Текст книги "Трон сломленных богов"

– Ты всегда была мне нужна, – сказал Каден. – Я никогда этого не отрицал.

– Каден?

Мой голос был низким и мягким, хотя я с трудом проглотила желчь, подступившую к горлу от его слов. Я остановилась в нескольких шагах от Кадена, едва контролируя Иг’Моррутена, пытающегося вырваться из-под моей кожи и выпотрошить его бестелесный силуэт.

– Да?

Его взгляд упал на мое лицо, на мои губы – словно он и правда поверил, что его слова что-то для меня значат.

Я подняла руку и провела ею по его лицу. Он вздрогнул, как будто почувствовал кончики моих ногтей на своей коже.

– Что в твоем воспаленном мозгу заставляет тебя верить, что я захочу вернуть Габби к такой жизни? Однажды я уже ее обрекла и не буду повторять эту ошибку. Это не любовь, хотя откуда тебе знать, что такое любовь.

Я опустила руку, и Каден выпрямился, словно очнувшись от гипноза.

– Давай проясним одну вещь. Я больше никогда не буду твоей. Ты потерял меня задолго до возвращения Самкиэля. Ты не давал мне с ней видеться, использовал ее, чтобы заставить меня делать то, что ты хочешь, а потом ее отнял. Я сожгу этот мир дотла, а потом убью тебя. Тогда Самкиэль и его невеста смогут построить новое королевство с чистого листа.

Я развернулась на каблуках, и меня окутал черный дым. Приняв облик виверны, я вылетела с завода, оставив за собой лишь облако пыли. Семья. Теперь у Самкиэля была семья, и он должен был ее сохранить. Тяжело взмахнув крыльями, я поднялась в небо, подальше от фабрики, от улицы, от Кадена.

Каден, конечно, был песчаной гадюкой, но на этот раз его укус пронзил меня глубоко и точно.

23. Дианна

Несколько дней спустя

– Самоизоляция вредна для такого сильного и эмоционального существа, как ты.

На краю большой керамической ванны мерцали свечи, вода давно остыла. Сделав еще один глоток вина прямо из бутылки, я почувствовала, как его вкус смешивается с металлическими нотками крови на языке. Я подняла ногу, над пеной показался краешек накрашенных ногтей. Облако пара вокруг меня слегка покачнулось. Я не слышала, как он вошел, – хотя, честно говоря, я вообще никогда не слышала Реджи. Думаю, он даже не ходит.

– Ты будешь сидеть здесь, пока с тебя не слезет кожа? – спросил Реджи.

Я сделала еще один большой глоток и посмотрела на него.

– Думаешь, она и правда слезет, или я и такое могу пережить?

– Прошло несколько дней с тех пор, как ты видела Кадена. Ты регулярно ешь и тренируешься, но не выходишь из дома. Почему?

– У меня болит живот.

Реджи ничего не сказал.

Я махнула рукой:

– Да, даже у созданий тьмы бывает менструация.

– Полагаю, созданием тьмы тебя называл Каден?

Я проигнорировала его и поставила пустую бутылку из-под вина на пол, прежде чем погрузиться под воду. Внешние звуки стали приглушенными, и я не слышала ничего, кроме ровного биения своего сердца. Затем я медленно села, откинув волосы с лица. Повернувшись к Реджи, я посмотрела на него сквозь густые влажные ресницы.

– Разумеется, твой аппетит увеличивается из-за менструации, но вряд ли я – подходящее блюдо.

Медленная улыбка скользнула по моим губам.

– Не волнуйся. Я уже наелась, и, кроме того, я уверена, что на вкус ты напоминаешь космическую пыль.

Я перегнулась через край ванны и схватила третью бутылку вина.

– За последние несколько дней твой характер ухудшился. Может быть, есть другая причина?

– Нет.

– Может, дело в словах разгневанного существа, которое тебя создало?

Бутылка вина застыла у моих губ, и я посмотрела на Реджи.

– Я должна придерживаться своего плана и не отвлекаться на глупости. Каден мне об этом напомнил. Вот и все.

Реджи уставился на меня так, словно не верил ни единому слову. Я сделала большой глоток из бутылки.

– Хочешь услышать историю?

Реджи заинтересованно наклонил голову.

– Просвети меня.

– Когда Каден меня изменил, мое тело адаптировалось к новой жизни. Я делала все, что говорил Каден, убивала тех, кого он хотел, истязала людей до неузнаваемости. Самое смешное, что мне это нравилось. Чистая, незамутненная жажда крови – чертовски оргазмическое чувство. Все рецепторы работают на пределе. Каден сказал, что это нормально, но вскоре я поняла, насколько сильно я изменилась. Я не помню, как это происходило, но помню, как это превратилось в привычку. Моя сестра поняла это раньше всех. Как и всегда. Каден заметил нашу связь, и постепенно наши встречи становились все реже и реже.

Я фыркнула и сделал еще глоток, откинув голову на ванну.

– Думаю, что по-настоящему я нравилась ему только тогда, когда была похожа на него, когда во мне было меньше всего человеческого. Впрочем, это не имело значения. Габби никогда не сдавалась. Она звонила и писала, пытаясь достучаться до меня при каждой возможности. Боги, думаю, она послала бы за мной армию, если бы могла. В конце концов она нашла Новас, посреди ночи села в лодку и явилась прямо в дом монстров. Она потребовала вернуть сестру.

Я посмотрел на Реджи. Он не шевелился, сохраняя неестественно-статичную позу.

– Конечно, Каден сказал «нет», поэтому она пригрозила оставить меня навсегда, и что-то во мне надломилось. Я не могла потерять сестру. Я ведь отдала свою жизнь ради нее. Тогда я вспомнила, почему я стала такой, что было действительно важно, и кто никогда во мне не разочаровывался. После той ночи все изменилось. Я перестала бездумно убивать. Каден позволил мне видеться с ней чаще, а все остальное – уже история. Думаю, она снова пробудила во мне что-то смертное. Я снова любила, снова чувствовала. Даже если я уже не была такой, какой была до своего превращения.

В ванной воцарилась тишина.

– Больше этого нет. – Мой голос понизился, глаза наполнились слезами. Я ткнула ногтем в этикетку на бутылке и продолжила, разговаривая, по большому счету, сама с собой: – Единственный человек, который действительно любил меня, который заботился обо мне, который был готов пересечь океаны и сразиться с монстрами, чтобы спасти меня, исчез. Теперь я по-настоящему одинока. Именно об этом напомнил Каден, когда показал мне Самкиэля. Он вернул свою семью, а я потеряла свою.

Его голос был подобен шепоту на ветру.

– В этом ты ошибаешься. Тебе еще столько всего предстоит сделать и увидеть. Ты только начала свой путь.

Я закатила глаза, снова погружаясь в ванну. Наклонив бутылку, я сделала очередной глоток.

– В твоих словах обычно нет логики.

– Если позволишь, я дам тебе один совет.

Я вздохнула, приподняв бровь.

– Давай.

– Я бы посоветовал тебе быть осторожнее с теми, с кем ты проводишь свободное время. Боги, как и Иг’Моррутены, очень территориальные существа. Проще говоря, твои попытки утопить свое горе в половых связях, чтобы стереть память о Самкиэле, тщетны. Его это не остановит. Он видит тебя настоящую. Я не удивлюсь, если он способен чувствовать твою боль.

– Я не делала этого со времен Мэлоуна в том дурацком отеле, – сказала я, закусив нижнюю губу. – Какое-то время это помогало мне справиться. Помогало заполнить пустоту, которая образовалась в моей груди с того момента, как ее не стало. Но мне нужно беречь свою энергию на будущее. Пришло время сосредоточиться и не тратить силы на жалких смертных, которые ни на что не способны.

– Ах, – сказал Реджи. – И нет никакой иной причины?

– Какой, о мудрый?

– Возможно, твои чувства к Самкиэлю намного сильнее, чем бы тебе хотелось?

Мои губы искривил рык:

– Я ничего не чувствую.

– Твоя реакция говорит об обратном.

Я закрыла глаза, не желая на него смотреть. Реджи был прав, но не во всем. Что бы я ни делала, я чувствовала себя все более и более опустошенной. Что-то во мне болело – что-то глубокое, одинокое и злое. Я пыталась задушить это чувство, надеясь, что однажды оно задохнется. Тем не менее, каким бы мерзким манипулятором ни был Каден, его слова что-то во мне задели. Увидев Самкиэля и Имоджин вместе, я поняла, что мне стало больно, – пусть это и противоречило здравому смыслу.

– Кроме того, я надеюсь, ты понимаешь, что в Потустороннем мире помолвка имеет несколько иное значение.

Разумеется, Реджи снова попал в цель.

– Мне все равно, – сказала я со вздохом, открывая глаза.

Он кивнул в сторону бутылок, валяющихся на полу ванной:

– Это тоже говорит об обратном.

Я повернула голову, прищурившись.

– Что произойдет, если я расщеплю тебя на кусочки прямо в этой комнате? Как думаешь, дом от этого не разрушится?

– Я думаю, что твое поведение причиняет вред лишь тебе самой. Ты сдерживаешь чувства, и это уничтожает тебя изнутри. Рано или поздно стихия, которую ты пытаешься подчинить, тебя погубит, и ты по-настоящему окаменеешь. Это будет огромной ошибкой, и не только для тебя.

Я лопнула пузырек пены.

– Ты же знаешь, что твои слова верны только в пятидесяти процентах случаев?

– Я знаю, что ты меня прекрасно слышишь, но отказываешься слушать. Я понимаю твою скорбь по сестре, но почему чувства к Самкиэлю так тебя ранят? Зачем ты их хоронишь?

Волосы на моем затылке встали дыбом – его слова забрались мне под кожу. Часть меня хотела ему ответить. Только ответом был гнев, а не суровая правда, которую я боялась признать.

Замки на двери задребезжали.

– Реджи, я пришла сюда отдохнуть, а ты все портишь.

Я ущипнула себя за переносицу и поморщилась.

Реджи продолжал:

– Ты меня не слышишь. Считалось, что, если Самкиэль не сможет найти свою пару, свою родственную душу, он женится. В королевствах всегда должно быть два правителя. Два лидера. Два монарха. Именно так было заведено в то время.

– Отлично, желаю им всего наилучшего. Я надеюсь, что у них будет грандиозная свадьба с дурацкими певчими птицами, а также замок и дети, которые смогут править еще много-много лет после них. – Я взмахнула рукой, забрызгав пол водой. – Видишь? Мне совершенно плевать. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Если бы Реджи мог вздохнуть, клянусь, он бы это сделал.

Однако его слова снова попали в цель. Родственные души. Я ненавидела эту фразу. Очередной осколок их мира, просочившийся в наш. Идеальная пара, причина существования Метки Дисин. Найти свою родственную душу – большое везение. Большинству это не удавалось, а те немногие, кому повезло, при каждом удобном случае выставляли напоказ метки на своих пальцах. Я всегда думала, что моя родственная душа погибла в результате какой-то ужасной случайности. В какой-то момент я думала, что это был Каден, но теперь от этой мысли меня тошнило.

Родственная душа не может причинить тебе боль, нет. Это все равно что разорвать собственную душу. Это была всеобъемлющая, чистая любовь к другому человеку. Габби мечтала найти родственную душу. Иногда я размышляла, был ли это Рик. Возможно. Он умер ради нее.

– Послушай, может, Каден и манипулятор, но он прав. О чем я думала? Мы такие разные. Я была глупа, полагая… – Я сделала паузу, что-то внутри меня проснулось.

– Если можно… – вмешался Реджи, но я его перебила:

– Это не имеет значения. Имоджин идеально ему подходит. Они оба за честность и справедливость. И созданы из чистого света. – Мои ногти постучали по краю ванны. – «Влиятельные люди, Дианна. Будь осторожна с влиятельными людьми».

– Да, но…

Я кивнула, хватая с пола бутылку вина и не позволяя ему закончить.

– Так сказала Габби, и она была права. Теперь она превратилась в пепел, а я застряла между двумя влиятельными мужчинами.

– Ты понимаешь, что любовь к Самкиэлю не убивала твою сестру?

Вода в ванне закипела, а бутылка вина ударилась о стену. Осколки стекла разлетелись по комнате. Стены затряслись – каждая свеча ожила, вспыхнув диким пламенем. Низкое, грозное рычание сорвалось с моих губ, когда я схватила края ванной так крепко, что она треснула под моими пальцами.

– Если ты когда-нибудь скажешь это еще раз, я разорву тебя на куски. – Мой голос стал низким и грубым, но Реджи лишь скрестил руки на груди. – А теперь уходи.

– Я был свидетелем того, как боги, созданные из света и тьмы, творили миры, содрогаясь от своей силы, а затем иссыхали от одиночества и горя. Что произойдет, когда у тебя больше не останется врагов, которых можно будет испепелить? Я не желаю тебе такой участи.

– Говорит Судьба, которая видит тысячу разных исходов, но ничего не делает? – выкрикнула я. – Если ты не желал мне такой участи, возможно, тебе следовало помочь мне, прежде чем Дрейк утащил мою сестру к этому проклятому монстру. Вместо этого ты бездействовал так же, как и все остальные. Чертовы грандиозные речи, когда кровь на полу уже успела высохнуть.

Я снова оступилась. Я это знала. Мерзкое и злобное существо, состоящее из чешуи, когтей и клыков. Созданное, чтобы защитить меня и мое израненное и разбитое сердце. Я ждала, что Реджи огрызнется и скажет мне, какая я мерзкая и подлая тварь, но он ничего не ответил.

Я судорожно вздохнула, из воды повалил пар.

– А вообще, почему тебя это волнует? Я та, кем вы меня считаете, – смерть и разрушение. Именно это ты сказал тогда, в своей уже несуществующей тюрьме.

– Те слова в этой ситуации уже не имеют значения. Ты – нечто, чего не должно существовать. Это не обязательно что-то значит…

Реджи напрягся и откинул голову назад. Щели над и под его глазами открылись, из шести глаз на мгновение вырвались белые лучи. Затем они закрылись, и его лицо снова стало человеческим.

– Что?

Реджи невинно улыбнулся.

– Ничего особенного.

Этот внезапный поворот событий пришелся очень кстати.

– Ладно, тогда уходи. Я закончила.

Я кивнула и отвернулась. Вода в ванне больше не пузырилась и не бурлила.

– Я хочу побыть одна.

Взгляд Реджи не дрогнул.

– Знаешь, как в прежние времена монархи встречались, чтобы попытаться установить мир перед войной?

– Ну, я не монарх.

Свечи замерцали, прежде чем полностью погаснуть.

– Я только хочу тебе помочь. Надеюсь, ты это знаешь.

Я прислонилась головой к прохладному краю ванны, закрыв глаза и вдумываясь в каждое сказанное слово.

– Судьба ты или нет, уходи, прежде чем я сожгу тебя заживо.

Воздух изменился, когда он вышел из комнаты.

И замок на двери в мое сердце задребезжал.

24. Камилла

Две недели спустя

Изумрудно-зеленая магия закружилась вокруг моих вытянутых рук, на столе завибрировало маленькое кольцо – я прошептала заклинание. Последняя руна вспыхнула зеленым огнем, прежде чем исчезнуть. Вздохнув, я опустила руки и вытерла лоб. Использование такого количества магии за такое короткое время ужасно утомляло, но говорить об этом Дианне я не стала.

Последние несколько недель ее настроение было таким резким, переменчивым и агрессивным, что я попросту боялась просить хотя бы о небольшой передышке. Она больше не выходила на свет, оставаясь в форме виверны, кормясь и выжидая. Я знала, что произойдет, и ненавидела себя за то, что отчасти в этом была моя вина.

– Я должна была сделать больше.

В воздухе справа от меня появился Роккаррем.

– Тебя тоже беспокоит ее поведение?

Я кивнула, покрутив кольцо в руке.

– Последние несколько недель она, мягко говоря, не в духе.

– Думаю, она достигла того состояния, которого я боялся.

– Она уже давно в этом состоянии. Думаю, Габби была единственной, кто помогал ей не сойти с ума.

Роккаррем наклонил голову.

– Просвети меня.

– Она такая жестокая и равнодушная. Такая…

– Ее поведение – не она сама, юная ведьма. Ей больно. Горе – сильная эмоция, с которой все справляются по-разному. Не существует универсального средства. Король-бог тоже это видит.

Я кивнула и бросила кольцо на стол, прежде чем повернуться лицом к Судьбе.

– И я приложила к этому руку. Я надеялась, что Самкиэль доберется до нее, сможет достучаться, пока не станет слишком поздно.

– Он был близок, очень близок. Облик, который она приняла сейчас, – мера предосторожности.

– Почему?

– Это помогает ей не думать о сестре, которую она потеряла, и о Самкиэле. Она чувствует боль оттого, что он все еще способен затронуть ее сердце. Она упивается своей болью, а он ее облегчает. Самкиэль заставляет ее чувствовать нечто большее. Он заставляет ее хотеть того, чего, по ее мнению, она не заслуживает. Поэтому она становится все более и более жестокой. Боль, которую она испытывает, она рассматривает как наказание за произошедшее. Чем больше времени она проводит с Самкиэлем, тем больше человеческого в ней просыпается, но Каден задел очень уязвимую струну. Он точно знал, куда бить.

Я проглотила растущий ком в горле, мои глаза метнулись к полу – прямо под нами находилась темница.

– Это насчет Имоджин?

В тот день, когда Имоджин вернулась, последняя крошечная искорка жизни, оставшаяся в глазах Дианны, угасла. С тех пор тьма тянулась за ней шлейфом. Все свои чувства она обратила к тому, кто так усердно старался ее подавить.

– Да, но не только. – Он кивнул в сторону подвала, где Дианна жила. – Кажется, он напомнил ей о том, насколько одинокой она себя чувствует. Теперь у нее нет сестры, которая не давала ей соскользнуть с края пропасти, нет никого, кому она могла бы довериться. Эмоции таких могущественных существ могут быть смертельным ядом для них самих. Древние боги обращались в камень. Некоторые совершали самоубийства после сражений. Существам Потустороннего мира свойственна депрессия. Наблюдая за многими событиями, я понял, что горе приходит волнами. Оно приливает и отливает, прокладывая себе путь через сердце и мозг. Оно ищет самые потаенные уголки души, желая освободить эмоции, запрятанные слишком глубоко. Тьма, ставшая частью ее натуры, когда она приняла кровь Кадена, лишь кормит ее внутреннего зверя. Когда она рядом с Самкиэлем, он заставляет ее видеть, чувствовать и любить. Только на этот раз, боюсь, Каден зашел слишком далеко.

– Каден. – Я кивнула, осознавая серьезность ситуации. – Было так забавно слушать, как он утверждал, что ему на нее наплевать, но при этом он уничтожал любого, кто пытался к ней приблизиться.

– Это нечто большее. Большее, чем мне позволено сказать. Но, проще говоря, Габриэлла была ее сердцем, Самкиэль – ее душой, а Кадену было предначертано уничтожить и то, и другое. Боюсь, он выполнил свою задачу.

– Как романтично.

– Ты знаешь историю Иг’Моррутенов?

Я убрала с пола остатки пепла.

– Не уверена.

– Их создание было запрещено. Это древний ритуал, самая темная форма магии и хаоса – предполагалось, что Иг’Моррутены должны положить конец великой Войне Войн. Первый из них положил начало всему роду. Он же был первым, кто начал ходить на двух ногах. Его кровь могла порождать ужасных зверей, которых боялись во всех королевствах. Некоторые из сотворенных им существ правили под землей и были настолько огромными, что могли заслонять само солнце. У некоторых не было ног, у других их было слишком много. Родовая линия Кадена очень мощная. До начала Первой войны таких существ было всего двое. Они правили небесами – гигантские крылатые звери, которых смертные называли драконами. Их создали для борьбы с Первородными, Титанами и Богами, и они преуспели в этом. Если на поле боя выходил дракон, воины были не нужны. Всего одно существо несло за собой неизбежное и полное разрушение. Раздавался взмах крыльев, и на месте городов оставались лишь тлеющие угли. Представь, насколько они могущественны, насколько сильны и насколько я боюсь того, что может с ней случиться.

– Думаешь, она уничтожит этот мир?

Губы Реджи сжались в тонкую линию.

– У нее есть потенциал.

Я кивнула, живот болезненно сжался. Реджи был Судьбой, видел возможный исход и явно был взволнован. Это напугало меня до такой степени, что у меня закружилась голова. Я наклонилась над алтарем и схватила маленький камень, который сделала для Дианны. Я покрутила его в руке и внимательно рассмотрела.

– Ей это нужно, и я уверена, что ты знаешь зачем.

– Для окончательного решения.

– Ты собираешься ему рассказать?

Он посмотрел на меня, приподняв бровь.

– Реджи, я знаю, куда ты отправишься, когда покинешь это место.

– Ты очень могущественная королева. В тебе куда больше крови Криэллы, чем ты думаешь.

Роккаррем наклонил ко мне голову, шесть непрозрачных глаз засияли.

– Криэллы? Богини магии? Я так не думаю.

– Тебе тоже предстоит долгий путь, королева-ведьма. Ты будешь нужна им для того, что грядет. Мне жаль, что тебе придется это пережить. Держись за свет, который встретится на твоем пути. Он тебе понадобится.

Дианна была права. Он мог заглянуть так далеко вперед, но давал нам самый минимум информации. Большая часть его слов казалась полной бессмыслицей, но фраза о том, что мне предстоит пережить нечто страшное, заставила меня поежиться. Я медленно подняла глаза.

– Что именно произойдет?

– Нечто более ужасное, чем Каден. Гораздо, гораздо хуже.

Стук моих каблуков гулко отскакивал от каменных ступеней, когда я спустилась в подземный этаж храма. Через каждые несколько футов висели факелы, пламя отбрасывало тени на полуразрушенные стены. Было ли это место ее старым домом, о котором она никогда не говорила, или просто достаточно надежным убежищем, где никто не сможет ее найти? Даже он. Лестница вела в большое темное и пустое помещение. Я разжала пальцы, и на моей ладони заплясало зеленое пламя. Света оказалось недостаточно, и я споткнулась – под ногами что-то захрустело. Посмотрев вниз, я тут же об этом пожалела – по полу были разбросаны останки. Черепа, бедренные и реберные кости, обглоданные острыми зубами, принадлежавшими существу очень, очень большого размера.

Затылок покалывало, все мое тело кричало об опасности. Горячее, обжигающее дыхание всколыхнуло волосы на моей голове. Я приподняла капюшон мантии и повернулась, сердце подскочило к горлу. Огромная пасть хищного зверя раскрылась, обнажая глотку, в глубине которой сияло алое пламя.

– Я с ним закончила.

Ее громадные челюсти сомкнулись всего в нескольких дюймах от меня, и я с трудом заставила себя не зажмуриться.

Она была гигантской. Ее зазубренная чешуя стояла дыбом, когти на концах массивных крыльев впивались в пол, поддерживая вытянутое, худощавое тело, а толстый шипастый хвост обвивал полуразрушенный каменный столб.

Дианна не говорила и не двигалась. Она просто продолжала смотреть на меня своими алыми блестящими глазами. Шипы и чешуя Иг’Моррутена блестели от крови. Она выдохнула – ее морда была в нескольких дюймах, и меня окутало жаром. Из ее горла вырвался вибрирующий рык. Это была тактика запугивания, и я прекрасно знала, что она слышит беспорядочный стук моего сердца. Она была настолько огромной, что могла за один раз проглотить меня целиком. Мое горло сжалось, и по спине пробежала капелька пота. Голова Дианны качнулась в сторону, ее гибкое тело последовало за ней. Земля содрогалась при каждом ее шаге.

Я смотрела на нее, и какая-то часть моей души болела. Она пала так низко всего за несколько месяцев. Я видела фотографии, которые делали шпионы Кадена. Она улыбалась Самкиэлю на том фестивале, окруженная сахарной ватой, аттракционами и фейерверками. Тогда она выглядела такой счастливой. Когда она была с Самкиэлем, мне не требовалась магия, чтобы увидеть, как она светится. Он разбудил в ней что-то мощное, первобытное и чрезвычайно необходимое. А теперь оно исчезло.

Теперь она была такой, какой ее видел Каден: совершенным оружием, чистым разрушением и беспощадной яростью. Это была та Дианна, которую он желал. Честно говоря, мне удивительно повезло, что моя голова до сих пор была на плечах.

Чешуя, крылья и хвост исчезли в темноте.

– М…мне нужна неделя, чтобы восстановить силы, если мы хотим придерживаться плана. Я потратила слишком много магии, чтобы спрятать это место, сделать камень и кольцо. Всего неделя. Пожалуйста.

Я ожидала, что в ответ раздастся рычание, из угла вырвется пламя или начнется землетрясение. Единственным ответом, который я получила, была тишина, и, честно говоря, это пугало меня куда больше.