Текст книги "Модели семьи. Как понять и решить проблемы в отношениях между родителями и детьми"

Они также добавили, что, по их словам, проблемы сына были связаны со странными отношениями, которые у него сложились с одним другом, немного младше его самого, под влияние которого он попал и за которым во всем следовал, подчиняясь каждой его просьбе и одаривая его своим вниманием и подарками. Закончили они рассказ информацией о том, что молодой человек уже несколько лет назад уехал жить отдельно, сняв квартиру недалеко от родительского дома, но так как его заработок был очень мал, мать продолжала обеспечивать его всем, начиная от ежедневных трат и заканчивая одеждой, а кроме этого еженедельно давала ему определенную сумму денег. Думаем, читатель уже понял, что мы столкнулись с ситуацией чрезмерной гиперопеки, так как семья продолжала оказывать финансовую поддержку сыну и после того, как он покинул дом родителей, более того, несмотря на его отказы, они даже обратились к специалисту, чтобы помочь ему.

Второй сын, напротив, продолжал учебу, неделями не появляясь у родителей: он выбрал университет вдали от родного города несмотря на то, что в нем был факультет по той же специальности; что касается экзаменов, то их им было сдано немного. Он вел беззаботную жизнь за счет своих родителей, по словам его матери, мало учился и много развлекался, имея в распоряжении дом, машину, скутер и нужное ему количество денег. Конечно, в таких условиях нужно иметь очень сильную мотивацию на достижение успеха, чтобы устоять перед искушением безудержно предаться удовольствиям. Родители сообщили, что пытались относиться к детям чуть более жестко, но заметив у старшего сына невыносимую для них болезненную реакцию, они вернулись к гиперопекающему поведению. Кроме того, младший сын начал сопротивляться ограничениям, и родители, испугавшись, что он может попасть в беду, начав искать деньги другим способом, возобновили безвозмездное спонсирование.

Для таких родителей терапевтические предписания, следование которым должно было привести их к необходимым изменениям ситуации, должны были соответствовать их собственной логике гиперопекающего поведения; было бы бесполезно обвинять их в том, что своим чрезмерным вниманием и покровительством они сами создали ситуацию, которая обернулась против них самих. Поэтому мы навели их на мысль, что всех их прежних навыков помощи своим детям в этих обстоятельствах уже недостаточно, и поэтому с их стороны требуются дополнительные усилия, чтобы помочь сыновьям выйти из затруднительной ситуации.

Очень важно подчеркнуть, что если вы хотите изменить чье-то поведение, то, чтобы обойти его сопротивление, вы должны использовать его собственную логику, его собственные аргументы и его собственный язык (Нардонэ, 1991; Нардонэ, Мариотти, Миланезе, Фиоренца, 2000).

Придерживаясь такого подхода, мы подтвердили, что речь идет о том, чтобы сделать молодых людей способными противостоять трудностям жизни, уверенными в своих силах и возможностях и рассчитывающими на себя, а не только на поддержку со стороны родителей. Родители должны были принести еще одну жертву, реализовав древнюю китайскую стратагему с названием «бросить камень, чтобы получить нефрит». Другими словами, они должны были начать с добровольного отказа от действий, направленных на поддержку детей. Например, они могли бы зачислить на банковский счет своего «маленького принца», учившегося в университете, как бы по ошибке, гораздо меньшую сумму, чем которую он просил, затем извиниться за ошибку, но при последующих переводах снова «ошибаться».

В отношении другого сына мать могла сделать что-то из того, что она для него делала раньше, но не так, как до этого, забыть оставить ему деньги и т. д.

Родители возражали, что таким образом сыновья могли принять их за дурачков. Мы объяснили им, что это простой способ заставить детей взять на себя их обязанности и понять, что они больше не могут рассчитывать на родителей, как раньше. Поскольку мы считали маловероятным, что родители совсем откажутся от помощи, то эта стратегия казалась нам самой подходящей.

К уже упомянутым указаниям было добавлено предписание «заговора молчания»: мы попросили родителей прекратить любые увещевания, предпринимавшиеся ими в последние годы с целью изменить поведение детей. То есть родители должны были наблюдать за реакцией сыновей, но не вмешиваться, какой бы эта реакция не была; они могли только извиниться за допущенные ошибки, если молодые люди высказывали недовольство.

Мягко, но настойчиво, мы попросили родителей радикально изменить свое отношение к детям и перейти от гиперопекающего поведения к отстраненности и легкому бойкотированию, от отношений патологической зависимости – к отношениям здоровым и симметричным.

На следующей встрече через месяц, мать сообщила, что это был самый напряженный месяц в её жизни, так как ей пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы избегать общения со своими детьми и устоять перед искушением сразу же реагировать на их просьбы. Однако странным было то, что впервые дети пытались выйти на общение с ней сами и не только для того, чтобы пожаловаться на ошибки, допущенные ею и её мужем при переводе денег, но, прежде всего, для того, чтобы выразить беспокойство, все ли у них в порядке, или просто с ними поговорить. После первой реакции молодых людей на смену поведения родителей, у обоих сыновей стало проявляться новое отношение к родителям: теперь они не пытались избежать общения, а, наоборот, стремились к нему.

Другой любопытный момент, отмеченный отцом, заключался в том, что дети впервые начали делать то, в чем они раньше всегда просили помощи. Кроме того, отец обратил внимание на то, что раньше они с супругой отказывались видеть или, по крайней мере, о чем они раньше не говорили: в течение этого месяца, когда он и его жена больше стали проводить времени вместе именно как супружеская чета и наблюдать за детьми, не вмешиваясь в их поведение, у них возникло подозрение, что их старший сын не просто был под влиянием того друга, о котором они говорили ранее, а являлся гомосексуалистом. Сомнение усилилось, когда сын спросил у матери разрешения устроить вечеринку с друзьями в родительском доме, а также попросил её украсить гостиную и приготовить угощение. К этой неожиданной – поскольку это был первый раз, когда молодой человек попросил разрешить привести друзей в дом родителей – просьбе он добавил: «Не удивляйтесь, если мои друзья покажутся вам немного странными, к тому же все они мужчины».

Мать была очень взволнована происходящим, понимая, что, возможно, они с мужем просто всегда отказывались смотреть в лицо тревожащей их реальности. Она припомнила и описала в беседе много мелких подробностей из жизни сына, которые они раньше предпочитали не замечать и которые теперь казались им понятными. Она добавила, что готова сделать то, о чем просит её сын, так как это первое и значимое для нее сближение между ними.

Мы поздравили родителей с тем, что они прекрасно справились с реализацией нового поведенческого сценария, отличного от того, которому они следовали ранее, постаравшись сделать так, чтобы они почувствовали свою заслугу в наблюдаемых изменениях. В конце сеанса мы предписали паре продолжать придерживаться стратегии «наблюдать, но не вмешиваться». Они по-прежнему должны были намеренно совершать небольшие ошибки, а также им нужно было начать обращаться к сыновьям с просьбами о небольших одолжениях и помощи.

Месяц спустя родители описали ситуацию в семье, кардинально отличающуюся от той, что была представлена ими на первой встрече, так, например, они рассказали нам, что сын успешно сдал экзамен в университете самостоятельно, не обращаясь за помощью к отцу. Оба сына не только с радостью и готовностью откликались на просьбы родителей о помощи, они стали часто звонить родителям и приходить к ним на совместные обеды и ужины. Было заметно, что родители счастливы таким изменениям в семье.

Что касается старшего сына, то мать отметила, что прежний молчаливый конфликт сменился на своего рода дружеский сговор. Она объяснила эти изменения тем, что впервые признала и приняла особенности своего сына. По её словам, вечеринка прошла отлично, сын был очень нежен с ней и даже представил её всем своим друзьям как замечательную мать.

Впоследствии мы встречались с этой парой еще несколько раз, и они продолжали рассказывать нам, как на смену нездоровым семейным отношениям, имевшим место ранее, приходили отношения здоровые. Оба сына постепенно начинали брать на себя все большую и большую личную ответственность, все реже обращаться с просьбами к родителям и больше проявлять к ним внимание и заботу.

Эти перемены стали возможными благодаря небольшим изменениям в поведении родителей, которые запустили цепную реакцию и в итоге привели к полным изменениям в отношениях между ними и их детьми. Без какого-либо конфликта им удалось переориентироваться с гиперопеки на сотрудничество. Таким образом, действительно эффективным является стратегическое вмешательство, основанное на небольших изменениях, приводящих к отличным результатам.

И, как учит нас теория «катастроф» (Рене Том, 1990), все эти процессы естественны. Как в природе, так и в отношениях между людьми часто наблюдаются явления, основанные на «эффекте бабочки», который подразумевает, что легкий взмах крыла бабочки, произошедший в определенном пространстве и времени, запускает цепную реакцию событий, порождающую торнадо на расстоянии в тысячи миль.

Демократическая разрешительная модель

Отличительной особенностью этой модели является отсутствие иерархии. Уже на этапе формирования пары, как правило, определяются широкие пределы свободы для обоих супругов; достаточно часто оба они имеют дипломы о среднем и высшем образовании, и оба ведут трудовую деятельность. В большинстве семей наблюдаются равное положение супругов с экономической точки зрения и тенденция к распределению между ними повседневных задач.

Часто эта модель является плодом идеологических предпосылок, уходящих корнями в семьи родителей супругов, которые тоже придерживались демократического стиля воспитания, или коренящимися в социальном, культурном и политическом контексте, в котором молодые люди строят семью, или проявлением протеста по отношению к семье своих родителей.

Наиболее часто мы наблюдали следующие предположения:

• все должно делаться по убеждению и согласию, а не по принуждению;

• согласие должно быть получено путем диалога на основе веских и разумных аргументов;

• правила должны быть согласованы;

• заключение договоренностей – единственный способ избежать конфликтов из-за невыполнения обязанностей и злоупотребления правами.

• главная цель, к которой нужно стремиться, – это достижение гармонии и отсутствие конфликтов;

• все члены семьи имеют одинаковые права.

Отношения в паре имеют тенденцию к гибкому чередованию взаимодополняющих взаимодействий супругов в зависимости от ситуаций и их компетенции в том или ином вопросе. Если происходит конфликт или ссора, то пара во что бы то ни стало пытается вернуться к согласию и гармонии, и в этот момент гибкость может превратиться в уступчивость.

Обычно сдаются те, кто обладает меньшими коммуникативными способностями и способностями к аргументации, а также те, кто менее склонен к самоутверждению или боится агрессии. Как только возникает конфликт, такой человек отказывается от борьбы, предпочитая уступить, и, таким образом, бессознательно занимает подчиненную позицию (позицию down); это происходит вынужденно, а не по причине сознательного выбора, ради стратегии сохранения «мира в семье». Отношения в семье усложняются после рождения ребенка, дети начинают доминировать в семейной системе отношений, а родители страдают от их прихотей и капризов.

Но как же так получается, что родители, столь подготовленные и осторожные, избегающие диктаторского стиля поведения, в результате становятся заложниками своих детей, а те превращаются в «маленьких тиранов»?

Это один из ярких примеров, когда «лучшие намерения», в данном случае защита демократии, приводят к противоположным последствиям.

С появлением детей «подводных камней» в семейных взаимоотношениях становится все больше. Новый сложный вызов требует новых стратегий, тактик и инструментов, а вместо этого пара продолжает для разрешения сложных ситуаций прибегать к уступчивости, особенно если этот способ работал раньше, когда их было двое.

Демократический коммуникативный стиль во взаимоотношениях в паре рождается при исходных условиях равенства участников, которое учитывается при заключении договоренностей, но этот стиль не может быть перенесен без адаптации и переработки в контекст семьи с детьми, так как в этом случае он теряет свой демократический характер и превращается в стиль вседозволенности.

Если провести аналогию с правительством страны, эти семьи принимают своих детей в парламент, как если бы те уже были зрелыми и ответственными взрослыми.

Дети в парламенте

В демократическом обществе правила обсуждаются его членами на равных. Ребенок, в случае если его допускают к обсуждению важных вопросов или самостоятельному выбору решений в раннем возрасте, наделяется слишком большой ответственностью за свою жизнь, при этом у него еще нет сложившихся концептуальных основ и навыков, которые позволили бы ему определять свое поведение с пользой для своего физиологического самочувствия (выбор поведения в вопросах питания, ритмов сна и бодрствования, активного образа жизни, использования средств массовой информации) и психологического состояния (вопросы оценки безопасности и опасности ситуаций и действий, оценка эмоционально-аффективных переживаний, опыта привязанности или отдаления).

Отсутствие суда

В демократическом обществе, как только законы установлены, их несоблюдение влечет за собой санкции и штрафы. С другой стороны, демократический разрешительный стиль семейного взаимодействия не предусматривает навязывание правил и санкций за их нарушение; правила можно только предлагать, мягко объясняя их и аргументируя их условия. Правило, не имеющее практических последствий, может выступить в виде совета или предупреждения, но не в виде правила как такового или нормы, поскольку его нарушение не оказывает практического влияния на поведение. Мы делаем вывод, что семья с демократическим разрешительным стилем взаимодействия живет в условиях постоянного колебания и трансформации правил.

Меньшинство всегда побеждает

Этот стиль характеризуется достаточно низкой толерантностью к конфликтам и спорам, а также недостаточно развитой способностью к сдерживанию эмоций и преодолению тревоги, поэтому если воспитательная задача вызывает напряжение и сопротивление со стороны детей, родители предпочитают капитулировать, так как это то, что сразу возвращает «мир в семью».

Мы предлагаем читателю задуматься над сообщением, которое транслируется при этом типе взаимодействия. Какой вывод сделает подросток после многократных уступок со стороны родителей? Чем больше я требую, тем больше я получаю.

А родитель, который сдался в случае небольшого столкновения интересов с ребенком, что он сможет сделать, если возникнет более сложный вопрос, и ребенок будет вести себя еще более нагло и требовательно?

Появляются еще более сложные ситуации: например, родители замечают, что сын приобрел вредные привычки, начал позволять себе слишком много вольностей, стал пропадать по ночам, прогуливать занятия в школе, общаться в незнакомых компаниях. На этом этапе может сформироваться как симметрия, так и патогенная взаимозависимость. Эта патогенная взаимозависимость может установиться, если родитель начинает отговаривать ребенка с помощью рассуждений, примеров, предупреждений о тяжелых последствиях, не осознавая, что ребенок получает сообщение о том, что родитель неспособен перейти к решительным действиям. Так, например, отцу не удается стать для сына безупречным бесстрашным героем, который смог бы спасти его от опасностей, которые могут ему угрожать. Чем больше родители настаивают на сотрудничестве на основе равенства, тем выше вероятность появления рискованного поведения у детей. В этот момент дети могут начать искать за пределами дома среди сверстников, уже вовлеченных в какие-либо нарушения, тех сильных и бесстрашных героев, которые будут для них примерами для подражания и лидерами. Потому что в трудную минуту на уступчивого родителя положиться нельзя.

Уступчивость – это не решение проблемы, а лишь попытка решения, которая не устраняет проблему, а откладывает её на потом, создавая при этом условия для её повторного появления в еще более выраженном виде. И именно таким образом демократический разрешительный стиль общения, который может быть эффективным и играть позитивную роль в жизни пары, при переносе его в расширенный контекст семьи, то есть семьи с ребенком, трансформируется в стиль, способствующий взращиванию маленьких тиранов, создавая для этого весьма благоприятную атмосферу.

Отношения

Обычно не существует заранее установленных иерархий, поскольку главенствует тенденция к диалогу и заключению соглашений. Когда возникает потребность во вмешательстве воспитательного характера, то динамика представляет собой симметричную эскалацию конфликта до тех пор, пока родитель не потеряет терпение и не сдастся.

Родители стараются завоевать авторитет в отношениях с детьми примерно так же, как это происходит между сверстниками, играя роль их доверенных лиц и сообщников, когда это возможно; они ведут себя, скорее, как друзья своих детей, нежели чем как авторитетные наставники.

И хотя этой модели организации жизни семьи свойственно стремление к балансу в распределении поручений и обязательств между всеми членами семьи, родители, тем не менее, легко мирятся с тем, что дети не всегда выполняют возложенные на них обязанности.

Эти родители настолько терпимы к поведению своих домочадцев, насколько критичны по отношению к другим семьям, особенно к тем, отношения и поведение которых идут вразрез с их демократическими ценностями.

Правила

Первое правило: высшее благо, к которому следует стремиться, – это «мир в семье», согласие и дружба.

Второе правило: все члены семьи являются равноправными членами семейного совета от момента рождения.

Третье правило: каждое решение должно приниматься на основе всеобщего единодушного согласия.

Четвертое правило: родительство – это не просто некий естественный процесс на основе инстинктов, это процесс воспитания и процесс обмена информацией.

Какие выводы следуют?

Несогласие одного члена семьи может заблокировать любое решение.

• Любой может изменить правило в свою пользу.

• Если правило нарушить, ничего серьезного не случится.

• Желания детей и желания родителей имеют одинаковую значимость.

• Тот, кто протестует и чьи действия угрожают равновесию внутри семьи, имеет хорошие шансы на победу.

Поведение не является инстинктивным, а основано на личной переработке научных, педагогических, философских и идеологических теорий.

Как это влияет на поведение людей?

Как правило, родители осознанно исполняют свою роль: они читают книги о проблемах возрастного развития, предоставляют своим детям возможность для социализации, устраивая визиты в гости, обеды и ужины с родственниками и друзьями, устраивая своим детям вечеринки со сверстниками, водя их в различные кружки и общественные объединения, поддерживают частые контакты со школьными учреждениями, в том числе в качестве представителей в коллегиальных органах.

Наиболее интересным феноменом является поведение отцов, которые при таком стиле семейного взаимодействия отличаются активным сотрудничеством с матерью как во время неонатальной фазы (они встают ночью, меняют смены на работе, чтобы больше проводить времени с семьей и т. д.)[17]17
  Число мужчин, воспользовавшихся статьей 7 закона 903/1977, предоставляющей отцу право на отпуск по уходу за ребенком, еще не очень велико, но уже заметно.


[Закрыть], так и позже, обязательно хотя бы часть своего свободного времени проводя с детьми.

Не желая недооценивать этот важный разрыв с архаическими паттернами, отмечаемый авторами последних работ по психологии, касающихся особенностей отцов нового типа, следует подчеркнуть, что обязанности, связанные с удовлетворением основных потребностей детей, по-прежнему в значительной степени лежат на женщинах[18]18
  Джани Галино (Giani Galino, 2000) в недавней публикации подчеркивает, что многие молодые подростки все еще воспринимают мать, как того, кто должен выполнять работу по дому, независимо от ее культурного уровня и наличия работы.


[Закрыть].

Несмотря на повторяемое теоретическое утверждение «закон один для всех», детей не принуждают к выполнению домашних обязанностей. И действительно вряд ли дети возьмут на себя такие дела, как сервировка и уборка посуды со стола, уборка дома и своей комнаты, особенно если кто-то делает это за них. Мы считаем необходимым еще раз подчеркнуть, что на практике неспособность детей взять на себя ответственность и выполнять свои обязанности нередко поощряется безнаказанностью.

Родители стараются навязать правила поведения, что приводит к заметной симметричной эскалации конфликта между ними и ребенком: правило не соблюдается, родители предлагают другое, более мягкое, которое принимается на словах, но не выполняется на практике, затем формулируется новое правило и т. д.

Как и при гиперопекающей модели, правил как бы не существует, так как они не связаны с наказанием и чувством ответственности у подростка.

Чтобы казаться современными, идущими в ногу со временем, родители могут начать подражать своим детям в одежде, в музыкальных вкусах, в занятиях спортом. Лишь изредка они осознают, что это приводит к еще большему разрушению иерархии и путанице в разграничении ролей.

Иногда поведение отца и матери особенно выражено начинает транслировать жизненную энергию, стремление к новым целям, новые надежды: кажется, что они пытаются догнать упущенные возможности, в связи с тем, что увеличение продолжительности жизни открыло перед ними новые перспективы. Но это поведение родителей, характерное для молодежи, внушает детям недоверие к ним и в качестве друзей, и в качестве возможных опоры и компаса в затруднительных ситуациях. Подросток обычно придерживается этой модели взаимодействия с родителями и говорит, что у него прекрасные отношения с ними. Но это работает до тех пор, пока в его личной жизни не возникнут серьезные трудности или проблемы, например, в отношениях с противоположным полом или с успеваемостью в школе, или пока у молодого человека не появятся психологические проблемы, связанные с его низкой самооценкой.

В этот момент возникают и трудности в семейных отношениях, так как ребенок часто не находит в родителях необходимой ему надежной поддержки и ободрения, начинаются споры, приходит непонимание и происходят первые конфликты. Обычно молодой человек демонстрирует отрицание и бунт, но при этом он не может прийти к самостоятельности. Создается впечатление, что он хочет заставить членов семьи расплачиваться за его трудности, которые нередко перерастают в настоящие психологические патологии (навязчивые идеи, фобии, расстройства пищевого поведения и т. д.)

Истории

В наш центр приехал отец со своим девятнадцатилетним сыном. Мужчине было за пятьдесят, но одет он был очень молодо, как и сын. Они были очень вежливы в общении друг с другом и создавали впечатление идеальных отношений между отцом и сыном. Отец рассказал о проблеме сына: неудержимый ночной энурез, то есть молодой человек мочился в постель. Это происходило каждую ночь в течение уже нескольких лет, и все испробованные до этого решения (медикаментозное лечение, различные психотерапии и т. д.) так и не дали никакого эффекта. Согласно последнему поставленному диагнозу, у юноши был слишком крепкий сон, поэтому он и не чувствовал позывов к мочеиспусканию и, следовательно, не мог вовремя проснуться и пойти в туалет. Ничто не помогало сделать сон молодого человека менее глубоким или проявления энуреза более редкими. Так, например, были предприняты попытки резко снизить суточное потребление жидкости, но и тогда ничего не изменилось: уменьшилось количество выделяемой ночью мочи, но сам энурез не прошел.

Динамика отношений, наблюдаемая во время беседы, была типичной для модели дружеских отношений между родителем и ребенком и характеризовалась полным взаимным принятием. О проблеме рассказывали оба наши посетителя по очереди на равных правах, проявляя уважение к объяснениям другой стороны насчет возможных причин явления.

Если бы не проблема ночного недержания мочи, казалось бы, что взаимоотношения между родителем и ребенком идеальны. К сожалению, эта проблема нарушала их семейную идиллию, являясь главной темой семейного диалога.

На наш вопрос, бывали ли исключения, когда в каких-либо ситуациях или условиях у молодого человека не было энуреза, мы получили утвердительный ответ: каждый раз, когда сын по каким-либо причинам ночевал вне дома (например, во время школьных поездок, ночевок в доме друга и т. д.), с ним никогда такого не случалось, хотя он всегда на всякий случай возил с собой свое «снаряжение» (клеенку и запасные простыни). Это привело нас к мысли о том, в чем может состоять терапевтическое вмешательство: в трансформации ситуации полного принятия проблемы энуреза сына родителями в ситуацию, при которой эта проблема воспринималась бы как крайне неприятная, какой она на самом деле и была, из-за стыда, что это может произойти, как бывало всякий раз, когда юноша спал вне родительского дома. Для этого нам пришлось превратить ситуацию в небольшую пытку для всех членов семьи. Выполнение нашего назначения требовало много сил, однако, мы представили его в форме диагностического исследования проблемы. Отцу было поручено совместно с матерью провести систематическое обследование моментов проявления симптоматики: «В течение следующих двух недель мы хотели бы, чтобы каждую ночь вы будили сына в любое время, чтобы определить, имел ли уже место случай энуреза; на основе этого наблюдения на следующей встрече вы сможете предоставить нам точные данные». Отец недоверчиво уточнил: «Но ведь это значит, что мы должны будем просыпаться по крайней мере восемь раз за ночь!». «Конечно, – ответил я, – но не только вы сами, вам придется будить и сына, и, если ему понадобится, заодно он сможет сходить в туалет».

Отец и сын покинули наш кабинет удивленными, но смирившимися с необходимостью выполнять утомительное задание.

На встрече через две недели они рассказали, что это была настоящая пытка для всех. Отец и мать по очереди по ночам будили юношу, который часто сопротивлялся им, но родители были усердны и добивались своего. Результатом наблюдения родителей стал точный график эпизодов энуреза, согласно которому все они имели место в период с половины первого до половины четвертого ночи. Мы поздравили наших клиентов с отличной работой и сообщили, что её результаты позволят нам сосредоточить свои действия на том временном интервале, который представлял наибольший риск. «Но теперь, – добавили мы, – условия будут еще более жесткими: вам придется будить сына каждые полчаса между половиной первого и половиной четвертого ночи». «Но тогда нам придется бодрствовать все три часа, потому что мы не сможем заснуть!», – возразил отец. «Да, но вам придется сделать это ради той цели, которую мы перед собой поставили, и это займет всего лишь две недели», – ответили мы.

И снова отец и сын покинули кабинет с покорным выражением лиц.

На следующей встрече, которая из-за организационных проблем состоялась через три недели, также присутствовала мать молодого человека. Она рассказала, что произошли странные вещи. Во-первых, сына все больше и больше раздражали ночные пробуждения, но родители продолжали настаивать на строгом соблюдении предписания, в том числе и потому что примерно через десять дней они заметили, что симптоматические эпизоды энуреза сократились до одного за ночь. Сын, взбунтовавшись от того, что ему не дают спать, попросил будить его только один раз, ведь, по его словам, он это заслужил. Но родители продолжали будить его по несколько раз за ночь, как и было предписано нами. А самым любопытным для них самих был тот факт, что за последнюю неделю не было ни одного эпизода энуреза, хотя они и не могли объяснить почему. Сын проявлял все большее раздражение и протест против действий родителей; так, например, он сказал, что будет просыпаться сам и для этого будет спать с будильником под подушкой, но родители не верили ему и упорствовали в исполнении предписания, идя с ним на конфликт.

В этот момент перед нами возникла необходимость объяснить всей семье, что проведенное нами вмешательство было основано именно на том, чтобы вызвать у сына бунтарскую реакцию против «лечебных пыток» и таким образом заставить его воспользоваться своими внутренними ресурсами, к которым он до сих пор не имел необходимости прибегать, живя в комфортной семейной атмосфере вседозволенности и принятия. Все трое членов семьи посмотрели друг на друга и расхохотались. Мы завершили сессию, дав родителям указание принять просьбу сына спать с будильником под подушкой и просыпаться самостоятельно. При этом в случае хотя бы одного нового эпизода энуреза они должны были бы возобновить «лечебную пытку».

Через месяц на прием пришел только сын и сообщил, что все шло хорошо, так как чаще всего он просыпался сам, без будильника, чувствуя потребность в мочеиспускании, шел в туалет, а затем снова засыпал. В других случаях он просыпался без необходимости, а затем снова засыпал, выключив будильник. На последней неделе эксперимента он решил проверить, что произойдет, если не пользоваться будильником, и его по-настоящему обрадовало, что каждый раз, когда он чувствовал позыв к мочеиспусканию, он просыпался и шел в туалет. Поэтому он сделал вывод, что проблема решена.

Тем не менее, он сказал, что есть еще одна проблема, и что он надеется с нашей помощью справиться с трудностями в отношениях со сверстниками и, в частности, с противоположным полом. Он пришел один, так как считает, что эту проблему ему нужно решать самому, без родителей, поскольку они, какими бы умными и готовыми помочь ни были, не смогут помочь ему, будучи слишком эмоционально связаны с ним.

Мы откликнулись на его просьбу, и за несколько последующих месяцев молодому человеку удалось справиться со своими трудностями и начать свои первые романтические отношения.

Этот случай демонстрирует, что даже в самых замечательных отношениях между детьми и родителями может скрываться зерно патологии, которое, дав росток, постепенно трансформирует модель отношений в жесткий вариант и заставит разыгрывать один и тот же патологический сценарий вновь и вновь. Наше вмешательство всего лишь преобразовало прежнюю патогенную зависимость (в условиях родительского поведения, характеризующегося уступчивостью и защитой) во временную терапевтическую симметрию, которая стала стимулом для стремления молодого человека к личной автономии.