Текст книги "Модели семьи. Как понять и решить проблемы в отношениях между родителями и детьми"

Герои нашей следующей истории – отец и двое его детей, почти одного возраста, переехавшие в наш регион из города на севере Италии.

Их мать умерла несколько лет назад после изнурительных для нее лично и всей семьи страданий, вызванных особо агрессивной формой рака. После этого трагического события семья была вынуждена перераспределить роли в выполнении повседневных дел. Отец, владелец фирмы, много времени проводил с детьми, в частности с сыном, который, будучи студентом университета, требовал от отца много внимания и помощи в подготовке к экзаменам, в обслуживании машины и мотоцикла, в отношениях с девушками, в общении с которыми он был довольно неуклюж.

Дочь же закончила учебу со степенью юриста и уже работала в нотариальной конторе. Вдобавок к этому она взяла на себя все семейные обязанности, типичные для роли женщины, хотя отец и помогал ей в управлении домом. Молодая женщина, хотя на тот момент она уже много лет была помолвлена, намеренно откладывала брак, чтобы оставаться рядом с отцом и братом. Поэтому отец купил ей небольшой дом по соседству, который они ремонтировали, чтобы девушка могла там жить вместе с мужем после свадьбы.

Проблема, из-за которой они пришли просить о помощи, возникла в последние месяцы, в течение которых они стали замечать тревожные изменения в молодом человеке. Вместе с друзьями на дискотеке он начал употреблять наркотики. Также с той же компанией он стал вытворять разные выходки, среди которых были сумасшедшие ночные автомобильные гонки с выключенными фарами по городу, мелкое хулиганство и даже попытка изнасилования.

Его отец и сестра хотя и заметили изменения в молодом человеке, но недооценивали ситуацию, как это часто бывает во многих семьях, пока с ними не связались представители местных правоохранительных органов из-за жалобы девушки, которую компания молодого человека пыталась изнасиловать.

Наверное, читатель представляет, насколько они были потрясены. В своем мягком стиле они пытались разговаривать с молодым человеком, полагаясь на ласку и разум, но он проявлял агрессию по отношению к ним, называя их трусливыми слабаками. Чем больше они стремились к разумному диалогу с ним, тем яростнее молодой человек набрасывался на них, осыпая оскорблениями и угрозами.

В доме он фактически завладел несколькими комнатами, которые запер на ключ, заявив, что хочет держать в них свои вещи, и чтобы никто из семьи туда не входил. Он перестал посещать занятия в университете, целыми днями бродил по городу, ходил на дискотеки и устраивал рейды с друзьями, часто путая день и ночь.

Во время встречи в нашем центре молодой человек сидел между отцом и сестрой, самодовольно ухмыляясь, слушая, как они описывали ситуацию.

Нас удивило, что им удалось уговорить его приехать на встречу с нами, учитывая все их предыдущие попытки и его отказы образумиться. Сестра ответила, что он пришел только потому, что отец пообещал ему за это денежное вознаграждение.

Было ясно, что в отношениях между молодым человеком и его семьей установилась некоторая динамика, при которой попытки отца и сестры найти решение проблемы и устранить нежелательное поведение юноши в конечном счете, наоборот, побуждали его к такому поведению. В частности, как это обычно бывает в подобных ситуациях, мы наблюдали зависимость между мягкой и разумной позицией одной стороны и жесткой позицией другой. Такие взаимоотношения могут перерасти в насилие со стороны ребенка по отношению к остальным членам семьи, а иногда, как мы порой читаем в новостях, привести и к трагедиям.

Наше терапевтическое вмешательство должно было, прежде всего, изменить динамику на противоположную наблюдаемой. Иными словами, нам предстояло разорвать порочный круг патогенной взаимозависимости действий молодого человека и его близких. Однако для получения этого результата необходимо было спровоцировать определенное изменение в общении и в отношениях между ними тремя.

С этой целью мы начали задавать молодому бунтарю целый ряд провокационных вопросов, на которые он сначала отказывался давать ответы, а потом стал отвечать в грубой и агрессивной форме. Отец, будучи вежливым и воспитанным человеком, попросил его вести более уважительно по отношению к нам, на что молодой человек ответил грубо и, вынув изо рта жевательную резинку, вызывающе раздавил её о подлокотник кресла на стуле, на котором сидел. Реакция на это отца была такой, какую никто из его детей никогда не видел. Он встал и отвесил сыну сильную пощечину, требуя, чтобы тот отклеил и забрал свою жевательную резинку и извинился перед врачами за свое грубое поведение. Молодой человек с удивленным видом и покрасневшей щекой тут же извинился, отклеил жвачку с подлокотника и выбросил её в мусорное ведро. После этого он сидел со скромным видом. Отец в свою очередь извинился за свою неразумную реакцию.

Как только восстановилось спокойствие, мы обратили внимание отца на то, как его «неразумное» действие впервые за многие месяцы вызвало у сына разумную реакцию. Мужчина пораженно смотрел на нас: «Вы хотите сказать, что я был прав, когда ударил его, и что, может быть, мне следовало сделать это раньше?»

Мы ответили, что не имели в виду, что он должен стать жестоким родителем, который бьет своего ребенка, чтобы исправить его плохое поведение. Однако в их ситуации казалось необходимым восстановить здоровую семейную иерархию и не допустить, чтобы сын стал деспотом и мучителем семьи. Поэтому мы увидели положительную сторону в том, что внезапная потеря контроля отцом заставила сына почувствовать, что тот больше не обращает внимания на его угрозы, не желает терпеть его грубость, и что он может защитить семью от возможной агрессии.

«Но как так? Мне удалось все это сделать с помощью всего одной пощечины?» – был крайне удивлен отец.

«Да, и этим Вы заложили первую важную веху на новом пути отношений с Вашим сыном», – ответили мы. «Но предстоит сделать еще очень много – без насилия, но с твердостью и решимостью. Как только вы вернетесь домой сегодня вечером, Ваш сын должен будет открыть все комнаты, которые он присвоил, и Вы вместе с ним уберете оттуда все его вещи, которые он там складывал в последние месяцы. Вы также заберете у него ключи от машины и мотоцикла, так как отныне ему придется заслужить эти привилегии хорошим поведением, вернувшись к учебе или пойдя работать».

Что может показаться любопытным читателю, но вовсе не удивительным для тех, кто привык иметь дело с молодыми людьми такого типа, так это то, что во время обмена мнениями с отцом, тот был ошеломлен и совершенно потрясен внезапным переломом ситуации.

Семья снова пришла к нам на прием примерно через месяц, сообщив, что ситуация полностью восстановилась. Тогда мы спросили молодого человека, что он сам думает обо всем, что произошло. Он ответил, что вновь нашел себя после того, как какое-то время чувствовал себя потерянным, и что на него огромное впечатление произвело то, что произошло во время нашей предыдущей встречи.

Он заявил, что до этого никогда не мог себе представить, что его отец может быть таким решительным человеком, способным заставить уважать себя, и что произошедшее изменило его взгляд на вещи. Друзья, с которыми они вместе устраивали хулиганские рейды и с которыми вместе «кайфовали», уже представлялись ему не «героями», любящими острые ощущения, а хрупкими людьми, запутавшимися в юношеских проблемах и пытающимися найти себя. Он был благодарен отцу и сестре за то, что после потери матери они так много для него делали и не дали ему пропасть, совершая одну ошибку за другой.

Эта история с её драматическим сюжетом и почти театральным развитием событий представляет для нас отличный пример того, как иногда для изменения патогенной ситуации необходимо «корректирующее эмоциональное событие», которое как по волшебству нарушит прежнее дисфункциональное равновесие системы отношений, открыв дверь для терапевтических изменений. При работе с семьей и подростками часто важнейшую роль играют так называемые обряды посвящения, которые обычно бывают менее драматичными, чем описанный нами случай.

Мастера семейной терапии, такие как Дон Джексон, Вирджиния Сатир, Сальвадор Минухин, Клу Маданес и многие другие, десятилетиями демонстрировали, насколько терапевтическое вмешательство, направленное на создание сильно эмоционально заряженных ситуаций, эффективно для разблокировки патологической динамики семейных взаимоотношений.

Нам представляется необходимым отметить, что в описанном нами случае для разрешения ситуации принципиально важным было в первую очередь перевернуть взаимодействие между отцом и сыном. То есть трансформировать эту нездоровую зависимость, основанную на демократической модели вседозволенности, в сторону здоровой симметрии, основанной на авторитете лидера семьи.

Древняя мудрость определяет эту стратегию как «бить траву, чтобы уползли змеи».

Модель жертвоприношения

Как формируется

В парах с отношениями этого типа одной из устойчивых характеристик мировоззрения является жертвенность, которая считается наиболее эффективным способом сделать так, чтобы тебя принимала вторая сторона, и чтобы ваши отношения были стабильны. Результатом является неудовлетворение жертвующей стороной собственных желаний и постоянные попытки соответствовать потребностям и желаниям других. Возможны три варианты развития отношений:

• В паре устанавливаются комплементарные отношения с очевидной позицией неполноценности того, который жертвует собой, «альтруиста», и видимой позицией превосходства другого, «эгоиста», получающего выгоду от жертв. Однако, очевидно, что «карта жертвы» может быть разыграна, чтобы добиться доминирования в отношениях.

• Пара начинает соревнование, кто пожертвует больше (женитьба, покупка дома); каждый ситуация становится поводом для отказа от удовольствия в настоящем под предлогом получения большего удовольствия в будущем.

• Тот, ради кого совершают жертвоприношения, не чувствует себя в такой ситуации комфортно, преодоление сопротивления «мученика» создает ему возможности для удовлетворения его желаний, постепенно медленно приучая его к этому; в результате начинается чередование взаимных подарков и исполнения желаний друг друга, и все счастливы.

В первых двух случаях закрепляется модель семейных отношений, устойчивость которой поддерживается постоянным повторением жертвенного поведения одной из сторон; это поведение реализуется в любой ситуации, когда возникает проблема или затруднение как в отношениях пары, так и в отношениях с детьми.

Способы коммуникации

В семьях, где преобладающей модальностью отношений является жертвенность, обычно отмечаются следующие повторяющиеся моменты коммуникации.

Вся система отношений построена вокруг центральной идеи о том, что родительский долг состоит в том, чтобы жертвовать собой. Величайшее удовольствие – это удовольствие детей, супруга, родителей, родственников, друзей, а не свое собственное. Кажется, что такими родителями принято утверждение: «Все знают, что жизнь – это непрерывная цепь обязанностей».

Слова «жертва» и «долг» – наиболее часто повторяющиеся термины в рамках этой модели отношений, и они накладывают решающий отпечаток на всю философию жизни.

Однако, из раза в раз повторяются и разочарования, испытываемые из-за того, что люди не ценят лишений, которым подвергается жертва ради общего блага.

Если окружающие не видят или не понимают жертвоприношения, то непонятый упорствует в своем поведении, каждый раз повторяя: «Вы просто не понимаете, чем я жертвую… Если бы я этого не сделал, не пожертвовал бы тем или иным…» и т. д. или же впадает в молчание, играя роль жертвы. Выстраивается мировоззрение жертвы, со свойственными ему депрессивными чертами. Критикуются другие родители, ищущие удовольствий и «пренебрегающие своими детьми». У кого-то из родителей, придерживающихся этого стиля, может возникнуть уверенность или даже что-то наподобие религиозной концепции о получении удовольствия как проступке, влекущем за собой наказание.

Часто общение сосредоточено вокруг темы удовлетворения интересов других, вокруг тем своих физических и моральных страданий, неблагодарности окружающих, болезней, похорон, смертей и разлук с переходом к более обширным темам аварий, экологических проблем, войн и эпидемий.

Обычно дети пытаются убедить родителей принять их взгляд на мир и на жизнь, предлагая им больше развлекаться, гулять, путешествовать, но на это родители обычно отвечают, что если дети хотят модно одеваться, продолжать учебу, иметь собственный автомобиль и т. д., то им, родителям, придется продолжать жертвовать собой, лишая себя многого.

Отношения

В отношениях реализуются типы поведения, которые один из авторов в другой работе (Нардонэ, 1998) определил как «безумный эгоизм» и «безумный альтруизм». «Альтруистическое поведение» действительно, как указывает Эльстер (1979), «приводит к построению социальных взаимодействий между теми, кто дает, и теми, кто берет; альтруист нуждается в безумных эгоистах, которые будут брать то, что он будет им давать».

Отношения часто бывают асимметричными, и те, кто жертвует собой, даже если внешне они кажутся смиренными и покорными, на самом деле своим самоотречением добиваются положения превосходства, заставляя других чувствовать себя обязанными или виноватыми перед ними. Так возникает некая семейная игра – с долгами, кредитами и моральным шантажом.

Отношения с детьми часто строятся именно на безумном альтруизме, подразумевающем, что родители жертвуют чем-то без запроса со стороны детей, и если их жертвоприношение не ценится, как бы они хотели, то они жалуются, злятся, обвиняют своих детей в неблагодарности или наказывают их обиженным молчанием; и когда кто-то говорит им научиться принимать, а отдавать самим только тогда, когда у них этого просят, так как в этом случае их жертва будет оценена и признана, то это поражает их до глубины души, так как подобная позиция противоречит их жизненному опыту. Иногда такие родители могут умом понимать, что было бы правильно и разумно, но эмоционально они остаются запертыми в своем обычном поведенческом репертуаре.

Правила

Необходимо определить, в чем состоят правила, регулирующие поведение родителей и детей, так как их действия зеркальны по отношению друг к другу.

Правила родителей

Первое правило: нужно жертвовать собой ради других и делать то, что нравится другим, чтобы наслаждаться их радостью или просто чувствовать себя ценными или принятыми.

Второе правило: искать удовольствия запрещено, допустимо лишь испытывать удовольствие от того, что что-то делаешь для других.

Третье правило: оба родителя или один из них – это фундамент семьи, на которой держится всё (они выполняют все задачи повседневной жизни семьи).

Четвертое правило: родитель, освобожденный от разнообразных семейных обязанностей, направляет все свои силы на работу. Лишь в исключительных случаях он может быть свободным от обязанностей во всех сферах и стать своего рода принцем-консортом.

Пятое правило: родители ожидают, что их дети будут вознаграждать их за всё, что они для них делают, успехами в своей жизни или достижением того, чего не имели возможности достичь родители.

Правила детей

Первое правило: обязанность родителей – давать своим детям то, в чем они нуждаются, или, наоборот, обязанность ребенка – доставлять удовлетворение родителям.

Второе правило: родители обязаны содержать детей без ограничений по времени или, наоборот, ребенок обязан работать, учиться и вносить свой вклад в семейный бюджет.

Третье правило: в жизни есть те, кто жертвует собой, и те, кому это выгодно.

Какие выводы следуют

• Если ты выбираешь роль альтруиста, другие принимают тебя, но при этом пользуются тобой.

• Каждый акт жертвоприношения заслуживает признания, одобрения и награды.

• Непризнанная жертва порождает разочарование, обиду, недовольство и мысль о том, что сделано недостаточно.

• Удовольствие – это то, чего нужно избегать.

• Каждый имеет право на выбор места, способов и времени жертвоприношения.

• Дети, как мальчики, так и девочки, вынуждены приносить какие-то жертвы ради успеха.

• Детям доступны все ресурсы семьи, чтобы у них была возможность добиться успеха.

Как это влияет на поведение людей?

Дети, особенно мальчики, освобождены от любых домашних обязанностей, все их потребности удовлетворяются, они не получают отказов на просьбы о покупке мотоциклов, мобильных телефонов, компьютеров и фирменной одежды, об обеспечении им каникул в Англии и т. д., даже если это будет стоить действительно больших жертв родителям. Дети должны чувствовать себя равными другим детям или даже иметь больше возможностей, чем другие.

При этом дети не демонстрируют по этому поводу восторга или радости: кажется, они мало ценят все это благополучие, более того, похоже, они даже ненавидят эту модель взаимоотношений, предложенную им их родителями. Иногда они начинают отвергать родителей или проявлять агрессию по отношению к ним. Но даже бойкот не только не ослабляет сложившуюся модель отношений, но и укрепляет ее.

Принесенная жертва, будучи непринятой, подкрепляет само явление жертвоприношения.

Живя в системе таких отношений, родители жалуются на свою жизнь, но не предпринимают никаких практических шагов для её улучшения. Почти всю свою энергию они тратят на удовлетворение потребностей семьи. Они могут отказываться от многого: они не ходят в кино, в театр, в спортзал, не ездят в отпуск. Очень редко принимают участие в общественных мероприятиях, мало общаются с друзьями или посещают встречи каких-либо культурных и политических групп, делая исключение лишь для мероприятий религиозных объединений.

Муж может быть очень слабо вовлечен в то, что происходит в семье, или потому, что он жертвует собой на рабочем месте, или потому что, в попытках избежать не очень счастливой семейной атмосферы, он находит для себя другие занятия. В некоторых случаях – особенно, если у жены развиваются соматические симптомы или ипохондрия – он становится очень на нее похож.

Бывает, что и дети начинают следовать жертвенной модели поведения, например, проводя больше времени за учебой, чем за развлечениями. Они обычно помогают родителям во всем, жертвуя своим свободным временем, чтобы сделать что-то полезное для семьи.

Некоторые авторы считают эту известную модель «вышедшей из моды», в противоположность всем посылам современного общества, подталкивающего к гедонизму, потребительству и получению удовольствий. Однако эти авторы не считают, что такая семейная организация имеет целью гарантировать подросткам соответствие стандартам их сверстников, так как родители хотят, чтобы у их ребенка было все, что есть у других: одежда, развлечения, символы статуса.

Атмосфера, царящая в этих семьях, конечно, невеселая, она полна тревоги и беспокойства, из-за чего подросток стремится избегать бывать дома и ищет прибежища в общении с друзьями, в учебе, в занятиях спортом и, к сожалению, иногда и в другом.

Во время нашего исследования мы обнаружили три типичные тенденции в поведении детей из этих семей.

Первый случай: включение во внешний мир сопряжено с трудностями и препятствиями, поскольку гиперопекаемый молодой человек не привык к фрустрациям и отторжению, что заставляет его вернуться в семью; последующий отказ от контактов с внешним миром и полный уход в себя может привести к синдрому социального избегания или к более острым формам психической патологии, таким как психотические кризы, расстройства пищевого поведения и фобии.

Второй случай: дети из семей с такой моделью взаимоотношений сталкиваются с трудностями при вхождении в общество, но они готовы на все, только бы лишь не возвращаться обратно в удушающую атмосферу семьи. Для этого им может не хватать своих собственных сил, и тогда они могут начать искать возможности присоединиться к какой-либо группировке (ультрас[19]19
  Ультрас – организованные группы из болельщиков для поддержки спортивных команд, главным образом футбольных клубов.


[Закрыть], НС-скинхеды[20]20
  НС-скинхеды – молодёжная ультраправая субкультура, представители которой придерживаются национал-социалистической идеологии, одно из направлений субкультуры скинхедов. Деятельность НС-скинхедов, как правило, носит экстремистский характер.


[Закрыть], любители игровых автоматов, подростковые банды, отличающиеся, вполне вероятно, девиантным поведением). В этом случае подросток часто становится агрессивным, особенно по отношению к членам своей семьи. Жертвами в этой ситуации становятся его родители. К сожалению, иногда такое положение в семье устанавливается в качестве равновесия, и это может длиться до тех пор, пока не случится что-то экстремальное.

Третий случай: образ жизни, основанный на жертвенности, полностью усваивается ребенком. Это может привести подростка к достижению важных целей в профессии. Однако если профессионального успеха добиться не удается, такое поведение может привести к эпизодам депрессии или анорексическим расстройствам. Анорексические расстройства в основном поражают девушек, тогда как депрессивные расстройства чаще встречаются у молодых людей.

Истории

К нам на прием пришла очень скромная пара родителей. Они вошли в наш кабинет так, словно им предстояло оказаться перед судом инквизиции. Они рассказали, что их двадцатидвухлетняя дочь постоянно нападала на них как словесно, так и физически, обвиняя их во всех своих проблемах.

В течение нескольких последних лет у девушки развился непреодолимый страх перед сверстниками, она постоянно чувствовала, что её оценивают, и ей это было настолько неприятно, что она предпочитала избегать контакта с другими людьми. В этом она и обвиняла постоянно своих родителей. В частности, она вымещала злость на своей матери, которая пыталась её утешить, но взамен то и дело получала от дочери обвинения, оскорбления и даже удары. После нескольких безуспешных терапевтических попыток родители были в полном отчаянии и пришли за помощью к нам.

Когда мы попросили их лучше описать проблему, они рассказали, что это была их младшая дочь, родившаяся вслед за двумя другими; в нее семья вложила больше всего, так как у нее было больше способностей к учебе, чем у сестер, старшая из которых работала служащей в конторе, а другая – рабочей на производстве, обе они уже жили не с родителями и были счастливы в браке. У младшей всегда были проблемы со сверстниками; она не раз начинала отношения с молодыми людьми и затем резко разрывала их, что провоцировало у нее состояние психологического кризиса, который обычно затягивался надолго. Во время этих кризисов она постоянно нападала на своих мать и отца, обвиняя их в том, что они не могут ей помочь, и в том, что они произвели её на свет.

Мы спросили их, что они как родители пытались сделать, чтобы помочь ей; в ответ они нарисовали картину настоящего семейного жертвоприношения. Оба они были рабочими на цементном заводе, и сумма их двух окладов равнялась средней зарплате, но несмотря на это, они обеспечивали дочери очень высокий уровень жизни, равный уровню жизни детей, родители которых были состоявшимися профессионалами.

У дочери была собственная машина и фирменная одежда, ей снимали комнату для учебы в университете, и она не испытывала недостатка в деньгах. Родители, помимо работы на цементном заводе, брались и за дополнительную работу, чтобы обеспечить дочери уровень жизни не хуже, чем у её подруг. Тем не менее, дочь постоянно обвиняла их в том, что они никчемные нищие. Когда мы спросили их, как они определяют цель терапии, чтобы понять, что они её достигли, когда они смогут сказать «Спасибо, мы решили проблему», они ответили: «Когда дочь, наконец, начнет проявлять к нам любовь, которую никогда не проявляла по отношению к нам». На это мы спросили, готовы ли они сделать что-нибудь для разрешения проблемы, и они ответили, что готовы следовать всем нашим указаниям.

Нашим первым предписанием стало занять по отношению к дочери позицию: «Извини, но я не могу». Они должны были немедленно прекратить любые жертвоприношения. Используя их язык и их логику, мы сформулировали это так: они должны еще больше жертвовать собой, перестав жертвовать собой ради помощи дочери, иначе ей стало бы еще хуже; то есть мы использовали их чувство жертвенности, но против него самого. Родители приняли указание к выполнению. Мы объяснили им, что они должны извиниться перед дочерью за свою слабость. Через две недели они сообщили, что следовали инструкции буквально, заявив дочери о своей неспособности жертвовать собой, чтобы и дальше гарантировать ей уровень жизни, как у её сверстников, с которыми она часто общалась. Сначала дочь реагировала яростно и агрессивно, набрасываясь на них с обвинениями, и даже била мать, которая, по обыкновению, ничего не говорила отцу; но спустя некоторое время девушка вдруг стала относиться к родителям более уважительно. За несколько дней до новой встречи родителей с терапевтом она сказала родителям: «Если вам нужна помощь, можете рассчитывать на меня». Это казалось им каким-то чудом. На вопрос о том, нападала ли она на них снова, они ответили, что этого больше не было, хотя они и опасались, что это может повториться; в целом же им казалось, что дочь стала менее напряженной и нервной, чем раньше. Мы попросили их перейти к следующему этапу нашего терапевтического протокола: «Каждый день с сегодняшнего сеанса и до следующей встречи задавайте себе вопрос: «Что мы могли бы делать иначе, чем обычно, если бы проблемы с нашей дочерью больше не существовало?»[21]21
  Техника «Как если бы». Вацлавик, Нардонэ (Watzlawick, Nardone 1997).


[Закрыть]

Они ответили, что это будет непростой задачей, поскольку проблема все еще существует, хотя ситуация и улучшилась. «Потерпите, вам нужно усердие и терпение», – посоветовали им мы. На следующей встрече через три недели супруги сообщили, что дочь, как ни странно, начала помогать матери по хозяйству, меньше жаловалась на жизнь и, самое главное, гораздо меньше нападала на них.

Матери было предложено по согласованию со старшими сестрами и при сохранении прежнего баланса начать каждый день выражать критику в отношении младшей дочери. Эти должны были быть заявления следующего типа: «Мне очень жаль, мы так старались делать для тебя всё, что можем, но у нас ничего не получается, мы слишком многого ждали от тебя, но теперь мы видим, что ты не справляешься». Через несколько недель эти прилежные и наблюдательные родители сообщили, что произошло нечто весьма странное: их дочь начала помогать им по хозяйству, учиться и, главное, блокировать любую агрессию по отношению к ним.

Родители были настолько поражены, что начали видеть магию в происходящем; но мы объяснили им, что это было просто результатом изменения их отношения к ситуации и их поведения, так как ранее они выполняли все просьбы своей дочери, за что непременно получали агрессию в ответ. Сейчас, когда они начали заявлять о своей беспомощности, она уже не могла нападать на них, так как это ничего не давало, она могла лишь постараться что-то сделать сама, чтобы продолжать соответствовать стандартам, принятым среди её друзей.

Мы заявили, что все изменения произошли благодаря их способности следовать нашим указаниям в выполнении той сложной задачи, которую мы им поручили, и что, видя такой превосходный результат, мы уверены, что они смогут добиться и дальнейшего прогресса. Поэтому мы попросили их ежедневно делать заявления о своем бессилии перед дочерью: «Прости нас, но, к сожалению, мы уже старые и боимся, что в любой момент кто-то из нас упадет без сил. Поэтому мы просим тебя разрешить нам отказаться от некоторых обязательств, которые мы на себя брали, потому что мы больше не можем их выполнять. Мы больше не можем работать дополнительно, кроме основной работы, поэтому мы хотим еще раз извиниться перед тобой, если мы не сможем больше гарантировать то, что мы обеспечивали тебе до сих пор».

Родители, со свойственной им скромностью, с радостью согласились выполнять это предписание. Через несколько недель они вернулись и с очень счастливым выражением своих лиц заявили, что их дочь отреагировала следующим образом: «Не волнуйтесь, я могу найти себе подработку, вы и так уже слишком много для меня сделали». Они также сказали нам, что их дочь теперь регулярно учится и встречается с подругами и друзьями, больше не ругаясь с ними из-за их недостатков. Мы еще раз поздравили пару с тем, что они смогли следовать нашим указаниям, и подчеркнули, чтобы они продолжать идти вперед и ни в коем случае не делали ни шага назад.

Примерно через месяц они снова пришли на прием, и на этот раз с дочерью, которая попросила нас о психологической помощи: девушка хотела преодолеть некоторые из её проблем в отношениях с окружающими. Конечно, мы приняли этот запрос и взялись за работу над её проблемой, которая заключалась в том, что сейчас модно называть «социофобией», и которая представляет своего рода зацикленность на мысли, что все её отвергают – при том, что наша пациентка была девушкой определенно привлекательной и умной.

Терапия велась по обычному протоколу, разработанному нами для данного вида патологии, и имела положительные результаты. Нужно сказать, что с этого момента девушка больше не проявляла агрессии в отношении своих родителей, наоборот, она теперь признавала их заслуги и оказывала им то внимание, о котором они и не мечтали.

Мы считаем, что важнейшее значение для выздоровления дочери имел именно отказ родителей от того положения жертвы, в котором они всегда находились при общении с ней, и, таким образом, этими хорошими намерениями создавая ей ужасные условия: она должна была играть роль того, кто отвечает на эти родительские жертвы своими успехами и делает усилия родителей оправданными. Когда родители отказались от сценария жертвы, они, наконец, возложили на дочь ответственность за реализацию своего настоящего и своего будущего, освободив её от бремени их жертвенности. Это привело к тому, что дочь осознала свои трудности и попросила о помощи – не ради них, а для себя; в результате ожидания родителей оправдались, но опять же не непосредственно для них, а для нее самой.

Эта история представляет собой иллюстрацию того, как жертвенное семейное отношение может не только не способствовать самореализации ребенка, но и полностью подавлять его способности. И это может также происходить и в том случае, когда сам ребенок, как это бывает в большинстве случаев, начинает требовать таких жертв от родителей.

В наш центр приезжает психиатр, чтобы пройти курс обучения Краткосрочной Стратегической терапии, но во время собеседования при приеме выясняются некоторые выраженные личные проблемы, из-за которых его не принимают в Школу КСТ. После этого отказа с целью решить свои проблемы он и обращается к нам.

На терапевтическом сеансе психиатр ясно и конкретно представил свою основную проблему, которая привела его к психологической нестабильности: он считал себя жертвой болезненных отношений с матерью, которая тиранила его с помощью определенного «морального шантажа».