Текст книги "Сепарация: руководство для родителей"

Глава 3
Поумнейте и действуйте!

Потакающие родители знают, что существует всего два состояния: мы живем либо в эпицентре кризиса, либо в промежутке между ними, в ожидании, пока разразится очередной. Каждый раз, когда поздним вечером или ночью звонит телефон, нас заранее захлестывает отчаяние. Кто это – наш взрослый ребенок в пьяном угаре, полиция или морг?

Давайте взглянем на эти два режима нашей жизни и разберемся, что нужно делать, чтобы воплотить принятое нами решение – перестать потакать и установить границы для наших взрослых детей.

1. Между кризисами. Несомненно, это лучшее время для реализации того, что мы задумали. С нашей стороны будет разумно разработать план действий именно в это время, затем представить его нашим взрослым детям и уйти с их дороги.

2. В эпицентре кризиса. Это более трудный момент для воплощения нашего решения, зато он может дать мгновенный эффект. Если, например, вашего взрослого ребенка арестовали, на этот раз не вмешивайтесь в происходящее. Если ваш взрослый ребенок живет вместе с вами и попадает в проблемы, связанные с наркотиками, алкоголем, преступлениями, насилием, недопустимым поведением или любым видом противозаконной деятельности, настаивайте на том, чтобы он немедленно съехал из вашего дома. Если необходимо, обращайтесь к властям. Ваш ребенок может выбрать, куда ему отправиться – на реабилитацию или к кому-то из друзей, да куда угодно, хоть на улицу, это решать ему, – но вы не обязаны придумывать, куда ему деться. Помните, если он нарушил закон, вас могут счесть пособником преступления. Звонок в полицию будет одним из самых трудных поступков для вас, но он может оказаться необходимым.

Если ваш взрослый ребенок живет не с вами и просит денег, приюта или требует (а чаще молит) вашей подписи на кредитном договоре или договоре аренды, не соглашайтесь.

Есть мудрая пословица: «Каждый должен заниматься своим делом». Мы слишком долго занимались делами наших взрослых детей. Пора им научиться делать это самостоятельно.

Знать, что нужно меняться, и совершать необходимые для этого действия – это, увы, абсолютно разные вещи. Давайте посмотрим, как одна совершенно реальная семья разобралась с одной совершенно реальной ситуацией. Эти супруги обратились ко мне за советом, когда я поделилась с ними своим опытом и рассказала, что работаю над книгой, задача которой помочь родителям устанавливать подобающие границы в отношениях с их взрослыми детьми. Их имена изменены в целях защиты тайны личности; любое сходство с реальной ситуацией случайно. Эта история типична для многих семей.

Стэн и Сэнди были счастливо женаты почти тридцать лет. Как и многие супружеские пары, они поженились, едва окончив колледж, когда обоим было чуть за двадцать. За годы семейной жизни у них случались свои подъемы и спады, но они выдержали все бури. Твердая вера в Бога и в их брак стала источником силы и для самих супругов, и для их троих детей – они, все трое, пока живут с родителями.

Стэн и Сэнди – честные труженики, верные прихожане, образованные взрослые. Они живут в комфорте, характерном для среднего класса Америки (без каких-либо излишеств), и искренне желают своим детям только самого лучшего.

Айви – их младший ребенок. Для своих десяти лет девочка – настоящий вундеркинд, но это не лишает ее усердия в учебе. Она обожает школу и часто говорит о том, что будет врачом. Дочка не создает родителям никаких проблем.

Клифф – средний, семнадцатилетний сын, учащийся выпускного класса, обладает нежным и любящим сердцем, мечтает стать священником. Он говорит, что еще не вполне определился со своим профессиональным призванием, но недавно разослал заявления с просьбами предоставить финансовую помощь и учебную литературу в библейские колледжи в разных частях США.

А вот первенец супругов – это совсем другая история.

В свои двадцать пять Роджер продолжает искать себя.

Но «поиски себя» по большей части начинаются далеко за полдень, поскольку парень любит поспать. Ведь бо`льшую часть ночи он играет в видеоигры, смотрит фильмы или лазит по интернету, и ему нужно от восьми до десяти часов сна, чтобы нормально функционировать (по его собственным словам). На этой неделе он будет подрабатывать в местной пиццерии, но вообще меняет рабочие места чаще, чем носки… которые любящая мать по-прежнему стирает для него в свои выходные.

Комната Роджера, в которой буквально все сделано для удобства ее обитателя, расположена на нижнем этаже дома и соседствует с гостиной. Семь лет назад, когда Роджер окончил школу, родители перестроили дом, обеспечив старшенькому практически отдельную жилплощадь. О да, он хотел бы когда-нибудь обзавестись собственным отдельным жильем, но как же он сможет себе его позволить на минимальную зарплату, да еще работая с частичной занятостью?

Роджер – разумный молодой человек, не пьет и не употребляет наркотики (насколько известно его родителям) и все ночи проводит дома. Папа и мама верят в его потенциал и убеждены, что сын когда-нибудь найдет свое место в жизни. И стоит только этому случиться, как его уже не остановишь.

Поэтому, помогая старшему сыну в пресловутых «поисках себя», они оплачивали различные курсы обучения в колледжах, техникумах и даже в художественной студии, когда сын решил, что хочет попробовать стать художником. Однако он их бросил, когда оказалось, что они совпадают по времени с еженедельным реалити-шоу, которое он хотел смотреть.

Каждый раз, спонсируя очередную попытку сына чему-нибудь научиться, эти любящие и благонамеренные родители устанавливают правило – демонстрировать успеваемость не ниже определенного среднего балла, иначе его обучение больше финансироваться не будет. Но Роджер в итоге бросил все программы и курсы, привел множество оправданий, убедительно объяснив более чем веские причины, побудившие его это сделать. Представьте себе огромное металлическое колесо в клетке жизни, а Стэна и Сэнди в роли хомячков в человеческом облике, бесконечно наматывающих круги. Все устанавливаемые ими правила вполне можно было порвать в клочки и использовать как подстилку для их клетки. Они никогда не придерживаются собственных правил, и их сын это знает. Они – живое воплощение родителей, которые не отвечают за свои слова.

– Я знаю, что у нас есть проблема, – признает Сэнди, – но мы не знаем, что делать. Когда Роджер в прошлый раз снова бросил учебу, мы сказали ему, что больше не будем финансировать его образование. Если он захочет пойти еще на какие-то курсы, ему придется оплачивать их самостоятельно. Но потом Стэн поддался, и теперь мы оплачиваем обучение старшего сына в очередном колледже.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ БЕЗУМИЯ: ПОВТОРЯТЬ ОДНИ И ТЕ ЖЕ ДЕЙСТВИЯ, РАССЧИТЫВАЯ НА ДРУГИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ.

Роджер с удовольствием обсуждает свои возможности и решения с родителями. Все это тянется не первый год. Бесконечные дискуссии, наполненные отговорками, оправданиями и суровыми правилами безо всяких последствий. Но еще больший вред, чем эти бесполезные дискуссии, наносит то, что, когда Сэнди сильна, Стэн слаб, а когда Стэн тверд, материнское сердце Сэнди тает от сочувствия к ситуации сына.

Если послушать их историю, то вскоре становится очевидно: что-то нужно менять. И если Стэн и Сэнди не смогут сформировать единый фронт и настоять на своем, установив границы, то их сын и в тридцать лет будет жить под крылышком у родителей, «ища себя», в то время как мама и папа продолжат поддерживать его финансово и эмоционально.

– А как же наша жизнь? – с тоской вопросила Сэнди. – Мы с мужем усердно трудились. Стэн уже ждет не дождется возможности пораньше уйти на пенсию. И разве мы не заслужили награды за годы упорного труда?!

Когда они делились со мной своей историей, их боль была очевидна. Сэнди смотрела на меня, ища подтверждения тому, что ее чувства вполне нормальны, что она не какая-то там ужасная мать-ехидна, если так думает.

Я честно ответила ей:

– Я не могу сказать вам, что вы должны делать, Сэнди, зато могу сказать вот что. Надо убрать прожектор внимания с Роджера и направить его на вас и вашего мужа. Вам двоим нужно стать сильными – и по отдельности, и вместе – и позволить вашему «мальчику» принять ответственность за свою собственную жизнь. Вам нужно обратиться за помощью, чтобы выяснить, почему вы оба постоянно принимаете решения, которые делают вашего сына калекой, – почему вы оба добровольно ему мешаете.

По обиженному выражению лица Сэнди я поняла, что мои слова стали для нее неожиданностью. Признаю, я не особенно выбираю слова, когда всплывает этот вопрос. Наверное, мне стоило постараться смягчить свою отповедь, но я так много раз слышала повторение одной и той же истории на разные лады! Что потребуется от нас, родителей, чтобы получить ключ к разгадке?

Потребуются решимость, упорный труд и данное самим себе обязательство перестать играть в игры наших взрослых детей. И, разумеется, нашим взрослым детям тоже придется хорошенько попотеть, чтобы измениться. Но решат ли они так поступить, зависит только от них. Они либо сделают то, что для этого требуется, либо нет. Еще раз повторю, наша цель не в том, чтобы пытаться исправить их, а в том, чтобы исправить нас.

Вот почему…

• мы не должны отступать;

• мы должны обязывать себя менять наши реакции;

• мы должны иметь план действий, а еще

• мы должны следовать шести шагам к здравомыслию из второй части этой книги.

То, что необходимо предпринять Стэну и Сэнди, не понравится Роджеру – и этого следует ожидать.

Он почти наверняка обвинит родителей или в том, что они его не любят, или в эгоизме, или в чем угодно другом. Цель этих ложных допущений – заставить их возобновить ту игру, в которую они слишком долго играли всем семейством.

Одна молодая женщина, которую я буду называть Сарой, рассказала о том, какой гнев охватил ее, когда ее родители установили границы:

«Я была просто бешено зла на родителей, когда они закрыли мой банковский депозит и заблокировали кредитку. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что это было лучшее решение, какое они могли принять. Я была транжирой и, думаю, на каком-то уровне это понимала. Но мотовство похоже на курение, понимаете? Мы знаем, что это вредно, но избавиться от привычки очень трудно. Мне в итоге пришлось отказаться от части учебных курсов и устроиться еще на одну работу с частичной занятостью, но все эти разговоры об обретении самоуважения и самостоятельности оказались правдой. Чем большего мне удавалось достичь самой, тем лучше я к себе относилась».

Когда мы принимаем решение освободить своих взрослых детей, чтобы они справлялись со своими делами сами, это может вызывать одновременно чувства свободы и страха. Многим из нас эта внезапная свобода, позволяющая жить своей жизнью, будет казаться глотком свежего воздуха. Других же она наполнит дурными предчувствиями и ужасом.

Что мы будем делать, когда перестанем жить жизнью своих взрослых детей вместо них?

Начнем жить своей собственной.

На своем пути к свободе от потакания я нашла полезными следующие десять шагов.

1. Выучить наизусть десять рекомендаций для разрыва порочного круга потакания (см. с. 100–101). Вам понадобится часто напоминать себе о них. И если они будут у вас под рукой, а точнее, на уме, это окажется очень полезно в час нужды.

2. Сделать личной целью свое оздоровление. Решите прямо с этой минуты начать становиться сильнее в духовном, эмоциональном, психологическом, финансовом и физическом плане. Если вы состоите в браке, дайте себе обязательство укрепить ваш супружеский союз. Обратитесь к консультанту или вступите в подходящую группу поддержки, если это необходимо.

3. Решить жить своей жизнью и перестать жить жизнью своего взрослого ребенка. Найдите для себя хобби, запишитесь в фитнес-клуб, станьте волонтером или займитесь танцами. Начните делать что-то такое, чего вам всегда хотелось.

4. Отступить на шаг и рассмотреть ситуацию своего взрослого ребенка с бесстрастной точки зрения. Напишите биографический очерк о вашем взрослом ребенке, как будто вы не его родитель, а посторонний человек, который месяцами наблюдал за ним со стороны. Каков ваш взрослый ребенок на самом деле?

5. Составить для себя план действий. Этот письменный документ будет четко излагать то, что вы планируете изменить, и будет содержать неоспоримые правила и границы, твердые, но разумные последствия, и временные рамки. Если вы состоите в браке, вам следует составлять план вдвоем. Помните, вы и ваш супруг должны прийти к согласию по всем пунктам вашего плана и быть готовыми выступать единым фронтом в любой момент. Если вы – родитель-одиночка, обратитесь за помощью к группе поддержки или к партнеру по ответственности. Подробные указания, которые помогут вам разработать план действий, можно найти в 12-й главе «Разработка плана действий».

6. Подготовить себя к наихудшим сценариям. Твердая позиция часто провоцирует кризис, и ситуация может ухудшиться, перед тем как станет лучше. Считайте это учебной тревогой и тщательно спланируйте варианты своих действий в как можно большем числе сценариев. Разыгрывайте их по ролям с супругом или близким другом. Стойте на своем!

7. Взять на себя обязательство быть последовательным: не сдаваться, не торговаться. Чтобы ваш взрослый ребенок изменился, могут потребоваться дни, недели, месяцы или годы, если это вообще когда-нибудь произойдет. Точно предсказать невозможно. Он может вообще никогда не измениться – но вы должны это сделать. Готовьтесь к ожиданию.

8. Сохранять связь со своей группой поддержки и просить о помощи, когда это нужно.

9. Читать Библию и параллельно заниматься в библейском кружке. При возможности делайте это в группе.

10. Молиться и всегда помнить о том, что следует «отказаться от воли своей и положиться на волю Божию».

Слышу, как многие из вас говорят: «В теории это выглядит здорово, Эллисон, но в данный момент у меня нет времени следовать пунктам этого списка. Вокруг меня все рушится, и жизнь стала неуправляемой».

Большинству страдающих родителей знакомо это чувство. Если текущий кризис настолько обессилил вас, что вы вынуждены принимать важные решения до того, как начнете воплощать свой план, – если все действительно настолько плохо, – я настоятельно рекомендую вам обратиться за советом к профессионалу или члену группы поддержки прямо сейчас. Не стоит повторять реакции или поступки, которые прежде не давали никакого результата. Пора поступать иначе.

Вот примеры обстоятельств, которые обычно переводят нас в кризисный режим:

• Мы обнаружили в своем доме наркотики.

• Нашего взрослого ребенка арестовали.

• Нашего взрослого ребенка госпитализировали.

• Неотложная проблема, касающаяся нашего взрослого ребенка, снова привела нашу семью в состояние повышенной боевой готовности.

За пару месяцев до того дня, когда команда спецназа ворвалась в дом моего сына, он попал в серьезную аварию на мотоцикле. Это случилось поздней ночью на пустынной сельской дороге. Он был один, пьян и без шлема. Когда он слетел с шоссе, мотоцикл прокатился по нему, сломав правую руку, ногу, вывихнув плечо и наставив ему синяков и ушибов по всему телу. Сын сумел позвонить с сотового телефона, прежде чем потерял сознание. Всего за пару дней до этого он переехал в арендованный дом в нескольких милях от нас. Его вещи, нераспакованные, еще лежали в коробках.

Мы с моим мужем Кевином приехали в больницу и обнаружили моего сына подключенным к нескольким аппаратам. Врачи тщательно проверяли его на предмет возможных травм головы или позвоночника, которых в итоге не оказалось.

Наверняка у Бога есть для тебя какой-то план, – в который раз подумала я.

В последующие дни я снова переключилась в режим наседки, позабыв все, чему успела научиться в искусстве не-потакания. Я сняла комнату напротив больницы, чтобы не приходилось ездить каждый день 75 миль. Так я могла бо`льшую часть дня проводить в палате сына. У него не было медицинской страховки, поэтому ему нужно было подать заявление на экстренную помощь, а поскольку он не мог держать карандаш, чтобы писать, я помогла ему заполнить документы. Кстати, это потаканием не считается, поскольку он действительно не мог писать сам. Однако я стала не только его руками, но и голосом, а временами и разумом, поскольку начала принимать за него решения, которые он явно мог принять сам.

Я заручилась помощью подруги, и, пока сын приходил в себя в больнице, мы распаковали его вещи и прибрались в доме, чтобы подготовить жилье к его прибытию. Я сделала все необходимое, добыв для него больничную кровать-трансформер, столик-поднос, переносной туалет и ходунки. Мои муж и сыновья соорудили на заднем крыльце пандус, чтобы в дом можно было въезжать в инвалидной коляске. Я договорилась о надомных визитах медсестры, чтобы она присматривала за выздоравливающим, и составила для него расписание физиотерапии. Накануне его выписки из больницы закупила продукты. Выдала его тогдашней подружке инструкции, как надо за ним ухаживать. Я до ужаса боялась, что он не станет сам о себе заботиться. Но зачем бы он стал это делать, если для этого у него была я?!

Короче говоря, к тому времени как мой сын вернулся из больницы, он снова подсел на наркосодержащие препараты, приобретя зависимость на сей раз от викодина, оксикодона и морфина. Его подозрительные приятели, которые, казалось, вообще нигде не работали, начали тусоваться у него дома, и вместо того чтобы правильно питаться и отдыхать, заботиться о себе и делать все, что нужно, чтобы выздороветь, он впал в депрессию, стал злоупотреблять наркотиками и бог знает чем еще.

Он не отвечал на телефонные звонки, шторы в его доме всегда были задернуты, дом был темен и полон табачного дыма, а пол завален слоем мусора и бутылок из-под пива. Я видела это каждый раз, когда заезжала его навестить.

Я перестала заезжать.

После нескольких недель уговоров обратиться за помощью, позаботиться о себе и перестать скатываться в пропасть мне снова пришлось отступиться, препоручив своего сына Господу, – сделав то, что мне следовало сделать в тот день, когда я вошла в реанимационное отделение больницы.

О, я молилась – много! Я звонила своему пастору, и он навещал моего сына в больнице и молился за него. Мои дорогие друзья все вместе молились о нем. Вероятно, им следовало молиться обо мне. Я снова превратилась в потакающую мать, вернувшись к старому шаблону. Мне не следовало так сильно вовлекаться в заботу о нем. Он сам решил сесть на мотоцикл после употребления алкоголя – и без шлема. Ему повезло, что он остался жив, не убился сам и не убил никого другого. По правде говоря, больше всего ему было нужно – помимо медицинской помощи – столкнуться с последствиями своих действий.

Когда случается кризис, оставаться сильным непросто. Я была не готова. Сегодня я вела бы себя иначе. Если когда-нибудь, Боже избавь, это повторится, я буду вести себя иначе. Жаль, что тогда, до того как это случилось, я не знала, как полезно разыгрывать различные кризисные сценарии по ролям.

Позже мы поговорим о ролевой игре и о том, как важно пройтись по всем вообразимым последствиям ваших поступков, когда вы будете разрабатывать свой план действий и начнете менять поведение, чтобы положить конец потаканию.

А пока, чтобы поумнеть и действовать, вы должны быть готовы заявить следующее.

С сегодняшнего дня я перестаю быть…

• потакающим родителем человека, не уважающего ни себя, ни меня;

• спасителем человека, который не желает быть спасенным;

• опекуном человека, который способен сам позаботиться о себе.

Я прямо слышу, как вы спрашиваете: «Но что будет, если я перестану делать все то, что делал(а) все эти годы, пытаясь помогать?»

Не знаю. Но позвольте задать вам вопрос: а разве вам помогло то, что вы делали все это время?

Члены общества Анонимных алкоголиков узнают, что ни один человек не ответствен за болезнь или выздоровление другого человека. Простой ответ на вопрос «что делать с алкоголиком» остается верным и для вопроса о том, что делать со взрослым ребенком, которому мы потакаем: «Отказаться от своей воли и положиться на волю Божию».

Поэтому мы должны поумнеть и действовать.

Глава 4
«Но в глубине души он на самом деле хороший!»

«Джонни на самом деле хороший парень, просто никак не возьмет себя в руки».

Если бы я давала по доллару каждому родителю, который мне это говорил, я бы давно разорилась.

Единственная проблема в том, что Джонни «берет себя в руки», только когда проснется, что обычно случается далеко за полдень. После чего он ест (оставляя грязную посуду в раковине). Потом он играет в видеоигры, или сидит в интернете, или интересуется, почему мать до сих пор не постирала его одежду.

Некоторым страдающим родителям тяжело понять и признать, что наши дети уже не те, кем они были когда-то. Многие из них эмоционально, интеллектуально, психологически, социально и духовно заторможены. Другие – такие бунтари, что наши сердца то и дело разбиваются, а третьи опасно нестабильны и держатся буквально на последнем волоске. На некоторых мы глядим и не узнаем. Кое-кто сначала баловался «травкой», а потом стал ею приторговывать. Кому-то оказалось мало разрушить собственную жизнь и он потянул за собой других людей – братьев, сестер, сверстников и даже посторонних, попавших под воздействие деструктивного поведения наших взрослых детей. Например, в аварии, спровоцированные ими под воздействием психотропных веществ.

Многие из этих взрослых детей стоили своим родителям брака, работы, финансового здоровья, здравого рассудка… а в некоторых случаях даже веры в Бога.

Когда доходит до такого, мы должны свыкнуться с реальностью: «приступ бунтарства» наших взрослых детей – не просто «период», который пройдет. Однако это не означает, что на них можно ставить крест. Это далеко не так.

В книге «После нашествия саранчи» (After the Locusts) Джен Коулман умело вплетает уроки из ветхозаветной Книги пророка Иоиля в производящие сильное впечатление истории обычных людей, которые обрели новый смысл в жизни после того, как по ней неожиданно прошлась «саранча». Многие, подобно популярной писательнице и лектору Лиз Кертис Хиггс, расценивают свои порушенные мечты и зря потраченные годы как первый росток их желания помогать другим людям в их борьбе.

Пока наши взрослые дети живы, для них еще не все потеряно: есть надежда на искупление, спасение и возвращение. Возрождение порушенных мечтаний и возвращение зря потраченных лет – вот что Бог делает лучше всего. В этом заключается тема книги Джен и весь смысл идеи пророка Иоиля: «И воздам вам за те годы, которые пожирали саранча, черви, жуки и гусеница» (Иоиль 2:25).

Мы воспитываем не так, как люди, у которых нет надежды. У нас есть Бог, который приглядит за нашими детьми, – если мы просто уйдем с Его пути и позволим Ему заняться восстановлением. Восстановление – многообещающее слово для страдающих родителей. Но чтобы добраться до восстановления, мы должны начать с правды о том, где мы есть. Мы должны быть честными. Правда заключается в том, что эти некогда невинные детки выросли в тех пресыщенных и немотивированных взрослых, какими они являются сегодня, находясь под нашим родительским присмотром. И теперь мы обнаруживаем, что огромным шагом в деле восстановления будет честно увидеть наших взрослых детей такими, какие они сейчас на самом деле, а не такими, какими мы помним их по детским фотографиям.

Многие из наших взрослых детей страдают от зависимостей. Привычка к потреблению наркотиков и алкоголя в юном возрасте часто тормозит развитие социальных и эмоциональных навыков. Взрослому ребенку может быть двадцать пять лет по паспорту, но социально и эмоционально он застрял в старших, если не средних классах школы.

Торможение социальных и эмоциональных навыков может также проявляться в тех случаях, когда злоупотребления наркотиками и/или алкоголем не было, но вместо химической зависимости взрослый ребенок приобрел чрезмерную зависимость от родителей или других опекунов. В некоторых случаях мы становимся тем наркотиком, который притупляет боль наших детей.

Характер ребенка, которому потакают родители, не портится мгновенно. Этот постепенный процесс происходит годами, во многих случаях прямо у нас на глазах. Часто мы продолжаем видеть в своем взрослом ребенке того драгоценного сыночка (или милую доченьку), которого мы растили, – полного нераскрытых способностей невинного малыша, который только рад угодить нам.

Мы должны очнуться.

Этот искаженный взгляд не помогает нашим детям стать теми взрослыми, которыми их хочет видеть Бог. Чтобы преодолеть такой подход, мы должны стать объективными, при этом сохраняя способность любить. Способность ясно увидеть свое положение критически важна для того, чтобы мы могли двигаться вперед.

В своей книге «Блудный сын в доме священника» (Prodigal in the Parsonage) Джуди Брэдди честно рассказывает о том болезненном пути, который проделали она и ее муж-священник. Они – родители детей, которые выбирали побег из дома, наркотики, алкоголь, насилие, гнев и секс до брака.

«В жизни наших детей творилось бог знает что. Однако не надо отчаиваться: Бог не просто присутствует – Он активно действует в жизни каждого из нас. В небесной реальности происходит больше, чем мы можем знать.

Это означает, что мы начинаем видеть в своей ситуации не наказание, а путешествие, которое Бог совершит вместе с нами. Следовательно, это требует от нас выбора: позволить эмоциям захлестывать нас горечью и разочарованием – или фильтровать их через молитву и Слово.

Во втором случае мы освобождаем себя для того, чтобы двигаться вперед, дав себе обязательство исполнить наш долг не только в служении – далеко не только! – но и в решимости реализовать Божественное предназначение на земле. Вдобавок, как и любой хороший отец, Он обещает нам дар, чтобы мы продолжали двигаться вперед. Его мир превосходит земное понимание.

Только тогда мы перестанем задаваться вопросом: «Да как такое случилось, во имя всего святого?» – и спросим: «Как Бог будет использовать нас во имя всего святого?»[9]9
  Judi Braddy, Prodigal in the Parsonage: Encouragement for Ministry Leaders Whose Child Rejects Faith (Kansas City, MO: Beacon Hill, 2004), с. 44.


[Закрыть]

По словам Джуди, мы должны видеть в своем положении не наказание, а путь, который Бог будет проходить вместе с нами.

Уже поздно спрашивать, «что случилось». Теперь вопрос должен звучать так: «Как я могу измениться, чтобы любить Бога, себя и моего взрослого ребенка здоровой любовью?»

Я вышла замуж за Кевина, когда мне было тридцать девять лет, а моему сыну – двадцать три.

Я попросила Кристофера вести меня к алтарю во время моей первой церковной свадьбы – бракосочетания, которое, я уверена, было санкционировано Богом.

Мой сын был таким красивым в своем смокинге! Но таким исхудавшим! Такую худобу вызывает серьезная наркотическая зависимость, хотя в то время я об этом не знала. Я по-прежнему видела его таким, каким хотела видеть.

Он куда-то исчез как раз перед началом богослужения, и я осталась ждать его в притворе церкви.

– Привет, мамаша! Готова к большой прогулке? – шутливо спросил он по возвращении.

Его улыбка была широкой, заразительной, а глаза – остекленевшими и слезящимися.

Это была прекрасная церемония, которую делало еще более особенной присутствие моей матери, сидевшей в первом ряду, сестры, которая была подружкой невесты, и моей близкой подруги Линды, которая прилетела из Аризоны, чтобы принять участие в торжестве.

В какой-то момент во время молитвы я бросила взгляд через плечо и увидела, что мой сын стоит, сложив перед собой ладони, спиной к прихожанам, с полузакрытыми глазами. Казалось, его качало. Он что, под кайфом?! На моей свадьбе?!

Вплоть до того момента я думала, что пределом его наркотических экспериментов была марихуана. Я и не подозревала, что он имеет дело с героином, одним из самых смертоносных наркотиков того времени.

Мой сын – умнейший молодой человек, превосходно владеющий английским языком. Он сообразителен, красноречив и приятен в общении – когда не пьян, не под кайфом и не в гневе. В детстве он был милым и способным мальчиком; многие расскажут вам, как приятно было общаться с Кристофером-ребенком, – но он больше не ребенок.

Я видела, как в его васильковых глазах смех сменялся холодной, пугающей яростью. Как я понимаю, смотреть так он научился в изоляторе, тюрьме или на улице, где его жизнь зависела от способности вселять страх в сердце противника.

– Тебе не надо знать, что я повидал, – как-то раз сказал он мне.

Наверное, не надо.

Однако сможет ли мое потакание стереть те горькие и болезненные воспоминания, которые он носит в своем уме и сердце? Нет. Это может сделать только Бог, а я не Он. Я должна освободить место Богу. Я должна уравновешивать сострадание к сыну мудростью. И не путать сострадание с сентиментальностью.

Родители хотят видеть своих взрослых детей хорошими и достойными людьми, даже если они не такие. Мы должны быть достаточно дисциплинированными и умными, чтобы уметь признать, когда наши предвзятые представления оказываются неверными.

В своем ответе на мою анкету писательница Бренда Никсон написала:

«Мы должны попытаться „отстраниться“ и понаблюдать за своими детьми как за чужими взрослыми людьми. Затем надо спросить себя: „Стал бы я позволять, оправдывать или поддерживать поведение этого взрослого в любой другой ситуации?“ Эмоциональная дистанция может дать нам объективную информацию и необходимую энергию, чтобы изменить наше поведение и перестать потакать своим детям».

Следующее упражнение может доставить вам пару неприятных минут. Старательно и правдиво ответьте на каждый вопрос. Вы не сделаете лучше никому, тем более своему взрослому ребенку, если будете подслащивать горькую реальность. Если у вас не получается быть объективным, попросите помочь человека, который полностью в курсе вашей ситуации. Однако не гневайтесь на него, если он будет говорить вам вещи, которые вы не желаете слышать.

1. Правдивость. Говорит ли мне мой взрослый ребенок правду о том, чем занимается? (Или вы неоднократно ловили его на лжи?)

2. Темперамент. У моего ребенка ровный характер? Или он подвержен перепадам настроения? Часто ли он демонстрирует раздражительность, вспыльчивость и нетерпение? Уклоняется ли он от взаимодействий с другими людьми?

3. Эмпатия. Способен ли мой взрослый ребенок сочувствовать боли других? Или он чаще всего не осознает чужую боль или не способен проникнуться печалями другого человека?

4. Личность. Какое слово лучше всего описывает моего ребенка: теплый или холодный? Он часто холоден с людьми или проявляет теплоту и открытость в общении со знакомыми?

5. Бескорыстие. Какое слово точнее описывает моего ребенка: «скромный» или «гордец»? Эгоцентричен ли он? Высокомерен? Он считает, что мир вращается вокруг него и его желаний, или способен отдавать всего себя другим, чтобы помочь удовлетворить их потребности?