Текст книги "Модели семьи. Как понять и решить проблемы в отношениях между родителями и детьми"

Могут появиться принципы и правила, которые бабушка и дедушка применяли на практике по время своего взросления. Чувствуя себя ответственными за внуков, бабушки и дедушки могут преувеличивать опасность внешнего мира и непредвиденных обстоятельств за пределами семейного гнездышка. Перед лицом новых и неизвестных переживаний у подростков может развиться патогенная комплементарность, при встрече с трудностями они могут выбрать стратегию избегания и впоследствии столкнуться с развитием фобических расстройств как по отношению к внешнему миру (монофобии, панические атаки, социальное избегание), так и по отношению к изменениям, связанным с их физическим развитием, при этом возможны и попытки противодействия этим физиологическим изменениям (например, расстройства пищевого поведения).

С другой стороны, столь же вероятна и патогенная симметрия, которая может привести подростка к отказу от семейной модели и испытанию себя в рискованных ситуациях, таких как употребление психоактивных веществ или трансгрессивное поведение, то есть выходящее за рамки дозволенного.

Истории

Был жаркий летний день. Мы вошли в наш центр и обнаружили, что зал ожидания полон людей. Мы подумали, что это какая-то ошибка, так как на это время у нас была назначена встреча с новым пациентом из Неаполя. Когда секретарь открыла дверь кабинета, его буквально заполнили восемь человек. Это были три поколения одной семьи: дедушка и бабушка, их сын с женой и их двое детей, дочь и сын, с супругами.

Проблема заключалась в том, что представитель второго поколения этой семьи, который был одновременно и сыном для старшего поколения, и отцом для младшего поколения, страдал депрессивным расстройством. Его болезнь нарушила стабильную атмосферу семьи, так как все три поколения – бабушка с дедушкой, родители и их дети с супругами – жили вместе в одном доме.

Возможно, читатель может задать вопрос, почему в книге, в которой говорится о подростковом возрасте, приведен пример этого взрослого страдающего расстройством человека, который сам является родителем двоих детей, уже состоящих в браке. Но учитывая, что речь идет о делегирующей модели семейного взаимодействия, отец примерно сорока лет, имеющий двух детей, которым около двадцати и которые сами уже имеют семьи, и родителей чуть за шестьдесят лет, которым, как мы увидим далее, делегировано не только воспитание детей, но и личная безопасность, и представляет для нас того «молодого взрослого».

Не случайно, что описывать проблему начали именно родители больного; они описывали состояние сына, как характеризующееся депрессивными кризисами, из-за которых он был вынужден целыми днями оставаться дома и плакать в своей комнате. Жена, работающая в большом магазине, должна была ходить на работу, поэтому и уход за бедным больным сыном, и его поддержку взяли на себя его родители, достаточно обеспеченные пенсионеры. Его сын и дочь, хотя и имели уже супругов, все еще учились в университете и собирались вместе с бабушкой и дедушкой вокруг страдающего депрессией отца.

Нам сразу стало ясно, что первое, что мы должны попытаться изменить в этой семейной ситуации, это именно принцип делегирования бабушке и дедушке управление отношениями между всеми членами этой семьи. Действительно, по словам жены пациента, он при любых проблемах, как связанных с детьми, так и с его личными делами, всегда обращался за советом к своим родителям. Они всегда были готовы оказать поддержку, и она была важна для всей большой семьи. Именно бабушка и дедушка фактически поддерживали экономически своих внука и внучку в учебе и в семейной жизни; они по-прежнему вмешивались и в дела семьи сына и его супруги, чтобы помочь им решить самые разные проблемы, при чем не только финансового характера.

Терапевтическое вмешательство заключалось в том, что всей расширенной семье предписывалось придерживаться позиции отстраненности и не общаться с пациентом в течение двадцати трех с половиной часов каждый день; в течение этого времени они должны были избегать любых разговоров, касающихся его проблемы. Но на полчаса в день – ровно на полчаса – после ужина вся семья должна была собираться в комнате бабушки и дедушки на верхнем этаже дома, в котором жила вся эта большая семья; там они должны были занять места на удобных диванах – все, кроме нашего пациента, который должен был остаться стоять и, стоя, жаловаться на свои страдания в течение получаса; время нужно было отслеживать четко по будильнику. Вся семья должна была хранить священное молчание и внимательно его слушать. После звонка будильника все должны были вернуться в свои комнаты, избегая обсуждения или комментариев по поводу жалоб пациента.

Наша неаполитанская семья казалась удовлетворенной тем, что им дали задание, ради выполнения которого они должны были собираться полным составом на полчаса в день. Пациент тоже был рад, что ему дали право регулярно жаловаться на свою жизнь перед всей семьей. Через две недели они снова пришли все вместе на прием. На этот раз мужчина сообщил о заметном улучшении настроения. Он заявил, что для него очень важно, что он смог впервые в жизни заявить об ощущении своей неадекватности по сравнению со своим отцом, которому он постоянно делегировал ответственность за свою жизнь и жизнь своих детей.

Сообщив об этом, он сказал, что во время их ежедневных семейных встреч произошел своего рода «катарсис»: его трогательные высказывания взволновали всех и, в частности, его отца, который в слезах обнял сына и попросил прощения за свое вмешательство в его жизнь. Сам пациент тоже извинился перед отцом за то, что постоянно просил его о помощи и поддержке в тех делах, с которыми ему нужно было справиться лично, но к чему он не чувствовал себя способным.

После этого откровения отец и сын сообщили, что они совместно взялись за перекладывание ответственности на сына, чтобы он смог взять на себя выполнение ролей мужа и родителя, и что уже были видны результаты, которые замечали также жена пациента и его дети. Бабушка-мать заявила, что наконец-то увидела, как её муж расслабился и стал меньше беспокоиться, а сын стал более активным и удовлетворенным.

Мы снова встретились с этой семьей только для контрольных приемов через три месяца после окончания терапии и затем еще раз шесть месяцев спустя. Отец/сын больше не оставался дома и вернулся к работе, теперь он принимал активное участие в управлении делами всей большой семьи и вместе с отцом участвовал в инвестировании семейного имущества. Кроме этого, он призывал сына и дочь продолжать учебу, чтобы добиться независимости после окончания университета. Депрессивные кризисы больше не повторялись.

Этот пример, хотя он и является несколько необычным, кажется нам хорошей иллюстрацией того, что мы описали как «делегирование в семейном взаимодействии», когда один член семьи полностью делегирует свои обязанности другому: эта модель взаимодействия внутри семьи основана на патологической комплементарности, так как там, где есть «делегирование», чаще всего есть и «присвоение». Поэтому терапевтическое вмешательство состоит в использовании стратагем, которые позволят каждому взять на себя свои собственные обязанности.

Авторитарная модель

Это модель отношений, при которой один из родителей или они оба пытаются удерживать власть над своими детьми.

Этот стиль характерен для поколений, родившихся до или сразу после Второй мировой войны, но он так хорошо сохранялся, что стал предметом ожесточенных споров в 1968 году, когда возникло четкое разделение ролей между мужем, патриархом, обладающим властью, и женой, часто являвшейся домохозяйкой, почти исключительно посвятившей себя заботе о потомстве. Было легко быть родителями в таком обществе, где все были строги и бескомпромиссны по отношению к своим детям, в обществе, которое разделяло – по крайней мере в теории – такие ценности, как честность, ответственность, честь, сила воли; в обществе, которое было привержено религиозным и политическим идеалам. В таком обществе взрослый устанавливал правила и дисциплину и сам являлся образцом для подражания.

Хотя эта модель кажется устаревшей и противоречащей современным тенденциям, по-прежнему есть семьи, которых она весьма устраивает. С большей вероятностью она будет принята семьями, в которых семьи их родителей включены в социальный или производственный контекст, где существует довольно жесткая иерархия, которую они пытаются реализовать и в семье. Жена может находиться в положении подчинения мужу или быть такой же жесткой.

Дети практически не имеют права голоса и обязаны принимать диктат родителей; их подавляют и не дают следовать моде и наслаждаться жизнью, поощряя только учебу и приобретение навыков, необходимых для достижения успеха. При такой модели семейная жизнь характеризуется дисциплиной и чувством долга, контролем над собственными потребностями и желаниями; даже если нет недостатка в деньгах, расточительство осуждается, а бережливость и простота превозносятся, если только роскошь не считается проявлением власти. Неслучайно в этих семьях больше денег тратится на детей мужского пола, и в целом различия во взаимодействии с представителями разного пола очевидны.

Способы коммуникации

Когда отец является единственным членом семьи, наделенным властью, то в его присутствии атмосфера становится довольно напряженной, так как все остальные домочадцы становятся очень осторожны в своих словах и действиях, чтобы не вызвать гнев отца-хозяина, который порой может быть весьма агрессивен. Бегство от напряжения может выражаться в болезнях и плохом самочувствии. В его отсутствие атмосфера становится более спокойной, и между матерью и детьми могут установиться более искренние отношения. Даже если мать приспособилась к этому стилю воспитания, основными способами коммуникации будут жесты, действия, молчание, а не слова: родители отдают предпочтение монологу и насаждают свои правила, не давая детям возможности дать ответ, а дети, напротив, будут пытаться противостоять родителям, но в большинстве случаев безуспешно.

В таких семьях наблюдается тенденция разговаривать немного и в условиях каких-то мероприятий (обеды, ужины, визиты к родственникам), при этом темы разговоров концентрируются на осуждении царящей в обществе распущенности, на проблемах в воспитании, на неблагоприятных прогнозах будущего, запретах и дорогах, которые ведут современное общество к погибели (дискотеки, наркомания, праздность).

Матери в такой семье часто приходится стать искусным дипломатом и объяснять требования отца так, чтобы они звучали более приемлемо. Или же она играет роль жертвы и просит своих детей о помощи и поддержке, которые помогли бы ей в этой ситуации.

Дети-подростки, пытающиеся противостоять установленным в семье правилам, вряд ли имеют шансы на успех; в конце концов, они откажутся от борьбы и воздвигнут коммуникативные барьеры между собой и родителями, предпочитая быть вне семьи, или же будут вынуждены принять условия и правила родителей и подчиняться им, несмотря на страдания, которые им это приносит.

Отношения

В семье устанавливается иерархия с доминирующим отцом, остальные члены семьи находятся в подчиненном положении; мать почти всегда берет на себя роль посредника, если позиции отца и детей конфликтуют. Если ребенок принимает те же позиции и ценности, что и родители, то устанавливается модель комплементарности, характеризующаяся наличием жестких правил и ролей, которые необходимо соблюдать, но в рамках которых, тем не менее, существуют возможности для альтернативного поведения.

Если ребенок бунтует, то столкновения могут быть весьма жесткими. В этом случае очень важна позиция, которую занимает мать, так как, если она становится на сторону ребенка, то в большинстве случаев конфликт еще более усугубляется, отец нападает и на жену, так как воспринимает её действия как предательство. У сына зреет еще большая злоба по отношению к отцу. Нарастание конфликта происходит симметрично и имеет драматичный характер. Этот тип семейной динамики известен многим читателям, так как ему посвящено большое количество психологических исследований.

Правила

Первое правило: есть абсолютные, неизменные и вечные ценности, и на их основе созданы неоспоримые правила.

Второе правило: каждый должен нести ответственность за свои действия и за их последствия.

Третье правило: целеустремленность и стремление к достижению конкретных результатов – способ удовлетворения потребностей и желаний.

Четвертое правило: порядок и дисциплина – вот основы совместной семейной жизни.

Какие выводы следуют?

• Необходимо слушаться и не спорить.

• Приемлемое поведение – это то, что соответствует предложенной шкале ценностей.

• Следует избегать неприемлемого поведения или скрывать его.

• Ошибки влекут за собой наказание, иногда весьма серьезное.

Каково влияние на поведение людей?

Отец постарается быть живым примером того, что он исповедует в теории. Жизнь семьи идет в соответствии с точным расписанием, которое касается и приема пищи, и прогулок с друзьями, и времени возвращения домой, привычек в еде, выполнения конкретных задач; все должны подчиняться этому расписанию и уважать установленные правила.

В целом от членов семьи мужского пола требуется более активная позиция в отношении учебы, спорта, достижения определенного социального статуса, чем от женщин, от которых требуют большей покорности и покладистости.

Иногда дети-подростки в конечном итоге принимают правила и корректируют свое поведение в соответствии с ними, чтобы их похвалили, или чтобы порадовать родителей, или получить от них какое-либо вознаграждение. Или, наоборот, привлеченные мирскими удовольствиями, они будут игнорировать правила и обязанности и в итоге получат ярлык «бродяги», связавшись с какой-нибудь уличной компанией ради нового опыта втайне от семьи.

В этот момент возникает риск соревнования между родителем или родителями и ребенком: чем дольше ребенок будет оставаться в положении «бродяги» и лжеца, тем сильнее отец, если он об этом узнает, накажет его; это наказание может быть как в форме вербальной, так и физической агрессии, и ребенок, особенно если он мужского пола, может ответить на него. Обычно эта ситуация характеризуется драматичной симметричной эскалацией агрессии. Но нередко дети преждевременно покидают родительский дом и вступают на жизненный путь, резко отличающийся от того, который предусматривался для них с учетом ценностей и принципов данной семьи.

Подростки, не желающие следовать принципам этой модели семейных отношений, используют целую серию маневров, чтобы избежать атмосферы напряженности, свойственной их семье: они проводят как можно больше времени вне дома, делают что-то запрещенное втайне от родителей и стараются как можно быстрее найти возможности для учебы или работы в другом городе. Однако эти попытки обычно пресекаются родителями до тех пор, пока дети находятся в экономической зависимости от них, таким образом, ребенок оказывается в ситуации, когда он либо договаривается с родителями, либо бунтует. Часто матери успешно выступают посредниками для своих детей, чтобы избежать возникновения ожесточенных конфликтов в семье. К сожалению, в некоторых случаях конфликта избежать не удается, и он может обернуться крайними формами семейного насилия.

Если неприятие ребенком семейной модели слишком сильное, то он достаточно часто занимает противоположную радикальную позицию, что на самом деле является лишь оборотной стороной той же медали. Например, бунтуя против авторитарного отца-фашиста, сын может стать яростным левым экстремистом или, в соответствии с современной модой, «агрессивным пацифистом». И, наконец, некоторые дети, именно потому, что им пришлось столкнуться с большим количеством препятствий в детстве и отрочестве и проявить упорство и выносливость, чтобы не спасовать перед трудностями, могут стать самостоятельными и автономными раньше других, и это позволит им быстрее покинуть родительский дом. К сожалению, нередко случается так, что в своей будущей семье они невольно реализуют ту же модель семейных отношений, от которой они сами сбежали.

История

Это были две сестры, обе грациозные и элегантные; они казались ровесницами, хотя между ними была разница в десять лет. Старшая обратилась к нам с просьбой о помощи, и пока она рассказывала, её сестра заплакала. Девушка по-матерински обняла младшую сестру, и обратила наше внимание на её тревожное эмоциональное состояние.

Проблему представляли отношения девушки с отцом, которого описали подобно людоеду в сказках. Он занимал очень жесткую позицию в воспитании, разрешая дочери, хотя ей уже было на тот момент девятнадцать лет, выходить погулять только по воскресеньям после обеда на пару часов. При этом он лично контролировал, что она делала в течение этого короткого промежутка времени, часто тайно следя за ней.

Девушка так его боялась, что не могла выдержать его взгляд даже несколько секунд, хотя он никогда не применял к ней физическую силу.

К тому же, как объяснила нам старшая сестра, девушка всегда его слушалась, не пытаясь бунтовать, а лишь молча страдая, и поэтому никакие наказания не требовались: сама ситуация была для нее наказанием. Старшая сестра рассказала о жизни их семьи, о почти ежедневных нападках отца, о психологическом насилии, которое она сама испытывала, пока не сбежала из родительского дома, выйдя замуж за своего первого молодого человека, в которого, по её словам, она даже не была влюблена, но зато это избавило её от необходимости продолжать жить под одной крышей с отцом-«чудовищем». Теперь же она хотела помочь своей «младшей сестренке» тоже выбраться из этой ужасной ситуации.

Однако в отличие от нее, её младшая сестра не хотела прерывать учебу, она хотела получить образование, стать финансово независимой и затем уже уйти от родителей. Её мечтой было стать врачом или психологом.

Мы увидели, что ситуация для младшей сестры представляла собой двойную проблему: с одной стороны, у нее была очень сложная ситуация с родителями, с другой стороны, она испытывала давление старшей сестры, которая настаивала, чтобы она последовала её примеру достижения независимости от отца.

Выслушав старшую сестру, мы решили поговорить с младшей наедине, почувствовав, что присутствие старшей сильно влияет на то, что она говорит. И действительно, как только её старшая сестра вышла из кабинета, девушка рассказала, что часто чувствует себя виноватой, не соглашаясь с предложениями сестры о бунте, при том, что сестра очень любит её и часто дарит ей подарки.

Девушка заявила, что хотя она во многом была согласна с сестрой, но её личный пример не казался ей лучшим вариантом, так как она часто замечала в поведении старшей сестры признаки постоянной неудовлетворенности; кроме этого, как это ни парадоксально, но живя с мужем отдельно от родителей, сестра часто приходила в отчий дом и ругалась с отцом под предлогом защиты младшей сестры. Поэтому её отделение от родителей должно было произойти по-другому, не как у сестры.

Еще одно любопытное отличие от сестры заключалось в том, что она избегала открытых конфликтов с отцом и, а если ей хотелось сделать что-то, что шло бы вразрез с его правилами и требованиями, она делала это втайне от него, чаще всего при молчаливом согласии матери. Она рассказала нам, что у нее есть молодой человек, с которым она встречается без ведома отца с разрешения матери в те дни, когда отец уезжает из города по рабочим делам. По словам самой девушки, её проблема заключалась в постоянном страхе, что отец может раскрыть её секреты и наказать, поэтому она постоянно избегала встречаться с ним взглядом, опасаясь, что он разгадает её ложь; с другой стороны, её очень беспокоили отношения со старшей сестрой, которая, желая защитить её от отца, постоянно вмешивалась в её жизнь. Чтобы не инициировать конфликт с сестрой, девушка была вынуждена лгать и ей. В этот момент её рассказа нам стало ясно, что ситуация решительно отличается от того, как её описывала старшая сестра: девушка оказалась в ловушке отношений, так как ей приходилось лгать и отцу, и сестре.

Учитывая это, мы спросили ее, какой цели она хотела бы достичь с нашей помощью. С удивительной ясностью она ответила, что хотела бы научиться не бояться отца и общаться с ним без ругани и конфликтов, а также обрести большую свободу при поддержке матери. Кроме этого, она хотела бы установить равные отношения со своей сестрой, выйдя из положения бедного маленького ребенка, нуждающегося в защите. Она добавила, что после окончания средней школы ей хотелось бы изучать медицину или психологию, но для этого ей пришлось бы переехать в другой город, и она боялась, что отец может ей это запретить, ведь в случае отъезда она бы вышла из-под его контроля. Сформулировав эти цели, мы дали девушке предписания, как она должна изменить свое поведение при общении с отцом и с сестрой.

По отношению к отцу мы попросили её делать каждый день следующее: в конце обеда вместо того, чтобы сразу убегать в комнату, пытаясь избежать разговоров с отцом, она должна была вместо матери приготовить кофе, подать его родителям и спросить у отца, как у него дела на работе, ведь он часто жаловался, что испытывает из-за нее стресс. Мы подчеркнули, что смотреть ему в глаза при этом не обязательно, главное – заставить его говорить о себе и слушать, когда он будет отвечать. Что касается её старшей сестры, мы попросили её сделать то, что она сделала бы, если бы уже была врачом: ей нужно было дать сестре возможность выговориться и рассказать обо всем плохом, что она пережила, и обо всем, чего бы ей хотелось.

Мы добавили, что делать это нужно очень мягко, без прямых просьб, а легко подталкивая сестру к раскрытию своих эмоций. В ответ на это девушка улыбнулась и заявила, что нет ничего проще, так как стоит лишь дать повод сестре, и она пустится в долгие монологи, которые раньше у нашей собеседницы вызывали злость.

Мы простились с девушкой, сказав ей, что дадим еще дополнительные указания её старшей сестре.

Той мы сказали, что искренне ценим её великодушие и попытки защитить младшую сестру, которая только благодаря её усилиям не пострадала от такого же ужасного обращения, которому подвергалась она сама. Однако теперь, чтобы помочь сестре, от нее потребуется еще одна жертва, и это необходимо, чтобы сестра смогла приобрести уверенность в себе и своих возможностях повлиять на отношения с отцом и постепенно освободиться от его влияния. Поэтому мы посоветовали ей максимально сократить свое вмешательство, направленное на защиту сестры, и общаться с ней так, как будто она уже способна постоять за себя. К ней нужно было начать относиться, как к ровеснице, которой можно было бы рассказать о своих проблемах.

Целью этих действий была стратегическая реструктуризация отношений, что должно было лишить обычного эффекта жертвоприношение старшей сестры.

Через две недели у нас снова состоялась встреча с сестрами. Мы попросили старшую войти в кабинет первой, и он сообщила нам, что четко следовала нашим указаниям и за это время заметила в сестре важные изменения. Младшая сестра казалась ей более замотивированной, чем раньше, на то, чтобы отвоевать автономию, она казалась уже менее хрупкой и склонной к слезам; девушка отметила, что ей также понравилось, что младшая сестра стала относиться к ней на равных как к подруге. Мы похвалили её и попросили продолжать, учитывая те хорошие результаты, которых удалось достичь.

Младшая сестра с явным удовлетворением сообщила, что она чувствует себя намного лучше, так как изменения в поведении старшей сестры избавили её от тяжкого бремени – одного из самых тяжелых в её жизни. Кроме того, их встречи стали более спокойными и теплыми: она побуждала сестру говорить о себе, выражать свои эмоции, и сестра в ответ начала больше делиться с ней. Это вызвало у девушки сильное чувство нежности к сестре, а их общение, наконец, стало диалогом и уже не было сконцентрировано исключительно на проблемах отношений с родителями.

Что касается отца, то сначала ей было сложно выполнять предписание. Но по мере того, как она видела его реакцию, задача становилась все легче и легче, и она уже могла подолгу разговаривать с отцом. Тот в свою очередь казался весьма довольным тем, как она теперь вела себя по отношению к нему, и её интересом к его проблемам на работе. Во время разговоров в те дни, когда её отец оставался в городе, ей случалось даже несколько раз выдерживать его взгляд, не чувствуя при этом страха, что он разоблачит её секреты. Мы похвалили её за выполненное задание и попросили подумать о том, какой эффект произвели на отца её доброе отношение и внимание к нему, и убедили её продолжать вести себя так же.

Мы снова встретились с пациентками спустя несколько недель, в этот раз они обе выглядели гораздо более спокойными, расслабленными и удовлетворенными изменениями ситуации. Младшая сестра заметила, что отец перестал следить за ней во время её воскресных выходов из дома и даже впервые спросил ее, чем бы она хотела заниматься после окончания школы.

Она спонтанно ответила, что хотела бы найти такую работу, где могла бы помогать другим, и что до сих она боялась поделиться этим своим желанием. К её удивлению, отец сказал: «Я надеюсь, ты не собираешься быть медсестрой или социальным работником, потому что это низкосортная работа. Мне бы хотелось, чтобы ты нашла что-то более достойное. Иначе зачем я столько работаю, если моя дочь не получит высокую должность».

Девушка была озадачена этим заявлением отца и сказала, что ей очень хотелось снова увидеть нас, чтобы узнать, что она должна сделать, чтобы ей разрешили изучать медицину или психологию.

Прежде всего, мы напомнили ей, как всего за месяц с небольшим она сумела изменить отношения как с отцом, так и с сестрой, и что эти позитивные изменения – целиком её заслуга. Затем мы сказали ей, что, по нашему мнению, так как её отец выразил свое желание, чтобы она занимала какую-то высокую должность, то и она должна просто заявить о своем желании: «Я хотела бы стать врачом или психологом, но для изучения любой из этих дисциплин мне придется переехать в другой город, и я знаю, что это было бы большой жертвой для всей семьи. Из-за расходов на учебу и из-за того, что мне придется быть вдали от дома. Так что, может быть, мне лучше выбрать один из университетов нашего города, хотя, честно говоря, ни один из них мне не нравится».

Это предписание было сделано, чтобы её отцу было трудно отказать ей в разрешении покинуть дом ради цели, которая в итоге «подняла» бы их семью. И оно было выполнено. Спустя еще несколько недель девушка рассказала нам, что отец успокоил ее, сказав, что готов пойти на любые жертвы ради того, чтобы увидеть, как она исполняет свои мечты и достигает цели кем-то стать. Она была на седьмом небе от счастья и до сих пор не могла в это поверить. Она добавила, что отношения с отцом становились все лучше и лучше, и что он стал мягче относиться и к матери, но, к сожалению, не к сестре, которая по-прежнему не упускала ни одной возможности вступить с ним в конфликт. Теперь отец и старшая дочь больше не спорили из-за нее, но продолжали обвинять друг друга по поводу ситуаций, произошедших в прошлом. Младшая сестра больше не была между ними, как между двух огней, она формировала новые отношения с каждым из них, в то время как отец и старшая сестра снова конфликтовали из-за своих старых неразрешенных споров.

Младшая сестра блестяще сдала экзамены и поступила в университет психологии. Сейчас она талантливый молодой психолог, гордость своей семьи. Из слабого звена в цепи она стала самым сильным звеном, разорвав цепь. Постепенно она стала ориентиром для всех членов её семьи, включая отца. Старшая сестра после решения проблемы младшей тоже вернулась к нам с просьбой помочь разобраться с её личными нерешенными проблемами. Сначала мы помогли ей осознать проблемы и понять, что её бунт не помог их решить, а, наоборот, привел к сохранению взаимозависимости с семьей родителей. В её случае имел место как раз тот тип отношений, когда бунтующий ребенок пытается изменить родителя или родителей, и в итоге оказывается втянутым в эту битву, которую невозможно выиграть.

Эта вторая терапия оказалась более трудоемкой и тяжелой по сравнению с первой.

Рассказанная нами история представляет собой пример того, что иногда лучший способ справиться с патогенной авторитарной моделью – это прибегнуть к противопоставлению жесткости мягкого воздействия. Согласно древней мудрости, твердому следует противопоставлять мягкое, ведь как утверждает Лао-Цзы, «вода в природе побеждает все, потому что она ко всему приспосабливается».

Здесь мы считаем необходимым уточнить: описанные модели семейного взаимодействия, которые могут перерасти в патогенные системы взаимоотношений родителей и детей, совсем не обязательно приведут к развитию какой-либо патологии у подростка.

Делать такие выводы означало бы занять детерминистскую позицию, а это не соответствует нашей точке зрения.

Мы хотели бы донести до читателя, что из одной и той же эмоционально напряжённой семейной ситуации может выйти психологически неустойчивый субъект, склонный к патологии, и, наоборот, психологически устойчивый человек с возможностями выше среднего.

Нет никаких определенных условий, которые гарантированно привели бы к определенным эффектам; проблемы возникают тогда, когда способы взаимодействия между субъектами или внутри самого субъекта становятся постоянными и неизменными. Если на этой стадии отношений с собственной реальностью субъекты не имеют возможности или не способны изменить характер взаимодействия, устанавливается патогенный порочный круг.

Таким образом, возникновение патологий или отклонений является следствием сложных взаимодействий, а не простых предпосылок. Мы хотели бы напомнить читателю, что все, что может быть полезным, в чрезмерных дозах может причинить вред. И, наоборот, яд в малых дозах может стать лекарством. Ни одна из наблюдаемых и описанных нами моделей семейного взаимодействия не является патогенной сама по себе, её делает такой постоянно повторяющееся применение. Доказательством этого также являются терапевтические решения, о которых мы рассказали; мы видим, что даже небольшие изменения во взаимодействии между родителями и детьми – вполне реальные и для существующих отношений – могут иметь терапевтическое влияние на эти отношения. Реализованное терапевтическое вмешательство было не «магией», а всего лишь стратегией, которая имела целью разблокировать личные ресурсы пациентов, заблокированные в порочном круге взаимодействия, и которые, будучи освобожденными, привели к необходимым изменениям.