты же не думаешь, что я на самом деле буду считать ее матерью. Может быть, со временем мы и станем друзьями, но не более. – Минерва сама не верила своим словам. Навряд ли они когда-нибудь станут друзьями. По ее мнению, Джулиана не тот человек, с которым ей бы хотелось водить дружбу. Формально она будет с ней вежлива, но требовать от нее больше – увольте.

– О каком времени ты говоришь? Ты же почти не бываешь дома, – горячо возразил Питер, не особо скрывая своих истинных намерений. – Вот если бы ты вернулась домой… На что ты гробишь свою жизнь? Утираешь сопливые носы чужим ребятишкам. Ты вполне могла бы работать в школе и при этом жить дома.

Так, бубнеж немного изменился. Значит, ей уже позволяется работать в школе. Раньше предлагалась только работа по дому.

– Спасибо, меня вполне устраивает та работа, что у меня есть сейчас. Да и платят здесь больше, чем в школе.

– Я скучаю по тебе. Вернись домой, – просто и с чувством сказал Питер.

Минерва едва заметно вздрогнула: что это? Очередная роль или на этот раз он говорит правду? Похоже на правду. Но он столько раз обманывал ее. Сложно поверить. Минерва внимательно смотрела на него, пытаясь определить по известным ей приметам, что же за этим стоит. Тут ее взгляд упал на небрежно отстиранный воротничок его рубашки.

– Интересно, ты теперь отдаешь свои вещи в прачечную или Джулиана снизошла до того, что стирает сама?

– Отдаю в прачечную, – неохотно признался Питер, и его голос чуть осип. – Ты единственный человек, который знает, как нужно стирать мои рубашки.

Минерва неслышно вздохнула. Опять он за старое. Опять он чуть было не провел ее. Да он же спит и видит, как бы снова превратить ее в домработницу!

Ну уж нет. На сей раз это у него не получится. Главное – соблюдать спокойствие и не выдать, что она взбешена до предела.

– А завтрак? Джулиана готовит тебе завтраки? – поинтересовалась Минерва.

– Она утром спит. По утрам у нее нет сил ни на какую работу, – самодовольно доложил отец.

Минерву охватило дикое раздражение. Значит, он ее настолько любит, что позволяет ей спать до обеда, а она, его родная дочь, годится только для того, чтобы стирать и убирать за ними обоими.

– И что? Ты мне предлагаешь роль домработницы?

– Ну ты же знаешь, Джулиана не приспособлена для ведения домашнего хозяйства. С этим ты у нас справляешься лучше всех.

– Ну, что я могу сказать. Ты абсолютно меня не знаешь. Тебе никогда не хватало на меня времени. Сначала ты был занят самим собой. Теперь у тебя появилась Джулиана. Так что вам легче всего нанять прислугу, которая будет вести ваш дом. Вот тебе мой совет.

– Странно слышать от тебя такие рассуждения. Ну, если хочешь, я буду платить тебе, если ты вернешься домой.

Минерве стало обидно до слез. Мало того, что он никогда ее не любил, так еще готов платить деньги, чтобы она пыталась заработать его любовь. Минерва сосчитала про себя до десяти, чтобы спокойно ответить, а не сорваться на крик.

– У тебя не хватит никаких денег, чтобы расплатиться со мной.

Питер молчал, о чем-то напряженно думая.

– Кажется, я понял, – с усмешкой пробормотал он. Его лицо вдруг озарила издевательская ухмылка. – Ты имеешь виды на своего босса. Думаешь, если будешь заботиться о его детях, то он воспылает к тебе любовью.

Минерва понимала, что отец случайно нащупал ее самое больное место. Но она не собирается сдаваться. Не собирается возвращаться посрамленной домой, а потом всю жизнь раскаиваться в своем поступке.

– Нет.

Питер, не слушая ее, продолжал: – Минерва, ты заблуждаешься. Да на тебя ни один мужчина не посмотрит.

– Ты мне говорил об этом не единожды, – холодно отрезала она.

– Я просто предлагаю тебе не витать в облаках. Возвращайся домой, пока не выставила себя на смех перед людьми.

– Вот здесь ты ошибаешься. Я не собираюсь выставлять себя, как ты выразился, на смех.

Питер удивленно заморгал глазами. Он не ожидал такого резкого отпора. Все его доводы, которые срабатывали раньше, почему-то оказались бессильны.

– Так, мне теперь ясно. Ты остаешься здесь, потому что знаешь: у тебя никогда не будет собственной семьи. Поэтому ты выбрала роль суррогатной матери. – Он довольно закивал головой. – В конце концов ты убедишься, что сделала ошибку.

Минерва поняла, что на сегодня он отступил. Но это совсем не значит, что он не повторит попытки в следующий раз.

– О, у тебя слишком богатое воображение. Я здесь только няня, и пока меня это устраивает. – Она вскинула голову. – Ты ведь много раз призывал меня быть практичной. Вот я такой и стала. Я столько раз думала, что ты меня любишь, как это и должно быть между отцом и дочерью. Но ты никогда не видел во мне человека, считал меня своей служанкой.

– Перестань себя жалеть! – недовольна воскликнул Питер. – Конечно же, я люблю тебя. Просто ты выросла и наши взаимоотношения изменились.

– Да, я выросла. И наконец-то научилась смотреть правде в лицо. Я счастлива, что вырвалась из дома.

Питер вздохнул.

– А мне жаль, что твоя жизнь превратилась, – он выразительно развел руками, – в такой бедлам.

– Пап, как никогда в жизни, я стою на своих собственных ногах и не нуждаюсь ни в каких подпорках. Вот и все. А сейчас уходи.

– Какие-то проблемы?

Минерва оглянулась. На пороге стоял Джад и вежливо улыбался. Но она уже знала эту ледяную улыбку.

– Нет, никаких проблем, – поспешила она уверить его. – Мой отец уже уходит.

Питер недоуменно пожал плечами.

– Дорогая, когда разберешься со своими чувствами, возвращайся. Двери моего дома всегда открыты для тебя.

Холодный прощальный кивок в сторону Джада, и отец вышел из комнаты.

– Вы в порядке? – спросил Джад, лишь только они остались одни.

Боже, значит, он слышал, как она выясняла отношения с отцом. Минерва мучительно покраснела от мысли, что кто-то еще в курсе ее домашних проблем.

– Что вы слышали? – резко спросила она.

– Совсем немного.

Минерва вздернула подбородок. Ей нечего стыдиться. Просто Джаду нужно объяснить все как есть. Почему-то она не сомневалась, что он поймет правильно.

– Он ошибается, предполагая, что я думаю о твоей семье как о своей. Обычная игра. Когда я делаю то, чего отец не хочет, он начинает придумывать такую подоплеку моих поступков, которая бы доказывала, что я не права. Как правило, это срабатывало, когда я была подростком. – Тень грусти скользнула по ее лицу. – И пару раз это срабатывало, когда я уже была взрослой… по большей части из-за того, что у меня не хватало характера.

Джад удивленно посмотрел на нее.

– А вы мне не показались слабохарактерным человеком.

– Старые привычки тяжело ломать. Думаю, на самом деле я очень хочу верить, что он желает мне добра и благополучия.

– Значит, сейчас вы не верите в его благие намерения?

Джад знал, что проявляет излишнее любопытство, но ему действительно было интересно узнать о ней побольше.

Минерва отрицательно покачала головой.

– Нет. Он старался не замечать меня с того самого дня, когда мать принесла меня из роддома. Он хотел сына, а вместо этого получил дочь. К сожалению, моя мать больше не могла иметь детей. Мне было десять, когда она умерла. Для меня стало большой неожиданностью, что отец вдруг вспомнил о моем существовании. И понадобилось немало времени, чтобы разобраться, почему. В конце концов я поняла, что его волнует только его благополучие. Вовремя приготовленный обед, выстиранные и выглаженные рубашки, прибранный дом… – Минерва горько улыбнулась. – И единственная причина, по которой он сейчас хочет, чтобы я вернулась, в том, что Джулиана отказывается делать домашнюю работу.

– Джулиана?

«Черт, не стоило быть такой откровенной. Раз он не знает, кто такая Джулиана, значит, не слышал предположений отца, почему я здесь осталась».

– Моя новая мачеха.

Выражение лица Джада по-прежнему оставалось непроницаемым, но про себя он насторожился. Может быть, Минерва испытывает чувство детской ревности к своей мачехе? И именно потому она ушла из дома и в конечном итоге попала в его дом? Как он ее еще мало знает…

Неожиданно Минерва улыбнулась.

– На самом деле я должна сказать ей спасибо. Именно она невольно подтолкнула меня к решительным действиям.

Джад вопросительно приподнял бровь.

– Не понял, за что вы должны благодарить свою мачеху?

Минерва почувствовала необходимость выговориться. Все ее смущение перед Джадом куда-то исчезло. Она еще никому не рассказывала о своих взаимоотношениях с отцом. А тут вдруг почувствовала потребность рассказать об этом живому человеку, а не плюшевому медведю.

Минерва начала свой рассказ издалека.

– О, мой отец умелый кукольник. Я выросла с убеждением, что должна заботиться о нем, создавать ему условия, ухаживать за ним. Так продолжалось годы. И могло бы продолжаться еще невесть сколько времени. О моей дальнейшей судьбе, профессиональном росте мы никогда с ним не говорили. Однажды я не вольно подслушала его разговор с Джулианой. Это заставило меня посмотреть правде в глаза. Я тратила жизнь на человека, которому никогда по-настоящему не была нужна. Не знаю, на кого я тогда больше всего обиделась: на него или на себя. Но тогда я поклялась, что избавлюсь от его опеки и никогда не вернусь под крышу его дома. – Глаза Минервы заблестели. – И ни сколько не жалею о своем решении. Конечно, не все получилось сразу, но зато я чувствую себя свободной. Мне легко дышать. Такое ощущение, что всю свою сознательную жизнь я прожила под гнетом лжи, а теперь туман рассеялся, груз огромной тяжести упал с моих плеч, и я чувствую себя заново родившимся человеком.