Текст книги "Телохранитель для медички"

Глава 12

После ответа телохранителя девушку затрясло, а буквально через минуту раздался деликатный стук в дверь:

– Зар, это дядя, – донеслось сквозь усиленную магией створку.

Телохранитель осторожно приоткрыл дверь, принюхался, присмотрелся, бросил что-то магическое и наконец впустил в комнату ректора.

Маша сразу выпрямилась и уставилась на мужчину.

– Лэра Мария, – Дэридан был непривычно взволнован и явно с трудом удерживался от того, чтобы взъерошить волосы, – прошу прощения, что беспокою в такой час, но ситуация не требует отлагательств. Мне уже сообщили, что в вас стреляли. Мои люди нашли стрелка. Он мертв, но его припасы… Скажите, он вас не задел?

– Нет, лэр Мардэн, я цела. Мой телохранитель успел вовремя. Вы знаете, кто это был? – спросила девушка, не замечая, что заламывает руки.

– Кухонный работник, – вздохнул ректор. – Служил года два или три. Нареканий не имел. Иногда в свой выходной выбирался в город выпить и покутить, но денег особо не тратил, говорил, что копит на свадьбу.

– А на самом деле? – хриплый голос Заардана взорвал нервную тишину.

– А на самом деле у него под мышкой нашли клеймо клана Нетопырей.

Мужчины помолчали, словно этим все было сказано, но Маша потребовала объяснений.

– Клан наемных убийц, похитителей, воров, – «перевел» ей Заардан. – Славятся предусмотрительностью и тем, что их «тихие мыши» могут оказаться где угодно – и в забытой богами деревне, и во дворце Владыки.

– То есть этот работник тут служил на всякий случай, а когда я появилась, ему отдали приказ, – Мария закусила губу, рассматривая свои руки, не замечая пристальных взглядов мужчин.

Теперь она яснее прежнего понимала, что покоя не будет и за стенами Академии. Кто знает, сколько здесь еще «тихих мышей»? Или еще каких «зверей», посланных по ее душу? Глубоко вздохнув, Маша подняла голову и спросила:

– Лэр Мардэн, скажите, у меня есть шанс закончить обучение, не соглашаясь на помолвку с вами?

Ректор молча покачал головой:

– До этого дня я был уверен, лэра Мария, что в моей Академии нет посторонних. Сегодня убедился в том, что я очень плохо знаю своих людей.

Девушка сглотнула, поморщилась и вдруг усталым взрослым голосом сказала:

– Когда я поступила в медакадемию там, в своем мире, мне тоже выставили ряд условий. Учиться без троек и «хвостов», проходить практику в определенной больнице, а потом отработать пять лет, где скажут, но никто не требовал от меня замужества! Вот постель предлагали, и часто… Лэр Мардэн, поклянитесь мне самым дорогим для вас, что вы не станете настаивать на заключении брака, и я дам согласие на помолвку!

Ректор протянул ладонь, на которой распустился цветок его магии, и сказал:

– Клянусь самым дорогим для меня, что я не стану принуждать лэри Марию к браку. Да покарает меня Ллос, если я нарушу эту клятву!

Маша встала, сглотнула, передернула плечами и решительно сказала:

– Тогда я согласна заключить с вами помолвку. Что нужно делать?

– Сейчас я встану перед вами на колени и протяну ладони. Примите их в свои руки, а когда я закончу клятву, скажите «принимаю», – промолвил Дэридан Мардэн, вынул из ножен ритуальный клинок, положил его на стол и под взглядом Маши начал раздеваться.

Заардан, стиснув зубы, наблюдал за тем, как его дядюшка воплощает его мечту. Ректор с неторопливым, магнетическим изяществом развязал галстук, расстегнул мантию, снял жилет, рубашку, сапоги и, оставшись в одних штанах, распустил волосы. По традиции дроу жених шел к невесте, демонстрируя ширину плеч и стройность фигуры, чтобы все видели его красоту и грацию. С непокрытой головой – покрывать ее позволяется только отцам. С распущенными волосами, символизирующими покорность и невинность. И обязательно босиком – это означало желание всюду следовать за чтимой супругой.

Опустившись на колени, Дэридан принял из рук родственника клинок и провел им по ладоням, раня их до крови. Маша поморщилась. Как врач, она крови не боялась, но хорошо себе представляла, что может случиться, если ректор заденет связки и кости. Между тем мужчина протянул ей руки ладонями вниз. Сообразив, девушка подставила свои ладони, чувствуя, что кожа становится влажной из-за крови.

Стоя со склоненной головой, Дэридан Мардэн заговорил на глухом певучем языке, и воздух зазвенел от магии, наполняющей его, а Заардан периодически что-то пропевал так же глухо и негромко. Наконец ректор поднял голову и чуть заметно кивнул. Маша, взволнованная и уставшая, коротко сказала:

– Принимаю!

Допев что-то еще, Дэридан Мардэн встал и принялся аккуратно перевязывать раны носовыми платками.

– Разве нельзя залечить? – нервно спросила Мария, вспоминая, что клинок никто не протер, и ее вспотевшие от волнения ладони не прибавили ранам свежести.

– Лекарю трудно лечить себя, – ответил ей Мардэн, – а я сейчас слишком взволнован, чтобы сосредоточиться.

Сказав это, ректор слегка поклонился.

– Так оставлять нельзя! – Мария шагнула вперед и схватила мужчину за руку, собираясь промыть и перевязать все, как привыкла. Жаль, тут нет перекиси или хотя бы спирта! Ректор непроизвольно дернулся, но рана на его ладони вдруг вывернулась, выталкивая грязь и моментально затягиваясь. Розовая полоска шрама пересекла ладонь под удивленным взглядом Маши. Сообразив, в чем дело, она схватила ректора за вторую ладонь, и там получилось так же, хотя чуть медленнее.

– Благодарю, – ректор поцеловал руки девушки, – вы подарили мне важный знак в жизни взрослого мужчины.

– Я… не понимаю, – нахмурилась Мария.

– Отмечая помолвку, мужчина наносит себе раны, готовясь терпеть боль только от своей жены. В день свадьбы наносится вторая полоса. Но залечить такие раны сложно. Если супруга ценит нового мужа, она приглашает лекаря, но чаще просто отдает приказ позаботиться о ранах. В пещерах же раны часто долго болят, плохо заживают, и брачные шрамы становятся бугристыми, неровными… В общем, некрасивыми. По таким шрамам сразу видят отношение женщины к мужчине. Это сильно влияет на статус в гареме. Вы же, госпожа, проявили милосердие, и я могу похвастаться самыми красивыми шрамами по эту сторону Великих гор.

Маша покачала головой – она сталкивалась с любителями шрамирования, но не предполагала, что у дроу так много значат аккуратно залеченные повреждения кожи.

– Что теперь? – спросила она, пряча зевок.

– Вам нужно отдыхать, госпожа, а я сообщу семье Ларинен и дам объявления в газеты. Будем надеяться, что после этого вас оставят в покое.

– Доброй ночи! – традиционное пожелание само выскочило изо рта, когда ректор накинул плащ, чтобы уйти.

Ректор поклонился со странным выражением лица. Маша не стала задерживать его, спать хотелось просто нестерпимо. Она подождала, пока сработает телепорт, и спросила у телохранителя:

– Что опять я сказала не так?

– Доброй ночи в гареме желают тому мужчине, которого госпожа выбрала на эту ночь себе в постель, – ответил Заардан, старательно смотря в пол.

Он удивлялся сам себе – он ведь давно не бывал в подземных чертогах, не заглядывал в храм Ллос, не видел мать и сестер. Но вбитые с младенчества привычки сработали моментально – невеста дяди для него старшая родственница. Значит, ей нужно кланяться под определенным углом, чуть ниже, чем кланяется дядя, оказывать знаки почтения и ни в коем случае не попадать под горячую руку.

А еще Заардан всю церемонию страшно завидовал Дэридану, отчаянно мечтал очутиться на его месте, но завершить церемонию не просто словами, а так, как это было принято в пещерах. Жених после помолвки мог немедля попросить о свадьбе, уткнувшись лицом в ноги госпожи. И если она соглашалась и наносила три удара фамильной плетью – брак считался заключенным. Ведь портить мужчине кожу могли только мать или жена.

Однако мечты телохранителя были прерваны тяжелым вздохом подопечной:

– Как же мне сложно узнавать то, к чему вы привыкли с детства! Надеюсь, ректор простит мне мое невежество!

– Дэридан Мардэн простит вам все, госпожа, – пробормотал дроу.

Маша его не слышала – она ушла в душ, мечтая как можно скорее добраться до кровати. Голова гудела, ее потряхивало от усталости и стресса. Когда она успела вляпаться во все это? А ведь учеба только началась!

* * *

Выйдя из портала в своем кабинете, ректор Академии Целительства сел за стол и внимательно посмотрел на свои ладони. Тонкий шрам уже совсем затянулся и даже побелел. Помолвка. Он приложит все усилия, чтобы эта удивительная женщина стала его женой. Добровольно. Ллос не одобряла насилие над женщинами. Все обитатели пещер знали, что навязанные мужья долго не живут. А Дэридан Алерис Мардэн желал жить долго.

Он хорошо помнил, как выбрался из пещер, и, прикрыв глаза шарфом из паутинного шелка, шел, спотыкаясь, теряя силы и кровь из многочисленных ран. Помнил тесную избушку лекарки, приютившей дроу. Старуха повидала жизнь и больше лечила душу, чем тело беглого жениха. Она и надоумила утонченного красавца, ничего не знающего о верхнем мире, скрыться в Академии Целительства. Указала путь, дала денег, а еще предупредила, что ему будет трудно найти свою женщину.

– В твоем теле живет чуткая душа. Ты найдешь ее, – сказала магичка, раскинув на грубом деревянном столе странные цветные картинки, – только не упусти и… не жадничай.

Тогда Дэридан ее не понял. Теперь же ему было ясно, что Мария будет сопротивляться браку. Она из другого мира, не знает обычаев, опасается мужчин и в целом недоверчива и пуглива. Но пуглива не так, как селянки или изнеженные дочери лордов – испугавшись, она идет вперед, не думая прятаться за спину мужчины. Истинная матрона дроу! А сколько в ней силы и магии! Мужчина прикрыл глаза, вспоминая многоцветный ореол вокруг невысокой фигуры, и тут же в памяти всплыли рыжие волосы, свитые в эльфийскую косу. Если… нет – когда Мария позволит ему стать ближе, он заплетет ей косы матроны рода Мардэн!

Главное – уберечь девушку от грозящей ей опасности!

Ректор отодвинул деревянную панель в дальнем углу кабинета и опустился на колени перед статуей Ллос. Восьмирукая богиня в наряде из паутины, украшенном драгоценными камнями, высокомерно взирала на мужчину, посмевшего нарушить ее покой.

– Мудрейшая, – Дэридан не осмеливался поднять глаза, – я благодарен тебе за свершившееся. Прошу тебя помочь мне завершить обряд…

Статуя осталась неподвижной, но самоцветы на платье сверкнули, и дроу ощутил, что ему стало легче. Госпожа слышит. Она поможет.

Закрыв панель, ректор вернулся за стол и быстро написал письмо старшему лэру Ларинену. Сначала он исписал половину листа вежливостями и коротким отчетом о поступлении лэры сразу на пять факультетов. Таить такое он счел глупостями – единственная студентка, сумевшая пройти испытания с таким результатом, уже поразила преподавателей и других студентов. Они наверняка не станут молчать и поделятся с родственниками, так что эта информация не была секретом. Закончив письмо уверениями в своем почтении, ректор открыл другую чернильницу – с опалесцирующей прозрачной жидкостью, и в промежутках между затейливыми завитками «приличного аристократического почерка» вписал магическими чернилами правду о покушениях и о помолвке. Добавил, что магия приняла его кровь и залечила рану, а значит, сочла равным младшему Ларинену, так что теперь эльфы семьи Ларинен свободны от внезапно свалившейся на голову невесты.

Письмо ректор упаковал в особый футляр, запечатал личной печатью и вложил в адресную шкатулку Академии. Маленький ящик, стоящий на краю его стола, был связан с академическим почтовым сундуком. Этот артефакт отличался размерами – порой через него в учебное заведение попадали будущие студенты, а еще он запоминал адреса всех, кто хоть раз писал в Академию. Так что ректор со спокойной душой бросил свиток в шкатулку и скомандовал:

– Лэру Ларинену-старшему, Светлый лес!

Дождался мигания хризолитов на крышке и с легким сердцем отправился в свои покои, жалея, что еще рано уговаривать Машу на переезд.

Прежде комнаты ректора Академии целителей были устроены в главном здании. Вероятно, когда-то ректор желал быть ближе к студентам, чтобы знать о них как можно больше, но когда Академия разрослась, шум стал невыносим, и новый ректор перенес личные комнаты в одну из башен, а прежние покои переделал в кабинет, приемную, комнату для преподавателей и малый артефактный схрон.

Три пролета и четыре коридора отделяли Дэридана Мардэна от рабочего кабинета, и он любил проходить эти ступени и коридоры пешком, не пользуясь порталами. Ему порой казалось, что Академия живая, потому что за этот не особо длинный путь он успевал узнать новости, увидеть хулиганство или поддержать отчаявшегося студента. Однако сегодня коридоры и лестницы были пусты – наступила ночь, студенты и преподаватели разошлись по общежитиям и покоям, домовые духи академии начинали шуршать вениками и тряпками, но пока где-то в отдалении, поторапливая тех, кто задержался в лабораториях и фантомных классах.

Дроу шел не спеша и привычно – перетекая из тени в тень, скрываясь за колоннами и в складках архитектурных изысков. Потому его и не заметили. Пятеро студентов сидели прямо на полу в узком тупичке академического коридора и шептались. Дэридан насторожился.

Студенты Академии ценили свои мантии: их выдавали два раза в жизни – при поступлении и при выпуске. Мантии были зачарованы преподавателями от всего на свете, но много сил магистры не вкладывали, поэтому разноцветные балахоны имели первую степень защиты. Позже, обретая опыт и силу, каждый студент накладывал на ткань свои заклинания, стараясь перещеголять товарищей по курсу. Так вот, сидеть в мантиях на каменном полу могли себе позволить третьекурсники, и то не все. А те, кто сидел в темном углу коридора, были первокурсниками! Все! Поэтому ректор углубился в тень и выпустил «чуткое ухо», ловя слова и фразы.

Оказалось, первокурсников в кружке всего четверо. Пятый – аспирант, служащий помощником магистра Роадаша. И этот самый аспирант подучивал наивных сельских парней «проучить выскочку»!

– Да где это видано, чтобы девка вперед мужчин говорила?! – возмущенно махал кулаком аспирант, разливая по маленьким стаканчикам что-то алкогольное из плоской фляжки. Первокурсники согласно и возмущенно гудели, быстро опрокидывая свою порцию и заедая кусочком яблока.

Дэридан принюхался и поморщился. Во фляге был налит крепкий яблочный сидр. Напиток, дозволенный в Академии, поэтому формально студенты правил не нарушали, но, судя по агрессивному поведению юнцов, в забродивший яблочный сок добавили дурман. Они были возбуждены до такой степени, что начали вставать, цепляясь друг за друга, чтобы «пойти, доказать той дуре, что мужчина всегда выше женщины! Во всем!»

Остановила идиотов ловчая сеть, брошенная ректором.

Подозревая, что аспирант не так прост, Дэридан добавил в нити сонное заклинание. Первокурсники посыпались, как кегли, и тут же захрапели, уютно свернувшись калачиками на каменных плитах пола, а вот аспирант умудрился вскочить и увернуться от сети, за что и получил по затылку воздушным кулаком. Тщательно упаковав подозрительного типа, ректор отлевитировал его в свои комнаты, оставив первачков спать на холодном полу. Утром у них будет болеть голова, и на дурные мысли не останется времени и сил.

Как у всякого уважающего себя дроу, у ректора рядом со спальней была устроена особая комната. Кто-то называл ее «игровой», кто-то «пыточной», Дэридан Мардэн предпочитал называть ее каменной, потому что стены были отделаны грубо ломаным камнем, и визуально помещение напоминало дикую пещеру, приспособленную под жилье. Дэридан лично подбирал для комнаты мебель, инструменты и игрушки, поэтому точно знал, где что лежит. Он весьма сноровисто растянул пленника на косом кресте, закрепив его руки и ноги специальными зажимами из синеватой дровской стали. Проверил крепления, начертил пару рун и довольно жестко похлопал парня по щекам, заставляя прийти в себя. Аспирант дернулся, но, к его чести, орать не стал. Огляделся и вытаращился на ректора, как на единственное светлое пятно в темной комнате:

– Лэр Мардэн, что я здесь делаю?

Дэридан пристально взглянул мальчишке в глаза, проверяя на ментальное принуждение, но ничего не нашел. Парень был чист, а значит, работал добровольно – за деньги или за идею.

Он аккуратно придвинул к себе столик с пугающего вида инструментами, зажег пальцем огонек под маленькой жаровней, улыбнулся и мягко сказал:

– Ты здесь рассказываешь мне, кто тебя нанял, чтобы убить лэру Марию. А вот как ты это делаешь – добровольно или с дырой в животе, зависит только от тебя!

Глава 13

Внешне парень не дрогнул, но его зрачок резко сузился, потом расширился. Дэридан понял, что аспирант перешел на магическое зрение, чтобы разглядеть что-нибудь в окружающем его мраке. Увидев абсолютно незнакомое помещение, он занервничал и потянул руки, проверяя путы на прочность.

– Дергаться бесполезно, – деловитым тоном отозвался дроу, – эти зажимы способны удержать воина дроу. Здесь тебя никто не услышит, да и искать не будут.

Аспирант облизнул внезапно пересохшие губы.

– А твои дружки проведут ночь на холодном полу и утром поползут в лазарет, расплачиваться за свой идиотизм. Рассказывай, пока я добрый! – Дэридан ударил голосом, как плетью, и парень, понурившись, рассказал.

Единственный сын в большой семье. Он мечтал о богатстве, поэтому способность к исцелению, проснувшаяся лет в четырнадцать, казалась ему пропуском в лучшую жизнь. На деле же он врачевал односельчан, браконьеров, лесных разбойников и слуг местного барончика. Приглашать «неуча неумытого» к самому барону или его жене владелец земель отказывался – брезговал. Через несколько лет такой работы парень понял, что надо ехать в Академию целителей, хотя бы на бесплатные курсы. Но где взять денег на дорогу? Деревенские платили тем, что имели сами – зерном, курами; браконьеры – дичью. Разбойники вообще не платили, приставляя нож к горлу. В общем, парень застыл в безысходности, и тут на него вышел некий человек.

– Обычный, – пожал плечами аспирант, когда ректор начал спрашивать его об особых приметах, – худой, невысокий, лицо бесцветное такое и волосы не светлые и не темные.

– Ни родинок, ни шрамов? – уточнил дроу.

– Ничего. И одет непонятно, одежда из городской ткани, а пошита, как деревенская.

Мардэн дернул ухом.

Визуально деревенская и городская одежда различалась сильно. В городах давно работали мануфактуры, механические станки стучали день и ночь, превращая нитки в плотные, ровные и гладкие полотна. Из такой ткани одежда шилась легче, лучше прилегала к телу, имела более четкий и строгий силуэт. Рыхлые, бурые и серые ткани, сотканные деревенскими мастерицами, позволяли шить одежду бесформенную, безразмерную. Поэтому селянина легко было вычислить в любой толпе. Но если вот эта бесформенная серая одежда сшита из «городской» ткани… Подтяни шнурки, повяжи пояс – и вот перед тобой уже не «деревенский лапотник», а «городской бродяга». Отличная маскировка.

– Что он тебе предложил? – поторопил ректор.

– Да известно что, – понурился аспирант.

Деньги на дорогу – для начала. Счастливый сельский лекарь приехал в Академию без больших проблем – Мардэн тихонько хмыкнул, понимая, что мальчишку «вели». Оберегали, как откормленного праздничного гуся. Приехал и… поступил! На основное отделение общего целительства! Радости не было конца, пока не выяснилось, что за эту радость надо платить. И тогда у ворот Академии парнишку снова встретили. Предложили оплату обучения за сущие пустяки – подштопать иногда кой-кого. Сварить зелье. Проверить амулетик. Мелочи.

Парень согласился, полностью понимая, что угодил в кабалу надолго. Но отступить не мог. Мечта лежала перед ним на блюдце.

– Погоди, – нахмурился ректор, – ты учишься десятый год, так?

– Да, лэр…

– Поступил сам… тебе не сказали про стипендию для одаренных?

Парень мотнул головой.

– Даже не упомянули о такой возможности?

– Мне сказали, если не внесу деньги до заката, могу проваливать. Много нас таких в Академию рвется…

Дэридан стиснул зубы, но сумел спросить:

– КТО? Кто сказал такое?

– Лэра Дэлиран, – с легким недоумением ответил аспирант.

Мардэн на доли секунды прикрыл глаза. Он искал врагов вне, а надо было искать внутри.

– После разговора с ней ты вышел к воротам, и тебе предложили деньги?

– Да…

– Что тебя просили сделать? Перечисляй! – ректор взял себя в руки и приготовил блокнот.

Список исцелений получился длинным, и на каждое второе Дэридан скрипел зубами. Преступники, насильники, наемные убийцы… Этот идиот лечил тех, кого разыскивали разведки нескольких государств!

– Кто приказал тебе убить лэру Марию и как?

– Лэра Дэлиран… она сказала, что не пропустит мою магистерскую работу, если я не избавлюсь от этой заучки…

– И ты постарался не запачкать свои руки, – выплюнул Мардэн.

– Я… хотел закончить обучение и уехать подальше. Может быть, меня и не нашли бы…

Ректор взглянул на аспиранта и поморщился. Выпускать такого слизняка магистром? С другой стороны – парень честно работал, и пусть звезд с неба не хватал, целители нужны всегда и везде. Отпускать его сейчас тоже нельзя – эльфийка быстро поймет, что ее ручной кролик оборвал поводок. Держать в своих комнатах – нежелательно.

Покрутив в голове различные варианты, Дэридан принял решение:

– Я тебя отпускаю…

Парень вскинулся с надеждой во взоре.

– Даю амулет невидимости. Идешь к себе, собираешь вещи – все до единой. Что не берешь с собой – уничтожаешь. Книги из библиотеки принесешь мне, я верну их сам. Комнату чистишь, чтобы ни волоска, ни капли пота – ничего.

Аспирант побледнел и сглотнул.

– Я отправлю тебя лекарем в человеческий гарнизон. Принц Надан мне немного должен. Сидишь тихо, пишешь свою магистерскую работу, получаешь жалование. Когда все закончится, я тебя заберу. Вот тебе амулет. Помни – не оставлять ничего! Иначе тебя найдут, и помочь я тебе не смогу.

Парень, спотыкаясь и шатаясь, как пьяный, ушел, а ректор быстро набросал записку принцу, получил в ответ свиток с распоряжением и табличку с координатами для портала.

Прошло не более двух часов – и аспирант явился, нагруженный, как мул. Поставил на стол ректора приличную стопку книг, перевязанную бечевкой, сглотнул и замер в неловкой позе.

– Готов? Вот твое назначение от имени принца Надана.

Сунув свиток в груду вещей, ректор открыл телепорт и подтолкнул туда аспиранта:

– Иди. Привет от меня начальнику гарнизона!

Парень, зажмурившись, шагнул вперед, кажется, ожидая, что его убьют на месте, и телепорт схлопнулся за его спиной. Мардэн устало потер лицо, спрятал табличку в адресник и занялся насущными делами.

Стопку книг он переместил в библиотеку, в случайном порядке засунув в груду недавно сданных студентами пособий. Потом метнулся в общежитие, открыл окно в комнате аспиранта – мороз дочистит то, что не заметил сам неудачник. Оставлять в комнате след своей магии ректор не собирался – эльфы чувствительны к тонким плетениям, а лэра Дэлиран наверняка найдет причину заглянуть сюда.

Последний рывок – в комнату Маши. Девушка уже спала, свернувшись клубком под огромным эльфийским одеялом. Заардан подремывал рядом, прислонившись к ее постели. Словно муж у постели больной жены бдил! Дэридана перекосило, но он сдержался. Только кивнул родичу и повесил полог тишины.

– Угрозу частично устранил, – сказал он негромко. – С остальным разберусь дня за два-три. Присматривай за ней на общем целительстве.

Заардан кивнул, настороженно блестя глазами, и зашипел, когда дядюшка подошел к постели Маши.

– Цыц, – дернул бровью ректор, – она моя невеста! – и невесомо коснулся поцелуем огненной пряди волос, выбившейся из слабой косы. Вдохнул всей грудью теплый сонный аромат женщины, постоял мгновение и ушел в телепорт. Его ждут дела, и теперь ему точно есть за что бороться!