Текст книги "Московские каникулы"

– Григорий, вообще-то я непьющая, но не могу отказать душевному другу, ты совратитель!

Лучана осмотрела Троице-Сергиеву лавру, Лучана отобедала в компании с митрополитом, отведав монастырской ухи из стерляди. Несмотря на личное горе, Лучана обедала с аппетитом.

К вечеру вереница правительственных автомобилей въезжала в особняк для приемов важных иностранных гостей.

– Я дрянь, – продолжала переживать Лучана, – я сука, я продажная девка…

– А ты опять пошли ему телеграмму! – утешал Министр. – Продиктуй помощнику!

Лучана опять диктовала покорно.

А тем временем Гриша с Дусей попивали и закусывали.

– Что за дрянью ты меня поишь! – Дусю аж передернуло. – Если отправишь на тот свет, комнату мою тебе все одно не отдадут!

– Темная ты баба! Это же знаменитое виски «Беллентайн»! На бутылке смотри – выпускается с одна тысяча восемьсот тридцать седьмого года!

Дуся была непоколебима:

– Значит, они все полтора века гонят сивуху!

В квартиру позвонили, требовательно позвонили. Дуся и Гриша поглядели друг на друга, вставать никому не хотелось, благо, как принято говорить, хорошо сидели. В квартире было тихо. Сосед, как обычно, отсутствовал.

– Не открываем! – принял решение Гриша, но Дуся поднялась со вздохом, направилась к двери, отворила.

– Телеграмма правительственная, Скворцову!

– Других не берем! – ответствовала Дуся. – А Скворцов к этому часу уже выпадает в осадок. У меня от него пожизненная доверенность. Давай распишусь!

– Читай! – скомандовал Гриша, когда Дуся возвратилась в комнату. – Узнаем, где она сейчас кайфует.

– Отлично! – кивнула Дуся. – Сегодня я диктор! Зачитываю: «Ужинаю в Доме приемов с правительством тчк скоро буду тчк целую восклицательный знак». Все!

– Это она не меня целует, – усмехнулся Гриша, – а правительство!

Дуся пустилась в житейскую философию. Все женщины в ней сильны, во всяком случае, сильнее мужчин.

– Пойми, недоумок, мы здесь все до сих пор совки: помним советскую власть, забыли советскую власть, без разницы – все до одного совки!

– По-твоему, я тоже совок? – обиделся Гриша.

– Ты хуже, ты большевик! – кинула ему в лицо Дуся. – Позарился на миллионершу, а тебе с ней светить не может. Нужен ей твой совковый бардак, как щуке презерватив!

– Завтра эта щука улетает, – с усмешкой доложил Гриша.

– Ну и враг с ней! – небрежно отмахнулась Дуся.

Гриша поднял бутылку виски, поглядел на свет – пустая, и предложил продолжить собрание вместе с итальянским лимонным ликером, что, между прочим, чисто женская вещь. Дуся поморщилась:

– Смерть была сладкая и липучая!

– А что? – Гриша уже разливал тягучую светло-желтую жидкость. – Погибли от ликера, который сделан где-то в Тоскане или Умбрии. Красивая валютная смерть!

Оба опрокинули по полной рюмке, и обоих повело от отвращения. И тут Гриша сорвался, до этого момента он сдерживался, но тут сорвался:

– Она паскуда!

Дуся радостно запричитала:

– Ты понял, ты осознал, Григорий! Вынь ее из себя! Выброси к чертовой матери!

Гриша согласно покивал, поднялся со стула и начал раздеваться. Дуся тоже поднялась и в некотором смятении стала расстегивать блузку:

– Григорий, ты чего задумал? Ты захотел со мною… Москва – Клин, Клин – Москва? Прежде ты никогда… Я, конечно, не против… но знаешь поговорку – там, где живешь, там не того…

– Извини! – опомнился Григорий. Он уже успел снять рубашку и брюки. – Я про тебя забыл. Мне переодеться надо…

Соседка Дуся выпрямилась в состоянии крайнего оскорбления. Соседка Дуся застегнула на блузке две пуговицы. Соседка Дуся неверными шагами направилась к двери и запела напоследок хамское:

 
Он отнял мою надежду,
Растоптал мою любовь,
Я не знала, что он сука —
Только пьет девичью кровь…
 

В Доме для Приемов итальянский Министр, синьор Маурицио Каппаттини, представил Лучану Премьер-Министру России:

– Это синьора Лучана Фарини. Она как бы символизирует итало-русскую дружбу. Мать ее мужа, известного адвоката, была из России, и синьора Фарини превосходно говорит по-русски!

Премьер-Министр поцеловал Лучане руку. Поцеловал с удовольствием. Он был не чужд женской красоты и пригласил Лучану на вальс. Лучана танцевала с Премьером, была наверху блаженства и совершенно забыла про существование какого-то там Гриши.

В этот момент Гришин кабриолет затормозил возле Дома для Приемов.

Возле тотчас оказался молодой человек в штатском. Он не сказал: «А ну мотай отсюда, покуда цел!» Он сказал вежливо:

– Проезжайте, пожалуйста, здесь останавливаться нельзя!

– Знаю! – спокойно ответил Гриша и вылез из машины. Был на нем строгий черный костюм, на котором поблескивала золотая медаль лауреата Государственной премии.

Сотрудник в штатском оценил костюм и медаль, и машину тоже, среди этих, которые в искусстве или в науке, много недоделанных, могут ездить на такой вот уродине, а вслух сказал:

– У вас приглашение есть?

– Оно на проходной! – И Гриша зашагал к проходной.

Там он предъявил не приглашение, которого у него не было и в помине, а свою визитную карточку:

– Передайте, пожалуйста, господину итальянскому Министру, синьору Каппаттини, я был его гостем, во главе научной делегации, в Риме. Приглашение пришло ко мне в научный институт, а там секретарша беременна от начальника. – Гриша врал вдохновенно, и охранники заслушались. Когда врешь, нужно вставлять достоверные, бытовые детали, Гриша это знал и продолжал работать на достоверных деталях: – Начальник не хочет на ней жениться, уволить совестно, секретарша совсем ополоумела, она мне только что позвонила, что специальный курьер приносил приглашение, она про него совершенно забыла и, куда подевала, не знает!

– Минуточку! – сказал охранник. – Вам придется обождать. Мы попробуем связаться с господином Министром.

В зале, где проходил прием, элегантный, но невзрачный мужчина, извинившись, протянул синьору Каппаттини визитную карточку Гриши. Министр понятия не имел ни о каком Григории Скворцове. Помощника поблизости не было. Скворцов, Скворцов… У этих русских такие дикие фамилии. Наверное, он забыл этого ученого, но признаваться в потере памяти…

Министр кивнул, что обозначало «пропустите», и опустил визитную карточку Гриши в карман.

Когда Гриша появился в зале, Лучана стояла возле Министра и щедрой улыбкой поддерживала беседу, которую он вел с каким-то явно ответственным дядей, – захватывающая беседа шла о поставках итальянской дорожной техники.

Гриша взял Лучану за руку, она порывисто обернулась, глаза ее расширились от изумления.

– Я краду вашу даму! – сказал Гриша, нахально сказал, по-английски.

Министру было сейчас не до Лучаны, дорожная техника была важнее, она сулила немалую выгоду, а Лучана не сулила никакой.

Орхестр играл танго. Гриша и его дама влились в ряды танцующих.

– Как ты сюда проник? – прошептала Лучана. – Что на тебе за медаль? Кто ты на самом деле, я не понимаю.

– Я твой возлюбленный, разве ты об этом уже забыла? – угадал Гриша.

– Ты не должен на меня сердиться… Маурицио делает мне паспорт, он договорился с Послом…

– Он может все! – Гриша кинул в сторону Маурицио сердитый, ревнивый взгляд. – У него лицо мафиози!

Гриша танцевал блестяще, выписывая невероятные узоры, и остальные танцующие освободили для этой пары центральное пространство.

– Ты великолепна, – Гриша сказал это Лучане на ухо, – но не хватает одной детали!

Он добыл из-под пиджака оранжевый жилет, пригодный для того, чтобы перекладывать в нем шпалы или вывозить мусор, и накинул жилет на Лучану:

– Господа, прошу внимания! Это последний писк женской моды! – и первым зааплодировал.

Люди, которые здесь собрались, знали правила этикета и тоже стали аплодировать. Лучана раскланялась.

– Ненавижу! – одними губами сказала она Грише, а он ответил достаточно внятно:

– Взаимно! – и удалился, так и не отведав правительственных яств.

Супермодная молодая дама, одетая, нет, скорее, раздетая в огрызок платья, приблизилась к Лучане и заискивающе спросила:

– Вы не поделитесь секретом – от какого кутюрье этот дивный жилет?

– Не поделюсь! – сухо, одними губами, но приветливо улыбнулась Лучана.

Она подошла к столу, заставленному разнообразными напитками, кто-то незнакомый налил ей бокал чего-то крепкого. Она осушила бокал единым духом, что выпила – понятия не имела, но то, что это была какая-то гадость, – абсолютно точно.

Официальный прием закончился поздно. Многочисленные гости никак не желали уходить, пока дочиста не очистили столы с закусками и особенно столы с напитками. Халява, господа, бывшие товарищи! Любимое развлечение сегодняшних тусовщиков.

Поскольку прием давался в его честь, синьор Каппаттини вынужден был уходить одним из последних. Лучана к этому времени, переживая явление Гриши, набралась… в общем, прилично набралась, и в машине, отвозившей Министра и его неизменного помощника, Лучана заснула крепким, пьяным сном.

Четвертый сон синьоры Лучаны, дочери Джузеппе Кастеллано из Венеции, что держит сувенирную лавку неподалеку от вокзала Санта-Лючиа на Испанской линии, рядом с трехзвездочным отелем «Zecchini», жить в котором тяжко, потому что на улице днем и ночью орут и поют туристы. Свадебный сон

Снилось Лучане, что она венчается в соборе Санта-Мария Маджоре, куда только что прибыла в карете. Для незнающих – этот собор находится в Риме. Одета была Лучана в белое подвенечное платье от Валентино, а жених – это, конечно, Гриша – в потрясающий костюм, тоже от Валентино. Кажется Лучане, что она от счастья едва не возносится вверх, где потолок уже много веков окаймлен знаменитыми золотыми мозаиками. Свидетели со стороны невесты – это московская соседка Дуся и бывшая Гришина жена, а свидетели со стороны жениха – начальник отделения милиции и, теперь уже бывший, муж Лучаны Джан-Франко.

Священник, как и положено, спрашивает Гришу – согласен ли он взять в жены Лучану, а Гриша отвечает – нет! Не согласен! И обрушивается на Лучану с бранью на всех языках – на русском, итальянском, английском, еще на каком-то. Потом Гриша поднимает Лучану на руки, выносит из собора и выбрасывает в фонтан. Да, в фонтан, хотя Лучана отлично знает, что фонтана перед этим собором нет! Но может быть, его специально соорудили к свадьбе, чтобы Грише было куда выкинуть ненужную ему невесту!

Лучана проснулась в ужасе. Открыла глаза. Не поняла, куда она едет, с кем и зачем, и снова заснула. Что ей снилось на этот раз – никому не известно, ей самой тоже. Так что четвертый сон надо считать последним сном синьоры Фарини во время московских каникул.

Когда правительственный автомобиль подкатил к резиденции Посла, где изволил остановиться синьор Министр, тот приказал помощнику:

– Отнеси ее в комнату!

– В вашу?

– Ты с ума сошел! Это жена моего лучшего друга – Джан-Франко!

На лице помощника отразилось недоумение. И он был прав. В подобных делах лучший друг не бывает препятствием. «Должно быть, господин Министр сильно устал, или он постарел, бедняга!» – подумал помощник, унося тяжеленькую Лучану в отдельную комнату. Отнести ее к себе помощник не рискнул, хотя ничего против этого не имел, даже наоборот.

Дежурная по резиденции получила от Министра четкое распоряжение:

– Утром разбудите меня, пожалуйста, в половине седьмого утра. Синьору тоже – мы летим одним самолетом.

– Слушаюсь, синьор Министр! – сказала дежурная.

Следующим утром правительственная машина неслась по утренней Москве рано, в начале восьмого.

– Ты почему отвез меня в посольство? – сердилась Лучана.

Маурицио ответил искренне:

– Ты была мертвецки пьяна, дорогая моя, вряд ли он обрадовался бы твоему появлению в эдаком безобразном виде!

– Он бы обрадовался моему появлению в любом виде!

– Но я не знал его адреса! Сейчас ты его разбудишь, и вы помиритесь. Перед отъездом всегда мирятся!

Машина въезжала в Гришин двор.

– Жди меня. Когда вернусь, не знаю! – нагло объявила Лучана.

– Но самолет…

– Ты же большой человек, Министр, задержи самолет!

По двору Лучана еще шла, изо всех сил крепилась, чтобы не перейти на бег. Она понимала, что Маурицио пристально наблюдает за ней. Но по лестнице Лучана лихо помчалась, рискуя переломать себе все, что только можно сломать.

Отворила Дуся. А из-за закрытой Гришиной двери раздался приветственный лай Сюрприза. Возле двери был выставлен в коридор пижонский чемодан Лучаны.

– Собака дома, Гриши нету! – сказала Дуся вместо «доброго утра».

Лучана поглядела на нее больными глазами и произнесла только одно слово:

– Пожалуйста!

– Ишь ты! – Дуся сменила интонацию. – Надо же. Никак не ожидала. Тогда извини-прости… – И удалилась быстро и неслышно. Она была умницей, эта вроде бы простоватая Дуся.

Лучана прижалась к Гришиной двери:

– Гриша… я знаю, ты меня слышишь. – В голосе Лучаны надрыва не было, но несчастье было, и слезы тоже. – Я не буду просить прощения, я вот такая, какая есть, понимаешь?.. Я вечно понятия не имею, куда меня занесет в следующую минуту!.. Прости меня, Гриша, ну пожалуйста, прости!.. Верни мне собаку, Гриша, это ведь моя собака!.. Я балованная, взбалмошная я, но знаю – ты мне нужен, Гриша! Ты мне сильно нужен! Ты мне надолго нужен, Гриша… И наверное, в самолете я умру…

Лучана замолчала.

А по другую сторону двери недвижимо стоял Гриша. Он хотел, он очень хотел открыть дверь, но не открывал.

Оба молчали. Время замерло и вскоре вовсе остановилось.

Вдруг с улицы донесся нетерпеливый автомобильный гудок.

– Гриша! – всхлипнула Лучана.

Гудок повторился. Лучана опомнилась, схватила чемодан и поволокла его к выходу.

Жалобно тявкнул Сюрприз.

Теперь Гриша смотрел в окно и видел, как водитель перехватил у Лучаны чемодан и уложил в багажник, Лучана села в автомобиль. Вот автомобиль отъехал…

Сюрприз отчаянно скребся в дверь и повизгивал.

А в машине Лучана заплакала навзрыд, как плачут маленькие дети, содрогаясь всем телом.

Маурицио тщетно пытался ее утешать:

– Перестань, Лучана, успокойся!.. Знаешь, я ведь первый раз в жизни вижу тебя плачущей!

Лучана заставила себя улыбнуться:

– Это потому, что у меня опять украли собаку! У меня уже украли подряд двух собак!

Бродячие псы приносят счастье, это доказано наукой и еще больше практикой. Известно, что пес по имени Сюрприз в городе Милане был бродячей собакой. Там его изловил помощник командира корабля и засунул в клетку. В Москве Сюрприз стал членом несуществующей семьи – Лучаны и Гриши. И сейчас он сделал то, что мог сделать только он один и никто другой. Он нашел выход из безнадежного положения. Откуда-то из-под дивана он выволок дамскую сумочку и принес Грише, и для вящей убедительности ударил хозяина лапой.

Гриша поглядел на сумочку отсутствующим взглядом. Грише потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что Сюрприз умнее его.

Гриша раскрыл сумочку и… обнаружил в ней паспорт Лучаны и авиабилет. Гриша сообразил, что у Лучаны несколько сумочек, что украли другую сумочку… Гришина гордость и Гришино самолюбие испарились мгновенно. Теперь у него возник план, гениальный план. Когда дело идет о любви, иных планов, не гениальных, не бывает!

Гриша расцеловал Сюрприза. Гриша кинулся в комнату Дуси, которая снова спала крепким, здоровым сном. Гриша с трудом растормошил ее.

– Ты чего меня обнимаешь, Григорий? – Дуся с трудом приоткрыла один глаз, левый. – Ты меня уже один раз крепко обидел, а главное – есть у меня другой человек!

– Ты какой номер обуви носишь? – задал, казалось, глупый вопрос Гриша и получил достойный ответ:

– Из-за этой блондинистой бабы ты спятил!

– Какой номер, спрашиваю? – Гриша нервно повысил голос.

– Ну сорок первый, отстань, дай спать!

– Я тебя обожаю! – Гриша расцеловал Дусю, он был готов расцеловать всех и вся. Он схватил Дусины туфли и помчался обратно, к себе в комнату.

Вскоре из комнаты появилась странная женская фигура. Да, женская. Наверно, восточного происхождения. Хотя туфли на ней были вполне европейские. Сама фигура была закутана в плед, а на голове высилось непонятное сооружение из платка, которое сползало на лоб. Фигура несла дорожную сумку. Сюрприз бежал следом и во дворе сразу, уже привычно, поднял ногу на колесо Гришиной машины, после чего был схвачен крепкой мужской, нет, теперь она считалась женской, рукой. Сюрприз был схвачен, засунут в дорожную сумку и заперт на молнию.

Сюрприз, помня о путешествии в клетке, не ведая, что его ожидает, пришел в ужас, возмутился людской неблагодарности, но поделать ничего не мог.

Фигура уселась на водительское место Гришиной машины, и та послушно и резво взяла старт. По идее, это была погоня за правительственной машиной, которая увезла Лучану. Идея абсурдная. Но еще со времен фильма «Берегись автомобиля» известно, что комедия без погони – это как жизнь без любви.

Гришина машина успешно выбралась на Ленинградский проспект. Вперед и только вперед!

– Какой я кретин, Сюрприз! – говорила Фигура. – Почему я ее не впустил?

Сюрприз был согласен, что Гриша кретин, но, запертый в сумке, оскорбленно промолчал.

Машина мчалась по проспекту на хорошей скорости, даже на очень хорошей, черт возьми, желтый свет, ничего, проскочим, кстати, когда вылетает ее самолет? Гриша не рассмотрел как следует билет, ладно, проскочили на желтый. Нет, не проскочили. Будто из-под земли вырастает гаишник и свистит, где он так научился свистеть? Надо остановиться, не остановишься – он передаст по рации… Остановился. Черт, время летит, что этот гаишник, не может передвигаться быстрее!

Инспектор приближался неторопливо, двигал ногами, будто изнемогал при каждом движении.

Ситуация была критической. Но Гриша вспомнил про семьдесят пять долларов, полученных от Лучаны, полез куда-то под плед, добыл эти спасительные зеленые бумажки, протянул инспектору.

Инспектор, будто фокусник, взмахнул рукой, и доллары неуловимо исчезли. Вроде их и не было никогда. Вообще-то они уже спокойно лежали под белой нарукавной крагой. Может, краги для этого и предназначены?

– Больше не нарушайте! – строго посоветовал инспектор.

– Никогда! – клятвенно пообещал Гриша и помчался к аэродрому на максимальной скорости, которую можно было выжать из его передвижного устройства.

Лучана, естественно, уже находилась на аэродроме, она шла через «виповский» зал, предназначенный исключительно для Особо Важных Персон, она шла и оглядывалась в надежде на чудо, в надежде, что Гриша сейчас вот появится здесь…

Министр, он шел рядом с Лучаной, только усмехнулся:

– Если он и появится, твой московский любовник, то в этот зал его все равно не пустят!

Глаза Лучаны вспыхнули венецианским гневом:

– Его всюду пустят! Это с ним я танцевала тогда, на приеме…

Министр, синьор Каппаттини, был лукав, как все политики:

– Жаль, что я его не рассмотрел!

По этой реплике стало ясно, что он его рассмотрел очень даже хорошо.

Любовник Гриша уже подъехал к аэровокзалу. Он поставил машину на первое попавшееся место и, схватив сумку с живым грузом, заспешил ко входу. Кто-то на него оглянулся. Гриша понял, что оплошал, что сейчас он ведь женщина, сменил походку и, покачиваясь на Дусиных каблуках, засеменил, как и положено женщине.

На втором этаже, в зале вылета, народу было – больше чем требовалось. Гриша быстро заполнил таможенную декларацию, разумеется написав в ней имя и фамилию Лучаны, как услышал объявление диктора:

– Заканчивается регистрация пассажиров, вылетающих рейсом «Алиталия» по маршруту Москва – Рим!

Гриша, стиснув зубы, рванул к таможенникам. Он пробивался сквозь толпу, крича писклявым голосом и с иностранным акцентом:

– Пропустите меня, мой самолет вылетает! Пожалуйста!

Он работал как голосом, так и локтями. Он прорвался к таможеннику, он предъявил декларацию, он догадывался, что здесь надо вести себя спокойно, иначе таможенник заподозрит неладное и обнаружит Сюрприза. А так Гриша держал сумку с собакой в руке и вроде бы равнодушно ждал.

– Закончена регистрация пассажиров, вылетающих рейсом «Алиталия» по маршруту Москва – Рим…

Таможенник пожалел Гришу, он шлепнул печать на декларацию:

– Бегите, синьора, может, еще успеете!

Гриша помчался регистрироваться.

– Что ж вы так поздно! – сказала строгая дама. – Еще бы минута… – И выдала Грише талон с номером места.

Теперь предстояло самое страшное. Паспортный контроль. Гриша и здесь рванул без очереди.

Милая девушка взяла у Гриши паспорт, открыла на той странице, где была наклеена фотография Лучаны, и вперила взгляд в Гришу. Платок, сползавший с головы, прикрывал только лоб. Сходства между Лучаной и Гришей не было, конечно, ни малейшего. Сердце у Гриши остановилось. Он стоял на паспортном контроле с остановившимся сердцем, а милая девушка смотрела на него не моргая. Грише показалось, что он умер…

Лучана Фарини уже поднималась по трапу в салон первого класса, она поднималась по трапу и оглядывалась, как прежде в «виповском» зале.

Министр поддерживал ее под локоть:

– Ты свалишься!

– Ну и пусть! – огрызнулась Лучана и вошла в самолет.

Ее место оказалось у прохода.

– Хочешь у окна? – предложил Министр по имени Маурицио.

– Оставь меня, мне все равно! Ты знаешь, я, пожалуй, не полечу в Рим, сейчас я вылезу…

– Ты сошла с ума! – Маурицио обнял ее за плечи.

– Да! – сказала Лучана.

Послышался мужской голос:

– Дамы и господа! Командир корабля приветствует вас в самолете компании «Алиталия», следующем рейсом Москва – Рим…

Самолет уже выруливал на взлетную полосу. Лучана вскочила с места и кинулась к аварийной двери:

– Остановите самолет! Немедленно! Я выхожу! Командира корабля ко мне!

Она дергала дверь, дверь не поддавалась.

Стюардессы, стюарды, бортмеханик, даже Министр, забыв о том, что он Министр, все окружили Лучану, успокаивали ее, пытаясь оттеснить от двери, но Лучана продолжала в отчаянье:

– Отойдите! Оставьте меня! Остановите самолет, я оплачу расходы! Я выхожу, вы понимаете?.. Мне надо выйти!..

– Это невозможно, синьора.

– Все возможно! Люди вы или нет? Где командир? Остановите самолет! Люди вы все или нет?!

Она подняла глаза, полные слез, и вдруг увидела…

Она вдруг увидела…

Она увидела, что там, в глубине салона, закутанный в плед, сидит Гриша и смотрит на нее, не отрываясь.

Она замолчала и улыбнулась.

А Гриша открыл молнию, что запирала дорожную сумку, Сюрприз выбрался на волю, стрелой понесся к хозяйке и прыгнул к ней на руки.

Самолет набирал высоту. Вскоре он уже летел, как в песне, над облаками поверх границ…