Текст книги "Золушка. История одной мечты"

Глава шестая

На рынке было шумно и оживленно. Зеленщики наперебой предлагали свои, разумеется, самые свежие, овощи и, конечно же, самые спелые фрукты. Красавец-цветочник расхваливал собравшимся возле него девушкам роскошный букет из ярких маргариток. Девушки хихикали и застенчиво отводили глаза в сторону. В конце рынка, подальше от более приятных ароматов, разложил свой сегодняшний улов рыбак.

Посреди рынка с мечтательным выражением на лице с корзинкой в руке стояла Элла. После встречи с Китом в лесу ей постоянно казалось, что она не ходит, а парит в облаках. Девушка понимала, что это глупо, что у нее практически нет шансов еще раз увидеться с ним, но ее согревала мысль о том, что тогда, в лесу, Кит понял, какая она на самом деле, что она не просто замарашка, в которую ее превратили новые «родственники».

– Не может быть, это же мисс Элла! – с улыбкой воскликнула увидевшая ее Флора, их бывшая кухарка.

– Флора! – Элла бросилась в ее объятия. – Как ты? Нашла новую работу?

– А разве кто-нибудь в наших краях умеет жарить цыплят лучше, чем я? – ответила Флора, и они с Эллой дружно рассмеялись. Но вдруг Флора перестала улыбаться и сказала, озабоченно глядя на Эллу: – А вот вы, мисс, честно сказать, не слишком-то хорошо выглядите.

Элла вытерла лицо, поправила выбившуюся из-за уха прядь волос и, опустив взгляд на свое поношенное старое платье, вздохнула. Да, Флора права, выглядит она неважно.

– Почему же вы не уйдете, если с вами так плохо обращаются? – спросила Флора, положив ладонь на плечо Эллы.

Элла с улыбкой пожала плечами:

– Я обещала маме и папе, что буду хранить дом, в котором мы все были так счастливы. Они любили его, а теперь, когда их больше нет, я делаю это за себя и за них. Это мой родной дом, что тут еще скажешь.

Сидевшая неподалеку от них старая нищенка подняла голову, с интересом прислушиваясь к словам Эллы. Улыбнулась, а затем повернула голову к центру рыночной площади, на которой началось какое-то движение. (Ага! Давайте запомним эту бедняжку, мои дорогие читатели, потому что люди часто не замечают того, кто на поверку оказывается самым удивительным человеком…)

Элла тоже посмотрела на центр площади и удивленно подняла бровь, увидев королевского глашатая с огромным свитком в руке. Глашатай забрался на бортик городского фонтана и ждал, когда вокруг него соберется народ. Элла, как и все, заинтересовалась, подошла ближе и стала ждать.

– Слушайте все! И не говорите. Что не слышали! – закричал наконец глашатай, призывая толпу к тишине. – Да будет всем вам известно, что наш добрый король Фредерик Четвертый, покровитель и защитник нашей страны, священный курфюрст Тюрингии, имеющий сан кардинала, граф Ламберт, Чатауэй и Могган, рыцарь Славы… – глашатаю не хватило дыхания, и он замолчал, чтобы набрать в грудь воздуха, – защитник верных и гонитель еретиков, повелел в честь славного возвращения с войны его сына…

Он снова перевел дыхание, и в толпе застонали, ожидая нового бесконечного перечисления титулов, однако на этот раз глашатай просто сказал:

– …принца. Ровно через две недели, день в день, состоится королевский бал.

Народ в толпе молчал. В конце концов, какое им дело до королевского бала? Они же простолюдины, им на этом балу не танцевать.

Но глашатай еще не закончил:

– По старинному обычаю на этом балу принц выберет себе невесту… – И тут, с огромным пафосом, глашатай объявил. – По повелению же самого принца, на бал приглашаются все девушки королевства, как знатные, так и простолюдинки!

Вот теперь толпа взорвалась, заголосила, лишь Элла продолжала стоять молча, хотя сердце ее было готово выпрыгнуть из груди. Бал? Во дворце? И она может туда пойти? Это же означает, что у нее есть шанс вновь увидеться с Китом! Ее ведь тоже пригласили во дворец!

И по лицу девушки расплылась широкая улыбка.

Придя домой, Элла рассказала об этой новости своим «родственницам». Сводные сестры немедленно принялись обсуждать предстоящий бал – точнее, строить планы, каким образом им завоевать сердце принца.

– Я заставлю его влюбиться в меня! – Дризелла закружилась по гостиной. – Провалиться мне на этом месте, если не заставлю!

– Грандиозная новость! – вторила ей Анастасия.

Леди Тремейн стояла посреди гостиной, пристально разглядывая своих дочерей.

– Успокойтесь, – сказала она наконец. – Замолчите и послушайте меня.

Потребовалось некоторое время, но в конце концов Дризелла и Анастасия успокоились. Завладев их вниманием, леди Тремейн продолжила:

– Одна из вас должна завоевать сердце принца. Только так мы сможем выбраться из долгов, в которых оказались по уши, сидя в этой дыре, – она повернулась и, прищурившись, взглянула на Эллу, которая тихо стояла в углу, погруженная в собственные мысли. – Ну, ты уже сообщила нам эту новость, почему же ты до сих пор здесь? Бегом назад в город, и закажи белошвейкам три самых лучших бальных платья.

– Три? – удивленно повторила Элла. Она и подумать не могла, что мачеха решит заказать платье и для нее тоже. Элла сосредоточилась, отвлекаясь от своих мыслей, и сказала: – Это… так чутко с вашей стороны.

– Ты о чем? – удивленно подняла бровь леди Тремейн.

– Подумать и обо мне тоже, – ответила Элла.

– Подумать о тебе? – недоуменно переспросила леди Тремейн.

– Мама! – зло хохотнула из противоположного угла гостиной Дризелла. – Она решила, что третье платье для нее! – Сестры обменялись с матерью насмешливым взглядом. – Бедная маленькая глупая Золушка! Она ничего не поняла!

– Ты слишком многого хочешь, Золушка, – покачала головой леди Тремейн.

– Но я собиралась только увидеть своего друга, – возразила Элла. Конечно, она должна была знать: разве ее злая мачеха способна на такой добрый поступок?

– Разъясняю, – сказала леди Тремейн. – Одно платье для Дризеллы, одно для Анастасии и одно для меня. A la mode Parisienne (По парижской моде).

– Она не понимает, что это значит, – с издевкой заметила Анастасия.

Но, к их огромному удивлению, Элла высоко подняла голову, расправила плечи и с достоинством бегло ответила по-французски:

– Mais bien sur je connais la mode Parisienne et je fais de mon mieux pour la suivre[3]3
  Разумеется, я знаю, что такое парижская мода, и стараюсь ей следовать.


[Закрыть].

Глядя на изумленные лица мачехи и ее дочерей, Элла подавила улыбку. Они никак не могли предполагать, что она может говорить по-французски, во всяком случае настолько хорошо. Немного придя в себя, леди Тремейн хлопнула в ладоши:

– Вот и хорошо. Тогда за дело. Отправляйся немедленно! Сейчас по всему королевству начнется охота за принцем. Ты должна успеть первой, пока не расхватали всех белошвеек.

Не прибавив больше ни слова, она повернулась к девушке спиной, давая понять, что та свободна.

Элла вышла из гостиной. Она знала, что нехорошо хвастать своим знанием французского – но до чего же приятно было видеть вытянувшиеся лица своих «родственниц»! И посмеяться над ними, потому что нового платья для себя она вовсе и не ждала, к тому же она и так знала, что наденет. Кроме того, у нее не было ни малейшего желания стать принцессой. Элле просто хотелось увидеть Кита и, если повезет, приятно провести вечер, на время став просто девушкой, веселящейся в компании красивого юноши.

В большом зале дворца тренировался личный гвардейский полк принца. Эхо разносило звон стальных клинков. В центре зала в паре с капитаном гвардейцев фехтовал сам Кит. Хотя движения его были быстрыми и точными, мыслями он унесся далеко отсюда. Заметив это, Капитан сделал выпад и кольнул принца в плечо кончиком шпаги.

– Проснитесь, ваше высочество, – сказал он. – Вы где-то витаете.

Кит виновато посмотрел на Капитана:

– Да, простите, – и выставил вперед свою шпагу, приглашая Капитана продолжить дуэль.

Мелкими шажками двигаясь вперед и назад, они обменивались не только ударами шпаг, но и словами.

– Вы сам не свой после возвращения с той охоты, – сказал Капитан, едва не достав принца своей шпагой.

– Я встретил в лесу девушку, – ответил Кит, быстро делая пару шагов вперед, чтобы вернуть Капитану должок. – Таких, как она, я еще никогда не видел.

– Вообще-то девушек на земле хватает, – заметил Капитан.

Принц так яростно затряс головой, что шпага заплясала в его руке.

– Нет. Она необыкновенная, – начал перечислять он. – А ее доброта…

– Интересно, нет ли у нее сестры, – сказал Капитан, поднимая шпагу вверх, чтобы объявить перерыв. Судя по тому, как говорит о девушке Кит, она должна быть верхом совершенства.

– Не знаю, – пожал плечами Кит. – Я совсем ничего о ней не знаю.

– Ну что ж, возможно, ваша загадочная девушка придет на бал. Ведь вы именно поэтому решили пригласить на него всех девушек королевства?

– Капитан, – притворно возмутился Кит, – я устраиваю бал для своего народа.

– Да-да, разумеется, – скрывая усмешку, ответил Капитан. – Ах, какая бестактность с моей стороны… Ну а если она придет? Тогда вы скажете ей, что вы принц? И что принц может выбрать себе в невесты любую девушку, какую захочет?

Принц горько усмехнулся:

– Вы же знаете, Капитан, что мой отец и Эрцгерцог хотят, чтобы я женился непременно на принцессе, и только на принцессе.

– Но если та девушка из леса в самом деле так очаровательна, как вы говорите, возможно, они изменят свое решение? – предположил Капитан.

– Отец еще может меня понять, – покачал головой Кит, – но Эрцгерцог? Этот – никогда.

Принц и Капитан замолчали. Вокруг них звенели шпаги. Всю свою жизнь Капитан посвятил королевской службе. Сейчас – впрочем, как и всегда – его обязанностью было охранять и защищать короля Фредерика, его сына и свою родину. О Ките Капитан заботился как о члене собственной семьи. Он глубоко почитал короля и хотел всегда видеть счастливым его сына – и своего друга.

Капитан снова поднял вверх свою шпагу. Перерыв закончился, и они с принцем возобновили поединок.

– Мне кажется, что-нибудь всегда можно придумать, – сказал наконец Капитан, со свистом рассекая воздух лезвием шпаги. – Вы же у нас очень хитрый юноша.

Кит отразил удар Капитана, заставив соперника потерять равновесие, а сам в это время развернулся на каблуках, успев бросить через плечо:

– А как же воля короля?

– Он добрый человек и хороший король, – задумчиво ответил Капитан. – Если он поймет, что вы будете править честно и справедливо, что при вас королевство будет сильным, а его народ счастливым, он одобрит ваш выбор. Я уверен.

– В таком случае готов признать, что вы куда мудрее, чем кажетесь.

Глава седьмая

День бала настал очень быстро, и так же быстро стал клониться к вечеру. Элла весь день разрывалась, бегая по комнатам сводных сестер и мачехи, помогая им наряжаться. По всему дому были разбросаны шелковые ленты всех цветов радуги. На туалетном столике валялись бигуди, на полу выстроилась длинная шеренга туфель, из которых предстояло выбрать подходящую пару.

Уже одетые в новые яркие блестящие платья, Анастасия и Дризелла стояли посреди гостиной и делали вид, что восхищаются друг другом. Платья на сестрах были совершенно одинаковыми по покрою и различались только цветом: у Анастасии было ярко-розовое, а у Дризеллы – ярко-синее. Под платьями на сестрах были корсеты, которые Элла зашнуровала так туго, как только смогла.

– Ты просто картинка, сестрица, – сказала Анастасия. Из-за давившего корсета ей было трудно дышать. – Ей-ей, честное слово.

– Ты тоже, – кивнула Дризелла.

– Мы будем с тобой соперничать из-за руки принца, – продолжила Анастасия, подбирая веер под цвет платья. – Но давай при этом уговоримся не строить друг другу козней.

– Разумеется, дорогая сестрица, – ответила Дризелла. – Я не буду мечтать о том, чтобы отравить тебя перед выездом на бал.

– А я не стану придумывать, как вышвырнуть тебя на полном ходу из кареты по дороге во дворец, – подхватила Анастасия.

Они продолжали обмениваться замаскированными колкостями, а Элла тем временем сновала по комнате, собирала разбросанные предметы туалета, раскладывая их по местам. Она спешила, потому что нужно было еще и самой собраться, но в то же время ей так хотелось поговорить о принце!

– Интересно, какой он из себя? – спросила Элла.

– Какой? – рассмеялась Анастасия. – Да какая разница! Главное, что он богат сверх всякой меры!

– И вам не хочется лучше узнать принца, прежде чем выходить за него замуж? – Элла подумала о Ките, вспоминая его красивое лицо обрамленное густыми каштановыми волосами, его улыбку, то, как он начал смущенно запинаться во время их разговора. Ей очень хотелось узнать о Ките как можно больше. Хотелось узнать о нем все.

Сводных сестер такие подробности явно не интересовали. Их заботило другое.

– А зачем?! – воскликнула Дризелла. – Это может только помешать.

– Готова поспорить, ты еще ни разу в жизни не разговаривала с мужчиной, – ехидно вставила Анастасия.

– Разговаривала, – ответила Элла, и перед ней снова всплыло лицо Кита. – Один раз. С джентльменом.

– С каким-нибудь слугой, – презрительно заметила Анастасия. – Или подмастерьем.

– Да, он ученик. У мастера, – ничуть не смутившись, ответила Элла.

– Все мужчины дураки, – сказала Дризелла, явно повторяя слова своей матери. – И чем раньше ты это усвоишь, тем лучше.

Элла промолчала и продолжила прибираться. Не в первый раз ей стало жаль своих сводных сестер. Не важно, насколько яркими, модными и блестящими были их платья – с такими взглядами на жизнь им никогда не стать по-настоящему счастливыми.

(Замечательная девочка, мудрая не по годам. Но, кажется, я вновь отвлеклась. Простите, мои читатели, и давайте двинемся дальше).

Вскоре на верхней площадке лестницы появилась и сама леди Тремейн. В отличие от дочерей в их безвкусных кричащих платьях, леди Тремейн была сама элегантность. Изумрудно-зеленое строгое платье отлично сочеталось по цвету с ее огненно-рыжими искусно уложенными волосами.

Леди Тремейн величественно спустилась по ступеням и, остановившись перед дочерьми, окинула их оценивающим взглядом.

– Мои дорогие девочки, – сказала она, – видя, какие вы, я… ни капельки не сомневаюсь, что вам удастся заарканить принца. И, имея в заезде сразу двух таких лошадок… – она по очереди поцеловала дочерей, – я так же уверена, что во всем королевстве никто не сможет затмить моих девочек.

И тут с верхних ступеней лестницы раздался шорох ткани. Леди Тремейн обернулась, и ее лицо вспыхнуло. Там стояла Элла. На ней было старомодное платье, но выглядело оно гораздо элегантнее «парижских» нарядов ее сводных сестер. Лицо Эллы горело от волнения, глаза сверкали, светлые волосы изумительно красивыми волнами падали на плечи. Словом, Элла выглядела просто неотразимо.

Смущенно улыбаясь, она спустилась вниз.

– Мой наряд вам ничего не стоил, – пояснила она. – Это старое мамино платье. Я его просто подшила.

Она приподняла подол, чтобы подтвердить это. Бедняжка трудилась над платьем по ночам, закончив все свои дневные дела. Работа была трудной, но когда она, надев платье, посмотрелась в маленькое зеркальце у себя на чердаке, то поняла, что старалась не зря. Больше всего в ту минуту она хотела, чтобы ее увидела мама.

Леди Тремейн глубоко вдохнула, стараясь взять себя в руки. Девчонка была красивой – слишком красивой, поэтому ни при каких обстоятельствах не должна была попасть на бал, иначе она затмит Анастасию и Дризеллу.

Пожив достаточно долго под одной крышей с Эллой, леди Тремейн понимала, что сердитыми криками эту девчонку не остановить. Нет, с ней нужно действовать иначе. Приложив руку к сердцу, леди Тремейн сказала:

– После всего, что я для тебя сделала – кормила, поила, одевала, воспитывала, – ты собираешься… опозорить меня перед королевским двором?

– Я… я не собираюсь позорить вас, – пробормотала Элла, пятясь назад. – И я хочу попасть на бал вовсе не для того, чтобы увидеть принца…

– О том, чтобы ты поехала на бал, не может быть и речи, – обрезала ее леди Тремейн. – Это не обсуждается.

– Но туда приглашены все девушки королевства, – попыталась слабо возразить Элла. – Приказ короля…

– Именно о короле я и думаю, – парировала леди Тремейн. – Его может хватить удар, если он увидит тебя во дворце в этом тряпье.

– Тряпье? – переспросила Элла, чувствуя, как застревает у нее в горле это слово. Она опустила глаза и посмотрела на мамино платье. Оно было одной из немногих вещей, оставшихся ей на память о женщине, согревавшей этот дом своей любовью.

Горькие слезы навернулись на глаза, и Элла поспешила смахнуть их. Ей не хотелось, чтобы они видели, как она плачет. Она должна оставаться смелой и доброй – в память о маме.

Впрочем, леди Тремейн не было никакого дела до переживаний Эллы.

– Эта… вещь… – презрительно хмыкнула она, – давно вышла из моды и буквально рассыпается на глазах. Смотри, рукав протерся, – леди Тремейн протянула руку и с силой дернула Эллу за рукав. С громким треском он оторвался, Элла ахнула. Но мачеха не собиралась останавливаться на этом. Она резко дернула наброшенную на плечи Элла шаль, и та тоже разорвалась. Анастасия и Дризелла с радостью присоединились к матери и тоже принялись рвать платье Эллы. Минута – и все было кончено. От платья остались одни лохмотья.

Элла обхватила руками плечи, стыд и гнев переполняли ее.

– Зачем вы это сделали? – дрожащим голосом спросила она.

– А разве я могла поступить иначе? – возразила леди Тремейн. – Я не хочу, чтобы тебя увидели рядом с Анастасией и Дризеллой. Было бы катастрофой, если бы они появились на балу вместе с какой-то служанкой в рваных тряпках, – она помолчала и, наклоняясь ближе к Элле, процедила: – Заруби себе на носу. На бал ты не поедешь.

Когда карета с мачехой и сводными сестрами скрылась из виду, из глаз Эллы хлынули слезы, и она бессильно опустилась на землю. Она никогда больше не увидит Кита. А мачеха после сегодняшнего случая станет обращаться с ней еще хуже. Элла содрогнулась. Похоже, для нее все кончено. Но даже в такую минуту она нашла в себе силы улыбнуться.

Позади себя Элла услышала шаги. Она быстро вытерла слезы и обернулась. Перед ней, тяжело опираясь на узловатую клюку, стояла дряхлая нищенка. Она была в лохмотьях и, судя по ее виду, ужасно голодна. Элла испытала чувство вины – ведь жизнь старой женщины была гораздо тяжелее, чем у нее!

(Старая нищенка! Помните, я говорила, что она еще сыграет важную роль в этой истории? Внимание, мои читатели, внимание! Сейчас начнется что-то очень интересное!)

– Вы не поможете мне, мисс? – слабым голосом спросила старуха. – Может быть, дадите корочку хлеба? Или, еще лучше, чашку молока?

– Да-да, сейчас я найду для вас что-нибудь, – ответила Элла, поднимаясь на ноги. Но при первом же ее движении разорванное мамино платье совсем расползлось, и из глаз девушки вновь полились слезы. Взяв себя в руки, Элла поспешила в дом, налила большую кружку молока и вынесла ее нищенке.

– Ты плакала, моя милая, – сказала та, когда Элла вернулась.

– Ничего, – ответила Элла, стараясь не показать своих чувств.

– Ничего? – покачала головой нищенка. – Что такое кружка молока? Ничего. И в то же время все. В наши дни доброта – большая редкость.

Она взяла кружку, сделала глоток молока и довольно улыбнулась:

– Спасибо. Ну а теперь Элла нужно поторопиться.

С этими словами старуха пошла к задней стене дома.

Удивленно склонив голову набок, Элла пошла следом. Откуда этой нищенке известно ее имя? Они вошли в большой сад.

– Кто вы? – задыхаясь от волнения, спросила Элла.

– Кто я? – переспросила нищенка. – А я думала, ты уже сама догадалась.

Элла ничего не ответила, и тогда женщина, пожав плечами, доброжелательно улыбнулась:

– Я твоя фея-крестная, разумеется.

(Вот это сюрприз!)

Глава восьмая

Элла едва не рассмеялась во весь голос. Ее фея-крестная?

– Этого не может быть!

– Почему? – искренне удивилась нищенка.

– Потому что фей не существует, – ответила Элла. – Это просто выдумка. Для детей.

– Но теперь-то ты знаешь, что это не так, – возразила нищенка. – И потом, разве твоя мама не говорила тебе, что верит в них? Не отрицай, говорила, я сама слышала.

– Вы слышали? – переспросила Элла.

Нисколько не смущаясь оттого, что Элла ей не верит, фея-крестная (а она действительно была феей-крестной, как вы, наверное, уже давно догадались сами, мои читатели) принялась осматривать сад.

– Нам нужно приступать, если ты хочешь вовремя попасть во дворец.

– Вовремя… куда попасть? – переспросила Элла.

– На бал, дитя мое, на бал, который дает принц.

Элла вздохнула. Фея-крестная эта женщина или нет, но на бал ей все равно не попасть.

– Да вы только взгляните на мое платье, – сказала Элла, приподнимая края разорванного розового шелка. – Чтобы починить его, нужен не один день, но и тогда оно не станет таким же красивым, как прежде. И потом, даже если бы у меня было что надеть, как я попаду во дворец? Карета уехала, и…

– Фу-ты ну ты, что за чепуха! – оборвала ее старая женщина. – Но давай все по порядку. Прежде всего мне самой нужно переодеться во что-нибудь более подходящее.

Нищенка подняла вверх свою клюку, и из узловатой палки та превратилась в тонкую серебряную палочку. Волшебную, разумеется. Затем старушка взмахнула этой палочкой, и из нее дождем посыпались серебряные искры. Они окутали нищенку, а когда облако рассеялось, вместо нее перед Эллой оказалась прекрасная женщина со светлыми волосами, красивыми волнами спадавшими ей на плечи.

Истертый до дыр черный плащ превратился в белое сверкающее в лунном свете платье. (Великолепное превращение, должна вам заметить! Даже не хочу рассказывать, какое оно колючее и щипачее, это нищенское одеяние. Брр! Терпеть не могу мешковину!)

– Вот так-то лучше, – сказала фея-крестная, закончив свое превращение. – Ну, на чем мы остановились?

Элла не понимала, как такое возможно и почему эта женщина решила явиться к ней именно сегодня, но то, что она волшебница, отрицать было невозможно.

– Пожалуй, начнем с экипажа, – сказала фея-крестная. – Если честно, я о нем как-то не думала, хотя… экипаж так экипаж – почему нет? Посмотрим… – она огляделась вокруг. В центре сада журчал фонтан, неподалеку от него стояла оранжерея, из нее доносился сильный запах сырой земли и цветов. – Итак, нам нужно что-нибудь похожее на карету.

Фея-крестная принялась бродить вокруг, Элла следовала за ней по пятам.

– Это? – задумчиво сказала фея, указывая на старую лохань на ножках служившую сейчас кормушкой для домашних птиц. – Пожалуй, нет.

– Может, бочонок? – фея подумала и снова покачала головой. – А как насчет овощей и фруктов? Вы выращиваете арбузы?

На этот раз Элла с сожалением покачала головой.

– Дыни?

И снова нет.

– Дай-ка подумать, – сказала фея-крестная. – Ну а тыквы?

– Да, у нас есть тыквы! – оживилась Элла. – Там.

Она повела фею-крестную в оранжерею. Внутри рядком росли тыквы.

Фея-крестная радостно захлопала в ладоши и стала один за другим рассматривать оранжевые плоды. Одни казались ей слишком маленькими, другие недозревшими. Наконец она выбрала одну довольно крупную тыкву и попыталась поднять ее. Тыква не шевельнулась – такая была большая и тяжелая.

– Не важно, – сказала фея. – Сделаем это прямо здесь.

– Что сделаем? – не поняла Элла.

– Разве не ясно? – удивилась фея, отряхивая с ладоней грязь. – Превратим тыкву в карету!

– А, – ответила Элла так спокойно, будто подобные вещи случались с ней каждый день. Она уставилась на тыкву и стала ждать, когда с той произойдет волшебное превращение. Ничего. Подождала еще немного. Опять ничего. Элла перевела взгляд на фею-крестную. Та стояла с напряженным лицом и закрытыми глазами. Почувствовав, что Элла смотрит на нее, фея приоткрыла один глаз и сказала:

– Не торопи меня, я просто пытаюсь вспомнить, как это делается…

(Хочу заметить, что лучше было бы, конечно, иметь дело с дыней. Они превращаются намного легче, а тыквы попадаются такие упрямые!)

– Может, ее повернуть?

– Может быть… – начала фея-крестная, но потом покачала головой: – О, святые небеса! Давай просто попробуем.

Она направила на тыкву свою волшебную палочку, пробормотала несколько слов – и тыкву окутало облако серебристых искр. А затем, прямо на глазах у изумленной Эллы, тыква начала расти.

И продолжала расти.

А потом стала еще больше.

Она продолжала расти до тех пор, пока не раздулась так, что уперлась боками в стенки оранжереи. Они затрещали, полетели щепки, зазвенели разбитые стекла.

– Вы хотели именно этого? – спросила Элла.

– Ты так думаешь?

Элла пожала плечами, не зная, что сказать. Больше всего ей не хотелось каким-то образом задеть или обидеть фею.

– Ну что ж, тыква стала намного больше, – сказала наконец Элла. – Отличная работа.

– Не нужно утешать меня, моя дорогая, – довольно резко ответила фея-крестная и решительно взмахнула своей волшебной палочкой еще раз.

Элла ахнула. Прямо у нее на глазах тыква снова начала превращаться, но на этот раз – в самую красивую карету, какую девушка когда-либо видела. Выломанные доски и выбитые стекла оранжереи стали окнами, на стенках тыквы-кареты выросли лепные украшения, а черешок превратился в безупречно ровную крышу.

Фея-крестная довольно кивнула и вновь принялась оглядываться по сторонам.

– Ну где же эти мышки? – сказала она. Заметив спрятавшихся под кустом Жаклин, Гаса и их детей, она ласково им улыбнулась: – А, вот вы где. Не хотите ли ей помочь, а?

Мыши высунули свои носики из-под куста и пошевелили усиками.

– Они говорят «да», – с довольной улыбкой объявила фея-крестная.

– Они умеют разговаривать? – спросила Элла.

Вечер становился все удивительнее. Да, мама действительно верила, что животные умеют говорить и внимательно слушать. И сама Элла бессонными ночами часто рассказывала мышкам о своих мечтах и невзгодах, но, честно говоря, никогда не думала всерьез, что они ее понимают.

– Конечно, они умеют разговаривать, – ответила ее фея-крестная. – И слушать тоже умеют очень хорошо. Они мне все о тебе рассказывали.

Затем, сосредоточившись, фея взмахнула своей волшебной палочкой и плавно провела рукой над мышиным семейством.

Элла с ужасом и восторгом следила за тем, как стали меняться мыши. Их мордочки и лапки стали расти, вытягиваться, бедра налились мышцами, вместо тоненьких хвостиков появились мощные конские хвосты.

Несколько мгновений – и мыши исчезли, а на их месте стояла четверка прекрасных лошадей. Жаклин стала изящной белой лошадью в серых яблоках, а Гас – черным как ночь конем. Их дети, Иаков и Исав, были пегими, черно-белыми.

Волшебные кони подошли к карете и заняли перед ней свое место. Проходя мимо Эллы, Жаклин повернула к ней голову, и Элла потрепала кобылку по шелковистой гриве.

С каретой и лошадьми все было в порядке, теперь нужно найти кучера, чтобы править каретой и присмотреть за лошадьми, пока Элла будет во дворце. Фея-крестная в очередной раз огляделась вокруг. В результате две ящерицы стали лакеями и встали на запятки кареты, а гусь превратился в кучера. Когда все было закончено, фея-крестная захлопала в ладоши и сказала:

– Ну вот, теперь все на месте. Однако поспешим, нельзя терять время.

Кучер забрался на свое место, один из слуг открыл дверцу кареты, но Элла отпрянула назад.

– В чем дело, дорогая? – спросила фея-крестная.

Элла смущенно опустила глаза. Фея-крестная так много сделала для нее, однако…

– Мое платье, – сказала девушка. – Я не могу ехать во дворец в таком платье.

– А что с ним не так? – удивилась фея-крестная, разглядывая платье.

– Оно же рваное, – Элла показала оторванный рукав.

– Ах да, да, – кивнула головой фея-крестная. – Это, конечно, проблема. Когда живешь на свете тысячу лет, мода столько раз успевает смениться…

– Думаете, вам удастся его починить? – с надеждой спросила Элла.

– Я превращу его в новое.

Элла яростно мотала головой:

– Нет, нет! – закричала она. – Это мамино платье, и я хочу появиться во дворце именно в нем. Это будет как… Как если бы мы пошли с ней вместе.

Фея-крестная немного подумала и сказала:

– Очень хорошо. Но уверена твоя покойная матушка не будет возражать, если мы слегка обновим платье.

И прежде чем Элла успела что-то ответить, фея взмахнула своей волшебной палочкой. Искры звездной пылью окутали Эллу, и на мгновение она перестала что-либо видеть сквозь это облако. Когда же серебристый туман рассеялся, оказалось, что Элла стоит в самом прекрасном платье, которое только можно себе представить. (О да, это было действительно чудесное платье. Самой мне об этом говорить неловко, потому что ведь это именно я его создала!)

Фея-крестная сдержала свое слово – это было все то же мамино платье, только волшебным образом преобразившееся. Из бледно-розового оно стало небесно-голубым. Юбка сделалась пышной и теперь красиво покачивалась при каждом шаге, рукава, украшенные изящными бабочками, приоткрывали плечи. Еще один взмах волшебной палочкой – и отовсюду слетелись светлячки. Они усыпали волосы Эллы, опустились ей на шею и мочки ушей. Приземлившись, светлячки превратились в сверкающие в лунном свете бриллианты. Элла выглядела потрясающе – просто дух захватывало.

– Готово, – сказала довольная фея, глядя на изумленное лицо своей крестницы. – Все нужно делать отлично или вообще не браться за дело. Теперь ты можешь ехать.

Элла благодарно улыбнулась фее-крестной, приподняла подол платья и направилась к карете.

– Секундочку, – остановила ее фея-крестная. – Это что, самое лучшее, что у тебя есть?

Элла проследила за ее взглядом и поняла, что та смотрит на ее туфли. Что и говорить, они были старые, сильно поношенные. Но других у нее все равно нет, а платье к тому же получилось таким длинным, что может, под ним никто их и не заметит? Ничего, вполне можно обойтись.

Фея-крестная явно думала иначе.

– Ты даже не представляешь, какую важную роль в нашей жизни может сыграть такая мелочь, как туфли, – сказала она. – Давай-ка их заменим. А потом ты сможешь оставить новые туфельки себе на память.

Элла сняла старые туфли и поставила их у задней двери дома. Фея-крестная в последний раз взмахнула волшебной палочкой. Сверкнули серебряные искры, и на зеленой лужайке появилась пара прекрасных хрустальных туфелек. Элла ахнула от восхищения.

– Ты удивишься, какие они удобные, когда наденешь их, – заметила фея-крестная.

(Никогда раньше и никогда позднее я не создавала ничего такого же удивительного, как эти туфельки. Я очень горжусь этой своей работой, тем более если учесть, какую значительную роль сыграли хрустальные туфельки в жизни Эллы. Что это была за роль? Потерпите – и вскоре все узнаете сами.)

Элла осторожно примерила одну туфельку, затем вторую. Они сидели у нее на ногах как влитые.

Фея-крестная удовлетворенно кивнула головой:

– А теперь я просто настаиваю на том, чтобы ты как можно скорее… – ее голос сорвался, когда она заметила, каким озабоченным и печальным стало лицо Эллы. – Что с тобой?

– Моя мачеха и ее дочери… – тихо ответила Элла. – Они не станут меня оскорблять? Не вышвырнут вон из дворца?